Иван Константинович Айвазовский и философия стихийности
Ованнес Айвазян, как звали художника при рождении, оказался для русского искусства чрезвычайно плодовитым автором: за шестьдесят лет работы Айвазовский написал свыше шести тысяч картин.
Все произведения Айвазовского отражают романтическую проблему человека и стихии – «Буря над Евпаторией», «Гнев морей», «Буря над морем ночью», холодный пейзаж «Черное море».
Как обойтись без Пушкина?! «Пушкин на берегу Черного моря», написанная к 50-летию со дня смерти поэта, и «Прощание Пушкина с морем» 1877-го года.
На обеих картинах поэт глядит вдаль над водной поверхностью, будто ощущая вольность моря, его стихийность и спонтанность. Недаром море для Пушкина – это «свободная стихия». Цивилизация же – напротив, нечто угнетающее.
«Судьба людей повсюду та же: где капля блага, там на страже уж просвещенье иль тиран» - это двойственность культуры: человек зажат между «молотом и наковальней» просвещения и тирании, которые суть ипостаси одного целого. И только в стихии он обретает свободу.
У Айвазовского море живет своей жизнью: оно – субъект, способный вдохновлять поэтов, покоряться военному флоту, но, кроме этого, способный разрушать.
«Девятый вал» в контексте всего творчества Айвазовского можно назвать искомым символом нашей современной эпохи. Среди множества написанных художником картин, эту знают все. Она – и олицетворение симуляции, и объект вожделения.
Рыжий закат, черное море, устрашающие волны и обезумевшие от страха или смирившиеся со своей участью люди. Разрушительная сила стихии не оставила от корабля ничего, кроме мачты, запечатленной в форме креста. На ней и повисли бедняги.
Об абстрактных категориях мы готовы размышлять в уютных жилищах. Когда же мы оказываемся в центре стихии, многие философские проблемы начинают определяться нашими возможностями.
Так и у Айвазовского. Конечность и бесконечность после шторма конкретны: Черное море имеет границы, но для бедняг на картине оно бесконечно – до берега не добраться, спасения ждать неоткуда.
Стихия учат нас быть сильными, религия – добродетельными. Религии все равно – сильны мы или слабы, а стихии, наоборот, нужны только сильные. Стихии не только внешней, но и внутренней. Той, что «над нами, как звезда над морем», ищет «девятый смертный вал».
Вера противостоит слепой стихийности природы. Быть может, именно этому учил художника его родной брат, архиепископ Армянской Апостольской Церкви Габриэл Айвазовский.
040921-СПб-РОДРФ
#Айвазовский #философияискусства #стихия #спонтанность #Пушкин #Ахматова
Ованнес Айвазян, как звали художника при рождении, оказался для русского искусства чрезвычайно плодовитым автором: за шестьдесят лет работы Айвазовский написал свыше шести тысяч картин.
Все произведения Айвазовского отражают романтическую проблему человека и стихии – «Буря над Евпаторией», «Гнев морей», «Буря над морем ночью», холодный пейзаж «Черное море».
Как обойтись без Пушкина?! «Пушкин на берегу Черного моря», написанная к 50-летию со дня смерти поэта, и «Прощание Пушкина с морем» 1877-го года.
На обеих картинах поэт глядит вдаль над водной поверхностью, будто ощущая вольность моря, его стихийность и спонтанность. Недаром море для Пушкина – это «свободная стихия». Цивилизация же – напротив, нечто угнетающее.
«Судьба людей повсюду та же: где капля блага, там на страже уж просвещенье иль тиран» - это двойственность культуры: человек зажат между «молотом и наковальней» просвещения и тирании, которые суть ипостаси одного целого. И только в стихии он обретает свободу.
У Айвазовского море живет своей жизнью: оно – субъект, способный вдохновлять поэтов, покоряться военному флоту, но, кроме этого, способный разрушать.
«Девятый вал» в контексте всего творчества Айвазовского можно назвать искомым символом нашей современной эпохи. Среди множества написанных художником картин, эту знают все. Она – и олицетворение симуляции, и объект вожделения.
Рыжий закат, черное море, устрашающие волны и обезумевшие от страха или смирившиеся со своей участью люди. Разрушительная сила стихии не оставила от корабля ничего, кроме мачты, запечатленной в форме креста. На ней и повисли бедняги.
Об абстрактных категориях мы готовы размышлять в уютных жилищах. Когда же мы оказываемся в центре стихии, многие философские проблемы начинают определяться нашими возможностями.
Так и у Айвазовского. Конечность и бесконечность после шторма конкретны: Черное море имеет границы, но для бедняг на картине оно бесконечно – до берега не добраться, спасения ждать неоткуда.
Стихия учат нас быть сильными, религия – добродетельными. Религии все равно – сильны мы или слабы, а стихии, наоборот, нужны только сильные. Стихии не только внешней, но и внутренней. Той, что «над нами, как звезда над морем», ищет «девятый смертный вал».
Вера противостоит слепой стихийности природы. Быть может, именно этому учил художника его родной брат, архиепископ Армянской Апостольской Церкви Габриэл Айвазовский.
040921-СПб-РОДРФ
#Айвазовский #философияискусства #стихия #спонтанность #Пушкин #Ахматова