Костюм графа Орлока в «Носферату» Эггерса — не самый привычный образ киновампира.
Здесь нет ни вычурных доспехов, ни безумных нарядов, смешивающих Японию и Византию с картинами Климта, как в работах Исиоки для «Дракулы» Копполы. Ни тем более плащей и фраков в духе Белы Лугоши. Нет и знаменитого наряда из оригинального фильма Мурнау «Носферату: Симфония ужаса». Хотя его контуры все же угадываются и в силуэте нового Орлока.
Как заявляет сам Эггерс в письме критикам (которое я недавно перевел), «впервые персонаж <...> одет как дворянин из Трансильвании. Линда Муир, художница по костюмам, приложила немало усилий, чтобы погрузиться в этот неизвестный мир моды и возродить его».
Линда Муир давно работает с Эггерсом. И для создания нового облика Орлока действительно с головой окунулась в моду далекого прошлого. Слово самой художнице:
«Если взглянуть на портреты графов этого периода, увидишь красивые, роскошные, тяжелые и дорогие ткани в сочетании с мехом и золотыми аксессуарами. Вызов в том, как подступиться к образу Графа, который наряжался так 300 лет назад и до сих пор должен быть узнаваемым — но уже 300 лет как разложился?»
В итоге Муир взяла за основу настоящие наряды трансильванской знати XVI-XVII веков. И искусственно состарила сверкающие золотым шитьем ткани.
Я уже писал о том, насколько яркими и насыщенными были многие цвета в Средневековье — и как в кино обычно ориентируются на выцветшие ткани из музейных витрин. Но вот на восставшем из могилы графе наряд такой палитры как раз более чем уместен.
«Вы можете продеть руки сквозь накидку или носить ее скорее на манер плаща, как Дракула <...> Потрясающе, что такое можно встретить и у очень богатой знати, и у самых нищих крестьян в горах, пастухов. Так что для Орлока это важная деталь костюма. А еще у него венгерская меховая шапка, и мы поиграли с ее размерами, чтобы она казалась внушительнее».
«А внизу [под накидкой] поддет долман [от турецкого dolama, куртка с длинными рукавами и стоячим воротником — Ф.М.], это как бы туника. <...> Там узорчатый шелк, и я старалась выбрать ткани, где много золотых нитей. Потому что знала, что [оператор] Джарин [Блашке] будет использовать свет пламени, свечей и дивный лунный свет. Так что [выбирала] то, что будет мерцать и отражать свет, очерчивая форму».
«А еще у него эдакие штаны Мика Джаггера, горчичного оттенка, такая сияющая золотая нить. Обтягивающие штаны. И прекрасный пояс на талии. Ну и у него крутейшая обувь. Кожаная. Как мюли, легко надеть на ногу. Но для безопасности и удобства Биллу добавили примерно 4 дюйма, что уже дает очень красивый, тонкий, высокий контур».
Так Линда Муир описывает плоды своих трудов. Которые действительно напоминают наряд трансильванского воеводы XVI-XVIII веков — я подобрал для вас аналогии на иллюстрациях. Кстати, родственником такой накидки можно считать и русский охабень, у которого руки продевали в разрезы, а длинные рукава вообще завязывали на спине.
— Граф Орлок в трейлере «Носферату» (2024).
— Набросок костюма Орлока, сделанный Линдой Муирой для «Носферату» (2024).
— Костюм графа Орлока в «Носферату» (2024).
— Портрет Стефана Батория, трансильванского князя в 1571-1576
— Портрет трансильванского князя Михая II Апафи (правил в 1690-1713)
— Бархатный долман, принадлежавший габсбургскому наместнику Трансильвании (György Bánffy, 1661-1708)
Panfilov FM
#разбор_носферату #арсенал_фм #макабр_фм #киноистория #киномиф
Здесь нет ни вычурных доспехов, ни безумных нарядов, смешивающих Японию и Византию с картинами Климта, как в работах Исиоки для «Дракулы» Копполы. Ни тем более плащей и фраков в духе Белы Лугоши. Нет и знаменитого наряда из оригинального фильма Мурнау «Носферату: Симфония ужаса». Хотя его контуры все же угадываются и в силуэте нового Орлока.
Как заявляет сам Эггерс в письме критикам (которое я недавно перевел), «впервые персонаж <...> одет как дворянин из Трансильвании. Линда Муир, художница по костюмам, приложила немало усилий, чтобы погрузиться в этот неизвестный мир моды и возродить его».
Линда Муир давно работает с Эггерсом. И для создания нового облика Орлока действительно с головой окунулась в моду далекого прошлого. Слово самой художнице:
«Если взглянуть на портреты графов этого периода, увидишь красивые, роскошные, тяжелые и дорогие ткани в сочетании с мехом и золотыми аксессуарами. Вызов в том, как подступиться к образу Графа, который наряжался так 300 лет назад и до сих пор должен быть узнаваемым — но уже 300 лет как разложился?»
В итоге Муир взяла за основу настоящие наряды трансильванской знати XVI-XVII веков. И искусственно состарила сверкающие золотым шитьем ткани.
Я уже писал о том, насколько яркими и насыщенными были многие цвета в Средневековье — и как в кино обычно ориентируются на выцветшие ткани из музейных витрин. Но вот на восставшем из могилы графе наряд такой палитры как раз более чем уместен.
