​​Провозглашение Германской империи

Первые политические проекты, связанные с воссозданием Германской империи, пытались реализовать немецкие либералы во время «Весны народов» 1848/49 гг. Всё-таки национализм в Европе тогда был прогрессистским и революционным направлением политической мысли. Но прусский король Фридрих Вильгельм IV отверг императорскую корону из рук либералов, а вскоре немецкие князья восстановили силы и задушили революцию.

Однако «Весна народов» всё-таки оставила после себя в германских государствах, в частности в Пруссии, более-менее независимые парламенты, где продолжали в больших количествах заседать либералы/националисты. В 1860-х гг. в Пруссии возник удивительный союз. В начале десятилетия там разгорелся конституционный кризис. Либеральный парламент отказался выделять деньги королю Вильгельму I на модернизацию армии, опасаясь, как бы король с помощью этой армии не разогнал депутатов. Вильгельм в ответ назначил премьер-министром человека с репутацией отбитого реакционера – Отто фон Бисмарка. Тот сначала вообще игнорировал парламент и управлял страной без бюджета, выделяя деньги на армию запросто так.

Но в середине десятилетия Бисмарк внезапно помирился с либералами и руками откормленной армии стал проводить буквально революционную либерально-националистическую политику по уничтожению старых немецких монархий на севере и на западе Германии (Гольштейн, Ганновер, Гессен-Кассель, Нассау), присоединяя их территории к Пруссии. Бывшие консервативные союзники Бисмарка – сторонники «наследственных прав князей», были в шоке.

С южными германскими государствами из-за их размеров, силы и связей так поступить было нельзя. Пришлось ждать удобного повода – войны с Францией, когда на волне национального воодушевления можно было сторговаться с южанами по поводу их присоединения к федерации (баварского короля Людвига II, например, просто подкупили). В итоге баварцы, вюртембержцы и саксонцы выбили сохранение отдельных от Пруссии армий. Кроме того, субъекты федерации сохраняли значительную налоговую автономию от Берлина.

Конституция «Германского Союза» вступила в силу 1 января 1871 г., а символическая церемония провозглашения империи состоялась 18 января в Зеркальном зале Версаля – в 170-ю годовщину провозглашения Пруссии королевством.

С этой церемонией связан примечательный срач между Бисмарком и Вильгельмом. Король хотел быть «императором Германии» («Kaiser von Deutschland»), тогда как премьер настаивал на «германском императоре» («Deutscher Kaiser»). Дело в том, что первый вариант был неприемлем для остальных союзных монархов. Он как бы возвышал «императора Германии» над остальными суверенами, которые становились его подданными. Второй же вариант был скорее просто почётным титулом «первого среди равных» без претензий на вассальные отношения. Бисмарку удалось продавить именно этот вариант. Вильгельм сильно обиделся на своего премьера и в день церемонии демонстративно с ним не разговаривал.

Вильгельм I вообще мрачно отнёсся ко дню провозглашения себя императором ещё и по той причине, что всю жизнь оставался прусским патриотом, и ему казалось, что «новый» и «неполноценный» титул «германского императора» заслонит куда более ценный для него титул прусского короля.

По свидетельствам очевидцев, церемония провозглашения империи прошла сумбурно и неорганизованно. Офицеры не успели переодеться и присутствовали в полевых мундирах, граф Бисмарк был мрачнее тучи, император Вильгельм был раздосадован, королевский пастор произнёс «бестактную и нудную проповедь», баварский наследник принц Отто охарактеризовал всё как «равнодушную мишуру и показуху». Из-за постоянных ссор и скандалов забыли даже уведомить жену Вильгельма королеву Августу, что она теперь «германская императрица».

В общем, день рождения Германской империи прошёл для её основателей без особых радостей.

Процесс объединения Германии не завершился, а только начался в 1871 г. Формально империя всегда оставалась не более чем союзом суверенных монархов. Единое немецкое национальное государство будет юридически провозглашено лишь в Веймарской Конституции 1919 г.

​​«Караул устал»

6 января (19 по новому стилю) 1918 г. большевики и левые эсеры разогнали Всероссийское Учредительное собрание. За день до этого – 5 января, Красная гвардия расстреляла безоружную демонстрацию в Петрограде в поддержку собрания. Погибли несколько десятков человек. Общественное возмущение было столь велико, что СНК создал комиссию по расследованию событий «Кровавой пятницы». Комиссия подтвердила мирный характер демонстрации, но дальнейшее расследование, поиск и наказание виновных спустили на тормозах.

Кроме того, в ночь с 6 на 7 января в Мариинской тюремной больнице революционными матросами были убиты члены ЦК партии кадетов – бывший депутат ГосДумы и министр Временного правительства Андрей Шингарёв и бывший депутат ГосДумы и избранный член Учредительного собрания Фёдор Кокошкин. Ещё в конце ноября (середине декабря – по новому стилю) 1917 г. кадеты были объявлены «врагами народа», так что полтора десятка их представителей, избранных в собрание (за кадетов проголосовали около 4,5% избирателей или более 2 млн. человек), уже не могли вести публичной политической деятельности. Прибывший из Москвы в Петроград Кокошкин вместо собрания оказался в тюрьме, а потом в больнице, где его без суда застрелили. Как и в случае с «Кровавой пятницей», СНК сформировал следственную комиссию, которая даже арестовала виновных, но к весне 1918 г. дело замяли, а убийц выпустили.

