Осанистая женщина в кокошнике смотрит с портрета, в XXI веке проданного на одном из американских аукционов.
Портрет написан неизвестно кем, да и художественные достоинства его невелики. Однако это очень редкое сохранившееся изображение довольно незаурядной эмигрантки.
Вера Блюменталь родилась и выросла в России. В интернете можно прочесть, что ее отец — чуть ли не адмирал Черноморского флота. На самом деле, Ксенофонт Каламатиано был гражданином США русско-греческого происхождения, представлявшим в Российской империи американские компании.
После революции 1917 года с бизнесом возникли сложности, и предприимчивый Каламатиано основал неофициальное «информационное бюро». Которое собирало и передавало американским дипломатам сведения о ситуации в России. Конец истории был предсказуем — незадачливого предпринимателя арестовали, обнаружив внутри его трости расписки и шифр, судили за шпионаж и приговорили к расстрелу. Но потом казнь заменили 20 годами тюрьмы, а в 1921 году Каламатиано амнистировали и выслали в Эстонию.
Судя по всему, в авантюризме Вера не уступала отцу. В США ее считали сбежавшей от большевиков русской аристократкой, баронессой или герцогиней фон Блюменталь, связанной с царской семьей, называли красавицей и шпионкой. Уже пятидесятилетней дамой Вера Блюменталь в 1916 году облетела на самолете город Санта-Фе в штате Нью-Мексико. Пилотом была отважная и весьма состоятельная американка Роуз Дуган.
Блюменталь и Дуган стали неразлучными подругами (зачастую им приписывают более близкие отношения, хотя прямых подтверждений этому нет). Женщины поселились в «Замке Герцогини», резиденции, построенной в каньоне Лос-Аламос, и старались всячески поддерживать традиционные ремесла местных мастериц.
Но «герцогиня Вера» заинтересовалась народными ремеслами еще задолго до увлечения плетеными корзинами индейцев пуэбло. Приехав в США в конце 1890-х годов, она быстро пришла «к убеждению, что русское народное искусство и его история неизвестны в Америке». И загорелась идеей продвигать его, в том числе, чтобы принести доход русским кустарям.
Блюменталь привозила из России работы деревенских кружевниц, в том числе из тенишевской школы в Мценске Орловской губернии. Устраивала приемы с базарами и лекциями, рассказывая «о значении народного искусства». Усилия принесли свои плоды. Русские кружева приобрели популярность и стали экспонатами выставки Нью-Йоркского общества искусств и ремесел.
А в 1903 году Блюменталь издала на английском книгу «Народные сказки устами русской. В пересказе Веры Ксенофонтовны Каламатиано де Блюменталь» (Folk tales from the Russian. Retold by Verra Xenophontovna Kalamatiano de Blumenthal) — одну из первых публикаций русского фольклора в Америке.
Panfilov FM
#ярчемифа #неослав #творческое_фм
Портрет написан неизвестно кем, да и художественные достоинства его невелики. Однако это очень редкое сохранившееся изображение довольно незаурядной эмигрантки.
Вера Блюменталь родилась и выросла в России. В интернете можно прочесть, что ее отец — чуть ли не адмирал Черноморского флота. На самом деле, Ксенофонт Каламатиано был гражданином США русско-греческого происхождения, представлявшим в Российской империи американские компании.
После революции 1917 года с бизнесом возникли сложности, и предприимчивый Каламатиано основал неофициальное «информационное бюро». Которое собирало и передавало американским дипломатам сведения о ситуации в России. Конец истории был предсказуем — незадачливого предпринимателя арестовали, обнаружив внутри его трости расписки и шифр, судили за шпионаж и приговорили к расстрелу. Но потом казнь заменили 20 годами тюрьмы, а в 1921 году Каламатиано амнистировали и выслали в Эстонию.
Судя по всему, в авантюризме Вера не уступала отцу. В США ее считали сбежавшей от большевиков русской аристократкой, баронессой или герцогиней фон Блюменталь, связанной с царской семьей, называли красавицей и шпионкой. Уже пятидесятилетней дамой Вера Блюменталь в 1916 году облетела на самолете город Санта-Фе в штате Нью-Мексико. Пилотом была отважная и весьма состоятельная американка Роуз Дуган.
Блюменталь и Дуган стали неразлучными подругами (зачастую им приписывают более близкие отношения, хотя прямых подтверждений этому нет). Женщины поселились в «Замке Герцогини», резиденции, построенной в каньоне Лос-Аламос, и старались всячески поддерживать традиционные ремесла местных мастериц.
Но «герцогиня Вера» заинтересовалась народными ремеслами еще задолго до увлечения плетеными корзинами индейцев пуэбло. Приехав в США в конце 1890-х годов, она быстро пришла «к убеждению, что русское народное искусство и его история неизвестны в Америке». И загорелась идеей продвигать его, в том числе, чтобы принести доход русским кустарям.
Блюменталь привозила из России работы деревенских кружевниц, в том числе из тенишевской школы в Мценске Орловской губернии. Устраивала приемы с базарами и лекциями, рассказывая «о значении народного искусства». Усилия принесли свои плоды. Русские кружева приобрели популярность и стали экспонатами выставки Нью-Йоркского общества искусств и ремесел.
А в 1903 году Блюменталь издала на английском книгу «Народные сказки устами русской. В пересказе Веры Ксенофонтовны Каламатиано де Блюменталь» (Folk tales from the Russian. Retold by Verra Xenophontovna Kalamatiano de Blumenthal) — одну из первых публикаций русского фольклора в Америке.
Panfilov FM
#ярчемифа #неослав #творческое_фм
«Так выглядел я сзади первого июля 1526 года...» Маттеус Шварц задумывается на мгновение, и недрогнувшей рукой дописывает, нажимая на перо: «... поскольку стал упитанным и круглым».
Одно дело — представлять собственную наготу по зыбкому отражению в глади воды. Или даже вглядываясь в отполированный металл большого зеркала. Роскошь, которую он, счетовод богатейших людей Европы, может себе позволить.
Но совсем другое дело увидеть себя изображенным сразу спереди и сзади, нагим, словно Адам. На миниатюрах художника, которого Шварц сам попросил быть беспристрастным и внимательным к деталям настолько, насколько это возможно.
Человек, любящий цифры и детали, Маттеус ценит точность и в перенесенных на пергамен воспоминаниях. А потому хочет не столько льстить себе, сколько оставить правдоподобный слепок собственной жизни.
Вместо самолюбования и нарциссизма примечания к миниатюрам отличаются простотой и будничностью, спокойным интересом к себе. Да, набрал веса, но зато это действительно я. Похож. Вот и лицо художник «запечатлел хорошо», удовлетворенно отмечает Шварц.
Нарисованный Маттеус, как обычно, гладко выбритый, смотрит на настоящего Маттеуса настороженно, без особого энтузиазма. Скорее, с напряженным и недовольным видом, ведь позировать тоже нелегко.
Здесь Шварцу 29 лет, полгода и 8 дней. Как и свои костюмы, даты Маттеус запечатлевает с маниакальной тщательностью. Разве что не с точностью до часов.
Вместо звонкого щеголя с узкой талией, каким он представал на миниатюрах еще за несколько лет до этого, Маттеус выглядит уже зрелым мужчиной. С различимыми мускулами, но со слегка заплывшим телом и выступающими складками на боках, следами обильных и приятных трапез.
А главное — только на этой миниатюре Маттеус появляется без наряда. Без своей второй кожи, брони, зеркала своих возраста, статуса и положения. Без, казалось бы, неотъемлемой части его жизни. Без того, чему, собственно, и посвящена его «Книга нарядов».
Он обнажен. Как младенец, как первый человек в Эдеме. Маттеус слышал, что примерно так и выглядишь, когда возносишься после смерти на небеса или попадаешь в Чистилище. В отличие от других миниатюр — мягкая чернота фона, никаких деталей, словно здесь Шварц уже ожидает входа в Чистилище и видит себя таким, как есть, без прикрас.
Пожалуй, в нашу эпоху эти миниатюры можно назвать одним из первых обнаженных селфи в истории (только роль фотоаппарата выполнил нанятый Шварцем художник).
