Памятник женщинам-ныряльщицам хэнё на острове Чеджу, Корея.

"— Папа, я хочу признаться. Мне тебя очень жалко, теперь тебе некого учить ловить рыбу, но… — Она сделала глубокий вдох. — Но я рада, что буду плавать с сестрой.

— Точно? — спросил он. — Да, только маме не говори. В семь лет Хана еще не овладела искусством неслышного шепотка, и гости — близкие друзья семьи — прыснули. Хана умолкла. У нее запылали уши. Она спряталась за отца и глянула из-под его руки на мать — вдруг и та услышала.

Мать пристально посмотрела на старшую дочь, потом опустила глаза на малышку, жадно сосавшую грудь, и сказала столь же громким шепотом:
— Ты самая любимая сестренка на всем Чеджу. Знаешь об этом? Никто не полюбит тебя сильнее, чем старшая сестра. Затем снова посмотрела на Хану, поманила к себе. Взрослые затихли, когда Хана опустилась подле нее на колени.

— Теперь ты ее заступница, Хана, — серьезно сказала мать. Хана глядела на крошку. Погладила черный пушок на голове: — Как мягко. — Ты слышала, что я сказала? Теперь ты старшая сестра и должна оберегать младшую. Я не всегда буду рядом, море и рынок нас кормят, и ты станешь присматривать за сестрой, когда я буду занята. Можно на тебя положиться? — строго спросила мать.
Хана отдернула руку. Склонила голову и тихо ответила: — Да, мама, я не дам ее в обиду. Обещаю. — Это клятва навеки, Хана. Не забывай об этом.

— Я буду помнить, мама, всегда, — сказала Хана, не сводя глаз с безмятежного младенческого лица. Из приоткрытого рта вытекла капля молока, и мать стерла ее пальцем.
Прошли годы. Хана уже промышляла с матерью на глубине и привыкла видеть вдали сестру — девочку, с которой спала под одним одеялом, которой нашептывала в темноте всякие глупости, пока ту не сморит сон. Девочку, которая так заразительно хохотала над всем подряд, что ей вторили все вокруг. Девочку, что стала для Ханы якорем на берегу и опорой в жизни."

Мэри Линн Брахт. "Белые хризантемы".

История о море, сестринской любви и войне.

#фантомпресс #корея #война #халедхоссейни #семья #сестры #книги #чтение #литература #добрыекниги

Статья Екатерины Молчановой - не о книге Мэри Линн Брахт "Белая Хризантема". Но благодаря ей вам, возможно, станет легче понять и книгу. "Неизвестная Вторая Мировая" на азиатском театре военных действий, десятки миллионов жертв - и многие миллионы сломанных, искалеченных жизней.

«Японские военные власти стремились иметь, по крайней мере, одну сексуальную рабыню на каждые 29-30 солдат и офицеров; японские женщины предназначались, главным образом, для офицеров, а кореянки и китаянки— солдатам. Стремясь скрыть от союзников свои преступления, японская армия во многих случаях уничтожала при отступлениях в 1943-45 гг. своих сексуальных рабынь, что является одной из причин того, что выжило среди них немного — в 1990-е годы было зарегистрировано около 200 бывших сексуальных рабынь в Южной Корее и 218 — в Северной», — так описывается конец существования станций утешения в Истории Кореи, которая не так давно была издана в двух томах. Едва ли не ежегодно всплывают уточнения и новые данные о зверствах японцев, на которые современное общество уже не хочет закрывать глаза, публикуя статьи, очерки, фотографии и целые книги, устраивая митинги и акции на улицах. Остается только ждать окончательного признания Японией вины за уничтожение огромного числа женского населения Азии и надеяться, что действительно пострадавшие в годы существования «батальонов комфорта» женщины успеют услышать полноценные извинения."

Ссылка на статью - https://goo.gl/BCKZ3g

#история #война #женщины #корея #япония #азия #литература #фантомпресс https://discours.io/articles/social/stantsii-utesheniya-seksualnoe-rabstvo-po-yaponski

5 июня 1967  началась Шестидневная арабо-израильская война... След которой до сих пор остается в сердцах, мыслях, чувствах любого израильтянина. Амос Оз - не исключение, тем более, что писатель неоднократно был участником боевых действий. Оз принимал участие в Шестидневной войне в составе танковых войск на Синайском полуострове и в войне Судного дня на Голанских высотах.

