Twelve Red Herrings by Jeffrey Archer (1994)
Уже в названии сборника рассказов автор предупреждает читателя: в каждом из двенадцати сюжетов прячется внезапный поворот, обманка, отвлекающий маневр. С самого начала читателю предлагается сыграть в игру и насладиться изобретательностью авторского замысла. Но и это еще не все! На страничке с содержанием есть примечание автора: рассказы, помеченные звездочкой (девять из двенадцати) основаны на реальных историях – не без авторских дополнений, разумеется.
Так что перед нами оказывается двенадцать увлекательных сюжетов, похожих то на детектив, то на триллер, то на плутовской роман, то на исторический или бытовой анекдот, а последний рассказ вообще имеет четыре альтернативных концовки, каждая последующая из которых только украшает предыдущие.
Рассказы очень британские, хотя их героями становятся не только британцы; это довольно старомодный сборник чисто сюжетной развлекательной прозы, в которой не нужно искать злободневности или актуальности. Все, что автор дает нам, – это элегантно закрученные сюжеты в виртуозном языковом оформлении.
Рассказы значительно различаются по объему, но все они очень динамичные и держат в напряжении. Везде присутствует некоторая критическая ситуация, или ситуация выбора, где героям приходится очень быстро принимать решения, выкручиваться из ситуаций, решать порой сомнительные вопросы – часто весьма сомнительными методами. Многие названия основаны на каламбурах, и после чтения каждого рассказа приятно вернуться к названию и хихикнуть.
В общем, прекрасный сборник, который замечательно подходит месту, где я его нашла: солнечному курортному отелю в Египте. Надеюсь в следующей поездке найти на полках с оставленными туристами книжками что-то не менее замечательное!
#валентина
#английский
Уже в названии сборника рассказов автор предупреждает читателя: в каждом из двенадцати сюжетов прячется внезапный поворот, обманка, отвлекающий маневр. С самого начала читателю предлагается сыграть в игру и насладиться изобретательностью авторского замысла. Но и это еще не все! На страничке с содержанием есть примечание автора: рассказы, помеченные звездочкой (девять из двенадцати) основаны на реальных историях – не без авторских дополнений, разумеется.
Так что перед нами оказывается двенадцать увлекательных сюжетов, похожих то на детектив, то на триллер, то на плутовской роман, то на исторический или бытовой анекдот, а последний рассказ вообще имеет четыре альтернативных концовки, каждая последующая из которых только украшает предыдущие.
Рассказы очень британские, хотя их героями становятся не только британцы; это довольно старомодный сборник чисто сюжетной развлекательной прозы, в которой не нужно искать злободневности или актуальности. Все, что автор дает нам, – это элегантно закрученные сюжеты в виртуозном языковом оформлении.
Рассказы значительно различаются по объему, но все они очень динамичные и держат в напряжении. Везде присутствует некоторая критическая ситуация, или ситуация выбора, где героям приходится очень быстро принимать решения, выкручиваться из ситуаций, решать порой сомнительные вопросы – часто весьма сомнительными методами. Многие названия основаны на каламбурах, и после чтения каждого рассказа приятно вернуться к названию и хихикнуть.
В общем, прекрасный сборник, который замечательно подходит месту, где я его нашла: солнечному курортному отелю в Египте. Надеюсь в следующей поездке найти на полках с оставленными туристами книжками что-то не менее замечательное!
#валентина
#английский
Mothers and Sons by Adam Haslett (2025)
Питер Фишер, 40 лет, работает юристом в миграционке. Фактически его задачи сводятся к тому, чтобы давать или не давать (а точнее – способствовать этому или нет) кому-то право на убежище в США. Каждый день он находится то в круговороте бюрократических склок, то выслушивает тоскливые истории тех, кто бежал из своей страны, то пребывает в своих вялотекущих отношениях, которые вроде бы и не так плохи, но заветного облегчения не дают. Мама Питера тоже занимается общественно полезной работой – помогает женщинам. Роман о матерях и сыновьях рассказан обеими сторонами, потому что для того, чтобы какой-то секрет существовал, вас должно быть как минимум двое, а секрет у Питера и Энн, его матери, есть.
