Если мы хотим создать политическую деятельность, нам придется создать систему принуждения. И вся болтология про цивилизованный или нецивилизованный метод нам мало чем поможет.

Я говорил о том, что экономическое принуждение может быть гораздо более жестоким, чем неэкономическое. А иначе оно не будет эффективным.

Поэтому два пути – создать политику самим или пользоваться плодами внешнего насилия.

Однако, если мы решаем, что строить будем сами и наша страна нам нужна, то мы оказываемся в неизбежной позиции необходимости «цивилизационного», культурного завоевания собственного населения.

Пока что у нас есть страна. Благодаря историческим усилиям предшествующих поколений. Сегодня возникает вопрос, нужна ли она нам. Потому что если мы согласны пойти учиться и поставить над собой руководителя (потому что учитель безраздельно владеет учеником), то тогда нам эта страна пока не нужна.

А если она не нужна «пока», то, боюсь, это навсегда. «Пока» в таких делах не бывает.

Из стенограммы лекции философа, специалиста по выборным и иным политическим проектам Тимофея Сергейцева, прочитанной 8 июня 2006

Начало и полный текст: https://yangx.top/rightrev/421

#власть

Из обсуждения

Seven:
Давайте зафиксируем для себя, что под властной группировкой (кланом) мы понимаем группировку, которая решила три задачи.

1 Захват Власти
2 Сохранение Власти в течении жизни Основателей (лидера клана, чаще всего это группа)
3 Сохранение Власти на сроки, после смерти Основателей

Интуитивно понятно, что сложность задач растет по номерам. Взять власть на 5 минут может любой дурак, приставив пистолет/топор к голове человека. Террористы обладают поистине царской властью над заложниками, но только пока заложников имеют. Школьный хулиган силен пока не закончится школа. Ну и т.д.

Чем отличаются пункты 1 , 2 , 3 - Временем. Я не зря пишу с большой буквы. У меня есть интуитивное, ни во что не пока оформившееся, но понимание - Время ключ к Власти и вообще ко всему. Контроль над Временем, своим и чужим - это и есть Власть. (А возможно и что то большее). Помните - кто контролирует Прошлое - тот контролирует Настоящее. А кто контролирует Настоящее - тот контролирует Будущее. Это опять же всё та "шарообразность" Власти. В ней не должно быть разрывов. Вот узнают, что на самом деле ты не побеждал Великого Врага, или победил бесчестно - все, потерян контроль над прошлым. Но тогда и сегодняшнее положение зашаталось, а будущее вообще ушло в туман.

#мафия #власть #время

Как же потрясающе это перекликается со словами Фаулза про главное внешнее проявление аристократизма и избранности - улыбку. Да, да, только лишь улыбку, иронично отражающую трагическое посвящение в тайны жизни.

В книге "Волхв" Кончис показывает Николасу каменную улыбающуюся голову с Киклад, с которой, как выясняется позже, связана вся философия Кончиса: «— Вот она, истина. Не в серпе и молоте. Не в звездах и полосах. Не в распятии. Не в солнце. Не в золоте. Не в инь и ян. В улыбке.».

Точно такая же улыбка была и у Кончиса: «будто он тренировался, сидя перед этой скульптурой». «То была улыбка трагической иронии, улыбка обладателя запретных знаний.»

Символичной становится и фраза Кончиса после обряда:
«…вот вы и призваны… Учитесь улыбаться, Николас. Учитесь улыбаться...учитесь горечи, учитесь выживать». Он стал одним из «Них», призванных на служение истине, и умение улыбаться - метафора ответственности за обладание «запретными
знаниями».

«Эта улыбка означает: могло не быть, но есть.»

Такая же многозначительная улыбка играет на губах остальных Избранных: Лилии де Сайтес, Алисон, Лилии, сэра Бартоломью и его слуги Дика в «Черве».

Они уже знают, что стоит за всем магическим театром жизни, понимают жестокость
свободы выбора пути, но строят мир вокруг себя по законам доброты и духовности, как сказано в "Аристосе": « Принять собственную ограниченную свободу, принять собственную изолированность, принять эту ответственность, осознать собственные специфические дарования и употребить их на то, чтобы гуманизировать целое, — вот что для данной ситуации наилучшее.»

Миф это то большее, что действует через человека, про это писалось не раз, и не два. Важно понимать, что Власть в такой перспективе, не являясь мифом сама по себе, является действующей проекцией мифа в реальности. Власть, черпает силу из мифа, и таким же образом проходя через человека миф соединяет его с силовым полем власти.

