Forwarded from Кенотаф
Константин Крылов, чьё наследие коллега Сперанский недавно великолепно охарактеризовал как «человека из стоп-листа Дудя», в некрологе Солженицыну назвал писателя гроссмейстером. Солженицын по Крылову — это человек, который обладал редким даром первого хода и выстраивания шахматных композиций. Он никогда не довольствовался обстоятельствами, какие предлагали ему противники.
И вот автофикшн-эпопея «Бодался телёнок с дубом» — безусловно первый ход. Солженицын имел мужество себя помыслить и создать, а потому понимал, как важно первым рассказать свою версию событий. «Бодался телёнок с дубом» — это солженицыновский вариант его литературной и политической биографии. Можно ли спорить с изложенной там трактовкой событий? Необходимо! Но Солженицын, когда об этом никто и не думал, рассказал свою версию событий первым. Заставил других ему отвечать.
Мы же сейчас уклонимся от споров о достоинствах и недостатках этой книги — перед нами, прежде всего, рассказ писателя о самом себе.
Солженицын успешно совершил зерновую сделку. Он бросил семена в добрую почву и дождался всходов. Тем важнее прочитать «Телёнка» как книгу с правилами жизни успешного человека. Посудите сами. Солженицын опубликовал первый рассказ в 44 года после потери родных, войны, лагерей, рака, одиночества. Современные русские писатели карьеру заканчивают после единственной неудачной попытки получить премию «Лицей»! Отпущенное ему время Солженицын использовал по максимуму, чтобы реализоваться как писатель, как публицист, как политик, как муж и отец, как учитель жизни.
Мы взяли на себя смелость отобрать несколько высказываний Александра Исаевича из «Телёнка». Вряд ли они все вместе дадут стройную картину его жизненной философии, но точно хотя бы одного из вас поддержат в это непростое время.
Прим.: На карточках сохранена авторская орфография.
#день_солженицына
И вот автофикшн-эпопея «Бодался телёнок с дубом» — безусловно первый ход. Солженицын имел мужество себя помыслить и создать, а потому понимал, как важно первым рассказать свою версию событий. «Бодался телёнок с дубом» — это солженицыновский вариант его литературной и политической биографии. Можно ли спорить с изложенной там трактовкой событий? Необходимо! Но Солженицын, когда об этом никто и не думал, рассказал свою версию событий первым. Заставил других ему отвечать.
Мы же сейчас уклонимся от споров о достоинствах и недостатках этой книги — перед нами, прежде всего, рассказ писателя о самом себе.
Солженицын успешно совершил зерновую сделку. Он бросил семена в добрую почву и дождался всходов. Тем важнее прочитать «Телёнка» как книгу с правилами жизни успешного человека. Посудите сами. Солженицын опубликовал первый рассказ в 44 года после потери родных, войны, лагерей, рака, одиночества. Современные русские писатели карьеру заканчивают после единственной неудачной попытки получить премию «Лицей»! Отпущенное ему время Солженицын использовал по максимуму, чтобы реализоваться как писатель, как публицист, как политик, как муж и отец, как учитель жизни.
Мы взяли на себя смелость отобрать несколько высказываний Александра Исаевича из «Телёнка». Вряд ли они все вместе дадут стройную картину его жизненной философии, но точно хотя бы одного из вас поддержат в это непростое время.
Прим.: На карточках сохранена авторская орфография.
#день_солженицына
Forwarded from Кенотаф
На тему столкновения Шаламова с Солженицыным многое писано. В этом конфликте я, К. Сперанский, всегда был, как сказал бы невесть зачем вставляющий англицизмы в свои слова прохиндей, Team Шаламов. Но в последние годы стал двойным агентом. Как такое возможно, учитывая что Шаламов (и его биографы) как только не полоскали Александра Исаевича: «делец», «авантюрист», «сука» и так далее, сейчас же расскажу.
Шаламов говорил: «Мои рассказы — это советы человеку, как держать себя в толпе». Солженицын никогда и не был в толпе, он ощущал себя частью огромного общего тела народа — в языке, в исторической судьбе, в гибели, в конце концов. Он жил, умирал и возрождался как народ. Шаламов так жить не умел или не хотел — он проклинал писателей-проповедников и тех, кто брал на себя право вещать от имени какой бы то ни было общности. Героем Солженицына был Петр Столыпин, героем Шаламова — участвовавшая в покушении на Столыпина Наталья Климова.
