Навигация по каналу
Текстовые посты
Навигация по постам осуществляется по хэштегам, которые приведены под каждым постом.
Посты про государство в целом: #Государство
Посты про общество в целом: #Общество
Посты про элиты: #Элиты
Посты про эксплуатацию элитами общества: #Эксплуатация
Посты про Россию: #Россия
Посты про другие страны: #Англия, #Франция, #Испания
Посты про историю: #История
Посты про макропроцессы: #Геополитика
Посты про гегемонов современности и прошлого: #Гегемон
Посты про колонии: #Колониализм
Посты про торговлю: #Торговля
Посты про XVI век: #XVIв.
Посты про XIX век: #XIXв.
Посты про избирательный процесс: #Выборы
Посты про СМИ: #Медиа
Посты про трагедию России XXI века: #Раскол
Выдержки философов-политологов: #ПолитическаяФилософия
Заметки Кордонского: #Кордонский
Анализ законодательства: #Законы
Серия постов про хлопок: #КорольХлопок
Личные заметки автора: #Личное
Посты по тематике закрытого канала: #MagnumOpus
Хэштеги по стримам: #Стрим
Вдохновиться: #Цитаты
Покекать: #Мемы
Magnum Opus
Получить доступ к эксклюзивным материалам можно здесь.
Ссылка на Youtube-канал здесь.
Правила группы
Запрещены:
1. Грубое, провокационное и неуважительное общение;
2. Спам, флуд, слэнг, комментарии не по теме поста;
3. Прямая и косвенная реклама чужих проектов без согласования с админом.
В случае нарушения правил, модератор выносит предупреждение.
Повторное нарушение влечет бан.
Текстовые посты
Навигация по постам осуществляется по хэштегам, которые приведены под каждым постом.
Посты про государство в целом: #Государство
Посты про общество в целом: #Общество
Посты про элиты: #Элиты
Посты про эксплуатацию элитами общества: #Эксплуатация
Посты про Россию: #Россия
Посты про другие страны: #Англия, #Франция, #Испания
Посты про историю: #История
Посты про макропроцессы: #Геополитика
Посты про гегемонов современности и прошлого: #Гегемон
Посты про колонии: #Колониализм
Посты про торговлю: #Торговля
Посты про XVI век: #XVIв.
Посты про XIX век: #XIXв.
Посты про избирательный процесс: #Выборы
Посты про СМИ: #Медиа
Посты про трагедию России XXI века: #Раскол
Выдержки философов-политологов: #ПолитическаяФилософия
Заметки Кордонского: #Кордонский
Анализ законодательства: #Законы
Серия постов про хлопок: #КорольХлопок
Личные заметки автора: #Личное
Посты по тематике закрытого канала: #MagnumOpus
Хэштеги по стримам: #Стрим
Вдохновиться: #Цитаты
Покекать: #Мемы
Magnum Opus
Получить доступ к эксклюзивным материалам можно здесь.
Ссылка на Youtube-канал здесь.
Правила группы
Запрещены:
1. Грубое, провокационное и неуважительное общение;
2. Спам, флуд, слэнг, комментарии не по теме поста;
3. Прямая и косвенная реклама чужих проектов без согласования с админом.
В случае нарушения правил, модератор выносит предупреждение.
Повторное нарушение влечет бан.
Мы не понимаем, насколько сильно влияет на наш менталитет и устройство государства общество, в котором нас воспитывали
Больше всего это проявляется в достаточно точном описании теоретиками и практиками социализма российской действительности, с поправкой на время.
Уже несколько веков подряд в России действует ресурсное государство, ключевая задача которого - управление и мобилизация ресурсов.
Идеал такого государства - безраздельно управление всеми материальными и человеческими потоками.
Ресурсное государство создает условия для беспрепятственного перемещения ресурсов и прежде всего убирает то, что ему мешает - внутренних и внешних врагов.
Ресурсы по‑российски — это сокровища, которые утаиваются или бесполезно растрачиваются природой и людьми, которые должны быть отмобилизованы и употреблены на достижение великой цели.
Административно-территориальная, отраслевая и социальная организация нашей страны производна от поиска, добычи и накопления ресурсов, их распределения и освоения.
При этом, ресурсом является все - население, его здоровье, образование, земля, труд.
Ресурсы самоценны, владение ресурсами — всё. Социально значимы те, у кого больше ресурсов, и если ты не имеешь доступа к ресурсам, значит, ты никто.
Производство есть разработка ресурсов, социальная жизнь — накопление ресурсов.
Политика — борьба за ресурсы, в том числе и такие, как территория, геополитическое положение, космос, океанские глубины.
При ресурсной организации государства ни о каких собственно экономических инструментах определения эффективности речь не может идти в принципе.
Вопросы о стоимости, экономической эффективности не могут быть даже поставлены — они находятся вне социалистической политэкономической парадигмы.
А если ставятся, то это симптом эрозии великой идеи и начала перехода от очередной стабильности к очередной депрессии.
Цель (национальная идея) необходима России для обретения государственной идентичности.
Вечно молодая страна никак не может повзрослеть и стать такой же, как другие государства, не озабоченных юношескими проблемами.
Масштаб цели должен оправдывать издержки мобилизации ресурсов, в том числе ограничение свобод граждан.
«Опросы общественного мнения показывают, что народ, который власть сейчас пытается подкормить «приоритетными национальными проектами», с надеждой ждет «наведения порядка» в распоряжении ресурсами.
Народ ждет, когда же начнут сажать тех, кто прихватил общенародные ресурсы в бардаке перестройки и строительства капитализма».
В программы большинства современных политических партий
в явной или скрытой форме входят требования грабить награбленное, национализировать ресурсы и установить одну общую очередь за ними.
Политически озабоченные граждане уже который год пытаются изобрести что‑то идеологическое, ради чего необходимо будет «прекратить бардак».
В процессе идеологической комбинаторики — скорее подсознательно — обкатываются разные варианты сочетания великих идей предыдущих циклов жизни ресурсного государства: «православия, самодержавия, народности» и «всеобщего равенства».
Идет масштабный эксперимент, в ходе которого уже опробованы лозунги сохранения целостности страны, борьбы с терроризмом, фашизмом и экстремизмом, повышения уровня жизни, увеличения зарплат бюджетников, улучшения здоровья и повышения уровня образованности населения.
Эти частные цели пока не стали элементами системы целеполагания и принятия решений по распределению ресурсов.
Ситуация в какой‑то степени парадоксальная: общей идеи еще нет, а планы по ее реализации уже строятся по образцу планов достижения всеобщего принудительного равенства.
Кордонский С. Ресурсное государство
#Россия #Государство #Общество #Народ #Раскол #Кордонский
Больше всего это проявляется в достаточно точном описании теоретиками и практиками социализма российской действительности, с поправкой на время.
Уже несколько веков подряд в России действует ресурсное государство, ключевая задача которого - управление и мобилизация ресурсов.
Идеал такого государства - безраздельно управление всеми материальными и человеческими потоками.
Ресурсное государство создает условия для беспрепятственного перемещения ресурсов и прежде всего убирает то, что ему мешает - внутренних и внешних врагов.
Ресурсы по‑российски — это сокровища, которые утаиваются или бесполезно растрачиваются природой и людьми, которые должны быть отмобилизованы и употреблены на достижение великой цели.
Административно-территориальная, отраслевая и социальная организация нашей страны производна от поиска, добычи и накопления ресурсов, их распределения и освоения.
При этом, ресурсом является все - население, его здоровье, образование, земля, труд.
Ресурсы самоценны, владение ресурсами — всё. Социально значимы те, у кого больше ресурсов, и если ты не имеешь доступа к ресурсам, значит, ты никто.
Производство есть разработка ресурсов, социальная жизнь — накопление ресурсов.
Политика — борьба за ресурсы, в том числе и такие, как территория, геополитическое положение, космос, океанские глубины.
При ресурсной организации государства ни о каких собственно экономических инструментах определения эффективности речь не может идти в принципе.
Вопросы о стоимости, экономической эффективности не могут быть даже поставлены — они находятся вне социалистической политэкономической парадигмы.
А если ставятся, то это симптом эрозии великой идеи и начала перехода от очередной стабильности к очередной депрессии.
Цель (национальная идея) необходима России для обретения государственной идентичности.
Вечно молодая страна никак не может повзрослеть и стать такой же, как другие государства, не озабоченных юношескими проблемами.
Масштаб цели должен оправдывать издержки мобилизации ресурсов, в том числе ограничение свобод граждан.
«Опросы общественного мнения показывают, что народ, который власть сейчас пытается подкормить «приоритетными национальными проектами», с надеждой ждет «наведения порядка» в распоряжении ресурсами.
Народ ждет, когда же начнут сажать тех, кто прихватил общенародные ресурсы в бардаке перестройки и строительства капитализма».
В программы большинства современных политических партий
в явной или скрытой форме входят требования грабить награбленное, национализировать ресурсы и установить одну общую очередь за ними.
Политически озабоченные граждане уже который год пытаются изобрести что‑то идеологическое, ради чего необходимо будет «прекратить бардак».
В процессе идеологической комбинаторики — скорее подсознательно — обкатываются разные варианты сочетания великих идей предыдущих циклов жизни ресурсного государства: «православия, самодержавия, народности» и «всеобщего равенства».
Идет масштабный эксперимент, в ходе которого уже опробованы лозунги сохранения целостности страны, борьбы с терроризмом, фашизмом и экстремизмом, повышения уровня жизни, увеличения зарплат бюджетников, улучшения здоровья и повышения уровня образованности населения.
Эти частные цели пока не стали элементами системы целеполагания и принятия решений по распределению ресурсов.
Ситуация в какой‑то степени парадоксальная: общей идеи еще нет, а планы по ее реализации уже строятся по образцу планов достижения всеобщего принудительного равенства.
Кордонский С. Ресурсное государство
#Россия #Государство #Общество #Народ #Раскол #Кордонский
Сословия Российской Федерации
По мнению социолога С. Кордонского, социальная структура российского общества состоит из сословий.
Ключевое отличие класса от сословий в том, что сословия создаются государством, которое выделяет им ресурсы для нейтрализации угроз.
Чем страшнее угроза - тем больше выделяется ресурсов.
Есть угроза НАТО? - нужно сословие военнослужащих.
Есть угроза социальной справедливости? - нужно сословие государственных служащих.
Угроза бунтов? - нужно, сословие Росгвардии.
При этом, угрозы выдуманные, потому что заинтересованные сословия конструируют угрозу между реальным и статистическим, чтобы получить бюджетные средства.
Из-за сословного характера общества в стране не существует экономики.
Только промыслы.
Потому что промысел — это
всегда совокупность отношений с местной властью, с региональной властью, с населением, с теми, кто обслуживается.
Наша реальность — это ответ на усилия государства
У нас сформировались две нормативные системы.
Одна официальная, опирающаяся на закон, и другая, построенная по понятиям.
Они существуют в одном и том же пространстве, в одних и тех же людях.
Люди раздвоены: они живут по понятиям, но интерпретируют поведение окружающих в терминах закона.
И с их точки зрения получается, что все нарушают закон.
Эта реальность возникла как реакция на перманентные модернизирующие усилия государства.
Начиная, вероятно, с петровских времен у нас
сплошная модернизация.
Сталкиваясь с этим, люди пытаются выживать.
Жизнь по понятиям — это жизнь-выживание, жизнь промысловая.
Промысловик — это человек, который сегодня монтирует ЛЭП, завтра копает сортиры, а послезавтра идет на пушной или лесной промысел.
Это не фриланс. Фрилансер ищет работу по специальности, а промысловики осваивают специальности.
А когда появляются конкуренты, они переходят в другие промыслы.
Эта раздвоенность — между законом и понятиями — была всегда.
В советские времена, например, партийная организация решала проблемы не по советскому закону, а по партийной совести, то
есть по понятиям.
Kак на партбюро решались все проблемы, так они до сих пор и решаются, только вместо бюро — то, что мы называем гражданским обществом служивых людей.
Понятие возникает в момент разборки: «Ты ведешь себя не по понятиям».
Если человек действует не по понятиям, то его переводят под закон. Это не анархия. Это очень жесткий порядок — жизнь по понятиям.
Раньше за нарушение понятийных норм стреляли, а сейчас подводят под статью Уголовного кодекса.
При этом, закон у нас не признает сословий и иерархий.
Kто главнее — прокурорские или судейские?
Следственный комитет или гражданские госслужащие?
Ясности нет, поэтому они и иерархизируются естественным образом, причем на каждой территории по-разному.
Где-то прокурорские под чекистами, а где-то — под Следственным комитетом.
Чтобы узнать, кто выше в иерархии, нужно понять, кто кому платит, кто кому оказывает услуги. Kто выплачивает ренту, тот в положении подчиненного сословия, низкостатусного.
И данную проблему невозможно решить из-за отсутствия единого правового поля, которое могло бы учесть интересы всех заинтересованных лиц.
Например, Лесной и Земельный кодексы часто противоречат друг другу.
Чиновник на месте вынужден выбирать между применением того или иного закона. Вот было у нас сельское кладбище, эта земля не муниципальная, а непонятно какая.
На ней вырос лес: и по закону, по кадастру эта территория отнесена к лесному фонду, но людям хоронить-то надо.
Вот вам и общеправовой режим; и так в любом деле.
Эти проблемы нельзя решить по закону, поэтому они решаются по понятиям.
У нас нет общего правового пространства.
Оно разорвано, противоречиво и внутренне конфликтно.
И нужно жить с этим и понимать, как это все устроено.
Государство хочет нам всего хорошего и поэтому ломает уклад жизни каждым своим шагом, каждым новым законодательным актом, а людей принуждают выживать в этой системе, приспосабливаться.
И жить по понятиям — по-другому не выжить.
Интервью с С. Кордонским. 2018-2019
#Россия #Государство #Общество #Народ #Раскол #Кордонский
По мнению социолога С. Кордонского, социальная структура российского общества состоит из сословий.
Ключевое отличие класса от сословий в том, что сословия создаются государством, которое выделяет им ресурсы для нейтрализации угроз.
Чем страшнее угроза - тем больше выделяется ресурсов.
Есть угроза НАТО? - нужно сословие военнослужащих.
Есть угроза социальной справедливости? - нужно сословие государственных служащих.