#личность #aristo #власть

Можно предположить, что, как уже и намечалось в XX веке, дальше будет расти влияние принципов отбора, базирующихся на более высоких структурах самосознания – к примеру, на идентификациях себя в абстрактной властной системе.

Вероятно, в будущем они будут освобождаться от внешних идеологических оболочек, как прежде от национальных, концентрируясь на внутренней сути.

Каждый должен будет определиться внутри себя, кто он по отношению к власти вообще: носитель идеи – носитель – верный – исполнитель – потребитель – тормоз – сопротивление – отпавший – мятежник (примерная классификация рангов и антирангов).

Время, которое наступит, должно быть чем-то идентичным рубежному периоду конца европейских «тёмных веков» – IX – X столетиям, когда результаты подобных самоопределений увековечивались и выстраивались в сословный каркас социального порядка надолго вперёд.

Ранговая система, описанная выше, присутствует в обществе уже сейчас, но неявно. Она возникает в любом коллективном действии. Действие перезагрузки-апгрейда западного мира, к которому всё ощутимо приближается, будет призвано максимально обнажить и осветить её.

Аналогичным образом, архаичная трехуровневая сословная дифференциация «по Дюмезилю» актуализировалась в упоминавшийся роковой момент европейской истории, когда щедро раздавались ответы на вопрос «кто есть кто», пересмотреть которые потомки тех, кто их себе давал, сумели лишь относительно недавно.

Такова одна из гипотез, как всё изменится, когда придётся меняться. Она состоит, ещё раз, в том, что на фоне утративших значение национальных и идеологизированных мифологий, зарывающихся в поверхностные частности, приобретёт больше значения солидарность, основанная на единстве осознанных типов мышления, типов самосознания.

https://rightview.livejournal.com/192937.html

#общество #личность #кризис #стратификация #уровни #власть #respublica

Цицерон описывает три основных строя, которые мы встречаем еще у Платона и Аристотеля: царскую власть, аристократию, политию (демократию). Однако, в отличие от Аристотеля, полагавшего, что данные государственные устройства по сути совершенны, но иногда могут иметь уродливые формы в виде тирании, олигархии и анархии - в отличие от Аристотеля, Цицерон вообще был не склонен считать царскую власть, аристократию и демократию совершенными.

В каждой из них он видел какую-нибудь червоточину, поэтому его проект о создании идеального государства сводится к совмещению всех трех устройств. При этом необходимо было отбросить все неготивные черты каждого из них, но остаить лишь положительные.

На основе подобной интеграции монархии, аристократии и демократии должен был появиться четвертый, наиболее совершенный государственный строй.

Вопрос об идеальности данного строя мы считаем спорным, но следует отметить, что мысль Цицерона верна с той точки зрения, что монархия, аристократия и демократия никогда не существуют в жизни в своем чистом виде.

Для доказательства мы приведем два примера. Царь - просто человек. Он не в состоянии править один, сколь бы силен ни был. Ему нужны помощники, он обязан опираться на определенные слои населения: войско, богачей и т.д. А это приводит к тому, что при царской власти всегда существует аристократия. Вторым примером может послужить то, что при демократии народ все равно выбирает достойнейших из своей среды для того, чтобы те в течение некоторого срока управляли государством. Несмотря на то, что мы говорим о власти народа, на деле власть сосредоточена лишь в руках малой группы людей.

Таким образом мы приходим к выводу, что единственно возможным на практике государственным строем является аристократия (олигархия) с уклоном либо в сторону монархии, либо в сторону демократии, либо вообще без всякого уклона. Тогда это аристократия в чистом виде.

Касательно непосредственно Цицерона, то в работе "О государстве" он пишет о приоритете аристократии с уклоном к царской, но не к демократической власти. Здесь мы наталкиваемся на противоречие. Ведь известно, что Цицерон боролся с Катилиной и Цезарем, видя в них будущих императоров. Цицерон-оратор и Цицерон-политик неоднократно выступал за республиканские, демократические принципы. И вдруг он пишет о том, что царская власть предпочтительнее.

Поразмыслив, мы нашли два способа объяснить данное несоответсвие. Во-первых, Цицерон с самого начала писал, что в своей работе "О государстве" прежде всего излагает не собственные взгляды, но воззрения известных римских мужей. В частности речь о пользе монархии принадлежит Сципиону Африканскому.

