Наверное, стоит написать второй пост про сделку века — поглощение издательской группой АСТМО издательства «Азбука-Аттикус». Вчера я писал про счастливого жениха, теперь же поговорим про несчастную невесту, которую в золотых кандалах и с рубиновым кляпом тащат к алтарю.

Земля была безвидна и пуста, и тьма была над бездною, Дух Божий носился над водою, ничего и никого не существовало, но посреди безлюдных земель стоял город Петербург и было в нем издательство «Северо-Запад». Если вы выпиваете с петербуржцем старше 50 и он крут, то он точно имел какое-то отношение к «Северо-Западу». Издательство выпускало примерно все хорошие книги того времени— от первого собрания сочинений Довлатова (черного) до базисного фэнтези, как отечественного, так и переводного. Только «Вагриус» как-то мог сравниться с сиянием «Северо-Запада». И каждую ночь фура с платиновыми новинками из Петербурга отправлялась в Москву, и каждое утро фура разгружалась около третьего входа стадиона «Олимпийский» (который заслуживает своего некролога).

Накопилась критическая масса талантливых и амбициозных людей в одной лодке? Жди начала цепной реакции. «Северо-Запад» взорвался сверхновой звездой и из его осколков появились разные крутые издательства на букву «А», в первую очередь, как раз «Азбука». Именно «Азбука» придумала самую успешную серию постсоветской России. Степень лояльности у читающей молодежи была абсолютной: «О, "Анну Каренину" выпустили в «Азбуке-классике», теперь сможем почитать и, наконец, узнаем что у нее там с паровозом случилось». «Азбука» еще в начале нулевых придумала свое Страдающее Средневековье: медиевист Николай Горелов (он как-то преступно рано умрет) делал прекрасную серию «Азбука Средневековья». Среди ключевых подвигов «Азбуки» Павич на русском, визит Павича в Москву, бриллиантовый период Алексея Иванова («Золото бунта», «Блуда и МУДО»), последний (ужасный, но, все равно, круто) роман Чингиза Айтматова. Однако, питерская «Азбука» не могла угнаться за москвичами: АСТ и Хмо тогда строили вертикально интегрированные холдинги со своими книжными сетями. Если «Азбука» могла дать книги только жизнь, то московские монстры вели книгу от рождения через школу и ПТУ прямиком в лапы к читателю. Стало понятно, что «Азбука» скоро потеряет независимость и ее кто-то купит.

В огороде бузина, в Киеве дядька, в Питере товар, в Москве купец. В начале нулевых Александр Мамут начал строить свою медиаимперию, он скупил полрунета и Живой Журнал в придачу, а дальше обратил внимание на книжный рынок. Первым элементом космической станции стал крепкий средняк детского рынка — издательство «Махаон» у которого, среди прочих активов были права на «Незнайку». А права на «Незнайку» это как когда у вас есть нефтяная вышка, а все соседние вышки вокруг вы сожги. Вторым модулем космической станции должна была стать «Иностранка».

«Иностранку» породил почти одноименный журнал «Иностранная литература». Он выделил в своей редакции комнату, в нее определил Варвару Горностаеву и она стала бодро превращать журнальные новинки в книги. Там вышел никому неизвестный французский зануда Уэльбек, там публиковались божественная проза Филипа Милтоновича Рота, там издавали нобелевскую лауреатку Тони Моррисон. Вскоре «Иностранка» обрела независимость. Акунин подбирал детективную серию, там дебютировал начинающий норвежский беллетрист Несбё; а Илья Кормильцев занимался гениальной серией «За иллюминатором», где выходило много отличных книг. И, среди прочего, именно благодаря этой серии, Россия обрела своего главного национального прозаика нулевых — Фредерика Мишелевича Бегбедера.