«Вы можете продеть руки сквозь накидку или носить ее скорее на манер плаща, как Дракула <...> Потрясающе, что такое можно встретить и у очень богатой знати, и у самых нищих крестьян в горах, пастухов. Так что для Орлока это важная деталь костюма. А еще у него венгерская меховая шапка, и мы поиграли с ее размерами, чтобы она казалась внушительнее».
«А внизу [под накидкой] поддет долман [от турецкого dolama, куртка с длинными рукавами и стоячим воротником — Ф.М.], это как бы туника. <...> Там узорчатый шелк, и я старалась выбрать ткани, где много золотых нитей. Потому что знала, что [оператор] Джарин [Блашке] будет использовать свет пламени, свечей и дивный лунный свет. Так что [выбирала] то, что будет мерцать и отражать свет, очерчивая форму».
«А еще у него эдакие штаны Мика Джаггера, горчичного оттенка, такая сияющая золотая нить. Обтягивающие штаны. И прекрасный пояс на талии. Ну и у него крутейшая обувь. Кожаная. Как мюли, легко надеть на ногу. Но для безопасности и удобства Биллу добавили примерно 4 дюйма, что уже дает очень красивый, тонкий, высокий контур».
Так Линда Муир описывает плоды своих трудов. Которые действительно напоминают наряд трансильванского воеводы XVI-XVIII веков — я подобрал для вас аналогии на иллюстрациях. Кстати, родственником такой накидки можно считать и русский охабень, у которого руки продевали в разрезы, а длинные рукава вообще завязывали на спине.
— Граф Орлок в трейлере «Носферату» (2024).
— Набросок костюма Орлока, сделанный Линдой Муирой для «Носферату» (2024).
— Костюм графа Орлока в «Носферату» (2024).
— Портрет Стефана Батория, трансильванского князя в 1571-1576
— Портрет трансильванского князя Михая II Апафи (правил в 1690-1713)
— Бархатный долман, принадлежавший габсбургскому наместнику Трансильвании (György Bánffy, 1661-1708)
Panfilov FM
#разбор_носферату #арсенал_фм #макабр_фм #киноистория #киномиф
Костюмы нового «Носферату» передают стиль и эстетику немецкого романтизма. Ведь его действие происходит в 1838 году.
А значит, в моде очарованность фантазийным прошлым, особенно «готическим» Средневековьем. И погружение в мир внутренних переживаний и страстей, сдобренных провинциальной сентиментальностью бидермайера.
В этот период пишет свои картины Каспар Давид Фридрих, чувствительные читатели орошают слезами страницы псевдосредневековых романов, публика под зонтиками глазеет на костюмированные рыцарские турниры.
Противоречивый дух времени, одновременно торжественно-пышный и сдержанный, консервативный и мятущийся, находит отражение и в моде. В прическах, в стилизованных украшениях, в новом силуэте костюмов и в очертаниях роскошных рукавов женских платьев.
Действие «Носферату» в основном происходит в вымышленном городе Висбург. Его создавали по образу и подобию немецкого Любека. По задумке Эггерса, это портовый город, входящий в Ганзу. То есть возникший еще в XIII веке союз торговых вольных городов Северной и Западной Европы. Да, не удивляйтесь, Ганзейский союз все еще существовал в XIX веке. Хотя и превратился в почти номинальное объединение, призрак былого могущества.
Художница по костюмам Линда Муир, постоянно работающая с Эггерсом, стремилась к «отчетливо немецкой эстетике» костюмов. Для этого она изучала как журналы мод того времени, так и картины и другие источники. Как говорит Муир, на общее визуальное восприятие фильма сильно влияют «небольшие аутентичные детали» образов. К примеру, по ее словам, погонщики скота в одной из сцен носят типичные немецкие головные уборы этого времени.
«Когда задумываются костюмы, мой подход подразумевает скрупулезное внимание к деталям и нередко — консультации с Робертом [Эггерсом]. Поскольку он написал сценарий, многие образы глубоко укоренились в тексте или в его воображении» — говорит Муир.
Чтобы понять степень дотошности Муир, достаточно сказать, что она хотела показать не просто мужской костюм 1830-х. А именно немецкий. И непременно 1838 года. Казалось бы, прекрасных английских и французских иллюстраций этого времени пруд-пруди. Но она после долгих поисков обнаружила немецкие гравюры в конкретном журнале мод. Причем проверяла выпуски за отдельные месяцы и годы до и после 1838 года. Все для того, чтобы убедиться — в костюмы персонажей не проникли анахронизмы, несоответствия моде нужного периода.
Муир не уточняет, о каком именно журнале идет речь. Могу осторожно предположить, что это Zeitung für die elegante Welt, издававшийся в Лейпциге в 1801-1859 годах. К слову, хотя художница говорит о специфически немецкой моде, стоит отметить, что французское влияние было довольно велико и в германских княжествах.
И мужские костюмы в фильме, конечно, могут включать элементы, в целом распространенные в Европе того времени. Например, один из нарядов профессора Эберхарта фон Франца (Уиллем Дефо) напомнил мне вариант так называемого carrick coat. То есть дорожного плаща с несколькими слоями ткани на плечах, от трех до пяти (его еще называют Garrick coat или «кучерским плащом»).
В то же время, на путешествующем Томасе Хуттере (Николас Холт) можно видеть характерный немецкий костюм эпохи романтизма. Вполне реалистичный, он одновременно напоминает о фигурах с картин Фридриха в стилизованных под романтическое Средневековье беретах и плащах.
А в следующем посте поговорим про женские костюмы (крепитесь, вообще текстов будет несколько, потому что у меня четыре папки картинок, хочется всё вам показать и рассказать).
