Политическая конфигурация военного конфликта в Украине выглядит следующим образом. В центре мы имеем трех основных участников, от позиции которых преимущественно зависит его развитие: Украина, Россия и США. Вокруг этого “Бермудского треугольника” на низкой орбите висят ЕС, Китай и Индия, которые своей массой могут существенно корректировать траекторию движения основных  участников. Где-то на периферии этой “вселенной войны” роится «астероидный пояс» из турок, саудитов и россыпи других мелких камней, которые то заскакивают в магнитное поле войны, то выскакивают из него, пытаясь извлечь из ситуации свою скромную выгоду. Их хаотичное движение на самом деле мало влияет на процесс.
 
Сегодня именно нацеленность Украины на продолжение войны до победы над Россией не дает всей этой воинственной вселенной «схлопнуться» в «черную дыру» новой «холодной войны», к  чему склоняются исподволь две другие вершины  «военного треугольника»  – Россия и США.  Что касается России, это верно с оговоркой, что для России перемирие – вынужденное, тактическое решение, и она после передышки с большой долей вероятности будет стремиться сорвать перемирие. В долгосрочной перспективе у России нет шансов закончить вторую «холодную войну» иначе, чем первую. Для США это скорее стратегическое, чем тактическое решение. Им не впервой играть вдолгую.
 
В отличие от Украины, США до сих пор продолжают негласно придерживаться традиционной для них концепции «сдерживания России», не предполагающей уничтожение России в качестве политической цели войны. Это во многом объясняет их подход к оказанию военной помощи Украине: по чайной ложке с лагом запаздывания на один шаг войны. В принципе, свои основные цели в этом конфликте США уже достигли: Украина сохранена как государство и прочно вписана в систему безопасности Запада как его форпост на границе со «степью». ЕС тем более не горит желанием доводить дело до точки кипения, когда война выплеснется за пределы Украины. Такое решение также почти наверняка устроило бы в данный момент и другие «низкоорбитальные спутники войны» - Китай и Индию. Коротко говоря, все уже давно готовы к новой «холодной войне» и Берлинской стене где-то у Днепра. Все, кроме Киева.
 
Те, кто утверждает, что Украина не способна самостоятельно вести длительную войну с Россией, тем более такую, которая нацелена на бескомпромиссную военную победу, и поэтому она зависима в решении вопросов войны и мира от США и союзников, выпускают из виду сложную диалектику современного мира. Удивительным образом не только Украина в этой ситуации зависит от США, но и США (вместе с союзниками) зависят от Украины. По сути, Киев ведет сегодня войну на два фронта. Один фронт очевидный – это военное противостояние с Россией. Второй фронт совсем не очевидный – это дипломатическое противостояние именно с США и их опорными союзниками в Европе. Цель этого противостояния – не допустить сепаратного соглашения между Россией и США о возвращении к «холодной войне», частью которого стал бы «раздел Украины» (как в свое время частью аналогичного (ялтинского) соглашения были оккупация стран Балтии и раздел Восточной Европы). Неудивительно, что именно страны Балтии и большая часть стран Восточной Европы являются сегодня единственными последовательными союзниками Украины, поддерживающими войну до победного конца.
 
В некотором смысле Украина сегодня воюет против всех, кто исподволь склоняется к консенсусу в пользу заморозки конфликта. Метод, которым она пока добивается успеха в этом неравном  сражении, – народная дипломатия Зеленского, центральным пунктом которой является концепт военной победы Украины. Сегодня это ориентированный больше на  внешнюю, а не на внутреннюю аудиторию идеологический продукт. К сожалению, поддержание его в «рабочем состоянии» заставляет Украину рисковать на фронте больше, чем это имело бы смысл делать, исходя из чисто военных соображений. Ничем иным решение начать масштабное наступление летом 2023 года до получения самолетов от союзников, а не после, я лично объяснить не могу.

За полтора года войны концепт «победа Украины» претерпел весьма существенные изменения. Он мигрировал от «военно-политической победы» в широком смысле слова к чисто «военной победе» в самом узком ее понимании. Разница, между прочим, весьма значимая. Военно-политическая победа Украины является не только возможной, но и практически неизбежной. Чисто военная победа, скорее всего, является утопией и политтехнологической фикцией. Нет ничего дурного и в политтехнологических фикциях, но только до тех пор, пока те, кто их создает, остаются способными ими управлять. Фикция, превратившаяся в доминирующую идею, становится джинном, выпущенным из бутылки. Освободившись, этот джинн обычно заставляет своих создателей лезть в бутылку и запирать себя в замкнутом пространстве ими же созданной  фикции.
 
Самое уязвимое место концепта чисто военной победы – нераскрытость его содержания. В точном смысле слова  она может считаться достигнутой тогда, когда противник капитулировал. Все остальные менее прямолинейные варианты как раз относятся к разряду военно-политических побед, так как предполагают наличие некоторого компромисса. Таким образом, когда речь идет о  чисто военной победе, вопрос должен стоять так: может ли Украина принудить Россию к капитуляции? Это возможно. Но только при одновременном соблюдении двух условий: союзники увеличат военную помощь Украине в разы вплоть до непосредственного вмешательства в конфликт и Кремль по каким-то причинам сам откажется от применения ядерного оружия (либо по причине трусости Путина или его внезапной смерти, либо вследствие революции или переворота).
 
