“Orbital” by Samantha Harvey (2023)
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Двое русских, англичанка, японка, американец и итальянец работают на международной космической станции, которая облетает Землю 16 раз за сутки.
Роман очень короткий, и на условные 200 страниц Харви пытается нанести всю жизнь героев и быт МКС, а главное – нескончаемые реминисценции и абстрактные размышления о судьбах человечества.
Быт МКС описан небольшими штрихами. Детство героев кажется шаблонным и одинаковым: все они в детстве заболели космосом, и вот они здесь. Обрывочно – об их отношениях с семьей.
Зато размышления, рефлексия и абстрактные размышления о банальном занимают большую часть текста, и под ними упокоились те интересные крупицы романа, которые все же удалось найти.
Обычно я благосклонна и к так называемой бессюжетной прозе, и к долгим разговорам, и к бесконечным внутренним монологам. Но здесь помимо обрывочности и бессвязности, эти лирические отступления еще и удивительно банальны. Как восхитительна и прекрасна наша планета из космоса! Как естественно человеку считать Землю центром вселенной! Как иллюзорны и искусственны государственные границы! Как хрупка и беззащитна Земля перед лицом человека!
Момент, который убил дешевым мелодраматизмом, – когда русскому космонавту удалось связаться по радиосвязи с рандомной незнакомкой на Земле. Эта женщина задала единственный вопрос: не падают ли космонавты духом, ведь их спальные мешки такие… неуютные. В ответ воспоследовал патетический монолог о том, что можно устать или чувствовать одиночество, но духом упасть невозможно, когда у тебя такая миссия, и спальные мешки вообще супер, потому что они не висят, а парят. Как их дух.
Книга заставила меня ощутить испанский стыд. С другой стороны, вполне возможно, что я не увидела чего-то важного, какого-то ключа к пониманию замысла. А может, его и не было.
#валентина
#английский
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Двое русских, англичанка, японка, американец и итальянец работают на международной космической станции, которая облетает Землю 16 раз за сутки.
Роман очень короткий, и на условные 200 страниц Харви пытается нанести всю жизнь героев и быт МКС, а главное – нескончаемые реминисценции и абстрактные размышления о судьбах человечества.
Быт МКС описан небольшими штрихами. Детство героев кажется шаблонным и одинаковым: все они в детстве заболели космосом, и вот они здесь. Обрывочно – об их отношениях с семьей.
Зато размышления, рефлексия и абстрактные размышления о банальном занимают большую часть текста, и под ними упокоились те интересные крупицы романа, которые все же удалось найти.
Обычно я благосклонна и к так называемой бессюжетной прозе, и к долгим разговорам, и к бесконечным внутренним монологам. Но здесь помимо обрывочности и бессвязности, эти лирические отступления еще и удивительно банальны. Как восхитительна и прекрасна наша планета из космоса! Как естественно человеку считать Землю центром вселенной! Как иллюзорны и искусственны государственные границы! Как хрупка и беззащитна Земля перед лицом человека!
Момент, который убил дешевым мелодраматизмом, – когда русскому космонавту удалось связаться по радиосвязи с рандомной незнакомкой на Земле. Эта женщина задала единственный вопрос: не падают ли космонавты духом, ведь их спальные мешки такие… неуютные. В ответ воспоследовал патетический монолог о том, что можно устать или чувствовать одиночество, но духом упасть невозможно, когда у тебя такая миссия, и спальные мешки вообще супер, потому что они не висят, а парят. Как их дух.
Книга заставила меня ощутить испанский стыд. С другой стороны, вполне возможно, что я не увидела чего-то важного, какого-то ключа к пониманию замысла. А может, его и не было.
#валентина
#английский
“James” by Percival Everett (2024)
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Все читали в детстве “Приключения Гекльберри Финна”? Если нет, то от души рекомендую прочитать сейчас, во взрослом возрасте. Глубоко гуманистический посыл этой книги, языковые и литературные инновации, которые Твен привнес в этот роман, цепкие наблюдения за современной ему сельской местностью – все в романе Твена делает его незабываемым. В то же время, в современной Америке роман вызывает неоднозначные отклики: его запрещают, цензурируют неполиткорректные выражения; где-то, напротив, снабжают комментариями и разъясняют, что хотел сказать автор, прогрессивный для своего времени и в литературном, и в гражданском плане.
