«Дверь открылась, и вошёл господин в высокой шляпе и синем шёлковом жилете. Дамы заахали, зашуршали юбками, кто-то лишился чувств. Похоже, автор опять решил эпатировать публику».

Я то и дело натыкаюсь в Интернете на утверждение, будто бы автор, если он взялся описывать героя, должен одеть его с ног до головы. Мол, где это видано, чтобы на человеке только жилет да шапка? Ну смешно же!

На самом деле нет. Полуодетые герои — это нормально.

Художественная литература полна условностей, и сейчас перед нами одна из таких условностей. Писатель — не живописец, никто не ждёт, что он будет в мельчайших деталях прорисовывать каждую сцену и каждую складочку на одежде каждого героя. Писатель использует те инструменты, которые отвечают его творческой задаче. Где-то подробные описания оправданы, но чаще всего они избыточны.

Порой достаточно одной-двух деталей, чтобы узнаваемо показать персонажа, особенно второстепенного: это могут быть примечательные элементы одежды или внешности, речевые характеристики, особенности поведения. Иногда детали вообще не нужны. «Из портового кабака вышли двое мужчин и сложным маршрутом двинулись к пристани. Больше их никто не видел». Всё. Надо ли нам знать больше?

Вообще эта условность — не такая уж условность, у неё есть психологическая подоплёка. Наше внимание работает выборочно, мы не сканируем пространство вокруг себя, как это делает видеокамера. Мы выхватываем из него отдельные элементы, которые кажутся нам важными или необычными. Бо́льшую их часть мы забываем. Можете ли вы уверенно сказать, во что были одеты ваши друзья на новогодней вечеринке? То-то и оно.

Роман, рассказ, повесть — эпические жанры, а эпос — это вспоминание прошедшего. Кто-то рассказывает нам историю. Что он помнит? Он помнит главное (спасибо ему), но позабыл многие мелочи. И это естественно, людям свойственно забывать.

#худлит #автору #описания

вы б знали из какого сора
растут не ведая стыда
стучатся в голову под утро
и просят мама дай пожрать

Человек, который ищет серьёзный повод и идеальные обстоятельства, чтобы создать Великую Вещь, конечно, всегда объяснит, почему именно сейчас у него ничего не пишется. А вот человеку по-настоящему творческому сущей мелочи достаточно, чтобы шестерёнки фантазии закрутились, разматывая цепочку истории.

Вот лишь некоторые вещи, из которых может вырасти рассказ, а то и что покрупнее:
– яркое слово или фраза,
– интересный человек,
– услышанная где-то история,
– прочитанная книга или просмотренный фильм,
– сон или фантазия,
– результат размышлений,
– озарение,
– мысль «а что, если?..»,
– спор или разговор с кем-то,
– жизненный опыт,
– песня или мелодия,
– подсмотренная сценка,
– впечатления от поездки куда-то,
– увлечение,
– собственное отношение к кому-то или чему-то,
– стремление к справедливости,
– новость,
– желание узнать правду,
– необычный факт,
– мимолётное настроение...

...или вот — конкурсная тема. Ну или не конкурсная, а, скажем, тема межавторского сборника. Или тема, подсмотренная у кого-то. Мария Семёнова рассказывала, что она иногда черпает идеи из промахов плохих авторов: «Вот он об этом не написал, упустил интересную возможность, проскочил мимо — а я напишу...»

Что бы ни послужило стимулом, первотолчком для рассказа — автор должен быть к этому небезразличен. Вообще безразличных людей среди писателей я не встречал, и чем более чуток человек, чем более разные вещи способны пробудить его интерес и фантазию — тем больше у него поводов для творчества. Писатель смотрит на мир вокруг себя расфокусированным взглядом, и когда что-то вспыхивает в этом мире, и писатель видит, что это хорошо, — он берёт это «что-то» и превращает в сюжет, в антураж, в конфликт.

Как он это делает — уже другая история.

Расскажите: что побуждает писать вас? Из чего вырастают ваши рассказы?

#худлит #творчество

Сноски в современной художественной литературе в девяноста девяти случаях из сотни — это свидетельство авторской лени. В половине случаев это ещё и свидетельство авторского бахвальства: а вот что я придумал! а вот что я знаю!

