Как же потрясающе это перекликается со словами Фаулза про главное внешнее проявление аристократизма и избранности - улыбку. Да, да, только лишь улыбку, иронично отражающую трагическое посвящение в тайны жизни.

В книге "Волхв" Кончис показывает Николасу каменную улыбающуюся голову с Киклад, с которой, как выясняется позже, связана вся философия Кончиса: «— Вот она, истина. Не в серпе и молоте. Не в звездах и полосах. Не в распятии. Не в солнце. Не в золоте. Не в инь и ян. В улыбке.».

Точно такая же улыбка была и у Кончиса: «будто он тренировался, сидя перед этой скульптурой». «То была улыбка трагической иронии, улыбка обладателя запретных знаний.»

Символичной становится и фраза Кончиса после обряда:
«…вот вы и призваны… Учитесь улыбаться, Николас. Учитесь улыбаться...учитесь горечи, учитесь выживать». Он стал одним из «Них», призванных на служение истине, и умение улыбаться - метафора ответственности за обладание «запретными
знаниями».

«Эта улыбка означает: могло не быть, но есть.»

Такая же многозначительная улыбка играет на губах остальных Избранных: Лилии де Сайтес, Алисон, Лилии, сэра Бартоломью и его слуги Дика в «Черве».

Они уже знают, что стоит за всем магическим театром жизни, понимают жестокость
свободы выбора пути, но строят мир вокруг себя по законам доброты и духовности, как сказано в "Аристосе": « Принять собственную ограниченную свободу, принять собственную изолированность, принять эту ответственность, осознать собственные специфические дарования и употребить их на то, чтобы гуманизировать целое, — вот что для данной ситуации наилучшее.»

Миф это то большее, что действует через человека, про это писалось не раз, и не два. Важно понимать, что Власть в такой перспективе, не являясь мифом сама по себе, является действующей проекцией мифа в реальности. Власть, черпает силу из мифа, и таким же образом проходя через человека миф соединяет его с силовым полем власти.

#личность #aristo #власть

Человек прощающий. Прощать в определенном смысле дело не совсем человеческое. Аристократическое прощение обращено на то, что находится за пределом замка.

Это снисходительное прощение Ничто, ценностной пустоты в том, что она не может быть не прощена (Зубец). В противном случае нарушилась бы цельность бытия, возник бы разрыв между внутренним и внешним, актуальным и потенциальным.

Нельзя не видеть, что за некоторые действия мы действительно не чувствуем полной ответственности, что они приходят внезапно, как нечто чуждое, неизвестно откуда оказываются в нашем внутреннем мире и являют собой нечто периферическое, не связанное с центром нашей жизни.
Поэтому упомянутые действия возникают не как «части», не из экстерриториального «где-то», – в этом все единство нашей жизни, которая только проходит в такие моменты стадию редукции, чуждости самой себе, отклонения от привычного.
Но и это, определенное как инобытие, не есть нечто откуда-то явившееся случайное, а состояние самой жизни, внешнее есть форма внутреннего (Зиммель).

Не прощаемое есть значимое, и прощение есть лишь акт определения границы между значимым и не значимым(Зубец). Но также и между индивидуальным и коллективным, между активной субъектностью и пассивной объектностью, между Я и не-Я.

Оно представляет собой чудесную способность отменять уже наступившие последствия человеческих поступков, освобождаться от, казалось бы, неискоренимой реактивности тех действий, которые направлены на людей, являющихся для нас постоянными контрагентами. Способность к прощению сохраняет публичное пространство, пространство коллективного взаимодействия, позволяя нам вновь обещать и полагаться на обещания других(Арендт).

Вынужденная необходимость прощать - акт социализации и признания иерархии, искусство гордого повиновения, основанного на уважении. Так возникает «amicitia» («дружба»), понимаемая как полная солидарность равных.

Конфуций считает важным качеством благородного мужа то, что он всегда винит себя, а не другого. Но в основе этого принятия всей ответственности на себя и изначального предпрощения другого лежит отказ другому в праве и способности быть нравственным субъектом (Зубец).

Такое добровольное и непринужденное прощение, имеет оттенок презрения, но в то же время оно тоже направлено на сохранение целостности бытия.

