Постнациональная эпоха?
В общем, какой вывод я сделал из чтения эмпирический части книги: что нация и национализм — это объективные факторы существования, которые игнорировать нельзя. Любая ирредента — это не блажь и не продукт всего лишь иррационального мышления, который так часто критикуют противники конструктивизма, а явление, рождённое мощным зарядом национального воображения, способного мобилизовать огромные слои населения на кровопролитие и войны.
Как я уже утверждал, национализм ещё не сошел со сцены вопреки тому, что говорят сторонники постнациональной эпохи вроде Стивена Каслза и Саскии Сассен, и мы ещё увидим его в действии в различных странах, особенно в контексте распада текущей системы международных отношений.
Я даже боюсь представить, сколько есть в мире нерешённых и спящих конфликтных ситуаций, которые возникли вследствие прошлых войн или других конфликтов, повлекших за собой утрату чей-то национальной территории. Все это будет серьезным фактором дестабилизации, который необходимо учитывать в дальнейших прогнозах.
Однако , как утверждает Шелеф, сила и привлекательность националистического casus belli зависит от ещё одного фактора — времени. Если утрата территории, которую проигравшая сторона считает исконно своей, имела место довольно давно (например 30-50 лет назад), то вероятность возникновения такого конфликта снижается, а если недавно — то остаётся довольно высокой. Причем, отдельно отмечает Шелеф, в случае именно настоящей войны, которая велась между двумя государствами, то вероятность возникновения нового конфликта остается высокой даже по прошествии длительного времени, если итогом прошлой войны стала потеря части родных территорий.
Shelef, N. G. (2020). Homelands: Shifting borders and territorial disputes. Cornell University Press.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
В общем, какой вывод я сделал из чтения эмпирический части книги: что нация и национализм — это объективные факторы существования, которые игнорировать нельзя. Любая ирредента — это не блажь и не продукт всего лишь иррационального мышления, который так часто критикуют противники конструктивизма, а явление, рождённое мощным зарядом национального воображения, способного мобилизовать огромные слои населения на кровопролитие и войны.
Как я уже утверждал, национализм ещё не сошел со сцены вопреки тому, что говорят сторонники постнациональной эпохи вроде Стивена Каслза и Саскии Сассен, и мы ещё увидим его в действии в различных странах, особенно в контексте распада текущей системы международных отношений.
Я даже боюсь представить, сколько есть в мире нерешённых и спящих конфликтных ситуаций, которые возникли вследствие прошлых войн или других конфликтов, повлекших за собой утрату чей-то национальной территории. Все это будет серьезным фактором дестабилизации, который необходимо учитывать в дальнейших прогнозах.
Однако , как утверждает Шелеф, сила и привлекательность националистического casus belli зависит от ещё одного фактора — времени. Если утрата территории, которую проигравшая сторона считает исконно своей, имела место довольно давно (например 30-50 лет назад), то вероятность возникновения такого конфликта снижается, а если недавно — то остаётся довольно высокой. Причем, отдельно отмечает Шелеф, в случае именно настоящей войны, которая велась между двумя государствами, то вероятность возникновения нового конфликта остается высокой даже по прошествии длительного времени, если итогом прошлой войны стала потеря части родных территорий.
Shelef, N. G. (2020). Homelands: Shifting borders and territorial disputes. Cornell University Press.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Глобальная трайбализация
Подписчик задал мне вопрос касательно перспектив эволюции к единому пониманию человечества с сопутствующим отказом от национализма.
Я убежден, что никакого космополитизма так и не получится. Более того, мы будем все дальше уходить от универсальности человеческой культуры и общих принципов существования к локализации и архаизации культурных практик и самоидентификации.
Удивительно то, что этот процесс был запущен в эпоху глобализации и постмодерна с появлением интернета и электронных медиа. Известный канадский теоретик и исследователь медиа Маршалл Маклюэн придумал всем известный термин «глобальная деревня» (global village), вложив него идею о всеобщей связанности человечества. Я же, наоборот, вижу, что мир превращается в «деревню» не только в силу всеобщей связанности (connectivity), но в социальном, культурном и политическом смысле.
Как это происходит?
