Наконец-то показали обложку грядущей новинки от Inspiria (Серия Loft. Реальная жизнь)

Дженни Тинхуэй Чжан. Четыре сокровища неба (Jenny Tinghui Zhan. Four Treasures of the Sky, 2022)

Издательская аннотация: Динамичный, отточенный роман, раскрывающий непростой период американской истории начала конца XIX — начала XX века, связанный с обстоятельствами Акта об исключении китайцев.

"Меня назвали во славу трагедии" – заключила для себя Дайюй в детстве, когда бабушка читала сказку о героине, в честь которой ее нарекли. Знала ли Дайюй, что это отправная точка злоключений, когда ее похитили и увезли из Китая в Америку, лишив семьи и мечты постигнуть искусство каллиграфии? Отныне ей придется создавать себя заново, чтобы выжить в стране, охваченной антикитайскими настроениями и волной невообразимого насилия, где ее имя, пол и внешность могут стать легкой мишенью.

#Китай #США #ДженниТинхуэйЧжан #ЧетыреСокровищаНеба #анонсы

Роман "Йеллоуфейс" Ребекки Куанг входит в мой личный лист ожидания этого года.

Издательство Fanzon обещает выпустить его в марте. Ждём!

#Китай #США #РебеккаКуанг #Yellowface #анонсы

Минутка ностальгии

Решила показать племяннику фильм "Эрагон", снятый по первой части тетралогии Кристофера Паолини, и поймала себя на мысли, что очень соскучилась по этой истории. Я читала ее в довольно юном возрасте, кажется, до "Властелина колец", поэтому все критические замечания о стереотипности и плагиате прошли мимо меня. Однако некоторые повороты сюжета и некоторые герои врезались в память настолько, что даже сегодня я пересказываю племяннику детали, хотя никогда эти книги не перечитывала.

Конечно же, в этой истории меня больше всего волновал главный изгой, которому на роду написано быть презираемым не за его дела, а за происхождение, которое он не выбирал. И вот, оказывается, в ноябре прошлого года Паолини выпустил отдельную книгу про этого героя. Грешным делом подумала, а не тряхнуть ли стариной...

Вообще, оглядываясь в прошлое, каждый раз удивляюсь, какие истории оказывались со мной в те или иные моменты. Кажется, что всю жизнь можно разложить не на события, а на книги, которые тебя определяли в конкретные периоды твоего развития и личностного становления.

#США #КристоферПаолини #Эрагон

Вечер мигрантской прозы

Вышли романы Дженни Тинхуэй Чжан "Четыре сокровища неба" (родилась в Китае, но выросла в США, пишет на английском) и Кэти Китамуры "Близость" (родилась в США в семье японских мигрантов)

Про первый роман подробнее можно прочитать здесь. О втором я еще не писала, так что исправляюсь:

Кэти Китамура. Близости (Katie Kitamura. Intimacies, 2021)

Аннотация: Переводчица-синхронистка приезжает в Гаагу, чтобы работать в Международном уголовном суде. Вся ее жизнь — череда бесконечных переездов, и в пасмурном городе на берегу моря она надеется наконец обрести дом.

Но не так‑то просто сблизиться с людьми тому, кто привык говорить чужими словами, улавливая малейшие изменения тона и настроения. Когда ей поручают работать с бывшим африканским президентом, которого обвиняют в преступлениях против человечности, она еще не знает, что это станет настоящим испытанием для нее как профессионала.

Ее личная жизнь тоже окрашена драмой: человек, с которым она начала встречаться, проходит через тяжелый развод и, кажется, еще не готов окончательно освободиться от уз брака. Все это подталкивает ее к краю экзистенциальной бездны. И единственный путь к спасению — обретение собственного голоса.

#Китай #США #ДженниТинхуэйЧжан #ЧетыреСокровищаНеба #КэтиКитамура #Близости

Читаю треды о том, насколько ужасен перевод романа Ребекки Куанг "Йеллоуфейс", и радуюсь, что вовремя отменила предзаказ. Если у нас ТАК выпускают "бестселлеры", то мне страшно подумать, с каким пофигизмом могут отнестись к более-менее рядовому роману.