Из чуть более чем 760 избранных депутатов на единственном заседании Учредительного собрания присутствовали 410. Это соответствовало кворуму в 400 человек, установленному СНК (в Положении о выборах, принятом Временным правительством, о кворуме ничего не говорилось). Часть депутатов не доехала, часть – как кадеты – уже была поставлена большевиками «вне закона» (в собрание также формально избрались Керенский, атаманы Каледин и Дутов).

Таким образом, первое и единственное заседание собрания было полностью левым, состоявшим преимущественно из эсеров (правых и левых) и социал-демократов (большевиков и меньшевиков). Открытие сопровождалось всеобщим пением «Интернационала».

За несколько часов работы собрание, которое отказалось легализовать декреты «самозваного» СНК, успело рассмотреть три вопроса:

– провозглашена Российская Демократическая Федеративная Республика

– принят «Закон о земле», который отменял частную собственность на землю и без выкупа отчуждал её в «народное пользование» (вся большевистская аграрная программа того периода скомунизжена у эсеров)

– принято обращение к Антанте с призывом выработать общую мирную платформу для переговоров с Центральными державами. Подтверждено перемирие с последними (никто из социалистов воевать дальше не хотел)

Осознав, что собрание не будет следовать в фарватере решений СНК (вспыхнули даже драки), все примерно 150 депутатов от большевиков и левых эсеров покинули заседание. Вскоре собрание закрыл матрос Железняков, и больше депутатов в Таврический дворец не впускали.

Преемственность от Учредительного собрания ещё будет временно восстановлена в Самаре в июне 1918 г., когда там возник небезызвестный эсеровский КомУч, куда вошли до 100 бывших депутатов. В сентябре они объединились с другими региональными антибольшевистскими силами во Временное Всероссийское правительство, которое планировало заново созвать собрание либо 1 января 1919 г. (если наберётся 250 депутатов), либо 1 февраля (если приедут 170).

Однако 18 ноября произошёл военный переворот адмирала Колчака. Уже впоследствии на допросах адмирал заявлял, что разгон Учредительного собрания – едва ли не единственная заслуга большевиков в его глазах. Колчак стал вторым, после Ленина, ликвидатором этого органа народного представительства.

Часть бывших депутатов пыталась протестовать против переворота, за что некоторые из них в декабре поплатились жизнью – их без суда линчевали белые офицеры. Колчак приказал начать расследование и арестовать виновных, но и тут дело в итоге спустили на тормозах.

В начале 1920-х гг. в эмиграции ещё собирались совещания и комитеты членов Учредительного собрания, но никакой реальной роли они уже не сыграли.

Late night Shōwa – канал о японской поп-культуре и истории XX века, где можно найти рассказы о странных случаях и персоналиях, факты о писателях и даже фантомный фан-клуб Мисимы, описания обскурных игр и внезапные сложные (и не очень) мемы.

Расскажут обо всем: от сити-попа 80-х до войн, от императорской семьи до похождений Боуи по рынкам Токио, от сект до котиков.

Подписывайтесь!

9 (22 – по новому стилю) января 1905 г. в Петербурге произошло «Кровавое воскресенье». Обычно с этого события отсчитывают начало «Первой русской революции», по поводу которой хочется проговорить и концептуализировать несколько моментов.

Расстрел 9 января скорее радикализировал революцию, чем начал её. «Буржуазный» и преимущественно «мирный» этап революции начался осенью 1904 г., когда новый министр внутренних дел Пётр Святополк-Мирский – по сути, второй человек в государстве после императора, пообещал провести либеральные реформы (его предшественника – Вячеслава Плеве, летом 1904 г. взорвали террористы). Приход нового главы МВД совпал с окончательным оформлением политической оппозиции. В сентябре/октябре лидеры ведущих оппозиционных партий провели совместную конференцию в Париже, где выработали единую позицию по нескольким принципиальным вопросам (ликвидация самодержавия, всеобщее избирательное право, право на наций на самоопределение). В ноябре началось «наступление» либеральной оппозиции. Сначала в Петербурге прошёл Земский съезд, подготовленный главной либеральной организацией того времени – «Союзом освобождения» (будущие кадеты). Сразу после него в десятках городов началась «банкетная кампания» с требованиями представительного правления. Рабочая демонстрация 9 января взялась не из ниоткуда. Она стала возможной именно в той специфической общественной атмосфере рубежа 1904/05 гг., подготовленной всеми вышеописанными событиями.

Неоднозначный Ричард Пайпс в связи с этим сравнивал созыв «Земского съезда» в ноябре 1904 г. с созывом французских Генеральных штатов в мае 1789 г. Первый взрыв насилия в обоих случаях произошёл спустя несколько месяцев, но как нельзя отделить штурм Бастилии от созыва Генеральных штатов и клятвы в зале для игры в мяч, так и «Кровавое воскресенье» неотделимо от Земского съезда.