Человек читает. Он ведь твою книгу читает. Хдыщ! Книга летит в сторону. Автор схватил читателя за лацканы пиджака и разворачивает к себе: «Слышь, а я тебе сейчас такую штуку расскажу, закачаешься!» На сноску читатель всегда отвлекается, сноска если не убивает интерес, то откусывает от него кусочек. В какой-то момент читатель закроет книгу и оставит её на скамейке или на батарее в подъезде.

Избавляйтесь от греха немотивированных сносок. Старайтесь писать так, чтобы незнакомые читателю слова или реалии становились ясны из контекста. Да, это труднее. Но никто и не говорил, что писать прозу — легко.

#худлит #работа_с_информацией

Сегодня пост для авторов худлита, и особенно для фантастов. 👽

В современной жанровой литературе распространены рассказы с ударным финалом: читаешь, читаешь, вдруг — бдыщ! Что это было такое сейчас? Иначе говоря, весь текст служит подготовкой к кульминации, которой всё и заканчивается. В последнем абзаце, а то и в последнем предложении сюжет переворачивается с ног на голову, ключевой фрагмент головоломки встаёт на место, у описываемых событий вдруг открывается новое измерение, непонятное становится понятным, или же происходит что-то неожиданное, логично вытекающее из предшествующих событий, но почему-то не очевидное для читателя.

Я когда-то коллекционировал ударные финалы и насобирал несколько десятков типов, не считая вариаций. Например: автор создаёт впечатление, что сюжет пойдёт либо направо, либо налево, и, пока читатель пытается угадать, куда его ведут, исподтишка готовит третий вариант развязки. Или (классический случай): где-то тихонько висит ружьё, о котором читатель знает, но которое не принимает во внимание, — и оно в нужный момент стреляет.

К сожалению, многие авторы о финале не думают. Они добираются до него неподготовленными и всё сливают. Сюжет шёл, шёл, шёл, а потом как-то кончился. Иссяк. Почему я сказал, что о фантастике (включая хоррор, фэнтези, альтернативную историю и даже сказку) — особый разговор? Потому что фантастика обычно строится от фантдопущения — яркой идеи в духе «А что, если бы?..». А что, если бы компьютеры появились в XIX веке? А что, если бы Русь не освободилась от монголо-татарского ига? А что, если бы мир был устроен не по законам современной физики, а по онтологическим законам Аристотеля? Автор находит такую идею, а потом начинает вытягивать из неё сюжет.

Обычно придумать сюжет несложно. Можно добавить в него экшена, острых конфликтов, живых персонажей, образных сцен. Куда сложнее его закончить. В какой-то момент автор излагает всё, что собирался сказать, и чувствует, что ему надо закругляться. Но не знает, как это сделать. Где здесь чёртова педаль тормоза? А её нет. В результате появляются рассказы с оборванным финалом, законченные кое-как. Я готовил к публикации сборник одного писателя, не буду называть фамилию, — он талантлив, у него превосходная фантазия, но мне пришлось прочитать всё, что он написал, потому что я не мог набрать достаточного числа законченных рассказов. Финал почти везде был беспомощен и условен.

Вам знакома такая ситуация? Хотите совет? Сразу увязывайте замысел с возможным финалом. Спросите себя: «Вот я придумал то-то и то-то, как бы могла закончиться история об этом?» И уже оттуда, от финала, разматывайте сюжет назад.

#худлит

Человек, который ищет серьёзный повод и идеальные обстоятельства, чтобы создать Великую Вещь, конечно, всегда объяснит, почему именно сейчас у него ничего не пишется. А вот человеку по-настоящему творческому достаточно сущей мелочи, чтобы шестерёнки фантазии закрутились, разматывая цепочку истории.

Вот лишь некоторые вещи, из которых может вырасти рассказ, а то и что покрупнее:
– яркое слово или фраза,
– интересный человек,
– услышанная где-то история,
– прочитанная книга или просмотренный фильм,
– сон или фантазия,
– результат размышлений,
– озарение,
– мысль «а что, если?..»,
– спор или разговор с кем-то,
– жизненный опыт,
– песня или мелодия,
– подсмотренная сценка,
– впечатления от поездки куда-то,
– увлечение,
– собственное отношение к кому-то или чему-то,
– стремление к справедливости,
– новость,
– желание узнать правду,
– необычный факт,
– мимолётное настроение...