Некоторые издательства повадились тиражировать азиатскую и околоазиатскую литературу как "ориентальную", даже не вникая в суть коннотаций, которые тянет за собой это понятие. Но после таких ассоциативных переводов действительно кажется, что от штампов и ярлыков мы еще нескоро избавимся.

https://yangx.top/bookngrill/6990

#Китай #США #РебеккаКуанг #Yellowface

В последнее время читается много, но пишется возмутительно мало – вопиющий рассинхрон мыслей и букв, который заставляет по капле выдавливать из себя словеса, дабы не утонуть в количестве измышлений.

Для начала закончим разговор о романе Ребекки Куанг (а точнее одном из его лейтмотивов, потому что сам по себе сюжет слишком банален, чтобы на нем заострять внимание). На этом канале состоялось весьма бурное обсуждение современного феномена культурной апроприации в литературной среде, появление которого как будто бы целиком и полностью противоречит свободе слова и самовыражения. Я согласна с теми, кто настаивал, что качество романа важнее фигуры автора, хотя не могу отрицать, что сама уделяю много внимания вопросу происхождения и бэкграунда того, кто стоит за текстом (особенно это касается мигрантских и постколониальных романов).

Если происхождение автора станет пропуском в мир ангажированных тем (а они каждый раз меняются в зависимости от трендов и современной политической повестки, что объясняет хайп вокруг одних тем и полное равнодушие к другим), то мы можем дойти до таких крайностей, что начнем считать, сколько капель «правильной» крови дарует их носителю неприкосновенный статус. Спойлер: нисколько. И как раз этот момент подчеркивает Куанг, которая сначала описывает нападки на «белую» писательницу, которая посмела посягнуть на «желтую» тему (простите, без цветовой палитры здесь никак), а потом добавляет: реальный «желтый» автор «желтого» романа тоже оказался недостаточно «желтым». Афина Лю, настоящий автор «Последнего фронта», в глазах некоторых читателей осквернила свою «китайскость», поскольку «жила в отрыве от большинства радикальных движений азиатской диаспоры», была не «настоящей марксисткой», а в лучшем случае «салонной социалисткой», стремилась угодить «своей белой аудитории», из-за чего стала «предательницей расы» (Ребекка Куанг. Йеллоуфейс. Глава 13). Провал по всем фронтам.

#Китай #США #РебеккаКуанг #Yellowface

Заметка в сторону (и воспоминание о лучшем курсе по американской литературе, который я когда-либо слышала)

Размышления в романе "Йеллоуфейс" внезапно напомнили мне об одном ныне малоизвестном американском писателе, который первым стал писать художественные произведения о жизни и быте чернокожего населения.

Если вы пробьете в интернете имя Чарльза Чесната (Charles Waddell Chesnutt, 1858-1932), вы без тени сомнения определите представителя белой расы, но, если заглянуть глубже, все окажется гораздо цветистее. По расовому происхождению он был октороном (на 1/8 афроамериканец) – родился в семье свободных мулатов. Его дед был белым рабовладельцем, однако сам писатель юридически считался чернокожим из-за так называемого «закона об одной капле крови». Именно из-за этой капли он учился в школе для цветных (где впоследствии стал директором), и именно из-за нее он был вынужден бежать с Юга во врем преследований чернокожих и цветных. И этой капли оказалось достаточно, чтобы энциклопедия «Британника» назвала его первым в американской литературе, кто показал «человечность чернокожих и бесчеловечность людей друг к другу». Заметьте: никаких намеков на апроприацию!

#Китай #США #РебеккаКуанг #Yellowface #ЧарльзЧеснат #заметки

На прошлой неделе состоялась премьера мини-сериала "Сочувствующий" (The Sympathizer, реж. Пак Чханук), в основе которого лежит одноименный роман американского писателя вьетнамского происхождения Вьет Тхань Нгуена. История, переполненная остро отточенными суждениями Безымянного, оставила и в моей памяти зарубку. Только представьте: герой на стыке двух культур и двух идеологий, который умудряется работать на два лагеря (открытый сторонник южновьетнамского правительства и тайный коммунистический агент Вьетконга), история разворачивается на фоне падения Сайгона — что еще нужно для крышесносного романа?