Интерес к анатомии действительно овладевает умами в годы жизни Маттеуса. Уже Бальдассаре Кастильоне писал, что придворный должен быть хорошо и гармонично сложен. Подобные идеи доходили не только до придворных, но и до зажиточных горожан, купцов и счетоводов, подобных Шварцу, который сам бывал в Италии. В 1496 году Альбрехт Дюрер на гравюре «Мужская баня», возможно, изображает не просто нагих мужчин, а себя и своих друзей из числа нюрнбергских гуманистов — братьев Стефана и Лукаса Паумгартнеров, Вилибальда Пиркхеймера. А в 1528 году увидят свет «Четыре книги о пропорциях человеческого тела» Дюрера, где нагие модели показаны в разных ракурсах.
Этот рассказ — из продолжающегося цикла, посвященного необычной рукописи XVI века. Другие мои тексты про «Книгу нарядов» Маттеуса Шварца доступны по тегу #книганарядов
Panfilov FM
#арсенал_фм #ярчемифов #творческое_фм
Одно дело — представлять собственную наготу по зыбкому отражению в глади воды. Или даже вглядываясь в отполированный металл большого зеркала. Роскошь, которую он, счетовод богатейших людей Европы, может себе позволить.
Но совсем другое дело увидеть себя изображенным сразу спереди и сзади, нагим, словно Адам. На миниатюрах художника, которого Шварц сам попросил быть беспристрастным и внимательным к деталям настолько, насколько это возможно.
Человек, любящий цифры и детали, Маттеус ценит точность и в перенесенных на пергамен воспоминаниях. А потому хочет не столько льстить себе, сколько оставить правдоподобный слепок собственной жизни.
Вместо самолюбования и нарциссизма примечания к миниатюрам отличаются простотой и будничностью, спокойным интересом к себе. Да, набрал веса, но зато это действительно я. Похож. Вот и лицо художник «запечатлел хорошо», удовлетворенно отмечает Шварц.
Нарисованный Маттеус, как обычно, гладко выбритый, смотрит на настоящего Маттеуса настороженно, без особого энтузиазма. Скорее, с напряженным и недовольным видом, ведь позировать тоже нелегко.
Здесь Шварцу 29 лет, полгода и 8 дней. Как и свои костюмы, даты Маттеус запечатлевает с маниакальной тщательностью. Разве что не с точностью до часов.
Вместо звонкого щеголя с узкой талией, каким он представал на миниатюрах еще за несколько лет до этого, Маттеус выглядит уже зрелым мужчиной. С различимыми мускулами, но со слегка заплывшим телом и выступающими складками на боках, следами обильных и приятных трапез.
А главное — только на этой миниатюре Маттеус появляется без наряда. Без своей второй кожи, брони, зеркала своих возраста, статуса и положения. Без, казалось бы, неотъемлемой части его жизни. Без того, чему, собственно, и посвящена его «Книга нарядов».
Он обнажен. Как младенец, как первый человек в Эдеме. Маттеус слышал, что примерно так и выглядишь, когда возносишься после смерти на небеса или попадаешь в Чистилище. В отличие от других миниатюр — мягкая чернота фона, никаких деталей, словно здесь Шварц уже ожидает входа в Чистилище и видит себя таким, как есть, без прикрас.
Пожалуй, в нашу эпоху эти миниатюры можно назвать одним из первых обнаженных селфи в истории (только роль фотоаппарата выполнил нанятый Шварцем художник).
Интерес к анатомии действительно овладевает умами в годы жизни Маттеуса. Уже Бальдассаре Кастильоне писал, что придворный должен быть хорошо и гармонично сложен. Подобные идеи доходили не только до придворных, но и до зажиточных горожан, купцов и счетоводов, подобных Шварцу, который сам бывал в Италии. В 1496 году Альбрехт Дюрер на гравюре «Мужская баня», возможно, изображает не просто нагих мужчин, а себя и своих друзей из числа нюрнбергских гуманистов — братьев Стефана и Лукаса Паумгартнеров, Вилибальда Пиркхеймера. А в 1528 году увидят свет «Четыре книги о пропорциях человеческого тела» Дюрера, где нагие модели показаны в разных ракурсах.
Этот рассказ — из продолжающегося цикла, посвященного необычной рукописи XVI века. Другие мои тексты про «Книгу нарядов» Маттеуса Шварца доступны по тегу #книганарядов
Panfilov FM
#арсенал_фм #ярчемифов #творческое_фм
Ночью в Монголии я проснулся от странного шума.
Сквозь плотно закрытые окна прорывался звук барабанов, рев труб и ритмичный гул голосов.
Дело было в прошлом июле.
Я уже несколько дней находился в Улан-Баторе, скоплении небоскребов, втиснутых между ними ламаистских храмов и разбитых улиц. Среди окружавших его зеленых холмов — словно из старой заставки Windows XP — город казался гостем из другого мира. Странным наростом из бетона, стекла и металла на бесстрастном и вечном лике степи.
Со сном все складывалось неважно. И даже не из-за страшной жары, которая все же уравновешивалась прохладными ночами. Просто организм так и не перестроился и не привык к пятичасовой разнице во времени. Поэтому я почти не спал, а держался скорее на энтузиазме и кофеине.
Той ночью я был твердо намерен выспаться. Все-таки утром меня ждало многочасовое путешествие в Хархорин, он же Каракорум, место средневековой ставки великих ханов. Но не тут-то было.
Лежать в четвертом часу утра и прислушиваться к отдаленному, но хорошо различимому шуму, пялясь в потолок — занятие бессмысленное. Вместо этого я решил своими глазами увидеть, что же меня разбудило.
Сперва подумалось, что это ритуальное пение и священные барабаны. Благо, жил я неподалеку от храма Чойджин-ламы. Его превратили в музей, но все равно это место паломничества и совершения ритуалов. Я оказался неправ — храм был закрыт и погружен в дремотную предрассветную тишину.
Идя на шум, я добрался до площади Сухэ-Батора. И понял, что монголы решили загодя готовиться к параду в День Государственного Флага. А когда же еще этим заниматься, как не в прохладную рань?
Постояв час и посмотрев на репетицию, я побрел обратно в отель. Небо за силуэтом памятника Марко Поло уже тлело золотом. В сквере прыгали по веткам и бодро переругивались сороки, не обращая особого внимания на шум.
Сон мне по-прежнему не светил. Стекла оставались жалкой преградой для оркестровой меди и луженых глоток монгольских багатуров. Даже, казалось, слегка вибрировали во время очередного крещендо.
И тогда я вспомнил, как, только добравшись до Монголии, полдня сидел в аэропорту в ожидании багажа. Тот при пересадке остался в Пекине и прилетал только вечерним рейсом.
Как раз тогда в этом канале вышел пост с мини-рассказом. В нем я домыслил и продолжил русскую сказку о жене лешего, пропавшей в лесу поповской дочери. Подписчики в комментариях писали, что охотно прочитали бы такой роман. А я честно ответил, что не прочь его написать, найти бы время.
Так вот, бессонным утром в Улан-Баторе я сел за ноутбук и за несколько часов написал подробный синопсис романа. Который назвал «В темном лесе» — именно лесе, а не лесу, по названию мрачноватой русской народной песни.
С тех пор я потихоньку тружусь над романом. Удается это урывками. Потому что я всегда по уши в работе, а свободное время уходит на более срочные проекты, не говоря о ведении канала. Но все-таки пишу.
И сегодня днем хочу поделиться с вами небольшим отрывком из первой главы — в следующем посте.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Сквозь плотно закрытые окна прорывался звук барабанов, рев труб и ритмичный гул голосов.
Дело было в прошлом июле.
Я уже несколько дней находился в Улан-Баторе, скоплении небоскребов, втиснутых между ними ламаистских храмов и разбитых улиц. Среди окружавших его зеленых холмов — словно из старой заставки Windows XP — город казался гостем из другого мира. Странным наростом из бетона, стекла и металла на бесстрастном и вечном лике степи.
Со сном все складывалось неважно. И даже не из-за страшной жары, которая все же уравновешивалась прохладными ночами. Просто организм так и не перестроился и не привык к пятичасовой разнице во времени. Поэтому я почти не спал, а держался скорее на энтузиазме и кофеине.
