Антропология и антропометрия.
«Философская антропология» — казалось бы, почтенная отрасль современной философии. Одна с ней проблема: от исследования «сущности человека» она постоянно норовит перейти к измерению черепов.
#sad_but_true #антропология #иррационализм
«Философская антропология» — казалось бы, почтенная отрасль современной философии. Одна с ней проблема: от исследования «сущности человека» она постоянно норовит перейти к измерению черепов.
#sad_but_true #антропология #иррационализм
В-третьих, само интеллектуальное поражение было бы невозможно без политического поражения марксизма в 1991 году.
Ирония истории: поражение марксизма произошло вполне по марксизму: крушение базиса (производственных отношений = отношений производства общественной жизни) обрушило политическую надстройку, которая увлекла в своём падении более эфирные области — ту же философию марксизма. При чём, отнюдь не только в её советском исполнении — деморализация от краха Союза была общей у всех левых, даже у критиковавших Союз при его жизни. Здесь судьба отечественной философской левой вновь пересеклась с левой мировой. Но и отечественная специфика никуда не делась.
Итак: крах СССР был историческим (не в смысле окончательного — идеи вообще не погибают — а в смысле исторической важности свершившегося) поражением коммунизма.
Но если (по закону необратимости истории вспять) Союз рухнул навсегда, то марксизм, как метод познания реальности и фундамент для мировоззрения — нет, он ушёл в подполье.
Идеи не погибают — пока жива реальность, их порождающая. Противоречия капитализма (давно уже ставшего империалистическим капитализмом) никуда не делись. Да, 1990-е годы были скоротечной, но эпохой относительной стабилизации мировой системы: коммунистические варвары были повержены, а деловые люди между собой договорятся — вот счастье! Тысячелетнее царство из пророчеств как будто становилось реальностью — отсюда, кстати, эта неосознанная истерика в преддверии «миллениума»-2000. Фукуяма со своей завиральной идейкой о конце истории мог появиться только в такую эпоху.
Но быстро выяснилось, что деловым людям договориться порой сложно, если не невозможно. Взаимоисключающие интересы квази-национальных империалистических капиталов неизбежно вели к новым потрясениям (11 сентября), кризисам (2008 год) войнам (Афганистан, Ирак, далее — везде).
Вдруг выясняется, что «Маркс был прав». Маркса начинают одобрительно похлопывать по плечу ребята из Financial Times, на Уолл-стрит штудируют «Капитал».
Из подполья выходит и философский марксизм. И тут вновь наша специфика вступает в дело: если на Западе левые теоретики всегда имели себе комфортабельное академическое или публицистическое гетто, то Россия с 1991 года в плане философского марксизма была просто выжженной землёй.
Маркса, конечно, читали и в 1990-е: но это был удел одиночек, радикалов, политических сектантов. Западные теоретики здесь до середины нулевых были практически неизвестны. (Причин тому несколько: и отсутствие переводов, и геттоизированность самих западных левых).
Таким образом, все выше описанные тенденции повторились на новом витке:
Прежде всего — узкое сектанство штудирующих «Капитал» и работы «классиков».
Это отдельный феномен, и мы сейчас не углубляемся в подробности — но ясно: это вновь нищета философии. Того же Ильина или Дугина невозможно критиковать, даже если ты наизусть выучил все 50 томов сочинений Маркса и Энгельса и 55 томов Ленинского ПСС. Все эти тома, взятые изолированно от философии как таковой, просто не дадут понятийного аппарата для критики. Не дадут языка для неё. И потому такой твердокаменный «марксист»-начётник просто останется интеллектуально немым (а на деле — ещё и глухим). Потому — беззащитным перед реваншем идей того же Ильина. И уж точно — совершенно неспособным к тому самому «изменению мира».
#sad_but_true #Маркс #марксизм #левые
Ирония истории: поражение марксизма произошло вполне по марксизму: крушение базиса (производственных отношений = отношений производства общественной жизни) обрушило политическую надстройку, которая увлекла в своём падении более эфирные области — ту же философию марксизма. При чём, отнюдь не только в её советском исполнении — деморализация от краха Союза была общей у всех левых, даже у критиковавших Союз при его жизни. Здесь судьба отечественной философской левой вновь пересеклась с левой мировой. Но и отечественная специфика никуда не делась.
Итак: крах СССР был историческим (не в смысле окончательного — идеи вообще не погибают — а в смысле исторической важности свершившегося) поражением коммунизма.
Но если (по закону необратимости истории вспять) Союз рухнул навсегда, то марксизм, как метод познания реальности и фундамент для мировоззрения — нет, он ушёл в подполье.
Идеи не погибают — пока жива реальность, их порождающая. Противоречия капитализма (давно уже ставшего империалистическим капитализмом) никуда не делись. Да, 1990-е годы были скоротечной, но эпохой относительной стабилизации мировой системы: коммунистические варвары были повержены, а деловые люди между собой договорятся — вот счастье! Тысячелетнее царство из пророчеств как будто становилось реальностью — отсюда, кстати, эта неосознанная истерика в преддверии «миллениума»-2000. Фукуяма со своей завиральной идейкой о конце истории мог появиться только в такую эпоху.
Но быстро выяснилось, что деловым людям договориться порой сложно, если не невозможно. Взаимоисключающие интересы квази-национальных империалистических капиталов неизбежно вели к новым потрясениям (11 сентября), кризисам (2008 год) войнам (Афганистан, Ирак, далее — везде).
Вдруг выясняется, что «Маркс был прав». Маркса начинают одобрительно похлопывать по плечу ребята из Financial Times, на Уолл-стрит штудируют «Капитал».
Из подполья выходит и философский марксизм. И тут вновь наша специфика вступает в дело: если на Западе левые теоретики всегда имели себе комфортабельное академическое или публицистическое гетто, то Россия с 1991 года в плане философского марксизма была просто выжженной землёй.
Маркса, конечно, читали и в 1990-е: но это был удел одиночек, радикалов, политических сектантов. Западные теоретики здесь до середины нулевых были практически неизвестны. (Причин тому несколько: и отсутствие переводов, и геттоизированность самих западных левых).
Таким образом, все выше описанные тенденции повторились на новом витке:
Прежде всего — узкое сектанство штудирующих «Капитал» и работы «классиков».
Это отдельный феномен, и мы сейчас не углубляемся в подробности — но ясно: это вновь нищета философии. Того же Ильина или Дугина невозможно критиковать, даже если ты наизусть выучил все 50 томов сочинений Маркса и Энгельса и 55 томов Ленинского ПСС. Все эти тома, взятые изолированно от философии как таковой, просто не дадут понятийного аппарата для критики. Не дадут языка для неё. И потому такой твердокаменный «марксист»-начётник просто останется интеллектуально немым (а на деле — ещё и глухим). Потому — беззащитным перед реваншем идей того же Ильина. И уж точно — совершенно неспособным к тому самому «изменению мира».
#sad_but_true #Маркс #марксизм #левые
Отрицательная ответственность.
Философ в ответе не только за то, что он сказал, но и за то, чего он не сказал, не только за то, что написал, но за то, что не написал. И — всегда в ответе за то, что он не сделал.
#aphorismata #sad_but_true
Философ в ответе не только за то, что он сказал, но и за то, чего он не сказал, не только за то, что написал, но за то, что не написал. И — всегда в ответе за то, что он не сделал.
#aphorismata #sad_but_true
Сущность человека есть совокупность общественных отношений. Сущность интеллектуала есть совокупность прочитанных книг.
#sad_but_true
#sad_but_true