Вот и долгожданный традиционный мегасписок от LitHub с разбивкой по месяцам. Чего ждать от книжного 2025 года.
Literary Hub
Lit Hub’s Most Anticipated Books of 2025
Well, 2024 was fairly bad, and 2025 may in fact be worse. Regardless, we will be reading. Here are the books the Lit Hub staff is most excited to pick up in the (first half of the) year ahead. JANU…
А Электролит собрал квирлит зимы-весны. Что я буду читать (по крайней мере собираюсь). #palomebookpick
How to Sleep at Night by Elizabeth Harris (Jan 7)
Роман про отношения внутри двух американских пар и про компромиссы, на которые они идут, чтобы сохранять гармонию: двое супругов, один из которых баллотируется в Конгресс от республиканцев, а второй — убежденный демократ; сестра республиканца, которая сходится с любовью юности, а ныне мамой-домохозяйкой, уставшей от мужа. Роман про семьи, где политическое ≠ личное.
Mothers and Sons by Adam Haslett (Jan 7)
Сын — адвокат по делам беженцев, которого из спячки и одиночества вытаскивает дело 20-летнего парня из Албании. Мать — директорка шелтера для женщин, который она основала много лет назад, когда ушла от мужа. Они хранят общую тайну, которая когда-то была причиной их ссоры, а теперь стала мостиком к примирению. Новый роман Адама Хэзлетта, его однажды даже переводили («Ты здесь не чужой», 2003).
Hello Stranger: Musings on Modern Intimacies by Manuel Betancourt (Jan 14)
Автор позапрошлогоднего The Male Gazed написал новый автофикшн про свое взросление, становление, маскулинный образ в [американской] поп-культуре и отношения между мужчинами. Прошлая его книжка показалась мне очень нудной и navel-gazing — как если бы Мария Степанова писала гейщину, — надеюсь, новая будет интересней.
Mutual Interest by Olivia Wolfgang-Smith (Feb 4)
В начале 20 века двое амбициозных молодых американцев прикрывают романтически спины друг друга: она крутит амуры с девушками, он заводит роман с отпрыском богатой семьи, — и втроем они основывают империю уходовой косметики. Но всё грозит рухнуть, если общественность узнает подробности их личной жизни. Пишут, что это смесь «Доверия» Диаза и «Волшебника» Тойбина с напылением Флобера и Форстера.
Эти три тоже жду, они уже были в другой подборке — от The Guardian:
The Loves of My Life: A Sex Memoir by Edmund White (Jan. 28)
Open, Heaven by Seán Hewitt (Apr 15)
The Emperor of Gladness by Ocean Vuong (May 13)
How to Sleep at Night by Elizabeth Harris (Jan 7)
Роман про отношения внутри двух американских пар и про компромиссы, на которые они идут, чтобы сохранять гармонию: двое супругов, один из которых баллотируется в Конгресс от республиканцев, а второй — убежденный демократ; сестра республиканца, которая сходится с любовью юности, а ныне мамой-домохозяйкой, уставшей от мужа. Роман про семьи, где политическое ≠ личное.
Mothers and Sons by Adam Haslett (Jan 7)
Сын — адвокат по делам беженцев, которого из спячки и одиночества вытаскивает дело 20-летнего парня из Албании. Мать — директорка шелтера для женщин, который она основала много лет назад, когда ушла от мужа. Они хранят общую тайну, которая когда-то была причиной их ссоры, а теперь стала мостиком к примирению. Новый роман Адама Хэзлетта, его однажды даже переводили («Ты здесь не чужой», 2003).
Hello Stranger: Musings on Modern Intimacies by Manuel Betancourt (Jan 14)
Автор позапрошлогоднего The Male Gazed написал новый автофикшн про свое взросление, становление, маскулинный образ в [американской] поп-культуре и отношения между мужчинами. Прошлая его книжка показалась мне очень нудной и navel-gazing — как если бы Мария Степанова писала гейщину, — надеюсь, новая будет интересней.
Mutual Interest by Olivia Wolfgang-Smith (Feb 4)
В начале 20 века двое амбициозных молодых американцев прикрывают романтически спины друг друга: она крутит амуры с девушками, он заводит роман с отпрыском богатой семьи, — и втроем они основывают империю уходовой косметики. Но всё грозит рухнуть, если общественность узнает подробности их личной жизни. Пишут, что это смесь «Доверия» Диаза и «Волшебника» Тойбина с напылением Флобера и Форстера.