Угроза бунтов? - нужно, сословие Росгвардии.
При этом, угрозы выдуманные, потому что заинтересованные сословия конструируют угрозу между реальным и статистическим, чтобы получить бюджетные средства.
Из-за сословного характера общества в стране не существует экономики.
Только промыслы.
Потому что промысел — это
всегда совокупность отношений с местной властью, с региональной властью, с населением, с теми, кто обслуживается.
Наша реальность — это ответ на усилия государства
У нас сформировались две нормативные системы.
Одна официальная, опирающаяся на закон, и другая, построенная по понятиям.
Они существуют в одном и том же пространстве, в одних и тех же людях.
Люди раздвоены: они живут по понятиям, но интерпретируют поведение окружающих в терминах закона.
И с их точки зрения получается, что все нарушают закон.
Эта реальность возникла как реакция на перманентные модернизирующие усилия государства.
Начиная, вероятно, с петровских времен у нас
сплошная модернизация.
Сталкиваясь с этим, люди пытаются выживать.
Жизнь по понятиям — это жизнь-выживание, жизнь промысловая.
Промысловик — это человек, который сегодня монтирует ЛЭП, завтра копает сортиры, а послезавтра идет на пушной или лесной промысел.
Это не фриланс. Фрилансер ищет работу по специальности, а промысловики осваивают специальности.
А когда появляются конкуренты, они переходят в другие промыслы.
Эта раздвоенность — между законом и понятиями — была всегда.
В советские времена, например, партийная организация решала проблемы не по советскому закону, а по партийной совести, то
есть по понятиям.
Kак на партбюро решались все проблемы, так они до сих пор и решаются, только вместо бюро — то, что мы называем гражданским обществом служивых людей.
Понятие возникает в момент разборки: «Ты ведешь себя не по понятиям».
Если человек действует не по понятиям, то его переводят под закон. Это не анархия. Это очень жесткий порядок — жизнь по понятиям.
Раньше за нарушение понятийных норм стреляли, а сейчас подводят под статью Уголовного кодекса.
При этом, закон у нас не признает сословий и иерархий.
Kто главнее — прокурорские или судейские?
Следственный комитет или гражданские госслужащие?
Ясности нет, поэтому они и иерархизируются естественным образом, причем на каждой территории по-разному.
Где-то прокурорские под чекистами, а где-то — под Следственным комитетом.
Чтобы узнать, кто выше в иерархии, нужно понять, кто кому платит, кто кому оказывает услуги. Kто выплачивает ренту, тот в положении подчиненного сословия, низкостатусного.
И данную проблему невозможно решить из-за отсутствия единого правового поля, которое могло бы учесть интересы всех заинтересованных лиц.
Например, Лесной и Земельный кодексы часто противоречат друг другу.
Чиновник на месте вынужден выбирать между применением того или иного закона. Вот было у нас сельское кладбище, эта земля не муниципальная, а непонятно какая.
На ней вырос лес: и по закону, по кадастру эта территория отнесена к лесному фонду, но людям хоронить-то надо.
Вот вам и общеправовой режим; и так в любом деле.
Эти проблемы нельзя решить по закону, поэтому они решаются по понятиям.
У нас нет общего правового пространства.
Оно разорвано, противоречиво и внутренне конфликтно.
И нужно жить с этим и понимать, как это все устроено.
Государство хочет нам всего хорошего и поэтому ломает уклад жизни каждым своим шагом, каждым новым законодательным актом, а людей принуждают выживать в этой системе, приспосабливаться.
И жить по понятиям — по-другому не выжить.
Интервью с С. Кордонским. 2018-2019
#Россия #Государство #Общество #Народ #Раскол #Кордонский
О природе российских репрессий
Опыт показывает, что ресурсное государство всегда находится в более или менее глубоком кризисе, имеющем форму перманентного дефицита ресурсов.
Государство стремится выйти из кризисов, ужесточая контроль за распределением имеющихся ресурсов, а также мобилизуя новые.
Однако оно практически никогда не достигает того, что хочет.
Кризисы-дефициты в ресурсном государстве чреваты, если не принимать репрессивных мер, ослаблением государства, иногда — его распадом.
Происходит это из‑за неэффективного использования консолидированных государством ресурсов.
Подобная неэффективность в основном связана не с дефектами планирования, а с тем, что ресурсы используются нецелевым образом или просто расхищаются.
Единственным способом борьбы с нецелевым использованием и хищением ресурсов (кроме массированной пропаганды честного труда и клеймения расхитителей) были и являются репрессии.
Репрессии при советском социализме — примерно такой же инструмент управления ресурсной организацией государства, как политика учетной ставки при капитализме.
«Посадки» могут быть массированными или локальными, в зависимости от задач, которые ставятся государством.
В ресурсном государстве репрессии всегда остаются способом регулирования ресурсных потоков, а не результатом применения закона, перед которым все равны.
Спецификой советского социализма являлось то, что репрессии стали инструментом формирования «трудовых ресурсов».
Совсем не случайно те времена, которые некоторые апологеты советского социализма считают расцветом государства, хронологически совпадают с наибольшим размахом государственных репрессий.
Потоки мобилизованных государством ресурсов невозможно поддерживать, если периодически не вычищать тех, кто пытается их перенаправить в другие русла.
С другой стороны, в периоды депрессий государственные репрессии исчезают как институт.
На смену им приходят негосударственные репрессии, поскольку вместе с ресурсами государство теряет репрессивные функции.
Негосударственные репрессии интерпретируются как рост преступности.
Может быть, в ресурсном государстве действует «закон сохранения репрессий», обеспечивающий поддержание ресурсных потоков.
Перестройку и все, что за ней последовало, принято считать полным крахом советского социализма.
Но никакого краха основ социализма (кроме пустой к концу 80‑х годов идеологии) не было.
Основы‑то как раз остались.
Централизованные репрессии сегодня принимают ситуативные формы борьбы «с самодеятельными застройщиками», «за упорядочение использования торговых площадей», «защиты водоохранных зон», не говоря уже о «посадках» «незаконных предпринимателей», «нарушителей налогового законодательства» и «политических экстремистов».
Это происходит не по чьей‑то злой воле, а само собой при решении конкретных проблем, возникающих в практике управления ресурсными потоками, когда оказывается, что никакими иными методами, кроме репрессивных, нельзя обеспечить ресурсами социально важное направление государственной работы.
Недавно принятый закон о борьбе с экстремизмом, включающий в себя такую санкцию, как конфискация имущества, может стать мощным инструментом восстановления контроля государства за ресурсными потоками.
С. Кордонский. Ресурсное государство 2007.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Опыт показывает, что ресурсное государство всегда находится в более или менее глубоком кризисе, имеющем форму перманентного дефицита ресурсов.
Государство стремится выйти из кризисов, ужесточая контроль за распределением имеющихся ресурсов, а также мобилизуя новые.
Однако оно практически никогда не достигает того, что хочет.
Кризисы-дефициты в ресурсном государстве чреваты, если не принимать репрессивных мер, ослаблением государства, иногда — его распадом.
Происходит это из‑за неэффективного использования консолидированных государством ресурсов.
Подобная неэффективность в основном связана не с дефектами планирования, а с тем, что ресурсы используются нецелевым образом или просто расхищаются.
Единственным способом борьбы с нецелевым использованием и хищением ресурсов (кроме массированной пропаганды честного труда и клеймения расхитителей) были и являются репрессии.
Репрессии при советском социализме — примерно такой же инструмент управления ресурсной организацией государства, как политика учетной ставки при капитализме.
«Посадки» могут быть массированными или локальными, в зависимости от задач, которые ставятся государством.
В ресурсном государстве репрессии всегда остаются способом регулирования ресурсных потоков, а не результатом применения закона, перед которым все равны.
Спецификой советского социализма являлось то, что репрессии стали инструментом формирования «трудовых ресурсов».
Совсем не случайно те времена, которые некоторые апологеты советского социализма считают расцветом государства, хронологически совпадают с наибольшим размахом государственных репрессий.
Потоки мобилизованных государством ресурсов невозможно поддерживать, если периодически не вычищать тех, кто пытается их перенаправить в другие русла.
С другой стороны, в периоды депрессий государственные репрессии исчезают как институт.
На смену им приходят негосударственные репрессии, поскольку вместе с ресурсами государство теряет репрессивные функции.
Негосударственные репрессии интерпретируются как рост преступности.
Может быть, в ресурсном государстве действует «закон сохранения репрессий», обеспечивающий поддержание ресурсных потоков.
Перестройку и все, что за ней последовало, принято считать полным крахом советского социализма.
Но никакого краха основ социализма (кроме пустой к концу 80‑х годов идеологии) не было.
Основы‑то как раз остались.
Централизованные репрессии сегодня принимают ситуативные формы борьбы «с самодеятельными застройщиками», «за упорядочение использования торговых площадей», «защиты водоохранных зон», не говоря уже о «посадках» «незаконных предпринимателей», «нарушителей налогового законодательства» и «политических экстремистов».
Это происходит не по чьей‑то злой воле, а само собой при решении конкретных проблем, возникающих в практике управления ресурсными потоками, когда оказывается, что никакими иными методами, кроме репрессивных, нельзя обеспечить ресурсами социально важное направление государственной работы.
Недавно принятый закон о борьбе с экстремизмом, включающий в себя такую санкцию, как конфискация имущества, может стать мощным инструментом восстановления контроля государства за ресурсными потоками.
С. Кордонский. Ресурсное государство 2007.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Мы не понимаем, насколько сильно влияет на наш менталитет и устройство государства общество, в котором нас воспитывали
Больше всего это проявляется в достаточно точном описании теоретиками и практиками социализма российской действительности, с поправкой…
Больше всего это проявляется в достаточно точном описании теоретиками и практиками социализма российской действительности, с поправкой…
Виды ресурсов в постсоветской России.
Главным ресурсом государства стали деньги, которые сейчас накапливаются, их распределение планируется, выделение фондируется, а контроль за денежной массой сейчас такой же жесткий, как контроль за стратегическими ресурсами при советской власти.
Рубли бюджетополучателям распределяются вовсе не как настоящие деньги, а безвозвратно, как ресурс.
Распределенные деньги надо осваивать.
Неосвоение денег свидетельствует о плохой работе ресурсополучателя.
Другой ресурс — природное сырье, особенно энергетическое.
Переход нефти, газа, леса, рыбы и металлов из статуса государственных ресурсов под юрисдикцию корпораций и частных лиц составил содержание процессов приватизации.
Обратный процесс — конвертация ранее расхищенного в государственные ресурсы — составляет содержание современного этапа развития нашего государства.
Распоряжение ресурсами сейчас постепенно концентрируется в корпорациях, контролируемых государством.
Политика этих субъектов новых социалистических процессов выстраивается, исходя уже не из интересов мифического бизнеса, а из интересов представителей государства — членов правлений и советов директоров.
Существенным отличием современной ресурсной организации государства от советской стало то, что конвертируемым ресурсом стал властный статус.
Распределение статусов в системе государственного устройства — самый высокодоходный ресурсный бизнес.
Другие ресурсы, в том числе и деньги, без статуса мало что значат.
Должности гос. службы, а также должности в региональных и местных органах власти, политических партиях и организациях, представительских органах власти являются самым выгодным вложением ресурсов.
Количество богатых людей в органах власти, как и количество людей, ставших богатыми благодаря властному статусу, демонстрирует осознание активной частью населения того, что не подкрепленное статусом богатство столь же виртуально, как и рубли.
Именно государственный статус дает доступ к распоряжению другими ресурсами, то есть к участию в государственной жизни.
О причинах вывода капитала.
Расхитители становятся главными героями эпох депрессий, растаскивая государственные ресурсы в свои личные или корпоративные заначки.
Они формируют уменьшенные подобия ресурсного государства — олигархаты, представляющие собой социалистическое государство в миниатюре, с его вертикалями и горизонталями власти, потоками ресурсов и со своими расхитителями.
Однако есть неразрешимое противоречие между формами распоряжения ресурсами и складывающейся практикой огосударствления ресурсопользования.
Обладающие финансовыми ресурсами, властные и распоряжающиеся сырьем граждане понимают, что если концентрация ресурсов государством продолжится, то они неизбежно подпадут под социалистические регулирующие мероприятия, чистки и репрессии.
Прежде всего, потому, что их богатство сформировано на основе похищенных у государства ресурсов.
Вопрос о том, как остаться богатыми и сохранить свободу,
служит предметом бесконечных дискуссий внутри элиты.
Богатые всевозможными способами пытаются конвертировать часть своего богатства во властные статусы, в надежде на то, что принадлежность к новой номенклатуре или партии власти защитит их от неизбежных репрессий.
Но вложения в отечественные земли уже не гарантируют сохранности ранее уведенных у государства ресурсов.
Активная часть населения осознала, что любое частное распоряжение ресурсами в нашем государстве эфемерно.
Люди всеми способами выводят собранное в эпоху приватизации за границы государства.
Как говорят, нет предпринимателя с капиталом более 10 миллионов, который бы не обзавелся иностранным гражданством и недвижимостью за рубежом.
Экспорт ресурсов, конвертированных в товары и деньги, из сел в города, из городов в столицы, из столиц за границы стал постоянным занятием социалистических предпринимателей.
Перемещения присвоенных ресурсов, по мнению агентов этих процессов, уменьшают риски, связанные с возможностью новой их мобилизации государством.
С. Кордонский. Ресурсное государство 2007.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Главным ресурсом государства стали деньги, которые сейчас накапливаются, их распределение планируется, выделение фондируется, а контроль за денежной массой сейчас такой же жесткий, как контроль за стратегическими ресурсами при советской власти.
Рубли бюджетополучателям распределяются вовсе не как настоящие деньги, а безвозвратно, как ресурс.
Распределенные деньги надо осваивать.
Неосвоение денег свидетельствует о плохой работе ресурсополучателя.
Другой ресурс — природное сырье, особенно энергетическое.
Переход нефти, газа, леса, рыбы и металлов из статуса государственных ресурсов под юрисдикцию корпораций и частных лиц составил содержание процессов приватизации.
Обратный процесс — конвертация ранее расхищенного в государственные ресурсы — составляет содержание современного этапа развития нашего государства.
Распоряжение ресурсами сейчас постепенно концентрируется в корпорациях, контролируемых государством.
