Forwarded from Medieval Legacy
Было бы глупо сказать, что в Королевстве вандалов не было никакой культуры – другое дело, что конкретно «вандальского» в ней практически ничего не было. Вся духовная жизнь базировалась на римском наследии, а латынь продолжала быть языком образования и образованности. Германская элита скорее не возражала против такого положения дел и даже была склонна его поддерживать, коль скоро это не угрожало ее обогащению и политическому господству.
Одним из важных литературных памятников той эпохи считается «Латинская Антология»: сборник, составленный в Карфагене уже после падения Королевства в 534 году, однако состоящий главным образом из образчиков «школьной поэзии» римской Африки конца V – начала VI веков. Это было время короля Тразамунда (496–523), который, как и правивший практически в то же время в Италии остготский король Теодорих (493–526), поддерживал доставшуюся ему в наследство римскую систему школьного образования, необходимую для обучения будущих чиновников. Целью обучения было овладение словом и речью, а для римского и позднее византийского культурного пространства риторика имела и вовсе трансцендентное значение. Большинство авторов в сборнике практически не оставили заметного следа в позднеантичной литературе и были, по словам М.Л. Гаспарова, «дилетантами, для которых стихи лишь один из способов показать свою принадлежность к ученому и просвещенному обществу. Здесь нет “самовыражения”: каждый стремится “быть как все”». Однако «такая однородность – не недостаток, это признак развитой, устоявшейся и самосознательной поэтической культуры». Вдобавок, эта поэзия практически не отзывается на актуальные события эпохи – напротив, она является носительницей выработанных в предшествующие века образов, ценностей, эстетических принципов и форм. В 2003 году под руководством уже упомянутого М.Л. Гаспарова вышло русское издание с переводами около трети произведений «Латинской Антологии», с которым и предлагаю вам ознакомиться.
📜 Medieval Legacy
#ML_literature
#ML_books
Одним из важных литературных памятников той эпохи считается «Латинская Антология»: сборник, составленный в Карфагене уже после падения Королевства в 534 году, однако состоящий главным образом из образчиков «школьной поэзии» римской Африки конца V – начала VI веков. Это было время короля Тразамунда (496–523), который, как и правивший практически в то же время в Италии остготский король Теодорих (493–526), поддерживал доставшуюся ему в наследство римскую систему школьного образования, необходимую для обучения будущих чиновников. Целью обучения было овладение словом и речью, а для римского и позднее византийского культурного пространства риторика имела и вовсе трансцендентное значение. Большинство авторов в сборнике практически не оставили заметного следа в позднеантичной литературе и были, по словам М.Л. Гаспарова, «дилетантами, для которых стихи лишь один из способов показать свою принадлежность к ученому и просвещенному обществу. Здесь нет “самовыражения”: каждый стремится “быть как все”». Однако «такая однородность – не недостаток, это признак развитой, устоявшейся и самосознательной поэтической культуры». Вдобавок, эта поэзия практически не отзывается на актуальные события эпохи – напротив, она является носительницей выработанных в предшествующие века образов, ценностей, эстетических принципов и форм. В 2003 году под руководством уже упомянутого М.Л. Гаспарова вышло русское издание с переводами около трети произведений «Латинской Антологии», с которым и предлагаю вам ознакомиться.
📜 Medieval Legacy
#ML_literature
#ML_books
Forwarded from Medieval Legacy
Идея о решающей роли арабо-мусульманской культуры в рецепции античного наследия в средневековой Европе, является в современной историографии хоть и господствующей, но отнюдь не единственной. Так, во французской академической среде стал событием выход в 2008 году книги Сильвена Гугенхейма «Аристотель на Мон-Сен-Мишель» (Aristote au mont Saint-Michel). В ней ученый поставил под сомнение точку зрения о «долге» европейцев перед арабами, напротив – именно мусульманский Восток, по его мнению, был обязан христианскому Востоку.
Гугенхейм подчеркивает, что арабы практически не изучали греческий язык, а их знакомство с Аристотелем, Галеном и Птолемеем произошло благодаря сирийским переводам, сделанным еще до арабских завоеваний в IV–VII веках – кстати, схожу мысль я встречал и у Поля Лемерля в «Первом византийском гуманизме». Более того, по его мнению, арабы не были способны к глубокому усвоению греческого наследия и принципа эллинской рациональности из-за сущностных особенностей ислама. Сама Европа не была оторвана от своего античного прошлого: к примеру, продолжали существовать и использоваться переводы Платона и Аристотеля, созданные Боэцием, а также корпусы оригинальных рукописей, с которыми работали переписчики в монастырях.
