Оглашение приговора Яшину перенесли на 9 декабря, 12.00. Только что объявили у суда.

С большим интересом наблюдаю за движением матерей и жён. Их активность, солидаризация и самоорганизация — один из главных примеров стихийного протестого движения в новых российских реалиях.

У некоторых оппозиционеров со стажем их история вызывает горькое злорадство: вот, мол, вы, дорогие женщины, наверняка всегда были лояльны путинизму и воротили нос от оппозиции, а теперь почувствуйте себя в нашей шкуре — игнор власти, чёрный пиар, фальсификации, запугивания, задержания и всё прочее, что вы сейчас с таким удивлением открываете для себя, мы знаем и освещаем давно.

Такая реакция аффективна, и превращать её в политическую позицию в отношеии этого движения было бы глупо и недальновидно. Эти женщины действительно только сейчас открыли для себя все прелести путинского авторитаризма, с которыми продвинутые оппозиционеры знакомы давно. Но это как раз очень хорошо, потому что это самый что ни на есть реполитизирующий опыт. А в некоторых вещах они скоро окажутся прогрессивнее многих оппозиционеров, которые реполитизировались в тепличных условиях.

Нужно помнить, что десятки миллионов людей в России находятся в глубого деполитизированном состоянии и без подобной реполитизации невозможен демократический прогресс в нашем обществе. Идея о том, что можно попрощаться с диктатурой и построить демократию в обход массовой реполитизации, — порочна. Невозможно избавиться от угнетения без реполитизации.

Дальше встаёт важный вопрос о том, какие политические взгляды они воспримут в своём опыте реполитизации. Но чтобы перейти к нему, прежде нужно избавиться от антидемократических установок снобизма и ехидности, которые блокируют солидарность и подкармливают путинизм.

«Что они будут делать?»

В 1972 году вышла книга «After the Planners» американского городского планировщика Роберта Гудмана, который отрефлексировал свой опыт в профессии с радикально демократических позиций. Он тогда наделал шуму в профессиональном сообществе своим призывом к демократизации градостроительной политики: люди должны сами решать, в какой городской среде им жить, — возмутительная для эксперта позиция.

В последней подглавке с названием «What are they going to do?» Гудман разбирается с одним из ключевых аргументов против демократии: «Если люди получат радикально новые возможности для формирования своего жищненного пространства, не будут ли они, особенно бедные и необразованные, использовать те же модели архитектуры, которые уже знают? В конце концов, СМИ и реклама сформировали их предпочтения вокруг того, что приносит прибыль бизнесу; не будут ли они даже с этой новой свободой продолжать действовать на основе обусловленных предыдущей несвободой ценностей?».

Из этого вопроса можно развить целых два аргумента против демократии: (1) рядовые граждане слишком ограниченны и зашорены, так что без присмотра «взрослых» они могут лишь воспроиводить известные паттерны; (2) только эксперты могут видеть «большую картинку» и имеют достаточную насмотренность, чтобы отличать хорошее от плохого. Этим доводом столько же лет, сколько идее демократии, и есть много разных способов отвечать на них.

Ответ Гудмана заключается в том, что политическая свобода неминуемо приведёт к фундаментальному сдвигу в отношениях между обществом и экспертами. Свободные люди перестанут воспринимать экспертов как источник правильных предпочтений и начнут осознавать и артикулировать свои интересы. Сами эксперты пересмотрят свою элитистскую роль, откажутся от претензий на эпистемологический приоритет в политике и подчинят свои технические знания предпочтениям свободных людей.

Остаётся одна сложность — переход к этому свободному демократическому состоянию. Гудман делает оговорку о том, что экспертам демократический поворот явно не понравится, они будут спротивляться и демонстрировать пагубность самоуправления. Добавим, что и у всех остальных по началу будут сомнения, потому что переход в самоуправление, как отрочество, наверняка будет сопровождаться болезненными ошибками. И антидемократы этим непременно воспользуются.