"До победы в Шестидневной войне, рассуждал он, положение нации было в меньшей степени опасным и разрушительным, чем сейчас. Или, быть может, менее деморализованным и подавленным? Действительно ли нам легче преодолеть угрозу тотального уничтожения, чем оказаться на скамье подсудимых? Угроза уничтожения вселила в нас гордость и чувство единства, а скамья подсудимых, на которую нас усаживает мировое общественное мнение, подавляет наш боевой дух. Но ошибочно именно так представлять стоящий перед нами выбор. Ведь скамья подсудимых подавляет дух только у интеллигенции, той светской интеллигенции, корни которой – в России и на Западе, а народные массы вовсе не тоскуют по гордости Давида, победившего Голиафа. А с другой стороны, “народные массы” – пустое, бессмысленное клише....

...Через сто лет жизнь будет динамичнее, бодрее, энергичнее, исполненной и логики, и радости. О войнах с арабами будут вспоминать, пожимая плечами, как о нелепом периоде смутных племенных стычек. Вместо яичницы, изжаренной на липком масле, вместо повидла и йогурта в те времена питаться будут таблетками, необходимость в готовке попросту отомрет. Не будет более ни грязных кухонь, ни тараканов, ни домашних муравьев. Дни свои люди будут проводить в занятиях полезных, воодушевляющих, а вечера посвящать науке и красоте, жизнь их будет озарена светом разума; а если вдруг кого поразит любовь, то уж наверняка посредством некоего электромагнитного импульса можно будет заранее трансформировать томление в плотскую близость. Навсегда будут изгнаны из Иерусалима зимние дожди – их направят в сельскохозяйственные провинции. А слово “страдание” станет звучать примерно так, как в наши дни “алхимия”."

Амос Оз. Фима.

#фантомпресс #история #израиль #война #амосоз

Этот голос она слышит только во сне. Голос девочки — вроде бы знакомой, но в то же время чужой, и Эми ее не узнаёт. Девочка зовет Эми по имени, голос дрейфует к ней по волнам, как будто приплыл откуда-то издалека. Ей хочется ответить, но, как это бывает во сне, она не может издать ни звука. Лишь стоит на скале, вслушиваясь в голос девочки, который пытается перекричать порывистый ветер, и голые пальцы ног прикипают к бритвенно-острой кромке скалы. Она старается разглядеть в море девочку, но развевающиеся волосы хлещут по лицу, по глазам.

Наконец она видит. К скале по яростным волнам летит лодка. В лодке стоит маленькая девочка и выкрикивает ее имя. Лицо — белое пятно посреди почти черного моря, черт не различить. Эми беззвучно кричит, когда лодка кренится и ее заглатывает огромный синий кит; иногда это кальмар, а иногда гигантская акула, но минувшей ночью был все же кит — сине-черный, как полночь, и с острыми, как у монстра, зубами.

 Эми проснулась в поту, руки притиснуты к горлу, во рту пересохло. Сон быстро выветрился, остался только образ девочки, которую она знала давным-давно, еще во время войны.

…Умение нырять — дар свыше. Так говорила мать, когда настала очередь Эми учиться семейному ремеслу. В свои семьдесят семь Эми думает, что наконец-то понимает те давние слова матери. Но тело напоминает о возрасте. В такие, как это, холодные зимние утра оно ноет, а в летний зной протестует, и каждый день грозит отказать, но Эми знает, что надо лишь перетерпеть боль и добраться до воды, где она мигом освободится от груза лет. Невесомость умиротворяет ее старые кости. Задерживая дыхание на две минуты, она ныряет за дарами океана, и это погружение сродни медитации."

Мэри Линн Брахт. Белая хризантема.


#фантомпресс #история #война #корея #япония

"Паром вышел в открытое море, и Хану замутило от качки. Нырнуть бы сейчас, очутиться в глубине океана, поплыть к дому. Перед ней возникло испуганное лицо сестры. Хана закрыла глаза. Она уберегла сестру от этой дороги в неизвестность. Пусть хоть ей ничего не грозит, и то хорошо.
— Как по-твоему, нас везут в Японию? — спросила девушка, сидевшая рядом. Хана открыла глаза и поймала на себе взгляды. Вокруг лица, полные ожидания, но почему спрашивают ее?
— Не знаю, — виновато ответила она.
Девушки, съежившись, покачивались в унисон с паромом. Ей нечем было их утешить. В памяти всплыли рассказы односельчан. Никто из увезенных девушек не вернулся. Их скорбящим родителям не прислали мечей и благодарственных грамот. Девушки просто исчезли. До родины доходили лишь слухи, которые скрывали от оставшихся детей. "

Мэри Линн Брахт. "Белая хризантема"