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о «Носферату» Эггерса ищите по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
А значит, в моде очарованность фантазийным прошлым, особенно «готическим» Средневековьем. И погружение в мир внутренних переживаний и страстей, сдобренных провинциальной сентиментальностью бидермайера.
В этот период пишет свои картины Каспар Давид Фридрих, чувствительные читатели орошают слезами страницы псевдосредневековых романов, публика под зонтиками глазеет на костюмированные рыцарские турниры.
Противоречивый дух времени, одновременно торжественно-пышный и сдержанный, консервативный и мятущийся, находит отражение и в моде. В прическах, в стилизованных украшениях, в новом силуэте костюмов и в очертаниях роскошных рукавов женских платьев.
Действие «Носферату» в основном происходит в вымышленном городе Висбург. Его создавали по образу и подобию немецкого Любека. По задумке Эггерса, это портовый город, входящий в Ганзу. То есть возникший еще в XIII веке союз торговых вольных городов Северной и Западной Европы. Да, не удивляйтесь, Ганзейский союз все еще существовал в XIX веке. Хотя и превратился в почти номинальное объединение, призрак былого могущества.
Художница по костюмам Линда Муир, постоянно работающая с Эггерсом, стремилась к «отчетливо немецкой эстетике» костюмов. Для этого она изучала как журналы мод того времени, так и картины и другие источники. Как говорит Муир, на общее визуальное восприятие фильма сильно влияют «небольшие аутентичные детали» образов. К примеру, по ее словам, погонщики скота в одной из сцен носят типичные немецкие головные уборы этого времени.
«Когда задумываются костюмы, мой подход подразумевает скрупулезное внимание к деталям и нередко — консультации с Робертом [Эггерсом]. Поскольку он написал сценарий, многие образы глубоко укоренились в тексте или в его воображении» — говорит Муир.
Чтобы понять степень дотошности Муир, достаточно сказать, что она хотела показать не просто мужской костюм 1830-х. А именно немецкий. И непременно 1838 года. Казалось бы, прекрасных английских и французских иллюстраций этого времени пруд-пруди. Но она после долгих поисков обнаружила немецкие гравюры в конкретном журнале мод. Причем проверяла выпуски за отдельные месяцы и годы до и после 1838 года. Все для того, чтобы убедиться — в костюмы персонажей не проникли анахронизмы, несоответствия моде нужного периода.
Муир не уточняет, о каком именно журнале идет речь. Могу осторожно предположить, что это Zeitung für die elegante Welt, издававшийся в Лейпциге в 1801-1859 годах. К слову, хотя художница говорит о специфически немецкой моде, стоит отметить, что французское влияние было довольно велико и в германских княжествах.
И мужские костюмы в фильме, конечно, могут включать элементы, в целом распространенные в Европе того времени. Например, один из нарядов профессора Эберхарта фон Франца (Уиллем Дефо) напомнил мне вариант так называемого carrick coat. То есть дорожного плаща с несколькими слоями ткани на плечах, от трех до пяти (его еще называют Garrick coat или «кучерским плащом»).
В то же время, на путешествующем Томасе Хуттере (Николас Холт) можно видеть характерный немецкий костюм эпохи романтизма. Вполне реалистичный, он одновременно напоминает о фигурах с картин Фридриха в стилизованных под романтическое Средневековье беретах и плащах.
А в следующем посте поговорим про женские костюмы (крепитесь, вообще текстов будет несколько, потому что у меня четыре папки картинок, хочется всё вам показать и рассказать).
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о «Носферату» Эггерса ищите по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
«На 1838 выпал странный маленький отрезок истории моды. Например, урезали в объеме массивные рукава-жиго [от фр. gigot, буквально «баранья нога»; рукава, очень широкие у плеча и сужающиеся к запястью — Ф.М.] ранних 1830-х. Они по-прежнему велики, но не столь преувеличены и раздуты, и на предплечье фасон переходит к очертаниям, привычным для 1840-х и 1850-х. Меняются и формы капора [женский головной убор эпохи бидермайера, соединяет черты чепца и шляпы— Ф.М.], и мы трудились над тем, чтобы избежать любых анахронизмов.
Придумывать и подгонять капоры и другие головные уборы доставляло столько радости. Просто райская работа. Все ювелирные украшения создавали специально для персонажей, ориентируясь на исторические стили.
С туфлями и ботинками пришлось попотеть. В то время распространяется более утонченная обувь, которую не так-то просто носить — уплощенная, без высоких каблуков.
Нужно было исследовать всё, от исподнего до верхней одежды. Поскольку хотелось добиться конкретного облика, в итоге большинство костюмов мы изготовили сами. Взятые напрокат просто не соответствовали тому уровню детализации, которого мы добивались».
Так Линда Муир, художница по костюмам и верная напарница режиссера Роберта Эггерса, рассказывает о работе над женскими нарядами для нового «Носферату».
Героини фильма действительно будто сошли с картин Йозефа Карла Штилера или Юлиуса Шоппе. Или со страниц модных журналов 1830-х годов.
Муир отмечает и особый скрытый эротизм, присущий моде этого периода, при всей его консервативности: «Нельзя было увидеть даже лодыжку. И это сводило мужчин с ума… Всегда интересно думать о том, что является табу».
В фильме наряды Анны Хардинг (Эмма Коррин) отвечают последнему писку моды, ведь богатство и роскошь являются ключевыми чертами ее образа.