Но и тут не обошлось без "кровавых" рассуждений. Вот вам сцена, где агент ЦРУ во Вьетнаме (Роберт Дауни-мл.!) заявляет вьетнамскому генералу, что он — на одну шестнадцатую негр. Реакция генерала (который, насколько я помню, учился в Штатах) говорит сама за себя и очень удачно вписывается в логику моих предыдущих постов.

#США #Вьетнам #ВьетТханьНгуен #Сочувствующий

В той же серии Inspiria Loft. Чарующий Ближний Восток выйдут еще два любопытнейших ближневосточных романа с мигрантским уклоном, к которому я особенно неравнодушна

✦ Можган Газирад. Дом на солнечной улице (Mojgan Ghazirad. The House on Sun Street, 2023) перевод Ирины Обаленской
Страница на сайте Эксмо

Это роман об украденном беззаботном детстве и вынужденном взрослении девочки, которая в юном возрасте пережила мучительные первые дни Исламской революции в Иране, опасный переезд в США, где она столкнулась с враждебностью во время кризиса с заложниками (этот админ когда-то написал об этом статью в Коммерсант!), задержание ее отца ксировцами и, наконец, массовое изменение статуса женщин в послереволюционном Иране. История основана на личных воспоминаниях писательницы.

✦ Сьюзен Муадди Даррадж. Позади тебя море (Susan Muaddi Darraj. Behind You Is the Sea, 2024) перевод Виктории Кульницкой
Страница на сайте Эксмо

История о жизни трех семей палестинских мигрантов в США. Думаю, она будет особенно интересна тем, на кого произвел впечатление роман Итаф Рам "Женщина — не мужчина" (2019). Когда-то я делилась парой заметок о нем — так он вероломно обманул мои ожидания и оказался глубже, чем я могла себе представить, бегло прочитав аннотацию.

Вы только посмотрите, какое нас ждет географическое разнообразие! Просто праздник для моей души. Обязательно буду писать о каждом из этих текстов, потому что вытравить из себя специалиста по Ближнему Востоку после пяти лет безудержной работы — нечто на грани фантастики.

#Иран #США #МожганГазирад #ДомНаСолнечнойУлице #Палестина #СьюзанДаррадж #ПозадиТебяМоре #анонсы

Пока я не готова подводить итоги месяца, поэтому в рамках прокрастинации расскажу о двух романах, которые в этом месяце привлекли мое внимание. Один — "Отражения нашего дома" Дибы Заргарпур (Deeba Zargarpur. House of Yesterday, 2022). Читала стихийно, но на одной волне с Полиной, Никой и Милой, поэтому есть шанс, что я потом даже смогу сделать общую подводку.

Но пока обращу внимание на то, что да — это типичный YA с бесячим колючим подростком, мир которого рассыпается на глазах. Однако это меня не так заботило, как мигрантские мотивы, которые я собирала по капле, чтобы зафиксировать особенности репрезентации афгано-узбекской общины в США. Мои сочтицы возмущались, что этой теме было уделено слишком мало внимания, однако я считаю, что необходимо учитывать следующие моменты:

✦ История рассказана от лица подростка, который не до конца осознает свою сложную идентичность.

Рана от расставания родителей Сару заботит больше, чем травма миграции ее семьи, хотя она все равно задается вопросом, почему, будучи погруженной в афганскую культуру (а девочка знает фарси!), она в то же время ничего не знает об узбекской? (хотя ответ тут тоже есть — ее окружают родственники матери — выходцы из Афганистана, а узбекская семья отца на этом фоне выглядит, скорее, чужой, особенно когда отец ей что-то пытается внушить на узбекском, забывая о том, что дочь его не понимает).

