Дни минувшего.

Часть 26.

Снова раздался взрыв, здание тряхнуло, но ощутимо слабее. Опять поднялась пыль.

— Сссука, ну чё за уроды, пожрать спокойно не дадут, — вставая с карточек и зафутболивая банку в угол комнаты, недовольствовал Потап. — Нету перчика, а мы вам песочка, ням-ням, тьфу! ПТУРом козлины балуются, с танчика страшнее было. Да, Портос?
— Да я, бля, думал — все, кирдык, завалит, как Степанакерт. Куда ломиться, верхотура. Качнуло здорово. Медный, давай смени меня, разомну ноги, замёрз. Эх, чаю бы, кипяточку, про сто грамм ваще не мечтаю..

Я занял свою позицию, подтянул поближе короб на 200 и приготовился. Время прошло, должны уже и начинать, вроде.

***

О том, что штурм начался, мы поняли по разом возросшей стрелкотне. Потап быстро занял позицию чуть сзади и левее меня, достал из футляра бинокль, который затрофеил в частнике возле больнички.

— Готов, Медный? Давай мы их пощекочем сейчас. Смотри: дома три, по пять этажей. По порядку даю — дом, этаж, окно. Ферштеен?
— Работаем.

В прорезь прицела разглядывал дома, практически везде мелькали огоньки выстрелов.

— Потап, я готов. Могу сплошняком херачить, они отовсюду лупят!
— Погоди, брат, погоди, я кое-что пожирнее нашел. Второй дом, этаж третий, окно большое, зелёная херня в пол-окна висит. Видишь?
— Вижу.
— Из-за тряпки этой с мухи наваливают, и пулемет там. Давай, Медный!

Я выцелил окно, вложился поудобнее и начал работать короткими. О том, что попадаю именно в то окно, свидетельствовали фосфорные огоньки БЗТ-шек, впивающиеся в соседний кирпич.

— Молодец, Медный, красавчик!! — не отрываясь от окуляров, комментировал Потап. — Подтверждаю поражение, там из-за тряпки этой упал пластом один. Теперь давай на два окна ниже и пять вправо. Там двое. Левого ты не возьмёшь, правый — твой сто процентов. Ща я скажу, он с пулеметом вылезет. Видать, перезаряд.
— Я навелся. Готов.
— Ждём. О, есть движение, пошли сошки. Работай!

Пулемет уже привычно подарил мне часть своей энергии, которую ощущаешь до самых пяток. Две коротких, одна длинная. Звон в ушах от грохота, звон гильз по полу, резкий дымок сгоревшего пороха...

— Готов! Подтверждаю! Медный, видишь? Картинка меняется.

И действительно, к этому моменту огневая поддержка наших атакующих достигла своего пика. Чехи в ответ стрелять стали меньше. По мере приближения морпехов им приходилось высовываться, многие не засунулись обратно. Все обращённые к фронту фасады кипели кирпичным крошевом, вспышками разрывов, внизу на грязном снегу вперёд планомерно перебежками передвигались наши.

Разнесенный вдребезги сквер с постройками облегчал продвижение морпехов, но приходилось им несладко. Потап, зачехлив бинокль и взяв свой автомат, последовал моему примеру и тоже стал стрелять просто по вспышкам ответного огня.

— Потап, я пустой! На перезарядку.
— Понял, принял!

Закинув пустую ленту в сумарь, я уложил ещё 200 БЗТ-шек в короб и, поставив на стол, начал перезаряжать ствол.

— Я тоже пустой, все магазины расстрелял. Попал в кого, не попал — хер пойми, метров четыреста тут...

Продолжаю работать на вспышки короткими. Припалил окно, откуда очень уж усердно стреляли мухами, и решил отрабатывать его покучней. Позади меня Потап, сидя на ящике, снаряжал магазины. В какой-то момент сквозь стрельбу я почувствовал лёгкий хлопок по плечу. Оборачиваюсь — Гром и вездесущий Портос.

— Медный, гаси шарманку. Чапай думать будет, — оскалился Портос.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 27.

Гром, прислонив СВД к стене, присел рядом на корточки. Брови сошлись на переносице, смотрел исподлобья, сигарета дымила в грязных пальцах.

— Ну, всё. Добежали, закрепились, — тихо хриплым голосом заговорил Гром. — Поработали хорошо, наши из дома выходят. Пока можно пожрать и покурить. Может, как-то кипятку сварганим? Вода есть?
— Сейчас придумаем. Чего хмурый такой?
— У морпехов потери — пиздец. Кто такую ебалу придумал, дома в лоб штурмовать? Его бы самого туда... Ладно, ночью — ещё туда-сюда, а так — это просто мясорубка. В Сталинграде, наверное, так же было. — Гром докурил, со злостью плюнул на пол. — Ну так что с кипятком, где жечь будем?
— Надо на 8-й, там продувон, а тут околеем от дыма, окошечко маленькое.

Я решил двинуть на поиски подходящей посудины для костерка, чтобы кипятнуть воду. Пригнувшись, миновал площадку девятого этажа и уже практически на выходе на 8-й этаж все-таки поймал его. Ну или он меня. Передо мной, как в замедленном кадре, расцвел огромный огненный цветок, клубясь и распухая. Я почувствовал, как мои ноги отделяются от пола, низ и верх поменялись местами. Удар, темнота...

Пришел я в себя от того, что кто-то настойчиво дёргал меня за лямку броника. В глазах постепенно восстанавливалась резкость, в голове звенело. Тихо. Что-то теплое грело шею слева. Сссука, кровь. По ходу, из уха. Почему так тихо? Почему группник трясет меня и что-то говорит, но я не слышу?

Меня подняли после взрыва парни, шедшие наверх. Потом мне всё, конечно, рассказали в деталях, но пока я просто потерял слух. Абсолютно. Совсем. На трое суток. Я даже не смогу описать это «ничего» в ушах, это не с чем сравнить. В остальном — жив, цел, орёл. Но, бля, какой кошмар разведчику оглохнуть!!! В голове ворох мыслей: насколько серьёзно, лечат ли? Если да, отправят в тыл (да ну нахер, я не поеду!!)? И вообще, а дальше-то как, бля? Я теперь в группе балласт и обуза. А вот кому глухого нахрен пулемётчика — налетай! Свежесостряпанный, сука!

О том, что происходило далее, рассказывать смысла нет. Командир вывел меня из активной работы, и остаток этого дня я провел в глухом углу техэтажа, снаряжая свои ленты и магазины парням, чтобы было, чем занять трясущиеся руки. Голова дико болела, зрение в полутьме реагировало с опозданием, во рту горечь и сухость. Группник общался со мной записками, так что я был в курсе происходящего. Остальные же в группе пытались поговорить знаками, я пытался читать по губам, но дико тупил, поэтому все ржали, в том числе и я.

Выводили меня из института уже по темноте, как теленка: за лямку в паре с Громом. Ствол и РД отобрали, так что в бронике и в каске это был лёгкий бег. Так же, рывком, ушли через проспект и вернулись к больничке.

Двое суток я отирался в «нашем» подвале. Парни уходили и возвращались. Все, живые. Я следил за костром, готовил жрачку, щипал курей, добытых нашими рэксами. Грешен, каюсь, бахнул полкружки чистой спиртяги, которой щедро поделились соседи мотострелки. После чего на полусогнутых пропер до своих нар и спал сутки.

Наутро, ещё не открывая глаз, услышал неясный шум и приглушённые голоса. Подумал — снится. Открыв глаза и сопоставив звуки с увиденным, громко и радостно заорал, а услышав свой голос — заорал ещё громче! Я слышу!

Портос, отложив разобранный автомат, вытер руки тряпкой, привстал, внимательно на меня посмотрел и спросил:
— Медный, чего ты? Кошмар приснился?
— Да ну нахер, какой кошмар? Слух вернулся! Хреново, но слышу!
— Тогда расскажи-ка мне, мил человек, кто же это нас всю ночь французскими ароматами окутывал и храпел, как танк? Где успел-то? Когда, бля? Глухой он, сука, смотри на него! А может, лекарство-то помогло? А, Медный?
— Не знаю, что помогло, но я выспался на год вперёд и слышу, это прям здорово! С вами пойду сегодня в ночь!
— Как командир решит, но мы тебя поздравляем, брат! Тут это, вчера новости херовые дошли. Пацаны наши погибли все, кто на Новый год в ночь ушёл... Возле ж/д вокзала. Мы ещё не освободили район, но инфа прошла от майкопцев.... Такие дела, брат... Считай, помянул вчера.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 28.

—… Тут это, вчера новости херовые дошли. Пацаны наши погибли все, кто на Новый год в ночь ушёл... Возле ж/д вокзала. Мы ещё не освободили район, но инфа прошла от майкопцев.... Такие дела, брат... Считай, помянул вчера…

В глазах предательски защипало, внутри как-то сперло дыхание от такого известия.

— Это точно? Может, выжил кто? Не, ну плутают сейчас, может, по городу? А вдруг раненые где отлеживаются? Всяко же тут может случится, я вот уже в чудеса верить начинаю.
— Медный, да не мельтеши ты. Вот пока кто-то глухой и бухой спал тут вчера, мы ситуацию обсудили и это все тоже. Искать будем до талого, федералы уже в двух кварталах от вокзала контроль установили. Майкопцев разъебали жёстко на Новый год, весь маршрут колонны через город техникой сгоревшей забит. Пойдем наверх, чаю хлебнем, да всем про «чудо» расскажем… Да, Медный?

Мы поднялись наверх к выходу, где у нашего очага на ступеньках и ящиках сидели парни, греясь у огня.

