Тут, кстати, уважаемый историк-алкоголик заблуждается. Да, разумеется, орки Толкина к русским никакого отношения не имеют, равно как и Мордор к СССР. В письме к Герберту Широ Толкин иронично подмечал: «Спрашивать, правда ли, что орки «на самом деле» — коммунисты, по мне, не более разумно, чем спрашивать, являются ли коммунисты орками».

Но и Германия к Мордору отношения не имеет, а уж СССР к Рохану так и подавно. Толкин вообще таких поверхностных аллегорий избегал, и весь неприятный ему технологичный ХХ век уместил в Сарумана с его машинами, коллективизацией, истреблением природы, и «злом во благо» - в нем разом и коммунисты, и нацисты, и демократы.

Роханцы же - это микс любимых Профессором готов и англосаксов. Отношения Гондора и Рохана - это альтернативная версия отношений готов и Рима только с хорошим концом. А культурно рохиррим - англосаксы, посаженные на лошадей, не даром Питер Джексон вносит в их костюмы элементы германских доспехов Вендельского периода.

Есть даже предположение, что и их коневодство - неспроста, ведь до нормандского завоевания англосаксонские армии состояли целиком из пехоты и одна из причин их поражения при Гастингсе - наличие у Вильгельма Завоевателя тяжелой конницы. Толкин, считавший нормандское завоевание едва ли не величайшей трагедией в истории Англии, особенно для древнеанглийского языка, запоганенного после этого французским, в своём мире наделил англосаксов самой лучшей конницей, такая вот творческая месть.

Германию же Толкин с одной стороны любил (корнями его род уходил в Нижнюю Саксонию), а с другой стороны жалел - нацизм ему был не по душе, но в немецкие зверства он не верил, думал, что как и в WWI рассказы о них - просто военная пропаганда. Гитлер Толкина раздражал за то что тот опошлил и испортил репутацию северной мифологии, которой Профессор посвятил всю жизнь. Однако никаких намёков на тождество Германии и Мордора в его текстах нет.

А орки так и вовсе - визуально походили на азиатов, а онтологически были насквозь «испорчены», вплоть до полной утраты свободы воли, что делало их безропотными и неисправимыми слугами зла. Говоря о мировых войнах, Толкин отмечал, что «орки» в них сражались по обе стороны фронта.

Поэтому давно уже пора отстать от Профессора с подобными плоскими аналогиями, он безусловно был сыном своего времени, но это время отразилось в его текстах куда более причудливо и творчески.

Стали попадаться в ленте посты с сожалениями, мол тёплая зима, Европа не замёрзла и т.д.
Но Европа бы в любом случае не замёрзла, это ж наивные мечты все. Да, денег бы больше потратили; да,на уголь бы перешли; да, древесины бы извели больше. Но для нас бы это никакой роли не сыграло.

А вот Донбасс замерзнуть вполне мог, и даже может ещё, несмотря на старания гуманитарных активистов, стремящихся не допустить катастрофы. Поэтому мягкой зиме надо радоваться. Ну и донатить на обогреватели для жителей присоединённых территорий.

Смотрю на своего сына (ему скоро исполнится 2 года) и все больше склоняюсь к мысли, что tabula rasa в локковском смысле - следствие отсутствия у Локка опыта родительства.

Когда следишь за жизнью человека с самого рождения, очень сложно считать его листом на котором можно написать что угодно. Меня скорее не покидает чувство сотворчества какому-то восхитительному проекту, разработка которого произошла на уровне для человека недосягаемом.

Ведь и себя в ребёнке как будто видишь, и жену, но гораздо больше видишь в нём его самого. В котором уже написано неведомой рукой столь многое, что тебе жизни не хватит, чтоб все это прочитать.

Подписан на инстаграм великой масонской ложи России только ради таких вот фотографий. Очень конспирологично.

🎖🪦 Каждый год, что бы ни случилось, 27 января я публикую текст Анны Север о блокаде. Годы идут, а слова ничуть не теряют свой смысл, и без слёз на глазах дочитать этот текст, наверное, невозможно (для петербуржца, по крайней мере).

«С блокадой ты сталкиваешься совершенно случайно, десятилетия спустя, неожиданно: в юности подружка снимала комнату в большой коммуналке на Васильевском острове. И была там одна старуха – вредная, склочная, злая Баба-Яга, с вечными придирками, скандалами, руганью, с грязным языком.

И моя подруга однажды, не выдержав, крикнула ей – ну что ж вы злая-то такая! Что ж вам не живется-то, что ж вы все скандалите!