▪️Во-первых, крушение метанарративов ( единых и унифицирующих картин мира) после Второй мировой войны породило резкий рост обособленных микронарративов, вокруг которых строятся тысячи разнообразных идентичностей. Носители этих идентичностей в условиях интернета и соцсетей существуют в состоянии эхо-камер, где взаимный обмен информацией, ограничен, что ведет к формированию разнообразных и изолированных друг от друга социальных миров. Хорошим примером может послужить растущее расхождение в мировоззрении между мужским и женским полом, которое фиксируется на уровне статистики.
▪️Во-вторых, крушение Запада как производителя смыслов и мирового лидера сочетается с пестованием «многополярности» и права каждой страны на свой собственный уникальный путь развития. Иными словами, человечество потеряло единую картину мира, общих моральных и культурных ценностей, на основе которых сформировался Запад и которые он последовательно распространял на остальные страны. Теперь такие вещи как условные каннибализм и педофилия постепенно в сознании людей избавляются от того негативного значения, которым их наделила прошлая этическая система ценностей. Сейчас — во многом с подачи «прогрессивных» антропологов — такие практики признаются уникальными свойствами этнических и других национальных культур, над которыми у западной системы ценностей нет никакого превосходства. Вместо иерархии теперь тотальное равенство дискурсов, пресловутая многополярность в культурной сфере.
▪️В-третьих, это влияние электронных медиа на психику и восприятие реальности, о котором писал Маклюэн. Как утверждает ученый, постепенное замещение текстового способа передачи информации визуально-аудиальным (телевидение, ютуб, тикток и пр.) приводит наше сознание в состояние, близкое к сознанию примитивных первобытных племен. Печатное слово, текст, вынудило наше сознание развивать один орган чувств в ущерб остальным — зрение, что позволило развиться аналитическому способу мышления вместо холистического, который доминирует в примитивных культурах. Сейчас происходит откат в обратную сторону.
Итогом сей трансформации станет глобальная трайбализация — превращение человечества в конгломерат «племен», живущих в социальной, культурной и политической изоляции от друг друга.
Это значит, что мир постепенно скатывается в состояние варварства, которое под глянцем технологического развития и прогресса не очень заметно.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Подписчик задал мне вопрос касательно перспектив эволюции к единому пониманию человечества с сопутствующим отказом от национализма.
Я убежден, что никакого космополитизма так и не получится. Более того, мы будем все дальше уходить от универсальности человеческой культуры и общих принципов существования к локализации и архаизации культурных практик и самоидентификации.
Удивительно то, что этот процесс был запущен в эпоху глобализации и постмодерна с появлением интернета и электронных медиа. Известный канадский теоретик и исследователь медиа Маршалл Маклюэн придумал всем известный термин «глобальная деревня» (global village), вложив него идею о всеобщей связанности человечества. Я же, наоборот, вижу, что мир превращается в «деревню» не только в силу всеобщей связанности (connectivity), но в социальном, культурном и политическом смысле.
Как это происходит?
▪️Во-первых, крушение метанарративов ( единых и унифицирующих картин мира) после Второй мировой войны породило резкий рост обособленных микронарративов, вокруг которых строятся тысячи разнообразных идентичностей. Носители этих идентичностей в условиях интернета и соцсетей существуют в состоянии эхо-камер, где взаимный обмен информацией, ограничен, что ведет к формированию разнообразных и изолированных друг от друга социальных миров. Хорошим примером может послужить растущее расхождение в мировоззрении между мужским и женским полом, которое фиксируется на уровне статистики.
▪️Во-вторых, крушение Запада как производителя смыслов и мирового лидера сочетается с пестованием «многополярности» и права каждой страны на свой собственный уникальный путь развития. Иными словами, человечество потеряло единую картину мира, общих моральных и культурных ценностей, на основе которых сформировался Запад и которые он последовательно распространял на остальные страны. Теперь такие вещи как условные каннибализм и педофилия постепенно в сознании людей избавляются от того негативного значения, которым их наделила прошлая этическая система ценностей. Сейчас — во многом с подачи «прогрессивных» антропологов — такие практики признаются уникальными свойствами этнических и других национальных культур, над которыми у западной системы ценностей нет никакого превосходства. Вместо иерархии теперь тотальное равенство дискурсов, пресловутая многополярность в культурной сфере.
