Завтра в 15:00 будет довольно большой пост об одном коварном свойстве метафор, сравнений и прочих тропов. Ждите. 🙂

#стилистика

У метафор, сравнений и прочих тропов есть свойство: они создают картинку. И, поскольку тропы — это использование слов в переносном значении, картинка может оказаться какой угодно, в том числе никак не связанной с логикой описываемых событий. Если автор не позаботится о том, чтобы этот случайный кадр органично вписался в разворачивающийся перед глазами читателя фильм, может получиться нехорошо. Смешно может получиться, гротескно, фальшиво.

Вот вам несколько примеров:

🌇 «На площади перед Кёльнским собором колокольчиками звенел детский смех». Может смех звенеть как колокольчик? Наверное, это уместное сравнение. Но у нас тут в контексте есть собор — и образ становится слишком буквальным: кто-то из читателей может услышать колокольный звон, который ну совсем не похож на смех.

🏖 «Под пристальным взглядом её тёмных, как вишни, глаз он принялся смущённо ковырять ложечкой ягоды на десерте». Ну-ка, какие ягоды он принялся ковырять? Уж не те ли, которые так пристально смотрят на него? :)

🏘 «К нам на дачу вчера забрёл какой-то кабан, грязный, щетинистый, в рваной тельняшке». Если вдуматься, можно понять, что «кабан» здесь — метафора какого-то крупного, грубого мужика. Но поначалу картинка рисуется довольно курьёзная, верно?

Ещё одна проблема с тропами — это их непоследовательная образность. Если недалеко друг от друга использованы несколько слов в переносном значении, особенно если они относятся к одному предмету или субъекту, — они создают свой образный ряд. И он должен иметь некую логику и целостность.

Например, мы можем сравнить изящную девушку с молодым деревцем, можем сравнить её с серной, можем сказать, что фигура её была похожа на скрипку: тонкая талия, округлые бёдра. Но очевидно, что она не может быть и тем, и другим, и третьим одновременно.

Мы можем сказать, что кто-то погрузился в пучину отчаяния. Можем сказать, что его депрессия достигла своей вершины. Но — либо то, либо то, потому что пучина где-то внизу, а вершина совсем в другой стороне.

Или мой любимый пример: «Похожий на старую сову профессор поднялся и тяжёлой слоновьей походкой двинулся к выходу». Читатель представляет себе сначала сову, а потом у неё вдруг вырастают ноги слона (а может, даже и хобот). И читателю смешно.

В общем, если вы автор — следите не только за деталями, из которых вы собираете основной образный ряд (тот, в котором разворачивается сюжет вашего произведения), но и за образами, которые сами собой возникают из тропов. Иначе вы можете попасть в неловкую ситуацию.

#стилистика

Какой стилистический приём здесь использован — расскажу в следующем посте. 🙂

#стилистика

Вы наверняка видели в супермаркетах акцию: корзина или лоток, где лежат бананы поштучно — оторванные кем-то от грозди, — и сверху крупными буквами написан призыв «спасти» их от одиночества (вариант: от утилизации). Продаются они обычно без скидки, но люди их покупают. Знаете почему?

Потому что банан при такой подаче представляется кем-то живым, действительно способным страдать от одиночества и нуждающимся в спасении. Звучит странно, но люди начинают испытывать эмпатию... к банану.

Так работает олицетворение.

Олицетворение, если кто-то вдруг не знает, — это средство художественной выразительности. Технически оно может быть эпитетом, сравнением, метафорой, любым другим тропом — главное, чтобы соблюдался принцип: перенос свойств живого существа или человека на неживой предмет или явление.

Многие не понимают, в чём сила олицетворения. Ну, подумаешь, сравнили неживое с живым: там, «глаза домов», «хохот грома», «рука судьбы». Троп и троп. Но, как вы теперь догадываетесь, всё не так просто.

На самом деле олицетворение — это способ поменять наше отношение к чему-либо. Мы по-разному воспринимаем живые существа и неживые предметы (и тем более людей и неживые предметы). Нам жалко взъерошенного воробья под дождём — но не жалко мокнущий в луже старый ботинок. Мы умиляемся, глядя на спящую под солнцем кошку с котятами, — но не испытываем никаких душевных движений, когда видим лежащие рядом несколько кирпичей.

Однако стоит только использовать олицетворение: «грустно мокнущий, брошенный хозяином ботинок», «греющаяся на солнце семейка кирпичей, рыжих, как соседские кошки» — и всё, в нашей голове как будто что-то переключилось. Пошли эмоции.

