Несколько мыслей по поводу известной библейской максимы.

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7:1-2)

Перейти к отрывку

«Не судите, да не судимы будете…»

Эти слова из Евангелия от Матфея знают все, даже люди далёкие от религии — и фраза настолько вжилась в наше сознание, что воспринимается как этическая аксиома.

Весьма показательно, что эти слова Христа в Библии никак позитивно не обосновываются, подкрепляясь лишь негативным указанием-угрозой: будешь судить — сам осужден будешь. Логически тезис не развивается. Впрочем, это как раз оправданно: Библия — не «Наука логики».

Но вот ведь в чём дело: вся человеческая цивилизация — цивилизация суда.

На нет и суда нет — говорит русская пословица. Если перевернуть её от отрицания к утверждению, получается: если сущее есть — то на это сущее есть и суд. Суду неподсудно только ничто. «Мёртвые бо сраму не имут» — как выясним дальше, имут его даже мёртвые.

Оставим народную мудрость.
Обратимся к такому титану мысли и отцу европейской демократии, как Шиллер. Тот отчеканил максиму на все времена: «Die Weltgeschichte ist das Weltgericht» — «Всемирная история есть всемирный суд».

А почему? — на этот вопрос предельно ясно ответил уже Гегель: мировая история есть осознание миром себя самого, осознание людьми смысла всех прошлых действий и событий — без этого осознания сама история невозможна. Отсюда: суду подлежат даже мёртвые — история судит прошедшее, и, закономерно, деятелей былых времён, участников прошедших событий. Поэтому и мёртвые «имут срам».

Но осознание на своей высоте есть мышление логическое, принимающее форму суждений и умозаключений. Осознание потому = суждение. То есть: суд разума. Диалектический круг замкнулся: всемирная история есть всемирный суд всемирного разума.

Правда, суд тут над самим собой. Мировой разум одновременно и подсудимый, и прокурор-обвинитель, и адвокат, и судья, выносящий вердикт, и палач, приводящий приговор в исполнение. Вот головокружительность диалектики как она есть.

(Кстати. Этим же образом мирового суда разума над самим собой, очевидно, вдохновлялся Маркс, когда конструировал идею «диктатуры пролетариата» как власти одновременно законодательной, судебной и исполнительной. См. «18 брюмера» и «Гражданскую войну во Франции». От Маркса идея по наследству досталась, как известно, Ленину).

Что в итоге? Поскольку мир разумен, постольку у него есть история. И раз есть история — суждение неизбежно. Вся человеческая цивилизация поэтому есть суд. Но этот вечный суд — не есть осуждение мира — напротив! Суд ведётся над самим собой, следовательно: такой суд разума есть высшая его свобода. Имманентность разума миру и человеку есть вменённость человеческой свободы. Человек осуждён быть свободным.

Библейский же запрет судить исходит из обратного: из трансцендентности Бога (мирового разума) человеку. «Неисповедимы пути Господни» — раз так, человек, принципиально отделённый от Бога и его божественной разумности, закономерно не должен претендовать на роль судьи. Как может судить тот, кто ничего не понимает в деле! — вот смысл приведённых слов из Евангелия от Матфея. (Не буду здесь развивать тему о противоречии между более древними элементами иудаизма в христианстве, с их культом трансцендентного Бога — и элементами пантеистическими, взятыми из античной языческой философии, для которой Бог — как прежде боги! — имманентен человеку, не чужд ему).

Есть, однако, и другой смысл евангельской фразы: Иисус, очевидно, был лидером национально-освободительного движения Иудеи против римского владычества. Функции суда выполняли сами римские оккупанты при помощи местных, говоря современным языком, коллаборационистов (допрос Христа у первосвященника Каиафы все помнят?) Поэтому призыв «не судите!» был призывом революционным, призывом к восстанию против диктата Рима и его марионеток.

В итоге, где же тот Рим?.. Пески истории давно занесли его.

Но остался ли какой-то реальный смысл в евангельской максиме? Да, остался. Правда, он спустился на уровень житейской мудрости: не осуждайте окружающих. Ведь чтобы судить, надо ещё умом созреть и подняться до мирового разума. А уже на этой высочайшей ступени судить кого-то субъективно просто невозможно.

«История всех рассудит».