Насколько чужда Саре тема разрыва с афганской родиной можно понять по любопытному диалогу с матерью (приведу полную цитату в комментариях), которая еще не до конца смирилась с тем, что пришлось оторваться от корней. Для девочки это еще один водораздел — еще одна стена, которая не дает ей приблизиться к родителям и понять их. Она чувствует одиночество, потому что не может разделить боль матери, чувствует ревность, потому что видит, как большие и малые трагедии заставляют мать переносить все в одиночку, замыкаться в себе. Девочка подражает матери и свои проблемы тоже пытается решить без посторонней помощи, что только усугубляет ее и без того тревожное состояние.

✦ История рассказана мигрантами, которые уже больше 10 лет прожили на чужбине, пытаясь встроиться в новый культурный поток.

Сначала я удивлялась, как мало в тексте этнических и мусульманских элементов. Потом они начали проскальзывать, но по остаточному принципу — ни в речи, ни в повседневной жизни не фиксировались какие-то формулы и ритуалы, которые выделяли бы эту общину (за исключением разве что праздников — в тексте даже упоминался Курбан-Байрам!). Однако это не мешает юному поколению этой семьи ощущать свою инаковость как по отношению к внешнему миру, так и в отношениях с собственными старшими родственниками: "...у нас есть только мы. Американцы нас не принимают. А наши родители живут в своей собственной реальности".

Несмотря на то, что писательница не стала делать особый акцент на культурных особенностях афгано-узбекской общины, традиционные мигрантские мотивы все равно прозвучали, о чем напишу далее.

#США #мигранты #ДибаЗаргарпур #ОтраженияНашегоДома

Когда-то я рассказывала о романе американской писательницы палестинского происхождения Итаф Рам "Женщина — не мужчина" (Etaf Rum. A Woman Is No Man, 2019). Ожидая увидеть историю угнетения женщины в консервативной среде (которая под влиянием враждебного окружения в какие-то моменты казалась даже ультраконсервативной), мы вдобавок к этому увидели историю мигрантской общины, которая пыталась сохранить свою самость посредством цементирования архаичных практик.

Это было сильное и я бы даже сказала провокационное высказывание, в котором при этом звучали нотки ностальгии. О чем сожалели мигранты первого поколения (в понимании тех, кто родился уже на чужбине)? Ответ очевиден: о том, что они не могут вернуться домой. И эти же нотки прозвучали в романе Дибы Заргарпур.

Сравните две цитаты:

✦ Я слышала историю моей семьи. Они переселялись сюда в несколько этапов. Это началось после Апрельской революции 1978 года, когда в своём дворце был убит президент Афганистана и вести его кабинет министров. Смутно знаю — никто не хотел говорить об этом, и я их прекрасно понимаю: дедушка счёл за лучшее покинуть страну, но никто не предполагал, что возврата не будет. До конца своих дней он повторял: "Рано или поздно мы вернёмся домой".

Прошло уже больше сорока лет, а мои тётушки так ни разу и не бывали в своих родных местах.

Диба Заргарпур. Отражения нашего дома. Глава 3

✦ — И вы никогда не вернëтесь на родину?
— Ох, Исра. — Он вздохнул и, отвернувшись к раковине, сунул руки под кран. — Вернуться-то можно, но получится ли жить по-старому?
Исра изумлённо посмотрела на него. Все эти годы, что она прожила в Америке, она нет-нет да подумывала о возвращении домой. И пусть опять придётся привыкать к скудной пище своего детства, спать на старом свалявшемся матрасе, кипятить воду каждый раз, как соберёшься помыться. Всё это, в сущности, только роскошества, материальные блага, которым никогда не сравниться с счастьем от того, что живёшь на своём месте, среди своих людей.
— Может быть, когда-нибудь, — пробормотал Халед уже с порога, — может быть, когда-нибудь мы наберёмся мужества вернуться.

Итаф Рам. Женщина — не мужчина. Исра. Лето 1997 года

#США #мигранты #ДибаЗаргарпур #ОтраженияНашегоДома #ИтафРам #ЖенщинаНеМужчина