В романе выделяются несколько сюжетных пластов, которые связаны между собой фигурой Питера и метафорой семьи. Во-первых, сам Питер и его жизнь, отдельная от матери и их общей тайны. Работа, отношения, мысли. Во-вторых, истории беженцев – своеобразные вставные новеллы. В-третьих, жизнь Энн. В-четвертых, тайна. Все эти слои так или иначе связаны темой семьи, где семья – это не только дети и родители, но и более широкое понятие родной страны, которую, как и семью, можно любить, можно не любить, но выбрать на начальном этапе не получится. Разве что отказаться впоследствии. И в этой идее, в ее полноте и силе кроется потенция Mothers and Sons стать великим американским романом, потому что соблюдены все условия.
Главный соединяющий элемент – предельный эмоциональный накал на всех уровнях сюжета: боль, слезы, страхи, неуверенность, тревога, жажда безусловной любви и принятия, а вокруг все способствует тому, чтобы эти желания множились и не удовлетворялись. Mothers and Sons – эмоциональное чтение, которое может дать волю мысли, потому что помимо личного здесь еще и значительное общественное: вопросы морали, нравственности и относительность этих понятий в разных концах света.
#анастасия
#английский
Питер Фишер, 40 лет, работает юристом в миграционке. Фактически его задачи сводятся к тому, чтобы давать или не давать (а точнее – способствовать этому или нет) кому-то право на убежище в США. Каждый день он находится то в круговороте бюрократических склок, то выслушивает тоскливые истории тех, кто бежал из своей страны, то пребывает в своих вялотекущих отношениях, которые вроде бы и не так плохи, но заветного облегчения не дают. Мама Питера тоже занимается общественно полезной работой – помогает женщинам. Роман о матерях и сыновьях рассказан обеими сторонами, потому что для того, чтобы какой-то секрет существовал, вас должно быть как минимум двое, а секрет у Питера и Энн, его матери, есть.
В романе выделяются несколько сюжетных пластов, которые связаны между собой фигурой Питера и метафорой семьи. Во-первых, сам Питер и его жизнь, отдельная от матери и их общей тайны. Работа, отношения, мысли. Во-вторых, истории беженцев – своеобразные вставные новеллы. В-третьих, жизнь Энн. В-четвертых, тайна. Все эти слои так или иначе связаны темой семьи, где семья – это не только дети и родители, но и более широкое понятие родной страны, которую, как и семью, можно любить, можно не любить, но выбрать на начальном этапе не получится. Разве что отказаться впоследствии. И в этой идее, в ее полноте и силе кроется потенция Mothers and Sons стать великим американским романом, потому что соблюдены все условия.
Главный соединяющий элемент – предельный эмоциональный накал на всех уровнях сюжета: боль, слезы, страхи, неуверенность, тревога, жажда безусловной любви и принятия, а вокруг все способствует тому, чтобы эти желания множились и не удовлетворялись. Mothers and Sons – эмоциональное чтение, которое может дать волю мысли, потому что помимо личного здесь еще и значительное общественное: вопросы морали, нравственности и относительность этих понятий в разных концах света.
#анастасия
#английский
The Book of Disappearance by Ibtisam Azem (2014)
Translated by Sinan Antoon (2019)
#IntBookerLong_2025
Однажды все палестинцы просто испарились, жители Тель Авива не понимают, как это произошло, кто за этим стоит, а главное – как к этому относиться. Реакции, которые следуют за внезапным исчезновением, разнятся от ужаса и оцепенения до готовности отпраздновать, и в центре этого водоворота оказываются два рассказчика этой истории: израильтянин Ариэль и палестинец Алаа, точнее, его дневник, который Ариэль читает.
Два голоса ровесников, которые происходят из двух исторически противоборствующих наций, пытаются найти взаимопонимание, пытаются идти навстречу друг другу. Тем не менее, их тянет назад история многих и многих поколений, которая образует между ними непреодолимую пропасть. Между приятелями всегда есть темы-табу, они никогда не могут говорить без обиняков, их общение не может быть до конца искренним, несмотря на взаимную симпатию и добрососедские отношения, которые вот-вот могли бы перейти в дружбу.
