«Дом шелка» (2011), Энтони Горовиц
Книги «Дом шелка» и «Мориарти» написаны для тех, кто перечитал все, написанные про Шерлока Холмса рассказы, прошел 4 стадии принятия бессрочного ухода любимого персонажа, но так и не смог преодолеть 5-ю, последнюю.
Вероятно, сам Горовиц тоже неравнодушен к гениальному сыщику, поскольку написанный роман пропитан уважением и любовью ко всему тому, что мы уже знаем и про Холмса, и про Ватсона. Неспешная манера повествования (от лица доктора), внимание к деталям, к ранее написанным историям – все это мне, например, очень импонировало. Я не заметила претензий на подделку, но некоторое подражание Конан Дойлу есть, и я его нашла вполне уместным.
Не сказать, что, помимо Горовица, никто не писал пастишей про Шерлока (первые появились вообще при жизни Конан Дойла), но Горовиц был первым и пока единственным, чью работу признало Общество наследия Конан Дойла.
В преамбуле Ватсон, который как бы пишет это все, находясь в преклонном возрасте, сообщает, что наконец он созрел для того, чтобы положить на бумагу некоторую леденящую душу историю, которая произошла давным-давно, но которую он не мог «выпустить наружу» по многим причинам.
Дальше читателя ждет повествование вполне себе в манере Шерлокианы, когда ты думаешь, что ты – молодец и что все элементарно, но потом оказывается, что элементарно бывает только Холмсу, а ты – лох албанский и ничего не понял. Я очень люблю такие штуки, поэтому с радостью мысленно включаюсь в погоню за мыслью Шерлока, стараюсь примечать что-нибудь, ищу «ружья, которые потом выстрелят», но всегда безуспешно, хотя это и правильно, а иначе что бы он был за гений.
На этот раз история – некоторый оммаж Диккенсу с его Оливером Твистом, а Шерлок выступает немножко омбудсменом по правам детей. Насколько хорошо ему это удается, увидите сами, если прочтете книгу.
Пожалуй, рассказать что-то еще будет означать заспойлерить, а это в детективах – последнее дело, поэтому остановлюсь прямо сейчас.
Если скучаете по Холмсу и Ватсону, если хочется классического детектива со знакомыми персонажами и хорошо закрученного сюжета с неожиданными связками и поворотами, Горовиц вам в помощь.
Книги «Дом шелка» и «Мориарти» написаны для тех, кто перечитал все, написанные про Шерлока Холмса рассказы, прошел 4 стадии принятия бессрочного ухода любимого персонажа, но так и не смог преодолеть 5-ю, последнюю.
Вероятно, сам Горовиц тоже неравнодушен к гениальному сыщику, поскольку написанный роман пропитан уважением и любовью ко всему тому, что мы уже знаем и про Холмса, и про Ватсона. Неспешная манера повествования (от лица доктора), внимание к деталям, к ранее написанным историям – все это мне, например, очень импонировало. Я не заметила претензий на подделку, но некоторое подражание Конан Дойлу есть, и я его нашла вполне уместным.
Не сказать, что, помимо Горовица, никто не писал пастишей про Шерлока (первые появились вообще при жизни Конан Дойла), но Горовиц был первым и пока единственным, чью работу признало Общество наследия Конан Дойла.
В преамбуле Ватсон, который как бы пишет это все, находясь в преклонном возрасте, сообщает, что наконец он созрел для того, чтобы положить на бумагу некоторую леденящую душу историю, которая произошла давным-давно, но которую он не мог «выпустить наружу» по многим причинам.
Дальше читателя ждет повествование вполне себе в манере Шерлокианы, когда ты думаешь, что ты – молодец и что все элементарно, но потом оказывается, что элементарно бывает только Холмсу, а ты – лох албанский и ничего не понял. Я очень люблю такие штуки, поэтому с радостью мысленно включаюсь в погоню за мыслью Шерлока, стараюсь примечать что-нибудь, ищу «ружья, которые потом выстрелят», но всегда безуспешно, хотя это и правильно, а иначе что бы он был за гений.
На этот раз история – некоторый оммаж Диккенсу с его Оливером Твистом, а Шерлок выступает немножко омбудсменом по правам детей. Насколько хорошо ему это удается, увидите сами, если прочтете книгу.
Пожалуй, рассказать что-то еще будет означать заспойлерить, а это в детективах – последнее дело, поэтому остановлюсь прямо сейчас.
Если скучаете по Холмсу и Ватсону, если хочется классического детектива со знакомыми персонажами и хорошо закрученного сюжета с неожиданными связками и поворотами, Горовиц вам в помощь.
«Кокон» (2016), Чжан Юэжань
Китайские Ромео и Джульетта, которые, в отличие от своих итальянских прообразов, живы физически, но вынуждены «окуклиться» и остаться тет-а-тет с переживанием семейной драмы, каждый своей, фактически умерев друг для друга. «Воскреснут» ли?
Отвечает ли сын за отца, внучка за деда, можно ли разрешить себе не ненавидеть врага – отвечать на эти вопросы сложно и в зрелом возрасте, а когда решение нужно принять подростку, которого «штормит» уже оттого, что у него гормоны, дурацкая школа, первая влюбленность и вообще все время хочется есть ( «лихие 90-е» в России и в Китае во многом очень похожи), то это и вовсе сродни подвигу.
Повествование идет от имени двух главных героев в излюбленной многими авторами манере «пинг понга» , когда читателя перебрасывают из одного времени в другое, и в данном случае делают это еще два довольно ненадежных рассказчика. А дальше мы уже сами «встряхиваем» информационные и эмоциональные ингредиенты у себя в голове, получая на выходе историю – поэтому у каждого она будет немного своя.
Китай и СССР, конечно, болезненно схожи в своем коммунистическом прошлом, а потому знакомые с детства реалии обязательно всколыхнут тех из нас, кто помнит проработку на заводских собраниях, школьные линейки и отличниц, поднимающих флаг, распределение молодых специалистов по сельским населенным пунктам. Кто помнит специфический запах одежды европейских секонд-хэндов и расползающиеся после первой стирки китайские пуховики, тому будет интересно побывать «по ту сторону» поезда с челноками, заглянуть к собрату по несчастью, пусть и постфактум, узнать, а как с этими временами справлялись они.
В романе много семейных драм, несчастных браков («Брак – как школьная форма: плохо сидит, но носить надо»). Семьи порой рождаются на чем угодно, кроме любви («когда б вы знали, из какого…» - назло родным, назло себе, чтоб кому-то что-то доказать, что всем было плохо и т.п. Любимой книгой одной из героинь стала «Анна Каренина», и это очень понятно.
В несчастливых семьях появляются дети, не нужные родителям. Они цепляются за первую детскую дружбу, желая найти в ней все, что им недодали в семье, но одновременно с этим, они идут напролом в своих поисках приключений и желаниях раскрыть тайны, которые почему-то от них так тщательно хранят взрослые, не боясь потерять все, что имеют – жажда открытий сильнее голоса рассудка. («Тайны несут в себе разрушение, потому их и держат за семью печатями»).
В романе столько красивых метафор, столько необычных языковых решений, что все 500 страниц купаешься в них, как в море – иногда страшно от жутких видов и сцен, но одновременно с этим любуешься красотой слов и сравнений. («Крупные хлопья ложатся на землю, будто Бог бросает вниз письма, что писали ему люди. Рвет на клочки и бросает»).
Кокон из тайн, аккуратно скрученный и непроницаемый извне, обволакивает героев ровно до тех пор, пока они не вырастят в себе могучее, всеподавляющее желание прорвать в этом мороке первое маленькое отверстие. Позволить себе вдохнуть через него свежий, неотравленный чужой виной и стыдом, воздух и, набравшись сил, сбросить с себя «латы», в которые был закован с рождения.
Но когда всю жизнь ты борешься и мучительно идешь к какой-то цели, важно не потерять ее смысл. («После смерти великого диктатора людей охватывает страшная пустота. Сопротивление было задачей всей жизни, больше они ничего не умеют»).
