О коллективной ответственности.
Кстати на тему того, как повседневность актуально воплощает, реализует философские противоречия. В связи с известными событиями в Газе вновь воскрес никогда не умиравший вопрос о коллективной ответственности за индивидуальные преступления.
И здесь нужен небольшой экскурс: логическое предполагает историческое проявление.
Современное, понятное нам мышление, мышление — в котором, по выражению Гегеля, мы чувствуем себя у себя дома — родилось, как известно в античной Греции. Мышление в лице Сократа повернуло своё внимание от внешнего мира на само себя, из сознания стало в полной мере самосознанием. Принцип Я, индивидуальности, принцип творящего — и потому несущего всю ответственность за содеянное Субъекта — кристаллизовался именно в полисах древней Эллады.
Торжеством принципа Я над принципом Субстанции стали победы греков над ордами персов, человеческими волнами штурмовавших гордые эллинские скалы — но вынужденных схлынуть обратно в тёмные глубины своей Всеобще-абстрактной Азии.
300 спартанцев в Фермопилах, сдержавшие тьму персов — не думали, конечно, что воплощают высокий принцип человеческого духа и философскую категорию — но сделали это тем вернее на практике.
Из этого триумфа Я, из этого вселенского величия Субъекта — и тяжкое бремя ответственности. Но ответственности индивидуальной: каждый в ответе — но в ответе за то, что сделал сам. И максимальная вина — за сделанное сознательно. Непредумышленное, несознательное преступление — снимает часть вины с Я и карается мягче. Потому, кстати, обычно неподсудны дети — как существа ещё не вполне сознательные, не вполне личности, не вполне Субъекты. (Кстати, тут и унизительный смысл, приравнивающий ребёнка к животному, которое тоже, по своей неразумности, неподсудно).
Родившееся ещё в античной Европе, это мышление должно было пройти долгую эволюцию к Новому времени, когда принцип Субъекта стал абсолютно господствующим. Субъективизм Нового времени, приведший к капитализму — и одновременно сформированный им — закрепил ответственность Субъекта, ответственность сугубо-индивидуальную. Как сделка заключается с конкретным лицом — так и наказание за преступление в буржуазной вселенной назначается конкретному виновнику.
И вот здесь, как в том анекдоте, «дорога раздвояется». И здесь же — корень всех антиномий о коллективной ответственности.
Излишне доказывать, что принцип Субъекта — абстрактен, ибо игнорирует такую малость как весь остальной мир. Великий принцип Субстанции, Всеобщего остаётся за пределами Субъекта.
Истина не в том и не в другом, истина в тотальности, в тождестве Субъекта и Субстанции, Я и внешнего мира. 300 спартанцев победили азиатскую орду, но и сами в итоге пали в фермопильских скалах неслучайно: оба принципа, будучи противопоставлены — взаимно друг друга уничтожают.
А если посмотреть на историю с высоты тотальности, то приходится признать: мы в ответе за всё, что происходит — потому что каждый из нас не в вакууме живёт. Мы люди именно потому, что не атомы, безразлично плывущие и случайно сталкивающиеся в мировой пустоте — нет, мы люди постольку, поскольку пустоты этой нет, и все мы связаны друг с другом бесчисленными, и зачастую несознаваемыми связями.
И потому мы все Субъекты — но Субъекты настолько, насколько мы часть Субстанции. И потому несём ответственность за всё. Принять это тяжело, но необходимо, чтобы не быть великовозрастными детьми (или — хуже! — животными), которые ни за что, в силу своей неразумности, не отвечают.
Это принцип «круговой поруки», как его формулировал советский марксист-гегельянец Михаил Лифшиц. И в чём-чём, а здесь он был прав, ибо ухватил самый нерв человеческой истории.
#Субъект #Субстанция #Лифшиц
Кстати на тему того, как повседневность актуально воплощает, реализует философские противоречия. В связи с известными событиями в Газе вновь воскрес никогда не умиравший вопрос о коллективной ответственности за индивидуальные преступления.
И здесь нужен небольшой экскурс: логическое предполагает историческое проявление.
Современное, понятное нам мышление, мышление — в котором, по выражению Гегеля, мы чувствуем себя у себя дома — родилось, как известно в античной Греции. Мышление в лице Сократа повернуло своё внимание от внешнего мира на само себя, из сознания стало в полной мере самосознанием. Принцип Я, индивидуальности, принцип творящего — и потому несущего всю ответственность за содеянное Субъекта — кристаллизовался именно в полисах древней Эллады.
Торжеством принципа Я над принципом Субстанции стали победы греков над ордами персов, человеческими волнами штурмовавших гордые эллинские скалы — но вынужденных схлынуть обратно в тёмные глубины своей Всеобще-абстрактной Азии.
300 спартанцев в Фермопилах, сдержавшие тьму персов — не думали, конечно, что воплощают высокий принцип человеческого духа и философскую категорию — но сделали это тем вернее на практике.
Из этого триумфа Я, из этого вселенского величия Субъекта — и тяжкое бремя ответственности. Но ответственности индивидуальной: каждый в ответе — но в ответе за то, что сделал сам. И максимальная вина — за сделанное сознательно. Непредумышленное, несознательное преступление — снимает часть вины с Я и карается мягче. Потому, кстати, обычно неподсудны дети — как существа ещё не вполне сознательные, не вполне личности, не вполне Субъекты. (Кстати, тут и унизительный смысл, приравнивающий ребёнка к животному, которое тоже, по своей неразумности, неподсудно).
Родившееся ещё в античной Европе, это мышление должно было пройти долгую эволюцию к Новому времени, когда принцип Субъекта стал абсолютно господствующим. Субъективизм Нового времени, приведший к капитализму — и одновременно сформированный им — закрепил ответственность Субъекта, ответственность сугубо-индивидуальную. Как сделка заключается с конкретным лицом — так и наказание за преступление в буржуазной вселенной назначается конкретному виновнику.
И вот здесь, как в том анекдоте, «дорога раздвояется». И здесь же — корень всех антиномий о коллективной ответственности.
Излишне доказывать, что принцип Субъекта — абстрактен, ибо игнорирует такую малость как весь остальной мир. Великий принцип Субстанции, Всеобщего остаётся за пределами Субъекта.
Истина не в том и не в другом, истина в тотальности, в тождестве Субъекта и Субстанции, Я и внешнего мира. 300 спартанцев победили азиатскую орду, но и сами в итоге пали в фермопильских скалах неслучайно: оба принципа, будучи противопоставлены — взаимно друг друга уничтожают.
А если посмотреть на историю с высоты тотальности, то приходится признать: мы в ответе за всё, что происходит — потому что каждый из нас не в вакууме живёт. Мы люди именно потому, что не атомы, безразлично плывущие и случайно сталкивающиеся в мировой пустоте — нет, мы люди постольку, поскольку пустоты этой нет, и все мы связаны друг с другом бесчисленными, и зачастую несознаваемыми связями.
И потому мы все Субъекты — но Субъекты настолько, насколько мы часть Субстанции. И потому несём ответственность за всё. Принять это тяжело, но необходимо, чтобы не быть великовозрастными детьми (или — хуже! — животными), которые ни за что, в силу своей неразумности, не отвечают.
Это принцип «круговой поруки», как его формулировал советский марксист-гегельянец Михаил Лифшиц. И в чём-чём, а здесь он был прав, ибо ухватил самый нерв человеческой истории.
#Субъект #Субстанция #Лифшиц