Той ночью я был твердо намерен выспаться. Все-таки утром меня ждало многочасовое путешествие в Хархорин, он же Каракорум, место средневековой ставки великих ханов. Но не тут-то было.
Лежать в четвертом часу утра и прислушиваться к отдаленному, но хорошо различимому шуму, пялясь в потолок — занятие бессмысленное. Вместо этого я решил своими глазами увидеть, что же меня разбудило.
Сперва подумалось, что это ритуальное пение и священные барабаны. Благо, жил я неподалеку от храма Чойджин-ламы. Его превратили в музей, но все равно это место паломничества и совершения ритуалов. Я оказался неправ — храм был закрыт и погружен в дремотную предрассветную тишину.
Идя на шум, я добрался до площади Сухэ-Батора. И понял, что монголы решили загодя готовиться к параду в День Государственного Флага. А когда же еще этим заниматься, как не в прохладную рань?
Постояв час и посмотрев на репетицию, я побрел обратно в отель. Небо за силуэтом памятника Марко Поло уже тлело золотом. В сквере прыгали по веткам и бодро переругивались сороки, не обращая особого внимания на шум.
Сон мне по-прежнему не светил. Стекла оставались жалкой преградой для оркестровой меди и луженых глоток монгольских багатуров. Даже, казалось, слегка вибрировали во время очередного крещендо.
И тогда я вспомнил, как, только добравшись до Монголии, полдня сидел в аэропорту в ожидании багажа. Тот при пересадке остался в Пекине и прилетал только вечерним рейсом.
Как раз тогда в этом канале вышел пост с мини-рассказом. В нем я домыслил и продолжил русскую сказку о жене лешего, пропавшей в лесу поповской дочери. Подписчики в комментариях писали, что охотно прочитали бы такой роман. А я честно ответил, что не прочь его написать, найти бы время.
Так вот, бессонным утром в Улан-Баторе я сел за ноутбук и за несколько часов написал подробный синопсис романа. Который назвал «В темном лесе» — именно лесе, а не лесу, по названию мрачноватой русской народной песни.
С тех пор я потихоньку тружусь над романом. Удается это урывками. Потому что я всегда по уши в работе, а свободное время уходит на более срочные проекты, не говоря о ведении канала. Но все-таки пишу.
И сегодня днем хочу поделиться с вами небольшим отрывком из первой главы — в следующем посте.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Дома жались к реке, теснились на яру стадом испуганных бревенчатых зверей. Боязливо косились на лес из-под резных наличников. Между ними и чащей лежали поля, расчищенные кровью и потом. Но за росчистью все равно высилась стеной койга, непроглядная чаща из елей и сосен. Рыжина коры тонула в темной хвое, и даже в солнечный день в глубине, за вековыми стволами, таился густой мрак.
Жителям Кожлы чудилось, будто каждый вечер — последний на их веку. Вот забудешься неспокойным сном на полатях, а наутро уже не проснешься. Придет лес и сбросит деревню в Сухонь. Всё сгинет, все сорок дворов, солеварня и церквушка. Даже проплешины не останется. Вырастет за ночь на месте Кожлы подлесок, узловатые корни доползут до обрывистого берега, вцепятся в него когтями, моё, мол, не отдам. И не станет деревни.
Наутро все оказывалось на месте. Надрывались петухи, чернели коньки крыш на яркой бирюзе небосвода, сохли снопы ячменя на жердяных пряслах. Жизнь шла своим чередом. И все же древний бор постоянно оставался рядом, молчаливо обступал Кожлу. Иномирье, не всегда враждебное, но неизменно чужое, существующее по своим законам. А прожить без него было невозможно.
Лес не любит чужаков. Не подготовился толком к походу в чащу, нарушил правила — можешь и не вернуться. Кто только не пропадал без вести: и охотники, месяцами жившие в промысловых избах, и лесорубы, и бабы с девками, решившие пойти по грибы-ягоды, да и просто непослушные дети.
На отвоеванной у леса земле сеяли рожь, овес, лен и ячмень. Только просеки зарастали с пугающей быстротой. А урожая едва хватало, чтобы с голоду не пухнуть зимой. Куда уж там торговать.
Пытались было сплавлять лес по Сухони, чтобы выручить деньгу, продав его на уголь, деготь и вар. Так многие деревни кормятся, чем Кожла хуже? Валили всю зиму вековые сосны, а весной сбрасывали в реку и гнали вниз по течению. Только до заказчиков всё доходило в непригодном виде. Сплавляют превосходный лес, а приплывает гнилой, изъеденный древоточцами, чуть ли в труху не рассыпается в руках. Сперва, конечно, пытались понять, в чем дело. Приезжали в Кожлу немцы, приезжали купцы-старообрядцы, которых не обманешь. Проверяли, выспрашивали, приказчиков сажали караулить ночью на берегу, отправляли своих людей с плотами. Да только всё без толку.
Так и вышло, что выживала деревня в основном за счет охотничьего промысла да солеварения. Благо, соляные источники здесь прямо на поверхность выходили. Правда, варница пожирала столько еловых да сосновых дров, что обходились одной, чтобы лес не прогневить.
***
Этот текст — отрывок из первой главы романа «В темном лесе», который я пишу. Его сюжет во многом вдохновлен русским фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (началось все с этого). Можно сказать, что это магический реализм, можно назвать и темным фэнтези. Хочу время от времени делиться с вами отрывками из разных глав, пока скелет романа будет обрастать плотью текста.
Рисунок — Иван Яковлевич Билибин. Деревня. 1906.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Жителям Кожлы чудилось, будто каждый вечер — последний на их веку. Вот забудешься неспокойным сном на полатях, а наутро уже не проснешься. Придет лес и сбросит деревню в Сухонь. Всё сгинет, все сорок дворов, солеварня и церквушка. Даже проплешины не останется. Вырастет за ночь на месте Кожлы подлесок, узловатые корни доползут до обрывистого берега, вцепятся в него когтями, моё, мол, не отдам. И не станет деревни.
Наутро все оказывалось на месте. Надрывались петухи, чернели коньки крыш на яркой бирюзе небосвода, сохли снопы ячменя на жердяных пряслах. Жизнь шла своим чередом. И все же древний бор постоянно оставался рядом, молчаливо обступал Кожлу. Иномирье, не всегда враждебное, но неизменно чужое, существующее по своим законам. А прожить без него было невозможно.
Лес не любит чужаков. Не подготовился толком к походу в чащу, нарушил правила — можешь и не вернуться. Кто только не пропадал без вести: и охотники, месяцами жившие в промысловых избах, и лесорубы, и бабы с девками, решившие пойти по грибы-ягоды, да и просто непослушные дети.
На отвоеванной у леса земле сеяли рожь, овес, лен и ячмень. Только просеки зарастали с пугающей быстротой. А урожая едва хватало, чтобы с голоду не пухнуть зимой. Куда уж там торговать.
Пытались было сплавлять лес по Сухони, чтобы выручить деньгу, продав его на уголь, деготь и вар. Так многие деревни кормятся, чем Кожла хуже? Валили всю зиму вековые сосны, а весной сбрасывали в реку и гнали вниз по течению. Только до заказчиков всё доходило в непригодном виде. Сплавляют превосходный лес, а приплывает гнилой, изъеденный древоточцами, чуть ли в труху не рассыпается в руках. Сперва, конечно, пытались понять, в чем дело. Приезжали в Кожлу немцы, приезжали купцы-старообрядцы, которых не обманешь. Проверяли, выспрашивали, приказчиков сажали караулить ночью на берегу, отправляли своих людей с плотами. Да только всё без толку.
Так и вышло, что выживала деревня в основном за счет охотничьего промысла да солеварения. Благо, соляные источники здесь прямо на поверхность выходили. Правда, варница пожирала столько еловых да сосновых дров, что обходились одной, чтобы лес не прогневить.
***
Этот текст — отрывок из первой главы романа «В темном лесе», который я пишу. Его сюжет во многом вдохновлен русским фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (началось все с этого). Можно сказать, что это магический реализм, можно назвать и темным фэнтези. Хочу время от времени делиться с вами отрывками из разных глав, пока скелет романа будет обрастать плотью текста.