Получилось ли у героев вернуть себя себе и друг другу, хватило ли у них на это времени и сил? Узнаете, когда прочтете. Хороший, необычный роман.
Китайские Ромео и Джульетта, которые, в отличие от своих итальянских прообразов, живы физически, но вынуждены «окуклиться» и остаться тет-а-тет с переживанием семейной драмы, каждый своей, фактически умерев друг для друга. «Воскреснут» ли?
Отвечает ли сын за отца, внучка за деда, можно ли разрешить себе не ненавидеть врага – отвечать на эти вопросы сложно и в зрелом возрасте, а когда решение нужно принять подростку, которого «штормит» уже оттого, что у него гормоны, дурацкая школа, первая влюбленность и вообще все время хочется есть ( «лихие 90-е» в России и в Китае во многом очень похожи), то это и вовсе сродни подвигу.
Повествование идет от имени двух главных героев в излюбленной многими авторами манере «пинг понга» , когда читателя перебрасывают из одного времени в другое, и в данном случае делают это еще два довольно ненадежных рассказчика. А дальше мы уже сами «встряхиваем» информационные и эмоциональные ингредиенты у себя в голове, получая на выходе историю – поэтому у каждого она будет немного своя.
Китай и СССР, конечно, болезненно схожи в своем коммунистическом прошлом, а потому знакомые с детства реалии обязательно всколыхнут тех из нас, кто помнит проработку на заводских собраниях, школьные линейки и отличниц, поднимающих флаг, распределение молодых специалистов по сельским населенным пунктам. Кто помнит специфический запах одежды европейских секонд-хэндов и расползающиеся после первой стирки китайские пуховики, тому будет интересно побывать «по ту сторону» поезда с челноками, заглянуть к собрату по несчастью, пусть и постфактум, узнать, а как с этими временами справлялись они.
В романе много семейных драм, несчастных браков («Брак – как школьная форма: плохо сидит, но носить надо»). Семьи порой рождаются на чем угодно, кроме любви («когда б вы знали, из какого…» - назло родным, назло себе, чтоб кому-то что-то доказать, что всем было плохо и т.п. Любимой книгой одной из героинь стала «Анна Каренина», и это очень понятно.
В несчастливых семьях появляются дети, не нужные родителям. Они цепляются за первую детскую дружбу, желая найти в ней все, что им недодали в семье, но одновременно с этим, они идут напролом в своих поисках приключений и желаниях раскрыть тайны, которые почему-то от них так тщательно хранят взрослые, не боясь потерять все, что имеют – жажда открытий сильнее голоса рассудка. («Тайны несут в себе разрушение, потому их и держат за семью печатями»).
В романе столько красивых метафор, столько необычных языковых решений, что все 500 страниц купаешься в них, как в море – иногда страшно от жутких видов и сцен, но одновременно с этим любуешься красотой слов и сравнений. («Крупные хлопья ложатся на землю, будто Бог бросает вниз письма, что писали ему люди. Рвет на клочки и бросает»).
Кокон из тайн, аккуратно скрученный и непроницаемый извне, обволакивает героев ровно до тех пор, пока они не вырастят в себе могучее, всеподавляющее желание прорвать в этом мороке первое маленькое отверстие. Позволить себе вдохнуть через него свежий, неотравленный чужой виной и стыдом, воздух и, набравшись сил, сбросить с себя «латы», в которые был закован с рождения.
Но когда всю жизнь ты борешься и мучительно идешь к какой-то цели, важно не потерять ее смысл. («После смерти великого диктатора людей охватывает страшная пустота. Сопротивление было задачей всей жизни, больше они ничего не умеют»).
Получилось ли у героев вернуть себя себе и друг другу, хватило ли у них на это времени и сил? Узнаете, когда прочтете. Хороший, необычный роман.
«Киммерийское лето» (1978), Юрий Слепухин
Удивительным образом книга, чуть ли не моя ровесница, нашла меня только в этом году. Незаслуженно малоизвестный автор, тем временем, написал прекрасный роман о 60-70х гг, виртуозно избежав засилья пропагандистских коммунистических настроений, так характерных для художественной литературы того времени.
Это роман взросления, основные герои – десятиклассники, которые за время с 1-й до 400-й страницы книги проживают события, которые превращают их в других людей. Времена (а если конкретно 1969-1970 гг), которые мне всегда были интересны, потому что мои родители были молодыми именно тогда, в «той» стране. Конечно, есть документальные хроники тех времен, много опубликованных воспоминаний, но для меня почему-то истории книжных персонажей (которые у Ю.Слепухина совершенно живые) одушевляют время и помогают понять, как это было – жить тогда, даже больше, чем факты и воспоминания. Может быть, потому, что не каждый пишущий о себе захочет выложить на всеобщее обозрение сюжеты, за которые может оказаться стыдно или которые делают больно. А книжным героям эта опция доступна.
Герои «Киммерийского лета» - жители столичных Москвы и Ленинграда, что тоже добавило мне личного интереса: старые названия улиц, ленинградские коммуналки в центре, московские окраины, которые на сегодняшний день уже чуть ли не центр города и много чего еще.
Помимо двух столиц, в книге много Крыма (потому что герои едут на раскопки), а также город Новоуральск. До этого дня я никогда бы не подумала, что про этот маленький уральский городок найдется упоминание в книгах – мы с детства с ним знакомы, потому что там жил наш дядя и его семья, а вон как оказалось, надо же. Из не менее удивительного – родители главной героини в какой-то момент отправляются в отпуск в … речной круиз! Душевная пасхалка для продавца круизов :)
Проблемы героев в романе – исключительно этического и философского плана. Те читатели, кто хотел бы по-кинговски закрученного сюжета, пожалуй, могут разочароваться. Но вот я была рада немного открутить ручку накала актуальности повестки, а также снизить скорость «смены картинок», чтобы погрузиться в интересное, хорошо написанное повествование и попробовать вместе с героями подумать о непреходящем и вечном – о прощении, о ценности внутрисемейных отношений, о предательстве и разочаровании, о любви (куда же без нее). Поскольку у 17-летних «провода восприятия» оголены, то приходилось вспоминать, скорее, себя 17-летнюю. Хотя я сейчас понимаю, что с возрастом решения не даются проще – просто их последствия воспринимаются с большей готовностью «получить, если/ когда прилетит» и не считать это концом света.
Киммерийское лето – лето непостоянное, меняющееся и меняющее. Пожалуй, меня оно тоже изменило: хотя бы тем, что я узнала про Юрия Слепухина, про его удивительную и непростую биографию, про другие его произведения, одно из которых уже начала читать.
Из хороших новостей – книги недавно снова были опубликовали и они есть в продаже, как в бумаге, так и в аудиоверсии (озвучивал А.Багдасаров – для знающих!)
Наверное, по своим ощущениям я бы сравнила этот роман с «Завтра была война», с «Доживем до понедельника» и т.п. Но одновременно с этим я иногда вспоминала героев «Отцов и детей» или «Войны и мира». Не знаю, как это дикое попурри объяснить без спойлеров, поэтому приберегу рассказ для тех, кто прочтет (и потом обсудим).
Удивительным образом книга, чуть ли не моя ровесница, нашла меня только в этом году. Незаслуженно малоизвестный автор, тем временем, написал прекрасный роман о 60-70х гг, виртуозно избежав засилья пропагандистских коммунистических настроений, так характерных для художественной литературы того времени.
Это роман взросления, основные герои – десятиклассники, которые за время с 1-й до 400-й страницы книги проживают события, которые превращают их в других людей. Времена (а если конкретно 1969-1970 гг), которые мне всегда были интересны, потому что мои родители были молодыми именно тогда, в «той» стране. Конечно, есть документальные хроники тех времен, много опубликованных воспоминаний, но для меня почему-то истории книжных персонажей (которые у Ю.Слепухина совершенно живые) одушевляют время и помогают понять, как это было – жить тогда, даже больше, чем факты и воспоминания. Может быть, потому, что не каждый пишущий о себе захочет выложить на всеобщее обозрение сюжеты, за которые может оказаться стыдно или которые делают больно. А книжным героям эта опция доступна.
