Дни минувшего.
Часть 27.
Гром, прислонив СВД к стене, присел рядом на корточки. Брови сошлись на переносице, смотрел исподлобья, сигарета дымила в грязных пальцах.
— Ну, всё. Добежали, закрепились, — тихо хриплым голосом заговорил Гром. — Поработали хорошо, наши из дома выходят. Пока можно пожрать и покурить. Может, как-то кипятку сварганим? Вода есть?
— Сейчас придумаем. Чего хмурый такой?
— У морпехов потери — пиздец. Кто такую ебалу придумал, дома в лоб штурмовать? Его бы самого туда... Ладно, ночью — ещё туда-сюда, а так — это просто мясорубка. В Сталинграде, наверное, так же было. — Гром докурил, со злостью плюнул на пол. — Ну так что с кипятком, где жечь будем?
— Надо на 8-й, там продувон, а тут околеем от дыма, окошечко маленькое.
Я решил двинуть на поиски подходящей посудины для костерка, чтобы кипятнуть воду. Пригнувшись, миновал площадку девятого этажа и уже практически на выходе на 8-й этаж все-таки поймал его. Ну или он меня. Передо мной, как в замедленном кадре, расцвел огромный огненный цветок, клубясь и распухая. Я почувствовал, как мои ноги отделяются от пола, низ и верх поменялись местами. Удар, темнота...
Пришел я в себя от того, что кто-то настойчиво дёргал меня за лямку броника. В глазах постепенно восстанавливалась резкость, в голове звенело. Тихо. Что-то теплое грело шею слева. Сссука, кровь. По ходу, из уха. Почему так тихо? Почему группник трясет меня и что-то говорит, но я не слышу?
Меня подняли после взрыва парни, шедшие наверх. Потом мне всё, конечно, рассказали в деталях, но пока я просто потерял слух. Абсолютно. Совсем. На трое суток. Я даже не смогу описать это «ничего» в ушах, это не с чем сравнить. В остальном — жив, цел, орёл. Но, бля, какой кошмар разведчику оглохнуть!!! В голове ворох мыслей: насколько серьёзно, лечат ли? Если да, отправят в тыл (да ну нахер, я не поеду!!)? И вообще, а дальше-то как, бля? Я теперь в группе балласт и обуза. А вот кому глухого нахрен пулемётчика — налетай! Свежесостряпанный, сука!
О том, что происходило далее, рассказывать смысла нет. Командир вывел меня из активной работы, и остаток этого дня я провел в глухом углу техэтажа, снаряжая свои ленты и магазины парням, чтобы было, чем занять трясущиеся руки. Голова дико болела, зрение в полутьме реагировало с опозданием, во рту горечь и сухость. Группник общался со мной записками, так что я был в курсе происходящего. Остальные же в группе пытались поговорить знаками, я пытался читать по губам, но дико тупил, поэтому все ржали, в том числе и я.
Выводили меня из института уже по темноте, как теленка: за лямку в паре с Громом. Ствол и РД отобрали, так что в бронике и в каске это был лёгкий бег. Так же, рывком, ушли через проспект и вернулись к больничке.
Двое суток я отирался в «нашем» подвале. Парни уходили и возвращались. Все, живые. Я следил за костром, готовил жрачку, щипал курей, добытых нашими рэксами. Грешен, каюсь, бахнул полкружки чистой спиртяги, которой щедро поделились соседи мотострелки. После чего на полусогнутых пропер до своих нар и спал сутки.
Наутро, ещё не открывая глаз, услышал неясный шум и приглушённые голоса. Подумал — снится. Открыв глаза и сопоставив звуки с увиденным, громко и радостно заорал, а услышав свой голос — заорал ещё громче! Я слышу!
Портос, отложив разобранный автомат, вытер руки тряпкой, привстал, внимательно на меня посмотрел и спросил:
— Медный, чего ты? Кошмар приснился?
— Да ну нахер, какой кошмар? Слух вернулся! Хреново, но слышу!
— Тогда расскажи-ка мне, мил человек, кто же это нас всю ночь французскими ароматами окутывал и храпел, как танк? Где успел-то? Когда, бля? Глухой он, сука, смотри на него! А может, лекарство-то помогло? А, Медный?
— Не знаю, что помогло, но я выспался на год вперёд и слышу, это прям здорово! С вами пойду сегодня в ночь!
— Как командир решит, но мы тебя поздравляем, брат! Тут это, вчера новости херовые дошли. Пацаны наши погибли все, кто на Новый год в ночь ушёл... Возле ж/д вокзала. Мы ещё не освободили район, но инфа прошла от майкопцев.... Такие дела, брат... Считай, помянул вчера.
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО
Часть 27.
Гром, прислонив СВД к стене, присел рядом на корточки. Брови сошлись на переносице, смотрел исподлобья, сигарета дымила в грязных пальцах.
— Ну, всё. Добежали, закрепились, — тихо хриплым голосом заговорил Гром. — Поработали хорошо, наши из дома выходят. Пока можно пожрать и покурить. Может, как-то кипятку сварганим? Вода есть?
— Сейчас придумаем. Чего хмурый такой?
— У морпехов потери — пиздец. Кто такую ебалу придумал, дома в лоб штурмовать? Его бы самого туда... Ладно, ночью — ещё туда-сюда, а так — это просто мясорубка. В Сталинграде, наверное, так же было. — Гром докурил, со злостью плюнул на пол. — Ну так что с кипятком, где жечь будем?
— Надо на 8-й, там продувон, а тут околеем от дыма, окошечко маленькое.
Я решил двинуть на поиски подходящей посудины для костерка, чтобы кипятнуть воду. Пригнувшись, миновал площадку девятого этажа и уже практически на выходе на 8-й этаж все-таки поймал его. Ну или он меня. Передо мной, как в замедленном кадре, расцвел огромный огненный цветок, клубясь и распухая. Я почувствовал, как мои ноги отделяются от пола, низ и верх поменялись местами. Удар, темнота...
Пришел я в себя от того, что кто-то настойчиво дёргал меня за лямку броника. В глазах постепенно восстанавливалась резкость, в голове звенело. Тихо. Что-то теплое грело шею слева. Сссука, кровь. По ходу, из уха. Почему так тихо? Почему группник трясет меня и что-то говорит, но я не слышу?
Меня подняли после взрыва парни, шедшие наверх. Потом мне всё, конечно, рассказали в деталях, но пока я просто потерял слух. Абсолютно. Совсем. На трое суток. Я даже не смогу описать это «ничего» в ушах, это не с чем сравнить. В остальном — жив, цел, орёл. Но, бля, какой кошмар разведчику оглохнуть!!! В голове ворох мыслей: насколько серьёзно, лечат ли? Если да, отправят в тыл (да ну нахер, я не поеду!!)? И вообще, а дальше-то как, бля? Я теперь в группе балласт и обуза. А вот кому глухого нахрен пулемётчика — налетай! Свежесостряпанный, сука!
О том, что происходило далее, рассказывать смысла нет. Командир вывел меня из активной работы, и остаток этого дня я провел в глухом углу техэтажа, снаряжая свои ленты и магазины парням, чтобы было, чем занять трясущиеся руки. Голова дико болела, зрение в полутьме реагировало с опозданием, во рту горечь и сухость. Группник общался со мной записками, так что я был в курсе происходящего. Остальные же в группе пытались поговорить знаками, я пытался читать по губам, но дико тупил, поэтому все ржали, в том числе и я.
Выводили меня из института уже по темноте, как теленка: за лямку в паре с Громом. Ствол и РД отобрали, так что в бронике и в каске это был лёгкий бег. Так же, рывком, ушли через проспект и вернулись к больничке.