— О, Медный, будешь шоколадку? — Артист, широко улыбаясь, тянул руку для приветствия.
— Харэ дразнить его, братва, он опять все слышит, — раскатисто заржал Портос.
— Ох, вот это нихера себе! Я думал, вы меня подбадриваете, а вы, блять, животы с меня надрывали? Все, пиздец, кровная месть и смертельная обида! Как же я рад вас всех слышать, парни!

Пообщались, попили чаю, мне пересказали, как меня нашли оглушённого, сказали «фартожопый, шо пиздец, а теперь ещё и слышишь». Толкались у костерка в тамбуре, ждали командира из оперативного штаба — они с ответственным ушли за ночной задачей.

— Медный, ты если с нами в ночь собрался, иди готовься к выходу, — Гром присел на ступеньку рядом со мной и закурил сигарету.
— Да у меня все на фоксе, только обрядиться. Я тут от безделья глухого и почистил, и помазал, и все перетряхнул в РД.
— Сгуху сожрал, поди?
— Нее, оставил на дне, под патронами. В М-ке со спиртом ушатаю, как и обещал, командир.

Вернулись наши офицеры, все потянулись в подвал. Группник развернул на нарах карту.

— Вот, где это? А, вот, нашел. Обстановка такая: сегодня нам делают коридор, идём за Сунжу, технику дадут. На броне прём сюда, здесь прощаемся, смотрим, что надо, и обратно на своих двоих. Выходим на вот этот перекресток, там блок-пост «вованов». Их предупредили, они нас с пяти до семи ждать будут. Задача ясна?
— Так точно! Командир, — Гром придержал группника за рукав, — Медный оклемался, слышит вроде, мы тут проверяли всяко. С нами рвется, возьмём?

Группник внимательно посмотрел на меня.
— Сам как? Готов?
— Да, готов, конечно! Собираться?
— Добро! Собирайся.

Командир пошел к лестнице, не доходя, остановился и вполоборота сказал:
— Парни! За Сунжей наших нет... — и вышел.
— Оппачки! Отэтонихуя себе! Неужели в разведку пойдем? Аж не верится, — озадаченно выдал Потап.
— Ну это чтоб не разучился, стопудово, а то все тебе «трататата», — расхохотался в ответ Портос.

Я, весь внутренне ликуя от того, что меня взяли на выход, поднялся наверх. Группник вышел, и только Соболь, стоящий на фишке, был у огня. Мы закурили, Соболь налил мне кружку обжигающего чая. Потихоньку разговаривали.

— Слышь, Медный, бэтэр этот заебал. Он связной, они постоянно в нем шкуру трут, ну, и греются. Весь выхлоп нам в тамбур. Я им уже по броне стучал… Мёрзнут, говорят, и хер чё объяснишь.
— Парни говорят, нас, вроде, поменять должны сегодня-завтра, забей ты на него. Скоро свалим с больнички этой проклятой.

Нашу беседу прервал миномётный огонь противника. Чехи насыпали по территории наобум и не очень плотно, но стоящему метрах в двадцати КамАЗу не повезло и он медленно разгорался. Звук прилетов и дробь осколков стали уже настолько привычными, что мы пригибались, только когда разрывы были уже совсем недалеко, а на звуки почти не обращали внимания. Да и в целом гул войны стал вполне привычным фоном.

Продолжение следует…

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 29.

За бытовыми хлопотами под канонаду разрывов пролетел этот день. Бук и Артист, сходив в частник, вернулись с полным сидором всяких круп, консервов и домашних заготовок. Решили варить супец во вкладыше от термоса, и там уже что-то аппетитно булькало и благоухало ароматами. Мы с Потапом, притащив воду, синхронно потянули носами, а Потап, взяв поварешку, начал шерудить в котле.

— Эээ, ара, палцы убэри, да? Отрублю нахуй! — вскинулся на Потапа Бук.
— А мясо-то где? — Потап недоуменно пожал плечами.
— Тебе не положено! — отрезал Артист.
— Да как так-то?
— А так! Сварим — позовём всех. Нехер грязные грабли над котлом трясти! Мяса ему, разбежался. Ты это мясо поймал? Вот то-то же, отвали!
— Эх! Медный, идём отсюда. Две жадины собрались, ловить нечего.

Мы спустились в подвал. Потап по примеру Портоса и остальных завалился спать, а мне сон не шёл. В голове крутились кадры из памяти с начала командировки. Прошел всего месяц, а казалось, эта командировка длится уже вечность. Мы свыклись с окружающим нас хаосом и потеряли страх...

Попытался представить, что сейчас делают родные, друзья в далёкой Сибири, но бросил это занятие, недоумевая. Я практически разучился мыслить гражданскими категориями, мир разделился надвое. Один — этот, здесь и сейчас, грязь и кровь, порох и смерть... Другой — нереальный и сказочный, где везде светятся окна и фонари, люди спокойно живут, занимаются работой и бытом, растят детей. Этот мир казался экспонатом под стеклянным куполом, хрупким и беззащитным, прекрасным и недосягаемым...

Меня накрыло осознанием, почему я здесь. Потому что нужно делать эту работу, может, даже ценой жизни... Если не мы — то никто, бля… Вспомнил наших парней, которых теперь считают погибшими. Ведь не зря же они... Всему есть цена, но здесь слишком дорого что-то... Ладно, ещё повоюем, самое главное — слух почти восстановился.

С началом сумерек мы поднялись на улицу, навьюченные, ждали броню. Морозец слегка спал, ему на смену пришла отвратительная всепроникающая влажность. Она липкими пальцами лезла за шиворот, заставляя ежиться от холода.

«Ну что, пацаны, замёрзли? Туман идёт. Погода самое оно, только что мы в тумане высмотрим? — Гром обматывал куском брезента СВД. — Оставлю на базе, возьму Ксюху у Артиста, он на больничке остается».

Пришел группник, построились, попрыгали. Соседи мотострелки разглядывали наши приготовления, поливая соляркой обломки мебели в костре. Яркие отсветы неровно метались по закопченым стенам руины госпиталя и технике вокруг.

Обдав нас облаком удушливого дизеля, по колее, как два трамвая, подъехали бэхи. Командир брони спрыгнул на землю, наш подошёл, они под фонариком сверились по карте. Командир махнул нам, и мы, кряхтя и с прибаутками и подъебками, полезли наверх. Загрузились, крутанулись на месте, рывком стартанули по госпитальному городку, утопая в грязевой колее. Кругом горели костры, от ПАКа тянулась вверх струйка дыма.

Ходом пролетев больничку, сквозь пролом в заборе выскочили на асфальт, повернув направо и резко ускорившись, помчались на мост через Сунжу. Судя по БР, нам надо через два квартала уже высаживаться. В практически полной темноте на бешеной скорости пролетели мост, пересекли набережную и втянулись в пятиэтажную застройку. Первый перекрёсток пролетели, стремительно приближался второй. Потап, почуяв неладное, стал дергать командира за рукав, перекрикивая рёв движка: «Командир! Он нас сейчас завезёт, куда не надо!!»

Не снижая темпа, броня пролетела нужный нам перекресток и полетела дальше. Пока мы колотили железками по броне, ещё один квартал остался позади. Наконец нас услышали, и механ дал по тормозу так резко, что мы чуть не посыпались сверху, как горох. Открылся люк, и вылез командир.

— Ты чего, придурок, ты куда нас припер? Мы ж сверились? Мы, блять, стучим — а он тапок там наяривает до отказа!!!
— Да я думал, под обстрел мы попали...
— Я тебя сейчас так обстреляю — на неделю зажмуришься! — угрожающе двинулся к нему Портос.
— Отставить! С брони все, Потап — направо с Медным во двор. Гляньте там, только тихо.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 30.

Несмотря на темноту, низкое серое небо позволяло смутно видеть очертания домов вокруг. Потап кошкой метнулся в промежуток между пятиэтажками, я едва поспевал за ним. Забежали во двор, разошлись в стороны под дома, замерли. Во многих местах практически не было разрушений, в окнах поблескивали целые стекла. Рыкнула броня на улице, сорвавшись и удаляясь. Наступила тишина. Где-то на другом конце города гремел бой, и слышен был гул СУшек над облаками...

Через пару минут из-за угла появился Гром. Потап подошёл к нему, отмахнули мне, а дальше мы все вместе рывком пересекли улицу, в противоположные дома. Во дворах был детский сад, и все остальные уже находились там.

Спустились в подвал. Группник с фонарем замер над картой.

— Так, пацаны. Мы и влипли, и не влипли, тут как посмотреть на это дело. Предлагаю основную задачу, а именно разведку минометных позиций, осуществлять основным составом, как и приказано. Но попутно есть предложение: коль скоро этот балбес запер нас так далеко, а не сбегать ли по-быстрому тут недалеко ещё? По карте в паре кварталов отсюда площадь, на ней, вроде, скопление противника, можно уточнить предельно. Судя по отсутствию какой-либо системы охранения, нарваться можно только случайно. Но тут, как повезёт... Что думаете, парни?
— Похоже, и правда тихо. Движений после нашего приезда ноль. Можно попробовать.
— Надо троих, кто?

Гром шагнул вперёд, его практически одновременно поддержал Артист. Портос, вздохнув тяжело и печально, выдал: «Тоже пойду, где встречаемся?»

Потом они вчетвером склонились над картой, водя по ней пальцами, и обсудили предстоящий забег. Гром докурил сигарету, скомандовал: «Попрыгали!», и парни пошли наверх из подвала.

— Аккуратнее там, братцы!
— Мы туда и обратно, все путём!