▪️В-третьих, это влияние электронных медиа на психику и восприятие реальности, о котором писал Маклюэн. Как утверждает ученый, постепенное замещение текстового способа передачи информации визуально-аудиальным (телевидение, ютуб, тикток и пр.) приводит наше сознание в состояние, близкое к сознанию примитивных первобытных племен. Печатное слово, текст, вынудило наше сознание развивать один орган чувств в ущерб остальным — зрение, что позволило развиться аналитическому способу мышления вместо холистического, который доминирует в примитивных культурах. Сейчас происходит откат в обратную сторону.
Итогом сей трансформации станет глобальная трайбализация — превращение человечества в конгломерат «племен», живущих в социальной, культурной и политической изоляции от друг друга.
Это значит, что мир постепенно скатывается в состояние варварства, которое под глянцем технологического развития и прогресса не очень заметно.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Запад — культ односторонней силы и иерархии?
Отвечу на комментарий подписчика к предыдущему посту.
В том то и дело, что тут речь не про пресловутую иерархию, навязываемую Западом, и не про «порядок, основанный на правилах». Это лишь часть картины. Самое важное — это культурный код, сформированный христианством, который заложил основания для подлинного космополитизма и универсализма. Этот космополитизм многие века продвигал Запад: международное право, права человека и многое другое. Да, неидеально, местами совсем чудовищно, но эта парадигма задавала четкие критерии добра и зла, дозволенного и недозволенного.
Этот «культурный генотип» не был вшит в человека: он создавался вручную, буквально с нуля и вопреки всем предшествующим традициям.
Теперь этого нет. Сейчас происходит окончательный отказ от этой культуры в пользу нечто такого, что можно назвать «новым язычеством».
Язычество здесь не надо понимать буквально: это именно плюрализм мировоззренческих концепций, который легитимизирует абсолютно различные подходы к человеческому общежитию. Условно: нравится есть людей? Пожалуйста, это же часть твоей самобытной культуры, и мы должны ее уважать как никак. Считаешь, что права человека — это фикция, а пытки — норма? Конечно, пожалуйста, пользуйтесь на здоровье и ни в чем себе не отказывайте, ведь права человека бездуховный Запад придумал, поэтому и безнравственно.
Список можно продолжать бесконечно.
Хорошую иллюстрацию данного положения из истории даёт античность, где, даже несмотря на становление римско-эллинской ойкумены, сосуществовали различные языческие культы. Единого и общепризнанного стандарта мироустройства не было: все было относительно и зависело от вкуса отдельных людей. Были некоторые общие элементы картины, которые разделялись большинством, но, в целом, этический плюрализм был нормой.
И вот ещё что: если западные страны нарушают собственные стандарты, это ещё не повод говорить, что они — фикция. Их ценность сама по себе уникальна и важна, и она не зависит от того, соответствует кто-то им или нет. Это лучшее что у нас есть и терять это в пользу «уникальной цивилизационной самобытности» совсем не хочется.
Единственно возможный космополитизм — это христианский или же светский , но в основании которого лежат христианские нормы. Другого быть не может.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Отвечу на комментарий подписчика к предыдущему посту.
В том то и дело, что тут речь не про пресловутую иерархию, навязываемую Западом, и не про «порядок, основанный на правилах». Это лишь часть картины. Самое важное — это культурный код, сформированный христианством, который заложил основания для подлинного космополитизма и универсализма. Этот космополитизм многие века продвигал Запад: международное право, права человека и многое другое. Да, неидеально, местами совсем чудовищно, но эта парадигма задавала четкие критерии добра и зла, дозволенного и недозволенного.
Этот «культурный генотип» не был вшит в человека: он создавался вручную, буквально с нуля и вопреки всем предшествующим традициям.
Теперь этого нет. Сейчас происходит окончательный отказ от этой культуры в пользу нечто такого, что можно назвать «новым язычеством».