Отказывая другому в нравственной субъектности, прошение одновременно примиряет Я и не-Я, причём в таком случае не-Я может выступать и в качестве Врага.

Вождь, полководец, создатель, тот, кто принимает решение, берет на себя и вину. Но он в то же время изначально невиновен, как не может быть виновен создатель мира в его несовершенстве.

Он не осуждает творение, ибо оно тварно. Но он не осуждает и себя, т.к. он не сводим к единичному творению, а способен на создание бесконечно иных миров.

Взятие ответственности есть подспудно признание своей свободы и возможности творить и доброе и злое(Зубец).

#aristo #arete

Цицерон описывает три основных строя, которые мы встречаем еще у Платона и Аристотеля: царскую власть, аристократию, политию (демократию). Однако, в отличие от Аристотеля, полагавшего, что данные государственные устройства по сути совершенны, но иногда могут иметь уродливые формы в виде тирании, олигархии и анархии - в отличие от Аристотеля, Цицерон вообще был не склонен считать царскую власть, аристократию и демократию совершенными.

В каждой из них он видел какую-нибудь червоточину, поэтому его проект о создании идеального государства сводится к совмещению всех трех устройств. При этом необходимо было отбросить все неготивные черты каждого из них, но остаить лишь положительные.

На основе подобной интеграции монархии, аристократии и демократии должен был появиться четвертый, наиболее совершенный государственный строй.

Вопрос об идеальности данного строя мы считаем спорным, но следует отметить, что мысль Цицерона верна с той точки зрения, что монархия, аристократия и демократия никогда не существуют в жизни в своем чистом виде.

Для доказательства мы приведем два примера. Царь - просто человек. Он не в состоянии править один, сколь бы силен ни был. Ему нужны помощники, он обязан опираться на определенные слои населения: войско, богачей и т.д. А это приводит к тому, что при царской власти всегда существует аристократия. Вторым примером может послужить то, что при демократии народ все равно выбирает достойнейших из своей среды для того, чтобы те в течение некоторого срока управляли государством. Несмотря на то, что мы говорим о власти народа, на деле власть сосредоточена лишь в руках малой группы людей.

Таким образом мы приходим к выводу, что единственно возможным на практике государственным строем является аристократия (олигархия) с уклоном либо в сторону монархии, либо в сторону демократии, либо вообще без всякого уклона. Тогда это аристократия в чистом виде.

Касательно непосредственно Цицерона, то в работе "О государстве" он пишет о приоритете аристократии с уклоном к царской, но не к демократической власти. Здесь мы наталкиваемся на противоречие. Ведь известно, что Цицерон боролся с Катилиной и Цезарем, видя в них будущих императоров. Цицерон-оратор и Цицерон-политик неоднократно выступал за республиканские, демократические принципы. И вдруг он пишет о том, что царская власть предпочтительнее.

Поразмыслив, мы нашли два способа объяснить данное несоответсвие. Во-первых, Цицерон с самого начала писал, что в своей работе "О государстве" прежде всего излагает не собственные взгляды, но воззрения известных римских мужей. В частности речь о пользе монархии принадлежит Сципиону Африканскому.

Во-вторых, Цицерон мог подразумевать под царской властью не именно монархию, но республиканский строй, во главе которого стоит консул, цензор или иное должностное лицо, по влиятельности своей схожее с царем.

Заканчивая этот длинный ряд измышлений, мы приведем цитату из самого философа, ибо никто не охарактеризует идеальный государственный строй в понимании Цицерона, лучше него самого. "Из трех указанных вначале видов государственного устройства (монархии, аристократии, демократии - К.Д.), по моему мнению, самым лучшим является царская власть, но самое царскую власть превзойдет такая, которая будет образована путем равномерного смешения трех наилучших видов государственного устройства".

http://www.triarhon.narod.ru/sci1.htm

#власть #элита #aristo

Выражение «аристократия духа», над которым так любят потешаться, особенно в наше время, впервые стало популярно в Германии благодаря памфлету Саула Ашера - «О немецкой аристократии духа», изданному в 1819 году.

«Аристократы духа» по Ашеру - интеллектуальная элита нации, свободная от национальной ограниченности, за счёт принадлежности к «универсальной культуре» и над-национального (обще-европейского) самосознания.