Алаа исчезает вместе с другими палестинцами, и Ариэль собирает информацию о происшествии, чтобы написать статью для газеты, в которой работает. Он не верит, что Алаа мог исчезнуть просто так, и в попытках найти хоть что-то, что поможет его найти, Ариэль открывает его квартиру запасным ключом. Интересно, что Ариэль в итоге остается в квартире Алаа – и это нельзя не прочитать как метафору. Фантастическое допущение – исчезновение палестинцев – тоже считывается как метафора их очередного изгнания.
Книга наполнена сильными чувствами: негодованием, обидой, болью. Каждый герой хочет говорить, но стена непонимания слишком непроницаема, а попытки хоть как-то приблизиться к чужой точке зрения получают суровое осуждение со стороны своего сообщества.
#валентина
#английский
Translated by Sinan Antoon (2019)
#IntBookerLong_2025
Однажды все палестинцы просто испарились, жители Тель Авива не понимают, как это произошло, кто за этим стоит, а главное – как к этому относиться. Реакции, которые следуют за внезапным исчезновением, разнятся от ужаса и оцепенения до готовности отпраздновать, и в центре этого водоворота оказываются два рассказчика этой истории: израильтянин Ариэль и палестинец Алаа, точнее, его дневник, который Ариэль читает.
Два голоса ровесников, которые происходят из двух исторически противоборствующих наций, пытаются найти взаимопонимание, пытаются идти навстречу друг другу. Тем не менее, их тянет назад история многих и многих поколений, которая образует между ними непреодолимую пропасть. Между приятелями всегда есть темы-табу, они никогда не могут говорить без обиняков, их общение не может быть до конца искренним, несмотря на взаимную симпатию и добрососедские отношения, которые вот-вот могли бы перейти в дружбу.
Алаа исчезает вместе с другими палестинцами, и Ариэль собирает информацию о происшествии, чтобы написать статью для газеты, в которой работает. Он не верит, что Алаа мог исчезнуть просто так, и в попытках найти хоть что-то, что поможет его найти, Ариэль открывает его квартиру запасным ключом. Интересно, что Ариэль в итоге остается в квартире Алаа – и это нельзя не прочитать как метафору. Фантастическое допущение – исчезновение палестинцев – тоже считывается как метафора их очередного изгнания.
Книга наполнена сильными чувствами: негодованием, обидой, болью. Каждый герой хочет говорить, но стена непонимания слишком непроницаема, а попытки хоть как-то приблизиться к чужой точке зрения получают суровое осуждение со стороны своего сообщества.
#валентина
#английский
On the Calculation of Volume I by Solvej Balle (2020)
Translated by Barbara J. Haveland (2024)
#IntBookerLong_2025
Тара Селтер снова проснулась 18 ноября: этот день повторяется для нее, тогда как мир вокруг живет как ни в чем не бывало. Это роман-путешествие длиной в один день, путешествие, которое займет год. Путешествие героини через все стадии принятия неизбежной повторяемости одного и того же дня – к новой робкой надежде на продолжение времени.
Этот роман очень медленный, и самое главное, что в нем происходит, – это восприятие Тарой своей ситуации. Сначала она пытается каждый день рассказать мужу, в чем проблема. Кстати, это одна из тех редких книг, где пара находится в гармоничных любящих отношениях, где между ними полное доверие. Муж безоговорочно верит ее словам, и вместе они пытаются найти закономерности того, как меняется или восстанавливается к прежнему состоянию мир для Тары, как при этом меняется и ощущает течение времени она сама. Они исследуют этот временной парадокс, ведут записи и пытаются понять, есть ли выход. Но вот беда: муж Тары “обнуляется” вместе со всем остальным миром, и для него наступает новое 18 ноября, когда для нее – очередное.