Первая революция, как и последующая, была комплексным явлением и включала в себя несколько измерений: легальное (октроирование первой российской Конституции 1906 г. и выборы в первый российский парламент) и нелегальное (террористические акты, восстания в городах и в вооружённых силах, «Жакерия» в деревне). Так как империя по определению являлась многонациональной системой, общеимперская революция распалась на несколько местных национальных революций. 1905 г. – это ещё и год очередного польского восстания, год финской революции, год появления первых «лесных братьев» в Латвии и Эстонии (тогда они жгли немецких помещиков), год начала первой армяно-азербайджанской войны.

Градус политического насилия с тысячами убитых революционерами и тысячами казнённых властями – цифры фантастические для традиционной империи, только-только входившей в эпоху модерна, позволяет говорить о «Первой русской революции» ещё и как о первой российской Гражданской войне XX века.

Если попробовать в концептуализацию, то 1905 г. можно назвать началом «долгой» Гражданской войны на (пост-)имперском пространстве, которая имела четыре всплеска (каждый – с разной конфигурацией сторон, ставивших перед собой разные цели, хотя иногда участники могли и перетекать из одной войны в другую). Первый всплеск – 1905/07, второй (основной) – 1917/22, третий – 1930/32 (восстания против коллективизации) и четвёртый – 1941/45 (понятно, как составная часть совсем другой войны). Эта «длинная» война, судя по всему, окончательно прекратилась в начале 1950-х гг. с одной стороны, в связи с замирением Прибалтики и Западной Украины, а с другой – в связи трансформацией политического режима после 5 марта 1953 г. и его отходом от наиболее одиозных практик поддержания своего господства.

Наконец, как я писал недавно, если продолжать тему с концептуализациями, то «Первую русскую революцию», начавшуюся в 1904 г., можно также считать началом «длинной» Российской революции, которая как эпоха длится и по сей день и, судя по всему, будет длиться до тех пор, пока не будут даны стабильные институциональные ответы на всё те же вопросы из 1904 г.: вопрос о политической власти, вопрос о социальном государстве и вопрос о способе организации управления на (пост-)имперском пространстве.

​​Румынская «Ночь длинных ножей»

С февраля 1938 г. Румыния представляла собой авторитарную диктатуру во главе с абсолютным монархом Каролем II (про этого удивительного мудака я уже писал на Boosty и на Patreon). До этого король в течение восьми лет всячески расшатывал румынскую (относительно демократическую) политическую систему, стравливал друг с другом старые партии и взращивал ультраправых радикалов. После установления королевской диктатуры прежние партии распустили, а единственной легальной силой стал «Фронт национального возрождения». Взращённых им самим правых радикалов-зелёнорубашечников из фашистского «Легиона Михаила Архангела» (и его военизированного крыла «Железная гвардия») Кароль принялся методично уничтожать, как сделавших своё дело и теперь только мешавших. Арестованного лидера железногвардейцев – Корнелиу Кодряну, вывезли в лес, где задушили, а затем растворили в кислоте.

Король погорел на внешней политике. Румыния традиционно была союзницей Франции. Когда Франции в июне 1940 г. не стало, Бухарест остался без «крыши» один на один с СССР, Германией и её союзниками. Пришлось отдавать Бессарабию и Северную Буковину Советам, Северную Трансильванию – венграм, а Южную Добруджу – болгарам. Против короля-неудачника начались массовые демонстрации. Кароль попытался передоговориться с недобитыми железногвардейцами и военными в лице генерала Иона Антонеску и даже был готов поделиться с ними частью своей власти. Но те отказались вести дела с дискредитированным монархом, и тому осталось лишь отречься в пользу сына Михая и сбежать в эмиграцию в Мексику.

В сентябре 1940 г. в Румынии было провозглашено «Национал-легионерское государство». Монархом оставался 18-летний Михай I, но вся полнота власти перешла от Кароля II к новому премьер-министру генералу Антонеску. «Железная гвардия» стала новой единственной легальной партией, а её представители заняли ключевые посты в кабинете министров. Новый вождь зелёнорубашечников – Хория Сима, стал заместителем премьера.

Однако не прошло и нескольких месяцев, как ситуативные союзники рассорились в пух и прах. Железногвардейцы образовали эскадроны смерти и стали без суда десятками убивать представителей старой элиты, а также начали по беспределу «раскулачивать» румынских евреев, которые составляли значительную часть городского среднего класса. Антонеску, который хотел стать полновластным диктатором, был заинтересован в каком-то элементарном порядке и в монополизации насилия в своих руках, а потому больше не собирался терпеть рядом с собой распоясавшихся штурмовиков.

В середине января генерал заручился поддержкой Гитлера, пообещав тому бесперебойные поставки нефти в Германию и участие румынской армии в кампании против СССР. После этого начались увольнения железногвардейцев с государственных постов. 21 января после увольнения своих «силовиков», легионеры сами восстали против генерала. На двое суток Бухарест погрузился в хаос, пока 23 января в город не была введена армия, которая утопила фашистское восстание в крови. За это время зелёнорубашечники успели учинить еврейский погром, убив более 120 человек.