Что бы ни послужило стимулом, первотолчком для рассказа — автор должен быть к этому небезразличен. Вообще безразличных людей среди писателей я не встречал, и чем более чуток человек, чем более разные вещи способны пробудить его интерес и фантазию — тем больше у него поводов для творчества. Писатель смотрит на мир вокруг себя расфокусированным взглядом, и когда что-то вдруг вспыхивает, и писатель видит, что это хорошо, — он берёт это «что-то» и превращает в сюжет.

Как он это делает — уже другая история. Расскажите: что побуждает писать вас?

#разговоры #худлит #творчество

Законы жанров вытканы звёздами на ночном небе. Это законы гармонии, имманентно присущие природе, они сродни великолепию золотого сечения и округлости круга. Они аксиоматичны, их не нужно доказывать и нельзя опровергнуть. Законы жанров были всегда и пребудут вовек.

Гм... На самом деле нет. 🙂

Вы ждали от меня лонгрида про жанры? Вот вам лонгрид про жанры.

#худлит #жанровая_проза

Литературный язык — язык прошедшего времени. Я имею в виду, что повествование в художественной прозе развивается посредством глаголов преимущественно прошедшего времени. Однако это не строгое правило, а скорее традиция.

Встречаются тексты (причём в последние десятилетия всё чаще), написанные в настоящем времени. Для примера можно взять роман Тима Скоренко «Сад Иеронима Босха».

У этого приёма есть свои преимущества. Во-первых, повествование в настоящем времени усиливает эффект присутствия. У читателя возникает ощущение, что события происходят здесь и сейчас, почти как в кино или даже в реалити-шоу. Во-вторых, такая подача сюжета позволяет быстрее вжиться в образ героя и увидеть мир книги его глазами.

Но не всё так просто. Рассказывать о каких-то минувших (пусть даже вымышленных) событиях принято в прошедшем времени — это естественно, и это для всех привычно. Потому не очень опытным писателям редко когда удаётся выдержать настоящее время на протяжении всего произведения — в какой-то момент они по привычке сбиваются на прошедшее. А это уже стилистическая ошибка.

Ещё один недостаток такого повествования — причём куда более серьёзный — это то, что у глаголов в настоящем времени нет формы совершенного вида. Иначе говоря, о событиях завершившихся (даже завершившихся буквально только что) приходится говорить в прошедшем времени. И это часто приводит к временному разнобою: автор забывает переключиться обратно в настоящее и чешет до конца сцены в прошедшем.

Чтобы вам было понятнее, вот пример: «Я сижу в кресле и пытаюсь читать книгу [повествование в настоящем времени]. Уже пролистал три главы, но пока ничего не понял [завершившиеся события, прошедшее время]. Наконец я сдался, отложил книгу и пошёл на кухню — приготовить кофе [снова описание текущих событий, но автор автоматически продолжает в прошедшем времени — ошибка!]».

Давайте поговорим о произведениях, написанных в настоящем времени. Расскажите, почему (и когда) вы как автор предпочитаете настоящее время повествования. Какие возможности это вам даёт, кроме тех, что описаны выше? Если же вы не используете настоящее время, то расскажите почему. Какие ещё недостатки этого приёма вы знаете?

#худлит #стилистика

«Только творческие импотенты думают о целевой, прости господи, аудитории — а настоящий писатель садится за машинку и истекает кровью. Вот, например, Достоевский...»

Время от времени, когда я рассказываю о работе автора с аудиторией, какие-то люди пишут мне в комментариях нечто этакое. Мол, раз Достоевский мог, я-то и подавно смогу. На самом деле распространённая точка зрения (хоть такая формулировка — надругательство над логикой).

Давайте поговорим о Достоевском. Как вы думаете, для кого он писал? Нет, вечность — это не «кто», а «что». Писал ли он для пролетария, пропахшего потом, горячим металлом и маслом? Для студента-разночинца, любителя почитать запретную «клубничку» и «чернушку»? Для отставного жандарма, убеждённого охранителя? Писал ли он для солдат и матросов? Для крестьян? Для цыган? Для детей? Писал ли он для детей?

Школьники в большинстве своём Достоевского на дух не переносят, так что довольно уверенно можно сказать, что для детей он не писал. И для остальных перечисленных он тоже не писал. Если один за другим отбрасывать неподходящие варианты, можно прийти к тому, что у Достоевского был вполне конкретный читатель — человек с определённым вкусами, взглядами, терзаниями и сомнениями.

Но знал ли Достоевский этого читателя? думал ли о нём? Может, и нет — но своего читателя он определённо чувствовал.