«Это банан, который кто-то оторвал от грозди, вы можете купить его без скидки». Неинтересно, да? Банан и банан, каждый день в рознице и общепите утилизируют какое-то количество бракованных либо испорченных продуктов. Рядовая ситуация, никакой трагедии. Но когда нам говорят: «Спаси банан от одиночества! Купи его без скидки, или он погибнет», — мы мыслим и действуем совершенно по-другому. Такой банан нам жалко, такой банан мы купим.

#стилистика

Есть одна особенность в текстах начинающих авторов, которая выдаёт их с головой. Это неумеренность в использовании эмоциональных, экспрессивных, усилительных слов, а ещё прилагательных и наречий в превосходной степени. Вот вам пример:

😰 Когда Красная Шапочка наклонилась, чтобы поближе рассмотреть эти очень красивые цветы, из кустов выскочил преогромнейший волк. Он яростно оскалил ужасные зубы и издал леденящий сердце вой. Маленькая девочка пронзительно закричала. В этот момент отвратительный монстр коварно улыбнулся, встал на задние лапы, выпрямился во весь свой гигантский рост и прекрасно поставленным баритоном произнес: «Ну здравствуй, деточка».

Всякий раз, когда я вижу обилие вот этого всего, я думаю: «Ну как же автор не верит в себя и в своего читателя!»

Действительно, причина такой неумеренности — неуверенность (уж простите мне невольную игру слов). А причина неуверенности — в неумении пользоваться всем арсеналом выразительных средств языка.

Автор складывает в голове слова и видит, что у него получается просто текст. Какой-то совсем невыразительный. Обычный. И автор думает: «Что же делать? Я ведь хочу, чтобы читатель испытал страх / интерес / волнение / веселье / грусть...» — и вот он суёт в текст все эти слова, прямо обозначающие соответствующие эмоции. «Отвратительный монстр», «леденящий сердце вой» и т.д. А чтобы точно сработало, он добавляет их с хорошим запасом.

Этот приём работает не очень. По правде говоря, он вообще не работает. Потому что чувства в сердце читателя нужно создавать, недостаточно просто сказать: «Бойся», — или: «Смейся». Наш начинающий автор пока не знает других способов сделать страшно, интересно, смешно. Конечно, когда-нибудь он научится, и чтобы это случилось пораньше, я дам ему совет. 🙂

Лучше избавляться от таких «громких» слов в тексте и писать просто о том, что происходит. Может оказаться, что текст уже производит нужный эффект. Если же нет, то стоит подумать, за счёт каких деталей или приёмов можно вызвать у читателя настоящие эмоции.

#стилистика

«За мной, читатель», — говорит Булгаков, и мы идем без тени сомнения. Трудно ведь отказаться, когда человек, с которым мы прошли уже половину книги, вдруг оборачивается и обращается к нам лично.

Прямые авторские обращения сейчас встречаются редко. Тем не менее автор всегда разговаривает с читателем, и этот диалог длиной в книгу прекрасно считывается. Впечатления остаются такими же, как если бы собеседник сидел за столом напротив.

Точно так же, как при личном общении, читателя может оттолкнуть панибратство. Кому нравится, когда малознакомый человек похлопывает его по плечу? Обычно в снисходительно-закадычный тон впадают авторы не слишком качественного нон-фикшена (в этом жанре писатель часто вынужден обращаться к читателю).

«Ну что, бро? Дочитал до этой главы? Вижу, что дочитал. Молодчина, возьми с полки пирожок. Головушка у тебя варит, рад за тебя. Короче, слушай сюда: в этой главе я загружу тебя по полной, обещаю! И если ты разберёшься в теме и мозги у тебя не вскипят — разрешаю тебе сходить в лабаз на первом этаже и купить себе пивка. Будем считать, заслужил».

Вот так не надо. Даже самый лояльный читатель будет отвлекаться на ваши подмигивания и в результате хуже усвоит материал. А менее лояльная публика вообще подобный тон воспримет как хамство и бросит книгу.

Но и в противоположную крайность тоже кидаться не стоит. Холодно-отстранённый тон — не лучший вариант. Он встречается реже (по крайней мере, в литературе) и впечатление производит тягостное. Кажется, будто автор ведёт неприятный ему разговор и хочет, чтобы читатель поскорее пошёл куда-нибудь своей дорогой. И читатель пойдёт. Наверное, он пойдёт искать более приятного автора.

