Усмехаются вампирские губы, мерцают жемчугом инопланетные прически, заполнены чернильной тьмой зрачки, изгибаются длинные шеи. Мужчины показаны нагими и беспомощными, во власти упивающихся своей силой женщин, то ли богинь, то ли демониц.
Все это кажется образами XX века, чем-нибудь из французских комиксов, японской манги или эскизов к «Дракуле» Копполы. Но такие образы населяли мир художника конца XVIII века.
Иоганна Генриха Фюсли, он же Генри Фузели (1741-1825), сейчас знают в основном по нескольким картинам и рисункам. Это «Кошмар», три ведьмы из Макбета. Возможно, также Тор, пытающийся выловить змея Ёрмунганда, и ведьма в гостях у лапландских товарок.
Уже «Кошмар» современники считали шокирующим. Но у творчества Фюссли была гораздо более изощренная эротическая сторона. Его манили образы жестоких, сильных женщин. Причем речь не только об аллегориях и намеках. Во флорентийском музее Хорна сохранился рисунок Фюссли, сделанный в Риме в 1770-е годы. На нем буквально изображена доминатрикс, которая оприходовает склонившегося над стулом партнера.
Эта сторона творчества Фюссли сочеталась с любовью к Античности и скандинавской мифологии. А главными фетишами художника стали вычурные прически и та часть женского тела, что восхищала уже древних греков.
Например, Фюссли изображает cвою жену Софию со спины, приподнявшей юбку и опирающейся на столик с фаллическими ножками. И называет рисунок «Каллипига». То есть Прекраснозадая, эпитет Афродиты/Венеры. Прямая отсылка к античной мраморной статуе Венеры Каллипиги, которая поднимает длинную тунику, открывая зрителю ягодицы.
А рисунки, посвященные «Песни о Нибелунгах», показывают как Зигфрида у ног Кримхильды, так и нагого Гунтера, подвешенного на веревке под насмешливым взглядом Брюнхильды.
Художник Джон Флаксман называл рисунки Фюссли «шокирующе нескромными». Еще один художник, Бенджамин Хейдон, считал их героинь «шлюхами с обликом демонов». Наш современник и автор биографии Фюссли, Алан Каннингэм, замечает, что не может упрекнуть вдову художника за сожжение большинства рисунков после смерти мужа.
При этом как раз вдова Фюссли и была моделью и героиней многих рисунков. Генри женился на Софии Роулинс в 1788 году. Ему было 47, ей — 25. София стала главной моделью художника и довольно властной супругой, его домашней «Медузой». Фюссли бесконечно рисовал ее в модных нарядах, с необычными прическами и ярким макияжем à la cortigiana, зачастую с обнаженной грудью. Первая и последняя иллюстрации к этому тексту — ее портреты.
Фюссли с его увлечением откровенными сюжетами вовсе не был одинок. Другое дело, что подобные рисунки предназначались только для узкого круга избранных. Какие бы безумства не воспевал романтизм, викторианская эпоха загнала все страсти под ковер, за крепко запертые двери публичных домов, на словах провозгласив царство беспощадной нравственности и морали.
Характерно, что другой новатор, Уильям Тёрнер, чье имя прочно ассоциируется с романтическими пейзажами, тайком делал наброски в борделях. Впрочем, травили его не за это. А за странный стиль, который не переваривала викторианская публика — ей нужны были приукрашенный фотореализм и слащавая сентиментальность. Художника считали чуть ли не безумцем, сама мать нации, королева Виктория, отказала ему в возведении в рыцарское достоинство.
Выводы из запретного и тайного творчества Фюссли делают разные. Одни видят в нем проявление мизогинии и страха перед женщинами. В конце концов, Фюссли принадлежит фраза: «Ненавижу умных женщин, от них одни неприятности». Другие считают, что художник наделял женские образы особой силой. Интересно, что женатым Фюссли была увлечена феминистка Мэри Уолстонкрафт, автор эссе «В защиту прав женщин» (1792). Они даже намеревались вместе поехать в Париж. Впрочем, София Фюссли решительно пресекла эту связь.
Ставить диагнозы по картинам можно сколько угодно. На мой взгляд, оценки скорее отражают взгляды критиков. Но очевидно, что женские образы имели огромное значение для внутреннего мира Фюссли, населенного причудливыми готическими видениями.