Двое суток я отирался в «нашем» подвале. Парни уходили и возвращались. Все, живые. Я следил за костром, готовил жрачку, щипал курей, добытых нашими рэксами. Грешен, каюсь, бахнул полкружки чистой спиртяги, которой щедро поделились соседи мотострелки. После чего на полусогнутых пропер до своих нар и спал сутки.
Наутро, ещё не открывая глаз, услышал неясный шум и приглушённые голоса. Подумал — снится. Открыв глаза и сопоставив звуки с увиденным, громко и радостно заорал, а услышав свой голос — заорал ещё громче! Я слышу!
Портос, отложив разобранный автомат, вытер руки тряпкой, привстал, внимательно на меня посмотрел и спросил:
— Медный, чего ты? Кошмар приснился?
— Да ну нахер, какой кошмар? Слух вернулся! Хреново, но слышу!
— Тогда расскажи-ка мне, мил человек, кто же это нас всю ночь французскими ароматами окутывал и храпел, как танк? Где успел-то? Когда, бля? Глухой он, сука, смотри на него! А может, лекарство-то помогло? А, Медный?
— Не знаю, что помогло, но я выспался на год вперёд и слышу, это прям здорово! С вами пойду сегодня в ночь!
— Как командир решит, но мы тебя поздравляем, брат! Тут это, вчера новости херовые дошли. Пацаны наши погибли все, кто на Новый год в ночь ушёл... Возле ж/д вокзала. Мы ещё не освободили район, но инфа прошла от майкопцев.... Такие дела, брат... Считай, помянул вчера.
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
От подписчика, у которого накипело. Посвящается тем, кто третий год делает вид, что ничего не происходит.
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
История одного музыканта
Часть 31.
Мы закурили. Крыша была плоской. Вверх из нее торчала арматура, видимо, под заливку еще одного этажа. По периметру шел парапет, примерно по пояс. Если присесть, то с земли тебя вообще не видно. Видно было только склон на подходе к базе. За ним мы и наблюдали, перешептываясь.
— Домик, я горка, как погода?
— Горка, я домик, у нас тепло.
— Принял тебя, домик.
— Дорога, я горка, как погода?
— …ас…. ло.
— Принял тебя, дорога.
— Так, судя по тому, как запрашивали погоду, время час ночи, — сказал штурм. — Что-то до твоего напарника связь не добивает.
— Рельеф, наверное, других доводов у меня нет, — сказал я. — Во сколько светает?
— В районе шести утра.
— А до скольки мы тут?
— До шести утра, — улыбнулся штурм. — Короче, Суслик, я пойду прилягу до трех. Ты блюди.
— Лады.
Штурмэн ушел, а я остался один на глазах наблюдать за подъемом на базу. Сижу, значит, сижу и ловлю себя на мысли, что я «залипаю».
«Э, боец, ты чего! Ты охуел, спать на посту?!» — успел одернуть я себя. Резко встал, посмотрел по сторонам, на часы — 02:46, охуеть. Посмотрел в бинокль на склон. При свете луны видимость была замечательной. Убедился, что все нормально, немного поприседал, чтоб разогнать кровь. 02:50
— Штурм, я Суслик, смена.
— Принял тебя, — заспанным голосом ответил он. Появился он, как и было оговорено, через 10 минут.
— Ну, что-как? Бармалеев не видно?
— Да они же, блядь, как суслики. Ты их не видишь, а они есть.
— Ладно, иди отдыхай, я до пяти стою, потом спускаюсь и ждем наших.
Я встал, надел квакер и спустился вниз на этаж. Дошел до шконки, достал сникерс и водички. Перекусил, поднял голову и… в темноте увидел две точки. Дремоту сдуло. Чего-то меня глючит, не иначе. Присмотрелся — кошка. Тьфу, бля, скотина блохастая. На столе стоял вскрытый тушняк из сухпая. Я бросил животине немного «жратвы заморской» и зверек бодро зачавкал.
— Суслик, я штурм, иду вниз.
— Принял.
Спустя минуту очень тихо подошел штурм.
— Забыл чего, братик?
— Да блядь, зажигалку забыл.
В этот момент где-то послышался тихий дзынь.
— Это что, блядь, было? — спросил штурм.
— Да кошка тут была перед тем, как ты пришел. Может, она на какую железяку прыгнула. Ну, или ветер.
— А, ну тогда ладно.
— Что-то неспокойно мне, пойду проверю. Чтоб, блядь, кошка в темноте во что-то въебалась — это что-то новое.
— Согласен, — сказал штурм.
Я успел только выйти из нашей комнатки, даже толком в проход не шагнул. Раздался «пах!», и что-то металлическое зарычало по бетонным ступеням лестничного марша.
И тут у меня, как в кино, все началось как-то замедленно и вязко: я поворачиваюсь к штурму, одновременно пытаясь скинуть винтовку с плеча, поскальзываюсь на пыли и кирпичной крошке, которая в изобилии лежит на полу, поднимаю глаза на штурма… Даже сквозь квакер, мне казалось, я видел его удивление и одновременно понимание и ужас.
— ГРАНАТАААА!!!!! ДУХИИИИ!!!!
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #МУЗЫКАНТ
Часть 31.
Мы закурили. Крыша была плоской. Вверх из нее торчала арматура, видимо, под заливку еще одного этажа. По периметру шел парапет, примерно по пояс. Если присесть, то с земли тебя вообще не видно. Видно было только склон на подходе к базе. За ним мы и наблюдали, перешептываясь.
— Домик, я горка, как погода?
— Горка, я домик, у нас тепло.
— Принял тебя, домик.
— Дорога, я горка, как погода?
— …ас…. ло.
— Принял тебя, дорога.
— Так, судя по тому, как запрашивали погоду, время час ночи, — сказал штурм. — Что-то до твоего напарника связь не добивает.
— Рельеф, наверное, других доводов у меня нет, — сказал я. — Во сколько светает?
— В районе шести утра.
— А до скольки мы тут?
— До шести утра, — улыбнулся штурм. — Короче, Суслик, я пойду прилягу до трех. Ты блюди.
— Лады.
Штурмэн ушел, а я остался один на глазах наблюдать за подъемом на базу. Сижу, значит, сижу и ловлю себя на мысли, что я «залипаю».
«Э, боец, ты чего! Ты охуел, спать на посту?!» — успел одернуть я себя. Резко встал, посмотрел по сторонам, на часы — 02:46, охуеть. Посмотрел в бинокль на склон. При свете луны видимость была замечательной. Убедился, что все нормально, немного поприседал, чтоб разогнать кровь. 02:50
— Штурм, я Суслик, смена.
— Принял тебя, — заспанным голосом ответил он. Появился он, как и было оговорено, через 10 минут.
— Ну, что-как? Бармалеев не видно?
— Да они же, блядь, как суслики. Ты их не видишь, а они есть.
— Ладно, иди отдыхай, я до пяти стою, потом спускаюсь и ждем наших.
Я встал, надел квакер и спустился вниз на этаж. Дошел до шконки, достал сникерс и водички. Перекусил, поднял голову и… в темноте увидел две точки. Дремоту сдуло. Чего-то меня глючит, не иначе. Присмотрелся — кошка. Тьфу, бля, скотина блохастая. На столе стоял вскрытый тушняк из сухпая. Я бросил животине немного «жратвы заморской» и зверек бодро зачавкал.
— Суслик, я штурм, иду вниз.
— Принял.
Спустя минуту очень тихо подошел штурм.
— Забыл чего, братик?
— Да блядь, зажигалку забыл.
В этот момент где-то послышался тихий дзынь.
— Это что, блядь, было? — спросил штурм.
— Да кошка тут была перед тем, как ты пришел. Может, она на какую железяку прыгнула. Ну, или ветер.
