В тему связи пищи, застольных обычаев и культуры.

Съездила тут на душевную конференцию по food studies. Так ободряюще увидеть и послушать единомышленников – людей, убеждённых, что еда и питье – это не просто насытить тело и побаловать вкусовые рецепторы. Это и про национальные традиции, и про психологию, и про стиль жизни, и про корни и память, и про межчеловеческие отношения и даже международные.

Секция, где я выступала, была про еду в литературе. Я говорила о пищевой детали в триллере «Ночь пяти псов» Чхэ Ёнсин, а мои коллеги – на похожие темы на основе пьесы американо-корейской писательницы Джулии Чо «Баклажан» и мемуаров потомка корейских мигрантов в Японии художника Хон Соника, в которых тоже очень много о корейской кухне.

А если кто-то думает, что исследовать еду – это ерунда несерьёзная, бесполезная и занимаются ей только бездельники, то вот примеры людей, которые, изучая пищевые темы, созидают практическую пользу и буквально меняют мир. Вот Гайя Мессори из Италии. Она пишет работу по питанию в тюрьмах и доказывает, что если заключенных кормить хорошей домашней едой, то это поддержит их человеческое достоинство и поможет вернуться к обычной жизни без преступлений. А если наоборот давать всякий несъедобный треш, то только хуже будет.

А вот Пьер Манчини из Франции. Он написал целую диссертацию по жигулёвскому пиву как гастрономическому символу Самары. Брал интервью (на прекрасном русском!) у горожан и местных чиновников от туризма, городской администрации, владельцев баров. А вы слышали про «волжский гедонизм»? Я, вот, не слышала, а об этом, оказывается, и Форбс, и Коммерсант писали. И вообще в Самаре об этом все знают и многие исповедуют.

Так что не думайте о пище свысока (с). Через её линзу видно многое, иногда хорошо скрытое.

Я уже дома. Поездка пролетела быстро и в конце немного суматошно, но буквально в последние часы я всё-таки успела забежать в местный книжный и посмотреть, что у французов с переводами корейской литературы. И знаете, была приятно удивлена. Целая большая полка и есть из чего выбрать. Прошу прощения за качество фото, торопилась очень, но посмотрите, сколько всего! И это я, кажется, ещё не все сфотографировала.

Мир корееведов и мир людей, любящих Корею не по профессии, редко пересекаются, хотя казалось бы, да? Поэтому очень любопытно участвовать в программах Корейского культурного центра. Спасибо ему.
Например, в прошлый вторник, когда я рассказывала там о связи корейской пищевой культуры и национального менталитета, я познакомилась с интересными людьми, которых где бы я иначе встретила?! Например, фуд-блогера Дмитрия Ли, который мне рассказал, что его первое видео на YouTube c рецептом корейской морковки несколько лет назад набрало пять миллионов просмотров. Или Елену Сердюкову из Геленджика (в белой майке на фото с корейской ширмой), которая делает такое кимчи, что слава о нём пошла по всему Краснодарскому краю и даже дальше (ссылками поделюсь).
А ещё я судила кулинарный конкурс (неблагодарная работа, скажу я вам, хотелось, чтобы выиграли все). Удивительно, но победили не кимчи и не пибимпап, а вовсе юккэчжан (из восьми участников двое готовили это блюдо, одно победило). Второе место – хотток, третье – жареная курочка по-корейски. А ещё делали чанчхи куксу, чачжанмён, кимпап (последний получил приз зрительских симпатий).
Так что изучайте корейскую еду. И голодными не останетесь, и полезные знакомства приобретёте.

#спонтанный_пост
Есть такая известная британская детская писательница – Джудит Керр (Judith Kerr). Она начала работать ещё во второй половине 20 века, у неё много книг, которые сегодня считаются классикой детской литературы. Одна из таких – история про тигра, который пришёл выпить чаю (The Tiger Who Came to Tea). Первое издание вышло аж в 1968 году.
Я тут по случаю глянула, как переводилось это название на разные языки, и обнаружила любопытное. По-русски почти дословно – «Тигр, который пришёл выпить чаю», а по-корейски – «Тигр, который пришёл перекусить».
Чем руководствовался переводчик, я точно не знаю, но предполагаю, что «выпить чаю» в западной и корейской культуре – совсем разные вещи. На английском «to have tea» в некоторых контекстах означает даже «поужинать» (и в книжке, кстати, как раз время вечернее, и мама переживает, что после нашествия голодного тигра папу нечем будет кормить после работы). Ну, в русском «попить чайку» вообще включает в себя много больше, чем просто чаепитие. А в корейском? 차 한 잔 하다 – это тоже очень важно, это тоже в культуре, но про другое. Не будем сейчас углубляться в то, что чёрный чай, который чаще пьём мы (и очевидно пил тигр в книжке), в Корее народно так и не прижился. Это и не про ужин, и не про «тепло посидеть открыть душу», да и тигр в истории чаем совсем не ограничился. Поэтому в корейском названии «тигр, который пришёл перекусить» (кансик).
Беру в мою копилку непрямых переводов названий.