Нашли Лобанова в СК по САО. Он ожидает допроса следователя. С ним адвокат.

Миша вышел с допроса!

Ура! Я дома! Вместе с Сашей)

Наши друзья каким-то чудом уже организовали установку новой двери в квартире. Завтра будем решать проблемы с техникой (снова все изъяли).

Все спрашивают, можно ли пожертвовать на эти и другие вещи? Но в декабре, после первого ареста, вы пожертвовали столько, что этого еще хватит на возмещение ущерба от обыска.

Поэтому сейчас мы не собираем пожертвования, но планируем вскоре объявить сбор на текущие проекты «ВыДвижения». Следите за новостями.

Мы бесконечно благодарны каждому, кто сегодня поддерживал нас и других пострадавших сегодня новостями, репостами, своим неравнодушием!

Мы продолжаем!

Мой топ-5 претензий к работе мэрии. Или почему Собянин так боится конкуренции

В начале июня стартуют выборы мэра Москвы. По результатам муниципальных выборов прошлого года муниципальным фильтром безраздельно владеет мэрия, поэтому Собянин сам определит своих конкурентнов. Уже понятно, что это будут только представители парламентских партий, причём карикатурно нелепые и слабые. От КПРФ, например, допустят внука Зюганова, что само по себе уже анекдот.

И тут вопрос: почему при высоком рейтинге и всех своих достижениях Собянин второй раз подряд выставляет против себя заведомо непроходных ноунеймов, как будто боится проиграть? Ответ прост: его высокий рейтинг держится на силовом купировании конкуренции, а от пиара «похорошевшей» Москвы ничего не останется, если критики Собянина получат хотя бы 10% его медиаполя и тут же не попадут в тюрьму.

С этим легко согласятся политизированные и опозиционно настроенные люди. Но многие горожане, которые не смотрят расследования и не следят за выборами, возразят, что у Собянина есть реальные результаты, так что он популярен за дело.

За пять лет активной работы муниципальным депутатом в Зюзино и общения с коллегами-депутатами из других районов я глубоко погрузился в изнанку этих «результатов» и на своём опыте понял, что за блестящей витриной стоят гнилые развалины. При минимальном уровне политических свобод демонстрация этих развалин мгновенно сняла бы с Собянина флёр «эффективного менеджера».

Вот мой топ-5 претензий к результатам мэра Собянина. Про каждый пункт планирую написать развёрнутый пост с примерами. На полноту списка и приоритетность не претендую. Только субъективный опыт.

1. Архаичная система ЖКХ, капремонта и благоустройства.
Самодельные мётла дворников, ремонт коммуникаций подручными средствами, ксиловские мафы и т.п. Уровень ответственных кадров в «Жилищниках» ниже плинтуса. Капитальный ремонт МКД на 3/4 состоит из самых дешёвых работ и материалов, как будто делают временные бараки. Привлечь частных подрядчиков к гарантийным обязательствам за брак часто невозможно, поэтому миллионы рублей ежедневно уходят на колотые борты, однолетний асфальт, списанные материалы и пр.
И это на контрасте с понтами цифровизации типа оплаты проезда лицом.

2. Деградация зелёных насаждений.
Кроме скандалов с вырубками лесов это ещё огромный масштаб исчезновения разнотравья, кустов и деревьев на дворовых территориях. У ГБУ-балансодержателей есть должность главного садовника, который должен за это отвечать, но она обычно либо вакантна, либо формально занята случайным сотрудником для галочки. Централизованные высадки в крупных парках для картинки не решают проблему.

3. Дерегулирование градостроительной политики.
Все градостроительные решения сконцентрированы в узком кругу чиновников и направлены на интересы застройщиков-инвесторов. Нет никаких механизмов общественного влияния на градостроительство, как и никакой градостроительной стратегии развития Москвы — только быстрая прибыль застройщика и коррумпированного чиновника.

4. Отсутствие публичного аудита бюджетных расходов.
В Москве очень сложно выяснить, сколько и на что тратится бюджетных денег. В открытом бюждете есть только общие показатели, а на госзакупках лоты часто объединяются без детализации. Много закупок через АНО мимо 44-ФЗ. Огромные деньги находятся в серой зоне без какого-либо общественного контроля.