Язычество здесь не надо понимать буквально: это именно плюрализм мировоззренческих концепций, который легитимизирует абсолютно различные подходы к человеческому общежитию. Условно: нравится есть людей? Пожалуйста, это же часть твоей самобытной культуры, и мы должны ее уважать как никак. Считаешь, что права человека — это фикция, а пытки — норма? Конечно, пожалуйста, пользуйтесь на здоровье и ни в чем себе не отказывайте, ведь права человека бездуховный Запад придумал, поэтому и безнравственно.
Список можно продолжать бесконечно.
Хорошую иллюстрацию данного положения из истории даёт античность, где, даже несмотря на становление римско-эллинской ойкумены, сосуществовали различные языческие культы. Единого и общепризнанного стандарта мироустройства не было: все было относительно и зависело от вкуса отдельных людей. Были некоторые общие элементы картины, которые разделялись большинством, но, в целом, этический плюрализм был нормой.
И вот ещё что: если западные страны нарушают собственные стандарты, это ещё не повод говорить, что они — фикция. Их ценность сама по себе уникальна и важна, и она не зависит от того, соответствует кто-то им или нет. Это лучшее что у нас есть и терять это в пользу «уникальной цивилизационной самобытности» совсем не хочется.
Единственно возможный космополитизм — это христианский или же светский , но в основании которого лежат христианские нормы. Другого быть не может.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Политический клиентелизм
К предыдущему посту несколько подписчиков указали на схожесть «пацанской политики» и феодализма.
Я не любитель анахронизмов, потому что в большинстве случаев их способность адекватно описать реальность очень мала. В качестве современной альтернативы в политологии с подачи Генри Хейла в отношении Северной Евразии закрепился хороший термин: patronal politics (политический клиентелизм).
Можем почитать и разобрать поподробнее при желании, как это устроено на постсоветском пространстве.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
К предыдущему посту несколько подписчиков указали на схожесть «пацанской политики» и феодализма.
Я не любитель анахронизмов, потому что в большинстве случаев их способность адекватно описать реальность очень мала. В качестве современной альтернативы в политологии с подачи Генри Хейла в отношении Северной Евразии закрепился хороший термин: patronal politics (политический клиентелизм).
Можем почитать и разобрать поподробнее при желании, как это устроено на постсоветском пространстве.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
«Голожопые варвары», расизм и персоязычный мир. Как конструировалась иранская идентичность. Часть 2
Кермани и Ахунзаде передали эстафету новому поколению иранских националистов как Хасан Тагизаде и другие, которые по приглашению немцев переехали в Берлин в 1916 году и работали над антибританской и антироссийской пропагандой, издавая журнал под названием «Каве». Эта группа получила название «Берлинский кружок». Они занимались тем, чем занимались их предшественники: поливанием грязью арабов, пением дифирамбов богатой персидской культуре, которую погубили семиты и восхвалением Запада, в частности Германии.
Однако была одна особенность: Тагизаде и его команда не просто восхищались Западом, они предоставили идеологическое обоснование авторитарной модернизации (вестернизации), которую проводил в Иране монарх Реза Шах, основатель династии Пехлеви.
В 1922 журнал «Каве» закрылся. Вместо него появился «Ираншахр». Его главное достижение: творческое осмысление ислама, где шиизм получил этническую окраску, как истинно иранская форма ислама, которая противопоставляется арабской — суннизму. Эта наработка отчасти легла в официальную идеологию современного Ирана.
Некоторые авторы этого журнала предлагали совсем дикие идеи в духе нацизма: они утверждали, что необходимо очистить территорию Ирана от пришельцев-арабов и тюрков, которые пришли сюда во время нашествия арабов и монголов. Грубо говоря, они призывали к этническим чисткам, а за вдохновением и примером рекомендовали обратиться к турецким коллегам и их опыту геноцида армян в 1917 году.
Далее, перед Исламской революцией и после ряд интеллектуалов как Али Шариати и Дариуш Шаеган проповедовали что-то вроде «возврата к корням» в духе критики евроцентризма, опираясь на другого иранского интеллектуала Джалала але-Ахмада, придумавшего термин «отравление Западом».
