Боги на пороге

Гостеприимство у индоевропейцев всегда было высокой добродетелью. Исследователями индоевропейской мифопоэтики выделяется ряд легенд восходящих к языческой древности с сюжетом о богах-странниках, которые наказывают негостеприимного богатого хозяина и вознаграждают радушного бедняка, принявшего их. К этому типу легенд относятся сюжеты из германо-скандинавских "Речей Гримнира", римских "Метаморфоз" и легенда польского хрониста Галла Анонима о начале правления у полян династии Пястов. Статью об этом сюжете вы можете найти в группе Kóryos.

Не обошел этот древний сюжет и Смоленскую землю. Он известен по т.н. "микольским легендам" Поречья, записанным этнографами в 1892 году. Вот, что авторы исследования пишут о них:

Никольские легенды отличаются большей оригинальностью, чем песни и представляют несомненный остаток «седой старины». Крестьянской молодежи они уже неизвестны; их можно услышать только от самых ветхих
стариков. В этих легендах «Микола» является наделенным всеми атрибутами языческого божества и мало имеет общего с христианским Николаем Угодником, который обыкновенно в представлении народном окружается ореолом великой святости и глубокой мудрости.

По легенде, Святой Бог, Правденый Микола и Архангел Михаил в виде трех странников-старичков отпраились ходить по земле. Идут они по деревне; проходят около дома богатого мужика, где шумно и весело праздновали „Миколу”. – Зайдем сюда! – говорит Микола Господу. – Нет, Микола, пойдем дальше: тут дюже (слишком) шумно, – говорит Господь. Но только Микола стал приставать к Господу: „зайдем да зайдем”. Господь уступил, и все трое вошли в этот дом. Хозяин был так пьян, что сначала даже не заметил гостей; хозяйка же, не предложивши им даже поужинать, уложила их спать на полати. Ночью пьяный хозяин разбушевался и ни с того ни с сего начал бить лежавшего на краю старичка - Миколу. Так хозяин три раза вскакивал среди ночи и бил стариков, но при этом доставалось только Миколе. На утро опомнившись хозяин просил прощения, и боги прощали его. А за то, что Микола привел Бога и Михаила в такое шумное и негостеприимное место на Миколин день (вешний) теперь всегда драки. 

После этого старички-странники вошли в бедный дом, где компания была тихая; в этом доме даже и водки не было. Хозяин и гости ласково встретили старичков, усадили их за стол и начали извиняться перед ними, что у них нет водки: – Угостили бы мы вас старички, да уж простите – водки у нас нет. Господу Богу понравилось, что их так ласково встретили. Он велел принести воды, которую превратил в водку. Затем старички, выпивши водки и закусивши, отправились в путь.

Автор записанной легенды сообщает: 

Сам народ, хотя и смутно, но все же отличает этого легендарного языческого «Миколу», от «Миколы» христианского. Так, когда я спросил одного 80-летнего старца, рассказавшего мне одну из приведенных легенд, когда же это все было? Он мне ответил: «А это было «дюже» (очень) давно, это было еще до рождества Христа Спасителя, когда народ только что еще начал «заводиться». В то время часто и Господь ходил по земле, и праведные угодники Божии ходили, и бес иногда таскался.

#богистранники #микола #поречье #мифопоэтика #фольклор #смоленщина

Проект Kóryos опубликовал серию постов о выдающемся ученом В. Н Топорове.

Высоту полета мысли и духа Топорова сложно переоценить. Во многом он остается явлением уникальным. Особенно стоит подчеркнуть его роль в глубинном исследовании нашего балтославянского наследия, мифопоэтики и лингвистики.

Если вы еще не знакомы с автором, горячо рекомендую прочитать свежий обзор на дружественнном канале Kóryos.

#топоров

Смоленские koryos.

#добровольский #ликантропия #оборотни #koryos

Волк – как образ *kóryos в Смоленском фольклоре

На канале "Эллинистика" была увлекательная статья про Красную Шапочку и Серого Волка, в контексте индоевропейского сюжета связанного с потерей невинности, и волком, как образом *kóryos. В наших  палестинах тоже сохранился этот сюжет – недавно мы рассматривали смоленскую быличку о явлении волколаков в виде молодых парней на вечерку, где они перегрызли горла всем девицам. Об этом отдельно в Смоленском областном словаре (1914) сообщает В. Н. Добровольский:

Волкъ оборотень является  къ дѣвушкамъ во  время посидѣлокъ, въ кривые  вечера. Онъ  очень опасенъ. Его можно узнать по волчиному хвосту. Онъ имѣетъ видъ парня.