Следом, спустя пять минут, проверившись и попрыгав, двинули в противоположную сторону и мы, оставшиеся с группником восемь человек. Двигались медленно — сильно мешал начавший опускаться туман. Он скрадывал звуки, но, увы, это палка о двух концах, поэтому напряжение только усилилось. Примерно через сорок минут мы вышли в район разведки. По дороге навстречу не попалось ни одной живой души, не считая одичалой собаки, которая что-то грызла у забора и не обращала на нас внимания.

Присели в темной арке. Шепотом командир поделил нас на двойки, обозначил сектора. Меня поставили в пару с Тихим.

«Так, парни, тихо-тихо, на кошачьих лапах, идём, смотрим, срисовываем и в клювике сюда несём. Потом тихо-тихо отсюда валим, сбор здесь. Работаем».

Из арки перешли через улицу и завернули направо во дворы. Пулемет на весу, глаза не видят, куда встаёт нога, тело все делает автоматически. Темп минимальный, старались не шуметь. Тихий идёт сзади. Крадемся. Я обогнул угол и начал потихоньку выходить. Бля!

Вот он. Стоит, застегивает ширинку, автомат на плече, на голове гондончик с зелёной лентой, борода. Увидел меня, рот начал открываться в изумлении. Время замедлилось, сердце бешено отбивало ритм. Палец окаменел на спуске, в голове осталась только одна мысль: ШУМЕТЬ НЕЛЬЗЯ!!!

Чех правой рукой начинал тянуться к автомату, и в моей голове загорелось красное табло: «НУ ВСЁ, ПИЗДЕЦ...!». Палец начал движение, тело приготовилось к отдаче.

Щёлк, тыньк — прямо над ухом. У чеха на лбу загорелась маленькая точка — «Джимми, Джимми, ача-ача». Боевик кулем осел на землю. Одновременно с этим рука Тихого сжала мне плечо.

«Тихо, Медный, нормуль мы его. Я уж думал, ты ща как въебёшь из своей мясорубки — и пиздец всему. Молодец! — и продолжил шёпотом: — Давай оттянем его и осмотримся. Походу, ОНО!»

Мы стянули жмура в приямок подвала, Тихий забрал АКМ. Заглянули за угол: в глубине двора горел костер, лежали штабеля минных ящиков и виднелась жилая палатка. Стволов видно не было. Тихий ползком подобрался до границы освещенности костра и вернулся.

«Все, Медный, валим. Там они, дудки, стоят две штуки. Пидоры дрыхнут, походу, в палатке. Сука, эфку бы им туда...»

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 31.

Мы предельно тихо пробрались обратно к арке. Две двойки уже вернулись, оставалось ждать командира с Буком.

Парни ещё в одном дворе нашли три миномёта и наливняк с соляркой на базе МАЗа. Спустя пятнадцать минут пришли оставшиеся. Командир всех выслушал.

— Мы тоже не пустые. Три коробочки, генератор на Урале, пару минометов. Ну и выскочил на нас один случайно — не помянем.
— И мы одного тихо сработали, командир, вот ствол, — Тихий приподнял автомат.
— Отсюда вывод: крутим педали, товарищи разведчики, пока противник не обнаружил нашего присутствия. Вы прибралась?
— Обязательно, командир!
— Все, снимаемся на точку сбора. Пока все тихо да гладко, не нравится мне это...

Точка сбора была назначена в разбитом техникуме в квартале от блок-поста вованов, куда нам был «коридор». На сей раз я с Тихим шел в тыловом дозоре, замыкая группу. Туман местами редел, проплывая клочьями, но временами все равно приходилось двигаться наощупь. Стало сложнее идти бесшумно: помимо тумана, движению мешало обилие обломков, стекла и стреляных гильз под ногами. Ощущалась близость передка. Перестрелки периодически разрастались в стороне Сунжи, небо там не темнело из-за обилия осветительных ракет.

Мы дворами пробрались в техникум, пару раз залегали, пропуская группу боевиков, оживлённо гогочущих по-своему, и Ниву, летевшую по улице без света. Залезли по обломкам на первый этаж, пробрались наверх и заняли позицию на техэтаже, откуда был наилучший обзор, оставив одного бойца на фишке на первом этаже. Время близилось к пяти утра, наши парни должны уже вернуться. Мы ждали...

Наконец-то, спустя минут десять, остававшийся внизу Бук вместе с долгожданной троицей поднялись на чердак.

«Почему все вместе здесь? — вдруг вспылил командир. — Внизу кто остался, еб вашу маму? Бегом назад!»

Бук медленно растаял на лестнице.

— Внимание! Не расслабляться, мы ещё не вышли! — группник обвел всех взглядом и обратился к парням: — Ну как, красавцы? Я уж было обдумывал на все забить и к вам навстречу. Докладывайте накоротке, и валим домой. Время, утро скоро!
— Мы туда дошли, сколько смогли. Их там прям дохуя. Не знаю, двести или больше, очень много. Площадь прям вся в кострах. На расслабоне они. Видели салагу, так он с девочкой гуляет под ручку, а ствол на плече. Пару танков, 72-ки, грузовики, легковушки. Автобусы даже. Остальное не видно, ближе не полезли, и так чуть не втухли разок, — бегло доложил Гром.
— Бляяяяааааа, пацаны, а какую изумительную залупидрень мы с собой приволокли, вы прям сейчас так охуеете, что словами не передать, — шепотом пророкотал Портос, давясь смехом.
— Ну, все. Уходим. Тихий, Медный — головняк, маршрут помните?
— Так точно.
— Погнали, ребятушки!

Мы попрыгали — и ходу. Спустились вниз. Возле пролома стояло нечто невообразимое: гибрид детской коляски и КПВТ с самодельной зенитной сеткой прицела, внизу два короба с патронами.

— Бля, пацаны! Смотри, чё есть! — радовался громким шепотом Портос, показывая рукой на странный гибрид. — Тяжёлый, сука, но едет легко, не скрипит. Мы мимо пробегали — не смог удержаться, чтоб это чудо не слямзить.
— И на кой он нам?
— Ну как? Утараним на больничку, найдем позицию, зародим БК — и будем шмалять, у меня прям руки чешутся, — опять затряссся в беззвучном смехе Портос.
— Хрен с тобой, но тащи сам тогда. Точно не шумит?
— Точно, командир. На резиновом ходу, сюда почти километр катил.
— Ну я, блять, так и вижу себе: Портос с коляской, и парни спину ему кроют. Идиллия, блять! Но! Если кипиш какой — бросай ее сразу, мы тут в Рэмбо играть не будем, понял меня? Всё, отставить смехуечки, пошли!

Вновь началась напряжённая движуха вперёд. Туман был слабенький, но помогал. Через два перекрестка почти вышли к Сунже, поднакопились во дворе. Снова начались приколы про Портоса с коляской, которые оборвал командир: «Сейчас мост, за ним улочка в дом упирается, там вованы блокпостят. Здесь можем и на чехов напороться жёстко, ибо передок. Поэтому — быстро, дерзко, тихо. А за речкой уже проще, я думаю. Дистанция — пять метров, Гром первый, пошли!».

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Уважаемые подписчики, небольшое объявление.

1. У нас добавился новый тэг, #РХБЗ. Уже есть в закреплённом списке тэгов.

2. Завтрашний день пойдёт не по расписанию: #ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА выйдут утром (и это не #ДНИ_МИНУВШЕГО, поклонникам этой повести придётся потерпеть), а #НАГРАДНОЙ будет вечером.

Такие дела. Помидоры принимаем в комментах 🍅

Дни минувшего.

Часть 32.

Как выпускающий, командир хлопал каждого по плечу, сам устроившись в середине группы. Я замыкал. И опять безумный рывок «жопа, жопа, дай мне ноги»… Придавало бодрости и то, что ещё чуть-чуть — и мы «дома».

Нам опять фартануло, и мост мы пересекли незамеченными. Втянувшись в застройку, мы уже видели дом, где нас должны были ждать. Когда до него оставалось метров сто, командир подозвал Бука, и мы подсели под стену, где потемнее. Судя по всему, от связи толку не нашли.

— Как будем обозначаться вованам, кто что предложит? Связь не алё, блять, — выругался группник.
— А давайте поорем, нас же ждут? Стрелять не стоит, покрошат сразу. А мы поорем! Но спрячемся на всякий, хрен их знает, — предложил Артист.
— Да, вариантов не особо. Так, парни, дальше по улице стоят две коробочки горелые, там до блока метров тридцать останется. Оттуда и покричим. Если что, нас одна броня с тыла от чехов прикроет. Пошли потихоньку, не шумим. Ну а если что, орать придется намного дальше.

Тем же порядком мы направились к блок-посту. Я шёл в аръегарде. И вот когда до ближайшей коробочки мне осталось метров десять, а все уже сидели под ней, с блока заработал пулемет. Тело опять опередило мозг, уходя со смещением за силуэт горелого бэтэра из сектора обстрела. Ноги несли меня по воздуху, стремительно приближая спасительную груду металла. Рядом кучно расцветали снопы искр от асфальта и заливисто надрывался пулемёт.

Мозг в это время трезво рассуждал, что вот всего метра три остаётся — падай! А то пулеметчик тебя сложит. Долго не раздумывая, я с размаху плюхнулся на пузо, пулемёт вперёд на вытянутых руках, и таким макаром по инерции проехал оставшийся отрезок, в итоге ткнувшись в колени парням под бортом сгоревшего бэтэра.