Panfilov FM
#галерея_фм #макабр_фм #арт_фм
Все это кажется образами XX века, чем-нибудь из французских комиксов, японской манги или эскизов к «Дракуле» Копполы. Но такие образы населяли мир художника конца XVIII века.
Иоганна Генриха Фюсли, он же Генри Фузели (1741-1825), сейчас знают в основном по нескольким картинам и рисункам. Это «Кошмар», три ведьмы из Макбета. Возможно, также Тор, пытающийся выловить змея Ёрмунганда, и ведьма в гостях у лапландских товарок.
Уже «Кошмар» современники считали шокирующим. Но у творчества Фюссли была гораздо более изощренная эротическая сторона. Его манили образы жестоких, сильных женщин. Причем речь не только об аллегориях и намеках. Во флорентийском музее Хорна сохранился рисунок Фюссли, сделанный в Риме в 1770-е годы. На нем буквально изображена доминатрикс, которая оприходовает склонившегося над стулом партнера.
Эта сторона творчества Фюссли сочеталась с любовью к Античности и скандинавской мифологии. А главными фетишами художника стали вычурные прически и та часть женского тела, что восхищала уже древних греков.
Например, Фюссли изображает cвою жену Софию со спины, приподнявшей юбку и опирающейся на столик с фаллическими ножками. И называет рисунок «Каллипига». То есть Прекраснозадая, эпитет Афродиты/Венеры. Прямая отсылка к античной мраморной статуе Венеры Каллипиги, которая поднимает длинную тунику, открывая зрителю ягодицы.
А рисунки, посвященные «Песни о Нибелунгах», показывают как Зигфрида у ног Кримхильды, так и нагого Гунтера, подвешенного на веревке под насмешливым взглядом Брюнхильды.
Художник Джон Флаксман называл рисунки Фюссли «шокирующе нескромными». Еще один художник, Бенджамин Хейдон, считал их героинь «шлюхами с обликом демонов». Наш современник и автор биографии Фюссли, Алан Каннингэм, замечает, что не может упрекнуть вдову художника за сожжение большинства рисунков после смерти мужа.
При этом как раз вдова Фюссли и была моделью и героиней многих рисунков. Генри женился на Софии Роулинс в 1788 году. Ему было 47, ей — 25. София стала главной моделью художника и довольно властной супругой, его домашней «Медузой». Фюссли бесконечно рисовал ее в модных нарядах, с необычными прическами и ярким макияжем à la cortigiana, зачастую с обнаженной грудью. Первая и последняя иллюстрации к этому тексту — ее портреты.
Фюссли с его увлечением откровенными сюжетами вовсе не был одинок. Другое дело, что подобные рисунки предназначались только для узкого круга избранных. Какие бы безумства не воспевал романтизм, викторианская эпоха загнала все страсти под ковер, за крепко запертые двери публичных домов, на словах провозгласив царство беспощадной нравственности и морали.
Характерно, что другой новатор, Уильям Тёрнер, чье имя прочно ассоциируется с романтическими пейзажами, тайком делал наброски в борделях. Впрочем, травили его не за это. А за странный стиль, который не переваривала викторианская публика — ей нужны были приукрашенный фотореализм и слащавая сентиментальность. Художника считали чуть ли не безумцем, сама мать нации, королева Виктория, отказала ему в возведении в рыцарское достоинство.
Выводы из запретного и тайного творчества Фюссли делают разные. Одни видят в нем проявление мизогинии и страха перед женщинами. В конце концов, Фюссли принадлежит фраза: «Ненавижу умных женщин, от них одни неприятности». Другие считают, что художник наделял женские образы особой силой. Интересно, что женатым Фюссли была увлечена феминистка Мэри Уолстонкрафт, автор эссе «В защиту прав женщин» (1792). Они даже намеревались вместе поехать в Париж. Впрочем, София Фюссли решительно пресекла эту связь.
Ставить диагнозы по картинам можно сколько угодно. На мой взгляд, оценки скорее отражают взгляды критиков. Но очевидно, что женские образы имели огромное значение для внутреннего мира Фюссли, населенного причудливыми готическими видениями.