Задолго до этого, это выражение и родственные ему обороты уже использовались в социально-политическом аспекте, когда речь шла о новой элите общества, преимущественно буржуазной по своему происхождению и социальному положению.

«Аристократии духа» предшествовали «аристократия культуры» и «аристократия образованности» («die Aristokratie der Bildung»; также: «der Adel der Bildung», букв. «дворянство образования»). Эти обороты мы встречаем в 1800 г. у историка и публициста Йозефа фон Гёрреса
(1776–1848).

Во французской литературе эпохи Реставрации (1815–1830) встречалось выражение «аристократия талантов» – опять же в политическом, а не культурном или философской контексте. Военный теоретик Антуан Анри Жомини писал: «Жирондисты, стремившиеся к аристократии талантов и образованности, слишком гордились своим превосходством, чтобы не обидеть тёмных сектантов уравнительности» (т.е. якобинцев - прим.).

На излете революции 1848–1849 гг. Бисмарк противопоставил «аристократию ума и образованности» принципу суверенитета народа.
В марте 1849 г. Франкфуртский парламент принял либерально- демократическую общегерманскую конституцию. «Она, – иронически замечает Бисмарк, – <...> признает принцип, согласно которому влияние каждого класса народа должно возрастать обратно пропорционально его политической образованности и компетентности, что обеспечивает надежный оплот против аристократии ума и образованности
(die Aristokratie Der Intelligenz)» (речь 21 апреля 1849 г. в Верхней палате прусского парламента).

В России выражения «аристократия духа», «аристократы духа» вошли в обиход с начала XX в., прежде всего в литературно-художественной критике. Согласно чуть более позднему определению Бердяева, аристократы духа – это «люди высшей духовной жизни»,
«святые, пророки и гении» («Философия свободного духа» (1927), введение).

В публицистике выражения подобного рода употреблялись в ироническом смысле – как обозначение тех, кто претендует на духовное превосходство над «толпой».

Представления русских авторов об «аристократии духа» сформировались прежде всего под влиянием Фридриха Ницше. «Прирожденные аристократы духа» упоминаются в книге Ницше «Человеческое, слишком человеческое» (1878), гл. 210: «Спокойная плодотворность. Прирожденные аристократы духа не слишком усердны; их творения возникают и в спокойный осенний вечер падают с дерева без того, чтобы их страстно желали, взращивали или вытесняли новым. Неустанное желание творить – вульгарно и свидетельствует о ревности, зависти и честолюбии». В книге Ницше «К генеалогии морали» (1887) «плебейству современного духа» противопоставлена духовная власть «господствующих натур» – единственных творцов ценностей, носителей «аристократической морали», а также способы оценки и ценности «жреческой» и «рыцарской» аристократии.

В сочинениях Ницше, опубликованных при его жизни, выражения «аристократия духа» (Aristokratie des Geistes) не использовалось. Зато оно неоднократно встречается в посмертно опубликованных черновиках и набросках немецкого мыслителя, причем – что весьма необычно – как в позитивном, так и в резко полемическом контексте.


#aristo #элита #общество #стратификация

Продолжение

С.Н. Булгаков в сборнике статей 1909-1910 гг. «Вехи», говорит о «духовном аристократизме» интеллигенции в негативном смысле притязания на духовную власть над обществом, т.е. смешивает оба понятия: «…Интеллигенция есть лишь особая разновидность духовного аристократизма, надменно противопоставляющая себя “обывателям”»; ее народопоклонничество уживается с высокомерным отношением опекуна к опекаемому.

В 1926 г. другой русский религиозный мыслитель, Георгий Федотов (1886–1951), опубликовал в парижском журнале «Версты» статью «Трагедия интеллигенции».

Понятие «интеллигенция» здесь берется необычайно широко, как в хронологическом плане («от Новикова и Радищева до наших дней»), так и в содержательном (сюда включены декабристы и – с оговорками – Чаадаев и славянофилы 1840-х годов). «Русская интеллигенция, – пишет Федотов, – “идейна” (т.е. поклоняется отвлеченной идее. – прим) и “беспочвенна”. Это ее
исчерпывающие определения».

«Сознание интеллигенции ощущает себя почти как некий орден, хотя и не знающий внешних форм, но имеющий свой неписаный кодекс – чести, нравственности, – свое призвание, свои обеты. Нечто вроде средневекового рыцарства». Это определение скорее соответствует «аристократии духа» - как она была описана выше.