Рисунок — Иван Яковлевич Билибин. Деревня. 1906.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Давайте знакомиться! Здесь появилось много новых лиц, чему я очень рад.
Меня зовут Федор, и я историкначало в лучших традициях анонимных алкоголиков. Но не только.
В детстве хотел быть зоологом, потом — филологом. А еще делал для себя и приятелей настолки и мечтал создавать компьютерные игры. В итоге в 16 лет оказался на истфаке МГУ. Защитил диссертацию про средневековый научпоп. Как исследователь занимаюсь очень разными сюжетами (список публикаций можно посмотреть здесь).
Давно интересуюсь тем, как история и мифология отражаются в играх, сериалах и фильмах. Посвящал этому статьи, даже написал главу про игры для коллективной монографии. Что подтолкнуло к идее создания канала? Просто захотелось рассказывать про такие сюжеты не только в сухих академических текстах.
Говорю на английском, французском, итальянском. Успел побывать корректором и редактором, попробовал себя в журналистике. Сейчас работаю в музее, где отвечал за различные коллекции (от оружия до регалий), стал куратором ряда выставок (например, про рождение дуэли или про исторические мифы).
Еще увлекаюсь историей костюма и моды. С исторической реконструкцией никак не связан, но сужу о многом не только по картинкам. Потому что профессия позволяет видеть вблизи, а иногда и держать в руках наряды, доспехи и оружие из других эпох.
Рисую, хотя подростком бросил художественную школу. Преподававшие там интеллигентные дамы говорили, что у меня «уже сложился свой стиль, сначала нужно его сломать». Ломать себя я никому не давал даже в детстве. Поэтому с худшколой распрощался. Но рисовать не перестал, а теперь еще и крашу миниатюры для настолок.
Сколько себя помню, постоянно писал рассказы и повести. Потом на время полностью ушел в науку и научпоп. Но с недавнего времени пишу роман по мотивам русских сказок, который твердо намерен опубликовать.А, возможно, и не только роман. Для этого здесь есть тэг #творческое_фм
Много читаю, бумажные книги предпочитаю электронным. Люблю кино и сериалы, что тоже постоянно подбрасывает новые темы для этого канала.
Неравнодушен к ДнД и другим НРИ. Приятно, что настольные ролевки становятся все популярнее в России, переставая быть чем-то совсем нишевым. И хочется тоже вносить в это свой вклад. Тем более, что мне нравится погружаться в придуманные вселенные. Детально их разбирать, понимать, как они устроены, из каких мифологических и исторических кирпичиков их собирают авторы.
Мне интересны и D&D, и Pathfinder, но по механикам и по атмосфере ближе World of Darkness. Особенно Vampire: The Masquerade. Там я придумал и провел самую долгую на сегодняшний день кампанию, Rome by night. По вампирскому Риму я водил друзей, которые сейчас из-за работы находятся в разных концах мира. Когда-нибудь надеюсь снова собрать их в Москве для нового приключения.
Ну и, конечно, играю в компьютерные игры. Хотя сейчас меньше, потому что банально нет времени (а так, например, 1500 часов в Skyrim с модами, 729 часов в The Witcher 3, 206 — в Baldur's Gate 3 и 269 в Pathfinder: WOTR, включая редкую концовку Path of the Devil).
P.S. Еще у меня есть канал на Youtube. Он какое-то время не обновлялся, но не забыт и не заброшен.
Ваш
Panfilov FM
Меня зовут Федор, и я историк
В детстве хотел быть зоологом, потом — филологом. А еще делал для себя и приятелей настолки и мечтал создавать компьютерные игры. В итоге в 16 лет оказался на истфаке МГУ. Защитил диссертацию про средневековый научпоп. Как исследователь занимаюсь очень разными сюжетами (список публикаций можно посмотреть здесь).
Давно интересуюсь тем, как история и мифология отражаются в играх, сериалах и фильмах. Посвящал этому статьи, даже написал главу про игры для коллективной монографии. Что подтолкнуло к идее создания канала? Просто захотелось рассказывать про такие сюжеты не только в сухих академических текстах.
Говорю на английском, французском, итальянском. Успел побывать корректором и редактором, попробовал себя в журналистике. Сейчас работаю в музее, где отвечал за различные коллекции (от оружия до регалий), стал куратором ряда выставок (например, про рождение дуэли или про исторические мифы).
Еще увлекаюсь историей костюма и моды. С исторической реконструкцией никак не связан, но сужу о многом не только по картинкам. Потому что профессия позволяет видеть вблизи, а иногда и держать в руках наряды, доспехи и оружие из других эпох.
Рисую, хотя подростком бросил художественную школу. Преподававшие там интеллигентные дамы говорили, что у меня «уже сложился свой стиль, сначала нужно его сломать». Ломать себя я никому не давал даже в детстве. Поэтому с худшколой распрощался. Но рисовать не перестал, а теперь еще и крашу миниатюры для настолок.
Сколько себя помню, постоянно писал рассказы и повести. Потом на время полностью ушел в науку и научпоп. Но с недавнего времени пишу роман по мотивам русских сказок, который твердо намерен опубликовать.
Много читаю, бумажные книги предпочитаю электронным. Люблю кино и сериалы, что тоже постоянно подбрасывает новые темы для этого канала.
Неравнодушен к ДнД и другим НРИ. Приятно, что настольные ролевки становятся все популярнее в России, переставая быть чем-то совсем нишевым. И хочется тоже вносить в это свой вклад. Тем более, что мне нравится погружаться в придуманные вселенные. Детально их разбирать, понимать, как они устроены, из каких мифологических и исторических кирпичиков их собирают авторы.
Мне интересны и D&D, и Pathfinder, но по механикам и по атмосфере ближе World of Darkness. Особенно Vampire: The Masquerade. Там я придумал и провел самую долгую на сегодняшний день кампанию, Rome by night. По вампирскому Риму я водил друзей, которые сейчас из-за работы находятся в разных концах мира. Когда-нибудь надеюсь снова собрать их в Москве для нового приключения.
Ну и, конечно, играю в компьютерные игры. Хотя сейчас меньше, потому что банально нет времени (а так, например, 1500 часов в Skyrim с модами, 729 часов в The Witcher 3, 206 — в Baldur's Gate 3 и 269 в Pathfinder: WOTR, включая редкую концовку Path of the Devil).
P.S. Еще у меня есть канал на Youtube. Он какое-то время не обновлялся, но не забыт и не заброшен.
Ваш
Panfilov FM
Домовые видят внутри всякого человека — дом. Сокровенный мир, где обитает душа. Но для того особый глаз нужен, не людской.
Так-то всякий, кто встретит двух сестер, заметит между ними разницу. Внешнюю, поверхностную.
Старшая, Аксинья, высока, статна, белокожа, темноброва, с толстой смоляной косой. И не ходит словно, а лебедушкой проплывает мимо, не глядя на смотрящих вслед парней. Хороша собой донельзя. Да только неприступна.
Не раз бывало — подойдет к ней разбитной молодец, ухмыляясь. Тут же сверкнут из-под соболиных бровей голубые глаза, обожгут холодным огнем. Сорвется с четко очерченных губ едкое слово. И незадачливый кавалер, поскуливая, побредет восвояси.
Крута нравом Аксинья, а говорит тихо, хотя голос у нее грудной, глубокий, полный силы. И почти никогда не улыбнется. Так что в Кожле за глаза ее давно кличут Несмеяной.
Вот младшая, Лукерья, смешлива. Смеется задорно, звонко, от души, показывая ямочки на веснушчатых щеках. Глаза у нее тоже голубые, хотя не осколки зимнего неба, как у Аксиньи. Дымчатые, и пляшут в них зеленые и серые искры. Волосы не иссиня-черные, а цвета спелого зерна, с легкой рыжиной на солнце. Ростом пониже сестры, скроена плотнее. Но есть неожиданная невесомость в ее поступи, в быстрых плавных движениях. Легка на подъем, озорна, только порой словно грезит среди бела дня, задумавшись о чем-то своем.
Иначе видит Аксинью и Лукерью местный домовой, когда следит за девушками из-за печи.