Для художественного текста такая отстранённость вообще нехороша. Она создаёт видимость, что автор не любит своих героев и вообще вся история ему малоинтересна. Терпения у большинства читателей, опять же, хватит ненадолго.

#стилистика

Прочитайте предложения: «Дорогая, это Фёдоров Михаил — мой лучший друг. Я с большим удовольствием прочёл сборник писем Пушкина Александра. Рано утром Арбузова Танечка проснулась в палатке от странных звуков».

Вам не кажется, что в этих предложениях есть что-то неправильное? Если да, то чутьё вас не подвело. Во всех примерах фамилия человека поставлена перед именем, что не характерно для русского языка.

Чаще всего инверсия имени и фамилии встречается в официально-деловом стиле — просто потому, что фамилия важнее для идентификации человека. Соответственно, в любых других стилях такая перестановка будет восприниматься как канцеляризм.

#стилистика

Когда мы говорим — мы делаем это без подготовки, без бумажки. Зачастую мы продумываем, что хотим сказать, уже после того, как начали произносить предложение. Из-за этого в нашей речи появляются паузы, междометия и мусорные слова — всякие «э-э», «м-м», «так сказать» и прочие «понимаешь». Бывает, что мысль у нас резко перескакивает на что-то другое, и мы обрываем предложение на середине или превращаем его в синтаксического монстра.

Таковы особенности разговорного функционального стиля. И все это вроде бы понимают.

Но вот чего НЕ понимают многие авторы художественной прозы, так это того, что мы не только так говорим — мы ждём, что и другие будут говорить так же. Мы привыкли к тому, что живая речь чуть более неправильная, чем речь книжная, чуть более простая в лексическом и синтаксическом плане, более экспрессивная. И если мы встречаем в романе или рассказе диалог, где герои используют книжные (то есть не характерные для живой речи) слова и обороты, — мы чувствуем фальшь.

В частности, к книжным словам относятся почти все причастия и деепричастия, кроме нескольких наиболее употребительных. Я не знаю почему, но мы не говорим причастиями и деепричастиями — а тем более громоздкими причастными и деепричастными оборотами. Мы не задумываясь используем вместо них придаточные предложения, а то и вовсе разбиваем сложное предложение на несколько простых.

Смотрите, покажу вам пример:

— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера горничная, убирая спальню после отъезда мистера Моргана, нашла ножницы, лежавшие на подоконнике за портьерой.
— Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком, приехавшим вчера из Лондона и остановившимся в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, не дожидаясь его прибытия, и, обнаружив что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне.

Прочитайте эти две реплики так, как если бы это действительно был живой разговор. Ручаюсь, ваш внутренний Станиславский немедленно закричит: «Не верю!» Потому что даже чопорные английские лорды не говорят настолько по-книжному.

Давайте попробуем заменить причастные и деепричастные обороты на придаточные предложения — например, так:

— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера, когда горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана, она нашла ножницы, которые лежали на подоконнике за портьерой.
— Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком, который приехал вчера из Лондона и остановился в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет, и если обнаружите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне.

Реплики стали заметно более живыми, верно? Но предложения всё-таки слишком длинные и сложные. Давайте попробуем их разбить:

— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера, когда горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана, она нашла ножницы. Они лежали на подоконнике за портьерой.
— Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком. Он приехал вчера из Лондона и остановился в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет. Если обнаружите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне мне.

Совсем другое дело. Однако можно было бы сделать иначе — упростить некоторые предложения.

— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана и нашла ножницы на подоконнике за портьерой.
— Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать в гостиницу «Тыква и наковальня» за детективом Круком, который приехал вчера из Лондона. Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет, и обо всём подозрительном немедленно сообщайте мне.

#стилистика #худлит

Многие авторы любят такой приём. Берут предложение. И режут. Режут. Режут его на части. Используя точки. Или многоточия... А иногда даже восклицательные знаки! И вопросительные? Не уверен, не встречал, но, в принципе, можно и вопросительные.

Многие авторы любят этот приём, хотя мало кто знает, как он называется. А называется он парцелляция. Если вы тоже были не в курсе, то пожалуйста, на здоровье. Пользуйтесь дальше.

На этом можно было бы и закончить. Но слишком уж часто ученики на наших курсах делают ошибки с парцелляцией. Поэтому добавлю ещё несколько замечаний.