Персиваль Эверетт предпринял попытку пофантазировать на тему романа Твена – надо сказать, с большой любовью к автору – с точки зрения и при помощи методов, доступных современному писателю. Так, автор выстраивает свое повествование от лица второстепенного героя, чья точка зрения у Твена передавалась косвенно, но с которым Персиваль Эверетт имеет кое-что общее: цвет кожи. Автор глубоко ироничен, он играет и с формой романа, и с привычным для читателя нарративом о притеснении чернокожих. Зачем такое длинное предисловие? Роман “Джеймс” – интертекстуальная игра, имеющая очень прочную связь с текстом-источником. Поэтому если вы плохо помните подробности твеновского романа, мой добрый и настоятельный совет – перечитать его, прежде чем браться за роман Эверетта.
В начале романа читатель оказывается погружен в нормативно литературный язык внутреннего монолога Джеймса, которого все называют Джимом. Это первый сюрприз: в романе Твена он говорит на разновидности афроамериканского английского со всеми его типичными особенностями грамматики и произношения. В романе Эверетта же ему неожиданно вкладывается в уста грамотная речь образованных белых американцев. Дело в том, что Джеймс, как и большинство чернокожего населения, ведут двойную жизнь. Они читают книги, которые Джеймс тайком таскает из кабинета судьи (и возвращает, пока никто не заметил), в их поселениях есть школа, в которой детей с младых ногтей учат, как обращаться с белыми: не смотри в глаза, не показывай интеллектуального превосходства, не забывай говорить, как необразованный, всегда следи за акцентом, делай вид, что веришь в духов и суеверия, будь неуклюж и нерасторопен, иначе можешь навлечь на себя гнев, побои и дополнительную изнурительную работу.
Здесь сразу же становится ясно, что автор преследует две цели: максимально хулиганит и выкручивает иронию на полную катушку; давая чернокожим нормативный язык и осведомленность, автор дает им субъектность и приравнивает их таким образом к белым, показывая, как неестественно выглядит, когда одна половина населения так притворяется и унижается перед другой.
Эта находка показалась мне интересной, хоть и слишком сказочной в своей неправдоподобности, и мне стало любопытно, как автор впишет ее в сюжет классического романа, что изменится в восприятии событий и героев. Но автор решил пойти дальше, и довольно быстро он расстается с твеновским ходом событий, сначала добавляя некоторые штрихи, а потом откровенно придумывая совершенно новый роман, в котором будет место и абсурдной карнавальности, и парадоксам расовых загадок и масок, и дикой жестокости, и мелодраматичным вот-это-поворотам в стиле “Люк, я твой отец”, и откровенному боевику в стиле “Джанго Освобожденного” с репликой “I am James” на фоне полыхающего дома плантатора, с героем, который не оборачивается на взрыв.
В какой-то момент я просто переела иронии автора, который накладывал новые и новые слои иронии на вполне реалистичный фон ультранасилия, и из истории об андердоге, который берет контроль над своей жизнью роман превращается в серию страшных и абсурдных баек, где люди в шоке от того, что черный может говорить как белый.
Роман может понравиться поклонникам Тарантино и вызвать разочарованный вздох у поклонников Твена.
#валентина
#английский
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Все читали в детстве “Приключения Гекльберри Финна”? Если нет, то от души рекомендую прочитать сейчас, во взрослом возрасте. Глубоко гуманистический посыл этой книги, языковые и литературные инновации, которые Твен привнес в этот роман, цепкие наблюдения за современной ему сельской местностью – все в романе Твена делает его незабываемым. В то же время, в современной Америке роман вызывает неоднозначные отклики: его запрещают, цензурируют неполиткорректные выражения; где-то, напротив, снабжают комментариями и разъясняют, что хотел сказать автор, прогрессивный для своего времени и в литературном, и в гражданском плане.
