"The Running Grave" by Robert Galbraith (2023)

Я, конечно, ждала седьмую книгу в серии про Страйка и Робин не так сильно, как ждала выхода седьмой книги серии про Гарри Поттера. Как сейчас помню: пятый курс, подруга распечатала мне на своём принтере весь роман в оригинале очень мелким шрифтом, а прочитала я его за полдня в поезде, дочитывая ночью в тамбуре, потому что только там был свет. И пусть детективная серия Ро/Гэлбрейта вызывает у меня меньше эмоций, вот уже который год я жду продолжения, потому что знаю, что меня ждёт неделя, когда я буду читать везде: в очереди, на переменах на работе, с зубной щёткой в руках.

И Роулинг снова не подвела. На этот раз Робин и Страйку предстоит попробовать вытащить из секты сына богатых и влиятельных родителей, а заодно раскрыть парочку убийств – ну куда же без них? Это одна из самых напряженных книг серии (после того, как 80 страниц ничего не происходит, а потом полкниги происходит медленно, – но потом вдруг несётся на всех парах). Я так не переживала за Робин со времен, когда за ней несколько книг назад гонялся маньяк.

Детективы Ро сконструированы похожим образом. Она берет какой-то громкий скандал, добавляет остросоциального, отправляет героев расследовать преступление в какую-то новую профессиональную или общественную группу, подкидывает вечного will they/won't they? – и среди всей этой мешанины прокладывает детективную линию, которая иногда кажется просто фасадом, чтобы написать длинную лавстори и высказаться на волнующие темы. Но ведь в итоге работает! И пусть по новой книге можно играть в Гэлбрейт-бинго (пинта пива ✔️, Робин вздыхает о Страйке / Страйк вздыхает о Робин ✔️, новый сотрудник в агентстве – нехороший человек, редиска ✔️, проблемы у родственников Страйка ✔️, новая длинноногая пассия ✔️, Робин снова надела что-то красивое ✔️, etc), отчасти именно за этим я и иду: снова оказаться там, где мне уже было хорошо, да ещё и с новой историей, которую никак невозможно выпустить из рук.

Роулинг – это еще и их Пелевин. Она то самое зеркало, в котором отражается то, чем, по её мнению, живёт и дышит она сама и общество. В предыдущей книге серии она осмысливала свою отмену и кибербуллинг, и здесь развивает тему, вдохновившись, как мне показалось, судебным процессом о диффамации между Деппом и Хёрд. А параллельно создаёт новый мир и плетёт новую паутину, из которой, кажется, не выбраться до последней страницы.

Новый художественный мир, в который погружает писательница – мир секты, практически мануал, в котором она показывает, как работают многие механизмы: как завлекают, как удерживают, как манипулируют на протяжении всего пути, как изо дня в день давят на болевые точки, как ещё вчера сомневающийся становится фанатиком, отрицающим все, что снаружи.

С каждой новой книгой серии растёт масштаб. Ро здесь идёт проторенной Гарри Поттером дорожкой и с каждым разом увеличивает амплитуду. Если так дело пойдёт дальше, через пару книг Робин и Страйку придется-таки спасти мир.

Это все хорошо, скажете вы, но где самое главное? Will they or won't they? А вот этого не скажу)

#юля
#английский

Lost Christianities: The Battles for Scripture and the Faiths We Never Knew by Bart D. Ehrman (2003)

На русский язык перевели уже много книг американского библеиста Барта Эрмана, но эта пока так и осталась непереведенной. В ней исследователь прослеживает, как происходило становление христианства, и то, как в итоге среди множества ветвей победила одна, ставшая единственной общепринятой. Эрман пишет, что несмотря на все свои кажущиеся внешние различия, во всех современных христианских деноминациях вера зиждется на одних постулатах. И в этом основное отличие от христианства в прошлом, когда у каждой ветви была своя система верований, порой противоположных друг другу. Победа христианства в том виде, в котором мы знаем его сейчас, не состоялась бы без признания одних текстов и исключения других из канона Священного Писания. Каждая из исключенных книг вносила что-то иное в понимание жизни и учения Иисуса Христа, каждая подкрепляла то или иное верование многообразия зарождавшихся «христианств», у каждой были свои последователи.