Эти три тоже жду, они уже были в другой подборке — от The Guardian:
The Loves of My Life: A Sex Memoir by Edmund White (Jan. 28)
Open, Heaven by Seán Hewitt (Apr 15)
The Emperor of Gladness by Ocean Vuong (May 13)
В новом году обещают выпустить переводы
- монументального нонфика про композитора, которого за пристрастие к атласным халатам называли „фру-фру Вагнер“
- новой Саяки Мураты про психологическую травму девочки, которая узнала, что мама с папой в спальне не йогой занимались
- последнего романа Сары Перри, где сорокалетний гей и мелкая озорница вызывают призрак румынской астрономини из 19 века
- свежей Хан Ган про корейскую резню
- монументального нонфика про композитора, которого за пристрастие к атласным халатам называли „фру-фру Вагнер“
- новой Саяки Мураты про психологическую травму девочки, которая узнала, что мама с папой в спальне не йогой занимались
- последнего романа Сары Перри, где сорокалетний гей и мелкая озорница вызывают призрак румынской астрономини из 19 века
- свежей Хан Ган про корейскую резню
Telegram
Pal o' Me Heart
Wagnerism: Art and Politics in the Shadow of Music, by Alex Ross (2020)
#palomebook #palomemusic
Музыкальный критик и колумнист The New Yorker Алекс Росс, чья первая книга «Дальше - шум. Слушая XX век» отгремела в 2007 так, что грохот пронёсся и по России…
#palomebook #palomemusic
Музыкальный критик и колумнист The New Yorker Алекс Росс, чья первая книга «Дальше - шум. Слушая XX век» отгремела в 2007 так, что грохот пронёсся и по России…
BookRiot прикинули, какие тренды на американском книжном рынке останутся и преумножатся в 2025 #palomelinks
Эскапистский уютный фикшн
Детективы, получившие новую популярность в пандемию, запустили волну козификации (уютификации) других жанров: фэнтези, научная фантастика, хоррор. Тут же однотипные (японские) романы про книжные магазины, кофейни, офисы, где живут толстые коты и какая-нибудь бабушка за прилавком раздает мудрые советы, в какой цвет покрасить обои в детской комнате.
Антиутопии про ближайшее будущее и хоррор
Кроме того, эксперты рынка предвещают возвращение вампиров в темное фэнтези и ужасы, а также волну романов про разозлённых женщин и женскую месть.
Юмор и ироническая литература
Художка типа любовного романа «Похищена пришельцами, застряла в ромкоме» и нонфикшн про что-нибудь светлое со счастливым концом.
Новый интерес к классической литературе
Прошлогодняя волна экранизаций и пересказов классики наталкивает на мысль, что читатели (молодые в особенности) захотят перечитать тексты школьной программы или значительно выйти за ее пределы, открыв для себя новые старые имена.
Меньше разнообразия
Издательские дома, которые в 2020 году обещали бороться с систематическим расизмом в своих стенах, в прошлом году увольняли ответственных за разнообразие работников и сокращали бюджеты на рекламные кампании — в результате многие списки бестселлеров и лучших книг 2024 года состояли преимущественно из белых гетеро авторов. Работники индустрии подозревают, что и в этом году крупные игроки рынка продолжат сокращать бюджет на маргенализированные голоса. Книготорговцы полагают, что при недостатке новых книг читатели, которым важны истории разнообразия, обратят внимание на непрочитанные книги прошлых лет из своих «Буду читать» списков.
Самиздат переходит в традиционные издательства
Издатели продолжат минимизировать риски и уменьшать издержки с помощью немудреной стратегии: искать по платформам самиздата и в социальных сетях популярные тайтлы и вместе с покупкой прав получать готовую аудиторию, которая понесет деньги за красивое издание уже полюбившегося текста.
Тут же переиздание старых бестселлеров с новыми финтифлюшками: напыление на срез страниц, альтернативные или суперобложки и проч.
Эскапистский уютный фикшн
Детективы, получившие новую популярность в пандемию, запустили волну козификации (уютификации) других жанров: фэнтези, научная фантастика, хоррор. Тут же однотипные (японские) романы про книжные магазины, кофейни, офисы, где живут толстые коты и какая-нибудь бабушка за прилавком раздает мудрые советы, в какой цвет покрасить обои в детской комнате.