Достоевский был мастером. Это отличает его от современного графомана, исторгающего из себя куски просмотренного аниме вперемешку с эмоциями, комплексами и заблуждениями и называющего это «творчеством». Достоевский был мастером, профессионалом — а у мастеров есть одна особенность.

Неосознанная компетентность.

Это когда что-то делаешь не думая, и получается прекрасно. Видели, как старый дальнобойщик выполняет сложные манёвры на десятитонном тягаче? Как художник на лету делает наброски идущих мимо людей? Как джазмен легко встраивается со своим саксофоном в любой джем? Вот это она — неосознанная компетентность.

Достигнуть её можно двумя путями. Первый, доступный для каждого, — через компетентность осознанную. Когда вы с полным пониманием, предельно аккуратно и вдумчиво что-то делаете — и на тысячном повторении у вас начинает получаться, а на десятитысячном вы уже справляетесь, не задумываясь. У всех есть такой опыт — вспомните, как вы учились ходить, ездить на велосипеде, читать.

Второй путь предполагает наличие таланта. Нет, талант — это не когда от поясницы к затылку бегут мурашки при мысли о том, какой ты хороший. Талант — это что-то вроде суперспособности. Летать, запрыгивать на небоскрёб, зажигать взглядом свечку. Видеть прекрасное в обыденном. Перешагивать через страх. Заглядывать в душу другим людям.

У вас есть талант? Думаете, есть? Тогда у меня для вас новость: это ничего не гарантирует. Сырой, неразвитый талант может так и остаться в зачаточном состоянии. Не любой верзила — хороший баскетболист. Но если вы старательно совершенствуетесь в своей профессии или хобби, вы можете прийти к неосознанной компетентности, минуя осознанную стадию. Талант встроится в систему ваших знаний и навыков. Впрочем, не надо думать, что вам ничего не придётся повторять десять тысяч раз. Что-то да придётся.

Я полагаю, случай Достоевского — как раз второй: он чувствовал людей, не задумываясь об этом специально. Он чувствовал и своих героев, и своего читателя.

У других великих писателей могло и не быть этого таланта, но и они понимали или интуитивно угадывали, для кого и зачем они пишут. Смотрите: это либо ваш автор, либо не ваш. Вы либо его читатель, либо нет. Откуда такая прицельность? А вот оттуда.

#худлит #психология #творчество

В посте... в недавнем моём посте, который я в группе у ся опубликовал, был... Тость в комментариях под постом... Там был вопрос... Спросили меня... э-э... что... Щас, вспомню... чтоб не соврать... как там точно было... Кырчгря, не могу вспомнить дословно, но смысл такой: любая ли реплика... в прозе... э-э... Любую ли можно считать разговорным стилем?.. Текстом, принадлежащим к разговорному стилю тость, функциональному. Вот. И я решил... я решил, что это хорошая тема, цкать... чтобы... ну то есть стоит рассказать об этом поподробнее. Вот. В очередном посте. Вот.

Что это было такое сейчас? 🐸 Возможно, вы решили, что я был пьян, когда писал предыдущий абзац. Отнюдь нет. Я просто наговорил на телефон — безо всякой подготовки — один из вариантов захода к сегодняшнему посту, а потом расшифровал его как есть. Да, так выглядит разговорная речь. Тот самый разговорный функциональный стиль. Ели вы запишете на телефон свою беседу с приятелем, у вас, скорее всего, получится что-то похожее.

Люди так и общаются (за исключением, может, тех, кто много практиковался в красноречии или актёрском мастерстве). Они произносят фразы экспромтом. Зачастую они начинают говорить, ещё не представляя, как завершат предложение, — имея в голове лишь общий смысл. Поэтому они нередко обрывают реплики на середине, начинают сначала. Или заканчивают синтаксически неверной конструкцией, не вяжущейся с первой частью высказывания.

В разговорной речи люди вообще делают много ошибок, и это нормально. Когда вы пишете текст — у вас есть время подумать над каждой фразой, покрутить её так и этак, подобрать правильные слова, заглянуть в словарь или справочник. Когда вы говорите в реальном времени, вы не можете себе этого позволить. И если вы забыли слово — вы максимум можете взять небольшую паузу (которая в речи часто оказывается каким-нибудь «э-э» или «так сказать»), а не сумеете вспомнить — придётся говорить как-нибудь по-другому, возможно, неправильно. И, скорее всего, собеседник вас всё равно поймёт и не осудит. Кстати, вы вряд ли сможете воспользоваться всем своим словарным запасом, как раз потому, что на подбор слов нужно время, — довольствоваться вам придётся самым общеупотребительным минимумом.