Согласно некоторым из этих неканонических, апокрифических, текстов, а также их трактовке ранними неортодоксальными христианами:
- сотворение нашего мира – результат космической катастрофы, устроенной третьесортным божеством;
- Бог Иисуса (добрый и прощающий) и Бог «Ветхого завета» (мстительный создатель несовершенного мира) – два разных бога;
- «Ветхий завет» – это книга христиан, а не иудеев, и религия последних – ложная;
- «Ветхий завет» не должен быть частью христианского канона;
- чтобы стать христианином, надо «стать евреем»: есть кошерную пищу, сделать обрезание, соблюдать шаббат и т.д. (Эрман пишет, что по этому вопросу не совпадали мнения даже апостолов Петра и Павла);
- у Иисуса был брат-близнец Дидим (он же апостол Фома);
- а у апостола Павла – последовательница Фёкла, которая крестила себя сама и стала проповедницей;
- Иисус – человек, сын Марии и Иосифа, «усыновленный» Богом;
- Иисус – Бог, а не человек;
- Иисус и Христос – две разные сущности;
- распяли не Иисуса, а случайного человека, с которым Иисус поменялся местами, приняв его облик;
- после распятия крест разговаривал с Богом;
‐ мир будет существовать 6000 лет, а потом наступит Царство Божье;
- во время литургии полагается обмениваться жёнами (ага, с той самой целью);
- Новым Иерусалимом станет Пепуза – городок в тогдашней Фригии (сейчас – часть Турции).

В битве за ортодоксальность, как пишет Эрман, часто использовали литературные методы: письма с полемикой и жестким порицанием любого инакомыслия, создание поддельных документов, якобы от имени апостолов, изменение уже существующих в своих целях и, наконец, строгий отбор канонических текстов, которые вошли в состав «Нового завета». Самое интересное, что мнение, еще несколько десятков лет назад считавшееся ортодоксальным, могло быть признано ересью, а вся история раннего христианства, фактически, – последовательная трансформация правоверного в еретическое, пока, наконец, статус некоторых основоположных вопросов (например, божественная и человеческая природа Иисуса, Троица) не был окончательно утвержден.

#юля
#английский

The Future by Naomi Alderman (2023)

«Сила» Алдерман мне понравилась: отличная бодрая антиутопия-антипод «Рассказа служанки». Из-за этого новый роман Алдерман об очередной версии будущего я очень ждала. И разочаровалась тоже – очень.

В этой книге снова описывается недалекое будущее. Но на этот раз, оно отличается от нашего настоящего, в основном, скачком в развитии технологий, которые сосредоточены в руках тройки техномагнатов, фактически, управляющих миром. Все вместе они ведут планету к неминуемому апокалипсису и уже построили сеть бункеров, в которых они и кучка избранных смогут пережить грядущий конец света, ими же и приближенный (но признаться, я так и не поняла, как именно они это сделали). Вот только рядом с каждым из них есть кто-то, кого такое положение дел не устраивает, и пока тройка техновсадников апокалипсиса готовится к гибели планеты, в их тени происходит заговор, которого никто из них не ждет.

Но это все потом, а сначала нас ждут увлекательные (нет) 70 страниц любовной любви и жара чресел (и подгорания кресел читателей: ну моего уж точно, потому что 70 СТРАНИЦ!). Защитники цивилизации противопоставлены ее разрушителям: молодая женщина, ведущая канал про выживание, ребенок одной из техногуру, правая рука еще одного из них, жена третьего и бывший CЕО поглощенной корпорации. Вместе они задумали план, который должен остановить стремительно надвигающийся конец света, но что-то пошло не так.

Моя главная претензия к роману в том, что я не понимаю, для кого он был написан. Это и не янг-эдалт (хотя бы потому, что только одну из героинь можно с очень большой натяжкой причислить к этой возрастной группе, остальные герои так и вовсе минимум среднего возраста), и не роман для взрослых. Книга написана так, будто молодые люди, десять+ лет назад зачитывавшиеся «Голодными играми» и «Сумерками» (я тоже been there, loved that), повзрослели телом, а интересы у них так и остались прежними.

Герои показались мне какими-то квадратными. Если бы нужно было определить по описанию их поступков, кто передо мной, я бы никогда не смогла. Такое ощущение, что их главное различие – ярлыки, которые на них как повесили при первом знакомстве, так и забыли снять, делая их расовую или любую иную принадлежность главной отличительная чертой. В остальном же они все подозрительно одинаковые.

Еще одна моя претензия касается стереотипов. С одной стороны, очевидно, что в книге делается очень многое, чтобы с ними бороться, а с другой, когда одна из героинь оказывается в Румынии, та подозрительно напоминает Восточную Европу из «Евротура». Много вопросов у меня было и к логике поступков и сюжету, но здесь без спойлеров не обойтись, поэтому просто промолчу.

