Северный крестьянский дом в разрезе

В условиях ХХ века новый взлёт Русского Севера был предопределён. Он и случился — но власть коммунистов придала ему весьма своеобразные формы.

В совсем уж Арктике мы утвердились на все 100 — нашим стало (вопреки сопротивлению норвежцев и не только их) всё от сухопутных границ до самого Северного Полюса, а СевМорПуть из вековой мечты превратился в реальность и стал хребтом Русской Арктики.

А что на континенте?

Эпос советского покорения Арктики больше коснулся Мурманска и северных берегов Сибири и ДВ — но затронул и старые поморские земли. Архангельск стал тыловой базой многих экспедиций, а подвластные ему территории на пике простирались от Вологды до Новой Земли, от Соловков до Северного Урала.

Во второй половине 1930-х осетра урезали, но и получившиеся (нынешние) размеры Архангельской области внушают.

Ударными темпами развивалась авиация, столь важная в краю грунтовых дорог, зимников и даже буранников (зимних эрзац-дорог для снегоходов*).

Моря бороздили рыболовецкие артели, переименовавшиеся в колхозы, а Северное Морское Пароходство с центром в Архангельске в лучшие годы было перевозчиком мирового масштаба.

Ну и, конечно, лесная промышленность. Окраины Архангельска стали бесконечной чередой лесозаводов (их там около 30!). Туда лес приплывал с бесчисленных лесоповалов по всей области, а оттуда шёл на строительство, пиломатериалы и ЦБК, построенные возле Архангельска (сейчас город Новодвинск) и второго по величине транспортного узла области, Котласа (сейчас город Коряжма).

И всё бы хорошо — да только, как и везде, это лишь одна сторона медали.

Параллельно вершилась большевистская "культурная революция", на архаичном Русском Севере революционная как нигде. Ушли в прошлое патриархальные семьи-кланы и их могучие дома, гнобилась традиционно сильная на Севере православная духовность, а поморская хозяйственность далеко не всегда находила выход в советских структурах.

Большинство северян смогло неплохо устроиться в новой реальности — но для очень многих это "неплохо" свелось к беспечной жизни, работе на отъебись, беспорядочным половым связям и, конечно же, алкоголю.

Бытует стереотип, что чем холоднее климат, тем больше люди пьют. К сожалению, оснований так считать в позднесоветской и постсоветской действительности хватает — но это отнюдь не неизбежное следствие климата.

Как раз наоборот, это на юге селянин может прибухнуть домашнего винца и ещё как-то работать без особой угрозы жизни и здоровью — тогда как на лесоповале, рыбном промысле, а зимой так и попросту везде на Севере пьянство смертельно опасно.

Многие и умирали в сугробах вдоль дорог или пьяных драках, либо теряли руки-ноги на ровном месте. Север беспечности не прощает.

А сколь многие осталось живы и более-менее целы, но не смогли реализовать свой жизненный потенциал? Жизнь на Севере сурова, но она открывает перед человеком массу возможностей.

Те же скандинавы стали родоначальниками и/или законодателями мод многих отраслей, так или иначе связанных с северной природой: лыжи, шипованная резина, зимние виды спорта, разного рода деревянные изделия (мебель прежде всего), даже багажники на крышу авто. Благоустроенность близко к мировому топу, опять же.

Уверен, что в условиях ХХ века при сохранении рыночной экономики и традиционного жизненного уклада, русские поморы тоже нашли бы что явить миру.

Но увы — Северная Европа получилась даже не курильщика, а алкоголика. Хотя, повторюсь, достижений тоже было немало.


* — буранники называются так в честь советского снегохода "Буран". И не только по привычке, зачастую именно "Буран" их и прокладывает по сей день.

Дело в том, что у него оригинальная конструкция: вместо обычного для снегохода сочетания двух лыж и одной гусеницы там одна лыжа и 2 гусеницы. За счёт этого выше проходимость при малой ширине.

А ещё "Буран" чинится на коленке в любых условиях. Поэтому "Буран" на северах до сих пор в цене, несмотря на трудноуправляемость, некомфортность и ломучесть. УАЗ среди снегоходов, короче.