Во-вторых, Цицерон мог подразумевать под царской властью не именно монархию, но республиканский строй, во главе которого стоит консул, цензор или иное должностное лицо, по влиятельности своей схожее с царем.

Заканчивая этот длинный ряд измышлений, мы приведем цитату из самого философа, ибо никто не охарактеризует идеальный государственный строй в понимании Цицерона, лучше него самого. "Из трех указанных вначале видов государственного устройства (монархии, аристократии, демократии - К.Д.), по моему мнению, самым лучшим является царская власть, но самое царскую власть превзойдет такая, которая будет образована путем равномерного смешения трех наилучших видов государственного устройства".

http://www.triarhon.narod.ru/sci1.htm

#власть #элита #aristo

В своей борьбе с авторитетом финансист-либерал опирается на тезис, что власть развращает людей. Однако развращает как раз огромное анонимное богатство, поскольку оно позволяет ускользнуть от сверхличных сдерживающих факторов, которые приводят подлинного государственного мужа на службу политическому организму и ставят его выше коррупции.

Imperium. Философия истории и политики - Фрэнсис Паркер Йоки

#власть

Imperium. Философия истории и политики - Фрэнсис Паркер Йоки Улик Варандж

───────────────

▪ Демократия стремится не к компромиссу, «уравновешиванию», отмене авторитета — она стремится к власти и отвергает сословия, чтобы занять их место.

Одной из черт демократии стало отрицание аристократического принципа, отождествлявшего социальную значимость с политической. Она пыталась перевернуть это отношение, чтобы социальное зависело от политического.

Разумеется, в итоге только формировалась новая аристократия, поэтому фактически демократия была обречена на саморазрушение: получив власть, она превратилась в аристократию.

#кризис #элита #aristo #теория #власть

Признайте факты. И действуйте исходя из них.

Это единственная известная мне мантра, единственная доктрина, которую я могу вам предложить; будет не так-то просто, как вы думаете, ведь у людей, я клянусь, мозги прошиты делать что угодно, кроме этого.

Признайте факты.

Не возносите молитв, не загадывайте желаний, не покупайтесь на устаревшие догмы и мертвую риторику.

Не идите на поводу рефлексов, или видений, или извращенного чувства… чего бы то ни было.

Признайте факты. И только потом действуйте.

Куэллкрист Фальконер.
Речь перед атакой на Миллспорт

Ричард К. Морган - Такеси Ковач #02 Сломленные ангелы

#мышление #власть #мера

▪ Интеллектуалы и либералы, называвшие «теориями» свои сладкие мечты о том, какими должны быть вещи, опошлили это понятие. Изначально теория была объяснением фактов. Для интеллектуала, который в политике «плавает», теория является целью; для настоящего политика теория — это граница.

Политическая теория стремится обнаружить в истории пределы политически возможного.

Эти пределы не отыскиваются в царстве разума.

▪ Политика есть прямая противоположность абстракции, поскольку «абстрактное» буквально означает «оторванное от». От чего? — от действия, реальности, фактов.

▪ ...политическое мышление...опирается на факты, в отличие от мышления о политике на основании рациональных объяснений.

▪ подлинный смысл слова «политика» — это властная деятельность; в таком случае, сама деятельная жизнь и есть политика.

Это значит, что политикой управляют факты, и задачей политики является создание фактов.

Imperium. Философия истории и политики - Фрэнсис Паркер Йоки Улик Варандж

#власть #теория

▪ Демократия стремится не к компромиссу, «уравновешиванию», отмене авторитета — она стремится к власти и отвергает сословия, чтобы занять их место.

Одной из черт демократии стало отрицание аристократического принципа, отождествлявшего социальную значимость с политической. Она пыталась перевернуть это отношение, чтобы социальное зависело от политического.

Разумеется, в итоге только формировалась новая аристократия, поэтому фактически демократия была обречена на саморазрушение: получив власть, она превратилась в аристократию.

▪ поскольку в условиях демократии политические технологии опираются на то, что хочет услышать большинство людей, демократические деятели в XX веке разработали целую диалектику партийной политики.

Идея состояла в том, чтобы рассматривать деятельность с «незаинтересованных» позиций: моральных, научных или экономических, и уличать оппонента в аморальности, ненаучности, незнании экономики — одним словом, в политиканстве, и с этой дьявольщиной следовало бороться. Собственная же позиция преподносилась как совершенно «аполитичная».

В эпоху экономики «политика» считалась позорным словом.