Единственное, что мне по-настоящему понравилось в романе, – то, как Алдерман играет со страхами читателей. За одной современной паранойей, ставшей в этом художественном мире явью, кроется ещё одна, и ещё одна, и ещё одна, – но количество не превращается в гротеск, а, скорее, помогает проработать эти страхи.

#юля
#английский

Lost on Me by Veronica Raimo
(2023)

Translated into English by Leah Janeczko

#IntBookerLong_2024

В этой истории своего (своего ли?) взросления итальянская писательница Вероника Раймо то проваливается в прошлое, то возвращается в настоящее, но смотрит на них отстраненно, как бы издалека. Здесь нет попыток вызвать жалость, проработать старые травмы очищением через страдание.

Воспоминания, которые писательница (или все же героиня?) разблокирует одно за другим, читаются как стенд-ап: как будто все уже пережилось и отболело, ну или хотя бы не причиняет сильной боли – и можно со смехом рассказывать историю, как отец несколько недель оборачивал болеющую девочку бумажными полотенцами, чтобы она не вспотела, а мать каждый день звонит дочери, потому что сын не отвечает, и его наверняка похитили и убили – что интересно, за дочь такого страха мать не испытывает. А может, героиня и вправду не видит в своём детстве и юности ничего странного, а потому и травмы никакой нет. Пусть в этих стенд-ап зарисовках не всегда есть панчлайн, но у Раймо не отнять того, за отсутствие чего в моем инфополе в последнее время ругают автофикшн: юмора и самоиронии.

Взросление, первый (хотя первый ли?) сексуальный опыт, серьёзные отношения, потеря близкого человека – все это так похоже на то, что переживала (или ещё переживет) каждая её читательница, но вместе с тем, банальность самих ключевых отметок на жизненном пути героини нивелируется необычностью ее окружения, да и сама она, если говорить откровенно, прекрасно в него вписывается.

Героиня неохотно рассказывает о том, что её по-настоящему тревожит, и чтобы добраться до сокровенного, придётся пережить череду кулстори из детства, после которых у меня было очень много вопросов к её родителям. Но перебираясь по ним, словно перепрыгивая с кочки на кочку, она уводит нас все дальше и дальше вглубь леса, а там, в чаще, прячутся уже совсем другие кошмары. Лёгкий тон только усиливает контраст с написанным, и отстранение рассказчицы, хоть и оставляет ощущение недосказанности, совсем не мешает додумать то, что она опустила.

А потом Раймо просто переворачивает написанное с ног на голову. Оригинальное итальянское название романа могло бы сразу стать ключом к роману, но мне, честно говоря, понравилось открывать главную причину странностей в рассказе героини самой, за что я очень благодарна переводчице на английский.

#юля
#английский

Anita Brookner “Lewis Percy” (1989)

Льюис Перси – тюфяк. Он живет с матушкой, единственная радость в жизни которой, кажется, – ждать его возвращения домой сначала из университета, потом из библиотеки, где он пишет диссертацию. Он тих и скромен, лишен юношеского задора и амбиций, просто делает свое дело. Так бы им жить и жить: ей – в ожидании его появления, ему – настоящей жизни, которая вот-вот начнется, но внезапно мать умирает, и герой остается один. Он не знает, как разжечь огонь в камине, не умеет приготовить себе ужин, не может дать отпор приходящей помощнице по дому – и вот уже ее ребенок катает машинки по обеденному столу, фамильный фарфор трескается, – а он все так же наблюдает со стороны, боясь обидеть, причинить неудобство.

Льюис Перси – не самый хороший муж. Он наивный идеалист, мечтающий о том, как вылечит агорафобию своей тихой, незаметной жены Тисси, и они отправятся в путешествие по Европе. Он создал себе образ и теперь старательно, шаг за шагом, пытается подправить Тисси, чтобы подогнать ее под картинку своего будущего.

У Льюиса Перси не задалась карьера. Да и можно ли назвать карьерой тихую работу в библиотеке, где каждый день словно оттиск с предыдущего? Тихий, незаметный, он, кажется, просто ждет, когда с ним начнет происходить жизнь, а пока просто тихо барахтается, не умея, не зная, как выбраться наружу из этого мира-кокона, где сначала о нем заботилась мать, а потом жена.