Таким образом можно констатировать неоднозначность содержания понятия «аристократия духа» у разных мыслителей первой половины XX в. и смешение её с «интеллигенцией», которое в сущности игнорируется в их работах.

#aristo #общество #элита

Начало / Предыдущая часть / Следующая часть

Чтобы понять причины этой путаницы и разноголосицы, необходимо обратиться к генеалогии понятия «аристократия духа».

Для начала разберём ошибки перевода с немецкого, оказавшие наибольшее влияние на трактовку этого понятия русскими мыслителям и начала ХХ в.

Немецкое Geist может означать «дух», но также «ум». В наброске Ницше «История греческой литературы. III» «Aristokratie des Geistes» понимается как «аристократия ума». Речь здесь идет о великих философах Греции: «Став аристократами ума, они овладевают наступательной силой разума, критики, науки, отказываются от поклонения обыденному, а значит, и от магии поэзии, которая служит традиции» («История греческой литературы», ч. III, 1875–1876).

И хотя, аристократизм духа не следует смешивать с высоким профессионализмом или интеллектом, весьма часто смыслы этих понятий не только пересекаются в деталях, но и совпадают по своей сути. Для Ницше аристократия духа — это творцы принципиально новых образцов культуры – искусства, науки, техники. Они могут быть профессионалами самого высокого уровня, но не все профессионалы высокого уровня могут творить нечто абсолютно новое.

В наиболее известном русском словаре крылатых слов (Ашукин Н.С., Ашукина М.Г., Крылатые слова, 1960 г.) автором выражения «аристократия духа» назван немецкий естествоиспытатель и философ Генрих Штеффенс (1773–1845).

В действительности Штеффенс говорил не об «аристократии духа», а об «Aristokratie der Geistreichen». Словарное значение
слова Geistreich – «(остро)умный», «одухотворенный». У Штеффенса оно используется также в значении «одаренный».

Тем не менее по своему значению термин «аристократия одаренных (одухотворенных)» у Штеффенса и позднейших авторов ближе всего к тому как понимали «аристократию духа» в русской литературе XX в.

В 1830 г. историк литературы Вольфганг Менцель писал, что «аристократия одухотворенных» у Штеффенса означает «людей, которые не только обладают превосходным дарованиями (ausgezeichnete Geist), но и делают их привилегией».

Четыре года спустя в книге «Немецкая литература» Менцель уточнил, что прежде всего имелись в виду поклонники Гёте, такие как основоположника немецкого романтизма Август Вильгельм Шлегель (1767– 1845) и его окружение.

Предыдущая часть / Следующая часть

#aristo #элита

Если нарушена истинная иерархия и истреблена истинная аристократия, то являются ложные иерархи и образуется ложная аристократия. Кучка мошенников и убийц из отбросов общества может образовать новую лже-аристократию.

Н.А. Бердяев

#aristo #элита #кризис

Применительно к общественным процессам 20 и 21 века, основной признак аристократизма — деятельность вне прагматизма. Таким образом, в употреблении понятия аристократизм мы будем исходить из следующего определения — Аристократизмом назовем общественное явление, проявляющееся в способности человека профессионально работать за идею независимо от прагматики (финансирования, поощрения, выгод), и в огромном значении результатов этой работы для общества и принятия государственных решений.

Аристократизм не отделим от самостоятельности и известной независимости от государства, монарха или чиновничества. Эта самостоятельность на протяжении истории не дает покоя ни власти, ни чиновничеству.

В связи с этим История выработала механизм самосохранения аристократизма. Сохранить эту самостоятельность аристократам наиболее эффективно было возможно в механизме орденского объединения — в орденских уставах и в орденской дисциплине. До сих пор появляются сведения о современных рыцарях креста, — крайне немногочисленной и влиятельной группе аристократов, ведущих родословные от первых вандальских и готских королей, которые сохранили в уставе и современных целях протохристианские
установки. В науке аналогом проявления орденских объединений является понятие «научных школ».

До тех пор, пока отличительные особенности научной школы как ордена позволяют конструктивно и творчески работать в науке, получать творческие результаты, такой научный орден живет несмотря ни на что — финансируется школа или нет, ее апологеты работают как праведники. А праведник в обществе во все времена тот, кто работает не смотря на вознаграждение — независимо от того, есть оно или нет.