После подавления восстания «Железная гвардия» была запрещена, а Антонеску стал полновластным диктатором Румынии. Недобитых железногвардейцев пересажали по тюрьмам, хотя Сима и высшие руководители Легиона смогли бежать в Германию при содействии СС (у нацистов до какого-то момента не было устойчивого мнения по поводу того, на кого в Румынии следует опереться – СС поддерживали «Железную гвардию», а МИД и Вермахт выступали за Антонеску).

Военно-бюрократический режим Антонеску, опиравшийся на Германию, принял активнейшее участие в войне против СССР и в Холокосте на оккупированных территориях (евреев на «коренных» территориях Румынии Антонеску Гитлеру всё-таки не выдал, хотя и дискриминировал жестокими расовыми законами). В конце концов, генерал был свергнут повзрослевшим королём Михаем I и старыми довоенными элитами в августе 1944 г., после чего Румыния перекатилась из Оси в Антигитлеровскую коалицию. Антонеску и ведущие члены его кабинета были расстреляны в июне 1946 г.

Дух Зимней войны

Гражданская война в Финляндии в первой половине 1918 г. унесла жизни более чем 1% населения страны (это ОЧЕНЬ много, 1% для современной РФ, например, это 1,4 млн. человек). Абсолютное большинство жертв (27 из 36 тыс.) пришлось на долю «красных», причём опять же большую часть из них «белые» убили не в бою, а либо казнили, либо уморили в лагерях для военнопленных. «Белый террор» в Финляндии был на порядок массовее и страшнее, чем «Красный».

Тем не менее после победы «белых» страна не скатилась к правой диктатуре, а стала более-менее функционирующей демократией с работающими представительными институтами (политическая база для этого была заложена ещё во времена Российской империи). Даже социал-демократы – вчерашние «красные» (отдельная финская Компартия оформилась уже после поражения в Гражданской войне) – нашли своё место в демократической системе и совершенно легально стали мощной влиятельной партией на политическом ландшафте страны. Дошло до того, что белогвардейский парад в честь 9-летия победы в Гражданской войне принимал социал-демократический премьер-министр.

Тем не менее было бы неверным считать, будто в Финляндии наступили всеобщая идиллия и согласие. Общественный раскол, вызванный Гражданской войной и зачастую закреплённый кровью репрессированных, никуда не делся. Многие бывшие «красные» и «белые» продолжали тихо, а иногда и громко, ненавидеть друг друга.

И тут 30 ноября 1939 г. началось советское вторжение. В Москве, судя по всему, надеялись переиграть финскую Гражданскую. Советская сторона утверждала, будто война идёт исключительно против «белофиннов», тогда как «хорошие» «красные» финны уже организовали просоветскую «Финляндскую демократическую республику».

Но все расчёты Сталина на финское пролетарское восстание пошли прахом. Более того, финская нация ещё сильнее сплотилась, что позволило говорить даже об особом «Духе Зимней войны» – примирении бывших «красных» и «белых». Например, бывшим «красным» разрешили вступать в шюцкор – финский аналог фрайкора, который был создан как добровольческое белогвардейское подразделение в годы Гражданской войны, а после неё выполнял функции резервной армии с сильным правым уклоном. Также «красным» впервые официально разрешили ставить памятники своим товарищам, погибшим в Гражданской войне (до этого такие памятники ставили на свой страх и риск под угрозой немедленного сноса).

24 января 1940 г. было опубликовано трёхстороннее соглашение между государством, промышленниками и профсоюзами, которое признавало последних равноправной стороной при заключении коллективных трудовых договоров. Это «Январское обручение», как его назвали, стало важной вехой на пути Финляндии к построению полноценного социального государства «скандинавской модели».

Ставка финнов на национализм, а не на классовые различия, обусловила их нежелание создавать коллаборационистские русские подразделения, как того хотела часть белой эмиграции. Сбежавший из СССР в 1920-х гг. технический секретарь Политбюро Борис Бажанов при поддержке Финляндского отдела Русского Обще-Воинского Союза пытался организовать «Русскую народную армию» для борьбы с РККА. Однако финнам было удобнее выставлять врагами всех «рюсся», независимо от их идеологической принадлежности. В итоге добро на создание РНА было спущено лишь под самый конец войны, и никакой роли она не сыграла.

Национальный консенсус сохранился в Финляндии и после проигранной Зимней войны, во время «Временного мира» с марта 1940 по июнь 1941 гг. и затем уже во время «Войны-продолжения» 1941 – 1944 гг. Финские правительства в этот период формировались на основе максимально широкой коалиции и включали в себя практически все партии: от левых социал-демократов до ультраправых.

C 1940 г. в Финляндии больше не проводили официальных парадов на День победы «белых» 16 мая, чтобы не бередить старые раны и не раздражать бывших «красных». Вместо этого каждое третье воскресенье мая там отмечают «День памяти павших воинов», который является «общим» днём памяти для всех когда-либо погибших финских солдат.

​​Поместье для Гинденбурга. История самой большой взятки.

Германия на рубеже XIX/XX вв. представляется нам развитой индустриальной державой, локомотивом европейской экономики. И это на самом деле так. Однако в любой стране во все времена есть глубокие региональные различия. Германия не была исключением. Пока большая часть Рейха росла и крепла, аграрный восток Пруссии, наоборот, хирел и пребывал в пучине перманентной депрессии. Миллионы пруссаков переезжали в более развитые части страны, а то и вовсе эмигрировали в Новый Свет. Рост конкуренции со стороны Америки и России снижал закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию. После Версальского договора и создания враждебной Польши резко возросли транзакционные издержки.