Естественно, в какой-то момент Тара устает от бега по кругу и пытается более философски отнестись к сложившейся жизни. Она обустраивает существование так, чтобы никому не мешать, никому ничего не объяснять. Но разве можно вести полноценную обычную жизнь, если для тебя жизнь идет вперед, а весь мир вокруг стоит на месте, как заезженная пластинка?
Тара пытается заземлиться, наблюдая за звездным небом (да, это каламбур). Но неподвижное небо дает лишь временное утешение, напоминая всем своим существованием о том, что мир застыл, что выхода просто нет.
Тара в какой-то момент неизбежно поддается любимой человеческой иллюзии – надежде. Она хочет воссоздать день таким, как он был в первый раз: может быть, где-то будет выход из вечной череды повторяющихся суток?
Роман настолько же повторяющийся и итеративный по форме, как и сам его сюжет. Мысли героини ходят кругами, и это похоже на фугу с вариациями: одна и та же мелодия разыгрывается где-то с дополнительными мотивами, где-то с большей амплитудой звучания, а где-то – почти без отличий. Поэтому несмотря на очень лаконичный объем, роман кажется просто бесконечным, и читать его весьма тяжело. Отмечу, что этот роман – первая книга серии.
#валентина
#английский
Translated by Barbara J. Haveland (2024)
#IntBookerLong_2025
Тара Селтер снова проснулась 18 ноября: этот день повторяется для нее, тогда как мир вокруг живет как ни в чем не бывало. Это роман-путешествие длиной в один день, путешествие, которое займет год. Путешествие героини через все стадии принятия неизбежной повторяемости одного и того же дня – к новой робкой надежде на продолжение времени.
Этот роман очень медленный, и самое главное, что в нем происходит, – это восприятие Тарой своей ситуации. Сначала она пытается каждый день рассказать мужу, в чем проблема. Кстати, это одна из тех редких книг, где пара находится в гармоничных любящих отношениях, где между ними полное доверие. Муж безоговорочно верит ее словам, и вместе они пытаются найти закономерности того, как меняется или восстанавливается к прежнему состоянию мир для Тары, как при этом меняется и ощущает течение времени она сама. Они исследуют этот временной парадокс, ведут записи и пытаются понять, есть ли выход. Но вот беда: муж Тары “обнуляется” вместе со всем остальным миром, и для него наступает новое 18 ноября, когда для нее – очередное.
Естественно, в какой-то момент Тара устает от бега по кругу и пытается более философски отнестись к сложившейся жизни. Она обустраивает существование так, чтобы никому не мешать, никому ничего не объяснять. Но разве можно вести полноценную обычную жизнь, если для тебя жизнь идет вперед, а весь мир вокруг стоит на месте, как заезженная пластинка?
Тара пытается заземлиться, наблюдая за звездным небом (да, это каламбур). Но неподвижное небо дает лишь временное утешение, напоминая всем своим существованием о том, что мир застыл, что выхода просто нет.
Тара в какой-то момент неизбежно поддается любимой человеческой иллюзии – надежде. Она хочет воссоздать день таким, как он был в первый раз: может быть, где-то будет выход из вечной череды повторяющихся суток?
Роман настолько же повторяющийся и итеративный по форме, как и сам его сюжет. Мысли героини ходят кругами, и это похоже на фугу с вариациями: одна и та же мелодия разыгрывается где-то с дополнительными мотивами, где-то с большей амплитудой звучания, а где-то – почти без отличий. Поэтому несмотря на очень лаконичный объем, роман кажется просто бесконечным, и читать его весьма тяжело. Отмечу, что этот роман – первая книга серии.
#валентина
#английский
Hunchback by Saou Ichikawa (2023)
Translated by Polly Barton (2025)
#IntBookerLong_2025
История связана с опытом писательницы, потому что у героини похожий диагноз: врожденное мышечное расстройство. Она живет в специальном учреждении, где получает необходимый уход, но есть один нюанс: это учреждение для нее купили ее родители и оставили ей в наследство, так что Шака не испытывает никаких финансовых затруднений.