5. Изоляция чиновников от граждан.
Городом управляют анонимные чиновники, которые не имеют никаких обязательств по публичным отчётам. В Москве тупо не существует такого момента, когда руководители хотя бы рассказывают горожанам, какие они принимают решения и зачем. Только главы управ (низшее звено) раз в год обязаны отчитываться в совете депутатов. Некоторые префекты раньше иногда проводили встречи в районах, но с ковидом и это ушло. Руководители департаментов и комитетов просто не существуют в публичном поле. Сам Собянин раз в год «отчитывается» в Мосгордуме по удобному ему сценарию.

В следующую среду проводим первую открытую запись подкаста, да ещё и с издательством Ad Marginem по поводу выхода у них новой книги. Если вы в Москве и интересуетесь таким, записывайтесь и приходите!

Чтобы не попасть впросак, похихикивая над дедами с картой, стоит нам самим иметь в виду, что никаких государств и наций до 17 века в принципе не существовало.

Сама концепция государственного суверенитета появляется в 16-17 веках, а соответствующий ей тип политий медленно складывается с 17 века вплоть середины 20 века. Поэтому анахронизмом было бы считать Римскую Империю или города Ганзейского союза государствами, так же, как ошибочно переводить диалог Платона «Πολιτεία» (лат. «Res Publica») как «Государство» или «Il Principe» Макиавелли как «Государь».

Про всё это есть классная вводная книжка Вадима Волкова из серии «Азбука понятий». В той же серии есть книжеца Алексея Миллера про возникновение наций. Более продвинутые пользователи могут начать со статьи Квентина Скиннера. Есть ещё хорошая книга о том, как государства выиграли историческую конкуренцию с другими типами политий.

К сожалению, эта часть исторической науки пока не попала в общеобразовательные программы и здравый смысл. Причина этого не просто в запаздывании, а в гораздо более серьёзной проблеме. Национальные государства поработили наше историко-политическое воображение. Как пишет Волков: «современное государство производит и навязывает мыслительные категории, включая те, посредством которых следует осмыслять его самого». Поэтому нам так трудно представить, что может быть политика без государств. Но это пройдёт вместе с теми же «дедами», которые являются главными бенефициарами этого положения (к которым относятся лидеры всех государств в мире).

А что касается кремлёвской концепции истории, которую нам продемонстрировали вчера в очередной раз, посмотрите тексты по запросу «Будрайтскис историческая Россия». Там база.

Часто встречаю пренебрежительное отношение к местной политике. Мол, есть настоящая «большая» политика и игрушечная муниципальная. В первой решаются реально важные вопросы, во второй всякая ерунда, мелочь. Если и заниматься местной политикой, то только в качестве подготоки к настоящей государственной.

Это симптом глубоко засевшей в нас антидемократической концепции политики как отдельной возвышенной сферы, в которой избранные (во всех смыслах) люди решают важные вопросы и которая появляется в повседневной жизни обычных людей только в виде новостей и редких интервенций государственного принуждения.

Эта концепция не является простым мороком, который нужно снять одним только пересмотром идейных установок. «Большая» политика действительно захватила всю власть над людьми и силой удерживает монополию — местная политика действительно сведена до маловажных мелочей в муниципальном загончике. Высшей формой этого процесса отчуждения является геополитика — представление о политике как о деле мировых государственных лидеров и крупнейших капиталов, от которых зависит всё остальное.

Самая общая историческая задача демократического движения заключается в переворачивании этой схемы: нужно освободить местную повседневную политику от оков государств с их геополитическими замашками и дать ей занять центральное место в нашей политической жизни, вытеснив более высокие уровни на периферию. Для этого есть серьёзные препятствия, среди которых я не вижу непреодолимых. Вопрос только в сроках.

Первый же малюсенький шаг, который доступен каждому уже сейчас, мог бы состоять в том, чтобы перестать верить в эту иерархию политик и осознать, что она является навязанным предрассудком. Меня самого иногда начинает затягивать в рассуждения типа «как там договорятся Байден и Си», и я сразу же одёргиваю себя.

Мы действительно сильно зависим от властных дядек и тётек в высоких кабинетах, но это не суть политики, а наше долгое пленение. Альтернативу ему даёт понимание политики как коллективного управления общим благом — чем больше равенства и самоуправления, тем она демократичнее, и наоборот. Отсюда станет видно, что «большая» политика по определению недемократична, поэтому демократы стремятся не к попаданию в неё, а к её демонтажу и возврату власти людям вниз. Возможно, её собственными средствами и через её же институты.