Политика этих субъектов новых социалистических процессов выстраивается, исходя уже не из интересов мифического бизнеса, а из интересов представителей государства — членов правлений и советов директоров.
Существенным отличием современной ресурсной организации государства от советской стало то, что конвертируемым ресурсом стал властный статус.
Распределение статусов в системе государственного устройства — самый высокодоходный ресурсный бизнес.
Другие ресурсы, в том числе и деньги, без статуса мало что значат.
Должности гос. службы, а также должности в региональных и местных органах власти, политических партиях и организациях, представительских органах власти являются самым выгодным вложением ресурсов.
Количество богатых людей в органах власти, как и количество людей, ставших богатыми благодаря властному статусу, демонстрирует осознание активной частью населения того, что не подкрепленное статусом богатство столь же виртуально, как и рубли.
Именно государственный статус дает доступ к распоряжению другими ресурсами, то есть к участию в государственной жизни.
О причинах вывода капитала.
Расхитители становятся главными героями эпох депрессий, растаскивая государственные ресурсы в свои личные или корпоративные заначки.
Они формируют уменьшенные подобия ресурсного государства — олигархаты, представляющие собой социалистическое государство в миниатюре, с его вертикалями и горизонталями власти, потоками ресурсов и со своими расхитителями.
Однако есть неразрешимое противоречие между формами распоряжения ресурсами и складывающейся практикой огосударствления ресурсопользования.
Обладающие финансовыми ресурсами, властные и распоряжающиеся сырьем граждане понимают, что если концентрация ресурсов государством продолжится, то они неизбежно подпадут под социалистические регулирующие мероприятия, чистки и репрессии.
Прежде всего, потому, что их богатство сформировано на основе похищенных у государства ресурсов.
Вопрос о том, как остаться богатыми и сохранить свободу,
служит предметом бесконечных дискуссий внутри элиты.
Богатые всевозможными способами пытаются конвертировать часть своего богатства во властные статусы, в надежде на то, что принадлежность к новой номенклатуре или партии власти защитит их от неизбежных репрессий.
Но вложения в отечественные земли уже не гарантируют сохранности ранее уведенных у государства ресурсов.
Активная часть населения осознала, что любое частное распоряжение ресурсами в нашем государстве эфемерно.
Люди всеми способами выводят собранное в эпоху приватизации за границы государства.
Как говорят, нет предпринимателя с капиталом более 10 миллионов, который бы не обзавелся иностранным гражданством и недвижимостью за рубежом.
Экспорт ресурсов, конвертированных в товары и деньги, из сел в города, из городов в столицы, из столиц за границы стал постоянным занятием социалистических предпринимателей.
Перемещения присвоенных ресурсов, по мнению агентов этих процессов, уменьшают риски, связанные с возможностью новой их мобилизации государством.
С. Кордонский. Ресурсное государство 2007.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
О природе российских репрессий
Опыт показывает, что ресурсное государство всегда находится в более или менее глубоком кризисе, имеющем форму перманентного дефицита ресурсов.
Государство стремится выйти из кризисов, ужесточая контроль за распределением имеющихся…
Опыт показывает, что ресурсное государство всегда находится в более или менее глубоком кризисе, имеющем форму перманентного дефицита ресурсов.
Государство стремится выйти из кризисов, ужесточая контроль за распределением имеющихся…
Этапы жизни ресурсного государства.
Можно выделить такую последовательность фаз государственной жизни:
1) Сильное государство — застой;
2) Оттепель, перестройка, смута, распад государства;
3) Восстановление народного хозяйства;
4) Сильное государство.
При застоях накопление ресурсов, их импорт и экспорт, а также распределение среди граждан монополизированы государством.
Государство само определяет, кто, сколько и какие ресурсы имеет, как и где их хранит, как использует‑потребляет.
Материальные потоки полностью регулируются государством.
Всякое внегосударственное движение ресурсов или обладание ими является противозаконным.
Государство при этом все усилия направляет на достижение какой‑либо цели: победы в войне с идеологическим противником, строительства социализма, создания атомного или ракетного оружия и пр.
Административный рынок унифицирован, пронизывает все отношения между элементами государственного устройства и людьми, компенсируя неизбежные просчеты планирования и распределения ресурсов.
Перераспределение ресурсов общепринято, репрессии по отношению к тем, кто использует ресурсы нецелевым образом, мягки.
Периоды стабильности характеризуются также слитностью экономики с политикой и жестким ограничением политической самодеятельности населения.
Расхитители ресурсов либо включены в административно‑рыночные отношения (заняв позиции в торговле, распределении и разного рода силовых структурах), либо вытеснены на обочину жизни.
Потенциальные удельные князья (главы администраций, губернаторы) знают свое место в административной иерархии и предпочитают не рыпаться — себе дороже.
Доступ к ресурсам у граждан возможен только сообразно их государственному статусу и нормативным, приписанным к статусу потребностям.
Распределение ресурсов по социальным группам централизовано.
Все элементы народного хозяйства, в том числе и люди, определены в терминах социального учета и ранжированы в порядке важности для достижения великой цели.
В следующей фазе, при депрессиях, увеличиваются политические и экономические свободы, но расхитители ресурсов при этом захватывают существенную часть социального пространства.
Мобилизующий потенциал основной идеи уходит в никуда, сама идея становится темой политических анекдотов, государственная машина начинает работать бесцельно.
Унитарность государства ослабевает, усиливается роль регионов, которые фрондируют и зажимают ресурсы.
Роль государственного регулирования ресурсной политики уменьшается, дефициты воспринимаются населением как следствие плохой работы отдельных чиновников или государства в целом.
От времен стабильности остаются одни воспоминания о том, что «при Сталине был порядок».
Регионы отвязываются, унитарное государство превращается в федерацию.
Граждане, в том числе и чиновники, уже не скрывают расхитительских амбиций, мотивируя их тем, что они снимают остроту всеобщего дефицита.
В стране возникают условия для капитализации ресурсов, появляются деньги и товары, складываться видимость рынка, возникают миражи бирж, банков, акционерного капитала, адаптированные к задачам расхищения ресурсов.
Государство теряет монополию на репрессии.
Репрессии приобретают форму отстрела нарушителей порядка управления ресурсами.
Для смутных времен характерен расцвет квазиполитической жизни.
Великие идеи подвергаются публичному разоблачению и осмеянию в к кампаниях типа «гласности», теряя остатки своего мобилизующего значения.
Возникает множество якобы политических организаций с самоназваниями, извлеченными из всегда актуальной истории.
Усилиям расхитителей и их пособников из числа удельной интеллигенции создается иллюзия политической жизни и «настоящей рыночной экономики».
Эти муляжи необходимы для того, чтобы конвертировать расхищенные ресурсы в товары и деньги.
Существование квазирынка дает возможность расхитителям выйти из игры, то есть обосноваться за пределами государства.
При этом удельные князья растаскивают страну на части.
Распад выгоден, так как при нем возникает огромное количество бесхозных ресурсов.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Можно выделить такую последовательность фаз государственной жизни:
1) Сильное государство — застой;
2) Оттепель, перестройка, смута, распад государства;
3) Восстановление народного хозяйства;
4) Сильное государство.
При застоях накопление ресурсов, их импорт и экспорт, а также распределение среди граждан монополизированы государством.
Государство само определяет, кто, сколько и какие ресурсы имеет, как и где их хранит, как использует‑потребляет.
Материальные потоки полностью регулируются государством.
Всякое внегосударственное движение ресурсов или обладание ими является противозаконным.
Государство при этом все усилия направляет на достижение какой‑либо цели: победы в войне с идеологическим противником, строительства социализма, создания атомного или ракетного оружия и пр.
Административный рынок унифицирован, пронизывает все отношения между элементами государственного устройства и людьми, компенсируя неизбежные просчеты планирования и распределения ресурсов.
Перераспределение ресурсов общепринято, репрессии по отношению к тем, кто использует ресурсы нецелевым образом, мягки.
Периоды стабильности характеризуются также слитностью экономики с политикой и жестким ограничением политической самодеятельности населения.
Расхитители ресурсов либо включены в административно‑рыночные отношения (заняв позиции в торговле, распределении и разного рода силовых структурах), либо вытеснены на обочину жизни.
Потенциальные удельные князья (главы администраций, губернаторы) знают свое место в административной иерархии и предпочитают не рыпаться — себе дороже.
Доступ к ресурсам у граждан возможен только сообразно их государственному статусу и нормативным, приписанным к статусу потребностям.
Распределение ресурсов по социальным группам централизовано.
Все элементы народного хозяйства, в том числе и люди, определены в терминах социального учета и ранжированы в порядке важности для достижения великой цели.
В следующей фазе, при депрессиях, увеличиваются политические и экономические свободы, но расхитители ресурсов при этом захватывают существенную часть социального пространства.
Мобилизующий потенциал основной идеи уходит в никуда, сама идея становится темой политических анекдотов, государственная машина начинает работать бесцельно.
Унитарность государства ослабевает, усиливается роль регионов, которые фрондируют и зажимают ресурсы.
Роль государственного регулирования ресурсной политики уменьшается, дефициты воспринимаются населением как следствие плохой работы отдельных чиновников или государства в целом.
От времен стабильности остаются одни воспоминания о том, что «при Сталине был порядок».
Регионы отвязываются, унитарное государство превращается в федерацию.
Граждане, в том числе и чиновники, уже не скрывают расхитительских амбиций, мотивируя их тем, что они снимают остроту всеобщего дефицита.
В стране возникают условия для капитализации ресурсов, появляются деньги и товары, складываться видимость рынка, возникают миражи бирж, банков, акционерного капитала, адаптированные к задачам расхищения ресурсов.
Государство теряет монополию на репрессии.
Репрессии приобретают форму отстрела нарушителей порядка управления ресурсами.
Для смутных времен характерен расцвет квазиполитической жизни.
Великие идеи подвергаются публичному разоблачению и осмеянию в к кампаниях типа «гласности», теряя остатки своего мобилизующего значения.
Возникает множество якобы политических организаций с самоназваниями, извлеченными из всегда актуальной истории.
Усилиям расхитителей и их пособников из числа удельной интеллигенции создается иллюзия политической жизни и «настоящей рыночной экономики».
Эти муляжи необходимы для того, чтобы конвертировать расхищенные ресурсы в товары и деньги.
Существование квазирынка дает возможность расхитителям выйти из игры, то есть обосноваться за пределами государства.
При этом удельные князья растаскивают страну на части.
Распад выгоден, так как при нем возникает огромное количество бесхозных ресурсов.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Виды ресурсов в постсоветской России.
Главным ресурсом государства стали деньги, которые сейчас накапливаются, их распределение планируется, выделение фондируется, а контроль за денежной массой сейчас такой же жесткий, как контроль за стратегическими ресурсами…
Главным ресурсом государства стали деньги, которые сейчас накапливаются, их распределение планируется, выделение фондируется, а контроль за денежной массой сейчас такой же жесткий, как контроль за стратегическими ресурсами…
Этапы жизни ресурсного государства ч. 2.
Когда невозможность мобилизации ресурсов оказывается критической, наступает период восстановления народного хозяйства.
Сохранившийся госаппарат, уже в значительной степени лишенный возможности распоряжаться ресурсами, вынужден вступать в компромиссы с одними расхитителями ресурсов против других, чтобы получить возможность отмобилизовать ресурсы для локализации чрезвычайной ситуации.
Подобное произошло в Чечне, когда удельно‑княжеские амбиции советской автономии переросли в масштабную войну, для ведения которой катастрофически не хватало ресурсов.
Цена такого рода компромиссов всегда одна: ликвидация возрождающимися силовыми структурами государства одних расхитителей в пользу других и перераспределение ресурсов в пользу ситуативных союзников.
Подобным образом преодолеваются автономистские и сепаратистские тенденции.
Государство монополизирует право на репрессии и становится снова унитарным, как это произошло в 2000 – 2005 годах.
Государство при этом ведет поиск масштабной идеи‑цели, которая бы позволила вновь вернуться к консолидированному состоянию, когда все ресурсы подконтрольны, а расхитители ресурсов, получив государственный статус, ликвидированы как класс.
Государство — пока идет поиск идеи — приступает к переделу собственности и частичной национализации, в ходе которой ресурсы наиболее ушлых людей превращаются из товаров и денег в ресурсы других людей.
Перераспределение мотивируется тем, что у новых собственников ресурсов более государственническое мышление, чем у прежних.
Расхитители ресурсов получают в принципе ограниченную временем возможность конвертации накопленных ресурсов в статус в новой, еще только становящейся системе отношений управления ресурсами.
Некоторые, самые умные успевают такой возможностью воспользоваться, другие попадают в жернова самовосстанавливающейся репрессивной системы.
На этом цикл завершается, вновь возникает сильное государство, начинается очередной застой.
Сегодня можно сказать, что путь построения капитализма, начатый в 00‑е годы ХХ век привел в тупик, к новому социализму.
Страна, пережив депрессию — перестройку, вступила в начале ХХI века в фазу ресурсного роста и начала новый этап специфически российского социалистического строительства.
Как и в советские времена, социальная стабильность ресурсного государства основана на стремлении к справедливому распределению ресурсов.
Однако новые критерии справедливости не выработаны и не признаны нашим обществом, так что любой результат распределения ресурсов представляется населению несправедливым и генерирует социальную напряженность.
Кроме того, как показывает советский опыт, каждый распределяемый ресурс с высокой вероятностью может стать дефицитным.
Каждый из кризисов дефицита в отдельности вряд ли представляет серьезную опасность для ресурсного государства в целом.
Государство сможет, если дефицит денег и сырья не выйдет за некие рамки, стабилизировать систему власти и сохранить определенность властных статусов даже в отсутствие государственной идеологии и при неизбежной неопределенности в процессе передачи власти в ходе выборов.
Однако, если дефициты синхронизируются и кризис власти совпадет по времени с сырьевым и финансовым кризисами, то можно ждать обрушения ресурсного государства, сравнимого с тем, что произошло с СССР в 1991 году.
Тогда очередной цикл нашей истории завершится.
Или начнется.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Когда невозможность мобилизации ресурсов оказывается критической, наступает период восстановления народного хозяйства.