Пока оба указанных условия являются слишком большими гипотетическими допущениями, чтобы на их основе можно было строить практические политические расчеты. Понимая это, Зеленский и его команда предлагают обществу «усеченное» понимание того, что является «военной победой» Украины над Россией: освобождение всех оккупированных территорий, включая Крым. Оставив временно в стороне вопрос о том, каким именно образом и на базе каких ресурсов это будет сделано (допустим, США изменят свою «пипеточную стратегию» и наполнят баки войны под завязку), остановимся на главном вопросе – почему после деоккупации Крыма война должна прекратиться? Ответа на этот вопрос ни у кого нет, потому что его не существует в принципе. Война на этой точке не прекратится, а, скорее всего,  перейдет в новую, еще более жестокую фазу, на которой использование оружия массового поражения всех типов будет более чем вероятно.
 
Таким образом, концепция военной победы Украины над Россией на практике сводится к довольно примитивному тезису о том, что рано или поздно Путин умрет и в России произойдет революция, после которой Россия-таки капитулирует как Германия в 1918 году, поэтому надо только потерпеть. Это опять-таки в теории возможно, но, боюсь, не все до этого доживут. Мало что свидетельствует о том, что это случится в ближайшие пару лет – ну, если только офис Зеленского не консультирует профессор Соловей, у которого всегда имеется альтернативная информация на сей счет. Сами по себе такого рода ожидания носят достаточно невинный характер, если не заострять внимание на сроках – рано или поздно и Путина не станет, и революция в России случится. Однако у «усеченной» версии военной победы, как у Луны, есть темная сторона, о которую разбиваются мечты. Этой темной стороной является антитезис формулы «победа = деоккупация территорий». Неудача, даже  просто задержка с освобождением территорий стала восприниматься украинским обществом как поражение. И вот это уже по-настоящему проблема. Во-первых, потому что Зеленский должен публично постоянно брать на себя обязательства, которые он вряд ли сможет быстро выполнить. А во-вторых, когда настанет время озвучить результаты тех непубличных переговоров, которые с большой интенсивностью ведет его администрация, у значительной части украинского общества это вызовет шок и взрыв негодования, менеджерировать которые будет очень непросто.

Гомер, Мильтон и Паниковский – великие слепые. Царевич Дмитрий, Императоры Петр III, Александр I и Пригожин – неубиваемые легенды. Долго еще будут гулять по российским просторам слухи о нигерийском старце, удивительным образом осведомленном о жизни русского двора. И ничего с этим нельзя будет поделать. А реальный Пригожин, похоже, всё, кончился. Правды мы долго не узнаем, и каждый будет верить в то, что ему по душе.

Не буду повторять спецвыпуск «Пастуховской кухни» о ликвидации руководства ЧВК «Вагнер». Более подробный анализ, конечно, впереди, но какие-то тренды мы, надеюсь, успели схватить.

Добавлю лишь пару слов о том, что нас ждет, начиная с утра – о версиях. Вначале их будет очень много. Чтобы обыватель «все мозги разбил на части, все извилины заплел». Потом из них начнут подтаскивать наверх самые жизнеспособные. Такие, которые позволяют пройти между струй. Мне почему-то нравится версия о бизнес-разборке. Обвинять украинцев стремно – а куда смотрели спецслужбы? Тут же палка о двух концах. Американцы хороши в принципе, но слишком абстрактны. И потом, если они могут так с Пригожиным, то и с кем-то другим тоже смогут – не надо народ так пугать. Сам упал – тоже хорошо. Но мало кто поверит, начнут такое придумывать, что уж лучше сразу придумать за них самим. Так что бизнес-разборка, как ни крути, есть самая подходящая версия. Ну, там бывшие партнеры не поделили африканские рынки или еще что-нибудь. Конечно, очень интересно посмотреть, как они будут выкручиваться. Повезло Пескову с отпуском – самое время…
 
https://youtu.be/lspREo-7FzI?si=34I1Wjv6Rz4W7y-f
 
 

Это была кувалда Бога - вне всякой зависимости от того, чем это было на самом деле. Сегодня диапазон версий максимально широкий: от исценировки, устроенной самим Пригожиным, до исценировки, устроенной Провидением (типа действительно «несчастный» случай).
 
Посередине – бесконечная серая зона, внутри которой разные варианты ликвидации: по приказу Путина, месть военных, заказ конкурентов, происки разведок мира и так далее. Важная история здесь в том, что все это не имеет никакого значения для осмысления сути произошедшего. А суть простая: чем бы это ни было – оно есть внешнее проявление невыдуманного, реального и неотвратимого раскола путинской элиты в условиях войны.
 
Сам феномен Пригожина, очищенный от всех субъективных психоделических наслоений, есть непосредственное воплощение этого раскола на «партию договорняка» и «партию тотальной войны». Гибель Пригожина – это как отсечка, которая фиксирует этот раскол в камне (надгробном).
 
Часть элиты видит выход в поддержании атмосферы «управляемого хаоса» в условиях «как бы войны» с перспективой частичной нормализации (типа «разрядки») и выходом в новую длительную «холодную войну», которая продлится до смерти Путина, а там видно будет.
 