Местная политика это не трамплин в «настоящую» политику или форма эскапизма, а историческая альтернатива геополитике, приносящей столько зла.

Ровно год назад, 2 июня 2022 я проводил встречу с избирателями в Зюзино, а гражданин Новосёлов Н.Ю. откапывал в моём фейсбуке комментарий от 2020 года со ссылкой на ролик Навального и писал заявление в полицию по факту т.н. «демонстрации экстремистской символики».

По совпадению (не думаю) за два дня до этого мы презентовали муниципальную платформу «ВыДвижение» для помощи независимым кандидатам на муниципальных выборах.

Потом меня демонстративно задержали люди в масках у нас в штабе в Зюзино прямо во время сбора подписей избирателей. Подписи я в итоге всё равно собрал, меня зарегистрировали кандидатом. Но после вступления в силу решения суда я потерял право баллотироваться, и меня сняли с выборов.

По аналогичной схеме с жалобой того же Новосёлова (он оказался профессиональным электоральным киллером на зарплате у мэрии) тогда сняли ещё несколько десятков независимых кандидатов по всей Москве. За день до старта голосования у нас в Зюзино сняли ещё четверых кандидатов из команды Штаба Зюзино — комиссиям пришлось вручную вычёркивать их из уже напечатанных бюллетеней.

В дополнение к этой лобовой зачистке через силовиков и суды в последние недели перед выборами мэрия развернула беспрецедентную чернушную кампанию против нашей команды: фейковый Штаб Зюзино с подделкой нашей агитации, воровство наших газет из ящиков силами Жилищника, запрет уличной агитации и многое другое. По этой кампании можно было составлять энциклопедию грязных политтехнологий.

И в конце им всё равно пришлось вваливать своим кандидатам космические цифры на ДЭГ, чтобы никто из наших оставшихся точно не прошёл.

Это я всё к тому, что в политике не бывает одной решающей технологии победы, потому что она устроена слишком сложно. Даже на «никому не нужных» муниципальных выборах власти пришлось развернуть многоуровневый план с атаками по всем фронтам. И это я ещё не рассказал, как убивали наблюдение, приручали партии и др. Политический режим в России сплетён из тысяч таких процессов управления, поэтому не стоит его примитивизировать.

Сила и пределы медиаполитики

Ютуб всего за пять лет изменил российскую политику. Именно через ютуб оппозиция получила доступ к массовой аудитории впервые после запрета на телеке. Это разрушило монополию путинской элиты на медиа, что имеет огромное значение в эпоху медиаполитики. А после начала войны ютуб закономерно стал последним рубежом оппозиции.

Первым эту дорогу проложил Навальный своим многомиллионным каналом. Этот решающий шаг быстро оторвал его от остальной оппозиции, запертой в резервации либеральных медиа. Сейчас этот трюк пытается повторить Максим Кац.

Размер аудитории — важнейший параметр для публичного политика. Сам факт вещания на крупную аудиторию повышает статус вещающего в глазах людей. Мы склонны воспринимать всерьёз взгляды политиков с большой аудиторией и легко отвергать медиамаргиналов. Поэтому массовая аудитория это необходимый компонент влияния политика: вы сначала обретаете большую аудиторию и только потом можете склонить её на свои политические позиции.

Сегодня у оппозиционного ютуба есть одна безусловно полезная для общества функция: он проникает в медиапотребление миллионов людей, чем разрывает важные связки кремлёвской пропаганды. Главный исследователь российской пропаганды Максим Алюков говорит, что внедрение альтернативных нарративов в повседневный медиафон человека — это один из самых действенных способов сопротивления пропаганде. Если вы хотите поменять взгляды человека, то вам недостаточно пару раз серьёзно поговорить с ним о правде и морали — вам нужно вклиниться в его медиапотребление где-то между стендапом и роликами про рыбалку.

Однако у такого подхода есть своя цена и свои пределы. Для создания популярного контента придётся играть по правилам ютуб-маркетинга: делать идиотские кричащие обложки, комментировать любую ерунду из медиаповестки, эксплуатировать популярных спикеров и так далее. Механизмы воспроизводства этих правил описал Пьер Бурдьё ещё в 1990-х в отношении телевидения — в ютубе всё примерно то же. Его волновало, что в погоне за количеством страдает качество, и сам он, имея демократические взгляды, утверждал, что этого размена можно избежать с помощью целенаправленных усилий.