— А, ну тогда ладно.
— Что-то неспокойно мне, пойду проверю. Чтоб, блядь, кошка в темноте во что-то въебалась — это что-то новое.
— Согласен, — сказал штурм.
Я успел только выйти из нашей комнатки, даже толком в проход не шагнул. Раздался «пах!», и что-то металлическое зарычало по бетонным ступеням лестничного марша.
И тут у меня, как в кино, все началось как-то замедленно и вязко: я поворачиваюсь к штурму, одновременно пытаясь скинуть винтовку с плеча, поскальзываюсь на пыли и кирпичной крошке, которая в изобилии лежит на полу, поднимаю глаза на штурма… Даже сквозь квакер, мне казалось, я видел его удивление и одновременно понимание и ужас.
— ГРАНАТАААА!!!!! ДУХИИИИ!!!!
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #МУЗЫКАНТ
Дни минувшего.
Часть 28.
—… Тут это, вчера новости херовые дошли. Пацаны наши погибли все, кто на Новый год в ночь ушёл... Возле ж/д вокзала. Мы ещё не освободили район, но инфа прошла от майкопцев.... Такие дела, брат... Считай, помянул вчера…
В глазах предательски защипало, внутри как-то сперло дыхание от такого известия.
— Это точно? Может, выжил кто? Не, ну плутают сейчас, может, по городу? А вдруг раненые где отлеживаются? Всяко же тут может случится, я вот уже в чудеса верить начинаю.
— Медный, да не мельтеши ты. Вот пока кто-то глухой и бухой спал тут вчера, мы ситуацию обсудили и это все тоже. Искать будем до талого, федералы уже в двух кварталах от вокзала контроль установили. Майкопцев разъебали жёстко на Новый год, весь маршрут колонны через город техникой сгоревшей забит. Пойдем наверх, чаю хлебнем, да всем про «чудо» расскажем… Да, Медный?
Мы поднялись наверх к выходу, где у нашего очага на ступеньках и ящиках сидели парни, греясь у огня.
— О, Медный, будешь шоколадку? — Артист, широко улыбаясь, тянул руку для приветствия.
— Харэ дразнить его, братва, он опять все слышит, — раскатисто заржал Портос.
— Ох, вот это нихера себе! Я думал, вы меня подбадриваете, а вы, блять, животы с меня надрывали? Все, пиздец, кровная месть и смертельная обида! Как же я рад вас всех слышать, парни!
Пообщались, попили чаю, мне пересказали, как меня нашли оглушённого, сказали «фартожопый, шо пиздец, а теперь ещё и слышишь». Толкались у костерка в тамбуре, ждали командира из оперативного штаба — они с ответственным ушли за ночной задачей.
— Медный, ты если с нами в ночь собрался, иди готовься к выходу, — Гром присел на ступеньку рядом со мной и закурил сигарету.
— Да у меня все на фоксе, только обрядиться. Я тут от безделья глухого и почистил, и помазал, и все перетряхнул в РД.
— Сгуху сожрал, поди?
— Нее, оставил на дне, под патронами. В М-ке со спиртом ушатаю, как и обещал, командир.
Вернулись наши офицеры, все потянулись в подвал. Группник развернул на нарах карту.
— Вот, где это? А, вот, нашел. Обстановка такая: сегодня нам делают коридор, идём за Сунжу, технику дадут. На броне прём сюда, здесь прощаемся, смотрим, что надо, и обратно на своих двоих. Выходим на вот этот перекресток, там блок-пост «вованов». Их предупредили, они нас с пяти до семи ждать будут. Задача ясна?
— Так точно! Командир, — Гром придержал группника за рукав, — Медный оклемался, слышит вроде, мы тут проверяли всяко. С нами рвется, возьмём?
Группник внимательно посмотрел на меня.
— Сам как? Готов?
— Да, готов, конечно! Собираться?
— Добро! Собирайся.
Командир пошел к лестнице, не доходя, остановился и вполоборота сказал:
— Парни! За Сунжей наших нет... — и вышел.
— Оппачки! Отэтонихуя себе! Неужели в разведку пойдем? Аж не верится, — озадаченно выдал Потап.
— Ну это чтоб не разучился, стопудово, а то все тебе «трататата», — расхохотался в ответ Портос.
Я, весь внутренне ликуя от того, что меня взяли на выход, поднялся наверх. Группник вышел, и только Соболь, стоящий на фишке, был у огня. Мы закурили, Соболь налил мне кружку обжигающего чая. Потихоньку разговаривали.
— Слышь, Медный, бэтэр этот заебал. Он связной, они постоянно в нем шкуру трут, ну, и греются. Весь выхлоп нам в тамбур. Я им уже по броне стучал… Мёрзнут, говорят, и хер чё объяснишь.
— Парни говорят, нас, вроде, поменять должны сегодня-завтра, забей ты на него. Скоро свалим с больнички этой проклятой.
Нашу беседу прервал миномётный огонь противника. Чехи насыпали по территории наобум и не очень плотно, но стоящему метрах в двадцати КамАЗу не повезло и он медленно разгорался. Звук прилетов и дробь осколков стали уже настолько привычными, что мы пригибались, только когда разрывы были уже совсем недалеко, а на звуки почти не обращали внимания. Да и в целом гул войны стал вполне привычным фоном.
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО
Часть 28.
—… Тут это, вчера новости херовые дошли. Пацаны наши погибли все, кто на Новый год в ночь ушёл... Возле ж/д вокзала. Мы ещё не освободили район, но инфа прошла от майкопцев.... Такие дела, брат... Считай, помянул вчера…
В глазах предательски защипало, внутри как-то сперло дыхание от такого известия.
— Это точно? Может, выжил кто? Не, ну плутают сейчас, может, по городу? А вдруг раненые где отлеживаются? Всяко же тут может случится, я вот уже в чудеса верить начинаю.
— Медный, да не мельтеши ты. Вот пока кто-то глухой и бухой спал тут вчера, мы ситуацию обсудили и это все тоже. Искать будем до талого, федералы уже в двух кварталах от вокзала контроль установили. Майкопцев разъебали жёстко на Новый год, весь маршрут колонны через город техникой сгоревшей забит. Пойдем наверх, чаю хлебнем, да всем про «чудо» расскажем… Да, Медный?
Мы поднялись наверх к выходу, где у нашего очага на ступеньках и ящиках сидели парни, греясь у огня.
— О, Медный, будешь шоколадку? — Артист, широко улыбаясь, тянул руку для приветствия.
— Харэ дразнить его, братва, он опять все слышит, — раскатисто заржал Портос.
— Ох, вот это нихера себе! Я думал, вы меня подбадриваете, а вы, блять, животы с меня надрывали? Все, пиздец, кровная месть и смертельная обида! Как же я рад вас всех слышать, парни!
Пообщались, попили чаю, мне пересказали, как меня нашли оглушённого, сказали «фартожопый, шо пиздец, а теперь ещё и слышишь». Толкались у костерка в тамбуре, ждали командира из оперативного штаба — они с ответственным ушли за ночной задачей.
— Медный, ты если с нами в ночь собрался, иди готовься к выходу, — Гром присел на ступеньку рядом со мной и закурил сигарету.
— Да у меня все на фоксе, только обрядиться. Я тут от безделья глухого и почистил, и помазал, и все перетряхнул в РД.
— Сгуху сожрал, поди?
— Нее, оставил на дне, под патронами. В М-ке со спиртом ушатаю, как и обещал, командир.
Вернулись наши офицеры, все потянулись в подвал. Группник развернул на нарах карту.