Для него Аксинья — терем белокаменный, за чугунной оградой литой, за семью замками.
Внутри Лукерьи же таится деревянная изба, затерянная посреди дремучей чащи, наполовину ушедшая в землю.
***
Это отрывок из романа «В темном лесе», который я пишу. Действие происходит в фэнтезийном мире, во многом похожем на Русский Север. Сюжет вдохновлен фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (другие посты по теме — с тегом #втемномлесе_фм)
Рисунок — мой набросок, попытка нарисовать сестер. Наряды вымышленные, но основаны на русских этнографических костюмах из коллекции Шабельской.
Продолжение отрывка — в следующем посте.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Так-то всякий, кто встретит двух сестер, заметит между ними разницу. Внешнюю, поверхностную.
Старшая, Аксинья, высока, статна, белокожа, темноброва, с толстой смоляной косой. И не ходит словно, а лебедушкой проплывает мимо, не глядя на смотрящих вслед парней. Хороша собой донельзя. Да только неприступна.
Не раз бывало — подойдет к ней разбитной молодец, ухмыляясь. Тут же сверкнут из-под соболиных бровей голубые глаза, обожгут холодным огнем. Сорвется с четко очерченных губ едкое слово. И незадачливый кавалер, поскуливая, побредет восвояси.
Крута нравом Аксинья, а говорит тихо, хотя голос у нее грудной, глубокий, полный силы. И почти никогда не улыбнется. Так что в Кожле за глаза ее давно кличут Несмеяной.
Вот младшая, Лукерья, смешлива. Смеется задорно, звонко, от души, показывая ямочки на веснушчатых щеках. Глаза у нее тоже голубые, хотя не осколки зимнего неба, как у Аксиньи. Дымчатые, и пляшут в них зеленые и серые искры. Волосы не иссиня-черные, а цвета спелого зерна, с легкой рыжиной на солнце. Ростом пониже сестры, скроена плотнее. Но есть неожиданная невесомость в ее поступи, в быстрых плавных движениях. Легка на подъем, озорна, только порой словно грезит среди бела дня, задумавшись о чем-то своем.
Иначе видит Аксинью и Лукерью местный домовой, когда следит за девушками из-за печи.
Для него Аксинья — терем белокаменный, за чугунной оградой литой, за семью замками.
Внутри Лукерьи же таится деревянная изба, затерянная посреди дремучей чащи, наполовину ушедшая в землю.
***
Это отрывок из романа «В темном лесе», который я пишу. Действие происходит в фэнтезийном мире, во многом похожем на Русский Север. Сюжет вдохновлен фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (другие посты по теме — с тегом #втемномлесе_фм)
Рисунок — мой набросок, попытка нарисовать сестер. Наряды вымышленные, но основаны на русских этнографических костюмах из коллекции Шабельской.
Продолжение отрывка — в следующем посте.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
В белокаменном тереме, который видит домовой внутри Аксиньи — безупречные чистота и порядок. Теплится лампада перед темными строгими ликами святых. Печи с расписными изразцами затоплены, но все равно пробирает холод — каменные стены забирают тепло, да и слишком много комнат в тереме. Гулко разносятся шаги в их пустынной анфиладе.
Все ценное убрано в тяжелые, окованные железом сундуки. И шубка на лисьем меху, крытая красным штофом, и шелковые сарафаны, и парчовые душегреи, и белые чулки, и сафьяновые башмаки, и старинные родовые платки с золотной вышивкой, и жемчужные серьги, и подзор. Да что там подзор — настоящая корона, вышитая жемчугом, с плетеной поднизью из белого конского волоса.
Главные ценности спрятаны в одном сундучке. Книги, как печатные, так и рукописные. Псалтирь, по которой Аксинья училась читать. «Цветник» с расписными виньетками, не поблекшими за два века. Евангелие. Страдания святых мучеников Киприана и Юстины. Травники. И любимые, зачитанные до дыр лубочные истории: «Страшный клад или татарская пленница», «Ночь у сатаны», «Мертвые без гроба».
Есть здесь даже портрет самой хозяйки. Спокойно и горделиво смотрит она с холста. На плечах тяжелыми складками лежит яркая шаль, в иссиня-черной косе пылают алые и синие ленты, тускло сияют перстни на белых пальцах. Такие картины заказывают богатые купчихи из городских. Конечно, наяву ничего подобного в Кожле никто не видал. Но в чертогах души чего не бывает.
Крутая едва освещенная лестница ведет вниз. Там тянутся погреба, полные припасов, а в самом конце их — пустой погребок. Студено здесь, потому что под тяжелой крышкой в полу спрятан большой ледник. Но только из-за ледника ли?
Домовой ежится, неуютно ему. Знает, что в дальнем углу погребка таится в полумраке дверь из темного дуба, за семью засовами и замками. Сквозь скважину тянет холодом и сыростью. Так, что до костей пробирает. Лишь раз рискнул домовой в ту скважину заглянуть. И увидал, что за дверью клубится непроницаемая мгла. А мгла увидела его, и тотчас ринулась к скважине. Едва успел отпрянуть и взгляд отвести, и больше никогда не заглядывал в эту часть мира Аксиньи. Но и забыть про нее не может.
***
Это отрывок из романа «В темном лесе», который я пишу. Действие происходит в фэнтезийном мире, во многом похожем на Русский Север. Сюжет вдохновлен фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (другие посты по теме — с тегом #втемномлесе_фм)
Рисунок пока не завершен, но уже, кажется, передает атмосферу текста.
Начало отрывка — в предыдущем посте, завершение — в следующем.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Все ценное убрано в тяжелые, окованные железом сундуки. И шубка на лисьем меху, крытая красным штофом, и шелковые сарафаны, и парчовые душегреи, и белые чулки, и сафьяновые башмаки, и старинные родовые платки с золотной вышивкой, и жемчужные серьги, и подзор. Да что там подзор — настоящая корона, вышитая жемчугом, с плетеной поднизью из белого конского волоса.
Главные ценности спрятаны в одном сундучке. Книги, как печатные, так и рукописные. Псалтирь, по которой Аксинья училась читать. «Цветник» с расписными виньетками, не поблекшими за два века. Евангелие. Страдания святых мучеников Киприана и Юстины. Травники. И любимые, зачитанные до дыр лубочные истории: «Страшный клад или татарская пленница», «Ночь у сатаны», «Мертвые без гроба».
Есть здесь даже портрет самой хозяйки. Спокойно и горделиво смотрит она с холста. На плечах тяжелыми складками лежит яркая шаль, в иссиня-черной косе пылают алые и синие ленты, тускло сияют перстни на белых пальцах. Такие картины заказывают богатые купчихи из городских. Конечно, наяву ничего подобного в Кожле никто не видал. Но в чертогах души чего не бывает.
Крутая едва освещенная лестница ведет вниз. Там тянутся погреба, полные припасов, а в самом конце их — пустой погребок. Студено здесь, потому что под тяжелой крышкой в полу спрятан большой ледник. Но только из-за ледника ли?
Домовой ежится, неуютно ему. Знает, что в дальнем углу погребка таится в полумраке дверь из темного дуба, за семью засовами и замками. Сквозь скважину тянет холодом и сыростью. Так, что до костей пробирает. Лишь раз рискнул домовой в ту скважину заглянуть. И увидал, что за дверью клубится непроницаемая мгла. А мгла увидела его, и тотчас ринулась к скважине. Едва успел отпрянуть и взгляд отвести, и больше никогда не заглядывал в эту часть мира Аксиньи. Но и забыть про нее не может.
***
Это отрывок из романа «В темном лесе», который я пишу. Действие происходит в фэнтезийном мире, во многом похожем на Русский Север. Сюжет вдохновлен фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (другие посты по теме — с тегом #втемномлесе_фм)
Рисунок пока не завершен, но уже, кажется, передает атмосферу текста.
Начало отрывка — в предыдущем посте, завершение — в следующем.