Другая часть элиты полагает, что время «игр» прошло и необходимо завершать то переформатирование общества по тоталитарным лекалам, которое было намечено конституционным переворотом 2020 года (одним из следствий которого как раз и стала война), а значит, надо осуществить окончательную военную и гражданскую мобилизацию, которая позволит системе пережить самого Путина, даже если для этого придется пожертвовать самим Путиным..
 
Этим партиям уже не сойтись за круглым столом короля Артура, а самому королю необходимо сделать болезненный выбор. Он не очевиден, но пока мы видим, что Путин последовательно «стрижет» партию тотальной войны. Но для чего? Чтобы продвинуть свой «договорнячок» или для того, чтобы занять освободившееся место? Это нам предстоит узнать уже в недалеком будущем. Но об этом мы подумаем завтра...
 
 
 
 

Изменение некоторое время назад моего статуса с «папа со стажем» на «молодой дедушка» естественным образом повлияло на репертуар аудио и видео продукции, которой я сегодня отдаю приоритет, и, как следствие, на качество ассоциативных связей. В связи с этим вот уже несколько недель все дискуссии о переговорном процессе между Украиной, Россией, США и другими обитателями мировых джунглей воспринимаются мною как косплей культового советского мультика “Маугли”.
 
Украина – это Маугли, который потерялся в русских  джунглях и прибился к евроатлантической вольчьей семье, принявшей человеческого детеныша в свою стаю, несмотря на все различия в воспитании. Россия – это тигр Шерхан, который ходит кругами вокруг Маугли и отвратительно шипит на волков: «Это моя добыча. Отдайте мне человеческого детеныша!». Собственно, это и есть переговорная позиция Москвы в самом кратком ее изложении. Байден – это Акела, вожак волчьей стаи, который больше всего боится промахнуться. Ему жаль человеческого детеныша, но он должен все время думать о том, что скажет стая. В стае неспокойно, она сомневается.  Тем более, что у Байдена-Акелы под ногами вертится Трамп и кричит, что стае нужен новый вожак. Пока Акела думает, у Маугли-Украины образовались надежные европейские друзья британский медведь Балу и французская пантера Багира. Они вооружили Маугли «красным цветком» и «железным зубом», чтобы ему было сподручнее драться с Шерханом, но при этом сами в драку не лезут, переживают со стороны. Между ними всеми мечется шакал Лукашенко, прислуживающий Шерхану, который постоянно твердит: «А мы пойдем на Север!» В общем, мы подходим к серии, в которой по сюжету наступают засуха и водяное перемирие. Но я что-то сильно сомневаюсь, что Шерхан сможет выполнить его условия и воздержаться от кровопускания.

Пока все идет логично, в значительной степени предсказуемо, а значит – хорошо.
 
Конечно, предугадать, что именно на высоте восемь километров, и чтоб все сразу в одном самолете, было сложно. Но траектория штопора была понятна еще до того, как Пригожин взлетел (в фигуральном смысле слова – как медийная звезда). И это касается не только Пригожина. Весь патриотический политический кластер был обречен. А каким способом – дело второстепенное.
 
Больше года назад я писал о том, что так называемое «патриотическое движение» неизбежно разделит судьбу так называемого «либерального движения». Так оно и случилось: Стрелков – в тюрьме, Пригожин – и того дальше. Остальные - кто еще не понял, что надо политически самоликвидироваться, - последуют кто за первым, кто за вторым. Движению «бегущие впереди» приходит конец.
 
Вообще многим стоит задуматься, а кое-кому - и приготовиться. Вот Малофеев, к примеру, будет сильно «выёживаться» - пойдет на колючую проволоку для укрепления линии обороны своего любимого Суровикина. Там такие колючие нужны больше, чем в царской Ливадии, которую он под шумок подобрал под себя. Дугину стоит пересмотреть свое отношению к русскому богатырю еврейского происхождения Пригожину, иначе его мечта о том, чтобы русский народ жил в землянках и занимался собирательством, начнет воплощаться в жизнь с него самого.
 
Власть зачищает патриотическую поляну под себя и будет строить на ней помпезный сельский клуб казенного, но при этом совершенно безопасного патриотизма. Никакого особого сопротивления не будет, и патриоты уйдут еще более бесславно, чем раньше ушли ненавидимые ими «либералы». «Так что же в этом хорошего?» - справедливо спросит вдумчивый читатель. А хорошего здесь то, что, как в старом одесском внекдоте, патриоты уйдут, а осадочек останется.
 
Все эти кровавые клоуны с их  Z-каналами и шибанутыми шрапнелью «военкорами» были очень важной пассионарной частью нового русского милитаризма, наполнявшие казенные меха живой первобытной ненавистью. Это был важнейший компонент, позволивший режиму перестроить массовое сознание и провести духовную (да и армейскую) мобилизацию. И теперь, когда подсевшее на военный рок-н-ролл население загонят в сельский клуб и заставят смотреть с утра до вечера ВИА «Соловьев и Киселев», поддерживать дух воинственности станет непросто. Зал будет свистеть…
 
Следующая остановка по расписанию – медленная коррозия военного консенсуса. Но это может занять не месяцы, а годы.