(продолжение поста про Азбуку-Аттикус)

В середине нулевых к Горностаевой присоединяется её муж, Сергей Пархоменко, который, по всем известным причинам, покинул два созданных им журнала «Итоги» и «Еженедельный журнал». И тут началось самое веселье. Наследие «Иностранной литературы» вскипело благодаря напору, темпераменту и связями Сергея Борисовича. У «Иностранки» появился братик — издательство «КоЛибри», которое одним из первых в России начинает выпускать крутой переводной нон-фикшн. Пархоменко одним из первых начинает обогащать книжный рынок добычей из блогосферы. В толстенную книгу превращается проект Паркера «Владимир Владимирович тм». Пархоменко придумывает, что Владимир Соловьев может писать книги. (трудно себе представить такие альянсы сейчас, да?) Затем Пархоменко переизобретает кулинарный жанр, теперь это не бабушкины рецепты, теперь это нечто крутое: новой федеральной звездой становится мастер казана, шампура и смертельной битвы в комментариях Сталик Ханкишиев.

В 2006 году «Иностранка» с «КоЛибри» объединяются с «Махаоном» в харперлишный бренд «Аттикус». Две команды с принципиально разными микросхемами и представлениями о прекрасном попадают во одну офисную банку. Конфликт неизбежен. Для пущего веселья в банку подливают керосину: к космической станции пристыковывают третий модуль — питерскую «Азбуку». Итог предсказуем, осенью 2008 года команда Горностаевой-Пархоменко покидает холдинг и с тех пор в АСТ делает Corpus. Потом из холдинга ушел воскрешать «Лениздат» легенда и сооснователь «Азбуки» Алексей Гордин.

Дальше в «Азбуке-Аттикус» был короткий период правления Ольги Морозовой. Про Ольгу Васильевну стоит написать отдельное эссе или пару восторженных слов тут. Она прям эталон независимого издателя — всего две книги в год, но обе гениальные. Именно Морозова в свое время открыла для русского рынка Набокова-литературоведа, именно она посеяла на наших скудных нивах семена Памука и Акройда. Ну вы уже догадались, что Морозова не долго продержалась на космической станции «Азбука-Аттикус».

Последние лет пять «Азбука-Аттикус» оставалась последним средняком на рынке, со вчерашнего дня четко разделенный на АСТМО и головастиков. «Азбука» была лягушкой, которая в крынке с молоком очень интенсивно била лапками, производя разнообразное масло — прозу, нон-фикшн, крутейшие комиксы. Но пришла цапля, которая теперь тащит лягушку к алтарю. Что будет с отличной командой? С начальственным Леонидом Шкуровичем, который сам выходец из Хмо? Всех азбучных тут не перечислишь, но я бы отдельно упомянул мага и белокнижника Сашу Гузмана и Олю Бушуеву, которая проделала огромный путь от девочки-на-пепелище до наикрутейшего пиар-директора.

К вчерашней истории про Путина и мальчика, которые поспорили про Северную и Семилетнюю войны, стоит добавить, что была еще Северная Семилетняя война, в которой Россия тоже косвенно участвовала

Наверное, стоит написать хоть пару строк про отчет «Книжной палаты» за первое полугодие.

Итак, если сравнивать с трижды проклятым 2020, то суммарный тираж упал. Вместо 191 миллиона экземпляров в карантинном, всего 177 миллионов в этом почти вольном. Самым популярным в России писателем который раз подряд становится Стивен Кинг — 592 тысяч экземпляров. Вы, конечно же, хотите знать, где теперь Дарья Донцова? Лишь на пятом месте с 217 тысячами экземпляров. А ведь когда-то ее в год печатали тиражами по 15 миллионов. На второе место стремительно вырвался Джордж Оруэлл, что не удивительно, он теперь общественное достояние и с ним всякий может делать все, что заблагорассудится. Но вернемся к Донцовой: ее крах это настоящая гибель богов, падение черного ястреба, катастрофа бронзового века. В 2018 году у нее был тираж миллион экземпляров. В 2019 уже 776 тысяч и она впервые уступила первую строчку коварному Кингу. В 2020 у нее уже 525 тысяч. Сокращается и количество наименований — от 82 в 2018, до 30 в этом. А ведь в полном собрании сочинений больше 200 томов. Старые книги больше не переиздаются. Тут, конечно, не учитывают электронные и аудиокниги, плюс потоковые сервисы, их «Книжная палата» обещает начать учитывать, но пока еще не считает (?). У детей из года в год за первое место воюют дедушка Корней Чуковский и англичанка Холли Вебб; в этом году, молодость и Британия, наконец, победили.