А вот в случае Элен Хуттер (Лили-Роуз Депп) дело обстоит иначе. Ее гардероб куда скромнее, но при этом играет огромную роль в раскрытии этого персонажа.
На образах Эллен, которую Эггерс считает главной героиней своего фильма, я остановлюсь подробнее в следующем посте.
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о фильме Эггерса вы найдете по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
Придумывать и подгонять капоры и другие головные уборы доставляло столько радости. Просто райская работа. Все ювелирные украшения создавали специально для персонажей, ориентируясь на исторические стили.
С туфлями и ботинками пришлось попотеть. В то время распространяется более утонченная обувь, которую не так-то просто носить — уплощенная, без высоких каблуков.
Нужно было исследовать всё, от исподнего до верхней одежды. Поскольку хотелось добиться конкретного облика, в итоге большинство костюмов мы изготовили сами. Взятые напрокат просто не соответствовали тому уровню детализации, которого мы добивались».
Так Линда Муир, художница по костюмам и верная напарница режиссера Роберта Эггерса, рассказывает о работе над женскими нарядами для нового «Носферату».
Героини фильма действительно будто сошли с картин Йозефа Карла Штилера или Юлиуса Шоппе. Или со страниц модных журналов 1830-х годов.
Муир отмечает и особый скрытый эротизм, присущий моде этого периода, при всей его консервативности: «Нельзя было увидеть даже лодыжку. И это сводило мужчин с ума… Всегда интересно думать о том, что является табу».
В фильме наряды Анны Хардинг (Эмма Коррин) отвечают последнему писку моды, ведь богатство и роскошь являются ключевыми чертами ее образа.
А вот в случае Элен Хуттер (Лили-Роуз Депп) дело обстоит иначе. Ее гардероб куда скромнее, но при этом играет огромную роль в раскрытии этого персонажа.
На образах Эллен, которую Эггерс считает главной героиней своего фильма, я остановлюсь подробнее в следующем посте.
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о фильме Эггерса вы найдете по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
Наряды Эллен в «Носферату» Эггерса становятся зеркалом ее внутреннего мира.
По словам художницы по костюмам Линды Муир, «костюмы Эллен задуманы так, чтобы отражать характер ее персонажа — молодой женщины, наделенной вкусом и чувством статуса, но не чурающейся носить одни и те же платья».
Выйдя замуж за Томаса Хуттера (Николас Холт), Эллен (Лили-Роуз Депп) спокойно обходится без пышных нарядов и помощи горничных. И ведет скромную жизнь, довольствуясь простым и неброским гардеробом, где преобладают бледные оттенки и ткани, отражающие свет. Ее муж, напротив, мечтает окружить жену роскошью.
Мистическая связь с вампиром, по версии Роберта Эггерса, терзает Эллен еще с детства. Дикая жажда графа Орлока, его неудержимое влечение к Эллен вызывают у нее ужасные кошмары и припадки с грудными стонами и закатыванием глаз. Что придает всей истории, казалось бы, лишенной откровенно сексуальных деталей, своеобразный готический эротизм.
Это впечатление только усиливается из-за частых появлений героини в ночных сорочках — ведь кошмары приходят под покровом ночи. По словам Муир, ткани, сквозь которые просвечивает тело, подчеркивают уязвимость и хрупкость Эллен. Чтобы добиться нужного эффекта, устраивали специальные испытания, снимая разные варианты сорочек насквозь мокрыми и при различном освещении.
В одной из сцен Эллен, одержимая очередным приступом, даже раздирает лиф платья (для этого швы заранее ослабили).
Корсет же, по контрасту, становится символом контроля, призванным обуздать это неистовство. А заодно и аллегорией жестких правил общества. В фильме доктор рекомендует Эллен ослаблять или, наоборот, затягивать корсет, чтобы избавиться от ночных кошмаров.
Муир выбрала для Эллен тип корсета, который можно затягивать спереди. Когда героиня переживает очередное сопряжение с темным духом Орлока, ее сотрясают судороги. Окружающие пытаются контролировать эти припадки, затягивая туже корсет. Выбранный тип корсета позволил в соответствующих сценах видеть лицо героини, не скрывая ее эмоций.
Муир отдельно упоминает о таком элементе женского костюма, как съемные рукава. Томас присылает Эллен большой букет сирени, и в этой сцене Эллен носит платье с пышными рукавами. Позже в фильме выясняется, что эти рукава съемные — Муир решила показать их в другой сцене висящими поверх ширмы.
Замечу, что съемные или фальшивые рукава были очень популярны в первой трети XIX века. До 1810-х годов их делали из той же ткани, что и само платье, но затем стали изготавливать из разной материи. Кроме модных веяний, это имело и практическую пользу. Ведь, сменив рукава, платью легко было придать другой вид.
К слову о сирени — именно ее соцветия вышиты на одном из платьев Эллен. Что исподволь вновь намекает на странную связь между ней и Орлоком. Чудовищному графу сирень напоминает о прежней человеческой жизни.
Траурный наряд Эллен, почти полностью черный, не считая редких вкраплений белого, типичен для эпохи бидермайера. Чтобы он смотрелся хорошо и четко при слабом освещении, Муир выбрала более блестящую ткань, чем та, что в реальности использовалась в 1830-е.
А для капора (головного убора) художница взяла черный креп, шероховатую ткань из нитей с очень большой круткой. Именно из него делали в ту эпоху траурные вуали и повязки. Капор также позволил оператору лучше подсветить лицо актрисы, особенно в ограниченных пространствах вроде кареты.