А та вдруг помолчала и говорит ей в ответ серьезно, без крика, задумчиво даже :

— Злая? Ну да, злая… Зато я в блокаду никого не съела. А вот баба, что жила в сорок втором году в твоей комнате — она съела. Она вот доообрая была.

Они не хотели говорить о блокаде, те, которые там были. Отмахивались, мрачнели лицом, отворачивались. Некоторые надевали непроницаемую маску и отвечали штампом – «ну как жили…Жили, работали, ждали победу! Трудно было. Но мы выстояли!» Скажут, а у самих то жилка вспухнет на виске, то мизинец мелко-мелко так задрожит, то глаза становятся такие… такие глаза, какие бывают у тех, кто видел то, чего нельзя видеть».

#Петербург #память
@verdachtig

Потому что в школьную программу надо включать не «Как закалялась сталь» Островского, а «Дроздовцев в огне» Туркула.

https://yangx.top/norinea/131

«Каждая эпоха видит в Евангелии отражение собственных устремлений и проблем. И не только эпоха. Нас формируют наше образование, приоритеты, базовое мировоззрение... Для протестанта Христос - протестант, для революционера - революционер, для либерального израильского ученого - либеральный раввин-реформатор и т. п.


За последнюю сотню лет Христос был арийцем (Хьюстон Стюарт Чемберлен) и представителем черной расы (Мартин Лютер Кинг). Эти примеры можно было бы не упоминать, если бы они оставались до-стоянием своих авторов. Но они имели широкий резонанс, и под знаменем «новых» христов формировались новые идеи и идеологии. И во имя этих идей и под гнетом этих идей гибли люди.


Каждое новое поколение - Ренан, Толстой, Швейцер, Бультман... - берется за перо, чтобы рассказать о реальном историческом Иисусе, а рассказывает о себе и своем современнике. Есть Текст, и есть современность. Есть Текст, и есть огромный культурный пласт: наш опыт, наши навыки, наши обычаи. Есть Текст, который говорит о чем-то далеком и не всегда понятном. И есть наши родные дома, города и привычки. Есть улицы, по которым мы ходим каждый день. И мы видим: происходит то, что произошло в искусстве Ренессанса. Иисус появляется на улицах Флоренции. Или празднует галилейскую свадьбу за одним столом с венеци-анским дожем. Мы снисходительно улыбаемся... И «усаживаем» Его в категории нашего мышления и нашей культуры. И это неизбежно. По крайней мере до тех пор, пока мы не встретим Его Самого. Весь вопрос в том, насколько мы отдаем себе в этом отчет.

На одной части христианского мира Христос «обживает» мир, увиденный глазами художников Возрождения, полный ренессансной радости и любви к природе, к натуре (здесь найдется место и для кошечек, и для собачек). Но другая часть христианского мира продолжает видеть во Христе икону, где даже земная история становится достоянием вечности. С одной стороны, Христос расхаживает по средневековым улицам. С другой - Он на золотом фоне надмирной славы и незыблемой догматики.


В конце концов приходит век просвещенного рационализма и говорит: не то и не другое! Мы хотим отыскать «настоящего», исторического Христа.
Того Христа, Который ходил по берегу Тивериадского моря. Который, утомившись, сел у колодца в Сихеме. Который плакал над Лазарем. Не икона и не картина, мы хотим разглядеть Иисуса Текста. То, каким Он сходит со страниц Евангелия. Каким Он предстает в источниках.

И что происходит - начинается «демонтаж» Текста. Эти слова не могут принадлежать историческому Иисусу - мы их вычеркиваем. Здесь, очевидно, напластование более поздней апостольской традиции - опять вычеркиваем. И так далее. А что остается? А остается именно то, что соответствует нашему представлению. То, что хотелось увидеть. Опять - зеркало.»

Протоиерей Леонид Грилихес «Дом Иисуса»

В этнополитологии есть такое понятие - «этническое предпринимательство». И речь здесь не о торговцах с «не титульным» происхождением. Этнические предприниматели - это люди, использующие этнический фактор, как ресурс для получения выгод и привилегий в той или иной области.

К сожалению, российская этническая политика - просто рай для деятелей такого рода. Ведь все комитеты, советы и коллегии по межнацу в регионах РФ завязаны на работу с лидерами национальной-культурных автономий (НКА), диаспор и общин. Лидеры таких организаций, как правило, берут на себя смелость говорить от лица всех представителей своего этноса в регионе (а иногда и не только в регионе), хотя на деле их организация такой репрезентации отнюдь не даёт.