Именно поэтому научные школы обладают аристократичностью как научной и административной независимостью, их реальная жизнь или смерть слабо подчиняется внешнему администрированию.

http://te.legra.ph/Aristokratizm-fiziki-i-nauki-v-chastnosti-05-07

#aristo #arete #элита

Развернутую характеристику «аристократии одухотворенных» Штеффенс дал в своей книге «Как я снова стал лютеранином…» (1831): «Это своего рода открытая ложа, которая все быстрее распространяется по всей Германии. <...> Ее члены принадлежат к образованным без различия сословий. <.... Не все философы, поэты и художники состоят в этой ложе, которая требует своего рода кружкового воспитания (gesellige Bildung), а также умения с лету схватывать намеки, которые понятны не каждому, и отвечать соответственно. <...> …Многие ученые люди считают за особую честь быть причисленным к одухотворенным, а это нечто совершенно иное, нежели быть ученым, основательным, глубоким, проницательным». «Я, – продолжает Штеффенс, – сам имею честь состоять в этой ложе, и даже – в чем меня упрекают – <...> я едва ли не распорядитель ложи. Ложа включает в себя философов, поэтов и художников, остальные же – восторженные почитатели всего великого, смелого, благородного, глубокого и грациозного, но особенно ценится ими острая шутка, без которой никто из них обойтись не может. <...> Они <...> решительно отвергают все вульгарное, низкое, пошлое. Мелочный рационализм им чужд».

К «аристократии духа» или «одухотворенности» в XIXв., с оговорками, причисляли творческих людей, бесспорно обладающих талантом и незаурядным умом. Такие творцы ценностей, также упоминаются в работах Ф. Ницше.

Философия избранности и «воли к власти» Ницше оказала своё влияние и на русских мыслителей начала XXв. Большей частью это была критика, однако, например, Иван Александрович Ильин (1883—1954), отталкиваясь от Ницше, считал главной характеристикой «аристократов духа» волю к... порядку.

Такой неожиданный ход мысли обусловлен тем, что для Ильина зрелость личности определяется степенью развития естественного, имманентного правосознания. «Человеку дано от Бога и от природы некое «инстинктивное чувствилище для объективно-лучшего», используя которое, в ходе методической мыслительной работы, человек способен осознать справедливость и важность позитивного права для сосуществования в обществе.

Предыдущая часть / Следующая часть

#aristo #arete #элита

Быть равным?

Мысль, посетившая меня сегодня утром, простая до банальности, навеянная Ницше, но она показалась мне достойной изложения.

Помните о двух типах морали (рабов и господ) у Ницше? Вопрос ставился так: чуствуем ли мы себя выше или ниже самих себя. Тянемся к силе или к слабости?

Выбор из этих двух вариантов прост и однозначен, но не может же а жизни всё быть черно-белым, должно быть что-то ещё. Некая золотая середина без ухода в крайности - ответ оказался изумительно прост - быть самим собой.

Не смотря на незамысловатость такой формулы это весьма трудная задача, более того, её выполнение потребует большего терпения, внимания и выдержки, чем путь рессментимента или погоня за превосходством. В обоих упомянутых случаях становление личности происходит на основании наличных примеров и в коллективе, а вот быть собой возможно только в одиночку: сам себе мера, пример, судья и подсудимый, начальник и подчиненный. Необходимо умение видеть себя со стороны, и, конечно, не только чужими глазами, прислушиваясь к мнению окружающих, но и изнутри, при помощи рефлексии и само анализа собственного поведения.

О таких способностях и качествах достаточно говорилось в других заметках про аристократизм, #aristo. Самоидентификация не будет играть в таком случае большой роли - важно поведение и образ мысли.

Предположу, что многие из людей достигших такого состояния, воспитали его в себе последовательно проходя две другие стадии и продолжившие поиски, не удовлетворившись ни одной из них.

Говорят, что Беннет Серф (Bennet Cerf) однажды рассказал об ответе Клемансо на предупреждение некоего посетителя о том, что его сын становится коммунистом:

Если бы он не стал коммунистом в 22, я бы отрёкся от него.
Если же он останется коммунистом к 30-ти, я таки сделаю это.