Как построить жизнь, если ты ограничена в перемещениях и физических возможностях, где твое место в жизни? Шака ищет и находит. Она вписывается в онлайн-проект с любовными романами, становится внештатным корреспондентом для медиа о свингер-клубах и местах легкого съема, получает образование, а еще анонимно постит всяческие откровения, которые бы шокировали благопристойную публику, которая окружается ее день ото дня.
Один из таких постов запускает цепь неожиданных событий, ведь один из медбратьев давно понял, кто стоит за тем анонимным аккаунтом, и между ними происходит – не отношения, но скорее – взаимодействие, которое оказывается слишком личным, слишком эмоциональным и взрывным.
Это одно из самых коротких произведений списка, и оно пока, пожалуй, самое яркое и по форме, и по содержанию. Художественно оно выдержано в лучших японских традициях: интроспективное, натуралистичное повествование, которое переходит в плоскость зыбкого и иллюзорного. Это хорошо отражает жизнь самой героини: огромная часть ее жизни происходит именно в иллюзорном, виртуальном мире, где она превращается то в репортера-мужчину, то в опытную писательницу, то в студентку, на самом деле оставаясь самой собой и пытаясь осознать, насколько она может рассчитывать хоть на какую-то стандартную, обычную социальную роль в среднестатистическом человеческом обществе.
Реалистичная репрезентация опыта человека, которому требуется отдельное усилие просто для того, чтобы встать с кровати или сделать шаг; вечная проблема социального и экономического расслоения; попытка женщины осознать себя женщиной и присвоить себе типично женский физический опыт, даже когда он как будто бы невозможен из-за ограничений; смелое, громкое, прекрасное художественное высказывание, которое начинается со сцены строго 18+, а заканчивается хрупкой иллюзией – вот что такое роман Hunchback.
#валентина
#английский
Translated by Polly Barton (2025)
#IntBookerLong_2025
История связана с опытом писательницы, потому что у героини похожий диагноз: врожденное мышечное расстройство. Она живет в специальном учреждении, где получает необходимый уход, но есть один нюанс: это учреждение для нее купили ее родители и оставили ей в наследство, так что Шака не испытывает никаких финансовых затруднений.
Как построить жизнь, если ты ограничена в перемещениях и физических возможностях, где твое место в жизни? Шака ищет и находит. Она вписывается в онлайн-проект с любовными романами, становится внештатным корреспондентом для медиа о свингер-клубах и местах легкого съема, получает образование, а еще анонимно постит всяческие откровения, которые бы шокировали благопристойную публику, которая окружается ее день ото дня.
Один из таких постов запускает цепь неожиданных событий, ведь один из медбратьев давно понял, кто стоит за тем анонимным аккаунтом, и между ними происходит – не отношения, но скорее – взаимодействие, которое оказывается слишком личным, слишком эмоциональным и взрывным.
Это одно из самых коротких произведений списка, и оно пока, пожалуй, самое яркое и по форме, и по содержанию. Художественно оно выдержано в лучших японских традициях: интроспективное, натуралистичное повествование, которое переходит в плоскость зыбкого и иллюзорного. Это хорошо отражает жизнь самой героини: огромная часть ее жизни происходит именно в иллюзорном, виртуальном мире, где она превращается то в репортера-мужчину, то в опытную писательницу, то в студентку, на самом деле оставаясь самой собой и пытаясь осознать, насколько она может рассчитывать хоть на какую-то стандартную, обычную социальную роль в среднестатистическом человеческом обществе.
Реалистичная репрезентация опыта человека, которому требуется отдельное усилие просто для того, чтобы встать с кровати или сделать шаг; вечная проблема социального и экономического расслоения; попытка женщины осознать себя женщиной и присвоить себе типично женский физический опыт, даже когда он как будто бы невозможен из-за ограничений; смелое, громкое, прекрасное художественное высказывание, которое начинается со сцены строго 18+, а заканчивается хрупкой иллюзией – вот что такое роман Hunchback.