Это причина, по которой демократия не является просто идеалом, который нужно однажды внятно предъявить обществу для его согласия с демократизацией. В первейшую для нас очередь демократия является предметом политической борьбы, которая предполагает масштабную конкуренцию за умы, противостояния групп и столкновения интересов с открытым исходом. Финальный образ сознательного общества и скромных экспертов не должен вводить нас в заблуждение.

Любопытный исторический материал про первые муниципальные выборы в постсоветской Москве собрал главный юрист ВыДвижения Артём Клыга. Как я понимаю, эти агитационные материалы ещё никто не публиковал.

В порядке товарищеской критики замечу, что там в первой части некоторая историческая путаница про административную реформу. Но это несущественные для статьи вещи.

Вообще на тех выборах было много необычного для нас. Например, в большинстве районов был один многомандатный округ на всю территорию. В Ясенево, например, один 18-мандатный округ. Всего на 1444 места баллотировался 4041 кандидат: 25 кандидатов выдвинуты ТОС, 77 — партиями и движениями (39 от ЛДПР), 18 — неполитическими общественными организациями, а остальные — самовыдвиженцы. Явка варьировалась по районам от 22% до 55%.

Но самое интересное, что прошли они на 3,5 года позже, чем должны были. Лужков их очень старательно откладывал. У меня были статьи про это здесь и здесь.

В общении с людьми, которые обращались ко мне как к депутату, меня часто расстраивала та наивность, с которой они ждут защиты их интересов со стороны той же власти, на которую они жалуются. Например, жалуется человек на управу района и апеллирует к префектуре, мэрии, Мосгордуме, прокуратуре и т.д. Почти физически больно становилось от того, насколько человек перед тобой не осознаёт всю авторитарную оторванность этой системы власти от его интересов.

Позже я понял, что есть в этом и хорошая сторона: где-то глубоко в здравом смысле у этих людей сидит, что власть должна быть ответственной и подотчётной, что она должна работать не на свои корпоративные интересы, а на интересы общества (как бы кто их ни понимал).

Получается, что эти люди не готовы принимать тиранию, чему нельзя не радоваться, ведь это хороший задел для демократии, хотя до неё всё ещё очень далеко. Вспомнился хороший фрагмент у Арендт по этому поводу: «Не следует забывать, что дистанция между конституционным, правовым го­сударством и тиранией столь же, а возможно, и более велика, нежели дистанция между тем же самым правовым государством и свободой» (О революции, 2011, стр.303).

А вот такие вещи меня натурально приводят в бешенство.

Есть выпускник детдома, который не может из-за слабого зрения учиться и сдавать экзамены на общих основаниях, ему нужны специальные увеличенные формы пособий и экзаменационных материалов. По закону они ему положены. Но всякие чиновничьи госкомиссии отказываются признать это, хотя на руках заключение врачей ФНЦ им. Гельмгольца.

Пройдены три судебные инстанции, два года идёт доследственная проверка в СК, а с собянинского депобра как с гуся вода, всё тонет в бесконечных комиссиях, протоколах и проверках. И так продолжается уже третий год — человеку просто не дают возможность сдать экзамены и гробят его жизнь. Потом эти же чинуши будут в шубах и брюликах объяснять публике, что народ сам не хочет учиться и работать, так что его только на убой можно отправлять.

Дайте уже ребёнку возможность сдать экзамены! У этой мэрии понты длиной с ветку метро до Калуги, а внутри морковка размером с мизинец. Позорники, какие в ж**у электробусы и цифровые технологии, если вы не можете сделать ребёнку подходящие для его зрения учебные материалы, положенные по закону?!

Извините за истерический активистский тон, но я знаю, что меня читают люди из этой системы, хотелось бы немного сбить их спесь и вернуть к реальности.

В теории демократии есть две традиции.

В конституционной традиции под демократией понимается совокупность институтов, обеспечивающих зависимость власти от народа (о её внутренних противоречиях можно прочитать здесь и здесь).

В оппонирующей ей радикальной традиции под демократией понимается преодоление разрыва между управляемыми и управляющими (исходно это и есть то, что понималось под демократией). У этих ребят и девчат, к которым я отношу и себя, конституционализм не вызывает удовлетворения, потому что он оставляет раздельно власть (их) и подвластных (нас).