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о фильме Эггерса вы найдете по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
По словам художницы по костюмам Линды Муир, «костюмы Эллен задуманы так, чтобы отражать характер ее персонажа — молодой женщины, наделенной вкусом и чувством статуса, но не чурающейся носить одни и те же платья».
Выйдя замуж за Томаса Хуттера (Николас Холт), Эллен (Лили-Роуз Депп) спокойно обходится без пышных нарядов и помощи горничных. И ведет скромную жизнь, довольствуясь простым и неброским гардеробом, где преобладают бледные оттенки и ткани, отражающие свет. Ее муж, напротив, мечтает окружить жену роскошью.
Мистическая связь с вампиром, по версии Роберта Эггерса, терзает Эллен еще с детства. Дикая жажда графа Орлока, его неудержимое влечение к Эллен вызывают у нее ужасные кошмары и припадки с грудными стонами и закатыванием глаз. Что придает всей истории, казалось бы, лишенной откровенно сексуальных деталей, своеобразный готический эротизм.
Это впечатление только усиливается из-за частых появлений героини в ночных сорочках — ведь кошмары приходят под покровом ночи. По словам Муир, ткани, сквозь которые просвечивает тело, подчеркивают уязвимость и хрупкость Эллен. Чтобы добиться нужного эффекта, устраивали специальные испытания, снимая разные варианты сорочек насквозь мокрыми и при различном освещении.
В одной из сцен Эллен, одержимая очередным приступом, даже раздирает лиф платья (для этого швы заранее ослабили).
Корсет же, по контрасту, становится символом контроля, призванным обуздать это неистовство. А заодно и аллегорией жестких правил общества. В фильме доктор рекомендует Эллен ослаблять или, наоборот, затягивать корсет, чтобы избавиться от ночных кошмаров.
Муир выбрала для Эллен тип корсета, который можно затягивать спереди. Когда героиня переживает очередное сопряжение с темным духом Орлока, ее сотрясают судороги. Окружающие пытаются контролировать эти припадки, затягивая туже корсет. Выбранный тип корсета позволил в соответствующих сценах видеть лицо героини, не скрывая ее эмоций.
Муир отдельно упоминает о таком элементе женского костюма, как съемные рукава. Томас присылает Эллен большой букет сирени, и в этой сцене Эллен носит платье с пышными рукавами. Позже в фильме выясняется, что эти рукава съемные — Муир решила показать их в другой сцене висящими поверх ширмы.
Замечу, что съемные или фальшивые рукава были очень популярны в первой трети XIX века. До 1810-х годов их делали из той же ткани, что и само платье, но затем стали изготавливать из разной материи. Кроме модных веяний, это имело и практическую пользу. Ведь, сменив рукава, платью легко было придать другой вид.
К слову о сирени — именно ее соцветия вышиты на одном из платьев Эллен. Что исподволь вновь намекает на странную связь между ней и Орлоком. Чудовищному графу сирень напоминает о прежней человеческой жизни.
Траурный наряд Эллен, почти полностью черный, не считая редких вкраплений белого, типичен для эпохи бидермайера. Чтобы он смотрелся хорошо и четко при слабом освещении, Муир выбрала более блестящую ткань, чем та, что в реальности использовалась в 1830-е.
А для капора (головного убора) художница взяла черный креп, шероховатую ткань из нитей с очень большой круткой. Именно из него делали в ту эпоху траурные вуали и повязки. Капор также позволил оператору лучше подсветить лицо актрисы, особенно в ограниченных пространствах вроде кареты.
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о фильме Эггерса вы найдете по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
Эротические комиксы и Ледовое побоище — казалось бы, что может их связывать?
В этом случае — личность итальянского художника Гвидо Крепакса (Guido Crepax).
Гвидо (настоящая его фамилия — Crepas), венецианец по происхождению, вырос в семье, не чуждой искусству. Его отец играл на виолончели в оперном театре Ла Скала. Первый комикс Гвидо нарисовал в 12 лет. Отучившись в Миланском университете, он занимался рекламой и дизайном, рисовал обложки для журналов и пластинок, имел отношение к миру моды.
Но известен Крепакс прежде всего серией комиксов про похождения модного фотографа Валентины. Этого персонажа он придумал в 1965 году и посвятил ей много томов. Изощренная черно-белая графика Крепакса создавала миры психоделических сновидений, полных эротизма.
Кроме серии Valentina, его авторству принадлежат «История О» по роману Полин Реаж, «Эммануэль» по роману Эммануэль Арсан, «Жюстина» по роману де Сада, «Венера в мехах» по роману Захер-Мазоха, и многие другие графические романы, часто с БДСМ-мотивами.
Наряду с Мило Манарой и Паоло Серпиери, Гвидо Крепакс принадлежит к числу тех имен, с которыми связан своего рода «золотой век» итальянского эротического комикса 1970-х-1990-х годов.
Все они получили высшее художественное образование (Крепакс и Манара еще и начинали как архитекторы), зачастую придерживались левых взглядов и были связаны с богемой и миром кино. Манаре сейчас 79, Серпиери — 80 лет. И почтенные старцы продолжают невозмутимо рисовать эротику. А вот родившийся раньше Крепакс ушел из жизни в 2003 году.
Ну а Ледовое побоище-то тут при чем?
Дело в том, что Крепакс очень любил настольные игры. В том числе военные, варгеймы (ролевых настолок в 1960-е еще не было).
И не просто любил, а сам придумал и нарисовал одни из первых варгеймов в Италии. Это «Трафальгарское сражение» (1964), «Ватерлоо» (1965), «Битва при Павии» (1967).