И несмотря на все это, его никак нельзя назвать плохим человеком или неудачником. Он вылеплен матерью и обществом, застрял в замкнутом патриархальном круге: беспомощный мужчина от матери переходит в нежные руки жены, и, если вдруг остаётся один, кажется, что весь мир рухнул, потому что он не может вынести внезапного одиночества и не способен наладить быт (я понимаю, что сейчас обобщаю и утрирую, но). Анита Брукнер показывает, как такое общественное устройство отбирает свободу не только у женщин, но и у мужчин, превращая любые отношения в созависимость. В итоге одна и та же трагедия разыгрывается в нескольких поколениях: из-за невозможности изменить статус кво история родителей выходит на новый виток и продолжается в детях.

Несмотря на то, что по стилю и темам «Льюис Перси» напоминает романы Эдит Уортон, Сильвии Таунсенд Уорнер и Барбары Пим, Анита Брукнер, делая героем своего романа мужчину, совсем по-новому смотрит на проблемы середины 20 века. Ее герой – не домашний тиран, а мягкий, тихий мужчина, которому, как и всем, хочется просто быть счастливым. Вот только он не знает, где это счастье раздают, и чтобы его найти, Льюису Перси придется перестать просто ждать.

#юля
#английский

Marinae Lee “8 Lives of a Century-Old Trickster” (2023)

#WomensLong_2024

В доме престарелых где-то в Южной Корее живёт миссис Мук: обычная старушка, каких тысячи, – так думает одна из сотрудниц, решившая собрать истории жизни постояльцев. И тут выясняется, что миссис Мук есть что рассказать: такого, что хватит не на одну, а на несколько человеческих жизней: если точнее, восемь. Семь из них героиня называет сама: рабыня, беглянка, убийца, террористка, шпионка, любовница, мать. Восьмая жизнь раскроется в концовке романа, но мне она показалась максимально неубедительной и немного cheesy, как будто из мыльный оперы.

История жизни миссис Мук – собирательная история общечеловеческого ада. Героиня родилась до Второй мировой войны, когда Корея была частью Японской империи, в семье образованной женщины родом из Сеула и безграмотного фермера, всю жизнь прожившего недалеко от Пхеньяна. От этого союза просвещенности и невежества вряд ли можно было ждать чего-то хорошего. Тонко чувствующая мать и стереотипный мужлан отец с рождения создали для дочери среду, в которой любое отклонение от деревенской нормы, с одной стороны, поощрялось, а с другой – самым жестким образом наказывалось. Так началась жизнь девочки, которую семья научила главному – выживать.

Не уверена, что всем историческим фактам, описанным в романе, можно доверять, но для меня главная ценность книги именно в воссоздании исторического бэкграунда, на фоне которого жила героиня. Марина Ли пишет о жизни в Корее перед и во время Второй мировой, о Корейской войне и жизни в разделенном мире после нее. Центральный и, пожалуй, самый страшный эпизод – о так называемых «женщинах для утешения» (“comfort women”) – сексуальных рабынях, которые таким способом должны были вносить свой вклад в победу империи. По современным оценкам, количество таких женщин могло доходить до 400 тысяч. В день они обслуживали их насиловали на «станциях утешения» от 10 до 40 солдат и офицеров (писательница правда называет другую цифру – 50-200 человек). Честно говоря, в какой-то момент мне показалось, что ради этого рассказа и затевалась вся книга, но здесь у меня ноль процентов осуждения, потому что это настолько ужасно, что нужно продолжать говорить об этом, мне кажется.

«8 жизней» – еще и книга об историях, соотнесении правды и вымысла (на что усиленно намекает само название). Именно истории сопровождают героиню в детстве, именно они помогают ей пережить кошмары реальности, именно они спасают ее, когда пути для спасения, кажется, нет, и наконец, именно истории собирает сотрудница дома престарелых, чтобы помочь постояльцам принять приближающуюся смерть.

К чему у меня были вопросы – так это к структуре. Эта книга – роман в романе. Внешняя история объясняет все внутренние рассказы, кроме двух. Их рассказчики – не миссис Мук, и пусть они косвенно связаны с главной героиней, это не объясняет, как их рассказы попали к ней. Не очень понятна и цель нарушения хронологии. Сам по себе это отличный приём, помогающий создать саспенс ровно там, где нужно, но хронологические скачки, как мне показалось, все же не работают в границах внешнего романа. К тому же, довольно быстро чехарда времени прекращается, и события излагаются просто хронологически.

