Гегельнегоголь
Эти слова Герцена — яркая иллюстрация к статье Гегеля «Кто мыслит абстрактно?»: немецкий философ так же бичом иронии побивал глупцов, судящих о всём и вся по одной единственной, абстрактной черте, которая обычно сводится к примитивной демаркационной линии…
А вот Вильям наш, понимаете ли, Шекспир с маэстро Гегелем не согласился бы. Бедняжку Джульетту в романтической сцене в саду Капулетти он заставляет говорить, как будто она номиналист на схоластическом диспуте:
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Да и вся трагедия-то, собственно говоря, не что иное как номиналистский манифест против «имён»: семьи воюют друг с другом только потому, что одни носят имя Монтекки, а другие — Капулетти. Перемени только имя — и война прекратится.
Ох, непрост был этот простолюдин из Стратфорда-на-Эйвоне, ох, непрост.
#Шекспир
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Да и вся трагедия-то, собственно говоря, не что иное как номиналистский манифест против «имён»: семьи воюют друг с другом только потому, что одни носят имя Монтекки, а другие — Капулетти. Перемени только имя — и война прекратится.
Ох, непрост был этот простолюдин из Стратфорда-на-Эйвоне, ох, непрост.
#Шекспир
Мы все живём в картине.
Для Шекспира весь мир был театром. Пару веков спустя Новалис как-то заметил: «Мы все живём в романе».
Но не менее верно, что мы все живём в картине. И все мы всего лишь детали, более-менее крупные (или напротив, микроскопические) штрихи на этом полотне.
Нелегко смириться с этой ролью.
Но!
Есть чем утешиться:
1) Почётнейшая миссия — быть сопричастным произведению искусства, при чём — произведению самому прекрасному и безмерно величественному, прекрасному и величественному настолько, что прекраснее и величественнее ничего не может быть! А человечество — не просто сопричастно мировой картине, оно и есть это произведение искусства. Выше миссии быть не может.
2) «Да, — возразит человек, — «но что мне от этой прекраснейшей картины — если я не могу на неё посмотреть, если я и есть та картина!»
Но дело в том, что и сама вселенская картина, и художник её — есть единое целое. Мы и рисуем это полотно, и сами же ложимся мазками на холст, и сами же созерцаем его, и рукоплещем гениальному произведению, и критикуем его.
3) И художник не может не творить — как раз тогда, когда он не творит, он как будто изменяет своему смыслу, он как будто и перестаёт быть художником — от этого, кстати, и муки творчества, сродни родовым мукам, когда произведение просится на свет божий, но само появление пока не стало конкретной формой. И как художник не может не творить — так не может человечество не творить, не рисовать великое полотно-панораму своей судьбы.
Мы обречены на творчество прекраснейшего из произведений искусств — собственной жизни. Надо лишь, чтоб эта жизнь была подлинно человеческой.
И другой судьбы у человечества нет.
#эстетика #Шекспир #Новалис #романтизм
Для Шекспира весь мир был театром. Пару веков спустя Новалис как-то заметил: «Мы все живём в романе».
Но не менее верно, что мы все живём в картине. И все мы всего лишь детали, более-менее крупные (или напротив, микроскопические) штрихи на этом полотне.
Нелегко смириться с этой ролью.
Но!
Есть чем утешиться:
1) Почётнейшая миссия — быть сопричастным произведению искусства, при чём — произведению самому прекрасному и безмерно величественному, прекрасному и величественному настолько, что прекраснее и величественнее ничего не может быть! А человечество — не просто сопричастно мировой картине, оно и есть это произведение искусства. Выше миссии быть не может.
2) «Да, — возразит человек, — «но что мне от этой прекраснейшей картины — если я не могу на неё посмотреть, если я и есть та картина!»
Но дело в том, что и сама вселенская картина, и художник её — есть единое целое. Мы и рисуем это полотно, и сами же ложимся мазками на холст, и сами же созерцаем его, и рукоплещем гениальному произведению, и критикуем его.
3) И художник не может не творить — как раз тогда, когда он не творит, он как будто изменяет своему смыслу, он как будто и перестаёт быть художником — от этого, кстати, и муки творчества, сродни родовым мукам, когда произведение просится на свет божий, но само появление пока не стало конкретной формой. И как художник не может не творить — так не может человечество не творить, не рисовать великое полотно-панораму своей судьбы.
Мы обречены на творчество прекраснейшего из произведений искусств — собственной жизни. Надо лишь, чтоб эта жизнь была подлинно человеческой.
И другой судьбы у человечества нет.
#эстетика #Шекспир #Новалис #романтизм
Жизнь как произведение искусства.
Хотите парадокс?
Обыденно мнят, что произведение искусства есть более-менее точная копия реальности, более-менее удачное подражание ей. Или напротив: искусство — прекрасная выдумка, плод фантазии, игрушка праздного ума, призванная украсить серые будни. При всём различии, оба эти мнения, свойственные обыденному сознанию, тождественны. «Что тот солдат, что этот...»
Искусство этим мнением изначально и навсегда отделено от «реальности», которая, якобы, всегда выше, всегда «реальнее», всегда истиннее любого произведения искусства.
И вот здесь — ложь плоского рассудка, составляющего сущностную сердцевину обыденного сознания.