#Библия #Христос #Маркс #Ленин #Шиллер #диктатура_пролетариата

В эфире постоянная, но нерегулярная рубрика «Эта мысль у нас песней зовётся!» и сегодня группа Metallica со своим высказыванием на тему мирового разума как судьи, адвоката и одновременно палача.

«I’m judge and I’m jury and I’m executioner too!»

#Metallica

https://youtu.be/sjMc0TG_Jtw?si=qbKz-ySF_Y4y3O03

А вот перевод самой песни и спекулятивный комментарий к ней.

Грязное окно.

(Отсылка к несовершенству мышления, идущего на поводу «органов чувств», этих «дверей восприятия». Вспомним Уильяма Блейка: «Если бы двери восприятия были чисты, всё предстало бы человеку таким, как оно есть — бесконечным». Что можно увидеть сквозь грязное стекло? — Только грязь, ложь, неправду. «Белый свет» не увидишь точно).

Гляжу на своё отражение в оконном стекле
И отражение — совсем не то, что видите вы,
Проецируя свои суждения на мир.
Этот дом чист, детка, этот дом чист.

(«This house is clean» — фраза из классического хоррора «Полтергейст», смысл которой: дом свободен от нечисти. (Шутка в том, что на самом деле нет). Одновременно — отсылка к алкоголизму фронтмена Metallic’и Джеймса Хэтфилда. После рехаба так и говорят: I’m clean).

Тот ли я, кто я есть?
Тот ли я, кто я есть?
Тот ли я, кто я есть?

(Ну, тут уже фихтеанская проблема Я = Я).

Выглядываю из окна — и вижу, что всё идёт не так.
Заседание суда открыто и я со стуком опускаю свой судейский молоток.

Я — судья, коллегия присяжных и палач одновременно.

(А вот из фихтеанский антитетики закономерно вырастает образ диктатуры пролетариата — или мирового разума, судящего самого себя, кому как угодно).

Прожектёр, защитник, отказник, разносчик заразы,
Прожектёр, отказник, разносчик заразы, нагнетающий напряжение, перебежчик, отказник.

(Из диалектики самосознания логично вырастает понимание божественности Субъекта. То есть сам Субъект мысли (герой песни) себя обожествляет, становится Субстанцией. И тут Хэтфилд, сам того не зная, описывает нам путь катафатического богословия, перечисляя бесконечные — и в английском оригинале созвучные до степени смешения — свои определения-предикаты).

Гляжу на своё отражение в оконном стекле,
Стекло чистое внутри, грязное снаружи
Внешне я иной, чем я есть.
Этот дом чист, детка, этот дом чист.

Тот ли я, кто я есть?
Тот ли я, кто я есть?
Тот ли я, кто я есть?

Выглядываю из окна — и вижу, что всё идёт не так.
Заседание суда открыто и я со стуком опускаю свой судейский молоток.

Прожектёр, защитник, отказник, разносчик заразы,
Прожектёр, отказник, разносчик заразы, нагнетающий напряжение, перебежчик, изгнанник, искатель.

Я — судья, коллегия присяжных и палач одновременно.

Я пью из кубка отрицания,
Я сужу весь мир с высоты своего трона
Я пью из кубка отрицания,
Я сужу весь мир с высоты своего трона, о да!

(На этой «негативной диалектике» казнящего весь мир Я песня и заканчивается. В итоге вся мораль — в одной фразе Гегеля, назвавшего субъективистский уклон мышления «безумием самомнения». «Грязное окно» отпавшего от мира сознания не даёт проникнуть свету в душу героя, вынужденного всю жизнь провести в судебной тяжбе с самим собой).

#Metallica

Наша задача. Тезисы.

Бог = Абсолютная Идея.

Мышление = Абсолютная Идея, осознавшая себя в человечестве.

И если весь сотворённый мир = творение Идеи, то —

весь разумно сотворенный мир = творение мышления = той же Идеи, которая осознала сама себя в человеческом разуме.

И вдумаемся: вокруг нас нет ничего, не сотворенного человеком. Да, конечно, за пределами человеческой цивилизации остаётся бездонный космос. Но и далёкие звёзды, разлучённые с нами тысячами световых лет — видны и потому вообще известны нам благодаря телескопу, созданному нашим, человеческим разумом. Даже там, где человечество пока не дотянулось своей, преображающей всё рукой, оно уже простёрло свой хваткий ум и положило свой цепкий взгляд.

Да, но мир человеческой цивилизации в тесных рамках одной планеты — лишь песчинка на бескрайнем берегу мироздания, в который бьют волны вселенского прилива.