— Вот, где это? А, вот, нашел. Обстановка такая: сегодня нам делают коридор, идём за Сунжу, технику дадут. На броне прём сюда, здесь прощаемся, смотрим, что надо, и обратно на своих двоих. Выходим на вот этот перекресток, там блок-пост «вованов». Их предупредили, они нас с пяти до семи ждать будут. Задача ясна?
— Так точно! Командир, — Гром придержал группника за рукав, — Медный оклемался, слышит вроде, мы тут проверяли всяко. С нами рвется, возьмём?
Группник внимательно посмотрел на меня.
— Сам как? Готов?
— Да, готов, конечно! Собираться?
— Добро! Собирайся.
Командир пошел к лестнице, не доходя, остановился и вполоборота сказал:
— Парни! За Сунжей наших нет... — и вышел.
— Оппачки! Отэтонихуя себе! Неужели в разведку пойдем? Аж не верится, — озадаченно выдал Потап.
— Ну это чтоб не разучился, стопудово, а то все тебе «трататата», — расхохотался в ответ Портос.
Я, весь внутренне ликуя от того, что меня взяли на выход, поднялся наверх. Группник вышел, и только Соболь, стоящий на фишке, был у огня. Мы закурили, Соболь налил мне кружку обжигающего чая. Потихоньку разговаривали.
— Слышь, Медный, бэтэр этот заебал. Он связной, они постоянно в нем шкуру трут, ну, и греются. Весь выхлоп нам в тамбур. Я им уже по броне стучал… Мёрзнут, говорят, и хер чё объяснишь.
— Парни говорят, нас, вроде, поменять должны сегодня-завтра, забей ты на него. Скоро свалим с больнички этой проклятой.
Нашу беседу прервал миномётный огонь противника. Чехи насыпали по территории наобум и не очень плотно, но стоящему метрах в двадцати КамАЗу не повезло и он медленно разгорался. Звук прилетов и дробь осколков стали уже настолько привычными, что мы пригибались, только когда разрывы были уже совсем недалеко, а на звуки почти не обращали внимания. Да и в целом гул войны стал вполне привычным фоном.
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО
История одного музыканта
Часть 32.
Раздался оглушительный взрыв. Если учесть, что мы находились в бетонном здании, глушануло нас хорошо. Тут же поднялась туча пыли. Я на четвереньках заполз в комнату.
— Суслик, если выживем, я тебя расцелую!
— Давай эти слюни потом, у нас гости.
«Домик! Домик! Чего там у вас за хуйня происходит?! Я горка».
«Духи лезут!»
Снизу раздавались стоны и крики.
— Блядь, сколько же их, — сказал я.
— Я хуй его знает, но свою жопу я ооочень дорого продам, — штурм сделал три уверенных шага и просто «по-сомалийски» залил тридцатку вниз. Оттуда в ответ пошел просто ураган огня. Все грохотало и свистело, рикошетили пули, от бетона били в лицо крошки.
— Суслик, подъем, хули разлегся, как на пляже?! Живой?!
— Да живой, просто охуел немного, — ответил я. Голова знатно гудела.
— Давай, блядь, жопу в горсть, нехуй кайфовать, — и штурм выдавил еще магазин вниз с небольшими перерывами. Я поднялся, взял винт и тоже начал напихивать по-сомалийски вниз. Штурм расчековал эфку: «Камбуля, сука!!! Жрите!!»
Я прижался к стене, сменил магазин. Наступило секундное затишье. Внизу были слышны крики и громкие разговоры на нерусском. Как мне показалось, до взрыва гранаты прошло чуть ли не полчаса. Краем глаза, когда я уже отстрелил четыре магазина с СВД, я увидел, что черножопики уже были на втором этаже и вели огонь оттуда.
В пылу схватки я пропустил «пах!», и только потом ощутил ебейшей силы взрыв, а чуть немного погодя — еще один. По всей видимости, какая-то тушка на втором этаже решила отойти на перезарядку — или шнурки завязать на шлепках, сейчас уже этого никто не скажет — и сняла растяжку, установленную на входе в комнату.
Штурм скидывал гранаты, чередуя их обильным поливом свинца.
— Штурм! Штурм! — пытался до него докричаться я. — Я пустой! Прикрой, я докидаю!
— Да! — ответил штурм, и темп его огня значительно уменьшился. Я быстро нашел пачки, разорвал их и снарядил магазины. — Теперь я! — крикнул он.
Я достал АПС и начал накидывать вниз. Штурм сместился за меня и встал в пролете между третьим этажом и выходом на крышу, достал направляющую, две расчески и вдавил их в магаз. К слову сказать, получилось у него довольно ловко. В перерывах между пострелушками я скидывал вниз гранаты.
— АПС ВСЁ!! — крикнул я, снова достал винтовку и начал стрелять.
— Я закончил!! — отозвался штурм. — Уходи на крышу!
Когда мы поднялись на крышу, я сообщил штурму:
— Там, братец, еще одна заначка осталась. Последняя, «нулевик». Как к нам идти. Если ебнет она, считай, нам пиздец. Что у тебя по БК?
— Все на себе и две гранаты, справа «своя». У тебя как?
— А у меня совсем все грустно: АПС пустой, пять магазинов и две пачки, но снарядить я их не успею.
«Домик! Домик! Я горка! — раздалось в радейке. — Видим вас на крыше! Атас, пацаны!!!»
Мы обернулись посмотреть на горку и чуть ли не синхронно сказали: «Ох, бля!» Отпрыгнули от входа, раздался взрыв «нулевика»… и тут разверзлись небеса. Тор ёбнул своим мьёльниром в виде ЗУ 23-2: чудо советской инженерной мысли простреливало дом навылет, превращая в фарш все, что было под нами.
— Фух, блядь, отбились, — сказал я. Штурм тихо хихикал. — Хули ты ржешь, болезный?
— Я тебя расцеловать обещал. Иди сюда, мой сладкий сахар.
И тут заржал уже я.
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #МУЗЫКАНТ
Часть 32.
Раздался оглушительный взрыв. Если учесть, что мы находились в бетонном здании, глушануло нас хорошо. Тут же поднялась туча пыли. Я на четвереньках заполз в комнату.
— Суслик, если выживем, я тебя расцелую!
— Давай эти слюни потом, у нас гости.
«Домик! Домик! Чего там у вас за хуйня происходит?! Я горка».
«Духи лезут!»
Снизу раздавались стоны и крики.
— Блядь, сколько же их, — сказал я.
— Я хуй его знает, но свою жопу я ооочень дорого продам, — штурм сделал три уверенных шага и просто «по-сомалийски» залил тридцатку вниз. Оттуда в ответ пошел просто ураган огня. Все грохотало и свистело, рикошетили пули, от бетона били в лицо крошки.
— Суслик, подъем, хули разлегся, как на пляже?! Живой?!
— Да живой, просто охуел немного, — ответил я. Голова знатно гудела.
— Давай, блядь, жопу в горсть, нехуй кайфовать, — и штурм выдавил еще магазин вниз с небольшими перерывами. Я поднялся, взял винт и тоже начал напихивать по-сомалийски вниз. Штурм расчековал эфку: «Камбуля, сука!!! Жрите!!»
Я прижался к стене, сменил магазин. Наступило секундное затишье. Внизу были слышны крики и громкие разговоры на нерусском. Как мне показалось, до взрыва гранаты прошло чуть ли не полчаса. Краем глаза, когда я уже отстрелил четыре магазина с СВД, я увидел, что черножопики уже были на втором этаже и вели огонь оттуда.
В пылу схватки я пропустил «пах!», и только потом ощутил ебейшей силы взрыв, а чуть немного погодя — еще один. По всей видимости, какая-то тушка на втором этаже решила отойти на перезарядку — или шнурки завязать на шлепках, сейчас уже этого никто не скажет — и сняла растяжку, установленную на входе в комнату.