В живой речи часто встречаются паузы, междометия, слова паразиты. Многие люди произносят слова невнятно, глотают окончания. «То есть» превращается в «тость», «так сказать» — в «цкать», а «короче говоря» — в «кырчгря». И большинство слушателей (кроме разве что иностранцев) всё это прекрасно понимают.

Наконец, живое общение всегда опирается на контекст и подкрепляется невербальными средствами: мимикой, жестами, интонацией. Можно кивнуть на что-то или просто бросить взгляд, и собеседнику станет ясно, что вы имеете в виду. Можно вместо забытого или длинного слова сказать «штуковина» или «хреновина» — и собеседник, опять же, поймёт. Можно с помощью интонации придать высказыванию миллион всевозможных смысловых оттенков — в том числе прямо противоположных значению произнесённых слов.

Продолжение см. в следующем посте.

#стилистика #худлит

Начало см. в предыдущем посте.

А теперь давайте вернёмся к вопросу из-под недавнего поста: действительно ли реплики диалогов в художественной литературе — это разговорный стиль? Встречный вопрос: а можно ли утверждать, что там есть все эти особенности, о которых я сейчас говорил? Нет. Иначе диалоги в литературе были бы похожи на мой первый абзац. Но, с другой стороны, диалоги всё равно пишутся не так, как авторская речь, — иначе бы они были слишком гладкими и аккуратными, неестественными.

Реплики персонажей — это всё-таки частный случай художественного стиля, но — стилизованного под разговорный для придания речи большей естественности и специфичности (разные люди говорят по-разному). Поэтому какие-то характерные элементы разговорного стиля можно использовать в книжных диалогах, какие-то — можно, но с оговорками, какие-то — нельзя.

Можно использовать:
– короткие, относительно простые предложения (чем длиннее предложение, тем труднее выстроить его и удержать в голове);
– разговорная и сленговая лексика;
– просторечная и грубая лексика.

Можно использовать ограниченно:
– небольшой словарный запас (персонажи в книгах используют куда более богатую лексику, чем мы с вами в жизни, однако специфические сугубо книжные слова всё-таки не произносят — они делают речь неестественной);
– инверсия (её можно использовать, только если фраза не становится от этого нечитаемой или двусмысленной);
– паузы (обозначаются многоточием);
– оборванные предложения (их не должно быть слишком много);
– обсценная лексика.

Не стоит использовать:
– слова-паразиты и ненужные междометия;
– речевые ошибки;
– синтаксические ошибки (в частности, смещение синтаксической конструкции предложений);
– неверное словоупотребление;
– речевые штампы.

Впрочем, на самом деле для искусства ничто не запретно, и даже самые-самые ошибки можно использовать — например, в качестве речевых характеристик персонажей.

#стилистика #худлит

Творческий ступор... У него есть много причин — и, соответственно, есть много способов преодоления. Сегодня я хочу рассказать про один такой способ.

Поначалу он не кажется простым. И, вероятно, он потребует от вас в корне изменить свой подход к творчеству. Но если вы справитесь, вы сможете легко писать в четырёх случаях из десяти, когда текст вам не даётся.

Я имею в виду способность писать не подряд, а вразнобой.

Многие авторы этого не умеют и не хотят уметь. Им не нравится думать наперёд, зато им нравится расслабленно наблюдать за тем, как по страницам бродят своевольные герои. Что с ними случится завтра? Интересно! Может, они поедят пельменей в придорожной закусочной, а потом их самих сожрёт дракон? Или они внезапно влюбятся друг в друга и запишутся на курсы космонавтов? А может, будут просто сидеть, сидеть, сидеть, а потом лягут спать?

В таком подходе есть своя прелесть. Но он в большей степени похож на настольную ролевую игру, а не на создание серьёзного литературного произведения. И — да, когда нет никаких планов, герои то и дело будут упираться в тупик, и автору снова и снова придётся вымарывать последние неудачные страницы и начинать заново.

Иное дело, если автор умеет планировать — хотя бы в общих чертах, хотя бы на уровне глав и крупных сюжетных поворотов. В этом случае у него есть суперспособность: он может оставить заблудившегося героя в тупике, пройти сквозь стену (раньше казавшуюся непроницаемой) и отправиться дальше. А потом вернуться к герою с подмогой. 😉

#творческий_ступор #эффективность #худлит

Спрашивали: почему редакторы не любят слова «девушка», «мужчина», «голубоглазый блондин» и т.п. применительно к персонажам?