А в 1972 году издал игру «Ледовое побоище - Александр Невский» (La Battaglia del Lago Ghiacciato - Alexandr Nevsky). Причем там среди исторических персонажей появляется размахивающий оглоблей богатырь Василий Буслаев из новгородских былин, названный Vasili Buslai. Очевидно, под влиянием фильма Сергея Эйзенштейна.
О том, что в те годы Крепакс увлекался Россией, говорят и некоторые из его комиксов. Про один из них я расскажу отдельно.
Panfilov FM
#игроистория #галерея_фм #арсенал_фм #настолки_фм
В этом случае — личность итальянского художника Гвидо Крепакса (Guido Crepax).
Гвидо (настоящая его фамилия — Crepas), венецианец по происхождению, вырос в семье, не чуждой искусству. Его отец играл на виолончели в оперном театре Ла Скала. Первый комикс Гвидо нарисовал в 12 лет. Отучившись в Миланском университете, он занимался рекламой и дизайном, рисовал обложки для журналов и пластинок, имел отношение к миру моды.
Но известен Крепакс прежде всего серией комиксов про похождения модного фотографа Валентины. Этого персонажа он придумал в 1965 году и посвятил ей много томов. Изощренная черно-белая графика Крепакса создавала миры психоделических сновидений, полных эротизма.
Кроме серии Valentina, его авторству принадлежат «История О» по роману Полин Реаж, «Эммануэль» по роману Эммануэль Арсан, «Жюстина» по роману де Сада, «Венера в мехах» по роману Захер-Мазоха, и многие другие графические романы, часто с БДСМ-мотивами.
Наряду с Мило Манарой и Паоло Серпиери, Гвидо Крепакс принадлежит к числу тех имен, с которыми связан своего рода «золотой век» итальянского эротического комикса 1970-х-1990-х годов.
Все они получили высшее художественное образование (Крепакс и Манара еще и начинали как архитекторы), зачастую придерживались левых взглядов и были связаны с богемой и миром кино. Манаре сейчас 79, Серпиери — 80 лет. И почтенные старцы продолжают невозмутимо рисовать эротику. А вот родившийся раньше Крепакс ушел из жизни в 2003 году.
Ну а Ледовое побоище-то тут при чем?
Дело в том, что Крепакс очень любил настольные игры. В том числе военные, варгеймы (ролевых настолок в 1960-е еще не было).
И не просто любил, а сам придумал и нарисовал одни из первых варгеймов в Италии. Это «Трафальгарское сражение» (1964), «Ватерлоо» (1965), «Битва при Павии» (1967).
А в 1972 году издал игру «Ледовое побоище - Александр Невский» (La Battaglia del Lago Ghiacciato - Alexandr Nevsky). Причем там среди исторических персонажей появляется размахивающий оглоблей богатырь Василий Буслаев из новгородских былин, названный Vasili Buslai. Очевидно, под влиянием фильма Сергея Эйзенштейна.
О том, что в те годы Крепакс увлекался Россией, говорят и некоторые из его комиксов. Про один из них я расскажу отдельно.
Panfilov FM
#игроистория #галерея_фм #арсенал_фм #настолки_фм
Вообще я сам рисовал много настолок и солдатиков, еще подростком. Вполне в духе тех самых варгеймов 1960-х-1970-х, хотя и не знал тогда об их существовании.
Что-то сохранилось до сих пор. Так что покажу пару примеров, чтобы не быть голословным.
Вот вам швейцарские наемники конца XV века и ландскнехты начала XVI века.
Panfilov FM
#творческое_фм #арсенал_фм #настолки_фм
Что-то сохранилось до сих пор. Так что покажу пару примеров, чтобы не быть голословным.
Вот вам швейцарские наемники конца XV века и ландскнехты начала XVI века.
Panfilov FM
#творческое_фм #арсенал_фм #настолки_фм
Рыцарь в душе (ударение ставьте как пожелаете) и пар над кофе в глазастой кружке.
Без горячего душа и крепкого кофе автор не пришел бы во вменяемое состояние этим темным декабрьским ночеутром.
Надеюсь, и вам удалось пробудиться (или удастся поспать, если не нужно с утра на работу).
Из этой кружки я всегда пью по утрам кофе. Покрепче, black as night, sweet as sin, как говорила Зоря Вечерняя в «Американских богах». Ощущения от раннего зимнего утра кружка передает идеально. По-моему, в ней встречаются ветхозаветные ангелы и все мои стадии недосыпа. С приправой из фильмов Бёртона и вархаммеровского Хаоса.
Ну, а рыцаря в латах конца XV века удалось выудить из океана штор с мемными котами и кислотными разводами (вот уж где настоящее царство хаоса).
У этой гравюры довольно занятная история.
На нее легко можно наткнуться во всяких фотостоках и базах данных. Но подписи там обычно невнятные.
На самом деле, перед нами иллюстрация XIX века из «Искусства Средних веков и Ренессанса», изданного с литографиями Франца Келлерховена. И, насколько я помню, конный манекен до сих пор красуется в парижском Музее Армии.
Написал же эту книгу Поль Лакруа (1806-1884), известный под псевдонимом «Библиофил Жакоб» (Bibliophile Jacob).
Историк и сотрудник библиотеки Арсенала, Лакруа был успешным и крайне плодовитым писателем. Способным соревноваться с Дюма-отцом.