Персиваль Эверетт предпринял попытку пофантазировать на тему романа Твена – надо сказать, с большой любовью к автору – с точки зрения и при помощи методов, доступных современному писателю. Так, автор выстраивает свое повествование от лица второстепенного героя, чья точка зрения у Твена передавалась косвенно, но с которым Персиваль Эверетт имеет кое-что общее: цвет кожи. Автор глубоко ироничен, он играет и с формой романа, и с привычным для читателя нарративом о притеснении чернокожих. Зачем такое длинное предисловие? Роман “Джеймс” – интертекстуальная игра, имеющая очень прочную связь с текстом-источником. Поэтому если вы плохо помните подробности твеновского романа, мой добрый и настоятельный совет – перечитать его, прежде чем браться за роман Эверетта.
В начале романа читатель оказывается погружен в нормативно литературный язык внутреннего монолога Джеймса, которого все называют Джимом. Это первый сюрприз: в романе Твена он говорит на разновидности афроамериканского английского со всеми его типичными особенностями грамматики и произношения. В романе Эверетта же ему неожиданно вкладывается в уста грамотная речь образованных белых американцев. Дело в том, что Джеймс, как и большинство чернокожего населения, ведут двойную жизнь. Они читают книги, которые Джеймс тайком таскает из кабинета судьи (и возвращает, пока никто не заметил), в их поселениях есть школа, в которой детей с младых ногтей учат, как обращаться с белыми: не смотри в глаза, не показывай интеллектуального превосходства, не забывай говорить, как необразованный, всегда следи за акцентом, делай вид, что веришь в духов и суеверия, будь неуклюж и нерасторопен, иначе можешь навлечь на себя гнев, побои и дополнительную изнурительную работу.
Здесь сразу же становится ясно, что автор преследует две цели: максимально хулиганит и выкручивает иронию на полную катушку; давая чернокожим нормативный язык и осведомленность, автор дает им субъектность и приравнивает их таким образом к белым, показывая, как неестественно выглядит, когда одна половина населения так притворяется и унижается перед другой.
Эта находка показалась мне интересной, хоть и слишком сказочной в своей неправдоподобности, и мне стало любопытно, как автор впишет ее в сюжет классического романа, что изменится в восприятии событий и героев. Но автор решил пойти дальше, и довольно быстро он расстается с твеновским ходом событий, сначала добавляя некоторые штрихи, а потом откровенно придумывая совершенно новый роман, в котором будет место и абсурдной карнавальности, и парадоксам расовых загадок и масок, и дикой жестокости, и мелодраматичным вот-это-поворотам в стиле “Люк, я твой отец”, и откровенному боевику в стиле “Джанго Освобожденного” с репликой “I am James” на фоне полыхающего дома плантатора, с героем, который не оборачивается на взрыв.
В какой-то момент я просто переела иронии автора, который накладывал новые и новые слои иронии на вполне реалистичный фон ультранасилия, и из истории об андердоге, который берет контроль над своей жизнью роман превращается в серию страшных и абсурдных баек, где люди в шоке от того, что черный может говорить как белый.
Роман может понравиться поклонникам Тарантино и вызвать разочарованный вздох у поклонников Твена.
#валентина
#английский
Stone Yard Devotional by Charlotte Wood (2023)
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Главная героиня, безымянный нарратор, всю жизнь занималась защитой окружающей среды и исчезающих видов. Она была замужем. Но в один момент, осознав, что все ее усилия бесполезны, что ее вклад – это песчинка на бесконечно пляже Вселенной, она решает сбежать ото всех. Последней каплей стало то, что муж попросил развода. Она снимает домик в обители (при этом вообще не будучи верующей), наблюдает за сестрами и их жизнью, и первые несколько дней не делает ничего: только страдает, бесцельно бродит, смотрит в потолок и отписывается от всех рассылок правозащитных организаций.
Когда побег от суеты дошел до той стадии, что безделье начало угнетать, она познакомилась с сестрами и втянулась в их жизнь, которая оказалась полнее, чем могло видеться со стороны. Вместе они истребляли нашествие мышей, выращивали и готовили еду, пели гимны, молились, а героиня предавалась воспоминаниям о своей прошлой жизни.