Тем не менее, несмотря на композиционные шероховатости, это просто хорошая интересная книга о жизни, в которую невозможно поверить, но все мы знаем, что порой реальность, к сожалению, превосходит любые возможности воображения.

#юля
#английский

Ismail Kadare “A Dictator Calls” (2018)
translated into English by John Hodgson
#IntBookerLong_2024 

Диктатор звонит поэту. Диктатор хочет знать, как поэт относится к аресту другого поэта. Фамилия диктатора – Сталин. А звонит он Пастернаку, чтобы узнать о его отношении к недавно арестованному Мандельштаму. 

Этот разговор, длившийся не больше трех минут, стал центральным в новом романе албанского писателя Исмаиля Кадарэ. О том, что разговор действительно состоялся, есть много свидетельств. Все они сходятся лишь в одном: разговор этот был о Мандельштаме. А вот дальше начинается странное: кто-то говорит, что Сталин назвал Пастернака трусом, когда тот отказался защищать друга, кто-то – что все было совсем иначе, и Пастернак вовсе не струсил, а стратегически повернул разговор в нужное ему русло. Кадарэ передает этот разговор 13 раз: по количеству свидетелей, оставивших о нем воспоминания. 

Каждый свидетель – лицо, если и не заинтересованное прямо (как жены Пастернака и Мандельштама), то косвенно с происходящим связанное точно, и тон разговора между диктатором и поэтом меняется со сменой рассказчика: он оправдывающегося до смелого и даже как будто дерзкого. Кадарэ штрихами набрасывает портрет каждого очевидца, словно размышляя, можно ли ему или ей доверять при таких вводных. В попытках докопаться до правды, писатель выстраивает почти детективное расследование. Вот только существует ли эта правда в принципе? 

Конечно же, как и почти в любой книге, где есть транслитерация русских слов, не обошлось без переводческого (искренне надеюсь, что не авторского) позора. Здесь есть сомнительное “moy blyad” и еще более сомнительное “actor Zinaida Zaytseva Antonovna”. Честное слово, уже даже не смешно.

Рассказ о судьбоносном (и таком ли уж судьбоносном?) звонке писатель предваряет воспоминаниями о жизни в СССР в юности. Называя Тирану, столицу Албании, «младшей сестрой» Москвы, он проводит параллели и между ними, и между правителями стран, которые на тот момент состояли в относительно дружеских отношениях. Еще одно сходство – между Пастернаком и самим Кадарэ, которому тоже пришлось объясняться с власть имущими. Эта повесть-размышление о творчестве в эпоху диктатуры очень тонкая, полная нюансов и понимания, сочувствия ко всем, кто был вынужден принимать сложные решения. 

#юля
#английский

Joanna Biggs “A Life of One’s Own: Nine Women Writers Begin Again” (2023)

Джоанна Биггс идет по дороге, протоптанной до нее, например, Оливией Лэнг и Вив Гроскоп, и рассказывает истории девяти писательниц через историю своей жизни. 

Брак Биггз недавно закончился, и она описывает свой путь к себе через книги (и жизни) девяти прекрасных женщин: Мэри Уолстонкрафт, Джордж Элиот, Зоры Нил Херстон, Вирджинии Вулф, Симоны де Бовуар, Сильвии Плат, Тони Моррисон и Элены Ферранте.

Каждой из писательниц (или их героиням) недостаточно просто своей комнаты, чтобы обрести свободу и счастье. Вместо того, чтобы посвятить себя гонке за ожиданиями общества, они выбирают себя и свой путь, даже если этот путь не соответствует представлениям их современников о том, как должна прожить свою жизнь женщина.

Они связывают свою жизнь с женатыми мужчинами и рожают детей вне брака в эпоху, когда даже помыслить об этом значило обречь себя на вечное изгнание из приличного общества. Между возможностью выйти замуж или стать писательницей они делают выбор в пользу творчества. Они прячутся от жизненных тревог в браке – только чтобы получить еще больше свободы. Находят утешение в женской дружбе. Соревнуются с любимыми в искусстве соблазнения. Выбирают семью – и проигрывают. Выбирают семью – и побеждают, обретая такую важную поддержку и опору. Уходят и остаются, отчаиваются и бросают себе и миру новые вызовы. Каждая их история уникальна – и стара как мир, но каждая показывает, что, как ни банально и заезженно это звучит, у каждой женщины всегда есть выбор, даже если кажется, что выбора нет, главное – не бояться проиграть и пойти наперекор общепринятым нормам. 