Из-под его пера как горячие пирожки вылетали труды вроде «Истории проституции у всех народов». И куча исторических романов с названиями «Убийство короля» или «Парижские вечера сэра Вальтера Скотта».
А еще «Библиофил Жакоб» получал пенсию от российского императорского двора.
За работу над книгой «История жизни и царствования Николая I, императора Всероссийского» (Histoire de la vie et du règne de Nicolas I, empereur de Russie, 1864-1875).
Которую, впрочем, так и не завершил.
Panfilov FM
#арсенал_фм #личное_фм #ярчемифов
Без горячего душа и крепкого кофе автор не пришел бы во вменяемое состояние этим темным декабрьским ночеутром.
Надеюсь, и вам удалось пробудиться (или удастся поспать, если не нужно с утра на работу).
Из этой кружки я всегда пью по утрам кофе. Покрепче, black as night, sweet as sin, как говорила Зоря Вечерняя в «Американских богах». Ощущения от раннего зимнего утра кружка передает идеально. По-моему, в ней встречаются ветхозаветные ангелы и все мои стадии недосыпа. С приправой из фильмов Бёртона и вархаммеровского Хаоса.
Ну, а рыцаря в латах конца XV века удалось выудить из океана штор с мемными котами и кислотными разводами (вот уж где настоящее царство хаоса).
У этой гравюры довольно занятная история.
На нее легко можно наткнуться во всяких фотостоках и базах данных. Но подписи там обычно невнятные.
На самом деле, перед нами иллюстрация XIX века из «Искусства Средних веков и Ренессанса», изданного с литографиями Франца Келлерховена. И, насколько я помню, конный манекен до сих пор красуется в парижском Музее Армии.
Написал же эту книгу Поль Лакруа (1806-1884), известный под псевдонимом «Библиофил Жакоб» (Bibliophile Jacob).
Историк и сотрудник библиотеки Арсенала, Лакруа был успешным и крайне плодовитым писателем. Способным соревноваться с Дюма-отцом.
Из-под его пера как горячие пирожки вылетали труды вроде «Истории проституции у всех народов». И куча исторических романов с названиями «Убийство короля» или «Парижские вечера сэра Вальтера Скотта».
А еще «Библиофил Жакоб» получал пенсию от российского императорского двора.
За работу над книгой «История жизни и царствования Николая I, императора Всероссийского» (Histoire de la vie et du règne de Nicolas I, empereur de Russie, 1864-1875).
Которую, впрочем, так и не завершил.
Panfilov FM
#арсенал_фм #личное_фм #ярчемифов
Черно-золотой вышла елка в этом году.
Внезапно решил, что не хочу никакого многоцветья на фоне зеленых веток. И не желаю видеть живую елку, медленно умирающую на глазах. Или пластиковое дерево, которое притворяется настоящим.
Напротив, хотелось той искусственности, которая не скрывает своей рукотворности, не пытается притворяться чем-то живым. Графической четкости. Рисунка тушью, картинок из волшебного фонаря, черных книжных корешков с тиснением золотом. И чтобы эти контуры подчеркивались болотными огнями и слегка жухлым старым золотом.
Поэтому остановился на сочетании любимых цветов — черного и золотого.
Уже нарядив черную елочку, понял, что следую моде бургундского двора XV века. Где выше всего ценился черный шелк. А сам герцог Филипп Добрый облачался в черное с головы до пят. Вернее, от шаперона до носков туфель. И оттеняли его силуэт только меховая опушка и орденская цепь Золотого руна.
Впрочем, геральдические цвета Священной Римской империи тоже вполне подходят. Или Нильфгаарда из мира ведьмака Геральта — елку в таком духе вполне могли нарядить при дворе императора Эмгыра вар Эмрейса, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудда.
Ну, а внизу елочки добавил немножко лавкрафтовщины.
Если учесть, что в новогоднюю ночь я собираюсь смотреть «Дракулу Брэма Стокера» Копполы в компании со стейком прожарки rare и бокалом красного, елочка вполне соответствует. Да и кинопрограмма на праздники пока включает вампирские фильмы Мурнау и Херцога, «Тень вампира» и ретроспективу Бёртона. Но этим не ограничивается)
Panfilov FM
#личное_фм #творческое_фм #арсенал_фм
Внезапно решил, что не хочу никакого многоцветья на фоне зеленых веток. И не желаю видеть живую елку, медленно умирающую на глазах. Или пластиковое дерево, которое притворяется настоящим.
Напротив, хотелось той искусственности, которая не скрывает своей рукотворности, не пытается притворяться чем-то живым. Графической четкости. Рисунка тушью, картинок из волшебного фонаря, черных книжных корешков с тиснением золотом. И чтобы эти контуры подчеркивались болотными огнями и слегка жухлым старым золотом.
Поэтому остановился на сочетании любимых цветов — черного и золотого.
Уже нарядив черную елочку, понял, что следую моде бургундского двора XV века. Где выше всего ценился черный шелк. А сам герцог Филипп Добрый облачался в черное с головы до пят. Вернее, от шаперона до носков туфель. И оттеняли его силуэт только меховая опушка и орденская цепь Золотого руна.
Впрочем, геральдические цвета Священной Римской империи тоже вполне подходят. Или Нильфгаарда из мира ведьмака Геральта — елку в таком духе вполне могли нарядить при дворе императора Эмгыра вар Эмрейса, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудда.
Ну, а внизу елочки добавил немножко лавкрафтовщины.