Заключительным этапом в формировании иранской национальной идентичности стала разработка спорной концепции «Персоязычного мира» (Persianate world). Ее ключевая идея заключалась в переосмыслении привычных границ персидской цивилизации, в орбиту которой предлагалось теперь включить не только Иран в текущих границах, но и огромное число народов и государств, где утвердился персидский язык, или его диалекты. Таким образом, Иран получал легитимное право на нечто вроде зоны влияния в этих странах и аргумент в пользу лингвистической унификации у таких народов как белуджи и курды (это болезненная тема в современном Иране в силу его полиязычности). Забавно, что её придумали не иранцы, а западный историк Маршалл Ходжсон.
В общем, что стоит сказать в заключение: иранская нация — это плод усилий западных ученых и интеллектуалов, на основе трудов которых иранцы уже смастерили свою национальную идентичность. Даже поздние работы вроде трудов интеллектуала Али Шариати, который пытался сочетать ислам с марксизмом, в основном черпают вдохновение из западной традиции.
Другой ключевой элемент — это образ «Другого», который иранцам опять же подарили европейцы: арабы и иногда турки и монголы. В основе этого образа лежит ненависть и расизм. Иранцам был нужен этот образ, чтобы оправдать свое отставание от Запада и найти козла отпущения, на которого можно свалить вину. Чуть позже под влиянием «евроцентризма», исходящего от Запада, иранские интеллектуалы решили отвергнуть западный мир как модель для подражания и вместо арабов в качестве «Другого» идеологи Исламской революции выбрали евреев и американцев.
Mohammadpour, A. (2024). Persian orientalism: Raciolinguistic ideologies and the construction of ‘Iranianness’. Nations and Nationalism, 30(2), 356-375.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Кермани и Ахунзаде передали эстафету новому поколению иранских националистов как Хасан Тагизаде и другие, которые по приглашению немцев переехали в Берлин в 1916 году и работали над антибританской и антироссийской пропагандой, издавая журнал под названием «Каве». Эта группа получила название «Берлинский кружок». Они занимались тем, чем занимались их предшественники: поливанием грязью арабов, пением дифирамбов богатой персидской культуре, которую погубили семиты и восхвалением Запада, в частности Германии.
Однако была одна особенность: Тагизаде и его команда не просто восхищались Западом, они предоставили идеологическое обоснование авторитарной модернизации (вестернизации), которую проводил в Иране монарх Реза Шах, основатель династии Пехлеви.
В 1922 журнал «Каве» закрылся. Вместо него появился «Ираншахр». Его главное достижение: творческое осмысление ислама, где шиизм получил этническую окраску, как истинно иранская форма ислама, которая противопоставляется арабской — суннизму. Эта наработка отчасти легла в официальную идеологию современного Ирана.
Некоторые авторы этого журнала предлагали совсем дикие идеи в духе нацизма: они утверждали, что необходимо очистить территорию Ирана от пришельцев-арабов и тюрков, которые пришли сюда во время нашествия арабов и монголов. Грубо говоря, они призывали к этническим чисткам, а за вдохновением и примером рекомендовали обратиться к турецким коллегам и их опыту геноцида армян в 1917 году.
Далее, перед Исламской революцией и после ряд интеллектуалов как Али Шариати и Дариуш Шаеган проповедовали что-то вроде «возврата к корням» в духе критики евроцентризма, опираясь на другого иранского интеллектуала Джалала але-Ахмада, придумавшего термин «отравление Западом».
Заключительным этапом в формировании иранской национальной идентичности стала разработка спорной концепции «Персоязычного мира» (Persianate world). Ее ключевая идея заключалась в переосмыслении привычных границ персидской цивилизации, в орбиту которой предлагалось теперь включить не только Иран в текущих границах, но и огромное число народов и государств, где утвердился персидский язык, или его диалекты. Таким образом, Иран получал легитимное право на нечто вроде зоны влияния в этих странах и аргумент в пользу лингвистической унификации у таких народов как белуджи и курды (это болезненная тема в современном Иране в силу его полиязычности). Забавно, что её придумали не иранцы, а западный историк Маршалл Ходжсон.
В общем, что стоит сказать в заключение: иранская нация — это плод усилий западных ученых и интеллектуалов, на основе трудов которых иранцы уже смастерили свою национальную идентичность. Даже поздние работы вроде трудов интеллектуала Али Шариати, который пытался сочетать ислам с марксизмом, в основном черпают вдохновение из западной традиции.