Антиутопии про ближайшее будущее и хоррор
Кроме того, эксперты рынка предвещают возвращение вампиров в темное фэнтези и ужасы, а также волну романов про разозлённых женщин и женскую месть.
Юмор и ироническая литература
Художка типа любовного романа «Похищена пришельцами, застряла в ромкоме» и нонфикшн про что-нибудь светлое со счастливым концом.
Новый интерес к классической литературе
Прошлогодняя волна экранизаций и пересказов классики наталкивает на мысль, что читатели (молодые в особенности) захотят перечитать тексты школьной программы или значительно выйти за ее пределы, открыв для себя новые старые имена.
Меньше разнообразия
Издательские дома, которые в 2020 году обещали бороться с систематическим расизмом в своих стенах, в прошлом году увольняли ответственных за разнообразие работников и сокращали бюджеты на рекламные кампании — в результате многие списки бестселлеров и лучших книг 2024 года состояли преимущественно из белых гетеро авторов. Работники индустрии подозревают, что и в этом году крупные игроки рынка продолжат сокращать бюджет на маргенализированные голоса. Книготорговцы полагают, что при недостатке новых книг читатели, которым важны истории разнообразия, обратят внимание на непрочитанные книги прошлых лет из своих «Буду читать» списков.
Самиздат переходит в традиционные издательства
Издатели продолжат минимизировать риски и уменьшать издержки с помощью немудреной стратегии: искать по платформам самиздата и в социальных сетях популярные тайтлы и вместе с покупкой прав получать готовую аудиторию, которая понесет деньги за красивое издание уже полюбившегося текста.
Тут же переиздание старых бестселлеров с новыми финтифлюшками: напыление на срез страниц, альтернативные или суперобложки и проч.
BOOK RIOT
Book Trend Predictions for 2025
From the fate of diversity efforts in publishing to the prevalence of sprayed edges, Susie Dumond and others make 2025 predictions
Strange Pictures
Uketsu, Jim Rion (Translator), 2025, 240 pp
★★★★☆
#palomebook
У ютьюб-аккаунта Uketsu 1,7 миллиона подписчиков. Эксцентричный человек в полностью закрытом черном костюме и белой маске показывает картинки с секретом и рассказывает о них истории модифицированным голосом. Ролики довольно криповые. Аккаунт стал японской интернет-сенсацией, по одному из видео в 2022-м издали книжку, а в этом году она вышла в английском переводе.
Strange Pictures — это роман в четырех рассказах. Начинается он, как типичная крипипаста: пара студентов находят в сети давно заброшенный блог. Банальная история счастливой семьи постепенно обрастает тревожными деталями. Но уже со второго рассказа роман из легкого хоррора превращается в детектив в духе Эдогавы Рампо. В центре каждого рассказа — картинка-загадка, которую предлагается разрешить читателям. Здесь нет гениального сыщика, расследование ведут случайные люди — воплощения авторского голоса, — которые получают улики и подсказки одновременно с нами. Постепенно все 4 рассказа через лихие сюжетные повороты и откровения складываются в единый сюжет.
В целом, довольно крепкий детектив, хорошо держит интригу. Правда, он совершенно лишен лишних деталей, красивостей, описаний и психологической проработки характеров: герои прописаны ровно настолько, чтобы в них не путаться. Есть головоломка, есть большая тайна — вперёд, за дело, без проволочек.
Uketsu, Jim Rion (Translator), 2025, 240 pp
★★★★☆
#palomebook
У ютьюб-аккаунта Uketsu 1,7 миллиона подписчиков. Эксцентричный человек в полностью закрытом черном костюме и белой маске показывает картинки с секретом и рассказывает о них истории модифицированным голосом. Ролики довольно криповые. Аккаунт стал японской интернет-сенсацией, по одному из видео в 2022-м издали книжку, а в этом году она вышла в английском переводе.
Strange Pictures — это роман в четырех рассказах. Начинается он, как типичная крипипаста: пара студентов находят в сети давно заброшенный блог. Банальная история счастливой семьи постепенно обрастает тревожными деталями. Но уже со второго рассказа роман из легкого хоррора превращается в детектив в духе Эдогавы Рампо. В центре каждого рассказа — картинка-загадка, которую предлагается разрешить читателям. Здесь нет гениального сыщика, расследование ведут случайные люди — воплощения авторского голоса, — которые получают улики и подсказки одновременно с нами. Постепенно все 4 рассказа через лихие сюжетные повороты и откровения складываются в единый сюжет.