Наверное, надо поговорить о вечном. Вянет лист. Проходит лето. Иней серебрится. Нобелевская премия по литературе в сени к нам стремится. До оглашения результатов осталось около месяца, то есть самое время отправиться в гости к букмекерам. Гонку возглавляют с одинаковыми результатами канадская поэтесса и писательница Энн Карсон (в претендентах ходит добрый десяток лет), вечный неудачник Нобелевки Харуки Мураками, тайный герой России Людмила Улицкая, кумирыня росфемсообщества Маргарет Этвуд, лауреатка фальшивой Нобелевки Марис Конде с Гауделупы, наконец, мой любимец, прекрасный писатель из Кении Нгуги Ва Тихионг'О. Чуть хуже показатели у французской писательницы Ани Эрно и у американки Джамейки Кинкейд. Из любопытного — относительно высоки позиции Мишеля Уэльбека и, кажется, впервые, в букмекерский список из-за леса и из-за гор к нам приехал Карл Уве Кнаусгор. Замыкает топ-33 с непроходным рейтингом Ричард Осман, который написал 1,5 книги, но одна из них, «Клуб убийств по четвергам», стала супербестселлером (привет издательству Манн, Иванов и Фербер). Ну это, видимо, поклонники начали делать ставки и потому его и включили. Букмекерская таблица снабжена былинно всратым текстом, в котором, в частности, фигурирует Russian poet Lyudmila. Отвлечемся на секунду от литературы. Тройка претендентов на Нобелевскую премию выглядит следующим образом: Всемирная Организация Здравоохранения, Грета Тунберг и запрещенный в России Алексей Навальный. Лидерство в категории «следующий Джеймс Бонд» делят Том Харди и Реге-Жан Пейдж, а в номинации «следующий Римский Папа» ставки почему-то не принимаются. Напомним, что все букмекерские рейтинги вообще ничего не значат.

До конца года еще далеко, но лучшая обложка уже есть

Наверное, стоит написать про главное в новом фильме «Дюна». Джейсон Момоа стал очень похож на Стивена Сигала золотого периода, времён фильма «В осаде». Прям один в один: фигура, улыбка, гримасы. И это очень хорошая новость. Ведь, значит, лет через тридцать Кхал Дрого перейдёт в Россию, будет баллотироваться в Думу по спискам партии Александра Цыпкина и мы сможем проголосовать за Джейсона Иосифовича Момоа.

Начало рассказа Владимира Георгиевича Сорокина "Красная пирамида" (выходил по-русски пару лет назад в сборнике), который теперь опубликован в «Зе Нью-Йокркер». Оцените плотность подмосковных топонимов и представьте как это читает американец.

To put it plainly, Yura confused Fryazino with Fryazevo and went the wrong way. Natasha had explained everything to him: go to Yaroslavsky Station and take the train toward Fryazevo or toward Schelkovo. Her station was Zagoryanskaya and not all trains stopped there. The train toward Fryazevo did, but the train toward Fryazino didn’t. Yura ended up on the train toward Fryazino.

Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит, то я отвечу:

По данным букмекеров лучшие шансы получить Нобелевскую премию по литературе у Харуки Мураками, Нгуги Ва Тхионго, Энн Карсон, Людмилы Улицкой, Маргарет Этвуд и Мариз Конде. Так будет всегда, из года в год.

До оглашения результатов осталась ровно неделя, относительно новое имя в первой двадцатке — румынский поэт и прозаик Мирча Кэртэреску (на русском языке его печатал Ад Маргинем). Напоминаю, что данные букмекеров ничего не значат.