Может показаться, что такое начало может быть исключительно у энвайронменталистского романа (хотя, история с нашествием мышей, конечно, в тему, ведь всю жизнь занимавшаяся сохранением животных, героиня теперь должна их убивать, пусть это всего лишь вредители), но на деле Stone Yard Devotional – это роман о памяти, боли, прощении, о том, как проживать утрату близких, как учиться жить заново уже будучи далеко не молодым.
Шарлотта Вуд дарит читателю деликатную историю о любви родителей и их дочери. Вместо привычного травмирующего опыта героиня показывает свою непростую семью любящей, трепетной, заботливой. И в противовес этой истории – история Хелен Пэрри, одноклассницы героини, которую в школе все ненавидели, а мать избивала ее. Хелен, которую не принимали ни одноклассники, ни школьное руководство, ни ее собственная мать, ни на кого не держала зла, хотя робкой овечкой отнюдь не была. Она боролась в детстве и свою силу и умение сопротивляться перенесла в благородное русло во взрослой жизни. И как так получилось, что, выросшая в любви главная героиня, оказалась разбитой и вынужденной искать убежище в монастыре просто для того, чтобы что-то забыть, а что-то вспомнить, а Хелен, которая всегда принадлежала самой себе, взрастила в себе так много силы и добра, которое не вываливается наружу в демонстративных попытках показать себя в лучшем свете.
Это прекрасный, очень медленный, медитативный роман, сотканный из воспоминаний и лоскутков обыденной жизни, о том, как важно помнить и не менее важно прощать.
#анастасия
#английский
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Главная героиня, безымянный нарратор, всю жизнь занималась защитой окружающей среды и исчезающих видов. Она была замужем. Но в один момент, осознав, что все ее усилия бесполезны, что ее вклад – это песчинка на бесконечно пляже Вселенной, она решает сбежать ото всех. Последней каплей стало то, что муж попросил развода. Она снимает домик в обители (при этом вообще не будучи верующей), наблюдает за сестрами и их жизнью, и первые несколько дней не делает ничего: только страдает, бесцельно бродит, смотрит в потолок и отписывается от всех рассылок правозащитных организаций.
Когда побег от суеты дошел до той стадии, что безделье начало угнетать, она познакомилась с сестрами и втянулась в их жизнь, которая оказалась полнее, чем могло видеться со стороны. Вместе они истребляли нашествие мышей, выращивали и готовили еду, пели гимны, молились, а героиня предавалась воспоминаниям о своей прошлой жизни.
Может показаться, что такое начало может быть исключительно у энвайронменталистского романа (хотя, история с нашествием мышей, конечно, в тему, ведь всю жизнь занимавшаяся сохранением животных, героиня теперь должна их убивать, пусть это всего лишь вредители), но на деле Stone Yard Devotional – это роман о памяти, боли, прощении, о том, как проживать утрату близких, как учиться жить заново уже будучи далеко не молодым.
Шарлотта Вуд дарит читателю деликатную историю о любви родителей и их дочери. Вместо привычного травмирующего опыта героиня показывает свою непростую семью любящей, трепетной, заботливой. И в противовес этой истории – история Хелен Пэрри, одноклассницы героини, которую в школе все ненавидели, а мать избивала ее. Хелен, которую не принимали ни одноклассники, ни школьное руководство, ни ее собственная мать, ни на кого не держала зла, хотя робкой овечкой отнюдь не была. Она боролась в детстве и свою силу и умение сопротивляться перенесла в благородное русло во взрослой жизни. И как так получилось, что, выросшая в любви главная героиня, оказалась разбитой и вынужденной искать убежище в монастыре просто для того, чтобы что-то забыть, а что-то вспомнить, а Хелен, которая всегда принадлежала самой себе, взрастила в себе так много силы и добра, которое не вываливается наружу в демонстративных попытках показать себя в лучшем свете.
Это прекрасный, очень медленный, медитативный роман, сотканный из воспоминаний и лоскутков обыденной жизни, о том, как важно помнить и не менее важно прощать.
#анастасия
#английский
Yael van der Wouden “The Safekeep” (2024)
#BookerLong2024
#BookerShort2024
#WomensShort_2025
Вчера наконец появился короткий список «Букера», и я с удивлением обнаружила в нем этот роман.
Haters to lovers, много секса и последствия Холокоста.