Эта фраза, как раз о последовательном, скачкообразном изменении взглядов и оценок личности.
Вариации этой мысли приписывались позже Дизраэли, Шоу, Черчиллю и Бертрану Расселу и многим другим. Самая ранняя из известных версий этого высказывания приписывается историку и политическому деятелю середины девятнадцатого века Франсуа Гизо (Franзois Guizot):

Не быть республиканцем в 20, значит доказать отсутствие сердца;
оставаться же им в 30, значит доказать отсутствие ума.

Ведь молодым людям часто свойственны нигилистические настроения, однако далеко не все способны вырваться из тёплых объятий рессентимента и "заглянуть в бездну" нигилизма.

От уничижительного "выравнивания" других, до восторженного равнения на более успешных - очень долгий путь.

Допускаю, что хорошее воспитание и образование может всё значительно ускорить, подготовив самодостаточного человека, обладающего развитым чувством собственного достоинства, на 15-20 лет раньше. Но это скорее всего редкие исключения из правил, хотя в этом направлении и стоило бы над собой работать - дерзайте.

#стратификация #личность #мышление #

...Требуется нечеловеческая сила, чтобы стать настоящим человеком. Даже быть обычным человеком — это, в действительности, сверхчеловеческая задача. И эта сверхчеловеческая задача — то, чем, по Юнгу, оказывается процесс якобы человеческой индивидуации.

Чтобы им заняться, нужно погрузиться в битву богов, вот почему обыватели никогда не будут годиться для юнгианского процесса индивидуации. Он не для тех, кто боится быть сокрушенным божественными архетипами или стать беспомощной жертвой их силы, которой обыватели стараются избежать, даже юнгианские аналитики с наилучшей подготовкой, полагающие, что лучше отождествляться с жалким, немощным, ограниченным человеком.

В конце концов, это значит безнадёжно попасть в ловушку отождествления с тёмной стороной архетипа человечности.

В одном из, пожалуй, важнейших изложений всей своей психологии Юнг описал, как «сильнейшие и лучшие» — это те, кто вызывают опасность намеренно, отбрасывают осторожность, «нарочно подвергаются опасности пожирания чудовищем материнской бездны». Вот почему настоящая индивидуация — это редчайшая и сложнейшая вещь. Это такой трудный путь, что по нему почти невозможно дойти до конца.

Питер Кингсли

#личность #элита #стратификация #aristo

«Современный человек» понимал себя тогда (как понимает и теперь) прежде всего как просвещенное и мыслящее существо и в этом видел свое превосходство над «простодушной стариной». Мыслить значило уметь посмотреть на вещи (в том числе, и на себя) отстраненно («метафизически», на языке времени), критично, ничего не принимая на веру, но сохраняя постоянную дистанцию. В этом смысле думает о «мыслящем человеке» пушкинский герой, Онегин:

Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей.

Глупость здесь понимается достаточно определенно (заметим, что это бытовое представление о глупости остается тем же и в наши дни). Глупость – это прежде всего наивность, идеализм, неискушенность. Отсутствие навыка рефлексии; отсутствие травматического опыта:

Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.

Умным в таком случае можно назвать того, кто уже знает, что все в нашем мире обстоит чрезвычайно плохо, что это и есть последняя правда, а все хорошее и высокое только «иллюзия» – и кто согласился на это как на нормальный ход вещей. «Современный человек» знает, что люди не ангелы (довольно мягкая формулировка этой антропологии) и их не исправишь («Наши добродетели суть замаскированные пороки», Ларошфуко).

Чтобы представить себе всю разницу времен, Нового и традиционного, вспомним, что у Данте дело обстоит прямо наоборот: пороки и грехи в его трактовке – только неправильное употребление все той же любви, которая движет творением. Порок в его этической системе – это, так сказать, гримаса или гротеск любви: любовь, которая ошиблась в выборе своего предмета, в своей мере и т. п. Ошиблась же она потому, что утратила «благо разума», il ben dell’inteletto.