Расчётливый политик может осознанно «продавать» фуфло из википедии широкой аудитории, чтобы затем постепенно повышать уровень её политического сознания. При этом важно, чтобы он сам не стал жертвой своей же тактики и не начал воспринимать всерьёз созданные им же упрощения для новичков.

И здесь проявляется фундаментальный предел медиаполитики — сама по себе она не создаёт политического действия. Если к просмотру оппозиционного канала не прилагается инфраструктура участия (которую успешно строил Навальный), то этот канал неизбежно скатывается в медиамусор и начинает воспроизводить деполитизирующие посылы.

Насыщенный политическими идеями инфотейнмент может создать у нас впечатление политизации: «вот моя тётя начала смотреть Собчак и интересоваться политикой». Но это впечатление очень обманчиво. Кто (де)политизирован сильнее — человек, который следит за политическими селебрити, в курсе всех перлов от Лаврова и Госдумы, три раза на дню ахает, что «очередное дно пробито», и при этом ведёт сугубо частную жизнь, или человек, который организует коллективные действия с соседями или на рабочем месте в защиту своих прав, но не погружен в оппозиционный инфопузырь?

Есть базовая асимметрия между кремлёвской пропагандой и оппозиционной контрпропагандой: первая нацелена на деполитизацию, она стремится создавать не действия, а обоснования для бездействия, тогда как вторая должна наоборот политизировать, побуждать к политическим действиям. Поэтому медиаполитика по самой своей природе искривлена в сторону защиты статус-кво.

Замечу, что это устраивает оппозиционных политиков с антидемократическими взглядами, потому что у них нет задачи заходить далеко в политизации своей аудитории, им нужно торговать ей в будущих переговорах с элитами внутри России и на Западе, а её чрезмерная политизация может этому помешать — люди же могут начать осознавать свои интересы и самоорганизовываться.

Тем временем на заседании Мосгордумы о демократии рассуждает депутат Яндиев, которого туда избрали самым комичным образом: сначала в этом округе сняли Яшина, чтобы прошла Касамара (от мэрии), потом Яшин призвал своих сторонников голосовать за ноунейма от КПРФ, после чего того тоже сняли, и тогда очередь дошла до задрипанного Яндиева — его снимать уже не стали, потому что в мэрии никто не верил, что он может их обыграть, но горожане по призыву Яшина выбрали его, лишь бы не Касамару. Теперь он большой политический мыслитель и знаток демократии.

🏃 Михаил Лобанов и Александр Замятин в новом выпуске «Избранного». Как независимые кандидаты готовятся к выборам 2023 — эфир уже через 5 минут

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ОБЩЕРОССИЙСКИМ ОБЩЕСТВЕННЫМ ДВИЖЕНИЕМ В ЗАЩИТУ ПРАВ ИЗБИРАТЕЛЕЙ «ГОЛОС» ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ОБЩЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ В ЗАЩИТУ ПРАВ ИЗБИРАТЕЛЕЙ «ГОЛОС». 18+

Муниципальные выборы стали одной из немногих форм публичной политики. Однако в условиях, когда власть постоянно пытается установить полный контроль за выборами, усиливает давление на кандидатом и запрещает массовые мероприятия, возрастает роль объединений, которые помогают активным гражданам избираться.

Как работают такие организации? Насколько сложнее стало проводить кампании независимых кандидатов? Об этом поговорим с основателями платформы «ВыДвижение» Александром Замятиным и Михаилом Лобановым.

Перед эфиром мы проводим опрос и просим вас в нем поучаствовать. Его итоги подведем в конце трансляции.

📆 7 июня в 19:00

Подписывайтесь на канал «Голоса» в Youtube, нажимайте 🔔, чтобы не пропустить трансляцию

Периодически спрашивают, актуальна ли ещё моя книга про демократию или это уже артефакт довоенной эпохи. Два «да» и одно большое «нет».

Да, актуальна в части разбора базовых сюжетов про: миф о менталитете «советского человека» и демофобию, опросы общественного мнения, надежды на «электронную демократию», противостояние демократии с властью экспертов, напряжение между демократией и либерализмом, популизм и др. Эти вопросы по-прежнему регулярно всплывают в разговорах о политике, и книга продолжает работать как сборник ответов на них. В наших кругах всё ещё много людей, которые пока не знакомы с таким взглядом на вещи.