— Всё, все, заебись! — перекрикивая звон пуль по металлу и визг рикошетов, заулыбался группник. — Медный, ну ты фартовый — пиздец. Мэджик, блять!
— Видели, как он прям по воздуху бежал? — вклинился Потап. Все дружно заржали, понимая, что пиздец прошел стороной.
— Так, Бук, рожай связь. Хоть с кем, поебать! Парни, если честно, я сам абсолютно ни хера не понимаю. Если блок взяли чехи, нас бы уже обжали. Блок тот, мост тот, улица та… Что, блять, происходит — не ясно. Лупят в два ствола по очереди, хрен доорешься. Выход один: курим, отдыхаем и надеемся на два чуда. Первое — связь, второе — что противник не заинтересуется местным кипишем. А то стоящая в пяти метрах фронтом бэха — такой себе редут. С тыла глаз не сводим!

Так потянулись минуты под не прекращающимся обстрелом. Была в этом какая-то нелогичность — просто в белый свет, в горелую броню, над нашими головами. Либо у них крыша поехала, либо они они там боятся до усрачки.

Примерно такими размышлениями я пытался себя отвлечь, потому что именно в этот момент меня догонял отходняк от последнего рывка к спасению. Руки и колени начали мелко дрожать, зубы выбивали дробь, наваливалось осознание, что вот ещё чуть-чуть — и был бы пиздец...
Сжал зубы и напряг все тело, резко выдохнул. Дрожь унялась.

Бук монотонно вызывал Алтай, связи не было. Парни курили, Тихий в оптику контролировал тылы. Командир и Гром что-то обсуждали, то и дело склоняя голову друг к другу, чтобы не кричать. Портос, натянув шапку на глаза, пытался спать, закинув ноги на свой трофей.

Так прошло около часа. В какой-то момент паузы в стрельбе стали длиннее. Потап оживился:
— Ну что, пацаны, поорем, может? Они расшмаляли все запасы, заряжать не успевают, я так думаю.
— Да, давайте, связи все равно нет, — группник глянул на Бука в наушниках, и тот, поймав взгляд командира, отрицательно покачал головой.

В очередной раз выстрелы стихли. Потап подобрался к углу брони и чуть-чуть выглядывая, сложив руки рупором, заорал:

— ВЫ ОХУЕЛИ, ПИДОРАСЫ ГНОЙНЫЕ, В БОГА ДУШУ ВАШУ МАМУ!!! ТАК ВЫ, СУКА, ГЕРОЕВ-РАЗВЕДЧИКОВ ВСТРЕЧАЕТЕ, ГОНДОНЫ ВЫ ШТОПАНЫЕ?!?!

Ответом была тишина.

— Ну че, походу, услышали, — резюмировал Потап, — ну или патронов у них больше нет.

— Лишь бы они не придумали по нам из гранатомёта стрелять, — пробурчал Портос, — я аж от тишины проснулся.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 33.

Спустя ещё пару минут, со второго этажа блока послышался хриплый голос:

— Эй, там! Кто такие, чё орёте?

Потап оживился, хищно оскалившись в улыбке, и заорал, по-прежнему не высовываясь:

— Разведка тут! А вы чё, блять, не ждёте? А нам сказали — ждать будете. Наебали, получается?
— Ждем! Пароль давай! Три!
— Чтоб тебя так жена домой ждала, урод, — вполголоса выдал Потап и заорал в ответ: — Шестнадцать!!!
— Выходите, сейчас калитку откроем!

Все так же напряжённо, по одному, стали перебегать к зданию блока. Мы с Тихим снялись замыкающими, успев поржать над тянущим коляску Портосом.

Внутри блока все «вованы» были в укатайку: перегарище, накурено, орет музыка...

Не буду вдаваться в подробности, но после нашего ухода мало кто из них смог наутро смотреть на мир широко открытыми глазами. Это было справедливо, они тоже на это согласились по итогу. Вопрос был исчерпан, задача выполнена.

Через три квартала, которыми мы пробирались из-за обстрела около часа, показался забор «больнички». Дома нас ждало трагическое...

Поздним вечером, после нашего ухода, 120-я мина прямой наводкой попала в бэтэр связи у нашего входа в подвал. В бэтэре дополнительно сдетонировали шесть ящиков гранат, и осталось от этой банки только корыто без верха на обгоревших дисках. Жёстко пострадали Соболь, который нёс вахту на входе в этот момент — оторвало осколками руку и ногу, и замок Федот, поднимавшийся из подвала наверх — его жёстко контузило, до частичной потери речи. Двоих посекло мелочью некритично, ну и всех очень нехило глушануло взрывом. Соболя отправили в госпиталь, конечности спасти было никак, срезало начисто. Федот от эвакуации отказался и двое сутокв позе Будды сидел в подвале на нарах, раскачиваясь и подвывая. Жуткое зрелище... После взрыва, придя в себя, он залетел в подвал и с нечеловеческой силой начал швырять парней к выходу, чтобы оказали помощь Соболю, сам он был абсолютно в расфокусе .

Новости невесёлые, но хотя бы все живы.
Группник, с резко осунувшимся лицом, скомандовал:

— Кто с работы — жрать и спать! Я в штаб с Громом. И это… Спасибо вам, парни! Вы — лучшие. Портос! Трофей оформляем в штаб??
— Не, не, не!!! Не отдам!!! Только в наш штаб, этим ниче не дам!
— Ладно, отдыхайте!

Офицеры ушли, половина группы попадала спать сразу, а я решил разогреть тушняк. Поднялся по лестнице на площадку — крошево, обрывки ИПП, рваный жгут, пустые тубы от промедола, лужи темной крови… Пост переместили в подвал, за костром никто не следил. Я раздул пепел, увидел угольки, подкинул щепочек, и уже скоро веселые язычки пламени забились в своем извечном всепоглащяющем танце, даруя тепло. Установив банку в угли, я начал разглядывать последствия взрыва. Моё внимание привлек осколок, вошедший в кирпич. Я попробовал выдернуть его, раскачав, но ничего не получилось.

«Да, это пиздец, конечно, — разговаривал я сам с собой потихоньку, — Соболю реально фартануло, что остался жив, шансов было крайне мало»…

Тушняк закипел с одной стороны, потянуло мясным ароматом. Я снял банку с кострища — обстановка вокруг больше не располагала к умиротворенному завтраку — и решил выйти на улицу и перекусить там.

Завернув за угол и пройдя мимо останков злосчастного бэтэра, я присел на снарядный ящик, достал ложку и, макая рыжий «Сникерс» в парящее нутро банки, начал есть, оглядываясь вокруг. Судя по всему, без корректировщика не обошлось: около пяти единиц разной техники уничтожены, некоторые ещё чадят, догорая. Одноэтажный морг напротив нашего корпуса, где базировались мотострелки, превратился в гору обломков. На улице было серо и промозгло сыро. Стало значительно теплее, временами сыпал мокрый снег…

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 34.

Едва я успел закончить свой завтрак, как снег повалил сплошной завесой, крупными пушистыми хлопьями, на глазах преображая картинку вокруг и укутывая все очевидные ужасы войны белым саваном.

Как только я спустился в подвал, сразу потянуло в сон — казалось, я уснул, не успев ещё до конца улечься на нары. Сколько проспал — сначала не понял, но когда вышел наверх покурить, то по темнеющему небу стало ясно, что дело шло ближе к вечеру. А, казалось, моргнул.

Вернулись старшие из штаба. Гром, увидев, что я собираюсь спать дальше, притормозил меня:

— Медный, не спал? Спал? Молодец, завидую. Буди парней, собираемся.
— Кого будить?
— Да всех. Всё. Снимаемся отсюда, менять нас будут.
— И куда?
— Пока на консервный, там с М. замена с ПВД приехала, — Гром присел на краешек нар, достал пачку сигарет и неожиданно зевнул так, что щёлкнула челюсть. — Эх, блять, точно говорят — на том свете отоспимся. Потому что на этом нам хрен дадут поспать, — с улыбкой продолжил он. — Давай, Медный, шевели подъем группе.

Я разбудил парней, зашевелил чайник с кипятком. Позавтракав, начали собирать шмурдяк. Как сказал группник, нам дали две бэхи на выезд, но после вчерашнего обстрела механы залупились ехать на больничку, и мы опять будем изображать караван бешеных груженых ишаков.

За сборами погоревали о Соболе… Сука, как несправедливо, мы вот выходим. Не повезло... Потап помогал собираться Федоту, который наотрез отказывался идти к медикам. Когда все упаковались, подошёл командир:

— Слушайте сюда. Выходим в 23:00, потемну, у нас Федот тяжёлый. Потап, Артист! Вещи его поделите, понесёте. Портос, ты с Федотом, выводишь. Остальные по боевому порядку. Время есть ещё, предложения?
— У нас БК на батальон натаскано, и трофеи… Все бросим? Да и парни приедут, вряд ли найдут себе логово, подвал влёт займут. Тот же полковник ипучий, чей бэтэр тут пизданул, — Портос состроил на лице гримасу горечи по утрате нажитого непосильным трудом.
— Погиб тот полковник вчера... Понятно, прапорщик. Что предлагаешь?
— Сделать тут в подвале схрон: завалить вход всяким хламом, а потом страшно-страшно все типа заминировать и написать страшных-страшных табличек, что может рвануть так, что ничего не останется, и даже страшные спецназы разминировать не смогли! Если прокатит, замене нашей и база, и БК будут. За сутки не осмелятся залезть, и так всех стороной наш подвал обходить приучили за две недели.
— Хорошо, занимайтесь. Три с половиной часа есть, управитесь?
— Да ещё быстрее сделаем. Медный, Потап пойдем наверх!