В целом, довольно крепкий детектив, хорошо держит интригу. Правда, он совершенно лишен лишних деталей, красивостей, описаний и психологической проработки характеров: герои прописаны ровно настолько, чтобы в них не путаться. Есть головоломка, есть большая тайна — вперёд, за дело, без проволочек.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Audible растормошило аудиофильское сообщество. Говорят, мол, если слушаете аудиокниги на сильном ускорении, вы психопат. Мне наоборот кажется, что на скорости 1х могут слушать только улитки.
(Bowen Yang — моя фея-крёстная)
(Bowen Yang — моя фея-крёстная)
Witchcraft for Wayward Girls
Grady Hendrix, 2025, 496 pp
★★☆☆☆
#palomebook
15-летняя Нива — беременная девочка из Алабамы 1970-х. Отец увозит ее от соседских глаз и семейного позора в специальное учреждение, где такие же девочки живут до родов, отдают своих младенцев на усыновление и возвращаются обратно как ни в чем не бывало. Под надзором строгой управляющей, соцработницы, мужлана-доктора и медсестры девочки скучают, курят сижки, смотрят телек, но никогда не покидают территорию учреждения. Раз в пару недель мимо проезжает библиотека на колесах, откуда девочкам позволено брать по книжке на подружку. Так однажды они выуживают самоучитель для юных ведьмочек. Веселые эксперименты с заклинаниями ожидаемо выходят из-под контроля.
Грейди Хендрикс славится тем, что натягивает клоунский колпак кэмпа на хоррор-тропы. Про дом с привидениями, про вампиров, про слэшер и про что только не писал, настал черед ведьм. Только кажется, что он ошибся с пропорцией: на почти 500 страниц романа ведьмовских дел 5%, остальное — это ужасы подростковой беременности. Скука однотипных дней в закрытом пространстве, утренняя тошнота, блюют все, мучаются болями в животе и спине, плохо какают, потеют, матерятся, хихикают, снова блюют, ходят на унизительные осмотры к неэмпатичному доктору, моют полы, в конце концов рожают — во всех физиологических подробностях. Иногда какие-то заклинания прочитают, чтобы свою утреннюю тошноту на доктора перенести — немного female revenge никому еще не вредил.
Какое-то ведьмовство появляется только после очень долгой экспозиции, занимающей треть романа, где Хендрикс представляет всех девочек в заведении, из которых значимые только четверо, остальные — слаборазличимые статисты. Главная героиня Нива — ванильная бесхарактерная мямля, оттеняют ее три подружки: очень стереотипная оторва-матершинница, не от мира сего «Луна Лавгуд», и воплощение тропа Magical Negro — чернокожий помощник белого героя, который своей таинственной мудростью или волшебными мумбо-юмбо помогает ему на пути.
Зачем 50-летний мужик Хендрикс написал очень затянутый pregnancy horror — для меня загадка. Впрочем, не пропадать же часам консультаций с повитухами. В романе нет как такового персонализированного антагониста: персонал учреждения в целом хочет девочкам хорошего и делает свою работу, но на дворе 70-е, о бережном экологичном обращении никто еще не слышал. Главный злодей здесь — система и (разумеется) патриархат, где парням, обрюхатившим девочек, никакого наказания, а молодых мам стыдят и используют, как инкубаторы.
Delicate Condition на ту же тему: беременность и ведьмы, — показался мне сильнее, интереснее и аутентичней, что ли.
Grady Hendrix, 2025, 496 pp
★★☆☆☆
#palomebook
15-летняя Нива — беременная девочка из Алабамы 1970-х. Отец увозит ее от соседских глаз и семейного позора в специальное учреждение, где такие же девочки живут до родов, отдают своих младенцев на усыновление и возвращаются обратно как ни в чем не бывало. Под надзором строгой управляющей, соцработницы, мужлана-доктора и медсестры девочки скучают, курят сижки, смотрят телек, но никогда не покидают территорию учреждения. Раз в пару недель мимо проезжает библиотека на колесах, откуда девочкам позволено брать по книжке на подружку. Так однажды они выуживают самоучитель для юных ведьмочек. Веселые эксперименты с заклинаниями ожидаемо выходят из-под контроля.