Верно. Но отсюда и наша, человеков, задача: весь мир сделать разумно сотворённым. Всю вселенную переделать в согласии с Идеей, осознавшей себя в нашем, человеческом мышлении.

Вот единственный смысл существования человечества во Вселенной.

И вот рациональный смысл всех хилиастических и апокалиптических учений, веками ожидающих второго пришествия Христа и наступления тысячелетнего царства его: только так оно и сбудется — как процесс — и как переделка всего мироздания под началом человеческого разума, ставшего настоящим Богом-демиургом.

#Христос #Абсолют #Идея

Наша задача. Продолжение (уже нетезисно).

Можно, конечно, возразить: но разве всё мироздание не сотворено уже, изначально, от века разумным? (Богом, или Абсолютной Идеей, «самодвижением материи» — кому как угодно).

Да, безусловно. Весь мир уже изначально создан (и продолжает своё становление!) разумно. Иначе бы и человеческому разуму неоткуда было появиться.

Но вот в том-то и дело, что наш, человеков, разум на то и нужен космосу-Богу-Абсолюту-самодвижущейся материи — чтобы дальше делать Вселенную разумной.

«Разум существовал всегда, но не всегда в разумной форме» — над этими словами стоит призадуматься.

Вселенная разумна — но сознательно разумна, разумна истинно она только через наше мышление. Мы, люди — орган мышления всего мироздания. Любые другие трактовки унижают человека, делают его лишь комнатной собачкой трансцендентного, невидимого и неслышимого, неведомого Хозяина.

Художественные образы — слабая иллюстрация логических построений.

Слабая, но не бесполезная. Поэтому: представьте себе Абсолютную Идею как художника, взявшегося за создание картины (о том, что мы все живём в одной большой картине, я как-то уже говорил). Разумеется, сначала создаётся эскиз-набросок. Он уже проникнут разумной идеей, носит в себе все её качества, он точно так же разумен, как и его автор — но при этом несовершенен. Вот это и есть наш мир: и маленький (на Земле) и большой (Вселенная). Но сам эскиз имеет значение лишь как путь к совершенной картине. И вот задача человечества, в котором мыслит себя Абсолют — (пере)создать Вселенную, из эскиза сделать совершенное произведение божественного (сиречь разумного) искусства.

О том, что начинать человечество должно с самого себя — говорить излишне.

#Абсолют

Три вопроса за один раз

Должны ли стихи
в этом мире
который вот-вот погибнет
от своих заблуждений
быть всё ещё простыми?

Могут ли стихи
в этом мире
который вот-вот погибнет
от своих заблуждений
быть не просто простыми?

Может ли мир
который вот-вот от своих
заблуждений погибнет
давать предписания
каковы должны быть стихи?

#Эрих_Фрид

«Die Lust der Zerstörung…»

Любое богоборчество есть боготворчество.

Просто в силу диалектики человеческого разума: он не может оставаться в своей негативной фазе, сама его отрицательность неудержимо стремится к новому утверждению.

В этом смысл бакунинского афоризма: «Die Lust der Zerstörung ist eine schaffende Lust!» — «Страсть к разрушению есть творческая страсть!» — Мишель явно под впечатлением от гегелевской «Науки Логики» этот профетический лозунг выдал. И, кстати, свою религию Бакунин создал: весь его атеистический анархизм на самом деле — очередная (сколько их уже было!) версия христианства, не без мистической вуали и с революционными интонациями христианских проповедников первых веков нашей эры. (Подробно см. главу о Бакунине в «Искателях Абсолюта»). Позднее уже советское государство будет активно конструировать свою версию атеистической религии.

Другой вопрос: а стоило ли бороться со старыми богами — если результатом разрушения станут боги новые? Нет ли тут circulus vitiosus, порочного замкнутого круга, беличьего бега в колесе?

Впрочем, если Бог = идея Бога = форма познания человеком себя и мира, то каждому новому поколению нужен свой Бог. Такова феноменологическая диалектика, закономерность человеческого сознания: каждое поколение и каждый человек должен повторять то, что человечество уже давно усвоило и достигло. Никуда не денешься: чтобы сделать что-то своё, что-то новое — для начала нужно переоткрывать Америку и изобретать велосипед.