Трагизм судьбы Шаламова в том, что он был и остался человеком двадцатых годов, кратко вспыхнувшего проекта стремительного советского авангарда. Хотя он и не сошелся во взглядах на художественный метод с представителем ЛЕФа Сергеем Третьяковым, но предъявил в своих рассказах страшно осязаемый кусок лагеря — как если бы вернувшийся из ада Данте привез лаву огненного озера. Скорее даже советский авангард упирается в Шаламова, оказывается беспомощным, а тот переходит дальше, в пост-современность, сообразуя модернистский литературный инструментарий с радикальным личным опытом.
Замах Солженицына был претенциознее. Недаром соразмерной ему величиной считают Льва Толстого (Шаламов, впрочем, считал, что соотношение масштабов личности тут 20 к 1). Автор «Архипелага» был антимодернистом, восходящим корнями куда-то к протопопу Аввакуму. Только занялся он судьбами родины, объявил себя «анти-Лениным», посмел посягнуть на ход истории, повернуть, насколько это возможно, вспять, «красное колесо». Разумеется, эта задача была изначально обречена на провал и напоминала камлание над прахом.
Эту обреченность Солженицын подчеркивает в заглавиях своих текстов: «Бодался теленок с дубом», «Угодило зернышко». Архаическим старцем с заросшим бородой усталым лицом выглядит он на фоне бурлящего в прогрессе XX века. Он оплакивает умирающую деревню, нищающих пролетариев, оскудевающую русскую речь, а никому нет до него дела. Был он вопиюще немодным. Сейчас, когда мы, соплеменники Солженицына, остро ощущаем свое сиротство, есть смысл обернуться к его фигуре и его наследию. Нам не вписаться в семью общечеловеков, эрзац-демократия, которую нам внедряли, не работает, кроме нас никто не разберется со нашими проблемами, а начинать надо с самых простых вопросов.
#день_солженицына #сперанский
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Шаламов говорил: «Мои рассказы — это советы человеку, как держать себя в толпе». Солженицын никогда и не был в толпе, он ощущал себя частью огромного общего тела народа — в языке, в исторической судьбе, в гибели, в конце концов. Он жил, умирал и возрождался как народ. Шаламов так жить не умел или не хотел — он проклинал писателей-проповедников и тех, кто брал на себя право вещать от имени какой бы то ни было общности. Героем Солженицына был Петр Столыпин, героем Шаламова — участвовавшая в покушении на Столыпина Наталья Климова.
Трагизм судьбы Шаламова в том, что он был и остался человеком двадцатых годов, кратко вспыхнувшего проекта стремительного советского авангарда. Хотя он и не сошелся во взглядах на художественный метод с представителем ЛЕФа Сергеем Третьяковым, но предъявил в своих рассказах страшно осязаемый кусок лагеря — как если бы вернувшийся из ада Данте привез лаву огненного озера. Скорее даже советский авангард упирается в Шаламова, оказывается беспомощным, а тот переходит дальше, в пост-современность, сообразуя модернистский литературный инструментарий с радикальным личным опытом.
Замах Солженицына был претенциознее. Недаром соразмерной ему величиной считают Льва Толстого (Шаламов, впрочем, считал, что соотношение масштабов личности тут 20 к 1). Автор «Архипелага» был антимодернистом, восходящим корнями куда-то к протопопу Аввакуму. Только занялся он судьбами родины, объявил себя «анти-Лениным», посмел посягнуть на ход истории, повернуть, насколько это возможно, вспять, «красное колесо». Разумеется, эта задача была изначально обречена на провал и напоминала камлание над прахом.
Эту обреченность Солженицын подчеркивает в заглавиях своих текстов: «Бодался теленок с дубом», «Угодило зернышко». Архаическим старцем с заросшим бородой усталым лицом выглядит он на фоне бурлящего в прогрессе XX века. Он оплакивает умирающую деревню, нищающих пролетариев, оскудевающую русскую речь, а никому нет до него дела. Был он вопиюще немодным. Сейчас, когда мы, соплеменники Солженицына, остро ощущаем свое сиротство, есть смысл обернуться к его фигуре и его наследию. Нам не вписаться в семью общечеловеков, эрзац-демократия, которую нам внедряли, не работает, кроме нас никто не разберется со нашими проблемами, а начинать надо с самых простых вопросов.
#день_солженицына #сперанский
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