Отвечаю: как это не любят? Очень даже любят, если слова употреблены к месту. А что значит «к месту», я сейчас объясню.

С точки зрения психологии восприятия, всех персонажей можно разделить на две категории: хорошо знакомые читателю — и какие-то посторонние люди. Хорошо знакомые — не обязательно главные герои или фокальные персонажи (фокальным, к слову, может оказаться и случайный прохожий). Это те персонажи, про которых читатель знает достаточно, которых легко различает безо всяких напоминаний, которым сопереживает. Это как бы друзья и приятели, а если речь идёт о злодеях — то это хорошо знакомые злодеи.

Я не случайно сравнил таких персонажей с друзьями и приятелями. Как вы в жизни называете знакомых людей? По имени, наверное? Лёша, Серёга, Танечка, Михал Степаныч и т.д. Причём, как правило, за одним человеком закреплена одна форма имени. Директор Михал Степаныч вряд ли у вас превратится в Мишу, Мишку или Мишеньку (или же ваши с ним отношения должны сперва претерпеть некоторые метаморфозы). Как вы их ещё называете? Наверное, по социальным или рабочим ролям: «жена», «сын», «бухгалтер», «секретарь», «соавтор» и т.д. Ну и местоимениями вы тоже пользуетесь: «он», «она», «они».

И всё. Потому что каждого такого слова достаточно, чтобы было ясно, о каком конкретном человеке идёт речь. «Я позвоню бухгалтеру, чтобы тот ещё раз проверил квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у сына сигареты. Михал Степаныч вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате».

И, так как человек конкретный и знакомый, нет необходимости ссылаться на него через описания и перифразы. Это неестественно для нашей культуры. Смотрите, если не верите: «Я позвоню женщине, чтобы та ещё раз проверила квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у пятнадцатилетнего подростка сигареты. Лысоватый мужичок слегка за сорок вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате». Ерунда какая-то получается, верно? Непонятно, о ком речь.

Или представьте, что друг обращается к вам — не в шутку, а в обычном разговоре: «Знаешь, мужчина, я так задолбался на этой работе», — или: «Эй, голубоглазая блондинка, как ты смотришь на то, чтобы взять ещё по пол-литра?»

А вот что касается посторонних людей — про них мы как раз ничего не знаем. И их естественно называть или через описание: «высокий брюнет», «клетчатое пальто», «лысый качок», «миниатюрная мулатка», «конопатый мальчишка», — или (особенно если это совсем проходные персонажи) через родовые наименования: «мужчина», «девушка», «иностранец», «подросток», «таксист» и т.д.

#худлит

Вынесу из комментариев к сегодняшнему посту в ВК, дополнив примером. Мне пишут:

💬 Всё зависит от контекста и конкретной ситуации. Если вы будете употреблять в относительно длинном диалоге (или вообще разговоре) или абзаце без прямой речи одно и то же обозначение героя (только имя или, в лучшем случае, также местоимение), то часто может получиться не очень хорошо читабельный текст. Так что слова типа девушка, юноша и так далее вполне могут быть уместны — главное, просто правильно их употреблять. Я говорю просто о том, что не может быть никаких правил, и та или иная крайность одинаково вредны.

‼️ Мой ответ: а вы не употребляйте так много обозначений героя. Есть миллион способов сказать о герое, не называя его напрямую. Например, можно написать так (используя множество разнообразных, но неестественных способов номинации персонажа):

«Михал Степаныч сидел на кухне и курил. Он смотрел в окно. За окном этот лысоватый мужчина слегка за сорок видел только дождь, дождь, дождь... Директор фабрики вот уже четыре часа смотрел на дождь. Водку мужчина допил минут сорок назад. Толстяку очень не хотелось идти в магазин по такой погоде. Но ложиться спать лысеющему брюнету хотелось ещё меньше».

А можно сказать о том же по-другому, и тогда не понадобится перебирать все эти как-бы-синонимы:

«Михал Степаныч сидел на кухне и курил. За окном был дождь, дождь, дождь... вот уже четыре часа только дождь. Водка кончилась минут сорок назад. Очень не хотелось идти в магазин по такой погоде. Но ложиться спать хотелось ещё меньше».