На Нобелевскую премию мира претендует Комитет защиты журналистов, ВОЗ, Рамочная конвенция ООН об изменении климата, Репортеры без границ. Запрещенный в России Алексей Навальный опустился на пятое место. Дэвид Бэкхем стал аутсайдером в категории «следующий Джеймс Бонд», а Данилы Козловского там вообще нет.

Дружественные анонимные телеграм-каналы сообщают о якобы-отставке Михаила Викторовича Иванцова с поста генерального директора федеральной книжной сети «Читай-Город». Книжную сеть «Читай-город» я категорически одобряю: еще ни разу, ни в одном книжном магазине, ни в одном городе нашей Тысячелетней Федерации, ни один продавец не нашел мне с первого раза нужную книгу. И правда, не нужно расслабляться. Вам тут не «Фаланстер» и не «Москва». Хочешь найти книгу сам иди и ищи ее. Отдельно отметим историю названия сети. Это уже третий бренд с таким именем. Сперва мои добрые друзья делали под таким названием короткоживущий книжный фестиваль и НЕ зарегистрировали бренд. Потом издательство РОСМЭН на пике россмэнства создало с таким названием короткоживущую сеть книжных лавочек и НЕ зарегистрировало бренд. Потом Эксмо подобрало бренд и объединило свою сеть «Новый книжный» (там продавцы на любой вопрос всегда встречали вас недоуменным возгласом «Ы?» — видите, прогресс, кругом прогресс) и сеть «Лас-Книгас» (остатки гибели и разрушения новосибирского книоготоргового пузыря «Топ-книги»). Впрочем, похвалим «Читай-город»: они могут доставить в конкретный магазин любую книгу, что есть у них на складах. Причем бесплатно. Это реально круто. Но, в новости о громкой якобы-отставке меня интересует только один момент: с Иванцовым я сделал свое первое в жизни интервью. Он тогда возглавлял сеть книжных магазинов «Грамота», а я был внештатным корреспондентом отдела рецензирования газеты «Книжное обозрение». Я крайне нервничал, часть вопросов придумал сам, часть мне написал на бумажке Дима Ермилов; там, в частности, упоминалось слово франшиза и я почти заплакал, когда произносил его вслух. Из всего интервью я запомнил только фразу Михаила Викторовича, которую он произносил с грустной гордостью: «Все-таки не водкой торгуем, а книжками».

Ну что ж, завтра, если Шведскую Академию не взломают злобные хакеры, мы узнаем имя нового лауреата Нобелевской премии по литературе. У букмекеров вперед внезапно вырвался румын Мирча Кэртэреску. В прошлые годы такие резкие скачки в итоге заканчивались победой прыгуна. Ну, или, букмекеры, как, впрочем, и я, предполагают, что лауреат этого года должен быть не как в прошлом, то есть а) не женщина; б) не из Америки; в) не англоязычный; г) пишущий на языке, которому никогда/давно ничего не давали. Кэртэреску всем этим критериям соответсвует. Еще один весомый аргумент в пользу Кэртэреску — героическая игра тираспольского «Шерифа» в Лиге Чемпионов. Бог в этом году явно говорит на молдавско-румынском языке.

PS. «Шериф» обыграл мадридский «Реал» в Мадриде; поскольку вы ничего не понимаете в футболе, то переведу вам на понятный язык — представьте себе, что Цыпкин написал роман лучше Исигуро.

Последние 15 минут Помпей (зачеркнуто) до Нобеля. У Букмекеров лидирует Нгуги Ва Тхионого, потом Мирча Кэртэреску, потом Харуки Мураками, потом Людмила Улицкая. Утром по одной из версий лидировал норвежский драматург Юн Фоссе и мне эта версия почему-то очень нравилась, хотя я уже когда-то предрекал ему победу. Если кто-то из писателей напишет в твиттере, что он получил Нобелевку, то проверяйте древность этого аккаунта: уже были случаи, когда веселые ребята делали фальшаккаунты и объявляли о победе совсем не тех.