Сохранившийся госаппарат, уже в значительной степени лишенный возможности распоряжаться ресурсами, вынужден вступать в компромиссы с одними расхитителями ресурсов против других, чтобы получить возможность отмобилизовать ресурсы для локализации чрезвычайной ситуации.
Подобное произошло в Чечне, когда удельно‑княжеские амбиции советской автономии переросли в масштабную войну, для ведения которой катастрофически не хватало ресурсов.
Цена такого рода компромиссов всегда одна: ликвидация возрождающимися силовыми структурами государства одних расхитителей в пользу других и перераспределение ресурсов в пользу ситуативных союзников.
Подобным образом преодолеваются автономистские и сепаратистские тенденции.
Государство монополизирует право на репрессии и становится снова унитарным, как это произошло в 2000 – 2005 годах.
Государство при этом ведет поиск масштабной идеи‑цели, которая бы позволила вновь вернуться к консолидированному состоянию, когда все ресурсы подконтрольны, а расхитители ресурсов, получив государственный статус, ликвидированы как класс.
Государство — пока идет поиск идеи — приступает к переделу собственности и частичной национализации, в ходе которой ресурсы наиболее ушлых людей превращаются из товаров и денег в ресурсы других людей.
Перераспределение мотивируется тем, что у новых собственников ресурсов более государственническое мышление, чем у прежних.
Расхитители ресурсов получают в принципе ограниченную временем возможность конвертации накопленных ресурсов в статус в новой, еще только становящейся системе отношений управления ресурсами.
Некоторые, самые умные успевают такой возможностью воспользоваться, другие попадают в жернова самовосстанавливающейся репрессивной системы.
На этом цикл завершается, вновь возникает сильное государство, начинается очередной застой.
Сегодня можно сказать, что путь построения капитализма, начатый в 00‑е годы ХХ век привел в тупик, к новому социализму.
Страна, пережив депрессию — перестройку, вступила в начале ХХI века в фазу ресурсного роста и начала новый этап специфически российского социалистического строительства.
Как и в советские времена, социальная стабильность ресурсного государства основана на стремлении к справедливому распределению ресурсов.
Однако новые критерии справедливости не выработаны и не признаны нашим обществом, так что любой результат распределения ресурсов представляется населению несправедливым и генерирует социальную напряженность.
Кроме того, как показывает советский опыт, каждый распределяемый ресурс с высокой вероятностью может стать дефицитным.
Каждый из кризисов дефицита в отдельности вряд ли представляет серьезную опасность для ресурсного государства в целом.
Государство сможет, если дефицит денег и сырья не выйдет за некие рамки, стабилизировать систему власти и сохранить определенность властных статусов даже в отсутствие государственной идеологии и при неизбежной неопределенности в процессе передачи власти в ходе выборов.
Однако, если дефициты синхронизируются и кризис власти совпадет по времени с сырьевым и финансовым кризисами, то можно ждать обрушения ресурсного государства, сравнимого с тем, что произошло с СССР в 1991 году.
Тогда очередной цикл нашей истории завершится.
Или начнется.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Этапы жизни ресурсного государства.
Можно выделить такую последовательность фаз государственной жизни:
1) Сильное государство — застой;
2) Оттепель, перестройка, смута, распад государства;
3) Восстановление народного хозяйства;
4) Сильное государство.…
Можно выделить такую последовательность фаз государственной жизни:
1) Сильное государство — застой;
2) Оттепель, перестройка, смута, распад государства;
3) Восстановление народного хозяйства;
4) Сильное государство.…
О преодолении ресурсного государства
Конфликт между мировой экономической реальностью и реальностью ресурсной организации государственной жизни России не может быть разрешен стандартными методами.
Стремление руководства страны вписаться в мировую экономику ограничивается ресурсными стремлениями государственных институтов и социальных групп.
Удовлетворение растущих аппетитов осваивателей ресурсов вполне может съесть все преимущества централизованного управлении ими.
И после как всегда неожиданного стечения обстоятельств и синхронизации кризисов дефицита, у власти уже не будет выбора в дилемме: полный возврат к ресурсной организации государства или столь же полный отказ от нее и переход к обычной экономике.
При любом выборе неизбежны огромные социальные и политические издержки, совершенно неприемлемые для власти.
Укрепление государства, то есть его доминирование в сфере контроля за ресурсами, будет означать государственные репрессии расхитителей ресурсов.
Либерализация будет означать расширение области специфической свободы для расхитителей ресурсов. Так что в принципе выбор крайних точек невелик.
Это выбор между государственным террором и разгулом воровства, бандитизма и сепаратизма.
Такой маятник — прямое следствие ресурсной организации государства.
Сегодняшнее промежуточное состояние не может быть вечным.
Ресурсное государство, с высокой вероятностью, либо будет разворовано, разграблено и растащено на части, либо превратится в ходе репрессий в какой‑то аналог СССР.
Предположим, что искусство политики будет таково, что удастся сохранить промежуточное состояние, когда только часть ресурсов контролируется государством и есть большая зона того, что внешними наблюдателями считается рыночной экономикой.
Вполне вероятно, что политически это может быть своеобразная диктатура, при которой чрезмерное расхищение ресурсов пресекается, в то же время государство не отягощено необходимостью достигать великие цели и потому не полностью централизует доступ к ресурсам, оставляя нашему весьма специфичному бизнесу возможность конвертировать их в товары и деньги.
Однако это состояние заведомо нестабильное.
Сегодня содержание текущей политики определяется стремлением удержать ситуацию и как можно дальше оттянуть время, когда надо будет делать выбор.
Может быть, если выбор будет в пользу укрепления государства, концентрация управления ресурсами на этот раз обойдется без массовых репрессий.
Но это маловероятно, так как сопротивление новых хозяев жизни попыткам национализации будет весьма ожесточенным.
Может быть, если выбор будет сделан в пользу очередной либерализации, страна ее переживет, и ее не растащат на фрагменты удельные князья.
Все может быть, но мне кажется, что в рамках существующей политической и идеологической системы нет выхода из этой колеи.
У чиновников, политиков и обычных граждан, вопреки очевидному, сохраняется иллюзия существования экономики и традиционного государства, как и многие другие иллюзии.
Совокупность этих иллюзий делает невозможным рациональное обсуждение безвыходной ситуации.
Никакие экономические новации не дают возможности уйти от ресурсной организации государства, так же как и действия в сегодняшнем политическом пространстве, образованном представителями жаждущих ресурсов групп.
Это значит, что независимо от того, какая политическая сила придет к власти в результате всеобщих выборов, она вынуждена будет отчуждать ресурсы для их последующего распределения.
Колея, в которой находится страна, не имеет обычного выхода.
Путь, по которому идут сейчас чиновники, занимающиеся укреплением государства и формированием политической системы, — чисто советский.
«Суверенная демократия» означает хорошо знакомые по, казалось бы, ушедшим в прошлое временам «выборы сверху».
Это значит, что чиновники сами выбирают тех граждан, которые могут представлять народ в законодательных собраниях и других органах власти.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Конфликт между мировой экономической реальностью и реальностью ресурсной организации государственной жизни России не может быть разрешен стандартными методами.
Стремление руководства страны вписаться в мировую экономику ограничивается ресурсными стремлениями государственных институтов и социальных групп.
Удовлетворение растущих аппетитов осваивателей ресурсов вполне может съесть все преимущества централизованного управлении ими.
И после как всегда неожиданного стечения обстоятельств и синхронизации кризисов дефицита, у власти уже не будет выбора в дилемме: полный возврат к ресурсной организации государства или столь же полный отказ от нее и переход к обычной экономике.
При любом выборе неизбежны огромные социальные и политические издержки, совершенно неприемлемые для власти.
Укрепление государства, то есть его доминирование в сфере контроля за ресурсами, будет означать государственные репрессии расхитителей ресурсов.
Либерализация будет означать расширение области специфической свободы для расхитителей ресурсов. Так что в принципе выбор крайних точек невелик.
Это выбор между государственным террором и разгулом воровства, бандитизма и сепаратизма.
Такой маятник — прямое следствие ресурсной организации государства.
Сегодняшнее промежуточное состояние не может быть вечным.
Ресурсное государство, с высокой вероятностью, либо будет разворовано, разграблено и растащено на части, либо превратится в ходе репрессий в какой‑то аналог СССР.
Предположим, что искусство политики будет таково, что удастся сохранить промежуточное состояние, когда только часть ресурсов контролируется государством и есть большая зона того, что внешними наблюдателями считается рыночной экономикой.
Вполне вероятно, что политически это может быть своеобразная диктатура, при которой чрезмерное расхищение ресурсов пресекается, в то же время государство не отягощено необходимостью достигать великие цели и потому не полностью централизует доступ к ресурсам, оставляя нашему весьма специфичному бизнесу возможность конвертировать их в товары и деньги.
Однако это состояние заведомо нестабильное.
Сегодня содержание текущей политики определяется стремлением удержать ситуацию и как можно дальше оттянуть время, когда надо будет делать выбор.
Может быть, если выбор будет в пользу укрепления государства, концентрация управления ресурсами на этот раз обойдется без массовых репрессий.
Но это маловероятно, так как сопротивление новых хозяев жизни попыткам национализации будет весьма ожесточенным.
Может быть, если выбор будет сделан в пользу очередной либерализации, страна ее переживет, и ее не растащат на фрагменты удельные князья.
Все может быть, но мне кажется, что в рамках существующей политической и идеологической системы нет выхода из этой колеи.
У чиновников, политиков и обычных граждан, вопреки очевидному, сохраняется иллюзия существования экономики и традиционного государства, как и многие другие иллюзии.
Совокупность этих иллюзий делает невозможным рациональное обсуждение безвыходной ситуации.
Никакие экономические новации не дают возможности уйти от ресурсной организации государства, так же как и действия в сегодняшнем политическом пространстве, образованном представителями жаждущих ресурсов групп.
Это значит, что независимо от того, какая политическая сила придет к власти в результате всеобщих выборов, она вынуждена будет отчуждать ресурсы для их последующего распределения.
Колея, в которой находится страна, не имеет обычного выхода.
Путь, по которому идут сейчас чиновники, занимающиеся укреплением государства и формированием политической системы, — чисто советский.
«Суверенная демократия» означает хорошо знакомые по, казалось бы, ушедшим в прошлое временам «выборы сверху».
Это значит, что чиновники сами выбирают тех граждан, которые могут представлять народ в законодательных собраниях и других органах власти.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Этапы жизни ресурсного государства ч. 2.
Когда невозможность мобилизации ресурсов оказывается критической, наступает период восстановления народного хозяйства.
Сохранившийся госаппарат, уже в значительной степени лишенный возможности распоряжаться ресурсами…
Когда невозможность мобилизации ресурсов оказывается критической, наступает период восстановления народного хозяйства.
Сохранившийся госаппарат, уже в значительной степени лишенный возможности распоряжаться ресурсами…
В стране сейчас есть подспудное ощущение общего кризиса, хотя это ощущение трудно верифицировать.
Вроде бы «все хорошо»: рублей много, сырья много, вертикаль власти крепка, как никогда.
Мне кажется, что ощущение кризиса имеет идеологическую природу.
Наша страна идеоцентрична, и дефицит идей переживается не менее остро, чем дефицит сахара и соли.
Дефицит идей не случаен.
Он свидетельствует о том, что колея настолько глубока, что из нее уже ничего не видно.
То, что рождается штатными идеологами власти и их столь же штатными оппонентами, носит служебный характер и не имеет ни объясняющей, ни мобилизующей силы.
Спектр этих идей расположен между крайними точками нашего маятника: «всех посадить» и «всех освободить».
Идеи энергетической сверхдержавы и либеральной империи вряд ли смогут оправдать необходимые для консолидации жертвы.
Ресурс, даже энергетический, не может быть самоцелью, он должен обслуживать иную, действительно великую цель.
Стремление стать такими, как США или Китай, тривиально.
Мобилизовать на борьбу с фашизмом или терроризмом вряд ли удастся, да и борьба сама по себе — без позитивного компонента — не привлекает граждан.
Чтобы начать обсуждать проблему выхода страны из ресурсного тупика, надо прежде всего подумать о среде, в которой можно было бы хоть что‑то обсуждать.
Такой средой не могут быть кухонные и ресторанные посиделки статусных интеллигентов.
Это должна быть институализированная и участвующая в политике часть населения.
Не исключаю, что для перехода от болтовни о несправедливом распределении ресурсов к собственно политическим и идеологическим дискуссиям необходимо отказаться от иллюзий демократии и всеобщего избирательного права и дать возможность тем гражданам, которые этого захотят, выделиться из социалистического народа в особую группу избирателей.
Ведь совокупность сегодняшних сословий, объединенных только идеями справедливого распила ресурсов, не может считаться народом.
Представительство интересов этих сословий не является демократией.
Следовательно, руководствоваться мнениями "народа" и их выбранных представителей, если обсуждать возможность выхода из этого бесконечного тупика, по меньшей мере не рационально.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Вроде бы «все хорошо»: рублей много, сырья много, вертикаль власти крепка, как никогда.
Мне кажется, что ощущение кризиса имеет идеологическую природу.
Наша страна идеоцентрична, и дефицит идей переживается не менее остро, чем дефицит сахара и соли.
Дефицит идей не случаен.
Он свидетельствует о том, что колея настолько глубока, что из нее уже ничего не видно.
То, что рождается штатными идеологами власти и их столь же штатными оппонентами, носит служебный характер и не имеет ни объясняющей, ни мобилизующей силы.
Спектр этих идей расположен между крайними точками нашего маятника: «всех посадить» и «всех освободить».
Идеи энергетической сверхдержавы и либеральной империи вряд ли смогут оправдать необходимые для консолидации жертвы.
Ресурс, даже энергетический, не может быть самоцелью, он должен обслуживать иную, действительно великую цель.
Стремление стать такими, как США или Китай, тривиально.
Мобилизовать на борьбу с фашизмом или терроризмом вряд ли удастся, да и борьба сама по себе — без позитивного компонента — не привлекает граждан.
Чтобы начать обсуждать проблему выхода страны из ресурсного тупика, надо прежде всего подумать о среде, в которой можно было бы хоть что‑то обсуждать.
Такой средой не могут быть кухонные и ресторанные посиделки статусных интеллигентов.
Это должна быть институализированная и участвующая в политике часть населения.