А о современном Старом Севере мне пока трудно сказать больше, чем в старом кратчайшем резюме: "места глухие, но местами небедные".

Депопуляция — значительная, но так ли это плохо — вопрос. Тем более, что уж где-где, а там народ веками привык жить именно в редконаселённой глуши. И в рождаемости там робко наметились позитивные тенденции.

Могу сказать лишь за сам Архангельск. Город определённо небедный, что особенно заметно по машинам. Да и в целом не производит впечатление депрессивного — несмотря на внушительное сокращение населения в постсоветские годы, продолжающееся по сей день.

Хотя я здесь больше про центральную часть Архангельска и Соломбалу. Ибо на окраинах я не просто почти не был — я их вообще не понял. Они как-то плавно прямиком в тайгу переходят, и где там ещё город, где пригороды, а где уже и не пригороды — решительно непонятно.

Плюс у них там какие-то свои субцентры, и видимо высокая степень автономности от центрального Архангельска. И порт примерно такой же — везде и нигде конкретно.

Не иначе североевропейская децентрализация прорезалась даже и в советское время. Говорю ж, максимально Северная Европа.

Одно из самых неприятных следствий советского периода для русской культуры -- сперва обесценивание, а затем физическое уничтожение основы русской городской культуры -- деревянного зодчества.

На селе тоже, но там:
1) масштабы уничтожения гораздо меньше, дохрена ещё осталось;
2) почти умерла и сама деревня, поэтому не так важно;
3) формат застройки в целом сохранился, а сама по себе смена стройматериалов не столь существенна.

С уничтожением (продолжающимся по сей день) всё понятно: люди не видят ценности в деревянном жильё в городе, и чаще всего оно реально в таком состоянии, что жителей можно понять.

Плюс алчные застройщики, сросшиеся с гос и тем более муниципальным аппаратом (что тоже отчасти следствие советской системы, но это отдельный разговор)...

...однако это уже второстепенно, они бы не достигли такого положения, если бы народ не относился к замене старого жилья муравейниками как минимум безралично (а зачастую и положительно).

Так что ключевое тут -- именно обесценивание, корень которого -- в ранне- и среднесоветском периоде. Когда последовательно:

1) уничтожили дореволюционное градостроительство и градоуправление целиком, от городского самоуправления до застройщиков и землевладельцев + в уже построенном устроили коммуналки, в которых в конце концов остался только трэш-контингент, ушатавший дома в хлам.

2) довольно быстро (возможно уже с концом НЭПа, во всяком случае не сильно позже) связали по рукам и ногам альтернативную "народную" систему "самстроя" и "права застройки".

Во время и особенно сразу после войны из-за невозможности решить жилищную проблему другими способами "самстрой" переживает последний взлёт в виде артельно-кооперативного строительства малоэтажек, но при Хрущёве тема сворачивается в связи с окончательным огосударствливанием и артелей, и строительной отрасли. Позже ещё будет попытка возродить "самстрой" в виде МЖК, но это уже муравейники.

3) взамен массово строится деревянное жильё как правило крайне низкого качества, бараки и околобарачного типа коммуналки.

4) инфраструктура развивается исключительно централизованно, с собственностью на недвигу тяжело => возможностей жителям дома самостоятельно подвести себе скважину, канализацию и т.п. практически (или вообще) нет.

5) современные стройматериалы и строительные технологии (прежде всего утеплители и пластиковые окна) если и не проходят мимо СССР в принципе, то недоступны простому народу до 2000-х.

В следствие пунктов 1)-5), у народа сложилась простейшая логическая цепочка: "деревянное жильё в городе -- говно". Ну и вот...
#урбанистика

Состояние, впрочем, не лучшее. Не все окна ещё пластиковые, а в подъездах и выбитые окна встречаются (хорошо хоть редко). Отопление, кажется, дровяное (и это в облцентре!)

Сомневаюсь, что жители таких домов в восторге от проживания в них, в северном-то климате.

Впрочем, первые примеры движений в защиту наиболее удачных образцов раннесоветского деревянного зодчества уже появляются (в Екб точно знаю парочку). Пока неуспешные, но сам факт!