Вышли. Закурили. Я натаскал штуки четыре ТМ-ок от ближайшего развала боеприпасов, пока Портос с Потапом обустраивали склад в выгоревшей комнате под железной дверью. Ещё троих Портос отрядил таскать с первого этажа обломки кирпичной кладки, чтобы завалить вход. Через два часа вся группа сидела у костра в закутке на улице, ожидая выхода. Вход в подвал был эпично завален хламом и камнями, из всего этого там и сям торчали зелёные бочки ТМ-ок. На куске фанеры, венчавшем сооружение, было написано углем: «Опасно для жизни!!!☠️ Завален спецбоеприпас!!! До прибытия спецгруппы ГРУ не предпринимать попыток разминирования!!!».

Отойдя от костра в темноту, я разглядывал все вокруг, стараясь запомнить эту картинку. Снег преобразил все, напоминая о морозной и снежной сибирской зиме. Старательно прогоняя нахлынувшие мысли о доме, я вернулся к костру шутить и хохотать вместе со всеми, протянув руки к огню. Вот они, мои братья, ближе и родней людей для меня на данный момент не существует. Ибо мы перед тем пределом, где не принято выбирать и капризно торговаться.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

В ночь с 31.12.1994 на 01.01.1995 ВС России проводили «новогодний» штурм Грозного. В эту ночь мы понесли потери, сравнимые с периодом Великой Отечественной войны. Тогда погибли бойцы мотострелковой Майкопской бригады № 131 и их командир, полковник Иван Алексеевич Савин.

Официальные потери составили:

4097 человек
211 боевых машин пехоты
82 танка
64 миномета и орудия

Автор повести «Дни минувшего» и его группа зашли в Грозный вечером 1 января 1995 года.

Дни минувшего.

Часть 35.

Ближе к назначенному времени навьючились и двинули по развороченной дороге в сторону северного выхода из больнички. Мы с Тихим уже традиционно в тыловом дозоре, я практически без БК, не считая пятиста патронов в лентах — основную часть и свои куркулевские запасы определил в схрон. Двигаться было непривычно легко.

Шли уже в свой тыл, было попроще. Дорогу подсвечивали осветительные «люстры», которые каждую ночь стала «вешать» в ночном небе наша авиация.

Добрались до брони по частнику без происшествий, лишь пару раз тормозились, когда Федота скручивали приступы. Тогда кто-нибудь из парней приходил на помощь Портосу. Федота несли, пока приступ не отпускал, и он не начинал ожесточенно отпихивать провожатых, пытаясь идти сам.

Загрузились, с ветерком промчав по ночному безжизненному городу, объятому хаосом и пожарами. Небо расчерчивали трассеры ЗУ-шек. Война лениво громыхала своими кастрюлями, не прерываясь на сон.

На консервном, когда проехали блок-пост на въезде, сразу обратили внимание на количество техники — завод был забит битком, везде костры. Кое-как пробравшись до «нашего» цеха, броня остановилась, и началась разгрузка. Из цеха толпой повалили парни встречающие — зашумели, загалдели, объятия, шутки, хохот…

Броня ушла, группник построил нас. «Товарищи разведчики! Выражаю благодарность за успешное выполнение боевых задач! Можете отдыхать, но не сильно, потерпите до ПВД. Оружие приводим в порядок, далее — личное время. Разойтись!».

Командир вместе с группником наших сменщиков и ответственным офицером пошли в штаб группировки на доклад. Федота ещё раз попробовали уговорить показаться медикам, за что были жестоко посланы.

В цехе, возле печки, за время нашего отсутствия появилась мягкая мебель и всякие шкафы: парни третий день усиленно обживались, используя «шестилапого» по назначению. Вся братия собралась там, хохоча и громко разговаривая.

На меня вдруг навалилась невыносимая тяжесть, обволакивая все тело. Глаза, казалось, закрываются сами по себе, и никаким усилием воли их невозможно было открыть хоть на миллиметр. Дочистив и смазав пулемет, я пробрался на нары и провалился в сон.

На следующий день утром ответственный офицер пришел из штаба и довел нам информацию о том, что вечером наша группа в полном составе выходит из города вместе с колонной МЧС. Двигаемся в М. на отдых в ПВД.

Ближе к полудню вернулись «ночники» — спрыгивали с брони, густо припорошенные кирпично-бетонной пылью, на грязных лицах блестели только глаза. Поп принимал с брони шмурдяк и складывал на землю. Когда закончили, бэха крутанулась и ушла переулками цехов. Командир выслушал доклад, распустил прибывших. Я ломанулся к Попу.

— ААА!!! Здорово, братишкааа!!! Живой! Красавчик!!
— Медный, я тоже охуеть рад тебя видеть, друг!!!

Мы крепко обнялись. Два земляка, вместе с учебки, вместе рванувшие испытать себя и доказать, что Родина не зря вкладывала и готовила нас целый год. Мы не виделись две недели. Немного, вроде, но как сказать? Две фронтовые недели — четырнадцать прожитых жизней...

— Поп, братуха, я тебе типа по секрету скажу сейчас, самому первому: мы вечером валим отсюда на отдых. Нас поменяли уже на больничке, остальные — здесь, сейчас сам увидишь всех. Ну что, брат, грязный-то такой?
— Да пиздец. Отработали ночью и уже на выходе подзасветились. Ну и засели. Они нас минометом крыли часа три. Вот мы и припозднились: пока связь, то-сё, пока подавили. Пойдем в цех, жрать охота!

Внутри царило оживление, присущее каждому возвращению парней с работы. Разгружались, разряжались, умывались. Кто-то уже проталкивался к печке со вскрытой банкой каши.

— Поп, ты давай, иди, скидывай все, умывайся, я тебе чаю замучу и тушняк погрею.

Поп ушел в соседнее помещение, а я набрал в подкотельник воды и водрузил его на красную от жара печку, рядом со шкворчащими консервами.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 36.

Пока возле печки была суета, мы с Попом в сторонке перекусили, негромко разговаривая. Обсуждали отъезд, конечно же. Ещё я рассказал про позавчерашние события, когда ранило Соболя.

— И, ведь прикинь, Поп, мы за день до этого с ним разговаривали, чай пили, проклинал он этот бэтэр, а я его успокаивал — типа, да мы уже домой скоро. Эх, если бы полкан тогда коробочку перегнал... Вот, мы — домой, а он — пораньше, блять. Спать пойдешь, братуха?
— Не, Медный, какой сон, ты чего? Его ещё рано утром весь отбило, сука, под обстрелом. Пойдем, по заводу полазим, если группник отпустит?

С разрешения командира, мы, взяв автоматы, налегке двинулись по территории консервного завода. Первым нашим пунктом, конечно же, был цех с тыквенным соком — надо было набрать фляги.

На подходе к цеху стоял часовой. Он «завернул нам оглобли», рассказав, что неофициальным распоряжением командующего помещение взяли под охрану и запретили брать сок со склада.

— Да ладно, слышь? Сам командующий?
— Ну да, мне мой командир так и сказал. А то типа пообосрались все вокруг с этого сока. Не знаю, я сам пил — нормально все. Но… приказ, парни, поэтому не пущу.

Мы отошли в сторону, завернули за угол и остановились покурить.

— Ну чё, Поп , попили сока? И набрали, да? Засада...
— Да погоди, Медный, не тошни. Там, я помню, сзади склада ещё ворота есть. Пойдем глянем?

Завернули за угол, где густо топорщились голые кусты, двинули вдоль стены. Поп остановился, присвистнув от удивления:

— Ха, Медный, смотри — мы тут не одни такие хитрые, тут тропа уже набита!
— Ага, а в конце тропы эпичная куча дерьма, ты так не думал?
— Да ну тебя, идём, — заржал Поп.

Дошли до ворот, где, за исключением площадки перед въездом, все густо заросло кустами и выглядело заброшенным. В левой воротине снизу были выбиты доски, образуя нехилый лаз. Заглянув, я обнаружил, что, конечно же, мои опасения оправдались: всё было непроходимо «заминировано». Метрах в пяти от ворот начинались штабеля сока в банках, под потолок, с этой стороны практически нетронутые.

— Ну и чего, Поп, какой план?
— А давай досок поверх накидаем и пройдем?
— И что? Задохнёмся там? Знаешь, брат, мне чё-то соку перехотелось.
— Да мы наберём по охапке — и на воздух, там зальем фляги.

Осуществив замысел, мы от пуза напились вкуснющего сока и налили связку фляг, которые брали с собой. Зажигать с банками по заводу было теперь палевно, а так — мы не при делах! Вернулись к себе, скинули фляги, пошли куролесить дальше по заводу. Вышли на центральные ворота и принялись разглядывать нескончаемую очередь мирняка, ждущую эвакуации из объятого войной города. Женщины, старики, дети… скорбные замученные лица, вспыхивающие надеждой глаза при виде очередного белого КАМАЗа МЧС, заруливающего на приемный пункт.

Вот она, беда.... Она одна не ходит. Все это порождение войны, когда гибнут, терпят и нуждаются не только воины, но и ни в чем не повинные люди. Тяжело смотреть на такое, даже несмотря на уже пережитое...

— Слушай, Медный! У нас там возле печки коробка монпасьешек гуманитарных валяется, никто не жрет. Давай, детям притащим, а то они голодные, дети же всё-таки?
— Погнали, Поп!

Вернувшись в цех, доложили старшему. К нашей задумке подтянулись ещё парни, и вот мы уже, накидав полную сумку от броника консервами, сухарями, конфетами и прочим, небольшой группой двинули к воротам. Вышли за пост, подошли к людям.