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Деревянную избу младшей сестры наполняет тепло. Но не тяжелая духота жилья, натопленного зимой до одури. Словно проник внутрь летний жар, что сразу размаривает и манит раскинуться в тени, погрузившись в дрему под непрерывный треск кузнечиков. Жар, от которого воздух дрожит и плавится, и в зыбком мареве его тают и размываются очертания всего вокруг. Запахи внутри тоже лесные. Пахнет хвоей, корой и смолой, грибами, нагретой на солнце землей. Где-то, едва уловимый, прячется звериный дух, щекочет ноздри.
В мире Лукерьи царит полнейший беспорядок. Раскиданы мятые рубахи из белого холста, с рукавами из алого ситца, пестрядинные юбки, шелковые косынки, сарафаны — темно-синие или красноватые, крашеные отваром ольховой коры. На скамеечке из елового развилка небрежно брошен белый девичий убор-подзор, вышитый фольгой, с усыпанными бисером сборками. Со стропил свисают связки сушеных грибов и ягод, шелковые ленты, тускловато мерцающие бусы, даже недоплетенные лапти. Болтается на ремешке одинокий кокетливый сапожок из белой коровьей кожи. Святых образов нигде не видать. Зато висят на стенах святочные маски. Скалятся, пучат круглые глаза.
На видном месте — лубок раскрашенный. «Чудо Лесное, поймано весною». Ноги мохнатые, точно опушка горностаевая на царском плаще, скрещены буквой хер. Плечи и шея заросли гривой, разноцветной, как осенняя листва. А из лица человечьего, изумленного, лезут острые уши и птичий клюв, раздирая рот. Словно там, внутри, дикий лес. И рвется на волю, срывая людскую оболочку.
Не то ли грозит и самой избе, которой потихоньку овладевает лес? Он здесь повсюду. Изумрудный мох давно пробрался в щели сруба и расползается по бревнам. Трава пробивается сквозь доски пола. В печи поселилась семья лис: за отодвинутой заслонкой светятся медовые глаза, валяются на полу обглоданные куриные кости. Под стропилами все в птичьих гнездах.
Домовой побаивается леса. Солнечный свет все еще проникает сквозь закопченные оконца, иные из которых затянуты вместо стекол бычьим пузырем. Но за оконными проемами стеной стоит чаща. В любой миг могут сдвинуться стволы, закрыть небесные прорехи разлапистыми ветвями. И тогда все окутает теплая влажная мгла, в которой горят угли звериных глаз.
***
Это завершающая часть отрывка из романа «В темном лесе», который я пишу. Действие происходит в фэнтезийном мире, во многом похожем на Русский Север. Сюжет вдохновлен фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (другие посты по теме - с тегом #втемномлесе_фм)
Иллюстрации:
— Лубок XVIII века.
— Иван Билибин. Эскиз декорации к опере Н.А. Римского-Корсакова.
Начало отрывка — здесь
Середина — здесь
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
В мире Лукерьи царит полнейший беспорядок. Раскиданы мятые рубахи из белого холста, с рукавами из алого ситца, пестрядинные юбки, шелковые косынки, сарафаны — темно-синие или красноватые, крашеные отваром ольховой коры. На скамеечке из елового развилка небрежно брошен белый девичий убор-подзор, вышитый фольгой, с усыпанными бисером сборками. Со стропил свисают связки сушеных грибов и ягод, шелковые ленты, тускловато мерцающие бусы, даже недоплетенные лапти. Болтается на ремешке одинокий кокетливый сапожок из белой коровьей кожи. Святых образов нигде не видать. Зато висят на стенах святочные маски. Скалятся, пучат круглые глаза.
На видном месте — лубок раскрашенный. «Чудо Лесное, поймано весною». Ноги мохнатые, точно опушка горностаевая на царском плаще, скрещены буквой хер. Плечи и шея заросли гривой, разноцветной, как осенняя листва. А из лица человечьего, изумленного, лезут острые уши и птичий клюв, раздирая рот. Словно там, внутри, дикий лес. И рвется на волю, срывая людскую оболочку.
Не то ли грозит и самой избе, которой потихоньку овладевает лес? Он здесь повсюду. Изумрудный мох давно пробрался в щели сруба и расползается по бревнам. Трава пробивается сквозь доски пола. В печи поселилась семья лис: за отодвинутой заслонкой светятся медовые глаза, валяются на полу обглоданные куриные кости. Под стропилами все в птичьих гнездах.
Домовой побаивается леса. Солнечный свет все еще проникает сквозь закопченные оконца, иные из которых затянуты вместо стекол бычьим пузырем. Но за оконными проемами стеной стоит чаща. В любой миг могут сдвинуться стволы, закрыть небесные прорехи разлапистыми ветвями. И тогда все окутает теплая влажная мгла, в которой горят угли звериных глаз.
***
Это завершающая часть отрывка из романа «В темном лесе», который я пишу. Действие происходит в фэнтезийном мире, во многом похожем на Русский Север. Сюжет вдохновлен фольклором, прежде всего несколькими сказками из сборника Афанасьева (другие посты по теме - с тегом #втемномлесе_фм)
Иллюстрации:
— Лубок XVIII века.
— Иван Билибин. Эскиз декорации к опере Н.А. Римского-Корсакова.
Начало отрывка — здесь
Середина — здесь
Panfilov FM
#творческое_фм #втемномлесе_фм
Вообще я сам рисовал много настолок и солдатиков, еще подростком. Вполне в духе тех самых варгеймов 1960-х-1970-х, хотя и не знал тогда об их существовании.
Что-то сохранилось до сих пор. Так что покажу пару примеров, чтобы не быть голословным.
Вот вам швейцарские наемники конца XV века и ландскнехты начала XVI века.
Panfilov FM
#творческое_фм #арсенал_фм #настолки_фм
Что-то сохранилось до сих пор. Так что покажу пару примеров, чтобы не быть голословным.
Вот вам швейцарские наемники конца XV века и ландскнехты начала XVI века.
Panfilov FM
#творческое_фм #арсенал_фм #настолки_фм
Черно-золотой вышла елка в этом году.
Внезапно решил, что не хочу никакого многоцветья на фоне зеленых веток. И не желаю видеть живую елку, медленно умирающую на глазах. Или пластиковое дерево, которое притворяется настоящим.
Напротив, хотелось той искусственности, которая не скрывает своей рукотворности, не пытается притворяться чем-то живым. Графической четкости. Рисунка тушью, картинок из волшебного фонаря, черных книжных корешков с тиснением золотом. И чтобы эти контуры подчеркивались болотными огнями и слегка жухлым старым золотом.
Поэтому остановился на сочетании любимых цветов — черного и золотого.
Уже нарядив черную елочку, понял, что следую моде бургундского двора XV века. Где выше всего ценился черный шелк. А сам герцог Филипп Добрый облачался в черное с головы до пят. Вернее, от шаперона до носков туфель. И оттеняли его силуэт только меховая опушка и орденская цепь Золотого руна.
Впрочем, геральдические цвета Священной Римской империи тоже вполне подходят. Или Нильфгаарда из мира ведьмака Геральта — елку в таком духе вполне могли нарядить при дворе императора Эмгыра вар Эмрейса, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудда.
Ну, а внизу елочки добавил немножко лавкрафтовщины.
Если учесть, что в новогоднюю ночь я собираюсь смотреть «Дракулу Брэма Стокера» Копполы в компании со стейком прожарки rare и бокалом красного, елочка вполне соответствует. Да и кинопрограмма на праздники пока включает вампирские фильмы Мурнау и Херцога, «Тень вампира» и ретроспективу Бёртона. Но этим не ограничивается)
Panfilov FM
#личное_фм #творческое_фм #арсенал_фм
Внезапно решил, что не хочу никакого многоцветья на фоне зеленых веток. И не желаю видеть живую елку, медленно умирающую на глазах. Или пластиковое дерево, которое притворяется настоящим.
Напротив, хотелось той искусственности, которая не скрывает своей рукотворности, не пытается притворяться чем-то живым. Графической четкости. Рисунка тушью, картинок из волшебного фонаря, черных книжных корешков с тиснением золотом. И чтобы эти контуры подчеркивались болотными огнями и слегка жухлым старым золотом.
Поэтому остановился на сочетании любимых цветов — черного и золотого.