Радикальная демократия видит за поиском идеальных институциональных моделей постоянную политическую борьбу, поэтому демократия никогда не может быть полностью институционализирована, в ней всегда есть существенная часть, которую можно только практиковать, но нельзя зафиксировать конституционным постановлением. Для интересующихся сошлюсь сюда, сюда и сюда.

Эти, на первый взгляд абстрактные, трения прямо сейчас выражаются в нашей политической жизни в виде двух принципиально разных политических проектов для постпутинской России: в одном главной целью политической работы считаются институциональные реформы, а в другом — массовая реполитизация и демократизация.

Об этом мы поразгоняли в новом выпуске подкаста «Это базис».

Как обычно, мы разыгрываем книгу от магазина Фаланстер, условия внутри выпуска. А ещё напоминаю, что по промокоду «Базис» скидка 10% в Баркингсторе!

Открываю запись на курс «Введение в политическую теорию города»!

Знание о городе нам обычно дают социологи, географы, урбанисты и экономисты. Мне всегда не хватало у них теории городской власти — кто, на каком основании и по каким принципам управляет городом, какие политические структуры складываются в городах и какие у них перспективы.

За этим знанием я полез в политическую теорию в ходе работы над магистерской в Шанинке и обнаружил там чрезвычайно интересные вещи, которые привели меня в такой восторг, что захотелось делиться с другими. Так появилась идея собрать этот вводной курс.

Курс состоит из 6 занятий. На каждом занятии я даю часовую лекцию, а затем мы вместе разбираем тексты политических теоретиков в формате ридинг-семинара. Почти все эти тексты не переведены на русский, поэтому нужно быть готовым читать на английском со словарём. Бояться этого не нужно, я отсеял слишком сложные тексты.

Занятия проходят только очно в Москве, встречаться будем по субботам днём, начиная с 14 января.

Специально сделал курс платным, чтобы взять самых заинтересованных и максимально погрузиться в теорию. Для тех, кто заинтересован, но не имеет возможности платить, предусмотрены три бесплатных места. Чтобы претендовать на них, в заявке нужно написать короткое мотивационное письмо.

Все подробности и запись по ссылке https://www.rusmirror.ru/urbanpoliticaltheory

Приходите!

Проект «Только сами» запустил большой фандрайз. Поддержите ребят. По пальцам пересчитать такие проекты, которые до сих пор выживают в Москве. В последний год проводил у них много мероприятий и всегда рад поддержать их деньгами.

Поддерживаю забастовку курьеров и вас горячо призываю!
Понимаю, что для некоторых это непросто, и хочу вам кое-что сказать.

Короткое введение для тех, кто не в теме. Вчера профсоюз «Курьер» объявил пятидневную забастовку курьеров Яндекс.еды и Delivery Club. Они требуют:
— заключать трудовые договоры с курьерами,
— вернуть оплату за заказ в 110 рублей,
— пересмотреть жёсткую систему штрафов,
— добавлять мульти-заказы только по согласованию с курьером,
— ввести дополнительную оплату при ожидании заказа в ресторане более 20 минут,
— уменьшить зону доставки до 2 км для пеших и 3,5 км для авто-курьеров.

В первый же день дела пошли очень хорошо. Особенно примечательно, что корпорации тут же закупили интернет-троллей для негативных реакций и комментариев против забастовки.

Почему нельзя было заплатить эти же деньги не фабрике троллей, а курьерам? Потому что работодателям принципиально важно не допускать успешной самоорганизации работников, ради этого они готовы на любые гнусности. Просто напомню, что лидер «Курьера» Кирилл Украинцев сидит в СИЗО по уголовному делу за организацию профсоюза. Сегодня они у Пригожина покупают троллей, а завтра для подавления массовых забастовок закупят вагнеровцев. В этом суть и история борьбы профсоюзных движений во всём мире.