1961 года, Амстердам. Один из героев книги, Луи, приводит на ужин с братом Хендриком и сестрой Исабель свою новую подружку Эву. Исабель слишком хорошо знает своего брата и, понимая, что Эва рядом с ним надолго не задержится, не видит необходимости даже в элементарной вежливости. Но что-то идет не так, и вот уже Луи просит сестру присмотреть за Эвой, пока сам он будет несколько недель отсутствовать по работе.
После смерти матери Исабель живет одна в доме, где они поселились во время войны и где выросли. Занятий у нее немного: с маниакальной настойчивостью следить за молоденькой служанкой, которая, очевидно же, собирается что-то украсть, а если пока этого не сделала, то только потому что у Исабель мышь не проскочит. Она ходит на редкие свидания с соседом Йоханом, который явно положил на нее глаз, но пока его вялые попытки разбудить в ней спящую женщину (простите, я не могу писать об этой книге без клише) не увенчались успехом.
Разумеется, Йохан – типичный мужлан, который только и может, что разговаривать о коллеге Вилли и о лодке, а ещё говорить женщине, которая впервые приготовила ему ужин, что её блюда почти хороши (просто че?). Нет, бывает разное, наверное, но изначально этот герой рисуется как человек из приличной семьи, что не вяжется у меня с таким мелким бытовым хамством.
Исабель – типичный старый чулок, старая дева без радости в жизни: черствая, застегнутая на все пуговицы, несколько карикатурная. Эва – ее антипод. Она живая, веселая, чувственная. Там где Исабель любит порядок, Эва царит над хаосом. Хаос она приносит и в разложенную по полочкам с фамильным серебром жизнь Исабель. Та появлению чужака на своей территории явно не рада и не скрывает этого. Она пока не знает, что совсем скоро ее жизнь перевернется с ног на голову, и ей придется открыть неизвестные страницы не только в себе, но и в семейной истории.
А дальше начинается то, что, как мне показалось, книгу сильно удешевляет. Когда я была подростком, тайком читала любовные романы издательства «Арлекин», и в “The Safekeep” постоянно ловила эти вайбы. Нет, «нефритовых жезлов» здесь нет, но «жаром чресел» можно отопить маленький квартал. Я понимаю желание писательницы рассказать о пробуждающейся чувственности, но исполнение оказалось неспособно остановить закат моих глаз.
Еще я очень не люблю, когда мной манипулируют, и особенно не люблю, когда ценность художественного произведения искусственно повышают из-за того, что затрагивают в нем темы, которые непременно вызовут отклик у читателя. Вот как, скажите, ругать книгу, в которой рассказывают о последствиях Холокоста? Получается, как будто писатель изначально ставит не вдохновившихся книгой читателей в проигрышную позицию: если пишешь, что тебе не понравилось, – покусился на святое; говоришь, что понравилось – лицемеришь.
У меня в итоге сложилось впечатление, что ван дер Вауден хотела подойти к сложной, многогранной теме со множеством неудобных вопросов, на которые пока никто так и не ответил, с неожиданного ракурса, но получилось, как будто она неловко соединила две разные книги в одной: историю, которая хорошо бы продавалась в конце 90-х в издательстве «Арлекин», и глубоко трагичный рассказ о семье, которая потеряла все, и другой семье, выросшей, сами того не ведая, на костях чужой трагедии. Главная интрига, к сожалению, становится понятна почти сразу, и дальше остается только ждать, когда это все уже закончится.
В послесловии писательница пишет, что ее вдохновила Марга Минко своим рассказом об эпизоде послевоенной жизни (“The Address” by Marga Minko). Вот он совершенно прекрасен.
#юля
#английский
#BookerLong2024
#BookerShort2024
#WomensShort_2025
Вчера наконец появился короткий список «Букера», и я с удивлением обнаружила в нем этот роман.
Haters to lovers, много секса и последствия Холокоста.
1961 года, Амстердам. Один из героев книги, Луи, приводит на ужин с братом Хендриком и сестрой Исабель свою новую подружку Эву. Исабель слишком хорошо знает своего брата и, понимая, что Эва рядом с ним надолго не задержится, не видит необходимости даже в элементарной вежливости. Но что-то идет не так, и вот уже Луи просит сестру присмотреть за Эвой, пока сам он будет несколько недель отсутствовать по работе.