Уже нарядив черную елочку, понял, что следую моде бургундского двора XV века. Где выше всего ценился черный шелк. А сам герцог Филипп Добрый облачался в черное с головы до пят. Вернее, от шаперона до носков туфель. И оттеняли его силуэт только меховая опушка и орденская цепь Золотого руна.
Впрочем, геральдические цвета Священной Римской империи тоже вполне подходят. Или Нильфгаарда из мира ведьмака Геральта — елку в таком духе вполне могли нарядить при дворе императора Эмгыра вар Эмрейса, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудда.
Ну, а внизу елочки добавил немножко лавкрафтовщины.
Если учесть, что в новогоднюю ночь я собираюсь смотреть «Дракулу Брэма Стокера» Копполы в компании со стейком прожарки rare и бокалом красного, елочка вполне соответствует. Да и кинопрограмма на праздники пока включает вампирские фильмы Мурнау и Херцога, «Тень вампира» и ретроспективу Бёртона. Но этим не ограничивается)
Panfilov FM
#личное_фм #творческое_фм #арсенал_фм
Игру про Средние века я решил создать, когда учился на втором курсе истфака МГУ.
Мне было 17 лет (вступительные сдавал, когда еще не исполнилось 16). И меня переполнял восторженный оптимизм. После школы, где я годами изнывал от скуки, в универе впервые стало интересно.
Но больше всего, как и прежде, хотелось писать книги — и делать игры.
Собственный компьютер появился лишь за пару лет до этого. Благодаря зарождавшимся навыкам дипломатии. Я очень убедительно объяснил родителям, что он мне жизненно необходим. Потому что ну не могу же я студентом ходить к друзьям, чтобы в гостях набирать курсовые и доклады.
Конечно, курсовые были только предлогом. И на компьютере я чаще писал рассказы или рисовал мышью в Paint (что сейчас страшно вспомнить, но тогда было очень увлекательно). Но больше всего играл. Во все, что удавалось достать — от Neverwinter Nights до стратегий Total War.
Тогда как раз вышла Rome: Total War. Затасканные пиратские диски с ней ходили по рукам среди ребят в группе. Ночами мы не спали, гоняя галлов, а утром на первой паре с горящими глазами обсуждали свои похождения в роли Цезаря.
Цезарь Цезарем, но я мучался выбором между кафедрами. Поступал-то я с твердой уверенностью, что пойду заниматься Древней Русью. Но и западное Средневековье манило, прежде всего, благодаря нашим лекторам (и в итоге тогда победило). В любом случае, хотелось Средних веков. Всяких и разных, да побольше.
Тогда я и задумал игру про XIII век. Причем не настольную даже, а компьютерную. Чтобы и русские княжества, и половцы, и монголы, и польские рыцари, и литвины, и тевтонцы с меченосцами, и грузинское царство, и хорезмшахи, и Волжская Булгария, и всё заверте... У всех свои особенности, уникальные юниты, экономика. Прямо древний мем про «можно грабить корованы, я джва года хочу такую игру».
До этого уже пытался с одноклассниками в экстернате придумать что-то про Древний Египет. Но там дальше совсем маниловских обсуждений дело не зашло.
Здесь же нашелся однокурсник, который вызвался отвечать за программирование. Я занимался концепцией, основными механиками, ветками развития. И рисовал эскизы, которых успел сделать немало.
Закончилось все довольно быстро. Мой товарищ покопался в коде. Запоздало осознал, что речь о совершенно неподъемной для любителя задаче. И пошел на попятный. В одиночку я, хотя и читал форумы про геймдев, ничего сделать не мог, а про краудфандинг тогда особо никто не слышал.
На днях я решил перебрать все старые бумаги и навести Ordnung. Выкинуть ненужное, остальное рассортировать по папкам с файлами.
И вот в стопке обнаружилась потрепанная папка. С гордой надписью «Проект XIII век». Полная рисунков, простеньких сторибордов и заметок.
Зачем вообще вспоминать здесь о юношеском проекте двадцатилетней давности? Не ностальгии ради.
Я смотрю на эту пачку рисунков и черновиков и понимаю, что это была важная веха в моей жизни.
Да, потом я на многие годы убедил себя, что мои мечты и проекты невозможно реализовать. Надо или заниматься наукой, или просто зарабатывать деньги, а не вот это всё. И долго, тщательно, методически подавлял в себе то, что было для меня по-настоящему важным.
Сейчас же я знаю, что у меня достаточно и опыта, и знаний, чтобы постепенно реализовывать личные проекты. А не только мечтать и рассуждать. Этот канал и ваш отклик на мои тексты — лучшее тому подтверждение.
Как раз в пятницу опубликую здесь конкретную новость об одном из личных проектов. Который из планов становится реальностью, поэтому пришло время о нем рассказать.
А игру я обязательно сделаю, хотя явно уже другую. Скорее всего, ролевую настолку в альтернативном мире Позднего Средневековья. И произойдет это не «когда-нибудь», а в ближайшие годы.
Panfilov FM
#личное_фм #творческое_фм #игроистория
Мне было 17 лет (вступительные сдавал, когда еще не исполнилось 16). И меня переполнял восторженный оптимизм. После школы, где я годами изнывал от скуки, в универе впервые стало интересно.
Но больше всего, как и прежде, хотелось писать книги — и делать игры.
Собственный компьютер появился лишь за пару лет до этого. Благодаря зарождавшимся навыкам дипломатии. Я очень убедительно объяснил родителям, что он мне жизненно необходим. Потому что ну не могу же я студентом ходить к друзьям, чтобы в гостях набирать курсовые и доклады.
Конечно, курсовые были только предлогом. И на компьютере я чаще писал рассказы или рисовал мышью в Paint (что сейчас страшно вспомнить, но тогда было очень увлекательно). Но больше всего играл. Во все, что удавалось достать — от Neverwinter Nights до стратегий Total War.
Тогда как раз вышла Rome: Total War. Затасканные пиратские диски с ней ходили по рукам среди ребят в группе. Ночами мы не спали, гоняя галлов, а утром на первой паре с горящими глазами обсуждали свои похождения в роли Цезаря.
Цезарь Цезарем, но я мучался выбором между кафедрами. Поступал-то я с твердой уверенностью, что пойду заниматься Древней Русью. Но и западное Средневековье манило, прежде всего, благодаря нашим лекторам (и в итоге тогда победило). В любом случае, хотелось Средних веков. Всяких и разных, да побольше.
Тогда я и задумал игру про XIII век. Причем не настольную даже, а компьютерную. Чтобы и русские княжества, и половцы, и монголы, и польские рыцари, и литвины, и тевтонцы с меченосцами, и грузинское царство, и хорезмшахи, и Волжская Булгария, и всё заверте... У всех свои особенности, уникальные юниты, экономика. Прямо древний мем про «можно грабить корованы, я джва года хочу такую игру».
До этого уже пытался с одноклассниками в экстернате придумать что-то про Древний Египет. Но там дальше совсем маниловских обсуждений дело не зашло.
Здесь же нашелся однокурсник, который вызвался отвечать за программирование. Я занимался концепцией, основными механиками, ветками развития. И рисовал эскизы, которых успел сделать немало.
Закончилось все довольно быстро. Мой товарищ покопался в коде. Запоздало осознал, что речь о совершенно неподъемной для любителя задаче. И пошел на попятный. В одиночку я, хотя и читал форумы про геймдев, ничего сделать не мог, а про краудфандинг тогда особо никто не слышал.
На днях я решил перебрать все старые бумаги и навести Ordnung. Выкинуть ненужное, остальное рассортировать по папкам с файлами.
И вот в стопке обнаружилась потрепанная папка. С гордой надписью «Проект XIII век». Полная рисунков, простеньких сторибордов и заметок.
Зачем вообще вспоминать здесь о юношеском проекте двадцатилетней давности? Не ностальгии ради.
Я смотрю на эту пачку рисунков и черновиков и понимаю, что это была важная веха в моей жизни.
Да, потом я на многие годы убедил себя, что мои мечты и проекты невозможно реализовать. Надо или заниматься наукой, или просто зарабатывать деньги, а не вот это всё. И долго, тщательно, методически подавлял в себе то, что было для меня по-настоящему важным.