Штурм скидывал гранаты, чередуя их обильным поливом свинца.
— Штурм! Штурм! — пытался до него докричаться я. — Я пустой! Прикрой, я докидаю!
— Да! — ответил штурм, и темп его огня значительно уменьшился. Я быстро нашел пачки, разорвал их и снарядил магазины. — Теперь я! — крикнул он.
Я достал АПС и начал накидывать вниз. Штурм сместился за меня и встал в пролете между третьим этажом и выходом на крышу, достал направляющую, две расчески и вдавил их в магаз. К слову сказать, получилось у него довольно ловко. В перерывах между пострелушками я скидывал вниз гранаты.
— АПС ВСЁ!! — крикнул я, снова достал винтовку и начал стрелять.
— Я закончил!! — отозвался штурм. — Уходи на крышу!
Когда мы поднялись на крышу, я сообщил штурму:
— Там, братец, еще одна заначка осталась. Последняя, «нулевик». Как к нам идти. Если ебнет она, считай, нам пиздец. Что у тебя по БК?
— Все на себе и две гранаты, справа «своя». У тебя как?
— А у меня совсем все грустно: АПС пустой, пять магазинов и две пачки, но снарядить я их не успею.
«Домик! Домик! Я горка! — раздалось в радейке. — Видим вас на крыше! Атас, пацаны!!!»
Мы обернулись посмотреть на горку и чуть ли не синхронно сказали: «Ох, бля!» Отпрыгнули от входа, раздался взрыв «нулевика»… и тут разверзлись небеса. Тор ёбнул своим мьёльниром в виде ЗУ 23-2: чудо советской инженерной мысли простреливало дом навылет, превращая в фарш все, что было под нами.
— Фух, блядь, отбились, — сказал я. Штурм тихо хихикал. — Хули ты ржешь, болезный?
— Я тебя расцеловать обещал. Иди сюда, мой сладкий сахар.
И тут заржал уже я.
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #МУЗЫКАНТ
Дни минувшего.
Часть 29.
За бытовыми хлопотами под канонаду разрывов пролетел этот день. Бук и Артист, сходив в частник, вернулись с полным сидором всяких круп, консервов и домашних заготовок. Решили варить супец во вкладыше от термоса, и там уже что-то аппетитно булькало и благоухало ароматами. Мы с Потапом, притащив воду, синхронно потянули носами, а Потап, взяв поварешку, начал шерудить в котле.
— Эээ, ара, палцы убэри, да? Отрублю нахуй! — вскинулся на Потапа Бук.
— А мясо-то где? — Потап недоуменно пожал плечами.
— Тебе не положено! — отрезал Артист.
— Да как так-то?
— А так! Сварим — позовём всех. Нехер грязные грабли над котлом трясти! Мяса ему, разбежался. Ты это мясо поймал? Вот то-то же, отвали!
— Эх! Медный, идём отсюда. Две жадины собрались, ловить нечего.
Мы спустились в подвал. Потап по примеру Портоса и остальных завалился спать, а мне сон не шёл. В голове крутились кадры из памяти с начала командировки. Прошел всего месяц, а казалось, эта командировка длится уже вечность. Мы свыклись с окружающим нас хаосом и потеряли страх...
Попытался представить, что сейчас делают родные, друзья в далёкой Сибири, но бросил это занятие, недоумевая. Я практически разучился мыслить гражданскими категориями, мир разделился надвое. Один — этот, здесь и сейчас, грязь и кровь, порох и смерть... Другой — нереальный и сказочный, где везде светятся окна и фонари, люди спокойно живут, занимаются работой и бытом, растят детей. Этот мир казался экспонатом под стеклянным куполом, хрупким и беззащитным, прекрасным и недосягаемым...
Меня накрыло осознанием, почему я здесь. Потому что нужно делать эту работу, может, даже ценой жизни... Если не мы — то никто, бля… Вспомнил наших парней, которых теперь считают погибшими. Ведь не зря же они... Всему есть цена, но здесь слишком дорого что-то... Ладно, ещё повоюем, самое главное — слух почти восстановился.
С началом сумерек мы поднялись на улицу, навьюченные, ждали броню. Морозец слегка спал, ему на смену пришла отвратительная всепроникающая влажность. Она липкими пальцами лезла за шиворот, заставляя ежиться от холода.
«Ну что, пацаны, замёрзли? Туман идёт. Погода самое оно, только что мы в тумане высмотрим? — Гром обматывал куском брезента СВД. — Оставлю на базе, возьму Ксюху у Артиста, он на больничке остается».
Пришел группник, построились, попрыгали. Соседи мотострелки разглядывали наши приготовления, поливая соляркой обломки мебели в костре. Яркие отсветы неровно метались по закопченым стенам руины госпиталя и технике вокруг.
Обдав нас облаком удушливого дизеля, по колее, как два трамвая, подъехали бэхи. Командир брони спрыгнул на землю, наш подошёл, они под фонариком сверились по карте. Командир махнул нам, и мы, кряхтя и с прибаутками и подъебками, полезли наверх. Загрузились, крутанулись на месте, рывком стартанули по госпитальному городку, утопая в грязевой колее. Кругом горели костры, от ПАКа тянулась вверх струйка дыма.
Ходом пролетев больничку, сквозь пролом в заборе выскочили на асфальт, повернув направо и резко ускорившись, помчались на мост через Сунжу. Судя по БР, нам надо через два квартала уже высаживаться. В практически полной темноте на бешеной скорости пролетели мост, пересекли набережную и втянулись в пятиэтажную застройку. Первый перекрёсток пролетели, стремительно приближался второй. Потап, почуяв неладное, стал дергать командира за рукав, перекрикивая рёв движка: «Командир! Он нас сейчас завезёт, куда не надо!!»
Не снижая темпа, броня пролетела нужный нам перекресток и полетела дальше. Пока мы колотили железками по броне, ещё один квартал остался позади. Наконец нас услышали, и механ дал по тормозу так резко, что мы чуть не посыпались сверху, как горох. Открылся люк, и вылез командир.
— Ты чего, придурок, ты куда нас припер? Мы ж сверились? Мы, блять, стучим — а он тапок там наяривает до отказа!!!
— Да я думал, под обстрел мы попали...
— Я тебя сейчас так обстреляю — на неделю зажмуришься! — угрожающе двинулся к нему Портос.
— Отставить! С брони все, Потап — направо с Медным во двор. Гляньте там, только тихо.
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО
Часть 29.
За бытовыми хлопотами под канонаду разрывов пролетел этот день. Бук и Артист, сходив в частник, вернулись с полным сидором всяких круп, консервов и домашних заготовок. Решили варить супец во вкладыше от термоса, и там уже что-то аппетитно булькало и благоухало ароматами. Мы с Потапом, притащив воду, синхронно потянули носами, а Потап, взяв поварешку, начал шерудить в котле.
— Эээ, ара, палцы убэри, да? Отрублю нахуй! — вскинулся на Потапа Бук.
— А мясо-то где? — Потап недоуменно пожал плечами.
— Тебе не положено! — отрезал Артист.
— Да как так-то?
— А так! Сварим — позовём всех. Нехер грязные грабли над котлом трясти! Мяса ему, разбежался. Ты это мясо поймал? Вот то-то же, отвали!
— Эх! Медный, идём отсюда. Две жадины собрались, ловить нечего.
Мы спустились в подвал. Потап по примеру Портоса и остальных завалился спать, а мне сон не шёл. В голове крутились кадры из памяти с начала командировки. Прошел всего месяц, а казалось, эта командировка длится уже вечность. Мы свыклись с окружающим нас хаосом и потеряли страх...