▪ Мобилизуя народные массы, демократия неимоверно повышает властный потенциал наций и культуры. Идея демократии в том, что она не позволяет герцогу стать маршалом, но маршал за счёт неё становится герцогом.

Как технология управления, она представляет собой всего лишь новый способ появления политических лидеров. Она делает социальный ранг производным от военно-политического статуса, но не наоборот.

▪ В отличие от либерализма, демократия не бежит от реальности, войны, истории и политики. Она остаётся в пределах политики, но стремится привлечь в неё массы, сделать из каждого объект политики и всех — политиками.

▪ Такой шаг вперед, как демократия, в итоге оказался позитивным, поскольку история свидетельствует о необходимости этой жизненной фазы культуры. Но этот шаг трудно было сделать людям, посвятившим свои жизни созиданию и творчеству, потому что мобилизация масс несет разрушение. Шаг от культуры к цивилизации равносилен падению, с него начинается угасание.

По этой причине лидеры, укорененные в культуре, всеми силами сопротивлялись демократической революции: Бёрк, Гёте, Гегель, Шопенгауэр, Меттерних, Веллингтон, Карлейль, Ницше.

▪ первые поборники демократии вовсе не понимали её как опускание всего человечества на уровень его наименее ценных представителей.

В основном ее первые вдохновители принадлежали к высшим слоям культуры или во всяком случае пытались произвести такое впечатление: «де» Робеспьер, «де» Кальб, «де» Вольтер, «де» Бомарше.

Первоначальная идея состояла в том, чтобы каждый, так сказать, стал аристократом.

Imperium. Философия истории и политики - Фрэнсис Паркер Йоки Улик Варандж

#власть #общество #кризис

«Уважение» – так называется то нечто, которое обеспечивает баланс равенства и неравенства в их взаимосвязи; и обоюдный прогресс того и другого в человеческом обществе.

Это противостояние становится движителем взаимного роста.

#Неравенство - факт, аксиома не требующая доказательств. Люди различны от природы, и это различие стоит принять за основу, в отличие от любых искусственных границ, проложенных богатством и происхождением. Равенство, в свою очередь, рождается только из субъективного — из уважения. Без уважения равенство мертво, оно требует взаимности. С ним — права возникают естественно, без насилия над индивидуальностью, без тщетных попыток искусственно уровнять всех и каждого.

Уважение сглаживает неровности, пробивает тоннели сквозь стены непонимания; связывает тех, кого разделяют статусы, обстоятельства или предрассудки; облагораживает и преображает формальные отношения «выше-ниже» в равноправный диалог, где каждая сторона имеет своё достоинство и важность. М. М. #Бахтин называл это диалогичностью.

В уважении скрыто умение видеть общее в разном — единство сути за пестротой форм. Неожиданное внутреннее единство открывается там, где, казалось бы, нет ничего общего. Как узнавание себя в Другом, признание, что за всем внешним, поверхностным разнообразием скрывается схожая глубина.

#Иерархия, пронизанная уважением, — несводима к цепочке приказов - это живой обмен ценностями. Она отличается от механической субординации, где власть строится из унижения: «я начальник — ты никто». Подлинная иерархия передает не просто распоряжения, но традиции, нормы, культуру и в идеале делает это в обе стороны. Иерархия транслирует «культурное сознание» – знание о том, что начало, объединяющее людей, входящих в организацию власти (то есть #власть как таковая), имеет ценность.

Взять, к примеру, прусских офицеров или французских дворян эпохи Людовиков. Известный мемуарист де Сен-Симон в главе о жизни Пюигильена, герцога де Лозена, того самого, который выведен в качестве антагониста в фильме «Ватель» с Депардье в главной роли, повествует, что «Король-Солнце», как-то раз, находясь в состоянии крайнего гнева на этого своего приближенного, переломил и выбросил в окно трость со словами, что никогда не простил бы себе, если бы ударил дворянина – довольно показательный эпизод, немыслимый жест в системе, где власть лишена чувства уважения. В системах, где царит принцип «начальник всегда прав», приказ превращается в орудие подавления, триумф маленького человека. Здесь подчинение рождает не долг, а раздражение и страх, разрывает связь между людьми.

Подобное отношение к власти отражается и в отношении к закону. Римская fides — верность долгу — некогда была нравственной основой права. Закон воспринимался не как сухая директива, а как воплощение справедливости, что делало его соблюдение естественным. Уважение к порядку объединяло общество, придавая законам силу.