После смерти матери Исабель живет одна в доме, где они поселились во время войны и где выросли. Занятий у нее немного: с маниакальной настойчивостью следить за молоденькой служанкой, которая, очевидно же, собирается что-то украсть, а если пока этого не сделала, то только потому что у Исабель мышь не проскочит. Она ходит на редкие свидания с соседом Йоханом, который явно положил на нее глаз, но пока его вялые попытки разбудить в ней спящую женщину (простите, я не могу писать об этой книге без клише) не увенчались успехом.
Разумеется, Йохан – типичный мужлан, который только и может, что разговаривать о коллеге Вилли и о лодке, а ещё говорить женщине, которая впервые приготовила ему ужин, что её блюда почти хороши (просто че?). Нет, бывает разное, наверное, но изначально этот герой рисуется как человек из приличной семьи, что не вяжется у меня с таким мелким бытовым хамством.
Исабель – типичный старый чулок, старая дева без радости в жизни: черствая, застегнутая на все пуговицы, несколько карикатурная. Эва – ее антипод. Она живая, веселая, чувственная. Там где Исабель любит порядок, Эва царит над хаосом. Хаос она приносит и в разложенную по полочкам с фамильным серебром жизнь Исабель. Та появлению чужака на своей территории явно не рада и не скрывает этого. Она пока не знает, что совсем скоро ее жизнь перевернется с ног на голову, и ей придется открыть неизвестные страницы не только в себе, но и в семейной истории.
А дальше начинается то, что, как мне показалось, книгу сильно удешевляет. Когда я была подростком, тайком читала любовные романы издательства «Арлекин», и в “The Safekeep” постоянно ловила эти вайбы. Нет, «нефритовых жезлов» здесь нет, но «жаром чресел» можно отопить маленький квартал. Я понимаю желание писательницы рассказать о пробуждающейся чувственности, но исполнение оказалось неспособно остановить закат моих глаз.
Еще я очень не люблю, когда мной манипулируют, и особенно не люблю, когда ценность художественного произведения искусственно повышают из-за того, что затрагивают в нем темы, которые непременно вызовут отклик у читателя. Вот как, скажите, ругать книгу, в которой рассказывают о последствиях Холокоста? Получается, как будто писатель изначально ставит не вдохновившихся книгой читателей в проигрышную позицию: если пишешь, что тебе не понравилось, – покусился на святое; говоришь, что понравилось – лицемеришь.
У меня в итоге сложилось впечатление, что ван дер Вауден хотела подойти к сложной, многогранной теме со множеством неудобных вопросов, на которые пока никто так и не ответил, с неожиданного ракурса, но получилось, как будто она неловко соединила две разные книги в одной: историю, которая хорошо бы продавалась в конце 90-х в издательстве «Арлекин», и глубоко трагичный рассказ о семье, которая потеряла все, и другой семье, выросшей, сами того не ведая, на костях чужой трагедии. Главная интрига, к сожалению, становится понятна почти сразу, и дальше остается только ждать, когда это все уже закончится.
В послесловии писательница пишет, что ее вдохновила Марга Минко своим рассказом об эпизоде послевоенной жизни (“The Address” by Marga Minko). Вот он совершенно прекрасен.
#юля
#английский
Creation Lake by Rachel Kushner (2024)
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Рейчел Кушнер берет заведомо увлекательный сюжет: агентесса внедряется в общину экоактивистов, сильно похожую на секту, чтобы накопать на них компромата. Если такового не найдется, создать его: спровоцировать членов коммуны на совершение чего-нибудь такого, за что их можно посадить, а коммуну разогнать. Уж слишком они мешают развитию территорий и оптимизации фермерства своими акциями и диверсиями, которые всё никак невозможно на них повесить.
Я была готова влюбиться и в героиню, и в роман: явно героиню подстерегают опасности на каждом шагу, то ли ее индоктринируют, то ли разоблачат, то ли побьют. Но она с порога начинает пародировать эдакого хард-бойлд агента: она отстранена, цинична, потрясающе хороша собой, интеллектуальна и снисходительна, не преминет воспользоваться подвернувшимся под руку мужчиной-другим, просчитывает свои действия на сто шагов вперед, знает себе цену и заламывает баснословные гонорары за свои услуги.