Встречайте нового нобелевского лауреата с простой фамилией и прекрасным именем. Плачь Кения, ликуй Танзания! Вот вам Абдулразак Гурна. Помните, Россия первым делом восстановила авиасообщение с Танзанией и все думали зачем? А вот и разгадка.

Про лауреата-нобелиата

Судя по тому, что биографии новой национальной гордости в танзанийских СМИ изобилуют оборотами «как сказано в "Википедии"», там победе соотечественника очень рады, но ничего о нем не знают.

https://style-rbc-ru.turbopages.org/style.rbc.ru/s/people/615f253d9a7947705c859b65

Абдулразак Гурна — хорошо, Дмитрий Муратов — еще лучше. Но, давайте поговорим о вечном. О Томасах. Во-первых, о Томасе Манне и его романе «Волшебная гора». У меня есть к нему (о нем, по нему, за него) два вопроса:

1. Пансионат из «Волшебной горы» — это тот же пансионат, где умирает Пат из «Трех товарищей» Ремарка?

2. Когда Фернан Бродель (он же?) разрабатывал концепцию Горы, как место, где время и история текут по-другому, он же имел ввиду «Волшебную гору» Томаса Манна?

Во-вторых, о Томасе Харди. В его романе «Вдали от обезумевшей толпы» есть довольно бессмысленный злодей Пеннивейс (Pennyways). Очень хочется предположить, что всеми любимый добрый клоун Пеннивайс (Pennywise) с ним как-то связан, но, все-таки, нет.

А почему бы и нет, собственно. Кинг Харди, кажется, любит и ценит.

«У меня сложилось ощущение, будто я читаю какую-то очень мрачную книгу. Скажем, роман Томаса Харди. Вы уже понимаете, чем все закончится, но это не портит впечатления – наоборот, завораживает. Словно наблюдаешь, как мальчишка гонит поезд по электрической дороге все быстрее и быстрее, и ждешь, когда же он слетит с рельсов на одном из поворотов». (11/22/63)

Из инстаграма Серёжи Шаргунова: открыли памятник Лимонову. Ну то есть не Эдичке, а Деду, который грозит клюкой Прилепину. Ок.

Наверное, нужно как-то прокомментировать новость о том, что самая желанная женщина России Наталья Поклонская стала послом нашей Тысячелетней Федерации на Кабо-Верде. Я был на Кабо-Верде на новый 2015 год. Вот небольшие путевые наброски об острове Сал.

1. — Меня зовут Самба Великолепный. Я тут за все отвечаю. Хочешь купить африканские статуэтки — обращайся ко мне, хочешь тур по острову — тоже ко мне, а хочешь — штаны тебе сошью. Вот у меня Жан-Поль Готье со швейной машинкой в подсобке сидит. Просто приходи сюда и спрашивай Великолепного. Меня тут все знают

2. Не жарко. +24 днем, +21 ночью, почти все время ветер, а в океане волны с перехлестом. Растительности нет, зеленый мыс на самом деле красно-марсианского цвета

3. — Мы здесь бываем всех цветов! — радостно объясняет Марселос Уоллес, работающий старшим охранником в отеле "Мелиа Тортуга". Сам он черный, как вакса, но рядом стоит девушка цвета латте и песочного оттенка мужик с европейскими чертами лица . Все они настоящие кабовердианцы

4. Официальная валюта — эскудо, курс 110 эскудо за евро. Но все охотно берут евро. Если такси стоит пятерку, то это значит, что вы можете дать как пять евро, так и 500 эскудо. Английский понимают почему-то в основном мужчины. В магазинах выбор скуден: пара банок бобов, мешок картошки и нечто мутное сорокаградусное в литровой бутылке. Есть много неплохих ресторанов. Коронное блюдо — местная рыба ваху, на вкус что-то типа тунца. Во всех кабаках поют Sodade Сезарии Эворы