Первое. Парцелляция — средство экспрессивного синтаксиса. И поэтому она уместна не везде. Я бы сказал так: уместна она бывает там, где могут встречаться СЛОВА БОЛЬШИМИ БУКВАМИ и восклицательные! Знаки!!! В научно-популярной статье или в учебнике всё это, скорее всего, будет лишним.

Второе. Если вы всё-таки её используете, держите в уме, что она привносит в текст эту самую экспрессию. Парцелляция — свойство не написанного, а произносимого текста. Как стихи-лесенки Маяковского. Это речь человека. Осознанно делающего. Чёткие. Паузы. Между словами.

И третье. Резать предложение на части можно, но не где заблагорассудится. Каждой такой внеочередной точкой. Вы отделяете самостоятельный кусочек смысла. И держите паузу. Чтобы читатель его как следует осознал.

#стилистика

На всякий случай, если кто-то вдруг забыл: русском языке есть целых три способа подать речь или мысли героя.

1️⃣ Прямая речь: Михал Михалыч вышел из цеха и тут же поднял воротник. «Метёт и метёт вторую неделю, — со злостью подумал он. — Скоро всех под снегом похоронит. Пурга окаянная, чтоб её!..» Отворачиваясь от ветра, он бочком доковылял до своей машины и потому не сразу увидел человека в футболке, сидевшего на капоте.

2️⃣ Несобственно-прямая речь: Михал Михалыч вышел из цеха и тут же поднял воротник. Метёт и метёт вторую неделю, скоро всех под снегом похоронит. Пурга окаянная, чтоб её!.. Отворачиваясь от ветра, он бочком доковылял до своей машины и потому не сразу увидел человека в футболке, сидевшего на капоте.

3️⃣ Косвенная речь: Михал Михалыч вышел из цеха и тут же поднял воротник. Он подумал со злостью, что метёт уже вторую неделю и что окаянная пурга скоро всех похоронит под снегом. Отворачиваясь от ветра, он бочком доковылял до своей машины и потому не сразу увидел человека в футболке, сидевшего на капоте.

#русский_язык #стилистика

Конструкции «наречие + глагол» и «прилагательное + существительное» часто бывают недостаточно выразительны. В этом случае их можно заменить одним словом, подобрав более точный глагол или существительное. Например:

громко смеяться = хохотать
быстро бежать = мчаться
высокий человек = верзила
маленький ребёнок = малыш

Однако имейте в виду, в большинстве случаев выразительные слова стилистически отнюдь не нейтральны и их нельзя бездумно использовать где угодно. У таких слов часто могут быть нежелательные коннотации.

И ещё: если добавить к выразительному глаголу или существительному слово-усилитель (что часто делают начинающие авторы), оно может оказаться избыточным. Например: «громко хохочут» — а разве можно хохотать негромко? Смеяться негромко — можно, а хохотать — нельзя, хохот — это и есть громкий смех. Или другой пример: «огромный великан» — здесь существительное «великан» уже содержит в себе смысл прилагательного «огромный», поэтому его лучше убрать.

Постскриптум. О нейтральной лексике я рассказывал в статье «Слова как вода, слова как золото», а о коннотациях я подробно говорил в другой статье.

#стилистика

Фразеологизмы, в отличие от штампов, — это не ошибки, их можно спокойно использовать — но с двумя оговорками. Во-первых, это не средства художественной выразительности, они не удивляют, не восхищают, не вызывают в голове никаких ярких образов. Это просто смысловые единицы текста, как бы слова, состоящие из нескольких слов. А во-вторых, большинство фразеологизмов происходят из народной речи (причём именно из русской — это важно) и потому имеют соответствующие коннотации. Фразеологизмы уместны далеко не везде.

#стилистика

Чувство языка воспитывается прежде всего чтением. Из десятков и сотен прочитанных книг мы, сами того не замечая, усваиваем, что такое «хорошо» в литературе, а что такое «плохо», что важно, а что неважно, с помощью каких средств можно выразить те или иные мысли, события, эмоции и т.д. Эти закономерности и паттерны откладываются у нас где-то в глубине памяти, а потом всплывают, когда мы сами что-то пишем. Вряд ли стоит ждать стилистически сильных текстов от кого-то, чьё чувство языка сформировалось под влиянием только примитивных, сугубо развлекательных книг. Такому автору, чтобы научиться писать по-настоящему хорошо, придётся проделать очень большую работу.

#стилистика