Другой ключевой элемент — это образ «Другого», который иранцам опять же подарили европейцы: арабы и иногда турки и монголы. В основе этого образа лежит ненависть и расизм. Иранцам был нужен этот образ, чтобы оправдать свое отставание от Запада и найти козла отпущения, на которого можно свалить вину. Чуть позже под влиянием «евроцентризма», исходящего от Запада, иранские интеллектуалы решили отвергнуть западный мир как модель для подражания и вместо арабов в качестве «Другого» идеологи Исламской революции выбрали евреев и американцев.
Mohammadpour, A. (2024). Persian orientalism: Raciolinguistic ideologies and the construction of ‘Iranianness’. Nations and Nationalism, 30(2), 356-375.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Белые негры
Плакат, бьющий тревогу об угрозе замещении немцев и иных западных европейцев, славянами.
В очередной раз убеждаюсь, что Виссарион Белинский был прав, назвав славян (крепостных крестьян) «белыми неграми».
На всем европейском пространстве восточноевропейские славяне в глазах немцев, британцев и англичан виделись кем-то вроде современных негров и латиносов, угрожающих вырождением старым западноевропейским нациям благодаря высокой рождаемости и массовой миграции.
Сейчас страхи и фобии остаются теми же самыми, только теперь место славян заняли игроки с дальней периферии, которых модернизация, индустриализация и географическая мобильность, вызванная глобализацией, коснулись немного позже.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Плакат, бьющий тревогу об угрозе замещении немцев и иных западных европейцев, славянами.
В очередной раз убеждаюсь, что Виссарион Белинский был прав, назвав славян (крепостных крестьян) «белыми неграми».
На всем европейском пространстве восточноевропейские славяне в глазах немцев, британцев и англичан виделись кем-то вроде современных негров и латиносов, угрожающих вырождением старым западноевропейским нациям благодаря высокой рождаемости и массовой миграции.
Сейчас страхи и фобии остаются теми же самыми, только теперь место славян заняли игроки с дальней периферии, которых модернизация, индустриализация и географическая мобильность, вызванная глобализацией, коснулись немного позже.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Женщинам тут не место
Mikael Persson,Wouter Schakel, Anders Sundell
Главным аргументом в пользу определения гендерного равенства в современном мире считается равенство в правах между женщинами и мужчинами. Однако насколько интересы женщин находят воплощение в государственной политике?
Ученые из Гётеборгского и Амстердамского университетов предложили новый подход, где в центр анализа ставится такое понятие как policy representation (политическая репрезентативность). Его трудно перевести, но легко объяснить: насколько политические решения, принимаемые государством, соответствуют предпочтениям и взглядам женской половины населения.
Исследователи на основе данных множества кросс-национальных опросов (Eurobarometer, EVS и др.), 43 стран, 4.758 политических решений и выборки в 5 миллионов участников социологических исследований попробовали узнать, насколько программные политические и экономические реформы/решения/предложения соответствуют потребностям женщин.
Вот что удалось выявить: ⬇️
▪️Женщины в большей степени отдают поддержку и внимание таким вопросам как медицинское страхование, гей-браки, протекционизм и пособия по безработице, в то время как мужчины — развитию ядерной энергетики/оружия, вступлению в ЕС и создание общей валюты на европейском пространстве
▪️Те предложения, которые поддерживают мужчины, гораздо вероятнее будут приняты, чем те, которые поддерживают женщины. Например, если поддержка решения среди большинства мужчин на 5 % выше, чем у женщин, то вероятность того, что предложение будет принято, выше на 7.9 %
▪️Чем больше среди населения количество образованных и работающих женщин и чем ниже уровень социально-экономического неравенства в стране, то тем ниже гендерное неравенство в вопросах принятия политических решений
Persson, M., Schakel, W., & Sundell, A. (2024). A Man’s World? The Policy Representation of Women and Men in a Comparative Perspective. Perspectives on Politics, 22(1), 11–27.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Mikael Persson,Wouter Schakel, Anders Sundell
Главным аргументом в пользу определения гендерного равенства в современном мире считается равенство в правах между женщинами и мужчинами. Однако насколько интересы женщин находят воплощение в государственной политике?