Возможно, ещё раньше возникло, выросшее из патриархальных традиций, уважение к предкам — такое как римский pietas. Прошлое становилось мифом, примером для подражания, источником гордости и ответственности. Быть достойным предков значило искать в себе силу героев, чьи тени незримо стояли за спиной, напоминая о высшей мере человеческого. Их крепко помнили, их воспевали, им подражали и учились на их примере.

Иерархия, построенная на уважении, — это лестница, ведущая вверх через подражание лучшему. Для античных философов мир как зеркало, где низшее отражает высшее, следуя его образцу. Но позже, эта связь истончилась и порвалась. Мир стал ареной борьбы между осколками некогда целого, неравенство порождало не рост, а конфликт. Утратившая собстенные корни Власть, превращалась в орудие насилия и подавления.

Когда-то общество, как мозаика, складывалось из взаимного признания — от правителей до простолюдинов. На смену им пришли иные времена, распада и раздробленности, а слабость и разобщенность стали нормой. Но как тогда, так и сейчас, уважение остается тем мостом, что связывает людей и эпохи, напоминая: без признания людского достоинства любое общество обречено на распад.

Виталий Найшуль, директор Института национальной модели экономики: Хочу сделать короткое замечание. Прежде всего — о слове «правый». У меня такое впечатление, что этот термин совершенно некорректно используется и это порождает и на аналитическом уровне, и на политическом уровне конфуз. Потому что там, откуда этот термин взят, это не правые, а, вообще говоря, консервативные круги. В Америке говорят, что один из лучших измерителей правизны — это количество прихожан среди избирателей данной партии, которое показывает, является ли она правой. А отнюдь не её отношение к изменению налогового законодательства и тому подобным вещам."

Независимая газета - Кому и какие правые нужны сегодня 06.11.2002

В политических дискуссиях часто используется термин "правые", но, как справедливо отметил ещё в 2002г. Виталий Найшуль, его применение порождает путаницу. Эта мысль подводит нас к плодотворной идее: возможно, ось "лево/право" гораздо продуктивнее строить именно на фундаментальном отношении к Традиции как к феномену.

Чтобы глубже понять саму Традицию, полезно взглянуть на нее через призму другого ключевого понятия – Власти. Рассматривая Власть как отправную точку, мы видим подлинную роль Традиции. Ее главная функция внутри власти – обеспечить преемственность, минимизировать разрушительные случайности и гарантировать непрерывность самого института власти. Речь идет не о догматичной консервации, а о живом процессе, создающем необходимое напряжение и динамизм, порожденный самой сутью власти.

Такая идея хорошо известна в бизнесе: абсолютная "стабильность", отсутствие внутреннего развития в изменчивом мире – верный путь к кризису при столкновении с реальностью. Опыт деловой среды, с присущим ей стратегическим мышлением, пониманием риска и необходимости адаптации, подсказывает, что на уровне политической и ценностной организации общества понимание внутренней динамики требуется гораздо острее, чем это часто признавалось, и не только в контексте переоценки самой концепции стабильности.

Это естественным образом приводит нас к сути концепции динамического консерватизма В.В. Аверьянова. Это не ответ на внешние вызовы, а полностью самодостаточный принцип, задающий собственный ритм. Суверенность традиции здесь – не данность, а постоянная задача и проблема. Внутри нее скрыт вечно возобновляемый источник социокультурного наследования, принципиально не смешивающийся с внешними новациями и переворотами. Если свести суть к краткой формуле, "динамический консерватизм – это способность традиции к обновлению своих внешних манифестаций без утраты своей глубинной идентичности".

Динамический консерватизм – это цивилизационный подход. Его носителем выступает не класс, а культурная общность. Ключевое значение имеет формирование внутри этой общности решительного активного меньшинства, которое осознает свою цивилизационную идентичность, свой традиционализм не как абстрактную теорию или мечту, а как прямое руководство к действию. Это группа, осознанно берущая на себя миссию культурного и политического самоутверждения. Ключевое качество таких людей, по нашему мнению – особое отношение к Власти.

Оно отличает тех, кто мыслит масштабно, для кого власть – не инструмент личной выгоды ("урвать кусок"), а внутренняя позиция, априорное состояние сознания, воля к созиданию целого, к установлению правил для этого целого. Именно такие люди исторически создавали и поддерживали республиканские формы правления, обеспечивая их жизнеспособность и развитие даже будучи в меньшинстве. Их отличает восприятие Власти как непреходящей ценности, а не как предмета тайных вожделений или циничного торга.