Проблема депопуляции и разорения прусского Востока была не только социально-экономической, но и политической. Германия в первой трети XX в. оставалась страной, где по-прежнему, как и в XIX в., огромное непропорциональное влияние на власть оказывали помещики. Даже свержение монархии и установление республики не поколебали позиций «остэльбской аристократии» (прусские земли восточнее Эльбы считались заповедником самого махрового помещичьего землевладения).

В 1925 г. президентом Германии был избран стереотипный прусский помещик – Пауль фон Гинденбург. С этого момента остэльбское лобби получило прямой доступ к первому лицу. Ещё до Великой депрессии была запущена программа «Восточная помощь», которая предполагала выделение многомиллионных ссуд и субсидий сельскому хозяйству на востоке Пруссии, а также реструктуризацию долгов хозяйств-должников.

Родовое поместье Гинденбургов Нойдек, принадлежавшее вдове брата президента, к тому моменту было заложено за долги. В 1927 г. Ландбунд – главная лоббистская организация сельхозпроизводителей, и Союз германской промышленности – аналогичная организация промышленников, выкупили Нойдек и подарили его Гинденбургу на 80-летие. Высказывались подозрения, что «дар» был формой взятки, которая гарантировала, что в будущем интересы аграриев и промышленников будут учтены благодарным президентом при любых обстоятельствах.

Кривотолки вызвал и тот факт, что поместье тут же переписали на сына президента – Оскара фон Гинденбурга. Ничего незаконного в этом не было, но получалось, что благородное семейство «Отца нации» «по-торгашески» пыталось избежать налога на наследство.

Во время Великой депрессии вопрос, стоит ли тратить сотни миллионов бюджетных рейхсмарок на поддержку помещиков, стал звучать резче. Критики утверждали, что средства аграриям выплачивались «по блату» и без последующего аудита. На рубеже 1932/33 гг. в рейхстаге была создана комиссия по расследованию злоупотреблений с «Восточной помощью». Её члены предоставили доказательства, что ряд получателей потратили деньги не на спасение своих хозяйств, а на дорогие автомобили, скаковых лошадей и заграничные путешествия. Соседа Гинденбургов – Эларда фон Ольденбург-Янушау, обвиняли в том, что именно он в 1927 г. организовал выкуп президентского поместья, а в обмен за «услугу» спустя некоторое время получил 620 тысяч халявных марок из бюджета.

Считается, что сведения о махинациях, связанных с семейством Гинденбургов, каким-то образом попали в руки нацистов. Это стало одним из козырей Гитлера во время переговоров о назначении на пост канцлера в январе 1933 г. Якобы после личного разговора с фюрером НСДАП Оскар фон Гинденбург сообщил своим собеседникам, что «иного выхода нет, и Гитлера придётся назначить канцлером». Есть версия, что именно после разговора со «старым другом» Янушау президент Гинденбург пересилил себя и подписал указ о назначении «богемского ефрейтора» главой правительства.

Стоит ли говорить, что после прихода нацистов к власти и уничтожения парламента как самостоятельного института, никто больше не задавал неудобных вопросов про «Восточную помощь». Государственная поддержка помещичьих хозяйств продолжалась вплоть до 1945 г., когда большая часть остэльбской Германии перестала быть «Германией» в принципе, а другая часть попала в Советскую зону оккупации, где с помещиками не церемонились.

​​Глава АП при четырёх президентах

Отто Мейснер родился в Эльзасе спустя 10 лет после того, как этот регион был аннексирован Германской империей. Выучился на юриста и устроился чиновником на железную дорогу. В Первую мировую служил офицером железнодорожного управления на Восточном фронте, где судьба свела его с главнокомандующим Гинденбургом – фельдмаршал был впечатлён скоростью и организацией процесса по возведению очередного моста, которым руководил Мейснер, получивший за это Железный крест. В 1918 г. Отто оказался в Киеве, где успел послужить в немецкой дипмиссии при гетмане Скоропадском. После Ноябрьской революции и развала немецкой армии Мейснер сумел организовать благополучное возвращение сотрудников миссии через бушующую войнами и революциями Украину обратно в Берлин, причём ему удалось сохранить даже казну диппредставительства.

За такие заслуги Мейснера взяли на работу в президентскую администрацию социал-демократа Фридриха Эберта, а в апреле 1920 г. Отто и вовсе возглавил канцелярию президента. Учитывая, что Веймарская республика, согласно Конституции, имела президентскую форму правления с широчайшими полномочиями у первого лица, глава АП имел огромное неформальное влияние на принятие ключевых решений. Так, например, именно Мейснеру принадлежала идея сделать новым гимном Рейха вместо старого монархического «Heil dir im Siegerkranz» «Песню немцев» (это та, где «Deutschland über alles»). Одновременно Отто отказался от французских предложений переехать в родной, уже французский, Эльзас и делать карьеру французского чиновника.