Грейди Хендрикс славится тем, что натягивает клоунский колпак кэмпа на хоррор-тропы. Про дом с привидениями, про вампиров, про слэшер и про что только не писал, настал черед ведьм. Только кажется, что он ошибся с пропорцией: на почти 500 страниц романа ведьмовских дел 5%, остальное — это ужасы подростковой беременности. Скука однотипных дней в закрытом пространстве, утренняя тошнота, блюют все, мучаются болями в животе и спине, плохо какают, потеют, матерятся, хихикают, снова блюют, ходят на унизительные осмотры к неэмпатичному доктору, моют полы, в конце концов рожают — во всех физиологических подробностях. Иногда какие-то заклинания прочитают, чтобы свою утреннюю тошноту на доктора перенести — немного female revenge никому еще не вредил.
Какое-то ведьмовство появляется только после очень долгой экспозиции, занимающей треть романа, где Хендрикс представляет всех девочек в заведении, из которых значимые только четверо, остальные — слаборазличимые статисты. Главная героиня Нива — ванильная бесхарактерная мямля, оттеняют ее три подружки: очень стереотипная оторва-матершинница, не от мира сего «Луна Лавгуд», и воплощение тропа Magical Negro — чернокожий помощник белого героя, который своей таинственной мудростью или волшебными мумбо-юмбо помогает ему на пути.
Зачем 50-летний мужик Хендрикс написал очень затянутый pregnancy horror — для меня загадка. Впрочем, не пропадать же часам консультаций с повитухами. В романе нет как такового персонализированного антагониста: персонал учреждения в целом хочет девочкам хорошего и делает свою работу, но на дворе 70-е, о бережном экологичном обращении никто еще не слышал. Главный злодей здесь — система и (разумеется) патриархат, где парням, обрюхатившим девочек, никакого наказания, а молодых мам стыдят и используют, как инкубаторы.
Delicate Condition на ту же тему: беременность и ведьмы, — показался мне сильнее, интереснее и аутентичней, что ли.
надо завязывать с аудикнижками на 2,5 скорости — пролетают сквозь мозг, как игла сквозь творог.
какой-то подкачанный блогер на ютубе выложил видео со своими претензиями к популярной психологии для геев the velvet rage. оказывается, я слушал ее года четыре назад, но совершенно забыл о том — видимо, остался не впечатлен.
а претензии понятные: для претендента на объяснить, почему геи такие геи, у автора слишком широкие обобщения, слишком нерепрезентативная выборка (белые богатые геи из калифорнии), слишком явная нелюбовь ко всем иным моделям отношений, кроме моногамии. слишком сильный крен на снятие ответственности за гейское мудачество с самих геев — и возложение ее на общество вокруг. the rage — это та самая токсичная маскулинность, но у геев, и как обычно у мужиков виноваты все вокруг, кроме них самих. как у миллениалов во всем виноваты родители
никакого выхода из этой ярости тоже не предлагается, несмотря на подзаголовок (overcoming the pain).
к тому же книжка плохо состарилась, для молодых квиров она слишком кринж и просто-напросто скучно читается
какой-то подкачанный блогер на ютубе выложил видео со своими претензиями к популярной психологии для геев the velvet rage. оказывается, я слушал ее года четыре назад, но совершенно забыл о том — видимо, остался не впечатлен.
а претензии понятные: для претендента на объяснить, почему геи такие геи, у автора слишком широкие обобщения, слишком нерепрезентативная выборка (белые богатые геи из калифорнии), слишком явная нелюбовь ко всем иным моделям отношений, кроме моногамии. слишком сильный крен на снятие ответственности за гейское мудачество с самих геев — и возложение ее на общество вокруг. the rage — это та самая токсичная маскулинность, но у геев, и как обычно у мужиков виноваты все вокруг, кроме них самих. как у миллениалов во всем виноваты родители
никакого выхода из этой ярости тоже не предлагается, несмотря на подзаголовок (overcoming the pain).
к тому же книжка плохо состарилась, для молодых квиров она слишком кринж и просто-напросто скучно читается
Mothers and Sons
Adam Haslett, 2025, 336 pp
★★★★☆
#palomebook
Питер — сорокалетний адвокат по делам мигрантов, трудоголик, гей, одиноко живет в нью-йоркской квартире. Поневоле ем приходится вести дело молодого албанского беженца-гея. История парня будит в Питере далеко задвинутые воспоминания и подталкивает возобновить отношения с матерью, которую Питер много лет избегает. Энн, бывшая священница, 25 лет назад ушла от отца Питера к женщине-прихожанке, переехала вместе с ней в Вермонт и основала шелтер для женщин. Она лечит чужие душевные боли, но не в силах найти общий язык с собственным сыном. Наконец, третья сюжетная линия — это история 15-летнего Питера, любознательного подростка, только начинающего осознавать свою сексуальность в отношениях с Джаредом, красивым мальчиком несколько старше него. У этой истории шокирующий финал, который наложил отпечаток на всю жизнь Питера и стал причиной отчуждения между ним и его матерью.