#валентина
#английский
A Leopard-Skin Hat by Anne Serre (2008)
Translated by Mark Hutchinson (2024)
#IntBookerLong_2025
Этот миниатюрный роман оставил у меня ощущение, будто я прочитала нечто странное, глубоко личное и немного эфемерное. Анн Серр написала его после самоубийства младшей сестры, превратив книгу одновременно в прощание и попытку осмыслить, кем она была. Но, кажется, автор приходит к неутешительному выводу: полностью познать другого человека — почти невозможно. Всегда останется что-то ускользающее, какая-то грань личности, скрытая от чужих глаз.
Как, например, леопардовая шляпа, которую героиня по имени Фанни неожиданно для себя крадёт из магазина. Почему? Этот эксцентричный головной убор совершенно не в её стиле, да и к воровству она никогда не проявляла склонности. Но шляпа — лишь один из множества вопросов о Фанни, которые мучают её давнего друга, известного в романе просто как Рассказчик, после её внезапной смерти в 43 года.
Именно он пытается собрать разрозненные осколки личности Фанни в цельный образ, а над этими попытками временами ехидно посмеивается автор, комментируя трудности выстраивания нарратива. И действительно, задача непростая. Фанни — противоречивая фигура: сильная и независимая, но одновременно нестабильная и уязвимая, жёсткая, но ранимая. Для каждого она — разная, всегда в маске, а её истинная сущность остаётся глубоко внутри, недоступная даже самым близким. Их связывают прочные узы, но, несмотря на это, Фанни ускользает от Рассказчика.
A Leopard-Skin Hat — это не только книга о близости и невозможности объективного и полного познания другого человека, но и роман о писательстве, о тех историях, которые мы сами себе рассказываем. Пытаясь постичь Фанни, Рассказчик создаёт свою версию её образа, но насколько он достоверен? Насколько можно доверять воспоминаниям и собственному восприятию? Роман не даёт ответов на эти вопросы, но, как мне кажется, именно это подчёркивает его магистральную тему. А ощущение неудовлетворённости после прочтения — это скорее не баг, а фича, подталкивающая читателей к размышлениям.
#таня
#английский
Translated by Mark Hutchinson (2024)
#IntBookerLong_2025
Этот миниатюрный роман оставил у меня ощущение, будто я прочитала нечто странное, глубоко личное и немного эфемерное. Анн Серр написала его после самоубийства младшей сестры, превратив книгу одновременно в прощание и попытку осмыслить, кем она была. Но, кажется, автор приходит к неутешительному выводу: полностью познать другого человека — почти невозможно. Всегда останется что-то ускользающее, какая-то грань личности, скрытая от чужих глаз.
Как, например, леопардовая шляпа, которую героиня по имени Фанни неожиданно для себя крадёт из магазина. Почему? Этот эксцентричный головной убор совершенно не в её стиле, да и к воровству она никогда не проявляла склонности. Но шляпа — лишь один из множества вопросов о Фанни, которые мучают её давнего друга, известного в романе просто как Рассказчик, после её внезапной смерти в 43 года.
Именно он пытается собрать разрозненные осколки личности Фанни в цельный образ, а над этими попытками временами ехидно посмеивается автор, комментируя трудности выстраивания нарратива. И действительно, задача непростая. Фанни — противоречивая фигура: сильная и независимая, но одновременно нестабильная и уязвимая, жёсткая, но ранимая. Для каждого она — разная, всегда в маске, а её истинная сущность остаётся глубоко внутри, недоступная даже самым близким. Их связывают прочные узы, но, несмотря на это, Фанни ускользает от Рассказчика.
A Leopard-Skin Hat — это не только книга о близости и невозможности объективного и полного познания другого человека, но и роман о писательстве, о тех историях, которые мы сами себе рассказываем. Пытаясь постичь Фанни, Рассказчик создаёт свою версию её образа, но насколько он достоверен? Насколько можно доверять воспоминаниям и собственному восприятию? Роман не даёт ответов на эти вопросы, но, как мне кажется, именно это подчёркивает его магистральную тему. А ощущение неудовлетворённости после прочтения — это скорее не баг, а фича, подталкивающая читателей к размышлениям.
#таня
#английский