Но в образе идеальной безымянной героини, которая в этой операции выступает под именем Сэди, довольно скоро проступают огрехи. Она не признает себе, что поддается влиянию идейного вдохновителя общины; она не может забыть свое предыдущее дело, из-за неудачи в котором ее уволили федералы, и теперь приходится работать на частных заказчиков; ее бронебойное обаяние тоже дает трещину и не работает так, как ей хотелось бы. На это намекает и ее болезнь: она давно страдает о сосудистой дисфункции, из-за которой на время теряет зрение. Как будто бы это метафора, и ее довольно сложно не увидеть (вот вам такой же толщины каламбур).
Возможно, даже при всех этих вводных книга могла бы мне понравиться: на последних двадцати процентах вдруг появилось динамичное действие, риск, опасность, повороты сюжета. Но львиную долю текста занимают письма идейного вдохновителя общины, адресованные членам общины. Он пишет о том, что люди должны вернуться к истокам, что неандертальцы были истинными художниками и высшей формой человека, чем припозднившийся в эволюции оппортунист-приспособленец хомо сапиенс. Эти письма настолько захватывают героиню (которая делает вид, что ей, в общем-то, все равно) и саму книгу, что становится уже невыносимо протягивать интратекстуальные связи между героями романа и героями писем, да и выспренный пафос этих эпистол парализует сознание после достаточно долгого воздействия.
Книга ставит интересные вопросы: за что на самом деле бьются активисты разного рода, стоит ли кто-то за этим, что они от этого получают, кто, как и почему с ними борется. В конце концов, что такое прогресс и традиции, и нужно ли возвращаться к истокам, и если да, то насколько глубоко: подойдет эпоха традиционных земледельческих общин, или надо дойти прямо до неандертальцев? Но мне кажется, это один из тех романов, которые куда интереснее обсуждать, чем читать.
#валентина
#английский
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Рейчел Кушнер берет заведомо увлекательный сюжет: агентесса внедряется в общину экоактивистов, сильно похожую на секту, чтобы накопать на них компромата. Если такового не найдется, создать его: спровоцировать членов коммуны на совершение чего-нибудь такого, за что их можно посадить, а коммуну разогнать. Уж слишком они мешают развитию территорий и оптимизации фермерства своими акциями и диверсиями, которые всё никак невозможно на них повесить.
Я была готова влюбиться и в героиню, и в роман: явно героиню подстерегают опасности на каждом шагу, то ли ее индоктринируют, то ли разоблачат, то ли побьют. Но она с порога начинает пародировать эдакого хард-бойлд агента: она отстранена, цинична, потрясающе хороша собой, интеллектуальна и снисходительна, не преминет воспользоваться подвернувшимся под руку мужчиной-другим, просчитывает свои действия на сто шагов вперед, знает себе цену и заламывает баснословные гонорары за свои услуги.
Но в образе идеальной безымянной героини, которая в этой операции выступает под именем Сэди, довольно скоро проступают огрехи. Она не признает себе, что поддается влиянию идейного вдохновителя общины; она не может забыть свое предыдущее дело, из-за неудачи в котором ее уволили федералы, и теперь приходится работать на частных заказчиков; ее бронебойное обаяние тоже дает трещину и не работает так, как ей хотелось бы. На это намекает и ее болезнь: она давно страдает о сосудистой дисфункции, из-за которой на время теряет зрение. Как будто бы это метафора, и ее довольно сложно не увидеть (вот вам такой же толщины каламбур).
Возможно, даже при всех этих вводных книга могла бы мне понравиться: на последних двадцати процентах вдруг появилось динамичное действие, риск, опасность, повороты сюжета. Но львиную долю текста занимают письма идейного вдохновителя общины, адресованные членам общины. Он пишет о том, что люди должны вернуться к истокам, что неандертальцы были истинными художниками и высшей формой человека, чем припозднившийся в эволюции оппортунист-приспособленец хомо сапиенс. Эти письма настолько захватывают героиню (которая делает вид, что ей, в общем-то, все равно) и саму книгу, что становится уже невыносимо протягивать интратекстуальные связи между героями романа и героями писем, да и выспренный пафос этих эпистол парализует сознание после достаточно долгого воздействия.