Эта книга может стать подспорьем в сложный период вынужденных или добровольных перемен. И пусть меня не зацепила история самой Джоанны Биггз и трансформация её пути, читать биографии писательниц было интересно. Кстати, в «Вики» есть не все, я проверяла!

#юля
#английский 

Willa Cather “The Professor’s House” (1925)

Уилла Кэсер у нас известна мало, а жаль. Ее романы – тонкие, деликатные зарисовки обычной жизни – читаются с ощущением ностальгии по времени, которого мы никогда не знали. 

Стареющий профессор Годфри Сент-Питер (вы только посмотрите, какое прекрасное имя!) и его жена готовятся к переезду в новый дом. А это значит, что профессору придется оставить свой привычный рабочий кабинет. Хотя какой это кабинет? Так, одно название: пыльный закуток, который герой вынужден делить с приходящей швеей. 

Жена главного героя стремится в будущее там, где тот предпочитает смотреть в прошлое, и переезд для нее, в отличие от мужа, – событие долгожданное и очень желанное. У четы Сент-Питеров двое дочерей. Старшая, Розамонд, когда-то была помолвлена с Томом Аутлендом, учеником и другом отца, а после смерти Тома унаследовала права на его изобретение, которое сделало ее по-настоящему богатой. Возможно, богатства не случилось бы, если бы не новый муж Розамонд, талантливый предприниматель, сумевший выбить из этого изобретения максимальную выгоду. Младшая дочь, Кэтлин, тоже замужем, но то ли завидует старшей сестре, то ли осуждает ее. 

Все герои симметрично противопоставлены друг другу: Годфри и его жена, Кэтлин и Розамонд, даже их мужья. А в центре, словно точка отсчета для каждого из них, находится Том Аутленд: ученый с таинственным прошлым, самоучка без рода и племени, которому чуждо все материальное и который, иронично, сделал богатой свою бывшую невесту. История Тома, словно орешек в скорлупе, становится центральной в романе. Это та самая сердцевина, добравшись до которой, мы увидим всю историю иначе. 

Рассказ Тома напомнил мне и «Лакуну» Кингсолвер, и «Сто миллионов лет и один день» Андреа, и «Восемь гор» Коньетти. Этот роман в романе, написанный от первого лица, повествует о Томе Аутленде до встречи с профессором и его семьей. Волею судьбы герой находит забытый индейский город в горах Мексики и исследует его вместе со случайным другом. История этой находки сродни сказке из «Тысячи и одной ночи»: утерянные сокровища, оставленные столетия назад дома, которые грозится поглотить лес, – и юноша, ставший первооткрывателем в новом времени. Как сохранить, не разрушить, передать будущим поколениям реликвии ушедшего времени, когда у времени настоящего другие заботы? Как удержать то, что больше, чем ты сам? 

Кэсер противопоставляет новый мир Розамонд и ее мужа ушедшему, в котором прожил свою жизнь профессор Сент-Питер и частью которого был Том, чтобы снова столкнуть: уже этот мир – с миром исчезнувших жителей мексиканского города. Писательница, кажется, не встает ни на чью сторону, но в тоске ее героев по прошлому чувствуется светлая грусть. Удивительно, как много всего скрыто в этом романе: он сам словно сокровище, найденное Томом.

#юля
#английский 

Yael van der Wouden “The Safekeep” (2024)

#BookerLong2024
#BookerShort2024

Вчера наконец появился короткий список «Букера», и я с удивлением обнаружила в нем этот роман.

Haters to lovers, много секса и последствия Холокоста.

1961 года, Амстердам. Один из героев книги, Луи, приводит на ужин с братом Хендриком и сестрой Исабель свою новую подружку Эву. Исабель слишком хорошо знает своего брата и, понимая, что Эва рядом с ним надолго не задержится, не видит необходимости даже в элементарной вежливости. Но что-то идет не так, и вот уже Луи просит сестру присмотреть за Эвой, пока сам он будет несколько недель отсутствовать по работе.

После смерти матери Исабель живет одна в доме, где они поселились во время войны и где выросли. Занятий у нее немного: с маниакальной настойчивостью следить за молоденькой служанкой, которая, очевидно же, собирается что-то украсть, а если пока этого не сделала, то только потому что у Исабель мышь не проскочит. Она ходит на редкие свидания с соседом Йоханом, который явно положил на нее глаз, но пока его вялые попытки разбудить в ней спящую женщину (простите, я не могу писать об этой книге без клише) не увенчались успехом.