К этому сюжету следует добавить и такую загадку о потере девственности из местной подблюдной песни с упоминанием волка:

Да бягить волкъ косматый жа,
Откинулъ хвостъ
На двинадцать верстъ,—
Ни стрѣтца бъ идѣ съ волкомъ.

Надо отметить, что волколак, и вообще оборотничество, богато представлено на местной этнографической почве, а так же, упомянуто античными историками в описании племени невров (отожд. с арх. культурами верхнеднепровья эпохи раннего железа):

Эти люди, по-видимому, колдуны. Ведь скифы и эллины, которые живут в Скифии, говорят, что раз в год каждый невр становится волком на несколько дней и затем снова возвращается в прежнее состояние. Рассказывая это они меня не убеждают, но они тем не менее рассказывают и, рассказывая, клянутся.

— Геродот. История. IV, 105

Каждому невру установлено определенное время, когда, если он пожелает, то может превратиться в волка и затем снова принять прежний вид.

— Помпоний Мела. О хорографии. II, 14

Исходя из описания можно понять, что оборотничество невров временное, собственно как и обрядность *kóryos, предполагающая уход в дикое / мёртвое состояние и возврат из него.

О том, что кривицкий фольклор мог сохранить память о стае волков как о ватаге *kóryos может говорить и следующая местная примета:

При встрѣчѣ съ волками говорятъ: „здравствуйте, добрые молодцы!" тогда волк не трогаютъ и спокойно проходятъ мимо.

Компаративистика убедительно показывает общие индоевропейские параллели в явлении *kóryos и в фольклорных сюжетах с ним связанных. Очевидно и смоленские представления о волколаках уходят корнями к древним инициатическим ватагам верхнеднепровских племен.

#волк #ликантропия #koryos #волколак

Про весеннее, про вечное

Ещё одним доказательством в пользу архаичных отголосков в смоленском фольклоре образа волка-молодого парня (*kóryos), можно считать устойчивый мотив соития с волком в духовских "срамных" песнях.

Духовские (от праздника Духов день) песни эротической тематики особенно бытуют в Смоленской области в верховьях Десны, на смоленско-калужском пограничье. Их называют «срамными» (наиболее частотный термин), «страмнючими», «страшными», «грешными».

Местные жители эти песни характеризуют так: «Знаете, на Духа пели такие песни, что уши вяли. Пойдут в лес, бывало, и там такие песни поют...» (с. Савеево Рославльского р-на), «...Тока ж аны дужа неудобные бабы играли эти песни» (с. Богданово Рославльского р-на). В сообщениях особенно подчеркивается то обстоятельство, что «срамные» песни дозволялось петь только в рамках духовского ритуала: «Страмщину только на Духа пели, когда в венки ходили. Всё было это прошшено! Это как положено было. Никакой страмщины нет. Бывало, и мужики, и ребята женихи, и дети были. И усё пели. Это как положено» (с. Жарынь Рославльского р-на). «Только раз в году вот это самый Троица. Да, когда шли в рожь. Там вот такое веселье! Шли все в таком настроении! И разрешалося раз в год петь вот такие грешные песни» (с. Всходы Угранского р-на). 

Ярким примером духовской песни, (довольно скромной), является "Брала девка лён":

Брала девка лён-лён,
Брала, выбирала,
Брала, выбирала,
Камнями бивала.
Боялася девка
Да серого волка.
Боялася девка
Да серого волка.
Йна таго серова,
Своего милова.
Йна таго Серова,
Своего милова,
Что по полю рыщет,
Красных девок ищет.
Схватил девку поперёк,
Ионес ее во лесок.
За пень, за колоду,
За белу берёзу.
Постой, парень, не валяй,
Сарахвана не марай.
Сарахван мой синий,
Сама, девка, скину.
Сама, девка, скину,
Под себя подкину.
Руки-ноги разложу,
Дороженьку покажу.
Дороженька торна,
Моя пизда черна.
Черна как цыганка
Ребячья сподманка.

Безусловно, образы "срамных" песен и духовская / троицкая праздничная традиция дошли из глубины веков и родились в условиях языческой обрядности, связанной с кругом весенне-летних ритуалов женской инициации.

#духовскиепесни #срамныепесни #koryos