#фантомпресс #война #корея #япония #халедхоссейни #история

"Позволь преподать тебе маленький урок военного искусства, Голо. Правило первое: никогда не вторгайся в Россию. Ладно, мы перебили пять миллионов человек, взяли пять миллионов в плен и уморили голодом еще тридцать. Что тем не менее оставляет в живых сто двадцать пять миллионов.
– Успокойся, Борис. Выпей. Ты слишком трезв.
– Выпью, когда все закончится. Даже если ты сровняешь с землей Ленинград и Москву, что потом? Тебе придется веки вечные иметь дело с яростным сопротивлением на линии фронта длиной в Урал. И как ты усмиришь Сибирь? Она же в восемь раз больше Европы.
– Да ладно, в прошлый раз мы это сделали – оккупировали Россию.
– Тут и сравнивать нечего. То была кабинетная война в старом стиле, да и велась она против умиравшего режима. А цель нынешней – добыча и истребление. Понимаешь, Голо, сейчас Красная армия – это всего лишь головной отряд. Биться с нами будет каждый русский, каждая женщина, каждый ребенок… До октября, до Киева, я думал, что мы выигрываем войну на уничтожение. Что массовыми избиениями можно достичь невозможного. – Он провел ладонью по лицу и нахмурился, словно дивясь сам себе. – Думал, что ночь побеждает, Голо, что она победит, а там посмотрим."

"Центральная идея Гитлера – «жизненное пространство», – с великой помпой заявленная, и не раз, в «Моей борьбе» (1925), была с самого начала смехотворным анахронизмом (обоснования ее «доиндустриальны»); а ее sine qua non – быстрая победа над Россией – заранее исключалось демографией и географией. Инакомыслящий автор дневника Фридрих Рек, происходивший из старого военного рода, едва узнав о нападении на Россию (июнь 41-го), «с буйным ликованием» написал: «Любимцы Сатаны перехитрили сами себя, они попались в силки, из которых им никогда не выбраться». Таким образом, говорит Хаффнер, «программатор», как любил называть себя Гитлер, «запрограммировал собственный крах»."

Мартин Эмис. "Зона интересов"

Фото: Арина Депланьи

#фантомпресс #22июня #война #книгиовойне #память

...У книги Мэри Линн Брахт неожиданно много параллелей с только что закончившимся сезоном сериала "Мир Дикого Запада". И если вы его фанат - обязательно прочтите эту книгу: найдете удивительные созвучия.... Даже прозвище у юных героинь, ставших рабами мужских страстей, одно и то же...

"— И давно ты здесь мучаешься? — спросила она. — Слишком давно, — ответила Кейко. В ее голосе отчетливо прозвучала горечь, Хана взглянула на японку. Кейко можно было бы назвать красавицей, если бы не болезненная худоба. Волосы угольно-черные, лишь серебристые прядки на висках. Она выше других девушек, всегда ходит в пестром шелковом кимоно, а не в простом, как у них, бежевом ситцевом платье. Хана потрогала подол кимоно. Ткань гладкая и приятная на ощупь.
— Когда-то я была гейшей, — сказала Кейко. — В Японии. Вела красивую жизнь, развлекала богатых дельцов. Это кимоно — подарок моего любимого покровителя. Она огладила кимоно, напомнив Хане белого журавля, стоящего у воды, — голова царственно вскинута, птица безучастна ко всему вокруг: деревьям, небесным птицам, воздуху.
— А тебя откуда выдернули, маленькая Сакура? — спросила Кейко, пытливо глядя на Хану. Для Ханы ее новое японское имя — как нож по сердцу. Всех девушек назвали в честь того или иного цветка, и у дверей висят таблички, — всех, кроме Кейко."

Мэри Линн Брахт. "Белая Хризантема"

#фантомпресс #westworld #мирдикогозапада #корея #война #чтопочитать #книги #чтение #история #книжнаяполка #женщины #инстабук #букстаграм

"...На церемонии собралось больше пяти тысяч человек. Эми всматривалась в толпу, гадая, сколько из них жили на острове Чеджу и уехали из-за зверств соотечественников. Мимо прошла женщина с букетом белых цветов. Внезапно почудилось, что белые цветы повсюду, что все принесли их. Эми не понимала, чем ее так расстроили безобидные растения, но люди с цветами все шли и шли. Она начала задыхаться. Схватилась за грудь и вдруг осознала, что все идут в одну сторону, и двинулась следом.
Сердце снова забилось чаще, когда она приблизилась к группе людей, обступивших большой стол. Тот был усыпан белыми хризантемами — символами зарождающегося утра. Ворох цветов становился все выше, все новые и новые паломники несли их своим давным-давно сгинувшим мертвецам. Сочетание белого и темно-зеленого растревожило память, выпустило на волю воспоминание о другой, совсем давнишней церемонии. Эми увидела мать, та протягивала ей призрачный, белый цветок..."