И здесь будет уместно пояснить, почему в названии его книги фигурирует Мон-Сен-Мишель. Как пишет Гугенхейм, именно эта обитель на севере современной Франции стала одним из первых центров начавшейся в XII веке «великой эпохи переводов». Одним из переводчиков Мон-Сен-Мишеля, чье имя дошло до нас, был Жак Венецианский (ум. посл. 1147): подобно Боэцию, он переложил напрямую с греческого на латынь такие трактаты, как «О душе», «Физика», «Метафизика» и др. Эти труды стали известны европейским богословам и магистрам своей эпохи еще до того, как распространились переводы мусульманских и иудейских переводчиков из Толедо или Южной Италии.
Ревизионизм Гугенхейма породил бурную дискуссию, и ученому повезло, что в конце нулевых «культура отмены» еще не существовала. Хотя книга получила хорошую критику в авторитетных журналах Le Monde и Libération, многие французские журналисты и ученые – и среди них Ален де Либера – посчитали его выводы идеологизированными и пропитанными представлениями о «столкновении цивилизаций» в духе Самуэля Хантингтона. Против него составляли коллективные письма и петиции, где обвиняли в ксенофобии и антинаучном подходе. Более умеренные ученые считали эти нападки незаслуженными и чрезмерными, в их числе был и Жак Ле Гофф.
Книга «Аристотель на Мон-Сен-Мишель» – это попытка доказать альтернативную точку зрения на процесс интеллектуального возрождения в средневековой Европе. Реакция на ее выход приобрела черты идеологической травли, вышедшей за рамки строго научной дискуссии. Тем не менее, ее исследовательская ценность также была признана, и будет здорово, если когда-нибудь появится ее перевод на русский язык.
📜 Medieval Legacy
#ML_books
Гугенхейм подчеркивает, что арабы практически не изучали греческий язык, а их знакомство с Аристотелем, Галеном и Птолемеем произошло благодаря сирийским переводам, сделанным еще до арабских завоеваний в IV–VII веках – кстати, схожу мысль я встречал и у Поля Лемерля в «Первом византийском гуманизме». Более того, по его мнению, арабы не были способны к глубокому усвоению греческого наследия и принципа эллинской рациональности из-за сущностных особенностей ислама. Сама Европа не была оторвана от своего античного прошлого: к примеру, продолжали существовать и использоваться переводы Платона и Аристотеля, созданные Боэцием, а также корпусы оригинальных рукописей, с которыми работали переписчики в монастырях.
И здесь будет уместно пояснить, почему в названии его книги фигурирует Мон-Сен-Мишель. Как пишет Гугенхейм, именно эта обитель на севере современной Франции стала одним из первых центров начавшейся в XII веке «великой эпохи переводов». Одним из переводчиков Мон-Сен-Мишеля, чье имя дошло до нас, был Жак Венецианский (ум. посл. 1147): подобно Боэцию, он переложил напрямую с греческого на латынь такие трактаты, как «О душе», «Физика», «Метафизика» и др. Эти труды стали известны европейским богословам и магистрам своей эпохи еще до того, как распространились переводы мусульманских и иудейских переводчиков из Толедо или Южной Италии.
Ревизионизм Гугенхейма породил бурную дискуссию, и ученому повезло, что в конце нулевых «культура отмены» еще не существовала. Хотя книга получила хорошую критику в авторитетных журналах Le Monde и Libération, многие французские журналисты и ученые – и среди них Ален де Либера – посчитали его выводы идеологизированными и пропитанными представлениями о «столкновении цивилизаций» в духе Самуэля Хантингтона. Против него составляли коллективные письма и петиции, где обвиняли в ксенофобии и антинаучном подходе. Более умеренные ученые считали эти нападки незаслуженными и чрезмерными, в их числе был и Жак Ле Гофф.
Книга «Аристотель на Мон-Сен-Мишель» – это попытка доказать альтернативную точку зрения на процесс интеллектуального возрождения в средневековой Европе. Реакция на ее выход приобрела черты идеологической травли, вышедшей за рамки строго научной дискуссии. Тем не менее, ее исследовательская ценность также была признана, и будет здорово, если когда-нибудь появится ее перевод на русский язык.
📜 Medieval Legacy
#ML_books
❤5👍3