Попытался представить, что сейчас делают родные, друзья в далёкой Сибири, но бросил это занятие, недоумевая. Я практически разучился мыслить гражданскими категориями, мир разделился надвое. Один — этот, здесь и сейчас, грязь и кровь, порох и смерть... Другой — нереальный и сказочный, где везде светятся окна и фонари, люди спокойно живут, занимаются работой и бытом, растят детей. Этот мир казался экспонатом под стеклянным куполом, хрупким и беззащитным, прекрасным и недосягаемым...
Меня накрыло осознанием, почему я здесь. Потому что нужно делать эту работу, может, даже ценой жизни... Если не мы — то никто, бля… Вспомнил наших парней, которых теперь считают погибшими. Ведь не зря же они... Всему есть цена, но здесь слишком дорого что-то... Ладно, ещё повоюем, самое главное — слух почти восстановился.
С началом сумерек мы поднялись на улицу, навьюченные, ждали броню. Морозец слегка спал, ему на смену пришла отвратительная всепроникающая влажность. Она липкими пальцами лезла за шиворот, заставляя ежиться от холода.
«Ну что, пацаны, замёрзли? Туман идёт. Погода самое оно, только что мы в тумане высмотрим? — Гром обматывал куском брезента СВД. — Оставлю на базе, возьму Ксюху у Артиста, он на больничке остается».
Пришел группник, построились, попрыгали. Соседи мотострелки разглядывали наши приготовления, поливая соляркой обломки мебели в костре. Яркие отсветы неровно метались по закопченым стенам руины госпиталя и технике вокруг.
Обдав нас облаком удушливого дизеля, по колее, как два трамвая, подъехали бэхи. Командир брони спрыгнул на землю, наш подошёл, они под фонариком сверились по карте. Командир махнул нам, и мы, кряхтя и с прибаутками и подъебками, полезли наверх. Загрузились, крутанулись на месте, рывком стартанули по госпитальному городку, утопая в грязевой колее. Кругом горели костры, от ПАКа тянулась вверх струйка дыма.
Ходом пролетев больничку, сквозь пролом в заборе выскочили на асфальт, повернув направо и резко ускорившись, помчались на мост через Сунжу. Судя по БР, нам надо через два квартала уже высаживаться. В практически полной темноте на бешеной скорости пролетели мост, пересекли набережную и втянулись в пятиэтажную застройку. Первый перекрёсток пролетели, стремительно приближался второй. Потап, почуяв неладное, стал дергать командира за рукав, перекрикивая рёв движка: «Командир! Он нас сейчас завезёт, куда не надо!!»
Не снижая темпа, броня пролетела нужный нам перекресток и полетела дальше. Пока мы колотили железками по броне, ещё один квартал остался позади. Наконец нас услышали, и механ дал по тормозу так резко, что мы чуть не посыпались сверху, как горох. Открылся люк, и вылез командир.
— Ты чего, придурок, ты куда нас припер? Мы ж сверились? Мы, блять, стучим — а он тапок там наяривает до отказа!!!
— Да я думал, под обстрел мы попали...
— Я тебя сейчас так обстреляю — на неделю зажмуришься! — угрожающе двинулся к нему Портос.
— Отставить! С брони все, Потап — направо с Медным во двор. Гляньте там, только тихо.
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #ДНИ_МИНУВШЕГО
Forwarded from Наука побеждать
Тэги.
Давненько мы не напоминали наши тэги. Держите список ниже. По ним собрано (и задним числом довешивается) то, что админы канала писали с октября 2022 года. Как многие знают, у нас полезны даже комментарии. Спасибо за них уважаемым подписчикам 🤝🤝🤝
Также напоминаем, что свои вопросы инструкторам канала вы можете задать вот под этим постом.
Всем новичкам — добро пожаловать 🤝
#АРТА
#БПЛА
#БПНА
#БЫТ_В_АРМИИ
#ВЕЛИКИЕ_ЛЮДИ
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
#ДИВАННАЯ_АНАЛИТИКА
#ЗНАЙ_ВРАГА
#ИНЖЕНЕРНАЯ_ПОДГОТОВКА
#ИНОСТРАННЫЕ_АРМИИ
#КАЛЕНДАРЬ
#МЕДИЦИНА
#МЕТОДИКА_ОБУЧЕНИЯ
#МНЕНИЕ
#МИР_НЕ_БЕЗ_ДОБРЫХ
#НАБЛЮДЕНИЕ
#НАГРАДНОЙ
#ОГНЕВАЯ_ПОДГОТОВКА
#ОРУЖИЕ
#ПБС
#ПРИЦЕЛЫ
#СНАЙПИНГ
#СНАРЯЖЕНИЕ
#СТРАТЕГИЯ
#ТАБЛЕТНИЦА
#ТАКТИКА
#ФИЗО
#ШТУРМ
#ЭХО_ВОЙНЫ
#ЮМОР
Давненько мы не напоминали наши тэги. Держите список ниже. По ним собрано (и задним числом довешивается) то, что админы канала писали с октября 2022 года. Как многие знают, у нас полезны даже комментарии. Спасибо за них уважаемым подписчикам 🤝🤝🤝
Также напоминаем, что свои вопросы инструкторам канала вы можете задать вот под этим постом.
Всем новичкам — добро пожаловать 🤝
#АРТА
#БПЛА
#БПНА
#БЫТ_В_АРМИИ
#ВЕЛИКИЕ_ЛЮДИ
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
#ДИВАННАЯ_АНАЛИТИКА
#ЗНАЙ_ВРАГА
#ИНЖЕНЕРНАЯ_ПОДГОТОВКА
#ИНОСТРАННЫЕ_АРМИИ
#КАЛЕНДАРЬ
#МЕДИЦИНА
#МЕТОДИКА_ОБУЧЕНИЯ
#МНЕНИЕ
#МИР_НЕ_БЕЗ_ДОБРЫХ
#НАБЛЮДЕНИЕ
#НАГРАДНОЙ
#ОГНЕВАЯ_ПОДГОТОВКА
#ОРУЖИЕ
#ПБС
#ПРИЦЕЛЫ
#СНАЙПИНГ
#СНАРЯЖЕНИЕ
#СТРАТЕГИЯ
#ТАБЛЕТНИЦА
#ТАКТИКА
#ФИЗО
#ШТУРМ
#ЭХО_ВОЙНЫ
#ЮМОР
Telegram
Наука побеждать
Интервью с инструктором
Здравствуйте, уважаемые читатели канала. Мы тут подумали. У нас есть интервью с артиллеристом и интервью со снайпером. А вот интервью с инструктором — нет. Решили исправить упущение. Сегодня у вас есть уникальная возможность спросить…
Здравствуйте, уважаемые читатели канала. Мы тут подумали. У нас есть интервью с артиллеристом и интервью со снайпером. А вот интервью с инструктором — нет. Решили исправить упущение. Сегодня у вас есть уникальная возможность спросить…
История одного музыканта
Часть 33.
— Эй, придурки! — раздалось в рации. — Чего разлеглись, как на пляже? Солнце еще не встало.
— Штаны сушим, — ответил штурм.
— Тоже збс. Пока солнце не встанет — с крыши ни ногой.
— Да у нас что-то нет особого желания по фаршу там шастать. Там даже контроллить не то, что некого — нечего. До зорьки сидим на крыше. Перекусить есть, вода есть.
— Принял вас. Нужду справляем за парапет. Конец связи.
— Слышь, Суслик, как думаешь, откуда духи полезли? Ты, что ли, проебал фишку?
— Ты что, бессмертный? — возразил я.