Новый роман Адама Хэзлетта — этакая смесь Каннингема и Франзена на минималках: не такой мелодраматичный, не такой масштабный, но столь же глубокий. Автор медленно снимает слои карьерных достижений и социальных масок с Питера и Энн, чтобы вскрыть бурю вины и страха, таящуюся в них. Оба переживают сложные истории взросления, связанные с их квирной сексуальностью: Питер — как подросток, влюбившийся в эмоционально отстраненного одноклассника, а Энн — как женщина средних лет, чья любовь к другой женщине разрушила ее брак и карьеру пастора. Их объединяют и потери: смерть отца Питера от рака и финал его отношений с парнем. Энн говорит, что женщины прячутся в чужой боли, тогда как от мужчин вроде Питера ожидают, что они никогда не будут эту боль чувствовать. Отношения матери и сына перекликаются с отношениями Николая и Аркадия Кирсановых из Тургеневских «Отцов и детей», с которыми роман Хэзлетта в очевидном диалоге. Так же, как полтора столетия назад, поколения не хотят или не могут друг с другом поговорить, не понимают друг друга, запертые в клетку недосказанности и отягощенными собственными представлениями о правильном и политически верном. Чтобы сдвинуться с мертвой точки, обоим был необходим толчок извне: для одной таким импульсом стала новая влюбленность, сокрушившая привычный уклад; для другого — образ из собственной юности — Базаров, переродившийся в албанского беженца.
Adam Haslett, 2025, 336 pp
★★★★☆
#palomebook
Питер — сорокалетний адвокат по делам мигрантов, трудоголик, гей, одиноко живет в нью-йоркской квартире. Поневоле ем приходится вести дело молодого албанского беженца-гея. История парня будит в Питере далеко задвинутые воспоминания и подталкивает возобновить отношения с матерью, которую Питер много лет избегает. Энн, бывшая священница, 25 лет назад ушла от отца Питера к женщине-прихожанке, переехала вместе с ней в Вермонт и основала шелтер для женщин. Она лечит чужие душевные боли, но не в силах найти общий язык с собственным сыном. Наконец, третья сюжетная линия — это история 15-летнего Питера, любознательного подростка, только начинающего осознавать свою сексуальность в отношениях с Джаредом, красивым мальчиком несколько старше него. У этой истории шокирующий финал, который наложил отпечаток на всю жизнь Питера и стал причиной отчуждения между ним и его матерью.
Новый роман Адама Хэзлетта — этакая смесь Каннингема и Франзена на минималках: не такой мелодраматичный, не такой масштабный, но столь же глубокий. Автор медленно снимает слои карьерных достижений и социальных масок с Питера и Энн, чтобы вскрыть бурю вины и страха, таящуюся в них. Оба переживают сложные истории взросления, связанные с их квирной сексуальностью: Питер — как подросток, влюбившийся в эмоционально отстраненного одноклассника, а Энн — как женщина средних лет, чья любовь к другой женщине разрушила ее брак и карьеру пастора. Их объединяют и потери: смерть отца Питера от рака и финал его отношений с парнем. Энн говорит, что женщины прячутся в чужой боли, тогда как от мужчин вроде Питера ожидают, что они никогда не будут эту боль чувствовать. Отношения матери и сына перекликаются с отношениями Николая и Аркадия Кирсановых из Тургеневских «Отцов и детей», с которыми роман Хэзлетта в очевидном диалоге. Так же, как полтора столетия назад, поколения не хотят или не могут друг с другом поговорить, не понимают друг друга, запертые в клетку недосказанности и отягощенными собственными представлениями о правильном и политически верном. Чтобы сдвинуться с мертвой точки, обоим был необходим толчок извне: для одной таким импульсом стала новая влюбленность, сокрушившая привычный уклад; для другого — образ из собственной юности — Базаров, переродившийся в албанского беженца.
Rejection
Tony Tulathimutte, 2024, 272 pp
★★★★☆
#palomebook
Огненный сборник из пяти взаимосвязанных сатирических рассказов и одного мета-послесловия, где черный юмор под стать умению Тулатимутте работать с английским языком и современными нарративами — завораживает.