Разумеется, Йохан – типичный мужлан, который только и может, что разговаривать о коллеге Вилли и о лодке, а ещё говорить женщине, которая впервые приготовила ему ужин, что её блюда почти хороши (просто че?). Нет, бывает разное, наверное, но изначально этот герой рисуется как человек из приличной семьи, что не вяжется у меня с таким мелким бытовым хамством.

Исабель – типичный старый чулок, старая дева без радости в жизни: черствая, застегнутая на все пуговицы, несколько карикатурная. Эва – ее антипод. Она живая, веселая, чувственная. Там где Исабель любит порядок, Эва царит над хаосом. Хаос она приносит и в разложенную по полочкам с фамильным серебром жизнь Исабель. Та появлению чужака на своей территории явно не рада и не скрывает этого. Она пока не знает, что совсем скоро ее жизнь перевернется с ног на голову, и ей придется открыть неизвестные страницы не только в себе, но и в семейной истории.

А дальше начинается то, что, как мне показалось, книгу сильно удешевляет. Когда я была подростком, тайком читала любовные романы издательства «Арлекин», и в “The Safekeep” постоянно ловила эти вайбы. Нет, «нефритовых жезлов» здесь нет, но «жаром чресел» можно отопить маленький квартал. Я понимаю желание писательницы рассказать о пробуждающейся чувственности, но исполнение оказалось неспособно остановить закат моих глаз.

Еще я очень не люблю, когда мной манипулируют, и особенно не люблю, когда ценность художественного произведения искусственно повышают из-за того, что затрагивают в нем темы, которые непременно вызовут отклик у читателя. Вот как, скажите, ругать книгу, в которой рассказывают о последствиях Холокоста? Получается, как будто писатель изначально ставит не вдохновившихся книгой читателей в проигрышную позицию: если пишешь, что тебе не понравилось, – покусился на святое; говоришь, что понравилось – лицемеришь.

У меня в итоге сложилось впечатление, что ван дер Вауден хотела подойти к сложной, многогранной теме со множеством неудобных вопросов, на которые пока никто так и не ответил, с неожиданного ракурса, но получилось, как будто она неловко соединила две разные книги в одной: историю, которая хорошо бы продавалась в конце 90-х в издательстве «Арлекин», и глубоко трагичный рассказ о семье, которая потеряла все, и другой семье, выросшей, сами того не ведая, на костях чужой трагедии. Главная интрига, к сожалению, становится понятна почти сразу, и дальше остается только ждать, когда это все уже закончится.

В послесловии писательница пишет, что ее вдохновила Марга Минко своим рассказом об эпизоде послевоенной жизни (“The Address” by Marga Minko). Вот он совершенно прекрасен.

#юля
#английский

Wild Houses by Colin Barrett (2024)

#BookerLong2024

Если я скажу вам, что это роман о том, как в ирландском городке пара мелких наркобарыг держат в заложниках младшего брата другого, вы наверняка закатите глаза и справедливо поинтересуетесь, нет ли чего новенького. Есть! Все, что происходит вокруг этой сюжетной линии, то, как книга написана, – если и не дышит морозной свежестью, то хотя бы не дает выискивать между строк Тану Френч и прочих любителей ирландской жести.

Язык здесь просто великолепный: без намеренного упрощения или, наоборот, стилистического выпендрежа и усложнения: каждое слово на своем месте, точные, емкие описания, высветляющие каждую значимую деталь, каждый нюанс взаимоотношений героев и их характера. Очень хорошо написано.

Итак, братья Гейб и Скетч решают, что самый верный способ получить от бывшего подельника то, что им причитается, – похитить его младшего брата Долла. Живут они в маленьком городке, и в поисках дома на отшибе, где никто бы не заметил странное, вспоминают о своем бывшем однокашнике Деве. Несмотря на свои внушительные габариты, Дев молчалив и привык держаться особняком. После смерти матери он живет в доме, где вырос, с собакой, которая позволяет ему себя терпеть, но проникается внезапной любовью к пленнику. Кажется, что он будто бы случайно оказался замешан в эту мутную историю и Доллу сочувствует, но ему не хватает силы воли открыто выступить против агрессивных братьев.