Усреднённый портрет главы НКА какого-нибудь среднеазиатского народа: гражданин России не в первом поколении, хорошо владеет русским, получил здесь образование, да и родился скорее всего в СССР. В публичном пространстве он прогоняет «дружбонародные» телеги, но настроения трудовых мигрантов первого поколения он выражает примерно никак.

С помощью таких людей и создаётся видимость этнической политики - они имитируют атмосферу «межнациональной гармонии», зажигательно пляшут на фольклорных фестивалях, взамен же получают связи с местными администрациями, правоохранительными органами, гранты на развитие культуры, места в палатах, комитетах, собраниях и т.д.

Мигрантские сообщества же при этом живут своей жизнью. С руководством НКА они соприкасаются только в случае совершения скандальных преступлений, когда требуется задействовать ресурсы общины, чтобы замять ситуацию. Ну или ради помощи в трудоустройстве, но тут палка о двух концах: руководители диаспор порой вместо помощи могут «продавать» своих беззащитных (и бездокументных) соплеменников на стройки по личным договоренностям с компаниями, присваивая себе часть их зарплат.

Короче говоря, в России масса возможностей извлечь выгоду из своего этнического происхождения. Я на таких людей вдоволь насмотрелся, посещая в более юные годы всевозможные мероприятия по межнацу, проводимые в СПб и его окрестностях. Там было полно молодых людей, именующих себя экспертами по межэтнике просто ввиду своего членства в той или иной общине. Они проводили бесконечные круглые столы, говорили о «нашем общем доме», варили плов, подписывали декларации и меморандумы, получали грамоты, выигрывали гранты, плясали (без этого никуда).

Теперь же из той тусовки в городе не осталось никого: один вечно мотается между СПб и Стамбулом и занимается «деколониальными исследованиями Северного Кавказа», десяток других уехали в родные края (за пределами РФ), в которых до начала СВО не появлялись десятилетиями, ну и ещё несколько осели в своих республиках (в РФ) на руководящих постах (на фоне прочих - суперпатриотично).

Кстати, у некоторых бывших активистов я видел и презрительные посты о соплеменниках, едущих воевать на Донбасс.

А другой этнической политики у нас и нет. Знаменитая «Стратегия государственной национальной политики» была принята уже 10 лет назад, скоро закончится. Что по результатам?

Пригожин, конечно, в этой ситуации показал себя человеком гнилым. Несмотря на всю свою эффективность. Поэтому остаётся только надеяться, что в публичной политике мирного времени (которое неминуемо однажды наступит) его не будет. Впрочем, как и Стрелкова, но Игорь Иванович еще во времена К25 продемонстрировал, что это не его, тут иллюзий нет.

Перепалка эта выглядит исключительно стыдно и несвоевременно.

Очевидная мысль: настоящей деколонизационной и антиимперской борьбы не бывает. Ну или почти не бывает.

Борьба с одним имперским проектом всегда означает поддержку другого. Иногда это происходит осознанно, а иногда «борцы за свободу» сами в пылу схватки не замечают, что просто меняют хозяина. Борьба с Османской империей была работой на Российскую, борьба с Российской - на Британскую и наоборот. В Холодную войну ничего принципиально не поменялось - распад старых колониальных систем лишь укрепил две оставшихся империи, потому и был выгоден обеим.

Редкие удачи в такой борьбе обусловлены обычно уникальными историческими и географическими условиями, а в регионах вроде того, где находится наша страна, и вовсе исключены, потому что у нас куда ни плюнь - попадёшь в чей-нибудь имперский проект и просто «отделиться и тихо жить» не получится.

В то же время, многие из современных «деколонизаторов» и не скрывают, что их борьба - просто попытка «переехать» в другую империю на более выгодных условиях.

Radio Tapok (Олег Абрамов) вообще получает вполовину меньше внимания, чем заслуживает. Парень начинал с записи русскоязычных ютуб-каверов на Sabaton, а теперь превратился в главный проект отечественной metal сцены, собирает полные залы по всей России и СНГ, пел дуэтом все с тем же Sabaton и пишет собственные песни.

Его прошлогодний альбом «Наследие» я до дыр заслушал. Тематически там присутствует эпическая песня о Цусимской трагедии в стиле Manowar, песня о натовских бомбежках Белграда в стиле Disturbed, песня об расстреле парламента в 1993 году в стиле Metallica. А кроме того треки об Иване Сусанине, подвиге 6 роты ВДВ, боях на Халкин Голе и в Мясном Бору.

Новый клип об обороне Петропавловска в Крымскую войну тоже отличный.