Не исключаю, что для перехода от болтовни о несправедливом распределении ресурсов к собственно политическим и идеологическим дискуссиям необходимо отказаться от иллюзий демократии и всеобщего избирательного права и дать возможность тем гражданам, которые этого захотят, выделиться из социалистического народа в особую группу избирателей.
Ведь совокупность сегодняшних сословий, объединенных только идеями справедливого распила ресурсов, не может считаться народом.
Представительство интересов этих сословий не является демократией.
Следовательно, руководствоваться мнениями "народа" и их выбранных представителей, если обсуждать возможность выхода из этого бесконечного тупика, по меньшей мере не рационально.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Стыдливое непризнание гражданского общества
При анализе нашего гражданского общества приходится решать разноуровневые задачи: применять понятийный аппарат стандартной теории к описанию далеких от «стандарта» отношений между людьми, институтами и организациями в российской социально‑политической системе и фиксировать те феномены, которые или ускользают из описания в терминах этой теории, или описываются явно неадекватно.
Согласно Гегелю, гражданское общество есть множество граждан государства (членов семей), взаимодействующих между собой вне семьи с целью удовлетворения своих общих — своекорыстных — интересов.
Оценки гражданского общества со времен классика немецкой философии полярно изменились.
В традициях политического либерализма принято рассматривать государство как вселенское, но необходимое зло.
Государство ограничивает свободу, плодит агрессию, бедность, социальные пороки, а гражданское общество выступает за свободу и против агрессии, оно заботится о бедных и обиженных судьбой.
Гражданское общество противостоит государству: как добро противостоит злу, а свет — мраку.
Государство, стремящееся подмять гражданское общество, уничтожает, прежде всего, основы личной независимости подданных — гражданские свободы, рынок и частную собственность, закрепощает граждан вплоть до запрета им свободно выбирать места жительства и работы.
Подавляются каналы обратной связи, всякое инакомыслие и с особой яростью — пресса и правозащитное движение.
Подкупаются деньгами и синекурами депутаты, судьи теряют независимость и низводятся до уровня обыкновенных государственных служащих.
Адвокатура превращается в подконтрольный государству орган; адвокаты, наряду с прочими чиновниками, присягают на верность государству.
Разводятся ручные правозащитники.
В крайнем своем выражении победа государства означает полную ликвидацию легального гражданского общества, прозябание его в теневых формах.
Но гражданское общество самодостаточно; оно совокупность отношений людей как участников рынка товаров и услуг, собственников, партнеров, конкурентов, соседей, членов общественных объединений и движений, церквей, землячеств, кланов.
Институты гражданского общества властью не обладают, однако оно стихийно порождает правовую систему, которая впоследствии получает наименование естественного права
В политических дискуссиях о проблемах гражданского общества в России доминирует один мотив: в России слишком громоздкое государство и слишком слабое гражданское общество.
Без сильного гражданского общества не может быть реально сильного государства.
Поэтому для процветания страны надо укреплять государство, делать его более компактным (строить вертикали власти), а наше гражданское общество надо развивать по примеру тех стран, где гражданственность сильнее.
Развитие гражданского общества в России, согласно доминирующему мнению, невозможно без импорта его образцов, осуществляемого сейчас иностранными организациями гражданского общества.
Но в нашей стране, как считают политики и чиновники, нужно создавать отечественные образцы гражданских взаимодействий, в частности, как воплощений «национальной идеи».
Для этого из бюджета ежегодно выделяются миллионы рублей.
Однако почти двадцатилетний опыт импорта и самопальной разработки гражданско‑правовых отношений показал, что организации гражданского общества, созданные государством или скопированные по внешнему образцу, выживают только при постоянной внешней же финансовой и организационной подпитке, но так и не врастают в наш быт.
Но нельзя сказать, что их существование совсем уж никчемно.
Наши граждане научились использовать отечественных и зарубежных благодетелей «конкретно», обращая разного рода помощь в свою пользу.
Они прибедняются перед иноземными и отечественными организациями гражданского общества — точно так же, как прибедняются перед чиновниками, чтобы получить какое‑то благо: грант, связи, юридическую помощь, которым может наделить благодетель.
И естественно, они хотят, чтобы халявы было побольше, а выбор побогаче.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
При анализе нашего гражданского общества приходится решать разноуровневые задачи: применять понятийный аппарат стандартной теории к описанию далеких от «стандарта» отношений между людьми, институтами и организациями в российской социально‑политической системе и фиксировать те феномены, которые или ускользают из описания в терминах этой теории, или описываются явно неадекватно.
Согласно Гегелю, гражданское общество есть множество граждан государства (членов семей), взаимодействующих между собой вне семьи с целью удовлетворения своих общих — своекорыстных — интересов.
Оценки гражданского общества со времен классика немецкой философии полярно изменились.
В традициях политического либерализма принято рассматривать государство как вселенское, но необходимое зло.
Государство ограничивает свободу, плодит агрессию, бедность, социальные пороки, а гражданское общество выступает за свободу и против агрессии, оно заботится о бедных и обиженных судьбой.
Гражданское общество противостоит государству: как добро противостоит злу, а свет — мраку.
Государство, стремящееся подмять гражданское общество, уничтожает, прежде всего, основы личной независимости подданных — гражданские свободы, рынок и частную собственность, закрепощает граждан вплоть до запрета им свободно выбирать места жительства и работы.
Подавляются каналы обратной связи, всякое инакомыслие и с особой яростью — пресса и правозащитное движение.
Подкупаются деньгами и синекурами депутаты, судьи теряют независимость и низводятся до уровня обыкновенных государственных служащих.
Адвокатура превращается в подконтрольный государству орган; адвокаты, наряду с прочими чиновниками, присягают на верность государству.
Разводятся ручные правозащитники.
В крайнем своем выражении победа государства означает полную ликвидацию легального гражданского общества, прозябание его в теневых формах.
Но гражданское общество самодостаточно; оно совокупность отношений людей как участников рынка товаров и услуг, собственников, партнеров, конкурентов, соседей, членов общественных объединений и движений, церквей, землячеств, кланов.
Институты гражданского общества властью не обладают, однако оно стихийно порождает правовую систему, которая впоследствии получает наименование естественного права
В политических дискуссиях о проблемах гражданского общества в России доминирует один мотив: в России слишком громоздкое государство и слишком слабое гражданское общество.
Без сильного гражданского общества не может быть реально сильного государства.
Поэтому для процветания страны надо укреплять государство, делать его более компактным (строить вертикали власти), а наше гражданское общество надо развивать по примеру тех стран, где гражданственность сильнее.
Развитие гражданского общества в России, согласно доминирующему мнению, невозможно без импорта его образцов, осуществляемого сейчас иностранными организациями гражданского общества.
Но в нашей стране, как считают политики и чиновники, нужно создавать отечественные образцы гражданских взаимодействий, в частности, как воплощений «национальной идеи».
Для этого из бюджета ежегодно выделяются миллионы рублей.
Однако почти двадцатилетний опыт импорта и самопальной разработки гражданско‑правовых отношений показал, что организации гражданского общества, созданные государством или скопированные по внешнему образцу, выживают только при постоянной внешней же финансовой и организационной подпитке, но так и не врастают в наш быт.
Но нельзя сказать, что их существование совсем уж никчемно.
Наши граждане научились использовать отечественных и зарубежных благодетелей «конкретно», обращая разного рода помощь в свою пользу.
Они прибедняются перед иноземными и отечественными организациями гражданского общества — точно так же, как прибедняются перед чиновниками, чтобы получить какое‑то благо: грант, связи, юридическую помощь, которым может наделить благодетель.
И естественно, они хотят, чтобы халявы было побольше, а выбор побогаче.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
За последние десятилетия государством зарегистрированы сотни тысяч разного рода общественных организаций.
Часть из них выполняет функции, которые нормативно приписываются организациям гражданского общества.
Это организации, может быть, и не всегда зарегистрированные, но вполне действенные и не публичные.
И уж совсем не политизированные.
Другие организации, даже возникнув самочинно, вскоре превращаются в аналоги подразделений государственного аппарата с их формальной иерархией, выполняющие прописанные государством функции.
Если организация гражданского общества учреждается государством, ее превращение в госконтору происходит в момент организации, что усиливает сетования организаторов на слабость гражданского общества и стимулирует еще большие государственные усилия по его развитию.
Заклинания на тему необходимости и важности развития гражданского общества стали общим местом публичных выступлений политиков и чиновников.
Показательно, что российский бизнес практически незаметен в финансировании имитационных организаций гражданского общества, хотя в частном порядке предприниматели весьма охотно и обильно финансируют разного рода гражданские инициативы.
Тем не менее, нефункциональность построенных по внешнему образцу организаций гражданского общества вовсе не равносильна отсутствию собственно гражданского общества.
Вполне вероятно, что наше гражданское общество так устроено, что отторгает чужеродные организационные формы.
В России гражданское общество, несомненно, есть.
Однако оно принципиально отличается от тех, к которым привыкли исследователи.
Оно неорганизованно, хотя всепроникающе и богато возможностями для решения многих проблем, которые, если следовать логике отечественных теоретиков, порождает государство своим гражданам.
Сильное и совсем не стремящееся организовываться гражданское общество — специфика России.
Его существование (как повседневных отношений землячества, соседства, родства, этнической и конфессиональной принадлежности и т.п.) столь же несомненно для автохтонов, как существование специфической российской семьи и российского государства.
Его феномены иногда демонстративны и грубы, чаще привычны и незаметны.
Солидные люди прогрессистских воззрений предпочитают не замечать обычные проявления гражданственности, считая их неприличными, негражданскими — в привычном для них значении этого понятия.
Государство, по их мнению, несет ответственность за такие массовые модели поведения, как «откос» от призыва в армию, «крышевание», уход от налогов, разного масштаба воровство («нецелевое использование») бюджетных денег и госимущества, готовность брать и давать взятки.
Они внутренне не могут принять, что именно в «негативе» манифестируются наши отечественные общественно-гражданские отношения.
Я считаю, что «негатив», о государственной этиологии которого не устают рассуждать сторонники имитационного развития гражданского общества, есть результат взаимодействия неорганизованного (и не нуждающегося в организациях) гражданского общества и несуразно организованного государства.
Чем активнее государство строит свои вертикали власти (и НГО, вписанные в эти вертикали), тем большие ресурсы вкладывают члены гражданского общества (которые могут быть сами высокопоставленными чиновниками) в нейтрализацию устремлений государства.
Неорганизованное гражданское общество — оборотная сторона всеорганизующего государства.
Причем зависимость гражданского общества от государства критическая, как и зависимость государства от гражданского общества.
Никакая государственная инициатива не реализуется, если при этом не учтены частные, общественно‑гражданские интересы чиновников.
И мало какой частный интерес может быть удовлетворен без участия государства: без пролоббированного закона, взятки чиновнику, «отката» силовикам или «распила» бюджета между бизнесами структур, в которые в той или иной форме входят министры, депутаты и генералы — как члены гражданского общества.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Часть из них выполняет функции, которые нормативно приписываются организациям гражданского общества.
Это организации, может быть, и не всегда зарегистрированные, но вполне действенные и не публичные.
И уж совсем не политизированные.
Другие организации, даже возникнув самочинно, вскоре превращаются в аналоги подразделений государственного аппарата с их формальной иерархией, выполняющие прописанные государством функции.
Если организация гражданского общества учреждается государством, ее превращение в госконтору происходит в момент организации, что усиливает сетования организаторов на слабость гражданского общества и стимулирует еще большие государственные усилия по его развитию.
Заклинания на тему необходимости и важности развития гражданского общества стали общим местом публичных выступлений политиков и чиновников.
Показательно, что российский бизнес практически незаметен в финансировании имитационных организаций гражданского общества, хотя в частном порядке предприниматели весьма охотно и обильно финансируют разного рода гражданские инициативы.
Тем не менее, нефункциональность построенных по внешнему образцу организаций гражданского общества вовсе не равносильна отсутствию собственно гражданского общества.
Вполне вероятно, что наше гражданское общество так устроено, что отторгает чужеродные организационные формы.
В России гражданское общество, несомненно, есть.
Однако оно принципиально отличается от тех, к которым привыкли исследователи.
Оно неорганизованно, хотя всепроникающе и богато возможностями для решения многих проблем, которые, если следовать логике отечественных теоретиков, порождает государство своим гражданам.
Сильное и совсем не стремящееся организовываться гражданское общество — специфика России.
Его существование (как повседневных отношений землячества, соседства, родства, этнической и конфессиональной принадлежности и т.п.) столь же несомненно для автохтонов, как существование специфической российской семьи и российского государства.
Его феномены иногда демонстративны и грубы, чаще привычны и незаметны.
Солидные люди прогрессистских воззрений предпочитают не замечать обычные проявления гражданственности, считая их неприличными, негражданскими — в привычном для них значении этого понятия.
Государство, по их мнению, несет ответственность за такие массовые модели поведения, как «откос» от призыва в армию, «крышевание», уход от налогов, разного масштаба воровство («нецелевое использование») бюджетных денег и госимущества, готовность брать и давать взятки.
Они внутренне не могут принять, что именно в «негативе» манифестируются наши отечественные общественно-гражданские отношения.
Я считаю, что «негатив», о государственной этиологии которого не устают рассуждать сторонники имитационного развития гражданского общества, есть результат взаимодействия неорганизованного (и не нуждающегося в организациях) гражданского общества и несуразно организованного государства.
Чем активнее государство строит свои вертикали власти (и НГО, вписанные в эти вертикали), тем большие ресурсы вкладывают члены гражданского общества (которые могут быть сами высокопоставленными чиновниками) в нейтрализацию устремлений государства.
Неорганизованное гражданское общество — оборотная сторона всеорганизующего государства.
Причем зависимость гражданского общества от государства критическая, как и зависимость государства от гражданского общества.
Никакая государственная инициатива не реализуется, если при этом не учтены частные, общественно‑гражданские интересы чиновников.
И мало какой частный интерес может быть удовлетворен без участия государства: без пролоббированного закона, взятки чиновнику, «отката» силовикам или «распила» бюджета между бизнесами структур, в которые в той или иной форме входят министры, депутаты и генералы — как члены гражданского общества.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Институты в России работают?!
После прочтения интервью с владельцем честного похоронного бизнеса в России Я немного поверил в функциональность политических институтов:
Сколько в среднем по рынку стоит похоронить человека?