В то же время я разбирал эти темы не сами по себе в абстракции, а в связи с развитием конкретного муниципального движения. И тут актуальности уже нет.

Постановка вопросов о природе демократии и способы отвечать на них в книге вытекали из конкретной практики местной политики. Они волновали меня в моей депутатской деятельности. Буквально: часто я шёл домой с собрания жителей про какой-нибудь капремонт или шлагбаум, анализировал увиденное, обращаясь к политической теории, общался с депутатами из разных районов и формулировал общие смыслы нашего движения и пути его развития, как я их понимал.

Муниципальное движение было конкретным политическим проектом, ему и посвящена книга. В новой реальности того проекта уже нет, по крайней мере в прошлом виде. По мере зарождения нового движения будут появляться новые способы его самоосмысления. Уверен, что в ядре останутся те же базовые вопросы, что перечислены выше, но появятся и новые.

Наконец, актуальной, на мой взгляд, остаётся ключевая концепция книги — реполитизация. Режим всё ещё держится на массовой деполитизации общества, а определяющей задачей демократов остаётся вовлечение людей в политику из серой зоны сугубо частной жизни, питающей диктатуру. Война провела красную линию, очертившую ту часть общества, которую демократы сейчас не готовы или не могут реполитизировать. Но эта линия неизбежно будет размываться по мере появления возможностей для политических действий.

Повестка будет меняться, но в основе политической динамики в обозримом будущем останется антагонизм деполитизирующих и реполитизирующих практик. Вопрос только в доступных нам возможностях для реполитизации. В случае перехода власти к либеральной оппозиции их будет много, а в противоположном случае фашистского реванша их не будет совсем. И как всегда, в жизни реализуется что-то среднее.

Дочитал книгу Марианы Маццукато «Предпринимательское государство» и могу порекомендовать её по двум причинам.

1. Она показывает, что миф об атлантах, единолично создавших инновационную экономику в своих гаражах, не соответствует той роли, которую на самом деле играло государство в части технологических разработок и рискованных вложений. Среди исследователей инновационной экономики это всё давно известные вещи, но она собирает их в единое повествование, доступное обычным читателям.

Я боялся, что Маццукато скатится во что-то типа «интернет это проект ЦРУ». Оказалось, что напрасно. Она излагает как раз ту фактуру, которая убережёт вас как от конспирологической чепухи, так и от восторженного поклонения атлантам. Тут можно прочитать фрагмент про Apple.

2. Она даёт новый взгляд на проблемы развития зелёной экономики и показывает, что в господствующей экономической парадигме человечество не сможет создать прорывные инновационные решения для спасения окружающей среды и климата. То есть технологически человечество скорее всего могло бы с этим справиться, но для этого нужно пересмотреть отношение к роли государства, благодаря которому в своё время и выстрелила инновационная экономика.

В то же время её посыл до боли напоминает обычную апологию государства развития, которая вызывает у меня скепсис. Она ставит на то, что государство может разорвать порочную схему «приватизация прибылей, национализация убытков» и выступить самостоятельным «предпринимателем». Но у меня есть сомнения, что существующие государства способны выявлять и обеспечивать общественное благо. Учитывая глубину симбиоза государств с корпорациями, рецепты Мацуккато скорее создадут новый большой пирог для частного обогащения, чем вернут обществу прибыль от его инвестиций.

У вас ус отклеился представительство сломалось: как перформативность медиаполитики начинает угрожать ей самой

В твиттере поднялась волна призывов к медийным оппозиционерам с требованием выступить против антитрансгендерного законопроекта. На этой волне проявился любопытный эффект перформативности медиаполитики. Думаю, что это далеко не последний случай, поэтому попробую сформулировать сам эффект и его последствия.

Дисклеймер. Я однозначно считаю этот законопроект людоедским и поддерживаю борьбу с ним. Для меня тут даже спорить не о чем. Гомофобия и трансфобия — настоящее зло, без преодоления которого никакого социального прогресса быть не может.

Итак, в чём суть эффекта перформативности медиаполитики: оппозиционные медиа утверждают, что ведение ютуба сейчас является главной формой политики, а их аудитория начинает этому верить и относиться к их спикерам как к политикам, от которых нужно требовать действий в её интересах. Проще говоря, вы сказали, что вы политики, потому что ведёте ютуб о политике, а ваша аудитория сказала: окей, вы политики, тогда вот вам наши политические требования.