Короче говоря, Олег чрезвычайно талантливый и собрал свою аудиторию сам через ютуб без продюсеров; он пишет хорошие песни о русской истории, которые получают миллионы просмотров. Но в телевизоре будет Шаман (хотя, если кому-то нравится - ничего против не имею), а на «разговорах о важном» в школах будут показывать Егора Крида. Ничего нового.

https://yangx.top/verdachtig/2353
Да, текст и атмосфера похожи на Агату Кристи, но по саунду Цусима - это вполне откровенный реверанс Warriors of the World Manowar. У Тапка, кстати, есть хороший русскоязычный кавер этой песни.

Перечитывал статью Бердяева о Шестове (попалась в ленте) и вспомнился один эпизод из детства, казалось бы совершенно незначительный, но я к нему часто в мыслях возвращался.

Мне было лет 5 (может 6), мы тогда проводили лето на даче с мамой и сестрой, отец работал в городе и приезжал по выходным.

Как-то раз мы должны было куда-то ехать втроём, не помню куда, да это и не важно. Важно, что потерялись ключи от дома и дверь закрыть не получалось. Мы с ног сбились их искать, ведь не оставлять же дом открытым, но их не было решительно нигде.

И вот, помню, мама пошла искать их на второй этаж - последнее место, где ещё не успели посмотреть и я говорю сестре (она меня старше на 5 лет): «Помолись, чтобы они были там». (По вере вашей да будет вам - я это знал уже тогда).
А сестра отвечает: «Но если они не там, то как они окажутся там, перелетят что ли?»
«А почему нет?» - ответил я, причём совершенно искренне.

Так впервые в моей жизни произошло столкновение «Иерусалима» с «Афинами». И хотя шестовское жесткое противопоставление мне не по душе, сколько раз я ни возвращался к этой мысли потом, всегда Иерусалим мне был ближе. Потому что Бог - Властелин всего.

Ключи, кстати, тогда нашлись, но не на втором этаже, а в месте, где как будто десять раз до этого смотрели. Впрочем, вернуть ключи проще чем Регину Ольсен.

Некоторое время я затруднялся, как мне воспринимать жития святых, и дело даже не в типичных для средневекового текста заимствованиях и не в общих жанровых особенностях, с ними как раз все просто, - дело было в чудесах.

Чудо само по себе я готов принять легко, об этом писал постом выше. Но я долго не мог самому себе объяснить, почему изобилие чудес в древности, сменилось довольно скупой на такие вещи современностью.

Ответ нашёлся у Льюиса, собственно, в работе под названием «Чудо», и его трудно вписать в учебник по догматическому богословию, но с другой стороны - и незачем. Льюис использует распространённую метафору, уподобляя Бога - автору. Всякий автор выбирает для своего текста художественные средства, подходящие жанру в котором он работает. Мир и человек Средневековья, и мир и человек сегодняшние - жанры, безусловно, разные потому и Бог в них являет себя не одинаково.

Потом уже, исходя из вышесказанного, пришла мысль, что в век информатизации и развития коммуникационных технологий, чудеса в прежнем смысле стали невозможны в принципе. Если прежде чудо видел лишь избранный круг достойных (или тех, кому Бог считал полезным это открыть), для остальных же оно было вопросом веры, то теперь чудо стало бы предметом тиражирования, копирования, досужих споров и издёвок в комментах… Или же, при совершенной доказанности - отграничением человеческой свободы воли.

Поэтому сегодня чудеса хотя и не исчезли вовсе, но сменили облик. Это было необходимо, чтобы они по-прежнему оставались чудесами.

Сегодня читал рецензию Вадима Левенталя на два романа, написанных авторами из «поколения тридцатилетних». Занятная рецензия, главный вывод: молодым авторам особенно нечего сказать миру. Почти каждая их книга - это скучное размусоливание психических заболеваний, наркомании, алкоголизма…

Ну а школы creative writing, ставшие ныне столь популярными, штампуют однотипных «райтеров», тексты которых не отличить от продукции расправивших плечи нейросетей. Тогда как интересные наши авторы-современники никаких CWS не кончали. Да и вообще, классическими школами креативного письма для великих русских писателей прошлого были война да каторга.

А с другой стороны, сегодня я прочитал множество некрологов капитану Мангушеву. В них было о его приключениях на ближнем востоке, организации конкурса красоты в ЦАР, войне на Донбассе. О буйном и жизнелюбивом нраве погибшего воина и авантюриста, буквально сошедшего со страниц романов Сабатини.

Мысль, конечно не новая, но надеюсь найдётся среди русских людей автор с пером достаточно бойким и глазом достаточно острым, чтобы написать о всех героях последних лет великий роман, в котором будет место и светлому, и страшному - ведь и того и другого эта реальность даёт в достатке. Какими бы ни были цели СВО, создание такого романа точно должно быть среди них.