Мэри Линн Брахт. "Белые Хризантемы"

...Один и тот же цветок - символ скорби, памяти. Но в то же время - и нового утра. Новой жизни, начатой целой нацией с чистого листа...

#фантомпресс #память #цветы #корея #война #книжнаяполка #чтопочитать #книги #чтение #инстабук #букстаграм

"В корейской культуре есть понятие «хён». Значит оно «гнев, причиненный страданием». Сперва кажется, что это оксюморон, ведь гнев нарушает гармонию внутри человека, а страдание, наоборот, очищает его. И все же, если задуматься, боль от страдания порой становится настолько невыносимой, что находит ярость — от собственного бессилия перед этой болью, от обиды на судьбу за то, что она обрекла на эти страдания. У каждого человека свой хён — и в том, как с ним жить, и есть главная сложность бытия. Кто-то прячет его глубоко внутри, кто-то спасается чувством юмора, кто-то злится на весь мир, а кто-то просто не хочет жить дальше.

У Эми тоже есть свой хён. Сейчас ей уже за семьдесят, у нее двое взрослых состоявшихся детей, впереди ее ждет скромная тихая старость. Особенно если сравнивать с пережитым: на ее детство и юность пришлись Вторая мировая и Корейская войны, ее родная деревня была сожжена дотла, она потеряла родителей и в четырнадцать оказалась замужем за солдатом. Но хён Эми — это не ее собственная судьба, а судьба ее старшей сестры Ханы....

...Если спроецировать понятие хёна на историческую память нации, то для Кореи хён — это гнев за безнаказанность тех, кто издевался над корейскими «женщинами для утешения», а для Японии — то, что японцы и есть те, кто преступления совершал. Брахт видит единственный верный путь в раскаянии в содеянном. В 2015 году Япония и Корея достигли соглашения по этому поводу, и тему можно считать более или менее закрытой. Но одного лишь признания мало. Автор верит, что о случившемся нужно помнить постоянно, чтобы отдавать дань памяти жертвам и не повторять ошибок прошлого. Сохранение памяти нужно ради сохранения мира..."

Елена Томулец, «Горький» - https://goo.gl/XT3JZG

А еще словом "хён" уважительно называют старшего брата.
В этом есть своя мудрость: иногда гнев берет над нами верх - и становится старшим братом. И если не обуздать его, если не покорить - быть беде.

#фантомпресс #мэрилиннбрахт #корея #война https://gorky.media/reviews/kitajskij-detektiv-i-korejskaya-drama/?utm_campaign=%2540phantombooks&utm_term=2018_07_12_10_00&utm_medium=phantombooks&utm_source=telegram&utm_content=79189374

Год назад из типографии пришла эта книга. Медитативная, неспешная, глубокая. Тогда она стала хитом весенней выставки.
И вновь весна, и вновь, надеемся, выставка, которую мы встретим сразу с двумя книгами — «Фигуры света» Сары Мосс и «Зимний солдат» Дэниела Мейсона. Странным образом они близки по духу китайскому роману, к которому мы сейчас возвращаемся уже в новой реальности, с новым взглядом на мир. И в собственном коконе.

Кстати, это письмо отправлено из Мьянмы 1943 года — так что нить от «Кокона» протягивается и к «Мисс Бирме» Чармен Крейг. А заодно и к нам — вы же помните, что в «Коконе» есть несколько страниц и о России, написанные тепло и сочувственно...

«Шучжэнь, здравствуй.

Наш медотряд разбил лагерь на склоне горы. Горы в этих местах опасные, после дождя даже шагу ступить невозможно. Душит жара, но все равно приходится кутаться в одежду, защищаться от пиявок, которых здесь великое множество. Днем я провел ампутацию, до конца жизни ее
не забуду. Позавчера мы попали под авиаудар, погибло десять человек… Я ушел из лагеря побыть в одиночестве; вдалеке снова раздаются сигналы тревоги. За эти дни я еще глубже почувствовал, как изменчива бывает судьба. Жизнь ничтожна, в ней нет и капли достоинства, а война — всего лишь игрушка в руках генералов. Какой смысл в победе, если ее цена — гибель стольких людей? Но я часто вспоминаю тебя, и это не дает мне пасть духом. Я обязательно вернусь к тебе, чего бы это ни стоило.

Цзишэн»

#фантомпресс #чжанюэжань #китай #война