В регионах центральной России средний чек 50-70 000 рублей.
В наших похоронных домах дешевле — около 35 000.
Набор услуг абсолютно одинаковый, разница обусловлена банальными взятками.
Все конкуренты платят огромные деньги для того, чтобы их бизнес функционировал.
У них все построено на покупке информации о смерти.
Из-за высокой конкуренции львиная доля денег уходит на поддержание сети информаторов.
У нас информаторов нет, мы в них не нуждаемся.
80% наших заказчиков заключают прижизненные договоры — это люди, которые сами обратились к нам.
На этом мы и специализируемся.
Остальные 20% — сарафанное радио, реклама в СМИ, интернете: совершенно нормальные адекватные каналы привлечения клиентов.
Что за сеть информаторов?
Это структуры, которые имеют доступ к информации о смерти. Начиная от «02», «03», заканчивая МЧС, санитарками и техничками в больницах, работниками хосписов.
Конечно, не все поголовно, но многие.
Это не секрет, все об этом знают.
Непосредственно обмен информации о смерти на деньги ведется на уровне низшего звена.
Но средние и высшие звенья в доле, все четко понимают.
В Калужской области есть город с одной районной больницей.
Санитарки в морге берут деньги — оплату от родственников, помимо того, что оплачено государством.
Все поступления проходят через главврача, по совместительству депутата Единой России — поэтому его не трогают, несмотря на то, что было несколько громких заявлений в его адрес.
Конкуренты, которые живут на серых схемах не портят вам жизнь?
Все портят, никому это не нравится.
Постоянно идет противостояние.
Прилетает откуда-то какая-то глупость, мы как-то на нее реагируем.
В правовом поле, конечно.
Год назад мы начинали строить похоронный дом в Калужской области.
Город известный - туда ездят паломники со всей России.
И при этом город сильно коррумпированный.
Построить похоронный дом нам так и не дали, это была настоящая война.
Муниципалитет косвенно через определенных людей владеет конкурентным бизнесом.
Они продавали все: землю на кладбищах, которая должна быть бесплатной, услуги государственного морга, которые тоже должны быть бесплатными.
На протяжении 20 с лишним лет получали сверхприбыль из воздуха.
И тут нарисовались мы, отжали половину рынка и начали наводить правовые порядки.
Самое интересное: порядок мы навели.
Донесли до людей информацию, они перестали давать взятки.
И при этом, в течение года нас 2 раза поджигали, один раз стреляли, было огромное количество административных препон через купленные суды.
Сколько вы тратите на юристов?
Все юристы у нас на аутсорсе.
Один раз пришлось потратиться.
Но зато теперь у нас есть готовая база ответов на каждое воздействие.
Например, недавно нам снова в одном городе запретили строить похоронный дом.
Мы обратились в прокуратуру.
Она быстро настучала по шапке администрации, и нам разрешили стройку.
Но через неделю прилетает весточка из полиции: на нас заведено уголовное дело.
Якобы мы угрожали главе города и его семье убийством.
Пока разбираемся.
Вопрос не только в том, чтобы доказать, что ты прав.
Нужно еще наказать тех, кто такой гадостью занимается.
Как вы договариваетесь с кладбищами о захоронении?
С кладбищами не надо договариваться. Взять тот же Козельск.
Мы начали работать, нашли клиентов, приехали на первые похороны.
У нас все официально: землекопы, автомобили, техника, документы из администрации — как положено.
Пришли на кладбище — там бойцы с лопатами:
«Мы не дадим вам копать, потому что нам надо мзду платить».
Вызываешь полицию, фиксируешь всю эту историю.
Как правило, после звонка эти бойцы растворяются.
Пишешь в прокуратуру, она дает ответ о проведенной проверке: в администрации уточнили, да, все бесплатно.
И больше никто к тебе не подходит.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
После прочтения интервью с владельцем честного похоронного бизнеса в России Я немного поверил в функциональность политических институтов:
Сколько в среднем по рынку стоит похоронить человека?
В регионах центральной России средний чек 50-70 000 рублей.
В наших похоронных домах дешевле — около 35 000.
Набор услуг абсолютно одинаковый, разница обусловлена банальными взятками.
Все конкуренты платят огромные деньги для того, чтобы их бизнес функционировал.
У них все построено на покупке информации о смерти.
Из-за высокой конкуренции львиная доля денег уходит на поддержание сети информаторов.
У нас информаторов нет, мы в них не нуждаемся.
80% наших заказчиков заключают прижизненные договоры — это люди, которые сами обратились к нам.
На этом мы и специализируемся.
Остальные 20% — сарафанное радио, реклама в СМИ, интернете: совершенно нормальные адекватные каналы привлечения клиентов.
Что за сеть информаторов?
Это структуры, которые имеют доступ к информации о смерти. Начиная от «02», «03», заканчивая МЧС, санитарками и техничками в больницах, работниками хосписов.
Конечно, не все поголовно, но многие.
Это не секрет, все об этом знают.
Непосредственно обмен информации о смерти на деньги ведется на уровне низшего звена.
Но средние и высшие звенья в доле, все четко понимают.
В Калужской области есть город с одной районной больницей.
Санитарки в морге берут деньги — оплату от родственников, помимо того, что оплачено государством.
Все поступления проходят через главврача, по совместительству депутата Единой России — поэтому его не трогают, несмотря на то, что было несколько громких заявлений в его адрес.
Конкуренты, которые живут на серых схемах не портят вам жизнь?
Все портят, никому это не нравится.
Постоянно идет противостояние.
Прилетает откуда-то какая-то глупость, мы как-то на нее реагируем.
В правовом поле, конечно.
Год назад мы начинали строить похоронный дом в Калужской области.
Город известный - туда ездят паломники со всей России.
И при этом город сильно коррумпированный.
Построить похоронный дом нам так и не дали, это была настоящая война.
Муниципалитет косвенно через определенных людей владеет конкурентным бизнесом.
Они продавали все: землю на кладбищах, которая должна быть бесплатной, услуги государственного морга, которые тоже должны быть бесплатными.
На протяжении 20 с лишним лет получали сверхприбыль из воздуха.
И тут нарисовались мы, отжали половину рынка и начали наводить правовые порядки.
Самое интересное: порядок мы навели.
Донесли до людей информацию, они перестали давать взятки.
И при этом, в течение года нас 2 раза поджигали, один раз стреляли, было огромное количество административных препон через купленные суды.
Сколько вы тратите на юристов?
Все юристы у нас на аутсорсе.
Один раз пришлось потратиться.
Но зато теперь у нас есть готовая база ответов на каждое воздействие.
Например, недавно нам снова в одном городе запретили строить похоронный дом.
Мы обратились в прокуратуру.
Она быстро настучала по шапке администрации, и нам разрешили стройку.
Но через неделю прилетает весточка из полиции: на нас заведено уголовное дело.
Якобы мы угрожали главе города и его семье убийством.
Пока разбираемся.
Вопрос не только в том, чтобы доказать, что ты прав.
Нужно еще наказать тех, кто такой гадостью занимается.
Как вы договариваетесь с кладбищами о захоронении?
С кладбищами не надо договариваться. Взять тот же Козельск.
Мы начали работать, нашли клиентов, приехали на первые похороны.
У нас все официально: землекопы, автомобили, техника, документы из администрации — как положено.
Пришли на кладбище — там бойцы с лопатами:
«Мы не дадим вам копать, потому что нам надо мзду платить».
Вызываешь полицию, фиксируешь всю эту историю.
Как правило, после звонка эти бойцы растворяются.
Пишешь в прокуратуру, она дает ответ о проведенной проверке: в администрации уточнили, да, все бесплатно.
И больше никто к тебе не подходит.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Из этого же интервью:
Никто никогда не показывает зубы.
У нас очень странные люди в России, все — как овцы на заклание забитые.
Мы, когда общаемся с франчайзи, удивляемся:
«Ребята, как вы раньше-то жили?».
Они тоже спрашивают, как с кладбищем договариваться, ведь все платят.
Давайте, все будут голыми ходить, а на них плевать будут — вы тоже голыми ходить будете?
Все любят терпеть эти унижения, кайф какой-то что ли получают?
Как Достоевский сказал: «Русский человек как бы наслаждается своим страданием».
👆
Это интервью квинтэссенция всего, о чем писал Кордонский.
1. О разделении страны на мир, где все живут по закону, и мир, где все живут по понятиям.
2. О столкновении этих миров, из которых победителем пока выходит закон.
3. Об умении пользоваться административным ресурсом для извлечения прибыли.
4. О том, как административный ресурс давит собой рынок.
5. Об отсутствии конкуренции и извлечением административным ресурсом сверхприбыли.
Но мне еще понравился вывод интервьюируемого - в России люди боятся защищать себя и делать то, что им хочется, лишь бы в их сторону даже не смотрели.
Из-за этого мир понятий продолжает существовать, хотя его сопротивление может быть преодолено.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Никто никогда не показывает зубы.
У нас очень странные люди в России, все — как овцы на заклание забитые.
Мы, когда общаемся с франчайзи, удивляемся:
«Ребята, как вы раньше-то жили?».
Они тоже спрашивают, как с кладбищем договариваться, ведь все платят.
Давайте, все будут голыми ходить, а на них плевать будут — вы тоже голыми ходить будете?
Все любят терпеть эти унижения, кайф какой-то что ли получают?
Как Достоевский сказал: «Русский человек как бы наслаждается своим страданием».
👆
Это интервью квинтэссенция всего, о чем писал Кордонский.
1. О разделении страны на мир, где все живут по закону, и мир, где все живут по понятиям.
2. О столкновении этих миров, из которых победителем пока выходит закон.
3. Об умении пользоваться административным ресурсом для извлечения прибыли.
4. О том, как административный ресурс давит собой рынок.
5. Об отсутствии конкуренции и извлечением административным ресурсом сверхприбыли.
Но мне еще понравился вывод интервьюируемого - в России люди боятся защищать себя и делать то, что им хочется, лишь бы в их сторону даже не смотрели.
Из-за этого мир понятий продолжает существовать, хотя его сопротивление может быть преодолено.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Сословия Российской Федерации
По мнению социолога С. Кордонского, социальная структура российского общества состоит из сословий.
Ключевое отличие класса от сословий в том, что сословия создаются государством, которое выделяет им ресурсы для нейтрализации…
По мнению социолога С. Кордонского, социальная структура российского общества состоит из сословий.
Ключевое отличие класса от сословий в том, что сословия создаются государством, которое выделяет им ресурсы для нейтрализации…
В баню с девочками не так-то и просто попасть
Российское гражданское общество по эффективности в решении проблем своих членов, степени ситуативной связности между гражданами и типам решаемых задач гораздо мощнее (если так можно говорить), чем организованные государством гражданские общества.
Такая эффективность достигается за счет уникальной институализации.
Существуют общераспространенные и устойчивые институты гражданского общества: домашнее или ресторанное застолье, баня с девочками и без, охота и рыбалка, самодеятельные клубы (такие как игра в футбол по субботам у чиновников мэрии Москвы), совместный отдых, дачные сообщества.
В последнее десятилетие весьма значимым институтом гражданского общества стало конфессиональное общение.
В ходе коммунальной революции формируется институт «жильцов одного дома». В российской провинции роль институтов гражданского общества иногда выполняют офисы политических партий, если через эти партии можно «решать проблемы».
И сами политические партии являются скорее элементами нашего гражданского общества, нежели политическими организациями.
Совершая религиозные обряды, выпивая, развлекаясь, постреливая по птичкам, парясь и сплетничая о том, кто, сколько и за что берет, люди ищут, и, как правило, находят, «выходы» на чиновников, которые помогут им минимизировать налоги, выиграть тендер, получить землю под застройку, устроить родственника в «элитную» клинику, освободить сына от призыва в армию, пристроить дочь в приличный вуз, вернуть изъятые ГАИ документы на машину,
закрыть уголовное дело на партнера или организовать наезд силовиков на конкурента.
В каждом поселении — за исключением выморочных, где не представлено государство, — есть свой приход, своя баня, свой ресторан, на худой конец клуб, в которых собираются люди, решая проблемы удовлетворения своих потребностей за счет материальных и административных ресурсов, номинально принадлежащих государству.
Институализированное, но неорганизованное — и не поддающееся организации — гражданское общество существует везде, где есть люди. В то же время гражданское общество — нигде, так как нельзя в каждом конкретном случае указать на устойчивую организацию, в которой гражданские отношения реализуются.
Оно бесформенно.
При попытках внешней, исходящей от государства организации
суть гражданских отношений исчезает, жизнь уходит, остается нефункциональная форма: захиревший приход, холодная баня, пустой ресторан, запущенный клуб.
Институты гражданского общества при этом перемещаются в другие места, в другие бани и рестораны или в подвалы и котельные.
При внешней бесструктурности наше гражданское общество стратифицировано неявной, но жесткой иерархией его институтов: во многие клубы‑бани не пускают с улицы, туда можно попасть только по знакомству‑рекомендации.
Туда приглашают, и туда стремятся люди, желающие «решить проблему».
Сообщество людей одного прихода, одного ресторана, бани — бассейна — спортивного клуба, наконец, одной квартиры или дачи, хозяин которой публично активен, достаточно закрыто, чтобы создать для тех, кто туда не попадает, ощущение ущербности и желания попасть.
Или, наоборот, ощущение выделенности — превосходства у допущенных.
При этом сам факт существования института с ограниченным доступом служит основанием для гипотез о том, что именно там, в этом ресторане, этой бане или клубе, собирается какая‑то мафия, которая и управляет государством.
Совокупность мифов о мафиях и их локализациях составляет содержание слухов и сплетен — общественного мнения нашего гражданского общества.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Российское гражданское общество по эффективности в решении проблем своих членов, степени ситуативной связности между гражданами и типам решаемых задач гораздо мощнее (если так можно говорить), чем организованные государством гражданские общества.
Такая эффективность достигается за счет уникальной институализации.
Существуют общераспространенные и устойчивые институты гражданского общества: домашнее или ресторанное застолье, баня с девочками и без, охота и рыбалка, самодеятельные клубы (такие как игра в футбол по субботам у чиновников мэрии Москвы), совместный отдых, дачные сообщества.
В последнее десятилетие весьма значимым институтом гражданского общества стало конфессиональное общение.