Первыми подбежали к нам, конечно же, ребятишки. Поп с Артистом только успевали отсыпать им щедрые горсти леденцов из коробки — глаза у малых светились от восторга, как фары!

Увидев такой расклад, к нам потянулись и остальные. Все собранное нами очень быстро кончилось, и даже стало как-то стыдно и неловко от ощущения того, сколько же здесь людей — и все голодные... Тысячи....

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 37.

Постояли полчасика, общаясь с людьми, выслушали немало чудовищно жестоких историй о жизни простых русских людей в непризнанной суверенной республике И. Все, происходившее с момента развала СССР, можно было назвать двумя словами — «тотальный беспредел». Людей убивали, похищали, продавали, если просто ограбили — считай, повезло...

Возвращались в свою располагу несколько подавленные. У меня в душе четко и осознано билась одна мысль — мы здесь не зря, и мы здесь с целью. Цель эта — принести Мир и Справедливость людям и наказать тех, кто бьёт в спину исподтишка, зверея все больше.

Рядом с цехом, на пятачке под кронами голых деревьев с искалеченными ветками, возле «шестилапого» стояли командир, Бармалей и наш водила Фикса. Мы подошли, доложились.

— Мирное население накормлено, опрошено, детям конфет отдано немеряно! Улыбались! Какие будут распоряжения, тщ командир? — Гром широко улыбнулся, докладывая.
— Ребятишки? Везёт вам. Вон, как лыбишься, душой оттаял, значит. Распоряжения? Так, слушай мою команду! Сейчас двое ищут тару и идут с Фиксой, он покажет, куда. Там разбитый Урал. Надо зародить с него в наш КАМАЗ соляры. Остальные собирают БК в ящики, себе оставляя только на один ствол и по одной гранате. БК пакуем и грузим в машину, в том же порядке, как сюда ехали. Попутно каждый заботится о своих личных вещах. Готовность к выходу — 18:00! Ясность полная?
— Так точно!
Я толкнул Попа в бок.
— Слушай, я знаю, где бочка есть пустая, видел сегодня. Сольем, прикатим, а?
— Давай!
— Тарищ командир, разрешите? Бочка есть, пустая, двести литров. Пойдет нам?
— Фикса! Бери этих двух орлят и организуйте топливо. Заодно присмотришь за ними.
— Нуууу тарищ командир, чего обижаете-то???
— Так, Медный! Отставить! Что неясно, выполнять бегом!
— Есть!

Мы с Фиксой, в приподнятом настроении ввиду грядущего отдыха, добрались до реммастерских. Бочка оказалась целой и почти новехонькой. Потом, пиная бочку по дороге, ухахатываясь и придуриваясь, докатили ее до Урала и благополучно слили топливо с двух баков. Уже без шуточек по жидкой грязи катили эту бочку, отдуваясь, до самой располаги.

За сборами остаток дня пролетел незаметно, и вот мы уже, обнявшись и пожав всем остающимся руки, построившись, стоим у машины, которая вывезет нас сегодня из этого проклятого города. Командир отдает команду грузиться, все занимают свои места. Я, как обычно, у заднего борта слева, ПКМ привязан сверху за лямку тента, патрон в патроннике. Пропетляв по заводу, выезжаем за пост и причаливаем к колонне из десяти МЧС-овских КАМАЗов.

Темнеет, бойцы жгут костры, мирняк тоже готовит что-то на многочисленных костерках… а мы все не едем. Канонада в городе ни на секунду не прекращается, к ней все уже давно привыкли.

— Блин, как тянется время. Ну чего там, чего стоим-то? — первым не выдерживает Портос. — Хахаха, прикиньте, там всё переиграли и нас взадпятки обратно?

В этот момент наш «шестилапый» взрыкнул движком, выплюнул огромный клуб дыма в морозный воздух — и мы поехали. Пока ехали по городу и пригороду, колонну два раза обстреляли — видимо, бродячие боевики, тяжёлого оружия у них не было. На бешеной для КАМАЗа скорости, закладывая дикие виражи между остовами бронетехники и обломками зданий, колонна двигалась на север. Спокойно вздохнуть мы смогли только когда оторвались от построек и начали подъем на Терский хребет.

Война оставалась позади, громко бахая и непрестанно ворча, подмигивая сполохами взрывов и светом ракет...

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 38.

Уже был глубокий вечер, когда колонна взобралась на перевал. Тут наши пути расходились: МЧС-ники с мирняком уходили дальше, а нам надо было забрать из схрона вещи группы, погибшей в новогоднюю ночь.

Остановились. Командир выпрыгнул из кабины и обошел «шестилапого».

«Потап и Артист, вы помогали прятать, берите людей — и на дневку за вещами. Медный, бери автомат у кого-нибудь и за мной».

Я взял ствол у Попа и припустил в горочку, догоняя командира. Шли вдоль колонны. Мирные, пользуясь остановкой, курили и бегали в заснеженный лес — «мальчики направо, девочки налево», как съязвил группник на ходу. Дошли по хрустящему снегу до головной машины, майор спасателей и группник ещё раз сверили с картой маршрут на М., майор отдал команду грузиться, а мы пошли обратно.

По пути группник неожиданно для меня завел разговор.

«Спасибо тебе, Медный! И тебе, и Попу, честно, спасибо! Я за вас двоих молодых больше всего переживал, вы ж срочники по сути. Выдержите ли, не подведёте ли в опасный момент, боялся, чтоб вас не убило и не покалечило. А вы — молодцы! Спасибо ещё раз!».

Командир остановился, повернулся, снял перчатку и, глядя прямо в глаза, крепко сжал мою руку: «Спасибо, пацаны, за все!». А потом резко повернулся и зашагал к нашим. Остаток пути прошли молча.

Фикса по косогору максимально близко подъехал к месту дневки, и парни деловито таскали тюки и баулы, закидывая в машину. Закончив погрузку, помянули парней, помолчав минуту на том самом месте, где в последний раз видели их...

«Шестилапый», натужно урча, выбрался на дорогу, и мы полезли в кузов. Портос подошёл к кабине и заорал Фиксе: «Ты давай нас мягонько и с ветерком! Тут не шмаляют уже. Чтоб, как на такси в аэропорт! А то возишь нас, как дрова!».

Под дружный хохот затянули толпой грузного Портоса в кузов, расселись и поехали. Несмотря на ночь, снег подсвечивал окружающий пейзаж, и в рампе заднего борта проплывали красивые заснеженные деревья, опять наводя меня на мысли о сказке и иллюзорности жизни. Той жизни, в которой мы так уверены всегда, что мы ещё все успеем, что мы всегда правы, что беда обойдет стороной и не коснется...

Спустя час дорога пошла вниз, а снега заметно убавилось — мы начали спуск в долину Терека. Навстречу прошла колонна техники, ПТ-шки, Грады, бэтэры с тактическими знаками белых медведей.

— Смотрите, парни, вованы спецназ заводят свой, свеженьких. Как думаете, пока отдыхать будем, возьмут город? Или нам ещё судьба туда вернуться? — Потап вхолостую ширкал замерзшей зажигалкой, тщетно пытаясь прикурить.

Артист, поднеся ему зажженную спичку, сказал:
— Да какая разница, куда? Куда прикажут. Но хер его знает… я думаю, этот город у них так быстро не забрать. А потом ещё и горы. Жопа кругом, короче — работы нам хватит, Потап.

Вскоре наш «шестилапый», оставив позади дорогу по гребню хребта, покатил весело с горочки. На блокпосту близ N-Юрта остановились размять ноги. Спрыгнув из кузова в грязь, я тут же очутился в ней по колено. Матерясь и проклиная «пластилинку», оглядывался в поисках места посуше и вдруг увидел дальше за блоком знакомые Уралы.

«Парни, глядите, вон пацаны, с которыми первого заходили, спецы ВДВ-шные. Подойдём поздороваться?».

Пошлепали по жиже к группе бойцов, стоящих возле техники. Те обернулись, видимо, не признавая. Уже подходя ближе, услышали:

— Оооооо! Кого мы видим! Это же парни, эти, как их, берцы?? Или, как их, бердчане?
Короче, сибиряки! Здорово, рэксы!
— И вам не хворать, братишки!

По невероятному совпадению мы встретили ребят, с которыми часть нашей группы, в том числе и я, заезжали на одном Урале в город.

Обнялись, поздоровались, обменялись новостями. Десантура в один из дней у СовМина получила тяжёлые потери — двухсотые, много трехсотых.

«Ну и вот, всех тяжёлых и лежачих эвакуировали, с нами лёгкие ходячие до Моздока, вывозим...».

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 39.

Один из десантников заинтересованно посмотрел на мой ПКМ: «О, у тебя крепеж под прицел заводской есть! Ща я тебе подгон сделаю, подожди!» — и пошлепал по грязи к первому Уралу. Парни стояли и обсуждали способы передвижения по грязи пешком. Сошлись на том, что зря оставили ОЗК в М., чулки бы реально пригодились.

Крепенький низкорослый контактник вернулся, протягивая мне ПСО-шку в чехле:
«Держи, трофейный. Мы в одном месте ящик нашли. Пристреляй нормально. Наш молодой поставил прицел на пулемет — во вещи вытворял! — он показал большой палец вверх. — Молодого жалко, триста, руку в клочья левую... Во Владикавказ вертушкой отправили его», — он раздосадованно плюнул в грязь и туда же следом отправил окурок.