Герои «Киммерийского лета» - жители столичных Москвы и Ленинграда, что тоже добавило мне личного интереса: старые названия улиц, ленинградские коммуналки в центре, московские окраины, которые на сегодняшний день уже чуть ли не центр города и много чего еще.
Помимо двух столиц, в книге много Крыма (потому что герои едут на раскопки), а также город Новоуральск. До этого дня я никогда бы не подумала, что про этот маленький уральский городок найдется упоминание в книгах – мы с детства с ним знакомы, потому что там жил наш дядя и его семья, а вон как оказалось, надо же. Из не менее удивительного – родители главной героини в какой-то момент отправляются в отпуск в … речной круиз! Душевная пасхалка для продавца круизов :)
Проблемы героев в романе – исключительно этического и философского плана. Те читатели, кто хотел бы по-кинговски закрученного сюжета, пожалуй, могут разочароваться. Но вот я была рада немного открутить ручку накала актуальности повестки, а также снизить скорость «смены картинок», чтобы погрузиться в интересное, хорошо написанное повествование и попробовать вместе с героями подумать о непреходящем и вечном – о прощении, о ценности внутрисемейных отношений, о предательстве и разочаровании, о любви (куда же без нее). Поскольку у 17-летних «провода восприятия» оголены, то приходилось вспоминать, скорее, себя 17-летнюю. Хотя я сейчас понимаю, что с возрастом решения не даются проще – просто их последствия воспринимаются с большей готовностью «получить, если/ когда прилетит» и не считать это концом света.
Киммерийское лето – лето непостоянное, меняющееся и меняющее. Пожалуй, меня оно тоже изменило: хотя бы тем, что я узнала про Юрия Слепухина, про его удивительную и непростую биографию, про другие его произведения, одно из которых уже начала читать.
Из хороших новостей – книги недавно снова были опубликовали и они есть в продаже, как в бумаге, так и в аудиоверсии (озвучивал А.Багдасаров – для знающих!)
Наверное, по своим ощущениям я бы сравнила этот роман с «Завтра была война», с «Доживем до понедельника» и т.п. Но одновременно с этим я иногда вспоминала героев «Отцов и детей» или «Войны и мира». Не знаю, как это дикое попурри объяснить без спойлеров, поэтому приберегу рассказ для тех, кто прочтет (и потом обсудим).
«Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века» (2021), Галина Ульянова
Поскольку уже более 5 лет я гордо хранюзнамя печать ИП Хрустовская в ящике стола, а также несу всё бремя (и всё время, кстати, тоже) налогов и отчислений, смело предположу, что при благополучной реализации плана «разбогатеть» про меня тоже напишут книжку, как о женщине-предпринимательнице и где-то даже купчихи. Не исключено, правда, что произойдет это через два века – по крайней мере, тенденция просматривается именно такая.
А пока, чтобы легче было реализовывать план, ознакомимся с опытом предшественниц.
В начале книги автор коротко напоминает нам о законах того времени – какие бывали купеческие гильдии, из каких ступенек состояла лестница для желающих проследовать от владелицы разбитого корыта до владычицы морской, в какие годы можно было переехать из деревни в город так, чтобы не платить и деревне, и городу. Кстати, если вы думаете, что двойной оклад – это хорошо, то пару веков назад это было крайне обременительно: крестьянка, переезжая в город, должна платить подать и «по крестьянству», и «по купечеству» (вырваться из кабалы можно было в годы ревизий).
Дальше автор создает такое яркое лоскутное одеяло из портретов женщин, которые во времена, казалось бы, наименее пригодные для демонстрации бизнес-талантов сумели нажить себе недюжинное состояние, и, что важно, не просто наследованием, а именно активной предпринимательской деятельностью. К слову, выходя замуж, девица выходила и из-под родительской власти, т.к. «одно лицо двум неограниченным властям, каковы родительская и супружняя, совершенно удовлетворить не в состоянии». Можете цитировать при оказии.
Отдельная глава посвящена эмансипации женщины, т.к. сложно делать бизнес, если тебя не пускают дальше кухни. Только в 1871 г. Александр II (кто ж еще) утвердил закон «О допущении женщин на службу в общественные и правительственные учреждения». И если начиная с 1820-х гг женщины и работали учительницами, акушерками, телеграфистками, то это было нелегально. А после принятия закона дамы, наконец, могли рассчитывать на трудоустройство по специальностям счетоводов, фельдшериц, аптекарей и т.п. Одним из самых ярких примеров тернистого профессионального пути является история Марии Назон, которая получила персональное разрешение от Министерства внутренних дел, одобренное Комитетом министров и императором, на сдачу экзамена в Петербургской медико-хирургической академии на звание… (фанфары) ... зубного врача!
В дальнейшем к этой профессии допускались уже все желающие женщины.
Многие персонажи книги нам хорошо знакомы: например, Наталья Голицына – не кто иной как прообраз «Пиковой дамы», Мария Морозова – мать братьев Морозовых, Саввы и Сергея, Вера Алексеева - прабабушка Станиславского, который, как мы помним, очень даже Алексеев, а не Станиславский).
Чаще всего стартом для развития предпринимательской деятельности являлось либо наследование дела (после смерти мужа или отца), либо безвыходное финансовое положение (опять же, после смерти мужа). Т.е. старт мог быть разным, но на финише все упомянутые в книге особы продемонстрировали недюжинные таланты, упорство и порядочность в ведении бизнеса.
В общем, всем businesswomen желаю верить в себя и не опускать рук. Но и не поднимать рук. Как-то эти руки непонятно куда девать, если хочешь продемонстрировать стойкость духа… Так что сами решите – в конце концов, предпринимательницы мы/ вы или кто.
Поскольку уже более 5 лет я гордо храню
А пока, чтобы легче было реализовывать план, ознакомимся с опытом предшественниц.
В начале книги автор коротко напоминает нам о законах того времени – какие бывали купеческие гильдии, из каких ступенек состояла лестница для желающих проследовать от владелицы разбитого корыта до владычицы морской, в какие годы можно было переехать из деревни в город так, чтобы не платить и деревне, и городу. Кстати, если вы думаете, что двойной оклад – это хорошо, то пару веков назад это было крайне обременительно: крестьянка, переезжая в город, должна платить подать и «по крестьянству», и «по купечеству» (вырваться из кабалы можно было в годы ревизий).
Дальше автор создает такое яркое лоскутное одеяло из портретов женщин, которые во времена, казалось бы, наименее пригодные для демонстрации бизнес-талантов сумели нажить себе недюжинное состояние, и, что важно, не просто наследованием, а именно активной предпринимательской деятельностью. К слову, выходя замуж, девица выходила и из-под родительской власти, т.к. «одно лицо двум неограниченным властям, каковы родительская и супружняя, совершенно удовлетворить не в состоянии». Можете цитировать при оказии.
Отдельная глава посвящена эмансипации женщины, т.к. сложно делать бизнес, если тебя не пускают дальше кухни. Только в 1871 г. Александр II (кто ж еще) утвердил закон «О допущении женщин на службу в общественные и правительственные учреждения». И если начиная с 1820-х гг женщины и работали учительницами, акушерками, телеграфистками, то это было нелегально. А после принятия закона дамы, наконец, могли рассчитывать на трудоустройство по специальностям счетоводов, фельдшериц, аптекарей и т.п. Одним из самых ярких примеров тернистого профессионального пути является история Марии Назон, которая получила персональное разрешение от Министерства внутренних дел, одобренное Комитетом министров и императором, на сдачу экзамена в Петербургской медико-хирургической академии на звание… (фанфары) ... зубного врача!
В дальнейшем к этой профессии допускались уже все желающие женщины.
Многие персонажи книги нам хорошо знакомы: например, Наталья Голицына – не кто иной как прообраз «Пиковой дамы», Мария Морозова – мать братьев Морозовых, Саввы и Сергея, Вера Алексеева - прабабушка Станиславского, который, как мы помним, очень даже Алексеев, а не Станиславский).
Чаще всего стартом для развития предпринимательской деятельности являлось либо наследование дела (после смерти мужа или отца), либо безвыходное финансовое положение (опять же, после смерти мужа). Т.е. старт мог быть разным, но на финише все упомянутые в книге особы продемонстрировали недюжинные таланты, упорство и порядочность в ведении бизнеса.
В общем, всем businesswomen желаю верить в себя и не опускать рук. Но и не поднимать рук. Как-то эти руки непонятно куда девать, если хочешь продемонстрировать стойкость духа… Так что сами решите – в конце концов, предпринимательницы мы/ вы или кто.
«Зимний солдат» (2018), Дэниел Мэйсон
Люциушу 22 года и он не особенно интересен своим родителям, потому что случился быть «гадким утенком» в именитом польском роду, давно пустившем корни в Австрии. Он заикается, он некрасив, не выказывает в детстве особых талантов. Но мать родила его в немолодом возрасте и, вопреки и несмотря на, смогла сохранить фигуру, поэтому Люциуш нужен ей, по крайней мере, как доказательство того, что ей есть, чем гордиться.
Когда он решает стать врачом, отец, в прошлом гусар и вояка, и мать, трезвомыслящая дама высшего света, расценивают это желание как блажь и каприз своего последыша, но все же позволяют сыну поступить в медицинский институт – какая, в сущности, разница, чем он будет заниматься. А тем временем Люциуш становится одним из лучших, подающих надежды, студентом.
И когда в 1914 г. начинается война, родители не против того, чтобы «без году неделя доктор» отправился на фронт – всем же понятно, что война для Австро-Венгрии будет «быстрой и победоносной» (тезис довольно популярный во все времена), так пусть идет, попрактикуется.
Примерно так же думает и сам Люциуш – во-первых, недоучившись пару лет, можно получить статус врача, во-вторых, сколько клинических случаев его ждет (а не только ушную серу выковыривать у пациента под присмотром профессора), в-третьих, вот же она, самостоятельная жизнь!
Дальше - Карпаты, госпиталь в здании разбомбленной церкви, тиф, отсутствие медикаментов, одна медсестра Маргарета (то ли польских кровей, то ли русинских), а еще - голод и холод. Карьера врача начинается не там и не с того, что виделось Люциушу.
И вот однажды зимой 1916 г. местный житель привезет им в госпиталь подобранного в лесу замерзающего солдата. У которого руки-ноги целы, ран не видно, но который не спит, не ест, не понимает, кто он и где он…
И с этого момента изменится и жизнь Люциуша, и жизнь Маргареты, да и всех окружающих «зимнего солдата» раненых.
Книга – о Первой мировой войне. О Брусиловском прорыве, но с другой (для нас, русских) стороны. О ничего не значащих для начальства, но меняющих судьбу миллионов людей, потерях. О том, что на войне нет победителей. И даже если кто-то возвращается с войны целым и невредимым физически (ну, вдруг ему это как-то удалось), то этот человек разрушен изнутри. И разрушение это «заразно» - его семья тоже примет на себя часть этой «болезни», а значит, еще, как минимум, одно поколение моральных инвалидов.
«Зимний солдат» - манифест мира. Книга, которая без пафоса и лозунгов транслирует одну-единственную мысль о том, что война – зло.
Люциушу 22 года и он не особенно интересен своим родителям, потому что случился быть «гадким утенком» в именитом польском роду, давно пустившем корни в Австрии. Он заикается, он некрасив, не выказывает в детстве особых талантов. Но мать родила его в немолодом возрасте и, вопреки и несмотря на, смогла сохранить фигуру, поэтому Люциуш нужен ей, по крайней мере, как доказательство того, что ей есть, чем гордиться.
Когда он решает стать врачом, отец, в прошлом гусар и вояка, и мать, трезвомыслящая дама высшего света, расценивают это желание как блажь и каприз своего последыша, но все же позволяют сыну поступить в медицинский институт – какая, в сущности, разница, чем он будет заниматься. А тем временем Люциуш становится одним из лучших, подающих надежды, студентом.
И когда в 1914 г. начинается война, родители не против того, чтобы «без году неделя доктор» отправился на фронт – всем же понятно, что война для Австро-Венгрии будет «быстрой и победоносной» (тезис довольно популярный во все времена), так пусть идет, попрактикуется.
Примерно так же думает и сам Люциуш – во-первых, недоучившись пару лет, можно получить статус врача, во-вторых, сколько клинических случаев его ждет (а не только ушную серу выковыривать у пациента под присмотром профессора), в-третьих, вот же она, самостоятельная жизнь!
Дальше - Карпаты, госпиталь в здании разбомбленной церкви, тиф, отсутствие медикаментов, одна медсестра Маргарета (то ли польских кровей, то ли русинских), а еще - голод и холод. Карьера врача начинается не там и не с того, что виделось Люциушу.
И вот однажды зимой 1916 г. местный житель привезет им в госпиталь подобранного в лесу замерзающего солдата. У которого руки-ноги целы, ран не видно, но который не спит, не ест, не понимает, кто он и где он…
И с этого момента изменится и жизнь Люциуша, и жизнь Маргареты, да и всех окружающих «зимнего солдата» раненых.
Книга – о Первой мировой войне. О Брусиловском прорыве, но с другой (для нас, русских) стороны. О ничего не значащих для начальства, но меняющих судьбу миллионов людей, потерях. О том, что на войне нет победителей. И даже если кто-то возвращается с войны целым и невредимым физически (ну, вдруг ему это как-то удалось), то этот человек разрушен изнутри. И разрушение это «заразно» - его семья тоже примет на себя часть этой «болезни», а значит, еще, как минимум, одно поколение моральных инвалидов.
«Зимний солдат» - манифест мира. Книга, которая без пафоса и лозунгов транслирует одну-единственную мысль о том, что война – зло.
«Лето в пионерском галстуке» (2021), К.Сильванова, Е.Малисова
Прочла я эти 540 страниц и… удивилась. Удивилась тому, как те, кто что-то там имеют сказать про пропаганду и растление, вообще дочитали до места, где растление начинается (хотя это, на мой взгляд, спорно). В книге примерно страниц 300 ничего не происходит. Ну, т.е. там описывается пионерлагерь в 1986, но дико неправдоподобно, с диалогами, которые никогда бы в то время не случились.
На мою беду я как раз в 1984-1989 сама ездила в лагеря пионеркой, а в 1992-93 - уже вожатой. Поэтому в предложенные рафинированные речи двух парней (один из них, mind you, еще и претендует на роль местного возмутителя спокойствия) поверить не могу никак.
Пример:
- Спасибо тебе, - повернувшись к Володе, улыбнулся Юрка. Затем вздохнул и нахмурился:- Я уж думал, влетит по первое число.
- Не за что. Ты ведь правда не виноват. Видимо, О.Л. уже успела внушить И., что в любой непонятной ситуации грешить нужно на тебя. Вот она и придирается.
После этого мне хочется добавить «уж ты гой еси» для лакировки стилистики. И такие речи – они не только у главных героев, там все так говорят. Вот то ли дело у Ш.Идиатуллина описан пионерлагерь в романе «Город Брежнев». Или у Н.Абгарян в «Манюне». У Аллы Горбуновой еще те годы очень живые. Рекомендовала бы авторам.
Так или иначе, буквально с самого начала я не верила происходящему, к тому же, книга, в дополнение к странным речам, еще и кишит странными фактами, например:
- Вожатый – студент 2 курса МГИМО (кстати, мама у него – воспитательница детского сада) приехал поработать в пионерлагерь под Харьковом. Ближе, видимо, не оказалось.
- На дискотеке играет песня «Люди встречаются». Песня 1970 года, вы шутите? На дискотеках в лагере всегда только самое популярное: в те годы это Челентано, Пугачева, Modern Talking. Ну, «Веселые ребята» пусть те же, но хотя бы «Не волнуйтесь, тетя»!
- Парень-пианист, «пытаясь вспомнить и наиграть что-нибудь простое», произносит: «фа-диез, ля-диез второй октавы, фа, фа-диез третьей октавы. Фа-бемоль третьей, ля второй, фа второй, ля второй». Да! Точно! Вспомнил!»
Тут захотелось намекнуть авторам книги, что нот вообще не две, а семь, и что даже в бреду горячечном ни один, наигрывающий себе под нос мелодию, пианист не будет говорить «фа-бемоль», если можно сказать «ми». Пьеса, видимо, «Дождик» называлась? Иначе зачем эти бешеные скачкИ через октаву по одной ноте? А вообще, попробуйте сыграть эту «мелодию». Не поленитесь.
- Во время прогулки герой вспоминает что-то про змей и про то, что ему говорили про них на уроке ОБЖ. Герой это вспоминает в 1986 г., но предмет ОБЖ появится в школах только в 1991 г. Как знал прям.
- Парень вспоминает 1989 г. и программу Курехина, где прозвучало впервые «Ленин – гриб». Ленин, может, и гриб, но программа вышла на 2 года позже, зимой 1991 г.
Это только то, что прямо «колет» глаза, что называется. И я, к тому же, ленилась проверять другие факты, кажущиеся сомнительными (авторы явно тоже не утруждались).
Где-то с 100-й страницы я читала книгу, что называется, из принципа, но точно не ради интереса. Влюбленность молодых людей меня и раньше-то волновала не особо – точнее, если книга интересна сама по себе, если герои – живые, а сюжет держит, то мне все равно, кто кого любит и какой у них пол и возраст. Это, скорее, особенности героев, это как приправа к основному блюду, что ли. Но впервые, пожалуй, я столкнулась с тем, что нет самого блюда. Нет красивого языка, который держит, если нет сюжета. Нет интриги или сюжетных твистов, которые держат, если автор не умеет писать. Нет и пресловутых постельных сцен, если уж на то пошло, для людей, которые ищут здесь «остроты». Я даже не могу назвать это романом (хоть и 540 стр.), потому что сюжета там – на рассказ о первой влюбленности. Но таких рассказов написано примерно миллион.
Мое резюме: в этой войне за права ЛГБТ / ЛВПГ проиграли деревья, которые срубили, чтобы напечатать тиражи книги.
Прочла я эти 540 страниц и… удивилась. Удивилась тому, как те, кто что-то там имеют сказать про пропаганду и растление, вообще дочитали до места, где растление начинается (хотя это, на мой взгляд, спорно). В книге примерно страниц 300 ничего не происходит. Ну, т.е. там описывается пионерлагерь в 1986, но дико неправдоподобно, с диалогами, которые никогда бы в то время не случились.
На мою беду я как раз в 1984-1989 сама ездила в лагеря пионеркой, а в 1992-93 - уже вожатой. Поэтому в предложенные рафинированные речи двух парней (один из них, mind you, еще и претендует на роль местного возмутителя спокойствия) поверить не могу никак.
Пример:
- Спасибо тебе, - повернувшись к Володе, улыбнулся Юрка. Затем вздохнул и нахмурился:- Я уж думал, влетит по первое число.
- Не за что. Ты ведь правда не виноват. Видимо, О.Л. уже успела внушить И., что в любой непонятной ситуации грешить нужно на тебя. Вот она и придирается.
После этого мне хочется добавить «уж ты гой еси» для лакировки стилистики. И такие речи – они не только у главных героев, там все так говорят. Вот то ли дело у Ш.Идиатуллина описан пионерлагерь в романе «Город Брежнев». Или у Н.Абгарян в «Манюне». У Аллы Горбуновой еще те годы очень живые. Рекомендовала бы авторам.
Так или иначе, буквально с самого начала я не верила происходящему, к тому же, книга, в дополнение к странным речам, еще и кишит странными фактами, например:
- Вожатый – студент 2 курса МГИМО (кстати, мама у него – воспитательница детского сада) приехал поработать в пионерлагерь под Харьковом. Ближе, видимо, не оказалось.
- На дискотеке играет песня «Люди встречаются». Песня 1970 года, вы шутите? На дискотеках в лагере всегда только самое популярное: в те годы это Челентано, Пугачева, Modern Talking. Ну, «Веселые ребята» пусть те же, но хотя бы «Не волнуйтесь, тетя»!
- Парень-пианист, «пытаясь вспомнить и наиграть что-нибудь простое», произносит: «фа-диез, ля-диез второй октавы, фа, фа-диез третьей октавы. Фа-бемоль третьей, ля второй, фа второй, ля второй». Да! Точно! Вспомнил!»
Тут захотелось намекнуть авторам книги, что нот вообще не две, а семь, и что даже в бреду горячечном ни один, наигрывающий себе под нос мелодию, пианист не будет говорить «фа-бемоль», если можно сказать «ми». Пьеса, видимо, «Дождик» называлась? Иначе зачем эти бешеные скачкИ через октаву по одной ноте? А вообще, попробуйте сыграть эту «мелодию». Не поленитесь.
- Во время прогулки герой вспоминает что-то про змей и про то, что ему говорили про них на уроке ОБЖ. Герой это вспоминает в 1986 г., но предмет ОБЖ появится в школах только в 1991 г. Как знал прям.
- Парень вспоминает 1989 г. и программу Курехина, где прозвучало впервые «Ленин – гриб». Ленин, может, и гриб, но программа вышла на 2 года позже, зимой 1991 г.
Это только то, что прямо «колет» глаза, что называется. И я, к тому же, ленилась проверять другие факты, кажущиеся сомнительными (авторы явно тоже не утруждались).
Где-то с 100-й страницы я читала книгу, что называется, из принципа, но точно не ради интереса. Влюбленность молодых людей меня и раньше-то волновала не особо – точнее, если книга интересна сама по себе, если герои – живые, а сюжет держит, то мне все равно, кто кого любит и какой у них пол и возраст. Это, скорее, особенности героев, это как приправа к основному блюду, что ли. Но впервые, пожалуй, я столкнулась с тем, что нет самого блюда. Нет красивого языка, который держит, если нет сюжета. Нет интриги или сюжетных твистов, которые держат, если автор не умеет писать. Нет и пресловутых постельных сцен, если уж на то пошло, для людей, которые ищут здесь «остроты». Я даже не могу назвать это романом (хоть и 540 стр.), потому что сюжета там – на рассказ о первой влюбленности. Но таких рассказов написано примерно миллион.
Мое резюме: в этой войне за права ЛГБТ / ЛВПГ проиграли деревья, которые срубили, чтобы напечатать тиражи книги.
«Лисьи броды» (2022), Анна Старобинец
Хоть я равнодушна и к мистике, и к фантастике, решила все же попробовать «Лисьи броды», уж очень много лестных отзывов слышала. А тут еще книга появилась в аудио, и начитал ее волшебный Григорий Перель. Роман толстенный (700 страниц или 31 час начитки), а это особая радость, т.к. когда интересно, то всегда не хочется, чтоб книга быстро заканчивалась.
Знаете, сколько я за эти дни переделала всего, что откладывала до времен, когда рак на горе свистнет, причем желательно под идущий с неба голубой снег? Лишь бы только еще послушать и узнать, что там дальше. Думаю, герои Анны Старобинец ни разу до этого не бывали соучастниками столь разносторонней деятельности. И да, слава StoryTel за эту книгу, и грусть разрывает на куски, когда вспоминаю, что расстаемся с любимыми с 1 октября.
Лисьи броды – поселение в Манчжурии, где в 1945 г. встретятся все многочисленные герои романа, чтобы «порешать вопросы».
Анна Старобинец, приступая к написанию книги, как будто бы брала какие-то рандомные карточки, как из игры Alias, и набрасывала нам одного за другим страннейших персонажей: беглого зэка, лису-оборотня, бойца Красной армии, менталиста, старообрядческую семью, чешского врача, китайца-контрабандиста, лошадь по имени Ромашка и далее в том же духе. Поначалу кажется, что все эти персонажи не могут иметь не то что общих интересов, но и вообще сосуществовать в рамках одной экосистемы, но так будет казаться совсем недолго, потому что события, происходящие с каждым, довольно быстро сплетаются в искусно сплетенную паутину. И она не отпускает, и мы идем за ней в любые дебри (чтоб я читала про лис-оборотней раньше? да упаси Господи! А здесь вот пришлось признать их право на присутствие и даже сочувствие).
Писательница работала над книгой 10 лет, и трудилась она не зря – продуманные сюжетные линии, спланированные во времени и пространстве «перекрестки», достоверные осязаемые персонажи.
Любовная линия в романе, конечно, есть, и она, словно нить Ариадны, ведет главного героя к его однажды пропавшей жене. Жена никак не находится, но у героев по-другому не бывает. Это благородство, конечно, всем очень импонирует, но в какой-то момент начинаешь уже думать, что, может, лучше прожить ему остаток жизни холостяком? А то можно найти жену, но в момент ее обретения все и закончится. Что характерно, любимую зовут Елена, а пропавшие Елены редко доводят до добра.
Еще одна любовная линия связана с другой любовью. К власти. Тут история страсти совсем нездоровой, но, во избежание спойлеров, обойдусь без дальнейших подробностей.
«Лисьи броды» – книга для тех, кто хочет «встретиться» с ребятами, у которых много проблем: необычных, неожиданных, нерешаемых, подчас недоступных пониманию (если вы думали, что это вы – уверяю, им там хуже). Для тех, кто хочет побывать в каком-то другом мире, познакомиться с новыми реалиями, удивиться тому, как интересен и многогранен Восток. Ну, и спасибо Анне Старобинец за владение русским языком (даже матерным, прости Господи), ведь написать так, чтобы каждый персонаж еще и говорил именно по-своему, чтобы это слышалось и читалось, дорогого стоит.
Попавший в Лисьи броды остается в них навсегда. У читателя же есть привилегия – побывать там, получить удовольствие, и, закрыв книгу, передать ее еще кому-то, если ему тоже нужно отвлечься от сложных будней.
Хоть я равнодушна и к мистике, и к фантастике, решила все же попробовать «Лисьи броды», уж очень много лестных отзывов слышала. А тут еще книга появилась в аудио, и начитал ее волшебный Григорий Перель. Роман толстенный (700 страниц или 31 час начитки), а это особая радость, т.к. когда интересно, то всегда не хочется, чтоб книга быстро заканчивалась.
Знаете, сколько я за эти дни переделала всего, что откладывала до времен, когда рак на горе свистнет, причем желательно под идущий с неба голубой снег? Лишь бы только еще послушать и узнать, что там дальше. Думаю, герои Анны Старобинец ни разу до этого не бывали соучастниками столь разносторонней деятельности. И да, слава StoryTel за эту книгу, и грусть разрывает на куски, когда вспоминаю, что расстаемся с любимыми с 1 октября.
Лисьи броды – поселение в Манчжурии, где в 1945 г. встретятся все многочисленные герои романа, чтобы «порешать вопросы».
Анна Старобинец, приступая к написанию книги, как будто бы брала какие-то рандомные карточки, как из игры Alias, и набрасывала нам одного за другим страннейших персонажей: беглого зэка, лису-оборотня, бойца Красной армии, менталиста, старообрядческую семью, чешского врача, китайца-контрабандиста, лошадь по имени Ромашка и далее в том же духе. Поначалу кажется, что все эти персонажи не могут иметь не то что общих интересов, но и вообще сосуществовать в рамках одной экосистемы, но так будет казаться совсем недолго, потому что события, происходящие с каждым, довольно быстро сплетаются в искусно сплетенную паутину. И она не отпускает, и мы идем за ней в любые дебри (чтоб я читала про лис-оборотней раньше? да упаси Господи! А здесь вот пришлось признать их право на присутствие и даже сочувствие).
Писательница работала над книгой 10 лет, и трудилась она не зря – продуманные сюжетные линии, спланированные во времени и пространстве «перекрестки», достоверные осязаемые персонажи.
Любовная линия в романе, конечно, есть, и она, словно нить Ариадны, ведет главного героя к его однажды пропавшей жене. Жена никак не находится, но у героев по-другому не бывает. Это благородство, конечно, всем очень импонирует, но в какой-то момент начинаешь уже думать, что, может, лучше прожить ему остаток жизни холостяком? А то можно найти жену, но в момент ее обретения все и закончится. Что характерно, любимую зовут Елена, а пропавшие Елены редко доводят до добра.
Еще одна любовная линия связана с другой любовью. К власти. Тут история страсти совсем нездоровой, но, во избежание спойлеров, обойдусь без дальнейших подробностей.
«Лисьи броды» – книга для тех, кто хочет «встретиться» с ребятами, у которых много проблем: необычных, неожиданных, нерешаемых, подчас недоступных пониманию (если вы думали, что это вы – уверяю, им там хуже). Для тех, кто хочет побывать в каком-то другом мире, познакомиться с новыми реалиями, удивиться тому, как интересен и многогранен Восток. Ну, и спасибо Анне Старобинец за владение русским языком (даже матерным, прости Господи), ведь написать так, чтобы каждый персонаж еще и говорил именно по-своему, чтобы это слышалось и читалось, дорогого стоит.
Попавший в Лисьи броды остается в них навсегда. У читателя же есть привилегия – побывать там, получить удовольствие, и, закрыв книгу, передать ее еще кому-то, если ему тоже нужно отвлечься от сложных будней.
«Завтра будет лучше» (1947), Бетти Смит
Уже только одним названием этот роман обращает на себя внимание, правда?
Книги Бетти Смит вообще играют для меня роль терапевтического чтения, индивидуального седативного средства, которое помогает притупить эмоции от слишком ярких или жестких сюжетов. Как если бы вечером, после насыщенного долгого дня, сбросив дорогие и красивые шпильки, я нарядилась в удобные домашние тапочки.
И снова любимый писательницей Бруклин, снова 1920-е, снова молодая героиня, которая ищет то, что ищем мы все после окончания школы – призвание, свободу, любовь.
Снова отцы и дети, разве что на этот раз не отцы, а матери.
Все мы давно знаем, что и комплексы наши, и проблемы родом из детства. А уж насколько далеко долетает «эхо» отношений с мамой – страшно себе представить!
Главная героиня, Марджи, например, очень хочет, чтобы детство ее будущей дочери ничем не напоминало бы детские годы самой Марджи – унылые серые будни, где вместо игрушек – бельевые прищепки, а вместо песен и игр – ссоры родителей. И чтоб никогда ее дети не узнали бы, как это, когда мама поднимает на тебя руку (от большой, конечно же, любви).
Ее подруга Айрини говорит, что мать выгонит ее из дому, если узнает, что та встречается с выходцем из итальянской семьи, а значит, о Боги, католиком! Потому что только безразличная мать может позволить своему ребенку стать вероотступником. А любящая лучше этого ребенка придушит собственными руками.
Фрэнки, сын полицейского, страстно желает поскорее убраться из семьи, чтобы отделаться от бесконечной материнской опеки, зависти сестер и пошлых шуточек отца. Фрэнки – самый любимый ребенок в семье, первенец и единственный мальчик. Поэтому в маминой любви он захлебывается и срочно нуждается в спасении.
И будет еще пара-тройка очень знакомых каждому из нас примеров, которые абсолютно одинаковы и для Америки 1920-х, и для России 2020-х.
Каждая мама хочет своему ребенку лучшей жизни. Правда, иногда за неимением лучшей этому ребенку едва ли достается хоть просто мало-мальски пригодная: родители в своей гонке за пропитанием и приличным статусом в обществе таких же ловцов «птиц цвета ультрамарин» могут забыть о том, ради кого они изначально все это делают.
Потом выясняется, что ребенок уже вырос и, странно, не очень-то сочится любовью к родителям – скорее наоборот, старается изо всех сил уехать подальше из родительского дома.
Мамы надеются на счастье для своих детей, вот только не умеющий быть счастливым вряд ли может научить этому другого.
Мне часто думается: «завтра будет лучше, а сегодня – дурацкий день, пусть он скорее проходит». Но ведь «завтра» – это, по сути, ребенок «сегодня», поэтому, видимо, имеет смысл полюбить его прямо сейчас таким неказистым, неидеальным и далеким от мечты, чтобы в положенный срок оно принесло ожидаемые плоды.
Уже только одним названием этот роман обращает на себя внимание, правда?
Книги Бетти Смит вообще играют для меня роль терапевтического чтения, индивидуального седативного средства, которое помогает притупить эмоции от слишком ярких или жестких сюжетов. Как если бы вечером, после насыщенного долгого дня, сбросив дорогие и красивые шпильки, я нарядилась в удобные домашние тапочки.
И снова любимый писательницей Бруклин, снова 1920-е, снова молодая героиня, которая ищет то, что ищем мы все после окончания школы – призвание, свободу, любовь.
Снова отцы и дети, разве что на этот раз не отцы, а матери.
Все мы давно знаем, что и комплексы наши, и проблемы родом из детства. А уж насколько далеко долетает «эхо» отношений с мамой – страшно себе представить!
Главная героиня, Марджи, например, очень хочет, чтобы детство ее будущей дочери ничем не напоминало бы детские годы самой Марджи – унылые серые будни, где вместо игрушек – бельевые прищепки, а вместо песен и игр – ссоры родителей. И чтоб никогда ее дети не узнали бы, как это, когда мама поднимает на тебя руку (от большой, конечно же, любви).
Ее подруга Айрини говорит, что мать выгонит ее из дому, если узнает, что та встречается с выходцем из итальянской семьи, а значит, о Боги, католиком! Потому что только безразличная мать может позволить своему ребенку стать вероотступником. А любящая лучше этого ребенка придушит собственными руками.
Фрэнки, сын полицейского, страстно желает поскорее убраться из семьи, чтобы отделаться от бесконечной материнской опеки, зависти сестер и пошлых шуточек отца. Фрэнки – самый любимый ребенок в семье, первенец и единственный мальчик. Поэтому в маминой любви он захлебывается и срочно нуждается в спасении.
И будет еще пара-тройка очень знакомых каждому из нас примеров, которые абсолютно одинаковы и для Америки 1920-х, и для России 2020-х.
Каждая мама хочет своему ребенку лучшей жизни. Правда, иногда за неимением лучшей этому ребенку едва ли достается хоть просто мало-мальски пригодная: родители в своей гонке за пропитанием и приличным статусом в обществе таких же ловцов «птиц цвета ультрамарин» могут забыть о том, ради кого они изначально все это делают.
Потом выясняется, что ребенок уже вырос и, странно, не очень-то сочится любовью к родителям – скорее наоборот, старается изо всех сил уехать подальше из родительского дома.
Мамы надеются на счастье для своих детей, вот только не умеющий быть счастливым вряд ли может научить этому другого.
Мне часто думается: «завтра будет лучше, а сегодня – дурацкий день, пусть он скорее проходит». Но ведь «завтра» – это, по сути, ребенок «сегодня», поэтому, видимо, имеет смысл полюбить его прямо сейчас таким неказистым, неидеальным и далеким от мечты, чтобы в положенный срок оно принесло ожидаемые плоды.
«Женщина – не мужчина» (2019), Итаф Рам
Когда я родила дочку, то очень обрадовалась – мне казалось, что я ничего не понимаю про мальчиков, не знаю, как их воспитывать и вообще. А девочку просто можно растить, как саму себя маленькую, любить ее и радоваться. И ее радовать. Делов-то.
Когда я родила дочку, то обрадовалась не только я, но и вся наша большая семья, мы с мужем в тот день получали поздравления, подарки и розово-рюшечные открытки «С рождением дочки!»
Рождение дочки в семье Раад (палестинских беженцев, сбежавшей от войны и живущей в Бруклине), означало рождение проблемы. 19-летней Исре, родившей дочь, родня и соседи сочувствовали, ее мужу высказывали соболезнования. Кормить девочку грудью тут же запретила свекровь, т.к. пока кормишь, не можешь забеременеть, а беременеть надо, конечно, срочно – чтобы родить мальчика.
Удел дочерей – помогать матери, а потом свекрови: готовить, стирать, выносить побои уставших и недовольных жизнью мужчин (ну, они же не виноваты, что у них жизнь сложная – как им еще стресс снимать).
Взрослых женщин вообще не называют по имени, а называют «мать Валида»(если он - старший сын), либо «жена Джамала» (если по несчастью сыновей нет).
«Путь наверх в этом мире открыт лишь мужчине. А женщина тащит его туда на своем горбу» (с).
Палестинка Итаф Рам, которая в дебютном, но сразу наделавшем шуму, романе описывает события, происходившие как в ее семье, так и в семьях миллионов таких, как она, очень боялась. Как она рассказывала в интервью, боялась того, что не имеет права осуждать вековые устои и привычки своего сообщества. Боялась, что с ней и ее семьей расправятся за огласку закрытых сторон жизни. И все же Итаф решила рискнуть, потому что не встречала раньше ни одной подобной книги, а не говорить об этом – нельзя.
В ее романе мы узнаём истории трех арабских женщин, самая старшая из которых, Фарида, оказалась в лагере палестинских беженцев во время нападения израильских солдат, а потом «хлебнула» по полной: нищета, замужество в полудетском возрасте, умершие дети, побои мужа…
Ее невестка – представительница уже следующего поколения, обрела свой новый дом в Бруклине, когда в конце 1990-х ее выдали замуж и отправили в новую семью, едва ли запомнив, как зовут жениха (главное, поскорее переложить «проблему» на плечи другой семьи).
Внучка же родилась уже в США, «стране возможностей», где к 2008 году в устоях и отношениях к женщинам, живущим в арабской палестинской общине, со времени 1970-х не много что изменилось.
Выжить в экстремальных условиях девушкам помогало, что бы вы думали? Чтение книг! Именно они, книги, позволяли увидеть, что бывает другая жизнь, что любовь – это не сказка, что быть женщиной – это не позор и несчастье, а образование и наука – не только для мужчин.
Много откровений нашлось для меня в этом романе, много поводов для бесконечного непонимания и бессильной злобы. И все же я благодарна Итаф Рам за ее смелость и труд – удивительно захватывающая книга, после которой как-то иначе смотришь на окружающих. И мужчин, и женщин.
P.S. Для тех, кто прочтет, интересный факт: у писательницы есть свой книжный магазин- кофейня под названием Books & beans
Когда я родила дочку, то очень обрадовалась – мне казалось, что я ничего не понимаю про мальчиков, не знаю, как их воспитывать и вообще. А девочку просто можно растить, как саму себя маленькую, любить ее и радоваться. И ее радовать. Делов-то.
Когда я родила дочку, то обрадовалась не только я, но и вся наша большая семья, мы с мужем в тот день получали поздравления, подарки и розово-рюшечные открытки «С рождением дочки!»
Рождение дочки в семье Раад (палестинских беженцев, сбежавшей от войны и живущей в Бруклине), означало рождение проблемы. 19-летней Исре, родившей дочь, родня и соседи сочувствовали, ее мужу высказывали соболезнования. Кормить девочку грудью тут же запретила свекровь, т.к. пока кормишь, не можешь забеременеть, а беременеть надо, конечно, срочно – чтобы родить мальчика.
Удел дочерей – помогать матери, а потом свекрови: готовить, стирать, выносить побои уставших и недовольных жизнью мужчин (ну, они же не виноваты, что у них жизнь сложная – как им еще стресс снимать).