В ходе коммунальной революции формируется институт «жильцов одного дома». В российской провинции роль институтов гражданского общества иногда выполняют офисы политических партий, если через эти партии можно «решать проблемы».
И сами политические партии являются скорее элементами нашего гражданского общества, нежели политическими организациями.
Совершая религиозные обряды, выпивая, развлекаясь, постреливая по птичкам, парясь и сплетничая о том, кто, сколько и за что берет, люди ищут, и, как правило, находят, «выходы» на чиновников, которые помогут им минимизировать налоги, выиграть тендер, получить землю под застройку, устроить родственника в «элитную» клинику, освободить сына от призыва в армию, пристроить дочь в приличный вуз, вернуть изъятые ГАИ документы на машину,
закрыть уголовное дело на партнера или организовать наезд силовиков на конкурента.
В каждом поселении — за исключением выморочных, где не представлено государство, — есть свой приход, своя баня, свой ресторан, на худой конец клуб, в которых собираются люди, решая проблемы удовлетворения своих потребностей за счет материальных и административных ресурсов, номинально принадлежащих государству.
Институализированное, но неорганизованное — и не поддающееся организации — гражданское общество существует везде, где есть люди. В то же время гражданское общество — нигде, так как нельзя в каждом конкретном случае указать на устойчивую организацию, в которой гражданские отношения реализуются.
Оно бесформенно.
При попытках внешней, исходящей от государства организации
суть гражданских отношений исчезает, жизнь уходит, остается нефункциональная форма: захиревший приход, холодная баня, пустой ресторан, запущенный клуб.
Институты гражданского общества при этом перемещаются в другие места, в другие бани и рестораны или в подвалы и котельные.
При внешней бесструктурности наше гражданское общество стратифицировано неявной, но жесткой иерархией его институтов: во многие клубы‑бани не пускают с улицы, туда можно попасть только по знакомству‑рекомендации.
Туда приглашают, и туда стремятся люди, желающие «решить проблему».
Сообщество людей одного прихода, одного ресторана, бани — бассейна — спортивного клуба, наконец, одной квартиры или дачи, хозяин которой публично активен, достаточно закрыто, чтобы создать для тех, кто туда не попадает, ощущение ущербности и желания попасть.
Или, наоборот, ощущение выделенности — превосходства у допущенных.
При этом сам факт существования института с ограниченным доступом служит основанием для гипотез о том, что именно там, в этом ресторане, этой бане или клубе, собирается какая‑то мафия, которая и управляет государством.
Совокупность мифов о мафиях и их локализациях составляет содержание слухов и сплетен — общественного мнения нашего гражданского общества.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Стыдливое непризнание гражданского общества
При анализе нашего гражданского общества приходится решать разноуровневые задачи: применять понятийный аппарат стандартной теории к описанию далеких от «стандарта» отношений между людьми, институтами и организациями…
При анализе нашего гражданского общества приходится решать разноуровневые задачи: применять понятийный аппарат стандартной теории к описанию далеких от «стандарта» отношений между людьми, институтами и организациями…
Борьба с коррупцией как борьба с гражданским обществом
Каждое новое поколение российских реформаторов ставит своей целью процветание государства, его всестороннее развитие и усиление присутствия в мире.
Мечта большинства реформаторов — воссоздание Третьего Рима, новой «либеральной империи» — чтобы иностранцы относились с уважением, а лучше бы боялись.
И незадача — каждый раз достижению великой цели мешают в основном собственные граждане, которые, даже будучи построены в колонны, находят способы обратить ресурсы, предназначенные для больших государственных дел, в маленькие, но свои собственные, частные блага.
Строительство государства у нас в стране чаще всего сопровождается борьбой с гражданским обществом.
Репрессии бывают разные, иногда масштабные, как в 20 – 0‑е годы ХХ века, чаще какие‑то кампании: борьба с несунами, расхитителями госимущества, взяточниками, за возврат НДС при экспортно‑импортных операциях, с «оборотнями в погонах» и без погон и т. п.
Государство формирует в ходе оперативно‑следственных мероприятий группы из людей, связанных по жизни чаще всего ситуативно и сходных в том, что они занимаются чем‑то, в данный политический момент неугодным государству.
Сталинские репрессии, к примеру, были направлены на ликвидацию сословий имперской России, противодействовавших строительству социализма.
В публичном поле эти репрессии были представлены как тщательно отрепетированные процессы над разного рода антипартийными блоками.
Эти процессы завершали ликвидацию инфраструктуры имперского гражданского общества, еще существовавшей тогда в СССР.
После сталинской децимации «с чистого листа» была создана полностью огосударствленная система общественных организаций советского общества с его институтами партийной социализации и множеством «общественных организаций»: комсомольских, пионерских, профсоюзных, профессиональных.
А собственно гражданское общество было атомизировано.
Поиск групп с общими гражданскими интересами (а чаще организация таких групп агентурными методами) и демонстративная их ликвидация были одной из задач органов государственной безопасности СССР.
Государство не может интерпретировать гражданскую активность людей как адекватную своим задачам.
Оно ввело в корпус права такие понятия, как теневая экономика и организованная преступность, и преследует своих граждан за действия, которые самими гражданами рассматриваются как вполне естественные, привычные и необходимые для жизни или для выживания.
В результате граждане не очень довольны властью‑государством, а государство недовольно людьми, которые занимаются «черт знает чем», коррумпируя чиновников, а не выполняют очередную программу переустройства всего и вся.
Можно сказать, что государство и гражданское общество пересекаются в Уголовном кодексе, так как практически любую гражданскую активность можно при желании интерпретировать как нарушение законов.
Ведь в самом обычном и повседневном взаимодействии гражданина и нашего государства можно изыскать состав преступления: по указанию начальства или просто для улучшения отчетности.
Государство борется с коррупцией — гражданским обществом, вводя дополнительные ограничения на деятельность и связи чиновников, повышая им должностные оклады, давая льготы.
Но уголовное преследование взяточников ведет только к увеличению тюремного населения, а также размеров взяток, «откатов» и «распилов».
Такие отношения между гражданским обществом и государством делают крайне проблематичным существование собственных организаций гражданского общества.
Члену нашего гражданского общества кажется, что ему гораздо эффективнее и безопаснее действовать в одиночку, используя связи и знакомства, чем оказаться в составе «организованной преступной группировки», сфабрикованной фантазией и волей следователя или его начальников.
Так что организациям этого общества просто нет места в нашем сегодняшнем мироустройстве, особенно на этапе укрепления государства.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Каждое новое поколение российских реформаторов ставит своей целью процветание государства, его всестороннее развитие и усиление присутствия в мире.
Мечта большинства реформаторов — воссоздание Третьего Рима, новой «либеральной империи» — чтобы иностранцы относились с уважением, а лучше бы боялись.
И незадача — каждый раз достижению великой цели мешают в основном собственные граждане, которые, даже будучи построены в колонны, находят способы обратить ресурсы, предназначенные для больших государственных дел, в маленькие, но свои собственные, частные блага.
Строительство государства у нас в стране чаще всего сопровождается борьбой с гражданским обществом.
Репрессии бывают разные, иногда масштабные, как в 20 – 0‑е годы ХХ века, чаще какие‑то кампании: борьба с несунами, расхитителями госимущества, взяточниками, за возврат НДС при экспортно‑импортных операциях, с «оборотнями в погонах» и без погон и т. п.
Государство формирует в ходе оперативно‑следственных мероприятий группы из людей, связанных по жизни чаще всего ситуативно и сходных в том, что они занимаются чем‑то, в данный политический момент неугодным государству.
Сталинские репрессии, к примеру, были направлены на ликвидацию сословий имперской России, противодействовавших строительству социализма.
В публичном поле эти репрессии были представлены как тщательно отрепетированные процессы над разного рода антипартийными блоками.
Эти процессы завершали ликвидацию инфраструктуры имперского гражданского общества, еще существовавшей тогда в СССР.
После сталинской децимации «с чистого листа» была создана полностью огосударствленная система общественных организаций советского общества с его институтами партийной социализации и множеством «общественных организаций»: комсомольских, пионерских, профсоюзных, профессиональных.
А собственно гражданское общество было атомизировано.
Поиск групп с общими гражданскими интересами (а чаще организация таких групп агентурными методами) и демонстративная их ликвидация были одной из задач органов государственной безопасности СССР.
Государство не может интерпретировать гражданскую активность людей как адекватную своим задачам.
Оно ввело в корпус права такие понятия, как теневая экономика и организованная преступность, и преследует своих граждан за действия, которые самими гражданами рассматриваются как вполне естественные, привычные и необходимые для жизни или для выживания.
В результате граждане не очень довольны властью‑государством, а государство недовольно людьми, которые занимаются «черт знает чем», коррумпируя чиновников, а не выполняют очередную программу переустройства всего и вся.
Можно сказать, что государство и гражданское общество пересекаются в Уголовном кодексе, так как практически любую гражданскую активность можно при желании интерпретировать как нарушение законов.
Ведь в самом обычном и повседневном взаимодействии гражданина и нашего государства можно изыскать состав преступления: по указанию начальства или просто для улучшения отчетности.
Государство борется с коррупцией — гражданским обществом, вводя дополнительные ограничения на деятельность и связи чиновников, повышая им должностные оклады, давая льготы.
Но уголовное преследование взяточников ведет только к увеличению тюремного населения, а также размеров взяток, «откатов» и «распилов».
Такие отношения между гражданским обществом и государством делают крайне проблематичным существование собственных организаций гражданского общества.
Члену нашего гражданского общества кажется, что ему гораздо эффективнее и безопаснее действовать в одиночку, используя связи и знакомства, чем оказаться в составе «организованной преступной группировки», сфабрикованной фантазией и волей следователя или его начальников.
Так что организациям этого общества просто нет места в нашем сегодняшнем мироустройстве, особенно на этапе укрепления государства.
#Россия #Государство #Общество #Кордонский
Городов не существует - о распределенном образе жизни россиян
В России сейчас более 50 миллионов домохозяйств и почти 40 миллионов дачных и приусадебных участков, на которых люди выращивают картошку, овощи, откармливают коров, коз и свиней, держат птицу.
Это означает, что практически все население ведет личное подсобное хозяйство, обустраивая свой быт и обеспечивая себя продуктами на зиму.
Жизнь большинства семей России распределена между городской квартирой, дачей, погребом, сараем и гаражом.
Даже если русская семья достаточно обеспечена, чтобы не вести личного подсобного хозяйства, она все равно имеет дачу с баней и пристройками, в обустройство которой вкладывается существенная часть семейных ресурсов и на которой старшее и младшее поколения проводят практически все свободное время.
Совокупному жилью соответствует свой образ жизни, который я называю распределенным.
Люди живут на два или более дома, и унитарная семья во многом существует только в реальности, в то время как на самом деле доминирует многопоколенческий тип семьи, распределенной по разным домам и дачам, но связанной в целое распределенным образом жизни.
В исследованиях бюджета времени, проведенных в начале 1990‑х годов, показано, что существенная часть времени у всех групп населения тратится на обслуживание совокупного жилья.
Города России летом пустеют, а магистральные дороги вечерами пятницы и воскресенья заполняются машинами, едущими на дачи и с дач. Вокруг городов на десятки километров простираются дачные зоны, в которых практически все местное население занято обслуживанием дачников, работающих на своих участках.
Различение города и деревни при таком образе жизни теряет социологический смысл: существуя в реальности, города и села на самом деле не различимы, естественно, с предельными ограничениями: есть вымирающие села, в которых нет дачников, и есть города, типа ЗАТО, в которых население из‑за «реальных» ограничений не могло до недавнего времени вести личное подсобное хозяйство.
Время людей, живущих распределенным образом жизни, постоянно заполнено работой: в городе они отрабатывают свое, после чего едут работать на дачи. Отдыха как института вообще не существует, вместо отдыха есть смена рода деятельности, или дачный загул с баней, водкой, дракой и другими развлечениями очень уставших людей.
Так как распределенный образ жизни «в реальности» не существуют, государство может воздействовать лишь на отдельные их элементы: ограничивать ведение личного подсобного хозяйства, бороться с нарушениями трудовой дисциплины, с воровством на производстве, коррупцией, повышать цены на энергоносители, вводить ограничения на торговлю продукцией личного подсобного хозяйства и пр.
Человека можно посадить, конфисковать имущество, но что бы государство ни предпринимало, все равно некоторые базовые элементы совокупного жилья остаются вне его юрисдикции, что и есть конечная цель распределенного образа жизни.
Экономические критерии не применимы к распределенному образу жизни просто потому, что экономика связана «с реальностью», а «на самом деле» людям нужны гарантии выживания в их перманентном стремлении убежать от государства, и они готовы вкладывать в обеспечение этих гарантий свое время и деньги, практически не считаясь с издержками.
Этот образ жизни представляет собой выбранную методом проб и ошибок стратегию отношений граждан с государством и производным от государства обществом.
#Кордонский #Россия #Общество #Государство
В России сейчас более 50 миллионов домохозяйств и почти 40 миллионов дачных и приусадебных участков, на которых люди выращивают картошку, овощи, откармливают коров, коз и свиней, держат птицу.
Это означает, что практически все население ведет личное подсобное хозяйство, обустраивая свой быт и обеспечивая себя продуктами на зиму.
Жизнь большинства семей России распределена между городской квартирой, дачей, погребом, сараем и гаражом.
Даже если русская семья достаточно обеспечена, чтобы не вести личного подсобного хозяйства, она все равно имеет дачу с баней и пристройками, в обустройство которой вкладывается существенная часть семейных ресурсов и на которой старшее и младшее поколения проводят практически все свободное время.
Совокупному жилью соответствует свой образ жизни, который я называю распределенным.
Люди живут на два или более дома, и унитарная семья во многом существует только в реальности, в то время как на самом деле доминирует многопоколенческий тип семьи, распределенной по разным домам и дачам, но связанной в целое распределенным образом жизни.
В исследованиях бюджета времени, проведенных в начале 1990‑х годов, показано, что существенная часть времени у всех групп населения тратится на обслуживание совокупного жилья.
Города России летом пустеют, а магистральные дороги вечерами пятницы и воскресенья заполняются машинами, едущими на дачи и с дач. Вокруг городов на десятки километров простираются дачные зоны, в которых практически все местное население занято обслуживанием дачников, работающих на своих участках.