Panfilov FM
#галерея_фм #макабр_фм #арт_фм
Два Брома «Сонной Лощины»
Основой для страшной сказки Тима Бёртона послужил рассказ Вашингтона Ирвинга «Легенда о Сонной Лощине», опубликованный в 1820 году. Один из его персонажей — провинциальный задира Бром ван Брант.
Бром соперничает с долговязым учителем Икабодом за расположение местной красавицы Катрины ван Тассел. Ирвинг описывает его как широкоплечего здоровяка с короткими темными кудрями, озорного и дерзкого, ездившего верхом «ловко, как татарин». Примерно так он показан и в диснеевском мультфильме «Приключения Икабода и мистера Тоада» (1949).
В «Сонной Лощине» Тима Бёртона Бром выглядит не столь неотесанным, как в рассказе Ирвинга, хотя сохраняет вспыльчивый нрав. Его сыграл Каспер Ван Дин (Джонни Рико в фильме Верховена «Звездный десант»).
Интересно, что сам Каспер происходит из старого голландского рода первых поселенцев. Что совпадает с родословной его персонажа, Брома ван Бранта.
Но с фильмом Бёртона связан и другой Бром.
Постер для «Сонной Лощины» выполнил Джеральд Бром. Этот американский художник давно оживляет на своих рисунках разные фэнтезийные вселенные, создавая череду уникальных и мрачных образов. Это и мир Конана-варвара, и мир Элрика из Мелнибонэ, и разные сеттинги D&D — от Забытых Королевств до Dark Sun.
А еще Бром сам пишет книги. И, конечно, иллюстрирует их. О его необычной трактовке бога Велеса в романе «Потерянные боги» я уже рассказывал раньше.
Бром явно взял за основу силуэт Безголового Всадника из классического диснеевского мультфильма. Но обыграл этот образ в присущей ему манере. А меч заменил на более брутальный топор (в фильме топор в определенный момент оказывается оружием неупокоенного мертвеца). На постер попало и Древо Мертвых, играющее немалую роль в сюжете «Сонной Лощины».
Panfilov FM
#разбор_соннаялощина #макабр_фм #панфилов_обозревает #арт_фм
Основой для страшной сказки Тима Бёртона послужил рассказ Вашингтона Ирвинга «Легенда о Сонной Лощине», опубликованный в 1820 году. Один из его персонажей — провинциальный задира Бром ван Брант.
Бром соперничает с долговязым учителем Икабодом за расположение местной красавицы Катрины ван Тассел. Ирвинг описывает его как широкоплечего здоровяка с короткими темными кудрями, озорного и дерзкого, ездившего верхом «ловко, как татарин». Примерно так он показан и в диснеевском мультфильме «Приключения Икабода и мистера Тоада» (1949).
В «Сонной Лощине» Тима Бёртона Бром выглядит не столь неотесанным, как в рассказе Ирвинга, хотя сохраняет вспыльчивый нрав. Его сыграл Каспер Ван Дин (Джонни Рико в фильме Верховена «Звездный десант»).
Интересно, что сам Каспер происходит из старого голландского рода первых поселенцев. Что совпадает с родословной его персонажа, Брома ван Бранта.
Но с фильмом Бёртона связан и другой Бром.
Постер для «Сонной Лощины» выполнил Джеральд Бром. Этот американский художник давно оживляет на своих рисунках разные фэнтезийные вселенные, создавая череду уникальных и мрачных образов. Это и мир Конана-варвара, и мир Элрика из Мелнибонэ, и разные сеттинги D&D — от Забытых Королевств до Dark Sun.
А еще Бром сам пишет книги. И, конечно, иллюстрирует их. О его необычной трактовке бога Велеса в романе «Потерянные боги» я уже рассказывал раньше.
Бром явно взял за основу силуэт Безголового Всадника из классического диснеевского мультфильма. Но обыграл этот образ в присущей ему манере. А меч заменил на более брутальный топор (в фильме топор в определенный момент оказывается оружием неупокоенного мертвеца). На постер попало и Древо Мертвых, играющее немалую роль в сюжете «Сонной Лощины».
Panfilov FM
#разбор_соннаялощина #макабр_фм #панфилов_обозревает #арт_фм