— Братское сердце, не обессудь, но духи откуда-то полезли же, и если б не твоя паутина, болтались бы наши бошки сейчас на пиках, а видосики собирали лайки и колокольчики.
— Да я обставился по привычке, учили так в…
— Где учили? — заинтересованно спросил штурм. Я осекся, поняв, что чуть не ляпнул лишнего.
— В сельскохозяйственном техникуме, когда на повара учился, — пошутил я. Штурм засмеялся.
— Ну, не хочешь — не говори. Но, братан, реально дай обниму, ты нас обоих из лютого очка вытащил своей осторожностью.
— Как рассветет, спустимся и посмотрим, откуда эти тараканы набежали. Сто в гору, не с улицы пришли, иначе их бы ОЗМ-кой и МОН-кой раскидало по всей парадной.
— Согласен. Есть зажигалка? Я свою так и не нашел.
— Ну, и мне давай папироску, дух переведу. Не каждый день геноцид устраиваем.
Мы закурили, хлебнули из одной фляги (считай, породнились) водички, срубали пару изрядно подтаявших сникерсов и стали ждать рассвет.
— Штурм?
— М?
— Тебе сколько лет-то?
— Сорок три, а тебе?
— Тридцать пять. Ты уже бывал в такой жопе?
— В такой точно нет. Я ж до событий на Донбассе там же в ГАИ работал, там такого экшена нет.
— Не жалеешь, что здесь оказался?
— Чем ближе смерть, тем ярче чувствуешь вкус жизни… А ты, походу, не впервой в таком пиздорезе?
— Ага. Первый раз недели две назад был, за матрасами ходили. Что-то мне везет на эти квесты выживания, — усмехнулся я.
— Может, тебе по приезду билетик лотерейный купить, а, Суслик? Раз уж ты фартовый, как черт.
— Да ну, какой фарт, братан? Делал, чему учили на Молях, как и тебя. Обосрался, что пиздец, и вспотел, как девственница в первую брачную ночь.
— Ага, чуть не отымели, — засмеялся штурм.
— Во-во, и я о том.
Вдруг неожиданно штурм с легкой ухмылкой сказал:
— Руки вытяни вперед и покажи.
— Для чего? — удивился я.
— Надо.
Чувствуя подвох, я все же вытянул руки перед собой и повертел ладонями.
— Суслик, смотри на мои, — и он тоже вытянул руку.
— И что?
— Твои не дрожат.
Его рука и вправду тряслась, а мои были неподвижны.
— Так холодно же, братан. Мы из жары на холод, вот и колбасит тебя. А я не мерзну. Ну, почти.
— Знаешь, за годы службы в органах я немного научился в людях разбираться. По-моему, ты децл припиздываешь.
— Да бля буду. Свежо на улице, вот и колбасит тебя.
— Ну-ну.
Так, за разговорами, наступил рассвет. Мы видели уже своими глазами, а не через квакеры, как с холма за нами спустилась группа. Их было больше, чем когда нас провожали. Впереди шел сапер. Мы выглянули на секунду с крыши и увидели, как он снимает свои «закладки».
— Ну что, идем, — сказал я штурму.
— Угу.
Мы спустились с крыши на наш этаж. В стенах были дыры размером с кулак — с кулак, блядь, Коли Валуева. Откопав свои шмотки из-под груды колотого кирпича, бетона и пыли, мы пошли к выходу. Тут нам встретился первый загорелый паренек. Точнее то, что от него осталось: правая нога (или левая, сложно сказать было) от колена до ступни и какой то красный мешок, весь в дырах и уже вонял.
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #МУЗЫКАНТ
Часть 33.
— Эй, придурки! — раздалось в рации. — Чего разлеглись, как на пляже? Солнце еще не встало.
— Штаны сушим, — ответил штурм.
— Тоже збс. Пока солнце не встанет — с крыши ни ногой.
— Да у нас что-то нет особого желания по фаршу там шастать. Там даже контроллить не то, что некого — нечего. До зорьки сидим на крыше. Перекусить есть, вода есть.
— Принял вас. Нужду справляем за парапет. Конец связи.
— Слышь, Суслик, как думаешь, откуда духи полезли? Ты, что ли, проебал фишку?
— Ты что, бессмертный? — возразил я.
— Братское сердце, не обессудь, но духи откуда-то полезли же, и если б не твоя паутина, болтались бы наши бошки сейчас на пиках, а видосики собирали лайки и колокольчики.
— Да я обставился по привычке, учили так в…
— Где учили? — заинтересованно спросил штурм. Я осекся, поняв, что чуть не ляпнул лишнего.
— В сельскохозяйственном техникуме, когда на повара учился, — пошутил я. Штурм засмеялся.
— Ну, не хочешь — не говори. Но, братан, реально дай обниму, ты нас обоих из лютого очка вытащил своей осторожностью.
— Как рассветет, спустимся и посмотрим, откуда эти тараканы набежали. Сто в гору, не с улицы пришли, иначе их бы ОЗМ-кой и МОН-кой раскидало по всей парадной.
— Согласен. Есть зажигалка? Я свою так и не нашел.
— Ну, и мне давай папироску, дух переведу. Не каждый день геноцид устраиваем.
Мы закурили, хлебнули из одной фляги (считай, породнились) водички, срубали пару изрядно подтаявших сникерсов и стали ждать рассвет.
— Штурм?
— М?
— Тебе сколько лет-то?
— Сорок три, а тебе?
— Тридцать пять. Ты уже бывал в такой жопе?
— В такой точно нет. Я ж до событий на Донбассе там же в ГАИ работал, там такого экшена нет.
— Не жалеешь, что здесь оказался?
— Чем ближе смерть, тем ярче чувствуешь вкус жизни… А ты, походу, не впервой в таком пиздорезе?
— Ага. Первый раз недели две назад был, за матрасами ходили. Что-то мне везет на эти квесты выживания, — усмехнулся я.
— Может, тебе по приезду билетик лотерейный купить, а, Суслик? Раз уж ты фартовый, как черт.
— Да ну, какой фарт, братан? Делал, чему учили на Молях, как и тебя. Обосрался, что пиздец, и вспотел, как девственница в первую брачную ночь.
— Ага, чуть не отымели, — засмеялся штурм.
— Во-во, и я о том.
Вдруг неожиданно штурм с легкой ухмылкой сказал:
— Руки вытяни вперед и покажи.
— Для чего? — удивился я.
— Надо.
Чувствуя подвох, я все же вытянул руки перед собой и повертел ладонями.
— Суслик, смотри на мои, — и он тоже вытянул руку.
— И что?
— Твои не дрожат.
Его рука и вправду тряслась, а мои были неподвижны.
— Так холодно же, братан. Мы из жары на холод, вот и колбасит тебя. А я не мерзну. Ну, почти.
— Знаешь, за годы службы в органах я немного научился в людях разбираться. По-моему, ты децл припиздываешь.
— Да бля буду. Свежо на улице, вот и колбасит тебя.
— Ну-ну.
Так, за разговорами, наступил рассвет. Мы видели уже своими глазами, а не через квакеры, как с холма за нами спустилась группа. Их было больше, чем когда нас провожали. Впереди шел сапер. Мы выглянули на секунду с крыши и увидели, как он снимает свои «закладки».
— Ну что, идем, — сказал я штурму.
— Угу.
Мы спустились с крыши на наш этаж. В стенах были дыры размером с кулак — с кулак, блядь, Коли Валуева. Откопав свои шмотки из-под груды колотого кирпича, бетона и пыли, мы пошли к выходу. Тут нам встретился первый загорелый паренек. Точнее то, что от него осталось: правая нога (или левая, сложно сказать было) от колена до ступни и какой то красный мешок, весь в дырах и уже вонял.