Я в последнее время редко вывешиваю ссылки на свои эфиры в Телеграм, чтобы не заполнять его «белым шумом». Но на этот раз сделаю исключение для короткого интервью Михаилу Фишману, которое лично мне было интересным. Там была высказана мысль, которую хочу особо выделить – о Пригожине как тени Путина. По сути, - и об этом не надо забывать, - Пригожин был квинтэссенцией того, во что на самом деле верит Путин и что он на самом деле ценит: голой силы, разнузданного коварства, жестокого криминального братства, где казнят и милуют по воровским понятиям. Но Путин вынужден был всю жизнь маскироваться, прятаться за маской “законника”, а Пригожин не без его помощи мог позволить себе проповедовать насилие открыто и жить в соответствии со своей богохульной проповедью. Тень жила так, что хозяин обзавидовался. Потому и исчезла…

https://youtu.be/fbfB7UvohhY?si=rBLIsq1KeW7ZC23A

Пригожин официально мертв. Позволю себе что-то типа некролога. Личность Пригожина вытаскивает из исторической памяти русского общества длинную цепочку весьма специфических ассоциаций. Николай II и Распутин, Путин и Пригожин, Пригожин и Распутин, Путин и Распутин, в конце концов. Пригожин был отвратильно притягателен своей первобытной агрессией, мощью дикого зверя,  не прикрытым  никакими приличиями флибустьерством и каким-то трогательно примитивным гедонизмом. Все это внешне роднит его с Распутиным как типажом, хотя генезис и  внутреннее содержание имеют между собой мало общего. Но это же роднит его и с Путиным, который “законы леса” всегда ставил выше “законов человеческих”.
 
Пригожин был родным сыном той самой стихии, для которой Путин стал сыном приемным  – стихии криминально-понятийной, разнузданно жестокой и антигосударственной по самой своей природе. Я никогда не смогу это доказать, но мое предположение состоит в том, что Пригожин не просто был в свое время близок к Путину, а был ближе ближнего, входил в кружок самых доверенных и проверенных “пацанов”. Именно поэтому то, что случилось два месяца назад, было воспринято Путиным не рационально, а эмоционально – не как измена (ее бы Путин как раз простил), а как личный выпад, - и поэтому особенно болезненно. Я думаю, что, кроме всего прочего, такая длительная пауза между “преступлением” и “наказанием” объясняется возникшим психологическим раздраем в душе и мыслях Путина и необходимостью преодолеть депрессию.
 
Отношения Путина с Пригожиным нельзя назвать калькой с отношений Николая  с Распутиным, но какие-то символические параллели просматриваются. Там была какая-то «химия», ведь недаром на протяжении десятилетий Пригожину поручались самые щепетильные, самые рискованные миссии. А Пригожин этим пользовался, не стесняя себя ни в чем. Он, как и Распутин (как и Кадыров, между прочим), ежеминутно разлагал изнутри регулярное государство, издевался над ним, ломал все бюрократические процедуры через колено и выжимал безжалостно каждую свободную копеечку из казны в свой бездонный карман. Со временем его аппетиты выросли, он отрастил себе политическую амбицию и, как Распутин, попытался тасовать министров и губернаторов, словно карты в колоде. Государство стонало от его набегов и пыталось всеми силами от него избавиться. Пригожин, как и Распутин, стал яблоком раздора между регулярной имперской бюрократией и криминальной-мафиозной средой, окутывающей ее на закате Империи.
 
Путин, конечно, знал про все чудачества Пригожина, как знал Петр все про своего дружбана Меньшикова, но сохранял рядом за преданность и за эффективность. Думаю, не одна делегация посещала вождя, увещевая, умоляя, угрожая, призывая удалить, отдалить и выдать на расправу этого “лысого дьявола”. Но не отдавал. Верил, ценил, прощал. Однако после мятежа сил противостоять напору чиновников, буквально вопивших об исходящей от Пригожина угрозе государству и лично Путину, не осталось. И желания тоже. Сошлось все. Путин к Пригожину охладел, а двор требовал сакральной жертвы. И он уступил. Закрыл веки и открыл их только огда, когда потребовалось зачитать холодные строки эпитафии.
 
А что Пригожин? Гибель Пригожина, как и гибель Распутина, станет предвестником гибели режима. Такие как Пригожин двадцать лет обеспечивали живучесть путинской галеры. Они были ее гребцами, но сегодня их начали выбрасывать за борт. На галере станет, безусловно, чище и просторней, но плыть она долго без них не сможет.

Незапланированное во всех смыслах слова сообщение. Я признателен всем, кто проявил интерес к моей книге, что стало неожиданностью для меня и еще больше - для издателя. Тем не менее, издательство «Гонзо», проявив чудеса изворотливости, сумело допечатать еще три тысячи экземпляров в течение нескольких дней, и по поступившим ко мне сведениям книга доставлена в Diletant.shop («Эхо») как первопроходцу, в Фаланстер, в «Подписные издания», Дом книги «Москва» и Wildberries. Еще раз благодарю за поддержку.
 
P.S. Решил сам проверить наличие книги в продаже, чтобы не вводить в заблуждение читателей. Был приятно удивлен, что сумел-таки стать автором книги для взрослых. Регистрируюсь, указывая возраст. Прикольно, но по сути правильно: Россия сегодня – это чья-то плохая эротическая фантазия. Читать и даже думать о ней незрелым умам вредно…

Война неизбежно, закономерно и справедливо ввела в политический оборот санкции против государства-агрессора и его представителей. Можно обсуждать масштаб и конфигурацию санкций, целесообразность их применения к отдельным персоналиям, но вряд ли можно всерьез утверждать, что в сложившейся ситуации санкции не были необходимы. На мой взгляд, проблема сегодня не в санкциях как таковых, а в том, что происходит вокруг них.
 