Ученые из Гётеборгского и Амстердамского университетов предложили новый подход, где в центр анализа ставится такое понятие как policy representation (политическая репрезентативность). Его трудно перевести, но легко объяснить: насколько политические решения, принимаемые государством, соответствуют предпочтениям и взглядам женской половины населения.
Исследователи на основе данных множества кросс-национальных опросов (Eurobarometer, EVS и др.), 43 стран, 4.758 политических решений и выборки в 5 миллионов участников социологических исследований попробовали узнать, насколько программные политические и экономические реформы/решения/предложения соответствуют потребностям женщин.
Вот что удалось выявить: ⬇️
▪️Женщины в большей степени отдают поддержку и внимание таким вопросам как медицинское страхование, гей-браки, протекционизм и пособия по безработице, в то время как мужчины — развитию ядерной энергетики/оружия, вступлению в ЕС и создание общей валюты на европейском пространстве
▪️Те предложения, которые поддерживают мужчины, гораздо вероятнее будут приняты, чем те, которые поддерживают женщины. Например, если поддержка решения среди большинства мужчин на 5 % выше, чем у женщин, то вероятность того, что предложение будет принято, выше на 7.9 %
▪️Чем больше среди населения количество образованных и работающих женщин и чем ниже уровень социально-экономического неравенства в стране, то тем ниже гендерное неравенство в вопросах принятия политических решений
Persson, M., Schakel, W., & Sundell, A. (2024). A Man’s World? The Policy Representation of Women and Men in a Comparative Perspective. Perspectives on Politics, 22(1), 11–27.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Востокоцентричный взгляд на рабство: международные рабовладельческие порядки и типы рабовладельческих государств
Прочитал любопытную обзорную статью от ученых из Кембриджского университета по теме рабства в контексте политологии. Авторы поставили своей целью сделать первый шаг в развитии политологического изучения института рабства и его влияния на современный мир.
Какие теоретические и концептуальные основы они изложили?
Типы государств. Их всего два:
▪️С бюрократией и армией, состоящей из рабов (slaves as the state)
▪️С рабовладельческой экономикой (slaves under the state)
В первом рабы формируют государственный аппарат и армию, что дает правителю возможность максимально сконцентрировать власть над страной (египетские мамлюки и сафавидские гулямы), а во втором рабы выступают в качестве основы экономики (плантации).
Эти государства по-разному участвовали в формировании международных рабовладельческих порядков (international slaves orders). Основным нормативным базисом, двигающим международную работорговлю, было предубеждение против обращения в рабство единоверцев и соплеменников.
Османская империя относилась к первому типу, поэтому нуждалась в огромном притоке рабов для борьбы с местной аристократией (акынджи) и для обслуживания государства. Империю снабжали рабами несколько политий-сателлитов вроде Крымского ханства, берберских корсаров, Эфиопии и т.д. Благодаря рабовладельческой экономике были построены обширные трансрегиональные связи, которые связали в одно целое ряд континентов.
Трансатлантическая работорговля при участии европейских государств относится ко второму типу. Ученые не стали подробной останавливаться на американском регионе, так как он уже подробно изучен и решили обратить внимание на внутриафриканскую динамику работорговли. Во-первых, они указали на то, что торговля рабами в Африке шла в основном руками африканцев, а не европейцев. Европейцы приходили за товаром, которые африканские правители им любезно предоставляли. В качестве примера они приводят две африканские рабовладельческие политии, которые жили за счёт продажи рабов: королевство Сегу (нынешнее Мали) и халифат Сокото (нынешняя Нигерия).
Далее они говорят о парадоксальной вещи: когда европейцы с подачи британцев в XIX веке стали отказываться от рабства, оно получило новый импульс в Африке, где вырос спрос на рабов в результате европейской Промышленной революции. Многие африканские политии стали ускоренно импортировать рабов,а не продавать. Их труд использовался на плантациях для продажи первичного сырья европейским покупателям (например, гвоздика и хлопок, цена на который взлетела после начала Гражданской войны в США). В качестве примера они приводят Дагомею и Занзибар.