Архетип, воплощаемый таким отношением к Власти, – это архетип ответственности за целое. Пока он жив, пока Власть воспринимается как служение и ценность, а не как нечто постыдное или сугубо утилитарное, существует и развивается государство – будь то национальное или имперское по форме. Само его существование по природе и есть постоянное развитие.

#власть #консерватизм #virtus #даэтонашареклама #социальныйпротокол #товарищество #когнитивныйпротокол

Трудные времена создают сильных людей.
Сильные люди создают хорошие времена.
Хорошие времена создают слабых людей.
И слабые люди создают трудные времена.

Майкл Хопф

Антропологи, изучавшие догосударственные общества в Меланезии Маршалл Салинс (Marshall Sahlins) в своей знаменитой статье "Poor Man, Rich Man, Big Man, Chief" (1963) и Мортон Фрид (Morton Fried) в труде "The Evolution of Political Society" (1967), описали "Больших Людей".

В отличие от соседней Полинезии, это были не наследные вожди и короли, а лидеры, добившиеся статуса исключительно своими личными качествами. В условиях постоянной угрозы — межплеменных конфликтов, нехватки ресурсов — выживание группы зависело от способности кого-то организовать оборону, справедливо распределить пищу в голод и уладить споры. Лидером становился тот, кто демонстрировал незаурядную физическую силу и храбрость (чтобы защитить), практическую мудрость (чтобы найти выход), щедрость (чтобы делиться ресурсами, на пирах-потлачах, создавая сети обязательств и лояльности) и абсолютную верность своему слову (потеря престижа означала замену конкурентом). Его "величина" (Big) измерялась не титулом, а уровнем доверия и реальной способностью обеспечить безопасность и благополучие своих людей. Так происходил естественный отбор на надежность и эффективность лидера в самых экстремальных обстоятельствах.

Эту же логику, но уже для европейского Средневековья, блестяще раскрыл историк Марк Блох (Marc Bloch) в своем фундаментальном труде "Феодальное общество" (1939-1940).

Распад империи Карла Великого и волны варварских нашествий погрузили Европу в хаос. В вакууме власти безопасность стала главной ценностью. Трудящиеся люди (Laboratores) искали защиты у сильных воинов (Bellatores), способных построить замок, собрать дружину, дать отпор врагу. Возникали личные узы: вассал клялся в верности сеньору (оммаж), а сеньор давал защиту и землю (феод). Изначально "благородство" (nobilitas) означало не голубую кровь, а набор жизненно необходимых качеств: воинскую доблесть, верность клятве (fides), готовность защитить слабого и щедрость к своим сторонникам. Только таким людям можно было доверить жизнь в "темные века".

Феодальная аристократия выросла именно из этих "Больших Людей" эпохи анархии, когда власть основывалась на доверии и доказанной способности выживать и побеждать.

Современный взгляд на появление этого антропотипа в условиях пост-апокалипсиса предлагает Дж. Майкл Хопф (J. Michael Hopf, ветеран морской пехоты и бывший телохранитель - executive protection agent) в своем романе "Те, кто остаётся" ("Those Who Remain"). Хаос, по Хопфу, — это жестокий, но эффективный фильтр. Он беспощадно отсеивает слабых, нерешительных, тех, кто цепляется за иллюзии прежнего "мягкого" мира.

Выживают и берут на себя роль новых лидеров — "Те, кто остался" — наиболее приспособленные: решительные, физически и морально сильные, прагматичные, способные к жесткости и насилию ради защиты своего. Они несут "возрождение первобытных ценностей" — верность клану, храбрость, честь. Именно эти "Сильные Люди", прошедшие горнило катастрофы, обладают качествами, чтобы выстроить новый, пусть и суровый, порядок. Они создают "хорошие времена" для своей общины через силу, иерархию и взаимовыручку внутри группы, понимая, что выживание требует не сантиментов, а максимальной эффективности.

В горниле кризиса ценятся и отбираются конкретные, жизненно важные силы и добродетели (арете в изначальном, гомеровском смысле). Со временем, в стабильных условиях, эти качества кристаллизуются и кодифицируются, становясь основой феодального этоса. Но их корни в тех времена, когда доверие к тому, кто может защитить, было единственной валютой, а сам такой человек — бесценным даром для выживающих. Его "величие" — прежде всего бремя ответственности, его благородство - не родословная, а умения. Он может сказать: "Доверьтесь мне, мы сможем защитить себя".

И только он сможет выполнить обещание.

#arete #социальныйпротокол #власть #даэтонашареклама