5. Частная вечеринка в обычном доме. Крытый двор, звучит африканская попса. На столе стоят кукурузные чипсы с вкусом бекона, пиво и большая бутыль растворителя, который они называют виски. Еще есть что-то вроде сангрии, но ее никто не пьет. В центре танцуют парни, а барышни с пышными прическами сидят с детьми. Дети постарше бодро бегают по двору. Иногда на танцпол выходят девочки. Видимо это медляк, но европейское ухо не способно его вычленить из общего музыкального ряда.
Один из парней танцует без майки.
—Гамбийцы не умеют пить! — комментирует организатор вечеринки по имени Дэвид. Сам Дэвид из Гвинеи-Биссау, а его жена Улей из Сьерра-Леоне.
— А ты мусульманин?
— Моя жена мусульманка. Мой отец мусульманин, мать — христианка. А сам я пью.
На тусовке собрались выходцы из Гвинеи-Биссау и несколько ребят из соседних стран соседних стран. Дэвид объясняет что гвинее-бисауцы лучше, чем кабо-вердианцы. Чем лучше? Чем кабо-вердианцы.

6. Час ночи, остров Сал, поселок городского типа Санта-Мария, 25 тысяч жителей, три банкомата, один супермаркет. В час ночи 1 января туристам приспичило поесть. «Извините, сэр, выпить сколько угодно, но наш повар уже ушел домой, ему завтра с утра снова готовить». Везде вам готовы налить, но никто не готов накормить путника. В отчаянии вы идете в чудесный ресторанчик в проулочке, где вы вчера ели филе миньон, почему-то тушеный, но всё равно божественно вкусный, с картошкой фри и рисом, с красным португальским вином и живым фаду в исполнении двух мужичков. Владелец, белокожий изящный джентельмен с серьгой и в шейном платке, встречает вас как родных. «Какая жалость, я только что закрыл кухню. Но тут за углом есть небольшая забегаловка, где можно съесть неплохую shaurma». И правда, за углом вас встречает крепыш по имени Буба. Он лыс, но все равно носит сеточку для волос. Он и повар, и метрдотель, и официант, и ваш близкий друг, он обнимает всех страждущих и поздравляет с Новым годом, он извиняется за скудость меню и теплое вино. Шаурма состоит из говяжьего фарша, картошки, лука, аналогового лаваша и майонеза, который здесь чрезвычайно популярен. Пальчики оближешь, но мы все-таки на экваторе, здесь этого лучше не делать. (продолжение в следующем посте)

начало тут

7. — Привет, с Новым годом! Меня зовут Арри, этот бар принадлежит моей семье. За стойкой моя кузина, хотя я на самом деле не знаю как перевести на английский наше родство. Что вы хотите выпить? Крепкого? Отлично, сейчас вам нальют грог. Это типа текилы и пьется как текила. Вам нравится? С Новым годом!
Бар на районе, здесь только местные, хотя есть потертая жизнью короткостриженая европейка, которая пляшет с пацанами. Тут наливают пиво и крепкие напитки. Местное крепкое идет по цене одно евро за две стопки. Местное крепкое бывает кристально чистое и красно-мутное. Веселый парень баскетбольного роста пьет, пьет, пьет, а потом начинает жевать свой телефон. С Новым годом! Все обнимаются.

8. На острове Сал отличные дороги. По ним ездят маршрутки «коллективо», такси, обычные автобусы, но можно договориться за пятерку или десятку с любым пикапом и прокатиться в кузове. Эспарагуш, административная и деловая столица острова Сал, два десятка домов у подножья холма. Жизнь здесь протекает в тени огромного радара. Главная достопримечательность Эспарагуша — янычарские усы старшего официанта в местном ресторанчике. Пальмейра, главный порт острова, десяток домов на берегу грязного залива. Главная достопримечательность Пальмейры — наскальная живопись на стене коммерческого порта, авторы которой призывают возлюбить черепах. Педра де Люме, старейший город острова, пять домов на берегу заброшенного пляжа, три сгнивших баркаса и церковь с белым Иисусом и черным ангелом. Достопримечательностей нет, воды нет, еды нет, население попряталось в свои пять самодельных домов. Есть елка из автомобильных покрышек.