В первых трех рассказах обиженные на мир люди чувствуют себя отверженными, строят вокруг этого свою идентичность и отравляют жизнь другим. В двух последних — чистая сатира.
The Feminist
Мужик с самой юности сочувствовал и защищал права женщин, был им надеждой, опорой и лучшим другом — короче, был феминистом святее самих феминисток. Но секса с ним никто не хотел, окружающие женщины вместо правильного своего парня выбирали маскулинных плохишей с широкими плечами. От такой несправедливости мамкин феминист в конце концов круто тронулся умом и стал праворадикальным инцелом.
Pics
Героиня по пьяне отсосала своему лучшему другу и нафантазировала с ним любовь и отношения. Но когда фантазия обломалась о реальность, героиня оказалась в глубокой депрессии и без подруг, с которыми разосралась, потому что они не хотели поддерживать её грандиозную idée fixe. Полное delulu.
Ahegao, or, The Ballad of Sexual Repression
Тайландо-американец-гей с животиком и маленьким членом насмотрелся аниме, надрочился на ахэгао и — не в силах вынести трагедии, что живые люди не хотят корчить эти глупые рожи из аниме-порнухи — взялся изливать свою сексуальную фрустрацию в огромном фанфике про себя, свою нереальную привлекательность и свой член размером с пол-планеты, который вынуждены обслуживать красивые белые гномики.
Our Dope Future
Техбро из идиотского стартапа обманом заманил заурядную девушку в отношения, запер в своей однокомнатной, но умной и эргономичной квартире и раскрыл свои на нее виды. Они вместе должны плодиться столько и так быстро, сколько смогут, их дети должны плодиться между собой, их внуки тоже — и так они заселят планету копиями нашего аутичного техбро, а потом и в космос улетят.
Стилистически безупречная сатира одновременно на Дурова, Маска, Цукерберга и того миллионера, который переливает себе плазму собственного сына, а потом в твиттере решил померяться с ним частотой ночных эрекций.
Main Character
Азиатская девушка, которая не считает себя ни азиаткой, ни девушкой, потому что вне этих условностей, на протяжении многих лет целыми днями наводняет интернет сложноустроенными историями и фейками, срачами между пользователями, которых сама же создает, теориями заговора и разоблачениями — ради собственного удовольствия. Может быть, она же написала и все предыдущие рассказы.
Re: Rejection
Выдуманная издательская рецензия на сборник рассказов Тони Тулатимутте Rejection, где выдуманный издатель объясняет, почему он отверг рукопись. Слишком мета, на грани кринжа, но вписывается в концепт книги.
Предыдущая грандиозная сатира сполна извиняет это занудное послесловие.
Tony Tulathimutte, 2024, 272 pp
★★★★☆
#palomebook
Огненный сборник из пяти взаимосвязанных сатирических рассказов и одного мета-послесловия, где черный юмор под стать умению Тулатимутте работать с английским языком и современными нарративами — завораживает.
В первых трех рассказах обиженные на мир люди чувствуют себя отверженными, строят вокруг этого свою идентичность и отравляют жизнь другим. В двух последних — чистая сатира.
The Feminist
Мужик с самой юности сочувствовал и защищал права женщин, был им надеждой, опорой и лучшим другом — короче, был феминистом святее самих феминисток. Но секса с ним никто не хотел, окружающие женщины вместо правильного своего парня выбирали маскулинных плохишей с широкими плечами. От такой несправедливости мамкин феминист в конце концов круто тронулся умом и стал праворадикальным инцелом.
Pics
Героиня по пьяне отсосала своему лучшему другу и нафантазировала с ним любовь и отношения. Но когда фантазия обломалась о реальность, героиня оказалась в глубокой депрессии и без подруг, с которыми разосралась, потому что они не хотели поддерживать её грандиозную idée fixe. Полное delulu.
Ahegao, or, The Ballad of Sexual Repression
Тайландо-американец-гей с животиком и маленьким членом насмотрелся аниме, надрочился на ахэгао и — не в силах вынести трагедии, что живые люди не хотят корчить эти глупые рожи из аниме-порнухи — взялся изливать свою сексуальную фрустрацию в огромном фанфике про себя, свою нереальную привлекательность и свой член размером с пол-планеты, который вынуждены обслуживать красивые белые гномики.