И вот вопрос: что меняется в результате богоборческого боготворчества? Форма или содержание? Очевидно, форма остаётся неизменной. Но вспомним Аристотеля и его медный шар: форма — не формальность! Форма сама идеальна и творит, формирует содержание.

И кстати. В этом трагическом несовпадении (тождество по форме, различие по содержанию) — вся проблема отцов и детей, блестяще описанная Тургеневым. И те, и другие не перестали молиться своим богам — вот только боги-то у них были разные.

И «эта музыка будет вечной»: просто потому, что страсть к разрушению есть творческая страсть.

#Бакунин #Тургенев #Искатели_Абсолюта

В поисках

Ночь за ночью
я ищу бодрости и утешения
в стихах
живых и мертвых поэтов

Ночь за ночью
их стихи меня удручают
ибо я нахожу в них
мало бодрости и утешения

Ночь за ночью
их стихи дают мне надежду
ибо они как и я
ищут бодрости и утешения

#Эрих_Фрид

Шах и мат, кантианцы!
Грозит ли Иммануилу Канту исключение из ВУЗовской программы после такой разгромной критики?
Признает ли Роскомнадзор немецкого мыслителя иноагентом?
И вообще: что можно знать? Что должно делать? И на что можно надеяться?
Смотрим, следим.
С замиранием (Абсолютного) духа.

#ирония #Кант

https://yangx.top/bloodysx/31984

Об остроумии.

Афоризм, острое слово — как молния. Ярко вспыхивает, разливая свет только затем, чтоб через мгновение тьма стала ещё беспросветнее.

Поэтому тёплый, и вечно светящий огонь вдумчивого умо-зрения намного вернее и ближе истине, чем гениальное остро-умие.

Остроумие — оно как ветреная красотка: неверно и оставит мыслящего в самый нужный момент, когда нужен просто ум, без блёсток и фейерверка, но постигающий суть.

Хрестоматийный пример — Вольтер. Сколько шума, каламбуров, зубоскальства (кстати, отнюдь не тонкого). И всё ради чего? Ради какой-нибудь тривиальной сентенции, скучной до зевоты. Если читали его «Философские повести» — поймёте меня. Если не читали — не читайте, ничего не потеряете.

А всё почему?

Остро-умие — лишь обратная сторона тупо-умия. Противоположности — сходятся: они скользят по стеклу реальности, не проникая в суть. Потому и остряк, и тупица одинаково не способны добиться истины, понять её, сделать своей.

#Вольтер

Негативная диалектика. Читая Аристотеля.

Разгадка его «Метафизики»: это негативная диалектика, отрицательное умозрение (или лучше: отрицающее умозрение).

Он начинает с отрицания платоновских умозрительных эйдосов — и переходит сразу к иному эйдосов, к их противоположности — к конкретным, единичным вещам. Предмет, материальная вещь всегда стоит за спиной каждой мысли Аристотеля в «Метафизике». Бесконечная совокупность таких вещей для Аристотеля и есть абсолютная реальность. Казалось бы, занята беспроигрышная, твёрдая позиция! — но здесь как раз разверзается бездна негативной диалектики: Аристотель, как мыслитель последовательный, вынужден проследить множество апорий, связанных с такой позицией. Это Платону было легко с его художественной диалектикой: ввёл образ пещеры и теней — и ничего доказывать не надо! А тут — уйму логических усилий надо приложить, чтобы разобраться с последствиями собственной позиции.

И вот негативная диалектика берётся за работу. Главный довод Аристотеля против единичных вещей как сущностей: как тогда возможен порядок?! Задача поставлена: вещь надо разложить, подвергнуть отрицанию. Кстати, в этом Аристотель — верный последователь платоновской Академии: вспомним «диэрезис тыквы», ученическое упражнение юных «академиков» — суть которого: надо было провести дезинтеграцию реальной тыквы на абстрактные качества-свойства (см. Диллон, «Наследники Платона»).

И вот этот «диэрезис тыквы» есть практическое применение того же метода, что и анализ вещи у Аристотеля. Что же он получает? Материю? — но материя вообще лишь возможность, бесформенное нечто. И уже отсюда: если каждый предмет имеет форму, но материя, его составляющая, сама бесформенна — что же остаётся в результате такого аналитического расчленения-отрицания?