Я бы сравнил эту ситуацию с ограничениями на выброс углекислого газа и образовавшимся на их основе рынком торговли квотами. Ограничения в принципе вещь, безусловно, полезная, но реализация на практике этой ограничительной схемы привела к формированию гигантского спекулятивного рынка, на котором греют руки десятки темных дельцов. К моему огромному сожалению, именно это случилось с антироссийскими санкциями. Вокруг них образовался «черный рынок» и «серый импорт», на котором наживаются многочисленные политические маклеры, единственной целью которых является повышение собственной капитализации.
 
Количество людей, готовых предложить себя в качестве золотого стандарта «святости», просто зашкаливает. В конечном счете, это приводит к девальвации идеи и проституированию самого института международных санкций, когда нравственная граница между санкционируемыми и санкционирующими постепенно исчезает.
 
А судьи кто? Наконец на этот риторический вопрос, поставленный ребром в русской литературе полторы сотни лет тому назад, дан полноценный и исчерпывающий ответ: «А судьи – все!».

С некоторым чувством изумления слушал Бориса на ЖГ с Лизой Аникиной – было странно, что меня там нет…  Тем не менее, несмотря и вопреки (тому, что меня там нет), эфир показался мне важным и интересным по ряду принципиальных позиций. Под многими тезисами готов подписаться, даже странно, что они не пришли мне в голову самому раньше. Поэтому посчитал нужным вывесить здесь ссылку.
 
С чем согласен? Функционально весь предлагаемый Кремлем идеологический “суповой набор” обманывает лишь тех, кто сам обманываться рад и ищет подсознательно способ хорошенечко обмануться. Конструкции о жидобандеровцах, укронацистах, анти-России и тому подобных исторических вызовах “русскому миру” – сами по себе довольно примитивны и прямолинейны. Но, если человек сам хочет ускользнуть от реальности, найти оправдание тому, почему он на стороне “большинства”, такая раковина является очень удобным убежищем – они же бомбят Донбасс, сжигают людей в Одессе и вот-вот разместили бы американские ракеты у наших границ. Чем не casus belli. Вспоминается сразу Высоцкий: “Замучали, гады, слона в зоопарке! украли, я знаю, они у народа весь хлеб урожая минувшего года”. В общем, зачем нам считаться шпаной и бандитом, не лучше ль податься нам в анти-нацисты…
 
На что ответил бы иначе? Про разницу между Афганом и нынешней войной в части отношения к ней. Трудно понять ее, не трогая тему Крыма. На мой взгляд, именно Крым оказался тем крюком, на котором подвешена вся анти-украинская риторика. В общем, это как британское наследие в арабо-израильском конфликте – сто лет не развидеть. Сделка «ракеты в обмен на территории», которую реализовала ельцинская команда, не была легитимизирована массовым сознанием в России все эти долгие тридцать лет. Юридически она безупречна, но ни массами, ни широкими слоями элиты не была принята. Думаю, она стала бомбой замедленного действия. Путин этим воспользовался и взорвал ее в походящий момент, когда надо было загасить пламя развивавшейся революции.  А дальше джинна выпустили из бутылки. Когда был Афган, ничего подобного не было. То была далекая, непонятная никому тема.
 
https://www.youtube.com/live/WyEUqahOgBY?si=0dUHcTe2Wmhj7fsJ

С некоторым опозданием по отношению к памятной дате - но лишь потому, что было о чем задуматься - позволю себе несколько тезисов о Горбачеве. Этот текст посвящаю Дмитрию Муратову, который в моем представлении является наиболее полным и последовательным проводником «линии Горбачева» в наши дни.
 
1. Горбачев был человеком своей эпохи. Глупо и несправедливо атрибутировать и,  тем более, ставить ему в вину лично те заблуждения, которые он разделял с большинством своих современников. Он интересен нам именно тем, чем от этого большинства отличался.
 
2.  Горбачев существовал как историческая возможность, но отнюдь не как историческая необходимость. Перестройка была одним из альтернативных сценариев истории, вероятность реализации которого была крайне невысока. То, что этот сценарий был поднят из запасников истории и выставлен на обозрение в ее центральном зале, есть исключительно личная заслуга Горбачева. Без него история использовала бы другой, гораздо более понятный нам всем сценарий.
 
 
3.  Горбачев исторически бинарен. Его роль и миссия могут быть поняты и оценены в полном объеме только в связке с Ельциным. Они не разделимы как Иешуа и Пилат у Булгакова: «Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя!». Они не просто антиподы, а представители двух главных тенденций эволюции российского социума.
  
 
4.  Вопреки расхожему мнению, Горбачев стал настоящим революционером, оставаясь при этом до конца своих дней консерватором, а Ельцин сыграл в истории России контрреволюционную роль, хотя прославился как радикальный разрушитель старого и созидатель нового.
 
 
5.  Настоящая революция произошла в России в 1989 году. Горбачев  оседлал ее, но не удержал, и она его выбросила из седла. В 1991 и 1993 году  произошли два последовательных политических контрреволюционных переворота, итогом которых стало установление в России смешанного (гибридного, как сказали бы сегодня) политического режима, сочетающего государственный авторитаризм со свободной и достаточно либеральной экономикой. Ельцин, в отличие от Горбачева, не только взобрался на гребень контрреволюционной волны, но и сумел передать свое место по наследству.
 