Продолжение следует…
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА #МУЗЫКАНТ
Ты же знаешь.
Здесь мечты твои ничего не стоят.
Здесь руки твои ничего не строят.
Здесь голоса громом в шеренги строят.
И на амбразуры идут по трое...
Здесь ветер и дождь — признаки комфорта.
Здесь кивер — бейсболка, а ловы — ботфорты.
Здесь пылью станут цитадели и форты.
И гордостью сжаты рукояти Кордов...
Здесь ноги твои вращают землю.
Здесь ярости пламени позади не внемлют.
Здесь головы отдельно в посадках дремлют.
И вьются, рвутся полевкой нервы.
Здесь правды твои виски не скроют,
Здесь мертвым глаза рубли не откроют!
Здесь сразу видно, кто чего стоит...
И швы трещат: не важно, как скроен.
Здесь фельдшер тебе капеллан и аббат,
Здесь болен спиной и душою горбат.
Там — близость Победы, фанфары звенят...
Здесь — ты только знаешь, что это набат.
Бурьян, сентябрь 2024
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
Здесь мечты твои ничего не стоят.
Здесь руки твои ничего не строят.
Здесь голоса громом в шеренги строят.
И на амбразуры идут по трое...
Здесь ветер и дождь — признаки комфорта.
Здесь кивер — бейсболка, а ловы — ботфорты.
Здесь пылью станут цитадели и форты.
И гордостью сжаты рукояти Кордов...
Здесь ноги твои вращают землю.
Здесь ярости пламени позади не внемлют.
Здесь головы отдельно в посадках дремлют.
И вьются, рвутся полевкой нервы.
Здесь правды твои виски не скроют,
Здесь мертвым глаза рубли не откроют!
Здесь сразу видно, кто чего стоит...
И швы трещат: не важно, как скроен.
Здесь фельдшер тебе капеллан и аббат,
Здесь болен спиной и душою горбат.
Там — близость Победы, фанфары звенят...
Здесь — ты только знаешь, что это набат.
Бурьян, сентябрь 2024
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
Фрагменты. Стаккато.
Предисловие от редактора: читать «с закрытыми глазами» сложно. Но иначе не будет видно.
***
КАМАЗы. Уралы. Люди,
дальше вещи, еда, от еды и до дна с поломанными досками — выстрелы к «фагошам» и прочая абсолютно не актуальная на тот вечер дичь…
Ночь. Приехали — дома, окна, бельё на верёвках, дети во дворе. Гидра коробок пытается развернуться во дворе детства. Один «химарь» — конец маршевого журнала подразделения. Сводная рота — кого не жалко. Цель — н.п. К...
Сороконожка полноприводных бегемотов разворачивается. Поджимает по-маленькому. Чудо моё чудное лезет на борт, ставлю ноги на рант, откидываю брезент, хватаю за шлейку на Монолите бр4, К... вываливается из кузова. И начинает отливать на следующий за нами КАМАЗ. Там начинает работать камера с подсветкой и дворники. И так всю дорогу.
Я был медиком. Хотя под н.п. К. все лишь «были». Фрагменты. Эвакуация. Четверо не зассали, подхватили, «лампочка Кобэ», пять триста. Крики. Ночь. А что, всё проглотит. И тех. И нас.
Могилка, натянул плащ-палатку, окопался, на себя пациентов… Рядом, 8 метров — неразрыв 155 дважды. К ночи — птицы с тепляками, распотрошил рюкзак, одеяла. Выщёлкивают позиции, мины-польки, не слышим.
«Медииик!!!». Ночь, хитрая, глотала людей, ногу-коленом-на голову, а он орёт про детей. Потом отдал настоящим медикам. В голове: «Что не сиделось дома-то?!».
Прожевал глину с примесью коры акации — вечер. Окоп, Валера, глаза, как синь, закрыл, комотд бестолковый: «Что делать?». А что тут делать?
Оттянулся, закурил, руки в крови, фильтр прилипает к жёлтым от никотина пальцам. Двое уже уехали. Изжога, ночь-ненасытина продолжает есть людей. Крик про оторванные ноги совпадает с прилётом какой-то дряни. Глухое чудо лезет из ямы.
И тут наши заклятые друзья начинают мостить кассетами Мир. Песок во рту, мысли о той смс-ке, где обещал вернуться. Судорожное. Потом вспомнил, что промедол уехал с другим 300.
Нефопам, жгут, встать, ночь, один в лесу, свои, помощь, откусывать ампулы с кеторолом зубами, двойка. Запихиваешь в рот раненым азитромицин, обрывок бушлата, подразделение наркоманов и алкашей тащит «тяжёлого» несколько км. И дотащили.
Спуск в подвал, бетон пола, крики и мат с операционных столов, над головой — стык бетонных плит и 400 мл на проволоке, мои 400 мл. И можно просто заснуть, и никого не подставишь.
Что же ты не спишь, Война?
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА
Предисловие от редактора: читать «с закрытыми глазами» сложно. Но иначе не будет видно.
***
КАМАЗы. Уралы. Люди,
дальше вещи, еда, от еды и до дна с поломанными досками — выстрелы к «фагошам» и прочая абсолютно не актуальная на тот вечер дичь…
Ночь. Приехали — дома, окна, бельё на верёвках, дети во дворе. Гидра коробок пытается развернуться во дворе детства. Один «химарь» — конец маршевого журнала подразделения. Сводная рота — кого не жалко. Цель — н.п. К...
Сороконожка полноприводных бегемотов разворачивается. Поджимает по-маленькому. Чудо моё чудное лезет на борт, ставлю ноги на рант, откидываю брезент, хватаю за шлейку на Монолите бр4, К... вываливается из кузова. И начинает отливать на следующий за нами КАМАЗ. Там начинает работать камера с подсветкой и дворники. И так всю дорогу.
Я был медиком. Хотя под н.п. К. все лишь «были». Фрагменты. Эвакуация. Четверо не зассали, подхватили, «лампочка Кобэ», пять триста. Крики. Ночь. А что, всё проглотит. И тех. И нас.
Могилка, натянул плащ-палатку, окопался, на себя пациентов… Рядом, 8 метров — неразрыв 155 дважды. К ночи — птицы с тепляками, распотрошил рюкзак, одеяла. Выщёлкивают позиции, мины-польки, не слышим.
«Медииик!!!». Ночь, хитрая, глотала людей, ногу-коленом-на голову, а он орёт про детей. Потом отдал настоящим медикам. В голове: «Что не сиделось дома-то?!».
Прожевал глину с примесью коры акации — вечер. Окоп, Валера, глаза, как синь, закрыл, комотд бестолковый: «Что делать?». А что тут делать?
Оттянулся, закурил, руки в крови, фильтр прилипает к жёлтым от никотина пальцам. Двое уже уехали. Изжога, ночь-ненасытина продолжает есть людей. Крик про оторванные ноги совпадает с прилётом какой-то дряни. Глухое чудо лезет из ямы.
И тут наши заклятые друзья начинают мостить кассетами Мир. Песок во рту, мысли о той смс-ке, где обещал вернуться. Судорожное. Потом вспомнил, что промедол уехал с другим 300.
Нефопам, жгут, встать, ночь, один в лесу, свои, помощь, откусывать ампулы с кеторолом зубами, двойка. Запихиваешь в рот раненым азитромицин, обрывок бушлата, подразделение наркоманов и алкашей тащит «тяжёлого» несколько км. И дотащили.
Спуск в подвал, бетон пола, крики и мат с операционных столов, над головой — стык бетонных плит и 400 мл на проволоке, мои 400 мл. И можно просто заснуть, и никого не подставишь.
Что же ты не спишь, Война?
#ВЫДУМКИ_ПОДПИСЧИКА