Помимо профштрафившегося брата, у Долла есть вечно страдающая от мигреней мать и девушка Никки. Она мечтает поступить в хороший колледж, а пока работает официанткой, после смерти родителей делит крохотную квартирку с братом и все чаще задумывается, по пути ли ей с Доллом. Но когда он внезапно исчезает, именно ей придется стать связующим звеном с похитителями и помочь освободить Долла.

Для меня “Wild Houses” – в первую очередь, роман о людях, которых определяет место, где они выросли. У каждого из героев своя история, за которой часто кроется не индивидуальный выбор, а глубокая системная проблема. У подростка, чей брат торгует наркотиками, гораздо больше шансов стать своим в тусовке местной школьной элиты, потому что он всегда может помочь им сделать вечеринку более веселой. У ребенка, над которым издевались в школе, с которым психолог работал для галочки, а мать решала проблемы уходом от них, часто нет выбора, каким стать, когда он вырастет.

Среди всех героев, которые будто застряли в мутном болоте прошлого многих поколений, совсем другой выглядит Никки, оказавшаяся замешанной в этой ситуации совсем уж случайно. Несмотря на утрату родителей и парня, который не прочь при случае затянуться косячком, у нее, кажется, есть цель, пусть пока и не осуществившаяся. Ей тоже предстоит сделать более серьезный моральный выбор, чем выпить еще на вечеринке или нет, но для нее будто бы есть надежда.

Этот роман еще и о родителях. Бросивших семью или выгнанных из нее, живых и покойных – но все равно оставляющих важный след в судьбах детей, даже когда их нет рядом. В городе, где все друг друга знают, ты никогда не существуешь сам по себе, за тобой всегда стоят близкие и дальние родственники – и их образы порой загораживают твое «я», мешая остальным его по-настоящему разглядеть.

Такая простая и, вместе с тем, сложная книга.

#юля
#английский

Miss Morton and the Deadly Inheritance by Catherine Lloyd (2024)

Это третий уютный детектив в эдвардианском сеттинге про мисс Мортон и ее работодательницу. Про предыдущие можно почитать здесь и здесь. Для меня это тот случай, когда к кактусу тянет непреодолимая сила, несмотря на всю его повышенную колючесть.

Продолжается лондонский великосветский сезон, который начался еще в первой книге, и мисс Мортон, дочь покойного разорившегося лорда, все так же работает компаньонкой у богатой, но безродной миссис Фрогертон. Внезапно с героиней связывается нотариус ее отца. Как оказалось, было найдено его завещание, о котором никто не подозревал. Конечно, не очень понятно, что можно ожидать от завещания человека, который перед смертью умудрился разбазарить даже приданое своих дочерей, но все, кто держал это завещание в руках, странным образом начинают умирать. Ко всему прочему, младшая сестра мисс Мортон никак не может простить ей, что вместо поместья богатой тетушки ей теперь приходится ютиться в одном из лучших частных пансионов, и подкидывает главной героине новых проблем.

Честно говоря, эта книга серии понравилась мне даже меньше остальных, потому что детективное расследование здесь отошло даже не на второй, а на третий план. Первая треть прошла в светской болтовне и хождении вокруг да около, которые ничего, по-моему, не добавляют к основной истории, а просто занимают эфирное время. Из-за этого расследование самого преступления выглядит как добавленное уже задним числом. Гораздо важнее здесь, кого же из потенциальных претендентов в мужья выберет мисс Мортон: доктора или инспектора? Конечно, кто Гэлбрейта читал, того очередным “will they, won’t they?” в детективе не напугать, но кажется, что у героев Кэтрин Ллойд нет совершенно никакого развития, и они третью книгу подряд топчутся на одном месте. Вот хоть какую бы кость голодным читателям кинула, честное слово!

Все антагонисты здесь по-диккенсовски злые. Если не скажут какую-то мерзость, то страница зря пропала. Вроде бы описываются приличные люди, но редкий аристократ или владелец фабрик-заводов-пароходов может удержаться от плевка ядом при первой же возможности. Кажется, что по злобности и желанию сделать гадость с ними может конкурировать только Квилл из «Лавки древностей». В них как будто нет никаких нюансов, за чем наблюдать не очень интересно.

Были у меня вопросы и к логике. Например, оставить молодую женщину одну в комнате с мужчиной нельзя, но отправить их вместе с поездку – вполне себе классная идея. Из-за всего этого общее впечатление у меня оказалось сильно смазанным. Но значит ли это, что я не буду читать продолжение? Конечно, не значит! Потому что как еще я узнаю, will they or won’t they? 😅

#юля
#английский