Our Dope Future
Техбро из идиотского стартапа обманом заманил заурядную девушку в отношения, запер в своей однокомнатной, но умной и эргономичной квартире и раскрыл свои на нее виды. Они вместе должны плодиться столько и так быстро, сколько смогут, их дети должны плодиться между собой, их внуки тоже — и так они заселят планету копиями нашего аутичного техбро, а потом и в космос улетят.
Стилистически безупречная сатира одновременно на Дурова, Маска, Цукерберга и того миллионера, который переливает себе плазму собственного сына, а потом в твиттере решил померяться с ним частотой ночных эрекций.
Main Character
Азиатская девушка, которая не считает себя ни азиаткой, ни девушкой, потому что вне этих условностей, на протяжении многих лет целыми днями наводняет интернет сложноустроенными историями и фейками, срачами между пользователями, которых сама же создает, теориями заговора и разоблачениями — ради собственного удовольствия. Может быть, она же написала и все предыдущие рассказы.
Re: Rejection
Выдуманная издательская рецензия на сборник рассказов Тони Тулатимутте Rejection, где выдуманный издатель объясняет, почему он отверг рукопись. Слишком мета, на грани кринжа, но вписывается в концепт книги.
Предыдущая грандиозная сатира сполна извиняет это занудное послесловие.
Объявили лонглист Международной Букеровской премии 2025. 13 авторов, среди них 3 дебютанта. 11 книг тоньше 250 страниц. Впервые номинированы переводы с румынского и языка каннада юго-западной Индии. Самая старая книга лонга — лесбийский роман 1982 года суринамской писательницы Astrid Roemer
Какой занимательный сайт whichbook — найти книжку по критериям: настроению, сюжетным тропам, стране, характеристикам героев. Похоже на рекомендации гудридса, но поживее и начальные параметры можно самим задать. Выбрал Gay & Male — весьма даже приличный список выпал, от новинок до проверенной классики
https://www.whichbook.net/character-plot/
https://www.whichbook.net/character-plot/
Whichbook
Find new Books by Character and Plot
Find new books to read based on Age, Sexuality, Gender, Race and Plot of the main character
The Rachel Incident
Caroline O'Donoghue, 2023, 304 pp
★★★★☆
#palomebook
Конец нулевых, ирландский Корк. Рейчел учится на литературном, живет с лучшим другом-геем и вкрашилась в своего профессора. Но профессор трахает её друга, а профессорская жена думает, что Рейчел. Трагикомический ситком, похожий на Will & Grace (о чем и сама книжная Рейчел неоднократно шутит), или Руни здорового человека, где герои не картонные вырезки из "Das Kapital для чайников", где смешно шутят и выкручиваются из нелепых ситуаций, в которые попадают по юношеской непутёвости. Обо всём этом рассказывает уже повзрослевшая 30+летняя Рейчел с улыбкой и нежно-ехидными комментариями, вспоминая бесконечные поиски себя, работы то в книжном, то в колл-центре, своего бывшего с ветром в голове и сильным акцентом в штанах, свою беременность и проблему с абортами в Ирландии (были запрещены до 2018), почти созависимые отношения с лучшим другом, когда вы уже в 22 похожи на старых супругов.
Живой, искрящийся, смешной без провисаний роман про молодых миллениалов и взросление посреди экономического кризиса.
Caroline O'Donoghue, 2023, 304 pp
★★★★☆
#palomebook
Конец нулевых, ирландский Корк. Рейчел учится на литературном, живет с лучшим другом-геем и вкрашилась в своего профессора. Но профессор трахает её друга, а профессорская жена думает, что Рейчел. Трагикомический ситком, похожий на Will & Grace (о чем и сама книжная Рейчел неоднократно шутит), или Руни здорового человека, где герои не картонные вырезки из "Das Kapital для чайников", где смешно шутят и выкручиваются из нелепых ситуаций, в которые попадают по юношеской непутёвости. Обо всём этом рассказывает уже повзрослевшая 30+летняя Рейчел с улыбкой и нежно-ехидными комментариями, вспоминая бесконечные поиски себя, работы то в книжном, то в колл-центре, своего бывшего с ветром в голове и сильным акцентом в штанах, свою беременность и проблему с абортами в Ирландии (были запрещены до 2018), почти созависимые отношения с лучшим другом, когда вы уже в 22 похожи на старых супругов.
Живой, искрящийся, смешной без провисаний роман про молодых миллениалов и взросление посреди экономического кризиса.