Если учесть, что в новогоднюю ночь я собираюсь смотреть «Дракулу Брэма Стокера» Копполы в компании со стейком прожарки rare и бокалом красного, елочка вполне соответствует. Да и кинопрограмма на праздники пока включает вампирские фильмы Мурнау и Херцога, «Тень вампира» и ретроспективу Бёртона. Но этим не ограничивается)
Panfilov FM
#личное_фм #творческое_фм #арсенал_фм
Перекур иногда необходим и древнеегипетским жрецам, и рыцарям, и средневековым князьям.
Ну, по крайней мере, на съемочной площадке такое смешение эпох точно случается. Отобрал для вас несколько ярких примеров)
Вот князь Юрий Дмитриевич затягивается сигаретой на съемках фильма Тарковского «Андрей Рублев» (1966).
Причем актер Юрий Назаров тут вовсе не в бутафорском доспехе. А в настоящем панцире (так в прошлом называли определенный тип кольчуги, с плоскими кольцами), нагруднике-зерцале и наручах XVII века из Оружейной палаты. Да, в СССР музейные экспонаты могли выдаваться для съемок. Конец этой практике положила лишь музейная инструкция 1985 года.
Охотно прикуривает и жрец Имхотеп — британский актер Борис Карлофф на съемках фильма ужасов «Мумия» (The Mummy, 1932).
Так же расслабляется Марк Антоний (Ричард Бёртон) на съемочной площадке «Клеопатры» (Cleopatra, 1963).
А вот в сцене штурма замка из «Экскалибура» (Excalibur, 1981) кажется, что один из бравых рыцарей закуривает прямо на ходу, шагая по мостику осадной башни. Да и перед ним вроде бы прыгает на стену молодец с папиросой во рту.
На самом деле, «сигареты» здесь — просто шипы и острые выступы. А рыцарь на мостике пытается поправить забрало, чтобы лучше видеть. Доспехи в этом фильме были довольно гротескными и не слишком удобными.
Всех с наступившим новым годом! Желаю вам полноценного отдыха, а не только перекуров)
Panfilov FM
#галерея_фм #арсенал_фм #киноистория #киномиф
Ну, по крайней мере, на съемочной площадке такое смешение эпох точно случается. Отобрал для вас несколько ярких примеров)
Вот князь Юрий Дмитриевич затягивается сигаретой на съемках фильма Тарковского «Андрей Рублев» (1966).
Причем актер Юрий Назаров тут вовсе не в бутафорском доспехе. А в настоящем панцире (так в прошлом называли определенный тип кольчуги, с плоскими кольцами), нагруднике-зерцале и наручах XVII века из Оружейной палаты. Да, в СССР музейные экспонаты могли выдаваться для съемок. Конец этой практике положила лишь музейная инструкция 1985 года.
Охотно прикуривает и жрец Имхотеп — британский актер Борис Карлофф на съемках фильма ужасов «Мумия» (The Mummy, 1932).
Так же расслабляется Марк Антоний (Ричард Бёртон) на съемочной площадке «Клеопатры» (Cleopatra, 1963).
А вот в сцене штурма замка из «Экскалибура» (Excalibur, 1981) кажется, что один из бравых рыцарей закуривает прямо на ходу, шагая по мостику осадной башни. Да и перед ним вроде бы прыгает на стену молодец с папиросой во рту.
На самом деле, «сигареты» здесь — просто шипы и острые выступы. А рыцарь на мостике пытается поправить забрало, чтобы лучше видеть. Доспехи в этом фильме были довольно гротескными и не слишком удобными.
Всех с наступившим новым годом! Желаю вам полноценного отдыха, а не только перекуров)
Panfilov FM
#галерея_фм #арсенал_фм #киноистория #киномиф
Рыцари, гоняющие мяч, или средневековые русские воины, погруженные в чтение газет — альтернатива историческо-фэнтезийным перекурам из предыдущего поста.
На моем любимом кадре со съемок фильма Эйзенштейна «Александр Невский» (1938) актеры массовки читают газету «Правда».
А вот сэр Ланселот (Джон Клиз) мирно играет в футбол на съемочной площадке комедии «Монти Пайтон и Священный Грааль» (Monty Python and the Holy Grail, 1975). Про трагикомические мытарства «пайтонов» в шерстяных кольчугах, разбухших от шотландской сырости и вечной мороси, я рассказывал в другом посте.
Иногда же лучше просто отдохнуть в теньке. Так поступают крылатые статистки, наряженные в духе изображений древнеегипетской богини истины Маат, во время съемок «Клеопатры» (Cleopatra, 1963).
Ну, или, наоборот, прилечь на солнышке, как рыцари из «Священного Грааля».
Panfilov FM
#галерея_фм #арсенал_фм #киноистория #киномиф
На моем любимом кадре со съемок фильма Эйзенштейна «Александр Невский» (1938) актеры массовки читают газету «Правда».
А вот сэр Ланселот (Джон Клиз) мирно играет в футбол на съемочной площадке комедии «Монти Пайтон и Священный Грааль» (Monty Python and the Holy Grail, 1975). Про трагикомические мытарства «пайтонов» в шерстяных кольчугах, разбухших от шотландской сырости и вечной мороси, я рассказывал в другом посте.
Иногда же лучше просто отдохнуть в теньке. Так поступают крылатые статистки, наряженные в духе изображений древнеегипетской богини истины Маат, во время съемок «Клеопатры» (Cleopatra, 1963).
Ну, или, наоборот, прилечь на солнышке, как рыцари из «Священного Грааля».
Panfilov FM
#галерея_фм #арсенал_фм #киноистория #киномиф