В 1925 г. президентом Германии избрали старого знакомого Мейснера – Гинденбурга. Отто, служивший до этого социал-демократу, остался на посту и при правом консерваторе-монархисте. В начале 1930-х гг. «инсайдеры» стали называть Мейснера одним из членов ближнего круга, «Семьи», которая, якобы, правила Германией при старом и немощном президенте. Писали даже, что Отто вот-вот самого назначат канцлером, хотя было понятно, что должность главы АП уже сама по себе имеет едва ли не больший вес, чем постоянно сменяемые главы кабинета. Всё же не совсем понятно, насколько Мейснер был реальным «серым кардиналом», а насколько это был публицистический образ – всё-таки в немецкой политике начала 1930-х гг. хватало акул и позубастее, да и сам старик Гинденбург не был совсем уж марионеткой. Как бы то ни было, Мейснер в самом деле был организатором и участником большинства переговоров представителей исполнительной власти с национал-социалистами, которые завершились назначением Гитлера канцлером 30 января 1933 г.

Гинденбург умер в августе 1934 г. Тогда же был упразднён пост президента, а все его полномочия переданы Гитлеру, ставшему «фюрером и рейхсканцлером». Но Мейснер – что поразительно – никуда не делся, а остался главой президентской канцелярии до самого 1945 г.! Реальной власти он, конечно, не имел – все более-менее важные вопросы проходили через одну из трёх (!) новых нацистских канцелярий: имперскую (заведовал Ганс Ламмерс), фюрера НСДАП (заведовал Филипп Боулер) или партийную (заведовал Мартин Борман). Но Гитлер ценил Мейснера за знание протокола, а потому продолжал держать при себе в старой должности и даже наградил золотым партийным значком.

В мае 1945 г. Мейснер успел «перейти по наследству» как глава АП к новому президенту Рейха – адмиралу Дёницу. При нём – во Фленбсурге, на границе с Данией – его и арестовали Союзники.

Мейснера сначала допрашивали как свидетеля на «главном» Нюрнбергском процессе, а затем привлекли как обвиняемого на одном из «малых» Нюрнбергских трибуналов, где американцы судили второстепенных нацистских преступников. В 1949 г. этот трибунал Мейснера… оправдал. Суд пришёл к выводу, что заведование протокольной службой при Гитлере не тянет на обвинительный приговор.

Мейснер ещё попал под баварский суд по денацификации, который всё-таки признал его виновным как «активиста» и приговорил к частичной конфискации имущества. Глава администрации четырёх немецких президентов умер вскоре после этого от болезни в возрасте 73 лет в 1953 г.

​​Единственный человек, который мог остановить Гитлера

Курт фон Хаммерштейн-Экворд происходил из знатного дворянского рода и делал стандартную для этой среды армейскую карьеру. В Первую мировую служил офицером Генштаба, хотя отметился и на передовой Западного и Румынского фронтов.

После Версаля Хаммерштейн остался в армии. Он не был замечен ни в каких политических интригах (например, не поддержал Капповский путч), а потому осенью 1929 г. при содействии бывшего сослуживца и друга Курта фон Шлейхера его назначили начальником штаба рейхсвера. Ещё через год – осенью 1930 г. – Хаммерштейн стал главнокомандующим сухопутными войсками. На этом посту генерал, как и его предшественники, продолжал тайно сотрудничать с Красной армией, перевооружать рейхсвер и готовить его к развёртыванию в массовую армию.

По своим политическим взглядам Хаммерштейн, как и большая часть людей его круга, был правым консерватором, сторонником авторитарной «великой Германии», но не радикалом. Более того, его даже прозвали «Красным генералом» за умеренно-социальные взгляды и хорошие отношения с профсоюзами. Ещё в 1923 г., когда он командовал батальоном в Мюнхене, Хаммерштейн отреагировал на новости о «Пивном путче» фразой: «ефрейтор Гитлер сошёл с ума». В 1932 г., когда нацисты всё-таки стали важным фактором в немецкой политической жизни, генерал во время многочисленных кулуарных переговоров не стеснялся в лицо говорить Гитлеру, что если НСДАП предпримет попытку нового путча, то главнокомандующий сухопутными войсками без раздумий отдаст приказ стрелять. Правда, добавлял Хаммерштейн, если нацисты смогут прийти к власти легальным путём, то препятствий со стороны армии не будет.

Впрочем, уже через несколько месяцев генерал стал разрабатывать план государственного переворота на случай, если его друга и покровителя Шлейхера снимут с должности канцлера, а на его место назначат Гитлера. Чтобы предотвратить это, Хаммерштейн допускал возможность поднять по тревоге гарнизон в Потсдаме, изолировать Гинденбурга, арестовать Гитлера и объявить чрезвычайное положение в стране с переходом всей полноты власти в руки рейхсвера.

Подобный план обсуждался в берлинских «гостиных» в январе 1933 г., но, в конце концов, и Шлейхер, и переубеждённый им Хаммерштейн пришли к выводу, что армейский переворот с целью недопущения Гитлера к власти автоматически приведёт к открытому восстанию нацистов, чем не преминут воспользоваться коммунисты, и в итоге Германия скатится к Гражданской войне. Поэтому легальное назначение фюрера НСДАП канцлером прошло без эксцессов.