Взрослых женщин вообще не называют по имени, а называют «мать Валида»(если он - старший сын), либо «жена Джамала» (если по несчастью сыновей нет).
«Путь наверх в этом мире открыт лишь мужчине. А женщина тащит его туда на своем горбу» (с).
Палестинка Итаф Рам, которая в дебютном, но сразу наделавшем шуму, романе описывает события, происходившие как в ее семье, так и в семьях миллионов таких, как она, очень боялась. Как она рассказывала в интервью, боялась того, что не имеет права осуждать вековые устои и привычки своего сообщества. Боялась, что с ней и ее семьей расправятся за огласку закрытых сторон жизни. И все же Итаф решила рискнуть, потому что не встречала раньше ни одной подобной книги, а не говорить об этом – нельзя.
В ее романе мы узнаём истории трех арабских женщин, самая старшая из которых, Фарида, оказалась в лагере палестинских беженцев во время нападения израильских солдат, а потом «хлебнула» по полной: нищета, замужество в полудетском возрасте, умершие дети, побои мужа…
Ее невестка – представительница уже следующего поколения, обрела свой новый дом в Бруклине, когда в конце 1990-х ее выдали замуж и отправили в новую семью, едва ли запомнив, как зовут жениха (главное, поскорее переложить «проблему» на плечи другой семьи).
Внучка же родилась уже в США, «стране возможностей», где к 2008 году в устоях и отношениях к женщинам, живущим в арабской палестинской общине, со времени 1970-х не много что изменилось.
Выжить в экстремальных условиях девушкам помогало, что бы вы думали? Чтение книг! Именно они, книги, позволяли увидеть, что бывает другая жизнь, что любовь – это не сказка, что быть женщиной – это не позор и несчастье, а образование и наука – не только для мужчин.
Много откровений нашлось для меня в этом романе, много поводов для бесконечного непонимания и бессильной злобы. И все же я благодарна Итаф Рам за ее смелость и труд – удивительно захватывающая книга, после которой как-то иначе смотришь на окружающих. И мужчин, и женщин.
P.S. Для тех, кто прочтет, интересный факт: у писательницы есть свой книжный магазин- кофейня под названием Books & beans
"Время и снова время" (2014), Бен Элтон
Буквально сегодня вспоминала в очередной раз, каким незабываемым событием стал для меня праздник в московском "Метрополе", когда в честь 110-летия отеля мы с коллегами по туристической индустрии были приглашены прожить день в 1905 г (год открытия отеля). Костюмы, интерьеры, меню того времени. Вальс под музыку из граммофона, разговоры на языке цветов. И я тогда на миг подумала: "Вот бы пожить тогда"... Но мысли о грядущей войне, даже двух, о революции, о несовершенной медицине - неизбежных спутниках тех лет, довольно быстро меня отрезвили.
Если бы у Вас была возможность исправить один факт в мировой истории, что бы Вы изменили? Да-да, я знаю про сослагательное наклонение и историю. И все же?
Главному герою романа "Время и снова время", выпускнику исторического факультета Тринити колледжа, предлагается ответить на этот вопрос в 2025 г. После долгих и сложных раздумий он, как и более старшие его коллеги, понимают, что 20 век для всей Европы был варварски искалечен Первой мировой войной (подозреваю, что выход книги был приурочен к юбилею бойни).
Дальнейшие напасти 20 века так или иначе были связаны с этой кровавой, бесполезной и безрезультатной войной, унесшей жизни пол-Европы и изменившей до неузнаваемости континент, остановившей на многие годы развитие культуры и науки. Значит, дело за малым - надо не дать Гавриле Принципу сделать свое дело? Но если вдуматься, то с тщеславным, милитаристски-настроенным маньяком кайзером, который желал покорить мир не наукой и промышленностью, а оружием, повод наверняка нашелся бы и другой. Значит, надо уничтожить Вильгельма?
Исаак Ньютон оставил будущим ученым наследство - гениальные откровения про петлю времени, когда раз в 111 лет можно оказаться в прошлом и пошевелить там события так, чтобы потом "не было мучительно больно". И вот английские ученые, которых мы любим за их пытливый ум и любознательность, решают, что пора. Надо уже исправить этот никчемный 20 век, пусть все пойдет по-другому.
Как любительнице повздыхать о belle epoque, "Русских сезонах" и прекрасном 1913 в Российской империи, когда не только деревья были большими, но и Россия была большой, успешной и какой-то далекой и прекрасной, мне очень близка идея о том, что все должно было пойти иначе. Если бы только...
Поэтому даже призрачная и книжно-выдуманная возможность побывать там и что-то исправить меня воодушевила. История с небанальными поворотами + немного юмора (не забываем, что Бен Элтон все же еще и стэндапер) + немного любви + много "джеймса бонда" (а иначе кому достанет сил проворачивать вспять маховик истории) = отличный роман.
Что думаете, получился бы славный 20 век, не будь убит Франц-Фердинанд? Или как в анекдоте: "не надо лучше, верните, как было"?
У Бена Элтона есть на этот счет пара мыслей, рекомендую.
Буквально сегодня вспоминала в очередной раз, каким незабываемым событием стал для меня праздник в московском "Метрополе", когда в честь 110-летия отеля мы с коллегами по туристической индустрии были приглашены прожить день в 1905 г (год открытия отеля). Костюмы, интерьеры, меню того времени. Вальс под музыку из граммофона, разговоры на языке цветов. И я тогда на миг подумала: "Вот бы пожить тогда"... Но мысли о грядущей войне, даже двух, о революции, о несовершенной медицине - неизбежных спутниках тех лет, довольно быстро меня отрезвили.
Если бы у Вас была возможность исправить один факт в мировой истории, что бы Вы изменили? Да-да, я знаю про сослагательное наклонение и историю. И все же?
Главному герою романа "Время и снова время", выпускнику исторического факультета Тринити колледжа, предлагается ответить на этот вопрос в 2025 г. После долгих и сложных раздумий он, как и более старшие его коллеги, понимают, что 20 век для всей Европы был варварски искалечен Первой мировой войной (подозреваю, что выход книги был приурочен к юбилею бойни).
Дальнейшие напасти 20 века так или иначе были связаны с этой кровавой, бесполезной и безрезультатной войной, унесшей жизни пол-Европы и изменившей до неузнаваемости континент, остановившей на многие годы развитие культуры и науки. Значит, дело за малым - надо не дать Гавриле Принципу сделать свое дело? Но если вдуматься, то с тщеславным, милитаристски-настроенным маньяком кайзером, который желал покорить мир не наукой и промышленностью, а оружием, повод наверняка нашелся бы и другой. Значит, надо уничтожить Вильгельма?
Исаак Ньютон оставил будущим ученым наследство - гениальные откровения про петлю времени, когда раз в 111 лет можно оказаться в прошлом и пошевелить там события так, чтобы потом "не было мучительно больно". И вот английские ученые, которых мы любим за их пытливый ум и любознательность, решают, что пора. Надо уже исправить этот никчемный 20 век, пусть все пойдет по-другому.
Как любительнице повздыхать о belle epoque, "Русских сезонах" и прекрасном 1913 в Российской империи, когда не только деревья были большими, но и Россия была большой, успешной и какой-то далекой и прекрасной, мне очень близка идея о том, что все должно было пойти иначе. Если бы только...
Поэтому даже призрачная и книжно-выдуманная возможность побывать там и что-то исправить меня воодушевила. История с небанальными поворотами + немного юмора (не забываем, что Бен Элтон все же еще и стэндапер) + немного любви + много "джеймса бонда" (а иначе кому достанет сил проворачивать вспять маховик истории) = отличный роман.
Что думаете, получился бы славный 20 век, не будь убит Франц-Фердинанд? Или как в анекдоте: "не надо лучше, верните, как было"?
У Бена Элтона есть на этот счет пара мыслей, рекомендую.