#худлит

Самый быстрый тест на профессию: «фэнтези», «фантастика», «роман», «хоррор» — назовите лишнее слово.

Если вы исключили «роман», потому что всё остальное — жанры, вы, скорее всего, современный сетевой писатель. Если вы исключили «роман», потому что всё остальное — НЕ жанры, вы литературовед. 😁

Шутки шутками, но на самом деле лишних слов здесь нет. Роман — такой же жанр, как фэнтези, сентиментальная проза или детектив, просто более старый. Когда-то очень давно романы считались развлекательным чтивом, «низким жанром» — в отличие, например, от жизнеописаний, философских трактатов и религиозной литературы. Только потом, веке в девятнадцатом, роман повзрослел, стал респектабельным и серьёзным. И примерно тогда же стала появляться «жанровая литература» — детективы, сентиментальные истории, первая фантастика.

Так что с привычными понятиями всё не так очевидно.

О том, что такое жанр, хорошо это или плохо — придерживаться жанровых канонов, и можно ли, оставаясь в рамках жанра, писать интересные необычные тексты — я когда-то рассказал в статье, которая так и называется: «В жанре».

#худлит

А поговорим-ка мы с вами о ляпах — фактических и смысловых ошибках. Ляпы встречаются в рукописях у любого автора. Проскользнув мимо редактора, они годами веселят или озадачивают читателей. У героев, например, могут ни с того ни с сего поменяться имена, внешность, возраст, а непроверенные факты порой удивительным образом искажают историю с географией.

Рядовому писателю за такое, конечно, нужно надавать по рукам: куда смотрел? почему поленился? А вот если автор маститый, убелённый сединами, отягощённый грузом прожитых лет и полученных премий... Как вы думаете, такому литературному мастодонту ляпы простительны?

Вот, например, Пушкин: назвал бронзовый памятник Петру Первому «медным всадником», а тот не медный, а вовсе даже бронзовый. Или Дюма-отец: в романе «Граф Монте-Кристо» он выдал главному герою состояние в четырнадцать миллионов франков, и тот десять лет тратил по шесть миллионов в год. Неправильная какая-то арифметика. Или возьмём ещё Льва Николаевича Толстого: у него в «Войне и мире» сёстры Ростовы взрослеют с разной скоростью: в 1805 году мы видим тринадцатилетнюю Наташу и семнадцатилетнюю Веру; через год Вере исполняется двадцать; ещё через четыре Наташа отмечает шестнадцатилетие.

И так далее, и так далее, и так далее. Можно вспомнить и Достоевского, и (если идти в современность) Джоан Роулинг, и Головачёва, и Перумова, и много кого ещё. Ляпы встречаются даже в самой что ни на есть классике. Какие-то из них редакторы исправляют при переиздании. Какие-то остаются незамеченными и по прошествии десятилетий становятся неотъемлемой частью текста — а потом их обсуждают, и обсуждают, и обсуждают литературоведы и фанаты.

Что вы об этом думаете? Хорошо это, или плохо, или что есть — то есть?

#худлит #редактура

Расскажу ещё про одну ошибку начинающих авторов. Чаще всего она встречается в фэнтези-текстах — так сказать, потому что обстановка располагает. Герой участвует в битве добра и зла, и... Нет, не так! Добра и Зла — с прописных букв. Они же огромны, эти сущности, они всеобъемлющи (иначе зачем вообще было затевать борьбу, да?).

И вот автор постепенно втягивается — и начинает писать с прописной буквы едва ли не любое абстрактное понятие. Вслед за Добром и Злом появляются Любовь, Истина, Справедливость, Сила, Разум, Глупость, Пустота, Нищета и т.д.

В целом понятно, почему он это делает. Придуманный им мир — такой большой, волшебный и прекрасный, он же просто не умещается в обычные слова, которые со строчных букв. Автору хочется, чтобы была эпическая сага, чтобы была пронизанная магией атмосфера, чтобы такой масштаб — прямо-таки ух!..

Но эффект получается обратный: наш читательский глаз раз за разом спотыкается о бесконечные прописные буквы (которые, как мы знаем со школы, означают начало нового предложения), и почему-то эпической саги не получается. А получается какая-то картонка, разрисованная фломастерами.

Правильное решение — использовать по минимуму прописные буквы, по максимуму выразительные средства. И да пребудет с вами сила! 🙂

#худлит