История Никиты Сюндюкова напомнила мне один сюжет о святом Макария Египетском из Алфавитного патерика:

«Рассказывали об авве Макарии Египетском: шел он некогда из Скита в гору Нитрийскую и, приближаясь к месту, сказал ученику своему: «Пойди несколько вперед». Ученик, идя вперед, встретился с одним языческим жрецом и стал кричать ему: «Эй, эй! Демон, куда идешь?». Жрец, оборотившись, начал бить его и оставил полумертвым. Потом поднял дерево, которое нес, и побежал.

Отойдя же несколько вперед, встретился он с аввой Макарием. Старец сказал ему: «Будь здоров, будь здоров, человек трудолюбивый». Жрец удивился, подошел к нему и спросил: «Что ты нашел во мне доброго, что приветствуешь меня?». Старец отвечал: «Я вижу, что ты трудишься, хотя и не знаешь, что напрасно трудишься». Жрец сказал: «Твое приветствие поразило меня, и я вижу, что ты человек Божий, а другой злой монах, встретившись со мною, обругал меня, и я избил его до смерти». Старец узнал, что это был ученик его. Жрец же, ухватившись за ноги Макария, говорил: «Не отпущу тебя, пока не сделаешь меня монахом»…»

Случаи, конечно, не тождественны, этот эпизод скорее про то, что доброе слово в проповеди эффективнее, чем грубое обличение, однако важна и развязка: жрец стал умолять сделать его монахом. А студенты ВШЭ?

Сблизить свою позицию с позицией оппонента - приём испытанный временем, но другое дело, где находится грань, за которой кончается риторическое сближение и начинается соглашательство.

В публичной сфере любые уступки со стороны церкви воспринимаются «прогрессивной общественностью» исключительно как повод удовлетворенно цокнуть языком (на время), но в церковь их не приводят. В личных же отношениях все бывает и совсем иначе, поэтому Никите виднее, прав он был тогда или нет.

Кто знает, как скоро в душе человека отзовётся доброе слово, доброе отношение? Может, и никогда, может, и сразу, как это случилось в истории ниже.

Но думается, что по большей части слово — это зерно, которое, упавши в каменистую почву, прорастет быстро, но быстро же и засохнет, упавши в терновник, погибнет от него, упавши в хорошую почву… Дальше знаете.

Может, и в душе той студентки доброе отношение христианина (христианство же я свое не скрывал) когда-нибудь произрастет. У Господа в кармане вечность. А нам — нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся.

https://yangx.top/izlednika/318

В белоэмигрантской среде в 30е годы была популярна так называемая «теория комкора Сидорчука». Комкор Сидорчук - фигура гипотетическая, красный командир прошедший Гражданскую войну, но после коллективизации и прочих радостей сталинизма разочаровавшийся в советской власти. По мысли белых он должен был стать «русским Наполеоном», который поднимет Красную армию на восстание и установит в стране какой-то более русский и более человеколюбивый режим.

На роль эту прочили Тухачевского, такую же фигуру некоторые пытались разглядеть во Власове, но прогнозу этому так и не довелось сбыться.

Кажется у неосталинистов появился свой «комкор Сидорчук». Мифический правнук Сталина, акула капитализма, который пожертвует армии 200 миллионов и всех научит быть богатыми и счастливыми (что примечательно - без массовых расстрелов).

Реклама в tg становится отдельным видом искусства.

Я не удивлюсь, если японцы и правда последуют совету этого доброго ученого из Йеля.

У японцев со смертью особенные отношения. Пускай предания о стариках, отправленных на Фудзияму умирать, и не имеют исторических подтверждений, все ж таки существование этих преданий иллюстрирует особенности культуры.

Да и биография адмирала Ноги тоже намекает. Тот в течение своей карьеры как минимум трижды просил у императора дозволения совершить сэппуку за свои ошибки как командира, не самые значительные - среди них иногда называют и потери при штурме Порт-Артура, но Мэйдзи отказывал. Ноги ему даже клятву давал, мол в его правление этого не случится. Но когда император умер, Ноги одним славным утром позавтракал, почитал газету, да и вспорол себе живот вместе с женой. Дело чести, так сказать.

Поэтому, если массовые эвтаназии стариков станут в нашем мире реальностью - начнётся это наверняка с Японии. Тогда в прогрессивных странах Запада начнут продвигать это как прецедент и следом пойдёт Голландия или кто-нибудь ещё.

К счастью, мы помним:
«Пред лицом седого вставай и почитай лицо старца, и бойся Бога твоего» (Левит 19:32).