Ольга Седакова

#aristo #кризис #мышление

"Основа благородного типа, прежде всего, духовная. Однако, содержание духовного, как мы уже указывали, имеет мало общего с современным пониманием этого слова: оно связывается с врожденным чувством суверенитета, презрением к банальному, пошлому, приобретенному, к вещам, происходящим из ловкости, хитрости, учености и даже гениальности, презрением, которое приближается в какой-то мере к презрению аскета, отличается, тем не менее, от него полным отсутствием пафоса и враждебности. Можно было охватить сущность настоящей благородной природы в этой форме: превосходство по отношению к жизни, которое стало природой, расой."

Юлиус Эвола - Благородный дух

#элита #aristo #virtus #мышление

"Представление об ордене позволяет полностью понять, что отделяет элитаризм, проповедуемый Эволой, элитаризм по природе своей этический, от элитаризма либерального или меритократического. К элите принадлежит не «лучший», в дарвиновском смысле слова, или самый совершенный в духе Парето, но тот, у кого ethos доминирует над pathos; тот, кто обладает «чувством превосходства по отношению ко всем тем, кем владеет только простое стремление «жить»; тот, кто воспринял «искусство быть самим собой, отмеченный деятельным самоотречением стиль, любовь к дисциплине и наполняющую всё существо устремленность к подвигу». Итак, элита у него — это прежде всего аристократия. Она воплощает собой «расу духа», особый человеческий тип, который Эвола определяет как «дифференцированный человек» и чьё явление (или возрождение) он считает необходимым предварительным условием для всякого действия, направленного на изменение мира: «То, чему следует отдавать предпочтение, это <…> молчаливая революция, проходящая в глубинах, для того чтобы сначала внутри, в самом индивиде были заложены предпосылки порядка, который должен будет затем утвердиться снаружи, в благоприятный момент с молниеносной быстротой вытеснив формы и силы мира субверсии».

Итак, его финальное предположение, постоянно им выдвигаемое, это возвратиться к Идее и способствовать появлению Ордена, в рамках которого объединились бы люди высшего типа, оставшиеся верными этой Идее: «Не понимать этого означает оставаться на уровне, который является в сущности находящимся ниже сферы политики: уровне натурализма и сентиментализма, если не сказать откровенно, на уровне риторического ура-патриотизма <…> Идея, Орден, элита, государство, члены Ордена — вот на чем мы будем стоять, пока это будет возможно». Это наставление и предполагает у Эволы разрешение проблем. Когда определенный этический тип возникнет или возродится, политические и социальные проблемы будут если не разрешены, то, по крайней мере, «упрощены»: «Когда этот дух утвердится, то упростятся многочисленные проблемы, относящиеся к экономической и социальной сферам». Итак, позиция, занятая Эволой по отношению к политическим проблемам, — это в конечном счете идея этического элитаризма с сильной опорой на мужское начало, выводимая из метафизической концепции истории.

Ален де Бенуа - Эвола, радикальный реакционер и метафизик, занимающийся политикой

#элита #aristo #кризис #орден #КР

Моё крайнее равнодушие к самому себе. Я не хочу извлекать никакой выгоды из моего познания и не уклоняюсь также от тех последствий, которые оно влечёт за собой, включая и то, что можно было бы назвать испорченностью характера. Эта перспектива меня не трогает: я утилизирую свой характер, но меньше всего забочусь о том, чтобы понять его или изменить его — спекулировать на личной добродетели ни на мгновение не приходило мне в голову. Мне кажется, что врата познания закроются, лишь только примешь близко к сердцу своё личное дело или ещё пожалуй «спасение своей души»!.. Не нужно придавать слишком важного значения своей нравственности и не отказываться от скромного права на её противоположность...
***
Вращаться вокруг самого себя. Никакого желания сделаться «лучшим» или даже вообще «иным». Быть слишком своекорыстным, чтобы не расставлять вещам силков или сетей всякого рода морали.

Фридрих Ницше “Воля к власти”; Фрагмент 425

#aristo #мышление

Ты удивляешься, что на долю хороших людей выпадают потрясения, но без этого они не обрели бы твёрдости .

Дерево вырастает сильным и крепким лишь там где его постоянно сотрясают порывы ветра. Терзаемое бурей оно становится твёрже и прочнее вонзает корни в землю. А те, что выросли в солнечных долинах, легко ломаются.

Так что хорошим людям полезно жить среди ужасов. Только так они смогут стать бесстрашными.

Сенека

#aristo