Форма! — абсолютно негативное понятие, полученное путём отрицания единичного целого. Кроме того, что форма — это «то, что составляет вещь вместе с материей», «то, что остаётся, если удалить материю» — кроме этих описательно-отрицательных определений о форме Аристотель сказать ничего не может. Точнее: не может сказать ничего положительного. Как улика, добытая незаконными средствами, сама незаконна — так и понятие формы, добытое абсолютным отрицанием, само абсолютно отрицательно.

Потому, кстати, вся «Метафизика» изобилует такими же описательно-негативными определениями: «начало — это то, при уничтожении чего не будет последующего».

Да, с одной стороны, Аристотель реабилитировал (для себя самого, в первую очередь) идеальное начало: оно есть в каждой вещи, не отдельно от неё, а в ней. Вот вечный оплот идеального! — сама материальная вещь. Это ли не победа умозрения и диалектики! Но само идеальное оказывается лишь отрицательным понятием. Казалось бы, видя вещь, ты видишь его форму — вот подтверждение идеального начала уже от органов чувств! — нет, мы видим предмет, форму отвлекает только диалектический отрицатель-Разум. И о форме этой мы не можем сказать ровным счётом ничего. Она оказывается бледным призраком, по сравнению с которым эйдосы Платона — розовощёкие крепыши.

Далее. Самоотрицание негативной диалектики. Как видим, её истинная работа привела лишь к отрицательному результату. Как существует форма, откуда она взялась — непонятно. Перводвигатель введён Аристотелем в его систему последним — чтобы обосновать форму, дать этому абсолютно отрицательному понятию абсолютно положительную основу. Но так негативная аристотелевская диалектика отрицает саму себя: выдвигая Перводвигатель, она повторяет дилемму платонизма: идеальное начало против материального мира. Дуализм в итоге не снят.

И тем не менее: критика Аристотеля полезна: но именно как критика, как отрицательное дополнение к учению Платона. Но положительного значения у системы Аристотеля нет.

А «наследники» Платона просто обречены были всё дальше зарываться в зыбучие пески математических конструкций Вселенной, математическую мифологию. (Нет ли здесь общего с современной квази-научной мифологией физиков?) Неоплатоновская теория деградации наследников великого Начала — не из созерцания ли печальной судьбы «академиков» произошла?

Но Перводвигатель с ними, с платониками. Синтез Платона и Аристотеля — как синтез объективной Идеи и субъективного Духа был достигнут человечеством в немецком идеализме, в Гегеле, как его результате. Задача современного философского познания: не допускать распадения на эти древние полюса: абсолютно утвердительной Субстанции (Платона) и критикующего её Субъекта (Аристотеля), но понимать их оба как целое.

#Аристотель #Платон #Академия #негативная_диалектика

Нет философии более простой и ясной — потому что предельно логичной! — чем философия Гегеля.

#без_иронии

Для тех, кто понимает.

— Мне не нравится, что Вы написали! Во-первых, ничего не понятно. Во-вторых, я не согласен!

— Я не для Вас писал…

Изварлыжился или Диалектика диалекта.

— Ну, совсем изварлыжился! То ему не так, это не эдак! — услышал я как-то краем уха поток диалектизмов.

Диалектные словечки мне всегда интересны — двойственным чувством, которое они пробуждают. С одной стороны, какое-то уважение к этому словесному реликту: сами седые века заговорили с тобой сейчас устами (даже не понимающего это) современника. Такое же чувство возникает, когда, глядя на далёкие звёзды, понимаешь, что самих этих звёзд давно уже нет, они погибли, а свет, ими излучённый, до сих пор доходит до наших глаз. Палеонтологи, наверное, такую же радость испытывают, когда находят кости допотопного мамонта. Или археологи, найдя древнюю монету в культурном пласте под землёй. Или геологи, найдя редкий минерал — привет от природы сквозь миллиарды лет — в пласте геологическом.

Letters from the past, да.

Но и обратная мысль: что тебе с того света умерших звёзд? На кой чёрт эти диалектные словечки, фантомные воспоминания о детстве родного языка, о временах, когда и самого языка литературного не было вообще? (А только такой язык есть язык истинный, соответствующий своему понятию). Что тебе эта ностальгия по далёкому прошлому? Не есть ли диалект — призрак в мире слов живого современного языка? И если да — то пусть мёртвые хоронят своих мертвецов.

Противоречие? — Ещё какое! Но: противоречие не моё субъективное, и вовсе не случайное.