Книга ставит интересные вопросы: за что на самом деле бьются активисты разного рода, стоит ли кто-то за этим, что они от этого получают, кто, как и почему с ними борется. В конце концов, что такое прогресс и традиции, и нужно ли возвращаться к истокам, и если да, то насколько глубоко: подойдет эпоха традиционных земледельческих общин, или надо дойти прямо до неандертальцев? Но мне кажется, это один из тех романов, которые куда интереснее обсуждать, чем читать.
#валентина
#английский
Held by Anne Michaels (2023)
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Этот небольшой роман канадской писательницы и поэтессы рассказывает историю четырех поколений одной семьи поэтично, образно и задумчиво.
Роман начинается на поле боя в 1917 году, где герой получил ранение. Он вернулся с войны и вместе с женой открыл фотосалон, но на фотографиях начали появляться люди, которых не было в студии, когда он снимал: это призраки людей, которые не успели проститься с любимыми. Джон не спешит обнародовать эту аномалию: он не знает, к чему это приведет, но по возможности помогает некоторым своим клиентам.
В каждом поколении семьи будут люди, которые, возможно, против логики и без всякой необходимости бросаются на безрассудные авантюры, чтобы помочь ближним и дальним. Но всегда их крепко держит связь с любимыми, с семьей, со своими близкими. Важность семейного и любовного контакта, которая заявлена в названии, неоднократно подчеркивается в самом тексте романа: когда тебя обнимают, ты понимаешь, что ты кому-то нужен, и жить эту жизнь, бороться со страшными или несправедливыми событиями, становится немножко легче.
Стиль романа задумчивый, медитативный, полный лирических отступлений и экскурсий во внутренний мир героев, в их воспоминания и размышления о смысле жизни, об уходящем времени, о связи настоящего и будущего. Проза поэта здесь стала и преимуществом, и недостатком: это очень сюжетный и многолюдный роман, и хотелось чуть больше о жизни героев, а не об их поиске смысла той самой жизни в своей голове.
Фантастический элемент, как бы невзначай введенный в первой части романа, так и повиснет там недосказанным словом: вся остальная сюжетная линия полностью реалистична, хотя и не лишена загадок, совпадений, таинственных происшествий.
#валентина
#английский
#BookerLong2024
#BookerShort2024
Этот небольшой роман канадской писательницы и поэтессы рассказывает историю четырех поколений одной семьи поэтично, образно и задумчиво.
Роман начинается на поле боя в 1917 году, где герой получил ранение. Он вернулся с войны и вместе с женой открыл фотосалон, но на фотографиях начали появляться люди, которых не было в студии, когда он снимал: это призраки людей, которые не успели проститься с любимыми. Джон не спешит обнародовать эту аномалию: он не знает, к чему это приведет, но по возможности помогает некоторым своим клиентам.
В каждом поколении семьи будут люди, которые, возможно, против логики и без всякой необходимости бросаются на безрассудные авантюры, чтобы помочь ближним и дальним. Но всегда их крепко держит связь с любимыми, с семьей, со своими близкими. Важность семейного и любовного контакта, которая заявлена в названии, неоднократно подчеркивается в самом тексте романа: когда тебя обнимают, ты понимаешь, что ты кому-то нужен, и жить эту жизнь, бороться со страшными или несправедливыми событиями, становится немножко легче.
Стиль романа задумчивый, медитативный, полный лирических отступлений и экскурсий во внутренний мир героев, в их воспоминания и размышления о смысле жизни, об уходящем времени, о связи настоящего и будущего. Проза поэта здесь стала и преимуществом, и недостатком: это очень сюжетный и многолюдный роман, и хотелось чуть больше о жизни героев, а не об их поиске смысла той самой жизни в своей голове.
Фантастический элемент, как бы невзначай введенный в первой части романа, так и повиснет там недосказанным словом: вся остальная сюжетная линия полностью реалистична, хотя и не лишена загадок, совпадений, таинственных происшествий.
#валентина
#английский