От нашего КАМАЗа нам свистнул Фикса, мы попрощались с парнями, поблагодарив за подарок, и двинули по чавкающей жиже к машине. До М. ехали около четырех часов. В наступающих сумерках проскочили город, ошалевше глядя на яркие окна, магазины, обилие людей и машин на улицах. На подъезде к аэродрому нас остановили на блок-посту, командир со старшим поста долго что-то выясняли, звонили, потом наконец шлагбаум подняли, и машина порулила по взлеткам к ПВД.

Подъехали к бункеру, начали выгрузку — из бункера толпой повалили все, кто был не занят. Мы моментально оказались в живом кольце нашего отряда. Построились. Командир отрапортовал комбату и НШ, комбат принял доклад и обратился к нам:
«Товарищи разведчики! Благодарю за службу! Поздравляю с успешным выполнением поставленных задач! В штабе группировки про нас очень приятно отзываются. Отдельное спасибо от меня лично за выполнение просьбы вернуться живыми! Ребята, мы вас ждали, Новый год прошел — но не для вас! В расположении ёлка, а под ней ваши подарки — были посылки из дома. Три дня на отдых! Всем остальным довожу до сведения: вот этих людей никто не видит в упор и не беспокоит трое суток!!! Отдых! Разойдись!».

Началось всеобщее оживление, смех, и прямо так, окружённые толпой, подхватив вещи и оружие, мы потянулись ко входу в бункер.

Внутри и правда справа от входа стояла разлапистая пятиметровая сосна, украшенная самодельными игрушками и серпантином. Под ней горкой лежали посылки.

— Тридцатого борт с Сиба прилетел, мы поехали за грузом — а там в Илюше ёлка лежит!!!! Батя постарался, договорился, отправил. У нас, короче, Новый год самый настоящий был!
— Ну да, у нас тоже было... весело, короче, было...

Подойдя к своей кровати, я швырнул РД на пол и ногой загнал под койку — потом разберу. Снял бушлат, сначала сел, потом лег, свесив обутые ноги, и закинул руки за голову. Было непривычно и кайфово ощущать себя лежащим в теплом помещении и никак не напрягаться. Лежал и улыбался непонятно чему. Подошёл Поп, уже раздетый до тельника и тапок, сел на койку напротив.

— Ну чё, братан, буханем, что ли? Я там флягу спирта зародил, так что нам хватит. Где там сгуха твоя, заговоренная, доставай — обещал!
— Не, Поп, чё так сразу бухать-то? Там посылки ещё, надо пойти глянуть… я просто прилечь хотел, ноги вытянуть.
— Ну а чё нет-то? Сам же слышал — комбат зеленый свет дал на три дня!
— Братуха, давай попозже? Нам горячий ужин обещали, парни уже там в ПАКе кашеварят! Пить — так хоть пожрать в закуску, ну?

Двинули к ёлке. Поперебирав коробки, нашел свою. Ушел на койку, вскрыл — сверху лежали письма: одно от мамы, одно от дедов. Какое-то время внимательно читал, отрываясь и представляя описанное, разглядывал фото брата и сестры. Разобравшись с новостями, изучил содержимое. Шерстяные носки, всякие мелочи по гигиене, конфеты, шоколад, баночка меда, хороший кусок сала, пару блоков Бонда.

Внутри, в груди, что-то заворошилось, из коробки пахло так по-домашнему — и как будто на секунду меня перенесло туда, где уже глубокая ночь, мороз, ветер постукивает ставнями да равномерно гудит, сгорая, уголь в печке, бросая сквозь щели заслонки красноватые отблески на стену...

Разобравшись с посылкой, потянул из-под койки РД. Надо доставать сгуху — сам же обещал употребить ее под спирт, если судьба будет вернуться в М.

Вернулись — достаю!

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 40.

Я выковырял слегка помятую банку сгущенки с самого дна РД. На кровати растеклась змеёй, поблескивая, снаряженная лента на 250. Тихо матюкнувшись себе под нос, я начал скручивать ее обратно в бобину, чтобы влезла в РД. Обул сухие кроссовки — к раскисшим берцам противно даже прикасаться — накинул бушлат, сунул банку в карман и двинул по располаге к Поповской койке. Он тоже закончил разбираться с посылкой и ковырялся в шмурдяке, выкладывая ненужное.

— Поп! Два вопроса имею. Где будем пить? И — ты готов?
— Да здесь и будем, а что?
— Не, Колян, здесь парни на сухом законе, зачем их провоцировать? У меня идея есть: а пойдем к Жёлтому в шишигу санитарную? Там тепло, светло, никого не напряжем, ну и отсвечивать не будем. А? Мензурки нам выдаст))))
— А пойдем! Это ты кайфово придумал. Ща оденусь и спирт зацеплю.
— Давай, я пойду Тихого с Артистом позову. Может, кто ещё поддержит. Гром с группником, походу, в штабе отмечать будут. Нам туда заказано, офицеры ж.

Артист крепко спал, раскинувшись на одеяле. Я не стал его будить, пожалел, пусть отдыхает. Тихого нашел курящим на улице возле ворот.

— Братка, есть предложение отметить возвращение, ты как?
— Всеми конечностями — ЗА! Кто, где???
— Да к Жёлтому пойдем, он просил забежать, у него посидим. Ты, я, да Поп.
— О, нормалёк, шикарный вариант. Пойду пороюсь, на закусь домашнего зацеплю.
— Ну, как хочешь. Я вот котелок взял, на кухне нагрузят сейчас горяченького.
— У меня там огурчики маринованные, банка. Я уже слюной захлебываюсь. Так что все равно возьму.
— Подгребай к шишиге тогда. Мы пройдем через ПАК, там словимся.

Вышел Поп и мы пошлепали в наступающих сумерках по взлетке к кухне.

— Слышь, Медный, вот тут расслабуха вообще... а все равно от каждого шороха подкидывает. Голова понимает, что тыл, а нутро отказывается верить... Нам, походу, теперь всю жизнь от каждого громкого звука будет хотеться сразу упасть, как думаешь?
— Да хрен его знает, брат. Поживем — увидим.

Набрав в котелки горячий ужин, щедро начисленный нам поварами, мы дошли до «медички». В кунге светились окошечки. Стукнули в дверь, Жёлтый распахнул ее, и мы оказались в освещённом квадрате.

— Оооо! Братишки!!!! Заходите, родные, гостями будете дорогими, — шутливо кривляясь, фельдшер подал нам руку по очереди, помогая подняться внутрь. Обнялись, тиская друг друга.
— Располагайтесь, ща стол соображу, — он начал убирать с откидного столика лекарства, бинты и какие-то бумаги. — Меня начмед тут ревизией нагрузил, а то уже три группы на боевые ушли, подвыгребли много, надо восполнять запасы.
— Да ты не суетись, медицина, мы никуда не спешим.

Через пару минут пришел Тихий, с огурцами и бутылкой армянского коньяка. «Из дома приехала, написали “на Новый год выпьешь с друзьями”. У нас Новый год сегодня, так что все в ёлочку!».

Сгоношив закусь на стол, сели, разлили коньяк по мензуркам.

«Ну, с Новым годом, что ли!!!».

Выпили, Поп вспомнил про сгуху.
— Медный, доставай, открывай и по кругу!
— А ты флягу свою тож на стол мечи. Я обещал со спиртом навернуть, а не с коньяком.

Жёлтый заинтересованно слушал нас, потом перебил.
— Вы что собрались делать, не пойму, Медный?
— Да брат, у меня сгуха весь выход в РД проболталась, сколько раз хотел ее съесть, но крепился — Попу пообещал, что здесь ее уговорим по возвращению. Вот так, спирт и сгуха вместо закуски.
— Не, ну это кощунство, парни. Пробовал я одну штучку, ликер сливочный. Слабенькая, конечно, фигня, но пьется изумительно. Забодяжим??? Только покрепче, естественно?
— Нуу, давай, Жёлтый, только смотри: если не вкатит нам, мы тебе уши надерем!

Под дружный хохот медик начал манипуляции с ингредиентами.

Разлили по кружкам, встали.

«Ну, за Новый год выпили, давайте за то, что вернулись!!!!».

Забренчали, сшибаясь, кружки. Коктейль оказался неожиданно приятным на вкус, обжигающим, оставляющим сливочное сладкое послевкусие. Посидели, покурили. Жёлтый увлеченно слушал Попа, рассказывающего про случаи на выходе. Тихий сидел, откинувшись на стенку кунга и полузакрыв глаза, думал о чем-то своем...

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 41.

Опьянение накатывало тугой волной, тело расслаблялись, но мозг не сдавался и голова оставалась удивительно ясной.

После третьего тоста, выпитого стоя и молча, на меня навалились невероятная усталость и желание уснуть прямо сейчас и прямо так, сидя на табурете.

— Ну, как вам коктейльчик, парни? Вроде, вполне себе, я считаю, — Жёлтый разливал по кружкам остатки.
— Да прикольная штука получилась, не парься! Все выпили, что ли? — Поп удивлённо разглядывал литровую банку, которая опустела.
— Вот же коньяк, если что. Да, кстати, сегодня слышал краем уха: завтра приезжает баааальшооой папа, прямиком из аквариума, будет проверка нам. Так что вас, скорее всего, завтра будут прятать от него. Я вам ничего не говорил.

Очень смутно помню, как шагали в располагу, проснулся утром на своей койке.

Нас подняли на утреннее построение, комбат распорядился. Там объявили, что прибыл человек из Управления, будет построение батальона, всем нужно присутствовать.

А потом было построение и… награждение!!! Перед двумястами бойцами нашего отряда. Когда назвали мою фамилию, я на долю секунды оторопел и сбился на выходе из строя.