Но очень важно также заметить, что есть люди, которые против забастовки и без стимулов от работодателей. Помню, как в районном чате одна активистка в разгар локальной общественной кампании вдруг заругала забастовку французских авиадиспетчеров за то, что из-за них она не прилетела вовремя. Одновременно она придумывала способы ненасильственного гражданского сопротивления в рамках общественной кампании в районе, которые ничем не отличаются от забастовки.

Солидарность бывает очень сложной штукой, иногда она требует преодоления глубинных предрассудков. С чего вдруг белые московские мещане с хорошей зарплатой в своих тёплых офисах, квартирах и машинах станут солидаризироваться с мигрантами, которые привозят им еду в замызганных куртках?

Преодолеть потребительское отношение к миру и другим людям — очень сложная операция, требующая очень продвинутого политического сознания. Но если призадуматься, социальная дистанция между вами и курьерами гораздо меньше, чем между нами всеми и хозяевами корпораций, с которыми ведут борьбу эти курьеры.

На самом деле любая наша борьба за свободу, мир и демократию неотделима от профсоюзной борьбы наёмных работников во всех отраслях — это одно общее большое явление. Это надо осознать, чтобы продвинуться дальше и скинуть гнёт, который привёл нас туда, куда привёл.

#ПрофсоюзКурьер
#КурьерыНеРабы
#ЯндексБеда
#ПрофсоюзНеПреступление

Коллективная несвобода

Среди аргументов против профсоюзов (как и коллективных действий вообще) часто встречается такой: ваше поведение нерационально, потому что вы могли бы добиться для себя большего, если бы вложили те же усилия в свою карьеру.

И действительно, многие люди, которые занимаются всякого рода политической борьбой, могли бы зарабатывать гораздо больше, сконцентрировавшись на своих личных доходах, и даже, возможно, войти в слой рантье и капиталистов.

Ошибочность этого аргумента можно увидеть с помощью понятия коллективной несвободы философа Джеральда Коэна. Представьте, что вы заперты в камере с группой других людей, у каждого из вас есть ключ от двери, но если выйдет один, то дверь захлопнется и остальные ключи больше не сработают. Вы свободны выйти, но знаете, что ценой будет вечное заточение остальных. Такое состояние называется коллективной несвободой.

Эта философская абстракция происходит из конкретного обстоятельства: отдельные люди могут обрести персональное благополучие и свободу, но все члены угнетаемой группы не могут её покинуть в силу структурной потребности самой общественно-экономической системы в двух стратах, между которыми предлагается переместиться. Отдельно взятая уборщица офиса при некоторых обстоятельствах может стать его главой или даже владелицей, но все уборщицы не могут, потому что вторая позиция невозможна без первой.

На это можно возразить, что вас не волнует положение других людей и вы с удовольствием покинули бы камеру, заперев остальных. Это можно подкрепить тем, что расслоение неизбежно и лучшее, что можно сделать в жизни, это максимально использовать свои личные шансы на благополучие, не беспокоясь о недостижимом равенстве.

Но тогда проповедник индивидуального спасения должен открыто сказать, что его самого интересует только своё личное благополучие и он готов реализовать его за счёт других. Поскольку в этом случае убедительность его аргументации сильно упадёт, в этом обычно не признаются. Но мы поможем сделать скрытое явным.

Люди, которые занимаются общественно-политической деятельностью, интересуются не только и не столько личной свободой и благополучием, сколько несправедливостью самого общественного устройства, систематически воспроизводящего несвободу и неблагополучие для большинства людей. Это иногда маскируется фразами о том, что я борюсь за себя и свою семью, но это лишь уступка господствующему индивидуализму.

Сегодня в 18.00 буду участвовать в любопытном стриме, посвящённом одной из проблем, волнующих меня больше всего при написании книги два года назад: как совместить реполитизирующий потенциал популизма с социалистической идеологией, которая даёт конкретные представления о желаемом устройстве общества.

Мне кажется, что с тех пор я нащупал более или менее убедительный ответ, и сегодня у меня будет возможность его серьёзно протестировать.

Если вас это тоже волнует, подключайтесь!