6.  Горбачев и Ельцин воплощали собой две версии русского национализма. Горбачев двигался в сторону «нового национализма» -  то есть национализма Нового времени, соединительной тканью которого является «гражданственность» и все, что с ней исторически связано (концепт «прав человека», конституционализм, правовое государство). Ельцин предложил «традиционный национализм» - то есть национализм, соединительной тканью которого остаются язык, религия, традиционные ценности, кровь. Национализм Ельцина был латентным, завернутым в красивую “модернизационную” повестку. При его преемнике он просто обнаружил себя в открытой форме.
 
7.  Основная линия политического и идеологического противостояния остается сегодня все той же – горбачевско-ельцинской. Это противостояние между новым и традиционным национализмом. Можно  сколько угодно ненавидеть Путина и Ельцина, но при этом обнаружить себя плывущим с ними в одной идеологической лодке. Выход из кризиса неизбежно будет означать возвращение к политической линии Горбачева, очищенной от колебаний и заблуждений его эпохи.

Хочу представить  вчерашнюю “Пастуховскую кухню” тем, кто еще не успел ее посмотреть. Стоит обратить внимание на финал: события сегодняшнего дня (замена министра обороны) подтвердили, что внутриполитическая картинка в Украине пришла в движение. Повторюсь, я не эксперт в этой области, но любые изменения во время затяжной выматывающей военной кампании приходится воспринимать с осторожностью. По всем признакам, выборы Зеленского в 2024 году рассматриваются как рабочий сценарий. Если это так, то возможны лишь два варианта: либо войну будут ломать через колено, либо закон, не позволяющий проводить выборы во время войны. И то, и другое политически - не фунт изюма. Арест Коломойского, чем бы он не объяснялся (давлением США или желанием продемонстрировать, что Зеленский не находится ни под чьей опекой и ранее оказанная услуга, как раньше говорили в Киеве, не считается предоставленной), только увеличивает подозрения в том, что внутри команды Президента нет единства. Все это происходит на фоне «отложенного спроса» на критику властей, которой пока не слышно в полный голос именно потому, что идет война. Ситуация непростая и требующая пристального внимания – не хватало еще, чтобы трест лопнул от внутреннего напряжения…

https://youtu.be/FOYu2Zm6J28?si=TEo4Kp_XuVkW2lYZ

Призрак внешнеполитического тупика бродит по России. Он то махнет безумной храбростью (по нынешним временам) в статье директора ИСКРАН Гарбузова, то подмахнет храбрым безумием в докладе Караганова, Лукьянова, Тренина – трех богатырей русской экспертизы, взявшихся спасти новоявленного князя Владимира от им же устроенного нашествия.
 
Тут, я смотрю, возникла тенденция не верить очевидному и считать, что знаковые  для эпохи тексты пишут не те, кто их подписывает. Одни сомневаются в том, что Навальный мог написать такой умный текст в тюрьме, другие - в том, что Караганов и компания могли написать такой безумный (но, кстати, только на первый взгляд) текст на свободе или хотя бы с чистой совестью. Должен сказать, что я не разделяю сомнений ни первых, ни вторых. О Навальном в другой раз, а что касается Караганова с Лукьяновым и Трениным, то я ни минуты не сомневаюсь в том, что это – не фейк. И прежде всего потому, что там внутри все очень логично.
 
Статья Гарбузова и доклад “ВШЭушников” связаны между собой если не на уровне причинно-следственных связей, то на глубинном, квантовом уровне, и поэтому не случайно оба скандала разразились практически одновременно.  И первое, и второе нельзя верно интерпретировать, рассматривая  их в отрыве от технического задания, которое Кремль выдал экспертному внешнеполитическому сообществу – рассказать, как не проиграть войну с Западом, сохраняя власть правящего в России клана. Мы видим две естественные реакции на это техзадание. Гарбузов в мягкой форме объясняет, что задача является нерешаемой. Караганов с товарищами, напротив, считает, что все можно, но только русские должны стать ёжиками.
 
Мне, кстати, понятны сложности, с которыми столкнулись Караганов, Лукьянов и Тренин. Мне часто приходится отвечать на прямо противоположный вопрос: что надо сделать, чтобы Россия стала процветающей демократической страной? Однажды, когда я излагал свои взгляды на этот предмет в присутствии профессора Пивоварова, - не историка, а замечательного русского хирурга, привыкшего иметь дело с конкретным человеческим материалом, - он, улыбнувшись, рассказал мне анекдот про зайцев, которые пришли к мудрому филину с вопросом, как спастись от лис? Филин долго пыхтел и под утро выдал ответ: зайцы должны стать ёжиками. На дополнительный вопрос зайцев – А как? – он ответил в том духе, что он решает вопросы стратегии…
 
В отличие от большинства коллег, я не нахожу доклад трех  именитых авторов безумным, скорее - ограниченно умным. Их спросили о том, что надо сделать, чтобы спасти Путина и победить в войне? Они честно ответили : заселить Россию корейцами, запугать Запад ядерным апокалипсисом, обвести китайцев вокруг пальца, всех остальных построить в колонну по два и показать Кузькину мать. А что, пока все логично. Ведь какой вопрос, такой и ответ. А за реализацию авторы не отвечают, они же как филин, занимаются только стратегией.
 