Трехзвездочный генерал без знаков различия поздравил, улыбнулся и вручил мне картонную коробочку и удостоверение. Крепко пожал руку, «Служу Российской Федерации!», вернулся в строй. Открыл коробочку. Отблескивая ребрами, там лежала Отвага — такую я тысячу раз видел в кино про войну... Теперь она есть и у меня...

— Медный!!! Вечером обмываем медаль?
— Опять пить??? Что ж вы за люди???
— Ты не финти! Положено, не открутишься!
— Тогда зачем ждать вечера? Я вот до пятницы совершенно свободен.

Отцы-командиры прояснили ритуал: пол-кружки чистого спирта и награду зубами достать, выпив все. Прямо сейчас желания не было, сговорились на вечер. Двадцать семь награждённых — реально праздник.
Ближе к обеду нас свозили в гарнизонную баню, где мы долго потешались друг над другом: руки и лица были очень темными по сравнению с остальным телом, так что пришлось усердно намываться.

Вечером всем составом награждённых мы собрались в расположении за импровизированным столом. В санчасти выдали спирт, комбат поздравил нас с награждением, и мы начали… Опыт общения со спиртом уже присутствовал, поэтому, резко выдохнув, я опрокинул в себя кружку, зубами поймав подъехавшую медаль за колодку. Все получилось!

Оставшиеся два дня отдыха мы отсыпались, приводили в порядок внешний вид и снарягу. Я уже мысленно готовился к нарядам — секретам и караулам — когда вечером третьего дня стало известно, что наша группа через двое суток едет обратно в Грозный. Федералы освободили район ж/д вокзала, наша цель — найти погибших парней и отправить их домой... Когда группник доводил нам инфу, то уточнил ещё раз, что это конкретный приказ Бати — занимаемся только этим, все должны вернуться...

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 42.

В последний день января 1995 мы, всей усиленной группой в 23 бойца, загрузились в родного «шестилапого» на рассвете и взяли курс на Г.

В этот раз доехали на удивление быстро. Всего четыре часа — и вот мы уже закатываемся в знакомые ворота консервного завода. Нас встречал офицер связи, группа разведки с утра убыла на ротацию в М.

Передали ЗАСовцу посылку из дома и письма, он рассказал нам последние новости: наши уверенно жмут, уже больше половины города освобождено, ближе к окраинам идут жёсткие бои. Район ж/д вокзала освободили три дня назад, начинают эвакуировать сгоревшую технику с улиц.

«Вам если конкретная коробочка нужна, искать придется на центральном стадионе, туда весь хлам тянут. Там месиво, конечно — все стены в фарше, попали парни крепко, даже представить страшно... Ад...».

Разгрузили БК, стали устраиваться на ночлег. Мои нары возле печки отсутствовали — видимо, кому-то лень было искать дрова и их сожгли. Тихо матюкнувшись, пошел по цеху и окрестностям искать подходящие палки для спального места. За углом нашел все тот же станок в ящике, где сделал секрет Поп. При помощи арматуры оторвал две длинных доски от упаковки и пошел к Фиксе в КАМАЗ за ножовкой. Спустя полчаса лежанка была готова, даже лучше старой вышла.

Собрались за чаем у печки, раскидали очередь на часы, наметили движения на завтра. Поболтав, начали расходиться по спальникам. Я ложиться не стал — очередь караулить через час.

Вышли с Попом на улицу, закурили. Шум войны глухо ворчал, теперь уже значительно дальше, но все равно не стихал ни на секунду.

— Бля, Медный, ща к грохоту привыкнем, а потом опять, как долбоебы, от тишины подскакивать будем! — невесело засмеялся Поп.
— Да я уже почти не замечаю, все встало на места в голове. Как будто и не отдыхали, никуда не уезжали...
— Да так-то похеру, наши вон темп какой взяли — скоро войне кирдык, домой поедем. Как думаешь, если обратно на срочку уйти, дембельнут в мае?
— Ох, не знаю, братуха. До дома ещё дожить надо...
— Да уж, это точно, братишка!

Докурив, вернулись в цех. Поп пошел спать, а я завис у печки. Потихоньку подкидывая дровишки, смотрел на огонь, а видел, как курил дома, приоткрыв дверцу печи и сидя на маленькой табуретке. Домой хотелось сильно, это было постоянно где-то на периферии и иногда всплывало воспоминаниями, как сейчас. С улицы зашёл Потап, весь мокрый.

— Не спишь, Леха? Правильно: меня менять через полчаса. Там, сука, дождь мелкий пошел — за полчаса промок весь. Посмотри плащ-палатку у парней или у Фиксы.
— Да ну ее, парни спят уже. За час не растаю, не сахарный, — отшутился я. На самом деле я уже знал, что весь час караула просижу в ящике с оборудованием, из которого контролятся все подходы к цеху, поэтому дождь меня не напрягал.

Немного обогревшись и хлебнув горячего, Потап ушел в ночь, а я начал готовиться к смене.

Когда пришел мой черед, погода сжалилась и дождик начал стихать. Напротив цеха, около водонапорной башни, были припаркованы грузовики, и там происходила какая-то возня. Я решил разведать, в чем дело, и потихоньку подобрался ближе. Двое водил Уралов, солдаты-срочники, переругивались вполголоса — не могли поделить между собой несколько упаковок баночного лимонада, который натырили из разбитого ларька на рынке. Я решил, что сейчас самое время появиться на сцене со своим лучшим другом ПКМ-ом и попить сладенького.

«ТАААК, БЛЯТЬ!!! ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ? РУКИ В ГОРУ!!! Да тихо, тихо! Чего это вы тут делите, пацаны? А что меня забыли? С какого? А я тебе объясню сейчас. Вон там есть двадцать прекрасных парней, чей сон я стерегу, а вы тут под боком шумите. Нехорошо... Но за одну упаковку газировки я готов проявить к вам снисхождение при условии, что вы прекратите тут шуметь. По рукам? Вот и отлично, а теперь — разбег! И чтобы — тссс!».

Утащив пак в цех, я вернулся на вахту. Пшикнув, распечатал банку и с наслаждением начал пить мандариновый лимонад. Улыбаясь сам себе, думал, что как ни взрослей, а любовь к газировке ничем не убить. Остаток часа прошел без происшествий, передал пост и провалился в сон.

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО

Дни минувшего.

Часть 43.

Утром мы группой из десяти человек на «шестилапом» отправились в район ж/д вокзала, где по данным на головной машине передвигалась часть наших ребят.

Фикса закладывал виражи, огибая завалы и подбитую технику, КАМАЗ уверенно пёр по безлюдным улицам разрушенного города. Серое низкое небо добавляло нуара в картинку и в целом настроение было невеселое. Мы ехали искать наших погибших в бою братьев...

Не доезжая два квартала до привокзальной площади, решили останавливаться и тщательно все осмотреть вокруг, включая дворы частной застройки. Спрыгнули с борта, Гром разбил нас на двойки, назначил секторы.

«Ищем, парни, ищем! Надо пацанов домой... Не расслабляемся, башкой крутим, под ноги смотрим внимательно! Пошли в сторону вокзала потихоньку».

Мы рассредоточились по обе стороны улицы, заходя в каждую дверь, двор, закоулок, гараж. За квартал наши поиски пока не увенчались результатом, зато в голове складывалась картина новогоднего боя от первого лица.

Вот с этого двора чехи лупили по технике с РПГ — ящики, куча тубусов. А вот с этой двухэтажки, со второго, лупили «мухами» — тоже куча отстрелянных тубусов. И везде — гильзы, гильзы, гильзы, переливаются под ногами мелодичным звоном... А вот колонна нашей техники попала в засаду, классический огневой мешок. Её просто сожгли с двух сторон перекрёстным огнем.

Здесь реально был ад в ночи... Горелые коробочки заполняли всю улицу, стоя, где уткнувшись в здание, где друг в друга. По всей улице валялись невообразимые ошмётки, бронежилеты, какие-то тряпки. Возле бетонного забора, иссеченного пулями и осколками, стоял валенок, из которого торчали кости и ошмётки плоти. Артист, скривившись и дёргая Портоса за рукав, выдал:

— Ну вот, бля, зачем, скажи? Зачем я это увидел? Мне, блять, теперь этот валенок самостоятельный до конца жизни в страшных снах сниться будет! Портос, ты понимаешь?!
— Батююююшки! Нет, вы только посмотрите на этого впечатлительного джентльмена! Не переживай, мой маленький, если я увижу что-нибудь ужаснее — я обязательно покажу тебе и мы победим твой страх ноги!

Мы дружно заржали. Все увиденное за это утро явно требовало разрядки, стало полегче. Но чувство тревоги и осознания картины случившегося здесь п**дореза давило на душу.

Перекурив и пообщавшись, мы приступили к прочесыванию следующего квартала застройки. Теперь по правой стороне улицы шел сплошной бетонный забор, которым была огорожена стройка, а по левую — частные дома. Три двойки работали по дворам, а мы с Тихим периодически подтягивались на заборе, изучая обстановку за ним. Со стройки тоже били по колонне, в многих местах были приготовлены бойницы. Кучи гильз говорили о том, что их использовали.

В течение часа мы добрались до первых машин колонны, а до трёх БМП головного дозора оставалось ещё метров сто. Очень хотелось броситься туда чуть ли не бегом, но надо было тщательно осматривать все здания. В ходе боя кто-то мог быть ранен и укрылся во дворах или попытался прорваться из засады.

По мере приближения к «головняку», внутри груди нарастал ком: разум уже отчётливо понимал, что шансов выжить не было абсолютно, и это крушение надежд приносило горечь…

#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО