Слушаю послание Трампа. До Украины дело пока не дошло, но уже по первым словам это самое грандиозное по масштабу обещание построить рай на отдельно взятой Земле с тех пор, как Хрущев, выступая на XXII  Съезде КПСС, пообещал, что уже нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме.

Очередной выпуск «Пастуховской кухни» на днях установил свой маленький «кулинарный» рекорд, собрав впервые за два с половиной года работы 300.000 просмотров. Это надо было как-то отметить, а отмечать принято с друзьями. По этой причине мы опробовали новый для нас формат «Кухня +» и пригласили в гости завсегдатая всех наших кухонь, начиная с московской, главного редактора «Новой газеты» (как бы она ни называлась в данный момент времени) Сергея Соколова. Так что на этот раз это был не дуэт, а трио.

По секрету скажу, что, хотя я и рад видеть Соколова у нас в любое время и в любом месте, но на этот раз он пришел не случайно, а «в тему». Дело в том, что мой недавний пост о глобальной фашизации зашел как-то странно. Он очевидно взял приз зрительских симпатий, но был практически единодушно отвергнут профессиональным жюри, которое сказало «при всем уважении – фе…» Пришлось брать помощь зала, потому как с кем разговаривать о фашизме и неонацизме как не с Соколовым – он в качестве редактора Отдела расследований НГ на этом деле, как говорится, собаку съел. По итогам этой дискуссии, которую, надеюсь, некоторые из вас посмотрят, хотел бы сделать несколько выводов и уточнений.

1. Я далек от мысли, что Путин, Трамп и иже с ними - фашисты. Я даже не считаю их неофашистами. Более того, я не считаю ни режим, установленный в России, ни режим, устанавливающийся в США, фашистскими. Пока не считаю.

2. Это не мешает мне констатировать, что идеологии, родственные фашистским, стали активнейшим образом распространяться по всему пространству «европейской Ойкумены», но особенно в России и в США. При этом в России они сохраняют свою историческую преемственность с большевизмом. В Америке, по всей видимости, у процесса другая генеалогия.

3. Эти новые тоталитарные идеологии я бы назвал ПОСТФАШИЗМОМ. Они прямо не вытекают и непосредственно не связаны с фашистскими идеями прошлого века, но, тем не менее, содержательно родственны им. Их главное отличительное свойство – нескрываемый антидемократизм, готовность выбросить на свалку истории все наследие либерализма. Этим они отличаются от многочисленных, пусть даже и самых радикальных правоконсервативных течений. Они не вписываются в современную демократию, они хотят ее уничтожить и заменить новыми (старыми) политическими системами, основанными на вождизме и симулировании корпоративного управления.

4. Особенностью постфашизма является его двухконтурность. На своем внешнем контуре система не выглядит как фашистская. Тут царит правый с примесью левизны популизм и даже полная идеологическая всеядность. А вот во внутреннем контуре формируется идеология, сходная с фашистской до степени сличения. Однако она не становится официальной. Напротив, на государственном уровне ее как бы сторонятся, хотя «агентами влияния» этой идеологии буквально нашпигованы институты власти и ближайшее окружение национальных лидеров. В целом это напоминает принцип работы масонских лож без свойственного XIX веку формализма. Ну или можно сказать так: представьте себе, что Гинденбург не уступил власть Гитлеру, а лишь проникся симпатией к идеям национал-социализма и стал идеологической марионеткой в руках нацистской партии, продолжив формально править Германией. Для меня и Путин, и Трамп – это продвинутые Гинденбурги. Они светят отраженным идеологическим светом.

5. Трудно не обратить внимание на удивительный идеологический параллелизм в развитии России и США. Мне трудно сказать, насколько вообще дугинско-малофеевский кружок самостоятелен по отношению к идеям PayPal Mafia и их европейских предтеч (допускаю, что русская версия вообще также вторична по отношению к западным образцам, как русский коммунизм был вторичен по отношению к европейскому марксизму), но сходство их идей заслуживает самого пристального внимания.

https://youtu.be/35t7P1ub1h0?si=T_aXUQNe2cAAdHqN

Мир, или по крайней мере его существенная часть, расположенная по обеим сторонам Атлантики и на огромной части Евразии, входит в развернутую фазу  глобальной реакции. «Вводная» фаза началась с Путина и Мюнхена в 2007 году. Фаза «зрелой» реакции началась с Трампа и того же Мюнхена в 2025. В целом можно сказать, что мир еще достаточно долго сопротивлялся. Но поэтому и такая компенсаторная спешка сейчас: эпоха реакции наверстывает потерянное при Байдене время.
 
Те, кого шокирует стиль и манеры трампов и путиных, должны помнить, что мы имеем дело с весьма мягкой, «вакцинированной» реакцией. Сто и двести лет тому назад аналогичные процессы сопровождались серией кровавых революций, прокатывающихся по континентам как дрожь землетрясений, обычно сопровождающих глубинные тектонические сдвиги. Сегодня, по крайней мере на старте, все пока обходится «электоральными революциями».
 
Если мое общее предположение о  содержании новой эпохи верно, то можно сделать вдогонку несколько дополняющих предположений, раскрывающих то, как это содержание будет проявлять себя в условиях конкретного исторического пространства-времени:
 
1.  Правая волна деструктивна, а не конструктивна. В области политического действия от нее не стоит ожидать каких-либо осмысленных действий по построению «нового мира». Здесь по определению «новый мир» - это старый мир, будущее – это прошлое, а лучший подъемный кран – бульдозер. Смысл эпохи - не созидание, а исправление, выравнивание, торможение. Когда эта задача исчерпает себя, эпоха реакции закончится.
 
2.  Трамп (как и Путин ранее) стал триггером рекции, но не ее причиной. Он щепка, которую глубинные течения выбросили на политическую поверхность. С большой долей вероятности эпоха реакции может продлиться дольше, чем политическая эпоха Трампа, хотя без него она уже не будет настолько яркой. Этот алгоритм может быть разрушен только в том случае, если с Трампом что-то случится в самом начале реализации реакционного проекта, то есть до того, как он наберет достаточное ускорение.
 
3. Самым невероятным следствием трампизма можно считать возврат к старой нормальности. Отрицанием трампизма станет какая-то новая реальность, которая будет выстрадана и выдумана  в годы реакции. Осмысление, пожалуй, единственный удел конструктивных сил в это время. Но когда придет момент действовать, в ход пойдут именно те новые идеи, которые возникнут как рефлексия реакционной политики.
 
 
Сколько продлится эпоха реакции? Обычно попытка реставрации и разочарование в ее возможности занимают время жизни от одного до нескольких поколений. Но, если верить Сергею Капице, историческое время ускоряется, и переход к какой-то новой парадигме может произойти значительно быстрее, чем прежде. Могут, конечно, вмешаться и субъективные факторы, которые, как волнорез,  подрежут реакционную волну на подъеме, не дав ей развернуться во всю мощь. В этом случае мы увидим  довольно смешанную и слабовыраженную картинку, но сути дела это не меняет – возврата к прошлому уже не будет. Мы идем в любом случае к новой норме.

Мои украинские (в основном, но не только) читатели задают резонный вопрос: «Раскройте конкретно и без воды,чего может сейчас добиться Украина политическим и дипломатическим путем и какая будет цена? Разве не очевидно, что цель Путина - это капитуляция Украины и продолжение войны?». Вопрос резонный – критикуя, предлагай. Если тебе не нравится концепт «военной победы» Украины, то расскажи, как жить. Попробую начать отвечать; не уверен, что получится, и точно не получится коротко.
 
Лично мне тезис о том, что Путину позарез нужна вся Украина, который в самой Украине считают аксиомой, представляется пока только теоремой, требующей доказательств. Мне вообще всегда казалось, что цели войны для Путина лежат в другой области – выравнивания стратегического баланса с США. Украина как территория ему сама по себе не очень нужна (не Гренландия).  Но на самом деле я вообще не уверен, что Путин до конца понимает, что является целями войны для него в Украине. И уж точно эти цели меняются в зависимости от ситуации. В основном он желает того, что может в данный момент позволить себе пожелать.
 
В самых общих чертах в его «идеальном мире» желательно было бы вернуться к советским практикам, где русскоязычные регионы Украины, включая Крым (так называемая Новороссия), вошли бы в состав России, а на остальной территории расположилось бы лояльное государство, до боли напоминающее Беларусь. Как это ни
пошло и ни омерзительно, но это далеко от планов полной оккупации территории и геноцида украинцев (хотя психи, кричащие об этом, в окружении Путина, безусловно, есть, – но в какой стране сейчас таких психов нет?).
 
Дальше следуют модели, которые могут устроить Путина, хотя они и сильно отличаются от его идеала. Но и ситуация для него далека от идеальной. Три дня превратились в трехлетнюю изнуряющую войну с неясными перспективами. В таких условиях я вполне могу себе представить, что Новороссия превращается в огрызок,  состоящий из оккупированных на данный момент территорий (при этом торг возможен), а автономия сохраненной части может быть весьма высокой, вплоть до ограничения амбиций Путина требованием сохранения нейтралитета. А вот ресурсов на оккупацию всей Украины и контроль такой гигантской территории, на мой взгляд, у Путина нет.
 
Это, конечно, тоже только гипотеза, но она имеет такое же право на существование, как и гипотеза о том, что Путина не устроит ничего, кроме полного уничтожения Украины. А если допустить, что это так, то игра на дипломатическом поле перестает быть игрой с нулевой суммой. Украина не исчезнет после того, как поставит войну на паузу. Да, Россия получит передышку, но и Украина получит передышку – дальше соревнование, кто ею лучше воспользуется. Да, если в Украине начнется гражданская война, то Путин ею воспользуется – прекрасный повод не начинать гражданскую войну. Главное – сохраняется «зона роста», зацепившись за которую, можно впоследствии многое отыграть и даже выиграть. Если, конечно, продолжить играть, а не опустить сразу руки.
 
На мой взгляд, очень много возражений против мира идет от неуверенности в том, что в условиях мира Украина будет так же эффективна, как в условиях войны. Это неправильно: мир в данном конкретном случае – это продолжение войны иными средствами.  И именно на этом политическом и дипломатическом фронте у Украины в перспективе гораздо больше шансов победить. Но это если думать о перспективе, а не бежать от нее.

Я думаю, что спрашивать, чего хочет Трамп, не совсем корректно. Допускаю, что единственное, чего он хочет, – получить дозу эндорфинов от прочтения своего имени в прессе. Правильным было бы спросить, чего хочет Америка, или точнее – та часть ее политического класса, которая сегодня представляет нацию и которая использует Трампа как прикрытие.  
 
На этот вопрос, как ни странно, ответить гораздо проще. Америка хочет привести свой политический курс в соответствие с новыми реалиями. В этих реалиях СССР мертв, Европа – конкурент, Китай – враг. Соответственно, надо прекратить бороться с ветряными мельницами в России, заставить Европу платить за себя и сделать Китаю предложение, от которого он не сможет отказаться.
 
Америка не за и не против войны с Украиной. Ей теперь все равно, кто кого и как убивает в Европе. Если самой Европе это не безразлично, то пусть возьмет войну на свой бюджет. Оружие продавать будут, если это будет выгодно.

Принципы - в Европу. У этой Америки больше общего с Путиным и Си, чем с Макроном, Стармером и Мерцем вместе взятыми. Тайвань? – Пожалуйста, но в обмен на Гренландию. Америка приветствует нас в старом дивном мире. В этом мире Америка не просто отказывается от глобального экспорта демократии, но, возможно, сама вскоре начнет импортировать диктатуру.

Надо четко отделять мух от котлет - трампизм как вектор и трампизм как метод. Правая волна была неизбежна, как неизбежна коррекция рынков после перегрева, в данном конкретном случае – левого. Но коррекция коррекции рознь: может быть как в 2008, а может и как в 1929. Разворот американской политики давно назрел и может считаться неизбежным. А вот пойдет ли машина на развороте юзом, с оглушительным визгом тормозов и искрами под колесами – это вопрос исторической случайности. Так сказать, роль субъективного фактора.

При всем том, что я прекрасно понимаю все истоки и предпосылки разворота Трампа в вопросе о поддержке Украины (сдвиг в общественном мнении, переоценка стратегических приоритетов, инерция право-консервативного мышления пришедшей к власти технократической элиты и так далее), я не могу не заметить, что делает он это с изяществом слона в посудной лавке. Так и навернуться недолго. Когда так много начинает зависеть от субъективного фактора, решение проблемы обычно носит случайный характер. Типа: есть человек – есть проблема. Нет человека – соответственно, нет и проблемы. Есть такое ощущение, что нам снизу вот-вот постучат…

Жители тридцатого столетия, копаясь в сегодняшнем окаменелом дерьме, назовут вторую четверть бесконечно далекого им XXI века «эпохой победившей шпаны». Именно шпана не столько по происхождению, сколько по психотипу правит сегодня в обеих некогда противостоявших друг другу суперимпериях. Они были такими разными, но все-таки оказались вместе в одной подворотне.
 
Я думаю, что, пока шпана остается у власти, наш такой дивный, хоть отнюдь и не новый мир будет продолжать жить по законам подворотни, где вслед за «дай прикурить» сразу бьют в морду, не дожидаясь ответа. И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока «приличные мальчики» не научатся класть в футляр вместе, а иногда и вместо скрипки Страдивари автомат Калашникова (ну или винтовку М-16), и не начнут бить шпану вместо того, чтобы читать ей лекции о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра (то есть взывать к справедливости, международному праву и принципам гуманизма).
 
Мы живем в такое время, когда старая справедливость умерла, а новая еще не родилась. Между ними лежит огромное дикое поле, на котором шпана устанавливает свои правила. Увы, но, чтобы иметь возможность апеллировать на этом поле к праву, надо сначала стать на нем силой. Боюсь, что достаточно долгое время нам придется пожить в мире, где правит кулак (в обоих переносных смыслах, которые это слово имеет в русском языке: насилие и куркуль). И лишь тогда, когда кулаки упрутся костяшками друг в друга и установится новый баланс сил, возникнут условия для нового порядка, основанного на праве и справедливости.
 
Мы часто говорили, что суть момента – крушение ялтинско-потсдамской системы, но  мало задумывались над тем, что должно прийти ей на смену. Может быть, когда-то на этом месте возникнет «прекрасная планета будущего», но ее архитектура не сформировалась пока ни концептуально, ни тем более политически. Устранив «потсдамский мир», мы в первый момент получаем то единственное, что можно получить, когда сносишь аварийное здание, построенное на месте другого здания  – старый фундамент, то есть «допотсдамский мир».
 
Допотсдамский мир – это мир старых империй, делящих между собой колонии по правилам боев без правил. Так что никогда такого не было, и вот опять. Как долго это будет продолжаться? Может быть, и долго, хотя это и не обязательно - сейчас так круто забирают, что могут и сами свалиться в штопор.

Но в целом необходимо, чтобы сложились два условия: мальчики со скрипкой должны научиться стрелять из автоматов по шпане и они же должны понять, за какой такой новый мир они борются. Потому что старый мир уже не вернуть.

А пока смотрите «Пастуховскую кухню» о мире времен шпаны.

https://youtu.be/iZmMDrIHs8Q?si=pDMgSYP9DhchsIE-

 

В какой-то момент вопрос о «гарантиях безопасности» для Украины приобрел значение почти сакрального вопроса – части символа веры украинцев в справедливость.

Сегодня с точки зрения большинства украинцев мир может рассматриваться как справедливый и допустимый только при условии, что Украине будут предоставлены «железные» гарантии безопасности. Тут есть что-то мистически булгаковское – в части требования предоставить «финальную бумажку», «настоящую броню», чтобы уже никакой Швондер не мог больше напасть на Украину.

Собственно, скандал в Овальном кабинете случился именно потому, что Зеленский пытался «продавить» Трампа на такие «железные гарантии безопасности», а Трамп пытался «продавить» Зеленского на «Будапештский протокол 2.0». Украина сегодня в лице Зеленского заявляет, что пока нет «гарантий безопасности», никакого мира не будет и она будет воевать. Трамп в ответ асимметрично говорит, что, если вы не соглашаетесь на «мир без гарантий», то воевать вам будет нечем, и подкрепляет свои слова делом.

Что в этой логике не так? Есть вопрос тактический и есть вопрос стратегический.

Тактическая сложность в отстаивании позиции Зеленским состоит в том, что между заявлением «мы будем воевать» и принятием окончательного решения о «гарантиях безопасности», которые Трамп не спешит давать, неизбежно возникает некоторый временной «gap», серая зона, в течение которого надо чем-то воевать. Если у Украины есть достаточный запас оружия или Европа действительно готова немедленно возместить выпадающие вооружения и разведданные, то это небольшая проблема. Но если ни того, ни другого нет, то это неразрешимая проблема. К сожалению, я не владею информацией, позволяющей мне судить, насколько свободен Зеленский в маневре.

Сложнее со стратегической проблемой. Сегодня, когда под вопрос поставлено уже само военное сотрудничество США и Европы, когда роспуск НАТО не кажется фантастическим сценарием, когда выяснилось, что в течение многих десятилетий «пятая статья» (хотел написать «пятый пункт») соглашений о взаимопомощи был, по сути, такой же бумажкой, как и «будапештские соглашения», никого ни к чему не обязывающие, резонно спросить: а не являются ли пресловутые «гарантии безопасности» мифом, недостижимой на практике утопией и политической фикцией, с помощью которой просто обосновывается та или иная текущая переговорная позиция?

Есть большая разница в том, чтобы использовать дискуссию о «гарантиях безопасности» как предлог в отстаивании интереса Украины обеспечить свою способность вести войну с превосходящими силами противника, и тем, чтобы реально поверить в то, что существуют какие-то иные гарантии безопасности, кроме понятийных, то есть ситуационных, основанных на совпадении текущих интересов. Если история нас чему бы то ни было и учит, то только тому, что нет таких соглашений, которые государства могут отказаться выполнять, если сочтут их для себя не выгодными. А если защита Украины будет в интересах Запада, то он, как мы видели, справлялся неплохо и безо всяких гарантий. Но ровно до тех пор, пока считал, что действует в «своем интересе».

На мой взгляд, единственной гарантией безопасности Украины является сохранение собственной боеспособной армии и перевооружение самой Европы. Никто не нападет на кого бы то ни было, если будет знать, что может получить по зубам, вне зависимости, подписаны по этому поводу какие-то бумажки или не подписаны. И никто не защитит от нападаения, даже если будут подписаны самые «надежные» бумажки, если противник знает, что не получит отпора (так как нечем). Это, как сказал бы поэт, «взгляд, конечно, очень варварский, но верный».

Ну что ж, Трамп сделал Зеленскому предложение, от которого тот не смог отказаться и не отказался. То, что он не сможет отказаться, было понятно всем, кроме тех, кто по тем или иным причинам не был готов воспринимать реальность такой, какая она есть. Также было понятно, что Европа выразила в основном словесную поддержку, что уловка с фрагментарным прекращением огня именно там, где у России имеется преимущество, не прокатит ни с Путиным, ни с Трампом. Было ли разумным переводить разговор с Трампом в конфронтационное русло, зная, что против лома нет приема? Или разумней было бы мягко и без свидетелей перевербовать Трампа, чтобы через его посредничество выторговать лучшие из худших условий мира? У меня нет ответа на этот вопрос, но рано или поздно этот вопрос будет поставлен в повестку дня украинской политики.

Посмотрел сначала выступление Ермака, потом Зеленского по итогам переговоров в Эр-Рияде. Первый результат плотной работы с Трампом налицо: редкая птица долетит и до середины понимания того, о чем именно украинская делегация договорилась с американцами.
 
Натурально, украинские политики должны доплачивать Трампу за бесплатный курс политической риторики (у Трампа вообще все бесплатное только за деньги). Я буду сильно удивлен, если среднестатистический украинский обыватель, выслушав эти откровения, вообще понял, о каком именно перемирии идет речь. Подача итогов переговоров как в мишленовском ресторане – все ушло в декор.
 
Во-первых, акцент сделан на том, что поставки вооружений и обмен разведданными возобновлен. О том, почему они были прерваны, ни слова. Вот просто взяли и одержали очередную великую победу над самими собой.
 
Во-вторых, подробно рассказывается, с какими именно предложениями вышла украинская сторона (перемирие на море и в воздухе). О том, что оно не было принято, ни слова. Вместо этого «негатив через позитив»: нам сделали гораздо лучшее предложение, а то, что мы еще вчера его категорически отвергали (что и стало причиной приостановки поставок вооружений), не является существенным фактом.
 
Невнимательный слушатель, лишенный доступа к альтернативным источникам информации, будет пребывать в полной уверенности, что в Эр-Рияде было принято украинское предложение о мире. Проблема в том, что у любой игры в пиар есть завершающая фаза. Бесконечно долго создавать дополненную реальность войны не получится.

У украинской революции, проходившей в два этапа (в 2004-2005 и в 2013-2014 годах), было три источника (три составных части, как сказали бы теоретики революций прошлого века). Этими источниками были общедемократическое движение  (оно же антикоррупционное), которое дало революции свое лицо и имя («революция достоинства»), национально-освободительное движение (чего в упор не хотели видеть в Москве, но что хорошо видели в Вашингтоне) и консьюмеристское движение, подпитываемое теми, кому все равно, при какой империи жить, лишь бы жить хорошо (что прекрасно понимали в Москве, но плохо понимали в Вашингтоне).
 
Третья составляющая была хотя и самой массовой, но и самой пассивной, а вот между общедемократической и национально-освободительной составляющими с самого начала происходила непрерывная борьба за доминирование. Успех революции во многом был обусловлен тем, что в 2013-2014 годах вектора этих ее движущих сил совпали.
 
На первом этапе войны это единство целей и задач общедемократического и национального движений было вновь подтверждено, что как раз и обеспечило высокий уровень резистентности к агрессии. Возник перспективный тренд на ускоренное формирование в условиях военного времени украинской нации (то есть сообщества, основанного на ценностях, а не на языке, крови и религии).  Но самое главное состояло в том, что эта комбинация общедемократических и национально-освободительных целей обеспечили ту международную поддержку украинской революции, без которой чудо 22-го года никогда не могло бы состояться.
 
Именно превалирование общедемократических (как сказал бы Горбачев – общечеловеческих) ценностей на первом этапе войны позволило общественному мнению Запада оценить эту войну как «свою», как войну за принципы и идеалы свободного мира. И только эти общественные настроения подталкивали западные элиты (всегда настроенные скептически) к конкретным действиям.
 
К сожалению, тот разворот общественных настроений на Западе, который мы наблюдаем и выразителем которого является Трамп, произошел не беспричинно. В конечном счете, он стал реакцией на изменение вектора самой украинской революции. Эти изменения стали заметны к осени 2022 года и очевидны - к лету 2023 года. Суть этих изменений сводилась к тому, что национально-освободительная составляющая полностью подавила и растворила в себе общедемократическую составляющую.
 
Это имело далеко идущие последствия, причем в большей степени за пределами Украины, чем в самой Украине. По мере того, как общедемократические ценности уходили на второй план (точнее, оставались на первом плане исключительно в виде лозунгов и декораций), а национальные цели и задачи выходили на первый план, отношение к войне в Украине стало меняться. Не то чтобы европейцы и американцы проникались симпатиями к Путину и России, но они перестали воспринимать эту войну как «свою» и начали относиться к ней как к «войне украинцев». Есть все-таки стилистическая разница в том, что написано на знаменах революционной армии: «за нашу и вашу свободу» или «чтоб вы все сдохли».
 
В конечном счете, сдвиг в восприятии стал настолько заметным, что он позволил условным «Трампам» и «Вэнсам» переформатировать политику в отношении Украины. С высоты сегодняшнего дня тот факт, что Зеленский пошел в условиях жесточайшей агрессии по линии наименьшего сопротивления, то есть сделав ставку на национальное чувство в ущерб первоначальным общедемократическим целям и задачам украинской революции, видится ошибкой, повлекшей тяжелые последствия. А сейчас уже поздно что-либо менять - он в ловушке истории…
 
 
  

С нескрываемым восторгом смотрю, как Трамп облизывает Путина, а Путин в ответ ласкает Трампа. Как же был прав старик Гегель: история повторяется дважды – как трагедия и как фарс.
 
Я уже словно во сне вижу Рейкьявик, Рейгана с Горбачевым, стремительное превращение Империи зла в, как тогда казалось, Империю добра (впоследствии оказалось, что империя слилась, а зло осталось).
 
А теперь, - никогда такого не было, и вот опять, -  зло оклемалось, обросло империей заново, разбухло и взасос целуется с добром. Картинка та же, но жанр уже другой – карикатурный.
 
Впрочем, тогда это имело последствия. Через несколько лет одного целовальника не стало. Он перестал существовать как геополитическая реальность. А что сейчас? Боюсь подумать, кому не повезет.

Насколько я могу понять логику Трампа, он решил разменятьУкраину на что-то более важное для себя. В этом размене он руководствуется следующими базовыми идеями:
 
1)  Россия с ее ресурсами и стратегическими возможностями для США в долгосрочной перспективе важнее Украины.
2) Если Украина как центральный форпост важна для Европы, то пусть Европа ею и занимается.
3) Идеологическая несовместимость России с США больше не является препятствием для сделки с Россией, как она не была препятствием для сделки с Китаем полвека назад.
4)  Права человека в России никого больше не будут интересовать, если это не права американского человека.
5)  Торговля превыше всего. Остальное видимость.
 
При таких вводных сущностными являются по сути только два вопроса:
1)  Могут ли архитекторы «Разрядки 2.0» предложить такую конструкцию «большой сделки», в рамках которой США получают нечто существенное в обмен на предательство Украины? Или, если короче, то в какой именно валюте сейчас выплачиваются тридцать сребреников?
2)  Будет ли размен касаться всей Украины или только ее части? Иными словами, готовится ли частичная капитуляция Украины или безоговорочная капитуляция Европы?
 
Эти вопросы стимулируют пока не столько ответы, сколько встречные «контрвопросы»:
1)  Не является ли «большая сделка» родственником «белого слона» - одной из тех политических утопий, которые питают фантазии людей, одержимых переустройством мира, но при этом на практике не могут быть сконструированы в принципе из-за чрезмерно сложной конфигурации интересов сторон? Есть ли у России что предложить Трампу, что было бы достойно всех тех рисков, которые возникнут для него в будущем, когда будет осознано, что он именно тот человек, который проиграл войну в Украине, как бы красиво это сейчас не называлось? И есть ли у Америки что предложить России, что удовлетворило бы непомерно раздутые (в первую очередь самим Трампом) амбиции и ожидания Кремля?
2)  Не станет ли полная сдача всех позиций в Украине (еслиТрамп пойдет именно на этот вариант) тем «пределом риска» для Европы, после которого континент погрузится в хаос, выход из которого в конечном счете потребует возвращения Америки, но уже при другом президенте и совсем по другой (спойлер: гораздо большей) цене? Может ли Трамп, зацикленный на своем месте в истории, позволить себе такую роскошь как подарить Украину Путину целиком?
 
Мне кажется, что легкость, с которой Москва и Вашингтон продвигаются сегодня навстречу друг другу, обманчива. Почти все вершки «русский медведь» уже подъел, дальше пойдут «корешки», докапываться до которых с каждым днем будет все тяжелее. Хотя в практическом плане я бы пофантазировал на тему о том, как может выглядеть американский инвестиционный пакет для России…

Вчера Трамп отвечал на вопросы журналистов на борту своего самолета, и если по сути его ответы все уже разобрали (да и не много там было материала, кроме сообщения о предстоящем разговоре с Путиным), то мне показался интересным подбор слов в отношении Украины.

Переговорщики, сказал Трамп, уже приступили к обсуждению «раздела некоторого имущества». На английском фраза несет те же коннотации бракоразводного процесса, что я попытался передать на русском. Трамп в этом отношении человек опытный, знает, какие формулировки озвучить.

О чем идет речь, в целом понятно: ЗАЭС, территории, активы, ресурсы и прочее. Но я тут вижу и более интересный контекст. Оставляя в стороне вариант того, что Европа полностью и более замещает американскую военную помощь прямо сейчас и обеспечивает военную победу Украины, эта война может закончиться одним из двух вариантов:

- США признает Украину в лучшем случае «европейской проблемой», а в худшем - зоной российского влияния, выменивая защиту и поддержку Украины на что-то другое (Арктику, например). Украина остается безо всякой поддержки и гарантий, ей предстоит выяснить, насколько хватит её военных и экономических ресурсов против Путина;

- США и РФ договариваются о том, что Украина имеет право на самостоятельную жизнь, но считают, что «развод супругов» в 1991 произошел без правильного раздела «совместно нажитого имущества». Имущество (территории, ресурсы) пересчитывается и перераспредляется заново (за счет Украины, конечно), но по итогу стороны договариваются, что развод окончен - что осталось Украине, то и осталось.

Вторая перспектива крайне болезненна для Украины (и, конечно, несправедлива) и весьма устрашающа для других бывших советских республик, но оставляет Киеву возможность получить те или иные гарантии безопасности и начать отстраиваться (ну и готовиться к новому переделу уже в свою пользу, как только РФ ослабнет).

В этой связи разговор Трампа о разделе имущества может быть очень показательным.

Несколько слов вдогонку к посту Бориса о понимании ситуации в Украине Трампом. Война в Украине с каждым новым поворотом сценария вскрывает все более глубокие пласты «столкновения нарративов». Вначале доминирующим был нарратив «борьбы свободы с несвободой». Где-то на втором году войны его стал вытеснять нарратив «борьбы деколонизаторов против империи», а сейчас на поверхность всплывает что-то совершенно новое: «борьба за имперское наследство».
 
В рамках этого нового нарратива то, что происходит между Россией и Украиной, похоже на процедуру принятия наследства после шестимесячного срока, который дается, чтобы все претенденты обозначили свои притязания. На этой стадии происходит окончательный расчёт по всем обязательствам умершего между наследниками. По мнению тех кругов, выразителем которых является Трамп, СССР умер юридически и политически окончательно только сейчас, и в данный момент просто утрясаются все трения между наследниками и кредиторами. Много работы для юристов и маклеров…
 
Опасность этого нарратива для Украины состоит в том, что альянс в поддержку Украины превращается из собрания доноров в совещание нотариусов. Скорбные лица, строгие и качественные костюмы и ноль эмпатии: business as usual. То, что американцы сейчас пытаются продвинуть в Европе, – это взгляд на Украину как на наследника, который при разделе квартиры воспользовался неразберихой и захватил на одну комнату больше, чем ему полагалось с учетом притязаний других наследников. А то, что другие претенденты занялись самоуправством, вломились в спорную квартиру с обрезом и поубивали кучу народа, конечно, печально, но сути спора не меняет (действовали в состоянии аффекта). Если этот нарратив утвердится еще и в Европе, то поломать тренд, обозначенный Трампом, будет очень непросто.

Дискуссия на эту тему стихийно продолжилась на «Пастуховской кухне»:

https://youtu.be/vTCxBsj6uU8?si=hHG2_tqsR49tkHVT

Итоги телефонного разговора Путина и Трампа остались «в зоне ожидания»: продвижение без прорыва.
 
Стратегическая инициатива в формировании переговорной повестки остается за Москвой, что не исключает компромиссов со стороны Путина.
 
Москва по-прежнему более изобретательна в поиске подходов к администрации Трампа (умеет ее готовить), и за счет этого оказывается после каждого нового раунда переговоров в психологически более выигрышной позиции, чем в предыдущем раунде.
 
Москва с помощью Вашингтона задает рамки дискуссии, а Киев вынужден на следующем шаге их корректировать под свои нужды с большим или меньшим успехом.
 
Россия ради сохранения «химии взаимопонимания» с Трампом жертвует некоторыми тактическими позициями: формально (точнее - на словах) в итоге приняты именно предложения Украины по приостановке ударов по энергетическим объектам, а не о полном прекращении огня.
 
Путин обременяет свое как бы согласие на перемирие множеством условий, которые либо вообще неприемлемы для Украины, либо крайне рискованы для нее. Таким образом, мяч снова перепасовывается на сторону Зеленского, которому предстоит столкнуться с еще большим давлением со стороны Трампа.
 
Параллельно Россия и Америка упоенно обсуждают охоту на «белого слона» - некую суперсделку, которая включает де-факто полную разблокировку экономического сотрудничества между двумя странами и даже его «бустер», а также некие взаимные уступки в зонах пересечения интересов (типа размена сохранения баз в Сирии на отказ от поставок современного оружия Ирану).
 
Путин и Трамп, как в средние века, обмениваются дарами. В качестве жеста доброй воли Трамп подарил Путину хоккей. Что подарил Путин Трампу, мы узнаем нескоро…

Хорошая новость по итогам переговоров состоит в том, что в предстоящем хоккейном матче можно гарантировать поражение команды страны, чей престарелый президент с диктаторскими наклонностями мечтает вернуть ее на сотню лет в прошлое, параллельно выказывая всяческое презрение к главенству права, демократическим институтам, подрывает ее будущее, окружает себя советниками с откровенно дремучими право-радикальными взглядами и верит только и исключительно в право сильного, невзирая на сопутствующие потери.

Плохая новость заключается в том, что выиграет в матче страна президента с тем же набором характеристик.

Несколько оффтоповых комментариев на полях битвы за нашу и вашу «Свободу» (кстати, хороший слоган для общественной кампании).
 
Если история всего XX века и первой четверти XXI века нас чему-нибудь и учит, то только тому, что убить можно любую демократию: русскую, немецкую и даже американскую. Сложно, но можно. Все зависит от того, как взяться за дело.
 
Алгоритмы убийства демократии универсальны. Важнейшим шагом в этих алгоритмах является формирование сплошного, однородного, безальтернативного, искусственно «иррационализированного» потока информации.
 
Как показал опыт, никакая гражданственность, будь то на индивидуальном, будь то на институциональном уровне не выживает, если включается механизм потоковой обработки сознания эмоционально ярко окрашенной, однотипной и всеохватывающей пропагандой.
 
Включение такого «облучателя», как правило, свидетельствует о готовности элит не просто к отказу от демократии, а к построению тоталитарной диктатуры, которая остается стабильной не столько благодаря государственно-полицейским методам внешнего подавления, сколько  благодаря внутренней идеологической интоксикации гражданского общества.
 
Полагаю, что именно под этим углом зрения необходимо рассматривать закрытие «глобальных медиа» («Свободы», «Голоса Америки» и т.п.). Тут дело не в экономии, а в политии: на месте закрытых медиа, скорее всего, через какое-то время откроются другие, но уже в доску «свои», наполненные людьми, встроенными в партийную систему МАГА. И вообще, я буду сильно удивлен, если дело ограничится «глобальными медиа», - просто с них легче всего было начать, так как они сильно зависят от бюджета.
 
Сиюминутной задачей здесь является необходимость прикрыть полный разворот администрации Трампа над Атлантикой (привет Примакову). Не хватало еще, чтобы его враждебно комментировали по ту сторону Атлантики структуры, финансируемые правительством США. В некотором смысле происходящее даже смотрится логичным, если не считать речь Вэнса каким-то случайным эпизодом.
 
На перспективу же важно другое: иметь наготове инструмент подавления политических институтов. Если это так, то атака на «Свободу», скорее всего, окажется лишь первой ласточкой наступления на свободу слова – ту самую, ущемление которой в Европе сегодня так сильно волнует американских правых.
 
Если кто-то хочет представить, как именно Трамп будет бороться с попытками демократов взять реванш на промежуточных выборах в Конгресс и Сенат, то вот он, ответ: с помощью создания внутри гражданского общества информационной монополии. Вспомните, с чего начинал Путин? С разгрома медиаимперий Гусинского и Березовского (тоже, кстати, не идеалы свободной прессы были, но это сейчас уже не имеет значения). Может, Суркова или Эрнста консультантами возьмут.
 
Вопрос лишь в том, прокатит ли в Америке то, что так легко и душевно зашло в России, или  двести лет институциональной демократии хоть чего-нибудь стоят?

Текст из разряда «ни о чем», как любят писать боты. Мой в последнее время хаотично многострадальный график случайным образом совпал с концертом Татьяны, Сергея и Александра Никитиных.
 
Это была одновременно большая удача и неудача. Удача – потому что  значимая часть нашей «семейной мифологии» связана с новогодними концертами проекта «Песни нашего века» начала «нулевых» в Москве, где Никитины были драйверами и запевалами. Неудача – потому что погружение в «тот век» с высоты «нашего настоящего века» мучительно, выматывает душу и триггерит мысли,  которые лучше держать взаперти.
 
Тем не менее, я ушёл оттуда с кое-какими впечатлениями. Главное из них – мысль о приоритете поэзии над политикой.
 
Во-первых, потому что в поэзии уже было все то, что есть или даже ещё только будет в политике. Там был и шут, ставший королём, и король, ставший шутом (вот только вернутся ли на свои места, как в песне, непонятно). Там была и Москва, которая видала всякое (и считывается с оптимизмом - и не такое переживет). Там был и Портленд, в который, даст Бог, вернемся, - и не дай Бог вернуться тоже одновременно.
 
Во-вторых, потому что поэзия объединяет лучше, чем политика. Не знаю, были ли там кроме меня ещё киевляне, но песни на стихи киевских поэтов там были, и им (песням) там было хорошо. И вообще там не было лозунгов и громких слов, даже и вообще не было никаких слов о дне сегодняшнем, но все все понимали как в старом одесском анекдоте – по вздохом.
 
Зал был един и непоколебим, как не бывает един ни один самый навороченный митинг. Это напоминало шолом-алейхемовскую молитву в трюме тонущего корабля (еще один киевлянин) – очередной «большой погром» на Руси и очередное чрево «философского парохода». Не первый, но, дай Бог, последний – или не дай Бог?
 
Мы ждём спасения от героев, мы сотворили себе из героев кумиров, но они нам вряд ли помогут. Наши герои нас разъединяют. А наши поэты нас объединяют. А единство сегодня важнее, чем геройство. Власть это понимает, и поэтому прессует поэтов как героев. Отсюда, между прочим, такая же ненависть к «той женщине, которая поет», – они знают, что даже если они перестанут быть мелкими политическими деятелями, а вдруг станут великими, то жить все равно будут в эпоху Аллы Пугачевой.
 
Всё это случилось буквально на следующий день после того, как умер Вадим Жук, и это добавляло дополнительный штрих  к восприятию происходящего. Слушая эту щемящую душу поэзию уже кажущегося вегетарианским прошлого века, я не мог не думать о Беркович. Тут вот ведь какое дело. Они думают, что им не простят смерти героев, – они ошибаются. Герои сами идут на эшафот, они солдаты гражданской войны, а вот поэты – ее гражданские заложники, захваченные в плен политическими террористами.  И за это будет отдельный спрос.
 
А кстати, говорят, Сурков тоже пишет стихи…