Тем не менее Хаммерштейн продолжал негативно относиться к нацистам. Последние знали об этом, и предприняли все усилия, чтобы нейтрализовать главнокомандующего сухопутными войсками. Военным министром и главнокомандующим всем рейхсвером поставили Вернера фон Бломберга, куда более лояльного Гитлеру. В январе 1934 г. Хаммерштейна вовсе отправили в отставку.

Отставной генерал ещё дал о себе знать летом 1934 г., когда во время «Ночи длинных ножей» нацисты без суда убили его друга и бывшего шефа Шлейхера. Изначально Гитлер пытался обвинить своего предшественника в связях с Рёмом и французами, но в том числе из-за активности Хаммерштейна в генеральской среде, требовавшего осудить «беспредел», фюреру пришлось признать, что произошёл «перегиб». Также Хаммерштейн стал единственным генералом, пришедшим на похороны своего убитого друга вопреки нацистскому запрету.

В последующие годы Хаммерштейн был в курсе всех военных заговоров против Гитлера. В начале сентября 1939 г. генерала на несколько недель назначили командовать армией на границе с Францией. Хаммерштейн стал зазывать фюрера посетить «Западный вал», одновременно обещая своим конфидентам, что как только Гитлер там появится, произойдёт «несчастный случай». Но диктатор так и не приехал, и в конце сентября окончательно отправил Хаммерштейна в отставку.

Человек, который, по выражению Генриха Брюнинга, был единственным способным остановить Гитлера, умер от рака в 1943 г., так и не увидев итогов правления того, кого он не решился остановить, пока ещё не стало слишком поздно.

​​Ну что же, ровно 90 лет назад, в понедельник 30 января 1933 г. в 11:25, Адольф Гитлер был приведён к присяге как рейхсканцлер Германии.

Веймарская республика, согласно Конституции 1919 г., была сверхпрезидентской республикой. Избираемый на всеобщих выборах раз в семь лет (с возможностью переизбраться на второй срок) президент имел полное право назначать канцлерами любых граждан, независимо от результатов парламентских выборов, мог по своему желанию распускать рейхстаг и вводить чрезвычайное положение.

С 1925 г. президентом Германии был старый фельдмаршал, главнокомандующий немецкой армией в Первой мировой войне правый консерватор и монархист Пауль фон Гинденбург. С конца 1920-х гг. ещё даже до начала Великой депрессии в силу целой совокупности социально-экономических и политических причин немецкие «правые», включая консерваторов, национал-либералов и даже католиков-центристов, взяли курс на демонтаж какой-никакой, но демократической системы с целью установить авторитарный корпоративистский националистический режим, который бы «сделал Германию великой снова». Вся политическая история Веймара с 1930 по 1933 гг. – это история ползучей «консервативной революции», в которой главным «революционером» была сама исполнительная власть Рейха.

К началу 1933 г. Германия уже фактически являлась авторитарной президентской диктатурой с разгромленным федерализмом, в которой выборы в парламент имели скорее социологическое значение как барометр общественных настроений, но никак не способ формирования исполнительной власти. С марта 1930 г. все назначаемые президентом кабинеты министров были «правыми», игнорирующими левый спектр, который суммарно с голосами социал-демократов и коммунистов продолжал набирать на выборах от 35 до 40% голосов. Эти кабинеты правили с опорой на чрезвычайные президентские декреты в обход парламента.

Канцлер Генрих Брюнинг из партии Центра (около 12% на выборах) ещё опирался на парламентских коллег по коалиции из либеральных и региональных партий, а также полагался на нейтралитет со стороны социал-демократов. После отставки Брюнинга в мае 1932 г. следующий канцлер Франц фон Папен опирался в парламенте только на правых консерваторов и национал-либералов (суммарно 7%), а последовавший за ним Курт фон Шлейхер не опирался вообще ни на кого.

Это и было главной проблемой «консервативных революционеров» (помимо того, что они, как водится, самозабвенно грызли друг друга), что строить «Немецкое национальное государство» с поддержкой менее 10% населения было как-то авантюрно.

Помочь могла НСДАП, которая в начале 1930-х гг. оседлала протестную волну за счёт разочарованных бывших консерваторов и либералов, а также привлекла к себе тех, кто до этого вообще не голосовал. С 2,5% в 1928 г. нацисты скаканули до 18% в 1930, 37% в июле 1932, хотя и просели до 33% в ноябре 1932. Проблема заключалась в том, что фюрер НСДАП постоянно требовал для себя только должности канцлера с неограниченными полномочиями и не соглашался ни на что другое. До какого-то момента для «консервативных революционеров» это было слишком наглым предложением, и все переговоры с Гитлером проваливались.

Но в январе 1933 г. не опиравшийся ни на какие партии Шлейхер разругался с сельскохозяйственными лоббистами, которые имели прямой доступ к президенту – такому же прусскому помещику. Тут же подвернулся Папен, который интриговал против своего предшественника, и Гитлер, чья партия, как казалось, уже теряла популярность (судя по итогам выборов в ноябре) и находилась на грани раскола из-за Грегора Штрассера. В итоге антишлейхеровские заговорщики пришли к компромиссу, что Гитлер получит заветное канцлерство в новом коалиционном право-консервативном кабинете.