Грамши где-то в «Тюремных тетрадях» оставил кусок размышлений о диалектах. Дескать, это древний пережиток старых форм мышления, удерживающий сознание в плену узко-местечковых понятий и интересов, препятствие на пути становления народного сознания и мирового прогресса как такового. Одобрения заслуживает только язык универсальный, на конкретно-исторической почве принимающий форму национального языка.

Надо сказать, левым идея универсального, Всеобщего языка всегда импонировала — как и любое все-общее, которое легко переводится во все-коммунистическое.

Троцкий, например, вспоминает в «Моей жизни», что рекомендовал красноармейцам перед походом в Польшу учить эсперанто. Народы освобождёной Европы должны говорить на одном языке!

Правые, наоборот, всегда испытывали пиетет перед старыми формами языка, перед диалектами.

Думаете, братья Гримм просто так немецкие сказки собирали?

Европа познакомилась с буйством сказочной фантазии древнеиндийской «Махабхараты» только благодаря переводу Шлегеля, одного из патриархов романтизма, перешедшего вскоре к самой свирепой реакции. Обращение на Восток не случайно: там (задолго до нацистских мистиков!) немецкие романтики искали свои древние корни.

Но не обязательно было забираться в глубины Индостана: Вильгельм Гауф, например, сам сочинял сказки, стилизуя их под восточные легенды.

Главное для романтиков — чтобы сказка была хоть как-то связана с древностью.

Наши славянофилы (по сути, те же романтики) вторили старшим немецким товарищам:

Пётр Киреевский (менее известный брат Ивана Киреевского) первым в России начал ездить в экспедиции, чтоб собирать местные говоры и сказки — и издал их.

Сергей Тимофеевич Аксаков, отец радикальных славянофилов Костантина и Ивана, написал всем известный «Аленький цветочек» — в качестве попытки синтеза русской сказочной традиции и немецкого романтизма, с его культом сказочного сознания (привет тем же братьям Гримм и, в меньшей степени, Гофману).

Примеры можно умножить. Всё это не случайно: правые видят свой Абсолют в прошлом — отсюда их любовь к старым формам языка и мышления. Левые — наоборот.

В наши дни, правда, всё — нет, не перевернулось, а перепуталось: глобальный капитализм, естественно, пытается всё унифицировать. Поэтому Mc’Donalds, Coca-Cola и Adidas есть каноничная Троица капиталистической вселенской религии. Сказки капитализма все делаются в Голливуде. — И вот, в качестве реакции на этот культур-империализм, критики капитализма пытаются воскресить старые, национальные формы мышления и языка. При чём, часто даже не правые, а левые выступают реаниматорами седой старины. По аналогии: сопротивляясь империализму, надо поддерживать национальные движения угнетённых! — так и с языком и культурой: нет английскому, даёшь местные диалекты, национальные костюмы вместо кроссовок Adidas, и квас вместо колы!

Абсурдность такой позиции очевидна. Во-первых, это реакция — а, значит, позиция несамостоятельная, зависящая от первопричины, только догоняющая. Во-вторых, так левые смыкаются с правыми, которые не перестали любить свой Абсолют из прошлого. Левые забывают шекспировского Горацио: иногда нужно не занимать чью-то сторону, а стоять на своей стороне. «Чума на оба ваших дома!»

Обе стороны: и осуждающая диалекты ради прогресса — и проклинающая прогресс, несущий страдания — и потому жадно ловящая слова, долетающие из могилы прошлых веков — обе стороны неправы, ибо абстрактны.

А истина проста и конкретна:

Язык — тело мышления. Мышление — душа языка.

Человек всегда растёт из прошлого. «Мы стоим на плечах гигантов» — но только для того, чтоб видеть дальше их.

Вот смысл. Диалекты и сказки надо просто включить в тотальность мышления и культуры — без них не было бы нас, с этим глупо спорить. Но вечно жить сказками невозможно — какой бы приятной ностальгией от них ни веяло, взрослому человеку не пристало всерьёз увлекаться сказкой.

Детство, повторенное дважды, называется маразмом.

И потому нельзя вечно разговаривать детским лепетом. Язык должен развиваться — вместе с мышлением. Но и память — необходимый элемент и атрибут мышления.

Поэтому, помня о своём прошлом — не проклиная, но и не молясь на него — строить разумную действительность.

И не надо варлыжиться!

#диалект #славянофилы #романтизм #левые #Грамши #Троцкий #язык #мышление #сказка