В целом у меня только одно предложение авторам после прочтения. Надо переименовать “Совет по внешней и оборонной политике” в “Совет по оборонительной внешней политике”. И все сразу встанет на свои места…
 
 
 

Серия процессов в европейских судах по жалобам российских предпринимателей на введенные в отношении них санкции - в основном закончившихся для их инициаторов безуспешно - вольно или невольно возвращает нас к теме коллективной вины и ответственности россиян за  войну. Не за военные преступления, у которых всегда есть индивидуальное авторство, а именно за развязывание и ведение войны в целом как предпосылки для совершения многочисленных военных преступлений.
 
Надо сказать, что вопрос этот сегодня, полтора года спустя после начала войны, стоит совсем иначе, чем в начале войны. Дать на него однозначный ответ становится все труднее. В первые дни и недели войны постановка вопроса о коллективной вине и, как следствие, ответственности казалась, по крайней мере мне, ошибочной и тенденциозной. Уместно было говорить об индивидуальной вине и ответственности военных преступников, включая всех тех, кто развязал войну и активно за нее «топил», и коллективном чувстве стыда и потребности в покаянии для всех остальных. И в этом была определенная логика.
 
Война свалилась на русское общество как град посреди лета. Была часть элиты, которая эту войну развязала, были более-менее определяемые ее финансовые и политические бенефициары, были, конечно, и те «простые» граждане, которые бежали впереди бронепоезда с радостными криками, поддерживая и приветствуя кровавое начинание своего правительства. Но значительная часть, я бы даже сказал – подавляющая часть населения находились в статусе определяющихся: им только предстояло выработать свое отношение к происходящему. И тем более они не были практически вовлечены в войну, не участвовали в раскрутке ее страшного маховика.
 
За полтора года очень многое поменялось, и самое главное – война поглотила русское общество целиком, практически без остатка. Очень небольшая часть сумела от нее дистанцироваться либо через эмиграцию, либо пойдя скорбным и тернистым путем диссидентства. Что касается остальных, то они поделились на две группы: на тех, кто принял войну как новую реальность и поддержал ее, и на тех, кто хоть и не принял войну внутренне, но научился с ней сосуществовать. У меня нет ни малейшего представления о том, как соотносятся внутри себя эти две группы, но вместе они, на мой взгляд, представляют устрйчивое большиество российского общества.
 
И дело вовсе не только и не столько в отношении к войне. Трагедия состоит в том, что люди, относящиеся к войне отрицательно и, может быть, даже желающие ее прекращения, причем на условиях отказа от агрессии и деоккупации территорий, оказываются практически в эту войну вовлечены и даже становятся ее выгодоприобретателями. Десятки миллионов людей работают на оборонку прямо или косвенно, получая доход от стремительно растущих военных заказов. Миллионы втянуты в пропаганду войны в школе и в медиа. Врачи, дававшие клятву Гипократа, лечат раненых и возвращают их в строй. Наконец, бизнес, что бы он ни производил, платит налоги, на которые закупаются те самые пушки. А еще производит металл, дизель, марлю, антибиотики, мясо, хлеб и так далее. И все это кормит войну.
 
За полтора года возникла война как тотальная система, внутри которой сложилась всеобщая круговая порука, при которой каждый объективно оказывается соучастником войны вне всякой уже зависимости от его личного отношения к ней. Возникает ситуация, при которой выйти из этой системы круговой поруки невозможно, не покидая общество, то есть не становясь изгоем. Люди поставлены перед очень жестким, если не сказать жестоким выбором: либо стать добровольным изгоем, либо принять на себя долю коллективной ответственности.

Тут я должен поправить Алексея Венедиктова, который очень по-пионерски интерпретировал мои слова о том, что участие в имитационных выборах унижает мое человеческое достоинство, как призыв бойкотировать выборы. Во-первых, это мое достоинство ущемляется, и я не показатель. Оно у меня ущемлено с 1993 и с 1996 года, и именно с тех пор я ни в одних выборах в России не участвовал. У других может быть иной порог восприятия. Во-вторых, мое достоинство как русского человека сегодня много от чего страдает, и имитационные выборы не являются тем, что входит даже в первую десятку. Поэтому я не выступал и не выступаю ни за какой бойкот, а просто лично для себя считаю участие в такого рода выборах унизительным и нецелессобразным, оставляя право за другими принять самостоятельное решение, основанное на их восприятии окружающей реальности и самооценке. Разница, на мой взгляд, существенная. В нормальном (не российском) парламенте при фракционном голосовании могут быть две позиции: обязательное голосование в соответствии с линией партии и свободное голосование по усмотрению членов фракции. Так вот моя позиция на сегодняшний день – вторая. Я за свободу политической совести на данный момент. Почему? Потому что четких индикаторов, что есть правильно, в данный момент не существует. Эта моя позиция со временем может измениться, если вектор истории проявит себя более четко. Может быть, настанут времена, когда даже символическое участие в декоративных выборах окажется полезным. Просто, на мой взгляд, пока эти времена не наступили, и вопросы этики и элементарной брезгливости выходят для меня на первый план.

https://yangx.top/aavst2022/6142

Формирование паттерна для коллективной ответственности всех русских за войну, который постепенно вытесняет прежний паттерн индивидуальной ответственности конкретных русских за военные преступления, порождает комплекс неразрешимых морально-нравственных, а в перспективе и юридических проблем.
 