Различение города и деревни при таком образе жизни теряет социологический смысл: существуя в реальности, города и села на самом деле не различимы, естественно, с предельными ограничениями: есть вымирающие села, в которых нет дачников, и есть города, типа ЗАТО, в которых население из‑за «реальных» ограничений не могло до недавнего времени вести личное подсобное хозяйство.
Время людей, живущих распределенным образом жизни, постоянно заполнено работой: в городе они отрабатывают свое, после чего едут работать на дачи. Отдыха как института вообще не существует, вместо отдыха есть смена рода деятельности, или дачный загул с баней, водкой, дракой и другими развлечениями очень уставших людей.
Так как распределенный образ жизни «в реальности» не существуют, государство может воздействовать лишь на отдельные их элементы: ограничивать ведение личного подсобного хозяйства, бороться с нарушениями трудовой дисциплины, с воровством на производстве, коррупцией, повышать цены на энергоносители, вводить ограничения на торговлю продукцией личного подсобного хозяйства и пр.
Человека можно посадить, конфисковать имущество, но что бы государство ни предпринимало, все равно некоторые базовые элементы совокупного жилья остаются вне его юрисдикции, что и есть конечная цель распределенного образа жизни.
Экономические критерии не применимы к распределенному образу жизни просто потому, что экономика связана «с реальностью», а «на самом деле» людям нужны гарантии выживания в их перманентном стремлении убежать от государства, и они готовы вкладывать в обеспечение этих гарантий свое время и деньги, практически не считаясь с издержками.
Этот образ жизни представляет собой выбранную методом проб и ошибок стратегию отношений граждан с государством и производным от государства обществом.
#Кордонский #Россия #Общество #Государство
Этот пост мне напомнил мне размышления Кордонского о возможности фиксов «багов» российской элитой:
Еще нескольким поколениям русских предстоит жить и в реальности, и на самом деле.
Слишком глубоко зашло это расслоение, став органическим и закрытым для рефлексии.
Многие люди и сейчас живут вполне неплохо, но жалуются на то,
что живут не так, как хотели бы, что‑то мешает.
Конфликт между реальностью и на самом деле проявляется в том, что частному бизнесу мешает государственный бизнес, гражданам государства мешают государственные институты, общественным деятелям — общество, политикам — политические партии и организации и т.д.
Люди на самом деле делают свой бизнес и обустраивают собственные жизненные пространства, а в реальности борются со своими зеркальными отражениями и никак не могут их одолеть.
Бесконечные попытки государства соединить реальность и на самом деле и создать условия для того, чтобы люди имели дело непосредственно с государством, а не с функционерами административного рынка, никогда не были успешными и даже во многом способствовали развитию и диверсификации административного рынка.
И дело не в чиновниках, а в структуре жизни, разделенной на то,
что есть в реальности государственного устройства и что есть на
самом деле.
За эту разделенность приходится платить как государству, так и его гражданам.
С другой стороны, благодаря этой разделенности страна еще существует, несмотря на катастрофическое состояние экономики и фактическое отсутствие политической системы.
В реальности шли экономические реформы, укреплялась демократия, формировались независимые СМИ, были инфляция, финансовая стабилизация, унизительные поиски внешних источников финансирования того, что существует на самом деле.
А на самом деле люди вне зависимости от чинов и званий возводили совокупное жилье и распределяли свой образ жизни в пространстве и во времени, для того чтобы понадежнее от реальности спрятаться.
Попытки изменить содержание общественного договора, которые предпринимаются сейчас избранным президентом, уже привели к росту социальной напряженности.
Сужение сферы административной торговли приведет к тому,
что с чиновниками станет невозможно «договориться», и надо будет решать вопросы в реальности, что не в интересах ни чиновников, ни простых граждан.
Попытки реформирования, предпринимаемые сейчас государством в реальности, пока не анализируются его гражданами с той точки зрения, насколько эти реформы затронут совокупное жилье и распределенный образ жизни.
Можно предположить, что реализация программы реформ в совокупности с отпуском цен на энергоносители и коммунальной реформой сделает экономически невозможным ведение совокупного жилья и распределенного образа жизни, то есть реальность поглотит то, что есть на самом деле.
Поскольку этого не может быть по определению, постольку реформирование в этом направлении просто бессмысленно.
Политические последствия реформирования, если оно будет продолжено в конфронтационном (относительно на самом деле) стиле, невозможно предусмотреть, поскольку будут затронуты не только материальные основы выживания подавляющей части населения страны, но и способ осмысления реальности — то, что делает Россию Россией.
Как только населению страны станет ясно, что стоит за нейтральными словами, такими как «социальный налог», воз‑никнет в принципе неконтролируемая неполитическая оппозиция федеральной власти с весьма высоким мобилизационным потенциалом.
Именно этот образ жизни является тем, что нейтрализует реформаторские усилия уже многие годы.
Люди, сидя перед телевизорами в своих квартирах и на дачах, чаще всего рассматривают то, что показывают в новостях и аналитических программах, как цирк, куда они вовлечены в той мере, в которой происходящее способно оказать влияние на их бытование.
При этом все действия персонажей политической сцены рассматриваются как организованные по той же логике, в которой живут зрители: политики имеют квартиры и дачи, в которые тащат то, что им удалось ухватить благодаря близости к государственной кормушке.
#Россия #Государство #Общество #Раскол #Кордонский
Еще нескольким поколениям русских предстоит жить и в реальности, и на самом деле.
Слишком глубоко зашло это расслоение, став органическим и закрытым для рефлексии.
Многие люди и сейчас живут вполне неплохо, но жалуются на то,
что живут не так, как хотели бы, что‑то мешает.
Конфликт между реальностью и на самом деле проявляется в том, что частному бизнесу мешает государственный бизнес, гражданам государства мешают государственные институты, общественным деятелям — общество, политикам — политические партии и организации и т.д.
Люди на самом деле делают свой бизнес и обустраивают собственные жизненные пространства, а в реальности борются со своими зеркальными отражениями и никак не могут их одолеть.
Бесконечные попытки государства соединить реальность и на самом деле и создать условия для того, чтобы люди имели дело непосредственно с государством, а не с функционерами административного рынка, никогда не были успешными и даже во многом способствовали развитию и диверсификации административного рынка.
И дело не в чиновниках, а в структуре жизни, разделенной на то,
что есть в реальности государственного устройства и что есть на
самом деле.
За эту разделенность приходится платить как государству, так и его гражданам.
С другой стороны, благодаря этой разделенности страна еще существует, несмотря на катастрофическое состояние экономики и фактическое отсутствие политической системы.
В реальности шли экономические реформы, укреплялась демократия, формировались независимые СМИ, были инфляция, финансовая стабилизация, унизительные поиски внешних источников финансирования того, что существует на самом деле.
А на самом деле люди вне зависимости от чинов и званий возводили совокупное жилье и распределяли свой образ жизни в пространстве и во времени, для того чтобы понадежнее от реальности спрятаться.
Попытки изменить содержание общественного договора, которые предпринимаются сейчас избранным президентом, уже привели к росту социальной напряженности.
Сужение сферы административной торговли приведет к тому,
что с чиновниками станет невозможно «договориться», и надо будет решать вопросы в реальности, что не в интересах ни чиновников, ни простых граждан.
Попытки реформирования, предпринимаемые сейчас государством в реальности, пока не анализируются его гражданами с той точки зрения, насколько эти реформы затронут совокупное жилье и распределенный образ жизни.
Можно предположить, что реализация программы реформ в совокупности с отпуском цен на энергоносители и коммунальной реформой сделает экономически невозможным ведение совокупного жилья и распределенного образа жизни, то есть реальность поглотит то, что есть на самом деле.
Поскольку этого не может быть по определению, постольку реформирование в этом направлении просто бессмысленно.
Политические последствия реформирования, если оно будет продолжено в конфронтационном (относительно на самом деле) стиле, невозможно предусмотреть, поскольку будут затронуты не только материальные основы выживания подавляющей части населения страны, но и способ осмысления реальности — то, что делает Россию Россией.
Как только населению страны станет ясно, что стоит за нейтральными словами, такими как «социальный налог», воз‑никнет в принципе неконтролируемая неполитическая оппозиция федеральной власти с весьма высоким мобилизационным потенциалом.
Именно этот образ жизни является тем, что нейтрализует реформаторские усилия уже многие годы.
Люди, сидя перед телевизорами в своих квартирах и на дачах, чаще всего рассматривают то, что показывают в новостях и аналитических программах, как цирк, куда они вовлечены в той мере, в которой происходящее способно оказать влияние на их бытование.
При этом все действия персонажей политической сцены рассматриваются как организованные по той же логике, в которой живут зрители: политики имеют квартиры и дачи, в которые тащат то, что им удалось ухватить благодаря близости к государственной кормушке.
#Россия #Государство #Общество #Раскол #Кордонский
Telegram
Атлас амбиций
Городов не существует - о распределенном образе жизни россиян
В России сейчас более 50 миллионов домохозяйств и почти 40 миллионов дачных и приусадебных участков, на которых люди выращивают картошку, овощи, откармливают коров, коз и свиней, держат птицу.…
В России сейчас более 50 миллионов домохозяйств и почти 40 миллионов дачных и приусадебных участков, на которых люди выращивают картошку, овощи, откармливают коров, коз и свиней, держат птицу.…
Проблема консервативной мобилизация женщин России
О демографическом кризисе в России не слышал только ленивый.
Но действительно ли стране грозит коллапс, или же мы имеем дело с общемировым, хотя и алармистским трендом?
Проблема падения рождаемости не нова, её хотели решить еще в СССР, поощрением деньгами молодых семей.
Но как показали исследования, в долгосрочной перспективе такие меры были каплей в море.
Так как материальное поощрение выдавалось гражданам, которые и без помощи государства планировали завести ребенка.
Поэтому на протяжении 100 лет Россия неуклонно движется к европейскому стандарту в 1.4 рождений на женщину.
Проблемы рождаемости в России нет.
Ирония в том, что государственные мужи XXI века, несмотря на заявляемый демографический коллапс, так и не придумали ничего нового для поощрения рождаемости.
Разве что кроме льготной ипотеки и некоторых социальных выплат, которые демографы описывают емким термином "социалкой для бедных".
Поэтому все заявления официальных лиц по этому вопросу - не более чем попытка политизировать демографический процесс, в контексте усиления консервативной риторики "традиционных семейных ценностей"
Что, кстати, заставляет демографов осторожно высказываться насчет реальной эффективности существующих мер поддержки рождаемости.
Подтверждает этот тезис простая математика.
Средний россиянин (с зарплатой в 80к) в принципе не может обеспечить семью из двух-трех детей, супругой и ипотечным кредитом на сдачу.
Поэтому занятость среди женщин - это тоже нормальное явление, которая только растет из года в год.
За 5 лет лишь формальный показатель занятости вырос с 47.7% до 50.9%.
При этом, в официальной риторике проблема двойной социальной роли женщины в контексте повышения рождаемости никак не освещается.
Если оценивать направления государственной политики, то для Правительства является нормальной ситуация, при которой "женщина-профессионал", вернувшись с работы, превращается в "женщину-мать".
Правда как, в таком случае, женщина должна заботиться о детях, или иным способом повышать демографические показатели, в соответствии с текущей риторикой - не ясно.
Объяснение для этого только одно - действующая программа рождаемости решает другие задачи, лишь прикрываемые демографической повесткой, которая никогда не приведет к изменению итоговой статистики рождаемости (все по Кордонскому).
Поэтому, как бы вы не относились к падению рождаемости в России, спешу вас успокоить (или расстроить).
Принимать каких-либо мер по решению этой задачи никто не собирался.
Колбина Е.О. Рождаемость в России: кого и как стимулирует демографическая политика? 2023.
#Россия #Общество #Кордонский #Государство
О демографическом кризисе в России не слышал только ленивый.
Но действительно ли стране грозит коллапс, или же мы имеем дело с общемировым, хотя и алармистским трендом?
Проблема падения рождаемости не нова, её хотели решить еще в СССР, поощрением деньгами молодых семей.
Но как показали исследования, в долгосрочной перспективе такие меры были каплей в море.
Так как материальное поощрение выдавалось гражданам, которые и без помощи государства планировали завести ребенка.
Поэтому на протяжении 100 лет Россия неуклонно движется к европейскому стандарту в 1.4 рождений на женщину.
Проблемы рождаемости в России нет.
Ирония в том, что государственные мужи XXI века, несмотря на заявляемый демографический коллапс, так и не придумали ничего нового для поощрения рождаемости.
Разве что кроме льготной ипотеки и некоторых социальных выплат, которые демографы описывают емким термином "социалкой для бедных".
Поэтому все заявления официальных лиц по этому вопросу - не более чем попытка политизировать демографический процесс, в контексте усиления консервативной риторики "традиционных семейных ценностей"
Что, кстати, заставляет демографов осторожно высказываться насчет реальной эффективности существующих мер поддержки рождаемости.
Подтверждает этот тезис простая математика.
Средний россиянин (с зарплатой в 80к) в принципе не может обеспечить семью из двух-трех детей, супругой и ипотечным кредитом на сдачу.
Поэтому занятость среди женщин - это тоже нормальное явление, которая только растет из года в год.
За 5 лет лишь формальный показатель занятости вырос с 47.7% до 50.9%.
При этом, в официальной риторике проблема двойной социальной роли женщины в контексте повышения рождаемости никак не освещается.
Если оценивать направления государственной политики, то для Правительства является нормальной ситуация, при которой "женщина-профессионал", вернувшись с работы, превращается в "женщину-мать".
Правда как, в таком случае, женщина должна заботиться о детях, или иным способом повышать демографические показатели, в соответствии с текущей риторикой - не ясно.
Объяснение для этого только одно - действующая программа рождаемости решает другие задачи, лишь прикрываемые демографической повесткой, которая никогда не приведет к изменению итоговой статистики рождаемости (все по Кордонскому).
Поэтому, как бы вы не относились к падению рождаемости в России, спешу вас успокоить (или расстроить).
Принимать каких-либо мер по решению этой задачи никто не собирался.
Колбина Е.О. Рождаемость в России: кого и как стимулирует демографическая политика? 2023.
#Россия #Общество #Кордонский #Государство