На первый взгляд, это обычный ход в общественной кампании: активисты привлекают медийных ЛОМов для повышения внимания к проблеме. Но существенно, что в данном случае к ним приходят не как к ЛОМам с просьбой помочь, а именно как к политикам с требованием что-то сделать.

Ярче всего это проявляется в шантаже представительством. Активисты угрожают медиаполитикам, что те потеряют право их представлять, если откажутся высказаться. Но что авторизовало это представительство, если не было выборов? Если я смотрю ютуб такого-то политика за обедом и склонен поддерживать его слова, то он меня уже представляет? Это похоже на некий новый тип аудиторного представительства. (Понятие аудиторной демократии см. у Бернара Манена.)

Такой подход ожидаемо вызвал сопротивление тех самых ЛОМов, потому что в логике медиаполитики они сами должны управлять повесткой. В медиаполитике предложение создаёт спрос, а не наоборот: важны те темы, о которых говорят в медиа. Требования активистов нарушают эту логику. И вот тут начинается самое интересное.

С одной стороны, медиаполитика строится на вере в то, большая аудитория политического комментатора делает его политическим лидером. Но с другой стороны, сами эти лидеры не предполагают, что зрители могут прийти к ним в студию и что-то потребовать, как обычно делают с политиками. Для медиаполитики важно, чтобы зрители оставались по ту сторону камеры и проявлялись только в виде статистики и реакций для алгоритмов. Но когда зрители политизируются, они начинают действовать, что нарушает эту схему и ставит под угрозу всю конструкцию.

Нужно понимать, что оппозиция сместилась в медиаполитику не по своей воле, а под жёстким репрессивным давлением. Ютуб стал последним рубежом массового сопротивления. В силу описанного противоречия это состояние неустойчиво, и мы наверняка увидим ещё много таких аварий.

«Безумно богатые русские» Элизабет Шимпфёссль — социологическое исследование российских элит, которое отлично дополняет антикоррупционные расследования, ставшие нашим основным источником знаний о мире хозяев страны. Внутри результат более 10 лет работы и сотен интервью с самыми богатыми людьми России и близкими к ним — поразительный масштаб.

К моему удивлению, я не встречал ещё ни одного публициста, который в рассуждениях на популярную тему «почему элиты терпят Путина?» обратился бы к исследованию Шимпфёссль. Тем временем из него можно увидеть, что путинизм является просто порождением и выражением классового сознания этих самых элит.

Авторка старается выдерживать академическую нейтральность и специально оговаривается, что из книги удалено много спорных суждений по советам юристов. Но даже в таком изложении бросается в глаза, что у самых богатых и влиятельных людей России по части общественно-политических вопросов в головах образцовая каша, замешанная на социал-дарвинизме, дремучей патриархальности, гомофобии, имперских комплексах и конспирологии. Шимпфёссль помещает их нарративы в социально-политический контекст и показывает, как весь этот буржуазный консерватизм вытекает из их положения в обществе глубочайшего неравенства.

Летом 2022-го года книга вышла в русском переводе с актуальным предисловием и дополнением об отношении олигархов к войне. Шимпфёссль показывает, как западные элиты инкорпорировали своих российских братьев по классу, цинично закрывая глаза на происхождение их денег и преподав им тем самым урок лицемерия: западные либерально-демократические ценности — это мишура для населения, а на деле всё покупается и продаётся, и богатые в мире везде одинаковые. Это тоже существенная часть мировоззрения путинизма.

Книга написана доступным языком без академических пререквизитов, читается легко и быстро, рекомендую.

Открыли запись на второй модуль школы ВыДвижения

Эксперимент с первым модулем мы признали успешным и решили запускать второй. Он будет посвящён экономике. Будем разбираться, как работает тот самый «холодильник», который должен победить «телевизор», но что-то всё никак.

Модуль задуман так, чтобы слушатели научились понимать на самом базовом уровне новости про экономический рост, курсы валют, ключевую ставку и тому подобное, а затем могли использовать экономические соображения, например, в убеждении других людей.