И напоследок пара интересных фактов, которые обнаружил в статье:
▪️Исламский мир был построен на рабстве в гораздо большей степени, чем европейские государства в эпоху колониализма
▪️Африканцы (те кто порабощал) получили гораздо больше выгод от рабства, чем европейцы
▪️Около 2.5 миллиона славян было порабощено усилиями крымских татар и продано в рабство в Османскую империю
▪️Монархии Персидского залива продолжали закупать рабов в Африке после 1945 года.
▪️К первой половине XVII века в рабство в мусульманские страны было продано больше европейцев, чем африканцев в европейских колонии за все время существования трансатлантической работорговли.
В общем, хорошая концептуальная и обзорная статья, которая может стать отправной точкой исследования рабства в контексте политологической науки и науки о международных отношениях.
SHARMAN, J. C., & ZARAKOL, A. (2024). Global Slavery in the Making of States and International Orders. American Political Science Review, 118(2), 802–814.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Прочитал любопытную обзорную статью от ученых из Кембриджского университета по теме рабства в контексте политологии. Авторы поставили своей целью сделать первый шаг в развитии политологического изучения института рабства и его влияния на современный мир.
Какие теоретические и концептуальные основы они изложили?
Типы государств. Их всего два:
▪️С бюрократией и армией, состоящей из рабов (slaves as the state)
▪️С рабовладельческой экономикой (slaves under the state)
В первом рабы формируют государственный аппарат и армию, что дает правителю возможность максимально сконцентрировать власть над страной (египетские мамлюки и сафавидские гулямы), а во втором рабы выступают в качестве основы экономики (плантации).
Эти государства по-разному участвовали в формировании международных рабовладельческих порядков (international slaves orders). Основным нормативным базисом, двигающим международную работорговлю, было предубеждение против обращения в рабство единоверцев и соплеменников.
Османская империя относилась к первому типу, поэтому нуждалась в огромном притоке рабов для борьбы с местной аристократией (акынджи) и для обслуживания государства. Империю снабжали рабами несколько политий-сателлитов вроде Крымского ханства, берберских корсаров, Эфиопии и т.д. Благодаря рабовладельческой экономике были построены обширные трансрегиональные связи, которые связали в одно целое ряд континентов.
Трансатлантическая работорговля при участии европейских государств относится ко второму типу. Ученые не стали подробной останавливаться на американском регионе, так как он уже подробно изучен и решили обратить внимание на внутриафриканскую динамику работорговли. Во-первых, они указали на то, что торговля рабами в Африке шла в основном руками африканцев, а не европейцев. Европейцы приходили за товаром, которые африканские правители им любезно предоставляли. В качестве примера они приводят две африканские рабовладельческие политии, которые жили за счёт продажи рабов: королевство Сегу (нынешнее Мали) и халифат Сокото (нынешняя Нигерия).
Далее они говорят о парадоксальной вещи: когда европейцы с подачи британцев в XIX веке стали отказываться от рабства, оно получило новый импульс в Африке, где вырос спрос на рабов в результате европейской Промышленной революции. Многие африканские политии стали ускоренно импортировать рабов,а не продавать. Их труд использовался на плантациях для продажи первичного сырья европейским покупателям (например, гвоздика и хлопок, цена на который взлетела после начала Гражданской войны в США). В качестве примера они приводят Дагомею и Занзибар.
И напоследок пара интересных фактов, которые обнаружил в статье:
▪️Исламский мир был построен на рабстве в гораздо большей степени, чем европейские государства в эпоху колониализма
▪️Африканцы (те кто порабощал) получили гораздо больше выгод от рабства, чем европейцы
▪️Около 2.5 миллиона славян было порабощено усилиями крымских татар и продано в рабство в Османскую империю
▪️Монархии Персидского залива продолжали закупать рабов в Африке после 1945 года.
▪️К первой половине XVII века в рабство в мусульманские страны было продано больше европейцев, чем африканцев в европейских колонии за все время существования трансатлантической работорговли.
В общем, хорошая концептуальная и обзорная статья, которая может стать отправной точкой исследования рабства в контексте политологической науки и науки о международных отношениях.
SHARMAN, J. C., & ZARAKOL, A. (2024). Global Slavery in the Making of States and International Orders. American Political Science Review, 118(2), 802–814.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