За реальность рассудок принимает скопище фактов, собрание разнородных тенденций, начатых человечеством с одной мыслью, а законченных с другой (или не законченных вообще). Эта эмпирическая «реальность» — вовсе не реальность: факты изменчивы и неопределённы как предметы в сумерках, сама форма и суть их меняется в зависимости от освещения — освещения мыслью. Лишь для грубого эмпирического сознания — раба фактов и вещей — «фунт мяса есть фунт мяса». В настоящей реальности, реальности без кавычек — всё тоньше, сложней, богаче.
Подытожу: обыденная, повседневная реальность, привычная для нас «реальность» окружающего мира фактов — не реальна. Это в лучшем случае черновик, набросок, проба, заготовка. Незаконченная работа.
Настоящая реальность — это произведение искусства, прекрасное, гармоничное. законченное. Идеальное в своей полноте и истинности. Или: произведение искусства есть идеал и образец для жизни. Поэтому не искусство подражает миру, а мир — искусству. Бледно, плохо, отдалённо — но пытается подражать. Неумело, руками невежд-подмастерьев, но мир старается походить на идеальный оригинал.
Поэтому прав был романтик Новалис: «Чем поэтичнее, тем истиннее». И прав был анти-романтик Гегель: «Если факты противоречат понятию — тем хуже для фактов».
Отсюда и смысл шекспировского парадокса, который часто цитируют и редко понимают: «Весь мир театр, а люди в нём актёры». Театр — не в театре, там-то как раз кипит идеальная жизнь, формообразующая для повседневности, театр лишь даёт идеальный сценарий жизни — спектакль же разыгрываем мы сами сжедневно.
Герцен, помнится, негодовал на такое понимание жизни как пьесы: «Неужели всё заранее подтасовано и все роли расписаны?» Нет, дело как раз в том, чтобы освободить нашу жизнь от условности, неполноты, свойственной наброску. Освободить жизнь от необходимости подражать идеальному образцу. Но сие возможно, лишь если сама жизнь станет идеальной.
Иначе: люди должны вернуть себе потерянную реальность. Реальность идеальную, настоящую реальность добра, красоты и истины.
И поэтому у человечества есть только одна настоящая задача: всю свою жизнь пересоздать как произведение искусства.
#Новалис #Гегель #Шекспир
Хотите парадокс?
Обыденно мнят, что произведение искусства есть более-менее точная копия реальности, более-менее удачное подражание ей. Или напротив: искусство — прекрасная выдумка, плод фантазии, игрушка праздного ума, призванная украсить серые будни. При всём различии, оба эти мнения, свойственные обыденному сознанию, тождественны. «Что тот солдат, что этот...»
Искусство этим мнением изначально и навсегда отделено от «реальности», которая, якобы, всегда выше, всегда «реальнее», всегда истиннее любого произведения искусства.
И вот здесь — ложь плоского рассудка, составляющего сущностную сердцевину обыденного сознания.
За реальность рассудок принимает скопище фактов, собрание разнородных тенденций, начатых человечеством с одной мыслью, а законченных с другой (или не законченных вообще). Эта эмпирическая «реальность» — вовсе не реальность: факты изменчивы и неопределённы как предметы в сумерках, сама форма и суть их меняется в зависимости от освещения — освещения мыслью. Лишь для грубого эмпирического сознания — раба фактов и вещей — «фунт мяса есть фунт мяса». В настоящей реальности, реальности без кавычек — всё тоньше, сложней, богаче.
Подытожу: обыденная, повседневная реальность, привычная для нас «реальность» окружающего мира фактов — не реальна. Это в лучшем случае черновик, набросок, проба, заготовка. Незаконченная работа.
Настоящая реальность — это произведение искусства, прекрасное, гармоничное. законченное. Идеальное в своей полноте и истинности. Или: произведение искусства есть идеал и образец для жизни. Поэтому не искусство подражает миру, а мир — искусству. Бледно, плохо, отдалённо — но пытается подражать. Неумело, руками невежд-подмастерьев, но мир старается походить на идеальный оригинал.
Поэтому прав был романтик Новалис: «Чем поэтичнее, тем истиннее». И прав был анти-романтик Гегель: «Если факты противоречат понятию — тем хуже для фактов».
Отсюда и смысл шекспировского парадокса, который часто цитируют и редко понимают: «Весь мир театр, а люди в нём актёры». Театр — не в театре, там-то как раз кипит идеальная жизнь, формообразующая для повседневности, театр лишь даёт идеальный сценарий жизни — спектакль же разыгрываем мы сами сжедневно.
Герцен, помнится, негодовал на такое понимание жизни как пьесы: «Неужели всё заранее подтасовано и все роли расписаны?» Нет, дело как раз в том, чтобы освободить нашу жизнь от условности, неполноты, свойственной наброску. Освободить жизнь от необходимости подражать идеальному образцу. Но сие возможно, лишь если сама жизнь станет идеальной.
Иначе: люди должны вернуть себе потерянную реальность. Реальность идеальную, настоящую реальность добра, красоты и истины.
И поэтому у человечества есть только одна настоящая задача: всю свою жизнь пересоздать как произведение искусства.
#Новалис #Гегель #Шекспир