Фишка программы модуля в том, что мы пригласили преподавателей, которые вдобавок к базовому общепринятому материалу познакомят с гетеродоксальными (то есть не мейнстримными) теченими мысли в экономической науке. Такой критический ракурс полезен, потому что позволяет увидеть разногласия и недочёты в экономике, о которых стоит знать для адекватного восприятия и применения экономического знания.

Для участия во втором модуле не нужно быть выпускником первого. Это полностью новый набор для всех желающих. Участие бесплатное, но количество мест ограничено, поэтому мы оставляем за собой право отбирать заявки в соответствии с нашим пониманием целей школы.

Подать заявку и прочитать подробнее про модуль можно на сайте школы https://school.munplatform.ru/

Заявки принимаются до 23-го июня включительно. Сам модуль будет проходить с 8 по 29 июля.

Оптимизм Дорджа Оруэлла не оправдался

Оруэлл в эссе «Джеймс Бёрнем и революция менеджеров» даёт превосходную отповедь до боли знакомому реакционному реализму, который гласит: люди всегда делились и будут делиться на управляющих и управляемых, потому что они не равны в своих способностях и потребностях, иерархии неизбежны в силу «закона природы», политика по своей сути является делом особого меньшинства, а демократия и социализм — лишь сказочки для управления массами.

Едва ли уже кто-то помнит, кто такой Джеймс Бёрнем, с которым полемизирует Оруэлл. Но весь этот реакционный консерватизм вам точно знаком. Оруэлл разделывает под орех предсказательные способности такого «реализма» и показывает, что в его основе лежат обычные антидемократические установки и аргументы типа: «поскольку общество свободных и равных людей никогда не существовало, оно никогда и не будет существовать».

Не буду пересказывать этот небольшой замечательный текст, его стоит прочитать самому. Тем более местами он остро рифмуется с нашими днями.

Однако в рассуждении Оруэлла есть и ошибочная, на мой взгляд, часть. Его главный оптимистический аргумент состоит в том, что «сообщество не может сохраниться в целости, если не выполняются определённые правила поведения». По Оруэллу, несправедливые угнетающие режимы обречены в силу самой своей порочности. В этой логике он верно предсказывает крах Советского Союза, но не видит перспективы зарождения новых форм подавления демократии. Безумные тоталитарные проекты действительно нежизнеспособны, но угнетение впоследствии оказалось гораздо изобретательнее, чем думал Оруэлл.

Замечу, что эссе написано в 1946 году, то есть ещё до ревизии понятия демократии, по результатам которой сегодня многие считают, что демократия это выборы+права+институты. Поэтому Оруэлл имеет в виду ещё дошумпетеровскую демократию массовых обществ. Он пишет о перенаполнении понятия социализма, но как будто не догадывается, что через 20 лет то же самое произойдёт с демократией.

Думаю, что источником веры Оруэлла в торжество демократии в силу самих вещей было его острое неприятие макиавеллизма. Вместе с «водой» цинического понимания политики как борьбы грубых сил он выплеснул и «ребёнка» — саму политическую борьбу.

Оруэлл иронизирует над тем, как Бёрнем идёт на поводу у сильных и выражает сиюминутные предпочтения в их пользу. Но политическая гегемония действительно так устроена — люди верят в то, что транслируют сильные движения и лидеры, и скептически относятся к голосу слабых. Неолиберализм был маргинальной религией, пока его не поднял на щит господствующий класс. Социализм потерял идеологическую привлекательность, когда социалисты проиграли политическую борьбу, а не наоборот. Взгляды политика с тысячей подписчиков в тысячу раз менее влиятельны, чем политика с миллионной аудиторией, вне зависимости от их нравственных качеств.

Авторитарные режимы могут деградировать и рушиться под тяжестью своих же пороков. На их перегное на какое-то время даже могут зацвести демократические ростки. Но сама демократия не есть некий «правильный» режим, который в противоположность диктатуре лучше удерживает сообщества в целостности. Мы в постсоветской России можем почувствовать это особенно хорошо.

Демократия является предметом политической борьбы, поэтому для её победы недостаточно нравственного выбора, о котором пишет Оруэлл. Он наносит мощный удар по реакционному реализму консерваторов, но отказывается признать, что это акт политической борьбы, в которой будет решать сила. Поэтому его оптимизм не оправдался и сегодня выглядет скорее как приговор уже самой демократии.

За наводку на эссе Оруэлла спасибо подкасту «Лес за деревьями».