Сейчас же я знаю, что у меня достаточно и опыта, и знаний, чтобы постепенно реализовывать личные проекты. А не только мечтать и рассуждать. Этот канал и ваш отклик на мои тексты — лучшее тому подтверждение.
Как раз в пятницу опубликую здесь конкретную новость об одном из личных проектов. Который из планов становится реальностью, поэтому пришло время о нем рассказать.
А игру я обязательно сделаю, хотя явно уже другую. Скорее всего, ролевую настолку в альтернативном мире Позднего Средневековья. И произойдет это не «когда-нибудь», а в ближайшие годы.
Panfilov FM
#личное_фм #творческое_фм #игроистория
У меня выйдет книга «Фантастическая Русь. От кикимор романтизма до славянского киберпанка» в издательстве «Бомбора».
Нет, это не очередная попытка реконструировать славянскую мифологию. Таких книг сейчас много. Речь про восприятие славянских мифов и русского фольклора в искусстве и масскульте.
На мой взгляд, нет смысла рассуждать о том, что было, не разобравшись в том, как вообще возникло наше представление о языческом прошлом и его отголосках.
А для этого нужно понять, как воспринимали русский фольклор в разные эпохи. И в каких формах он уже не первый век проникает в массовую культуру.
Это история про великое переселение образов, пользуясь выражением Аби Варбурга. Задумывались ли вы когда-нибудь, откуда взялись персонажи, знакомые по советским мультфильмам? Когда кикимора стала героиней литературных произведений? Как менялся облик былинных богатырей за последние три столетия? Возможен ли «славянский киберпанк»?
Сейчас как никогда актуальна идея поиска своей идентичности, обращения к истокам. Очень похожие события происходили в начале XIX века, в эпоху романтизма. Когда русское общество осознало, что прошлое — не только набор поучительных рассказов. А история и мифология не сводятся к подражанию классической античности.
И, хотя отдельные исследователи обращаются к разным аспектам этой темы, до сих пор нет общей работы, которая бы доступно рассказывала о фантастической Руси в масскульте. Хотя похожие книги про античные мифы или кельтские предания в последние годы уже появились. Поэтому я и решил написать эту книгу.
Отдельно хочу поблагодарить Ульяну, редактора «Бомборы». Именно она год назад, как подписчица моего канала (тогда еще совсем юного), предложила мне создать книгу про историю и мифологию в масскульте. А дальше уже мы вместе определили тему и утвердили синопсис.
Сейчас я заканчиваю работу над текстом, которому посвятил немало выходных, вечеров и ночей, как и отпусков (собственно, и сейчас дописываю его в отпуске).
Материала в итоге набралось огромное количество. Тут и пригодилось историческое образование. Научившее как находить источники, так и переваривать и анализировать большие объемы информации.
Понятно, что нельзя объять необъятное на 10 авторских листах. Тем не менее, я затрагиваю все ключевые аспекты темы. И стараюсь, по возможности, не пренебрегать яркими деталями — ведь они интереснее всего.
Книга не сводится к пересказу фактов, у меня, как исследователя, есть свое мнение. Но прежде всего я — заинтересованный наблюдатель, который изучает анатомию чужих фантазий. Для меня важно не осуждать, а разобраться в деталях. При этом отделяя псевдофольклор от народной традиции, воспринимая его как то, чем он и является — по сути, ролевой игрой, фэнтезийной интерпретацией прошлого.
Сама книга написана в том же стиле, что и тексты в моем канале. Хотя это научпоп, "научно" здесь — не для галочки. У книги большой список литературы. И надеюсь, что удастся сохранить многочисленные ссылки на источники, пускай объем и накладывает свои ограничения.
Конечно, книга будет с иллюстрациями, потому чтокнига без картинок — деньги на ветер нельзя рассказывать о фольклоре в масскульте без визуальных образов.
Это просто первый анонс, а в ближайшие недели я расскажу подробнее про структуру и содержание книги. Пока скажу только, что начинается всё в XVIII веке. В эпоху предтеч славянского фэнтези, лубков про Бабу-Ягу и и появления волхвов на сцене в пьесе Екатерины II. И заканчивается в 2024 году)
А еще в книге будет огромная (без преувеличений, уже приходится сокращать) глава про восприятие русского фольклора в зарубежном масскульте — книгах, фильмах, играх.
И напомню, что в субботу 15 февраля я рассказываю на фестивале «Мимик» про сказочную Русь в англоязычных ролевых настолках. Этой теме как раз посвящен один из разделов той самой главы.
Ваш,
Panfilov FM
#творческое_фм #личное_фм #неослав #разбормифов
Нет, это не очередная попытка реконструировать славянскую мифологию. Таких книг сейчас много. Речь про восприятие славянских мифов и русского фольклора в искусстве и масскульте.
На мой взгляд, нет смысла рассуждать о том, что было, не разобравшись в том, как вообще возникло наше представление о языческом прошлом и его отголосках.
А для этого нужно понять, как воспринимали русский фольклор в разные эпохи. И в каких формах он уже не первый век проникает в массовую культуру.
Это история про великое переселение образов, пользуясь выражением Аби Варбурга. Задумывались ли вы когда-нибудь, откуда взялись персонажи, знакомые по советским мультфильмам? Когда кикимора стала героиней литературных произведений? Как менялся облик былинных богатырей за последние три столетия? Возможен ли «славянский киберпанк»?
Сейчас как никогда актуальна идея поиска своей идентичности, обращения к истокам. Очень похожие события происходили в начале XIX века, в эпоху романтизма. Когда русское общество осознало, что прошлое — не только набор поучительных рассказов. А история и мифология не сводятся к подражанию классической античности.
И, хотя отдельные исследователи обращаются к разным аспектам этой темы, до сих пор нет общей работы, которая бы доступно рассказывала о фантастической Руси в масскульте. Хотя похожие книги про античные мифы или кельтские предания в последние годы уже появились. Поэтому я и решил написать эту книгу.
Отдельно хочу поблагодарить Ульяну, редактора «Бомборы». Именно она год назад, как подписчица моего канала (тогда еще совсем юного), предложила мне создать книгу про историю и мифологию в масскульте. А дальше уже мы вместе определили тему и утвердили синопсис.
Сейчас я заканчиваю работу над текстом, которому посвятил немало выходных, вечеров и ночей, как и отпусков (собственно, и сейчас дописываю его в отпуске).
Материала в итоге набралось огромное количество. Тут и пригодилось историческое образование. Научившее как находить источники, так и переваривать и анализировать большие объемы информации.
Понятно, что нельзя объять необъятное на 10 авторских листах. Тем не менее, я затрагиваю все ключевые аспекты темы. И стараюсь, по возможности, не пренебрегать яркими деталями — ведь они интереснее всего.
Книга не сводится к пересказу фактов, у меня, как исследователя, есть свое мнение. Но прежде всего я — заинтересованный наблюдатель, который изучает анатомию чужих фантазий. Для меня важно не осуждать, а разобраться в деталях. При этом отделяя псевдофольклор от народной традиции, воспринимая его как то, чем он и является — по сути, ролевой игрой, фэнтезийной интерпретацией прошлого.
Сама книга написана в том же стиле, что и тексты в моем канале. Хотя это научпоп, "научно" здесь — не для галочки. У книги большой список литературы. И надеюсь, что удастся сохранить многочисленные ссылки на источники, пускай объем и накладывает свои ограничения.
Конечно, книга будет с иллюстрациями, потому что
Это просто первый анонс, а в ближайшие недели я расскажу подробнее про структуру и содержание книги. Пока скажу только, что начинается всё в XVIII веке. В эпоху предтеч славянского фэнтези, лубков про Бабу-Ягу и и появления волхвов на сцене в пьесе Екатерины II. И заканчивается в 2024 году)
А еще в книге будет огромная (без преувеличений, уже приходится сокращать) глава про восприятие русского фольклора в зарубежном масскульте — книгах, фильмах, играх.
И напомню, что в субботу 15 февраля я рассказываю на фестивале «Мимик» про сказочную Русь в англоязычных ролевых настолках. Этой теме как раз посвящен один из разделов той самой главы.
Ваш,
Panfilov FM
#творческое_фм #личное_фм #неослав #разбормифов