Именно так, через ситуативный заговор, а не через выборы Гитлер получил должность канцлера. Относительные электоральные успехи сделали нацистов заслуживающей внимания стороной переговоров, но не более того. Фраза, которой впоследствии бахвалился Гитлер: «В демократии демократию сломили демократией», – не имеет никакого отношения к реальности.

Верхушка НСДАП празднует победу на торжественном обеде в отеле «Кайзерхоф» в центре Берлина, где в тот момент живёт Гитлер. Отель фактически служит штаб-квартирой партии.

Внизу уже собирается толпа сторонников, журналистов и обычных зевак.

В годы войны «Кайзерхоф» будет уничтожен союзными бомбардировками. При ГДР на этом месте разместится посольство… Северной Кореи, которое располагается здесь и по сей день.

​​В 16:45 в рейхсканцелярии новое правительство собирается на первую фотосессию перед журналистами.

https://www.youtube.com/watch?v=vLzHvtf80PM

Гитлер возглавил коалиционный правый кабинет. Кроме самого фюрера НСДАП в его состав вошли лишь двое нацистов. Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел (но на местах полиция подчинялась региональным властям, а не имперским). Герман Геринг – министром без портфеля. Впрочем, одновременно Геринг стал министром внутренних дел Пруссии – крупнейшей германской земли. Прямой контроль над прусской полицией станет залогом успеха в надвигающемся терроре против всех противников режима.

Для многих реальным руководителем нового правительства является не канцлер Гитлер, а вице-канцлер Франц фон Папен. Он уже возглавлял кабинет с июня по ноябрь 1932 г., и сейчас кажется, будто Папен просто вернулся к власти, используя Гитлера как подставное лицо. Четыре министра – иностранных дел (Константин фон Нейрат), финансов (Людвиг Шверин фон Крозиг), юстиции (Франц Гюртнер), транспорта и почты (Пауль фон Эльц-Рюбенах) – пришли в правительство вместе с Папеном в июне 1932 г. как «правые технократы», сохранили кресла при Шлейхере и сейчас снова в обойме (все четверо останутся на постах и после оформления нацистской диктатуры, а Шверин фон Крозиг ещё успеет стать последним канцлером Рейха в мае 1945 г.).

Третье ключевое лицо нового правительства – Альфред Гугенберг. Медиамагнат и глава правоконсервативной Немецкой национальной народной партии (DNVP) Гугенберг изначально сам метил на роль «вождя всех немецких правых». Но ВНЕЗАПНО оказалось, что для того, чтобы стать фюрером, недостаточно просто иметь много денег. Олигарх оказался бестолковым политиком, воплощавшим для обывателя стереотипный образ «старорежимного» реакционера. В итоге на выборах DNVP барахталась в районе 6-8%. Тем не менее он всё равно оставался важным лицом на правом фланге, и его завлекли в кабинет Гитлера–Папена должностью имперского и прусского министра экономики, продовольствия и сельского хозяйства с обещаниями превратить в «экономического диктатора».

На хронике видно, как склочный и обидчивый Гугенберг игнорирует Гитлера. Дело в том, что утром, перед самой присягой, Гитлер и Гугенберг рассорились по поводу грядущих выборов в рейхстаг. Фюрер НСДАП собирался их провести, чтобы закрепить свой ситуативный успех и заручиться парламентской санкцией на чрезвычайные полномочия, тогда как министр экономики резко выступил против, опасаясь, как бы его партия на новых выборах не скатилась ещё ниже. В итоге спорщики заставили Гинденбурга ждать, и церемония присяги чуть не сорвалась. Спор Гитлера и Гугенберга продолжится уже после фотосессии на первом заседании нового кабинета. В итоге канцлеру всё же удастся продавить своё предложение о новых выборах.

Уже с февраля Штурмовые отряды развернут массовый уличный террор против всех нелояльных. После поджога рейхстага 28 февраля будут ликвидированы основные гражданские права и свободы. На выборах 5 марта коалиция НСДАП и DNVP получит абсолютное большинство, а 23 марта новый рейхстаг, включая либералов и центристов, одобрит Акт о чрезвычайных полномочиях правительства.

Вскоре после этого Гитлер, ставший полновластным диктатором, отстранит от власти всех своих правых союзников. В июне/июле будут принудительно распущены все партии, включая DNVP. Тогда же вынудят подать в отставку склочного Гугенберга (ему оставят часть активов, и ни в чём не раскаявшийся олигарх, признанный судом по денацификации всего лишь «попутчиком», умрёт в 1951 г.).

Папен продолжит формально числиться вице-канцлером до августа 1934 г. В июне 1934 г. он ещё успеет произнести последнюю публичную оппозиционную речь в Марбурге, за что его референтов, писавших её, убьют в «Ночь длинных ножей», а самого Папена посадят под домашний арест, а затем отправят послом сначала в Австрию, а потом в Турцию. Впоследствии Папена оправдают на «главном» Нюрнбергском трибунале как «мелкую сошку». Немецкий суд по денацификации приговорит его к 8 годам трудового лагеря, но Папен выйдет на свободу уже в 1949 г. и проживёт ещё 20 лет.