Впрочем, с точки зрения существенной части тех русских, которые по разным причинам и разными путями смогли отделить себя от “воюющей России” (в основном - через эмиграцию и в самой мизерной доле – через осмысленное, активное сопротивление режиму внутри России),  все выглядит достаточно просто: либо уезжайте, либо сопротивляйтесь (и идите в тюрьму, если надо) - и никаких проблем. Если не делаете ни того, ни другого, и остались - значит, заключили сделку с системой, то есть стали соучастниками. Но так ли все просто?
 
Признавая справедливость и допустимость коллективной ответственности русских за войну, мы автоматически признаем справедливость и допустимость объективного вменения. Иными словами, появляется неопределенное количество лиц, возможно - десятки миллионнов, являющихся без вины виноватыми. Не тех, кто в любой форме, пусть даже только молча и только морально, оправдали и поддержали войну, - с этой категорией все как раз более-менее понятно, - а тех, кто, оставаясь частью общества, помимо своей воли стали заложниками войны, то есть частью гигантской военной машины, в которую превратилось все общество, просто потому, что родились не в то время и не в том месте.
 
Когда-то в молодости я увлекался исследованиями безвиновной ответственности в гражданском праве – есть и такая. Это когда человек просто владеет источником повышенной опасности (например, автомобилем) и уже поэтому только отвечает за весь вред, который может этот источник повышенной опасности нанести окружающим, вне зависимости от того, виновен он сам лично в причинении этого вреда или нет. Одна из гипотез того времени гласила, что субъективным основанием ответственности для всех этих случаев является риск – риск владения чем-то опасным. Так вот выходит, что есть такой риск, который может повлечь безвиновную ответственность – риск родиться в России.
 
Сегодня этот риск ощутили на себе в полной мере представители высших классов русского общества, попавшие под санкции. Но, если кому-то кажется, что это исключительная проблема русских олигархов (которые “с жиру бесятся”), то он ошибается. Олигархи – это в данном случае верхушка айсберга. Аналогичные критерии могут быть применены к любому оставшемуся в России (или живущему «на два дома») и не участвующему активно в движении сопротивления россиянину: к слесарю с Уралвагонзавода, к врачу областной больницы, к учителю  в сельской  школе, к любому, у кого отчислилии его проценты с зарплаты в российский бюджет, в конце концов. Не надо прятать проблему за широкой спиной олигархов, которых никто не любит, - это проблема общего характера. Она касается всех.
 
Предлагаемое сегодня как универсальное решение, по сути, состоит в том, чтобы рассматривать сопротивление режиму либо в форме открытой борьбы с ним внутри страны или теперь уже даже в составе ВСУ, либо в форме эмиграции из России в моральную и даже юридическую обязанность каждого русского человека. Но у кого (кроме разве что Бога)  есть право такую обязанность на людей возлагать, если это не стало их самостоятельным нравственным выбором? У кого есть право  приказать – пойди и умри за справедливость (в крайней степени долженствования)? Есть существенная разница в почитании святости и в требовании святости, в поклонении героям и в требовании геройства, в принятии жертвы и обязывании жертвовать. Наверное, не случайно ни одно реальное общество не состоит из одних святых.  
 
 

Медленное и мучительное гниение вплоть до революционных изменений в одной из стран, являющейся стороной политического «Бермудского треугольника», в который провалился мир и покой современной Европы, – наиболее вероятный сценарий развития ситуации по состоянию на сегодняшний день. Под сторонами треугольника я понимаю Россию, Украину и США.
 
Развитие ситуации сегодня определяется тремя ключевыми факторами.
 
Во-первых, превращение войны в позиционную и даже «окопную» является наиболее вероятным  (хотя, конечно, необязательным) исходом  летней военной кампании 2023 года.
 
Во-вторых, тактическая заинтересованность политического руководства всех трех стран во временной передышке, парадоксальным образом связанная с электоральной повесткой, по стечению обстоятельств вышедшей на первый план одновременно и в США, и в Украине, и даже в России, будет толкать их к поиску путей активизации переговорного процесса.
 
В-третьих, сформированный за полтора года и в России, и в Украине  (в значительной степени не без участия государства) устойчивый общественный запрос на продолжение войны и ожидание неотвратимой военной победы не позволят найти компромисс по территориальному вопросу, без чего никакое временное перемирие невозможно. Ни Зеленскому, ни Путину не простят в данный момент территориальных уступок (Зеленскому – “своего”, Путину – “чужого”), поскольку за эти территории обеими сторонами уже заплачена непомерная цена человеческими жизнями.
 
Внутри задаваемого этими факторами поля возникнет гнетущая стабильность. Но это будет не та устойчивая стабильность, как в Корее, способная воспроизводить себя десятилетиями, а динамичная стабильность разложения. Война перейдет в формат соревнования между Россией и Украиной в темпах деградации государственности. Ее проиграет тот, кто первым дойдет до красной революционной черты. Это не десятилетия, но вполне возможно - годы.
 
Два  гипотетических события  могут привести к отклонению от этого сценария. Во-первых, резкое и катастрофическое изменение положения на фронте для одной из сторон. Во-вторых, резкая смена политического курса в США после выборов 2024 года. Последствия каждого из этих обстоятельств надо анализировать отдельно и раздельно.