Сегодня пятница, а поэтому что? Правильно, очередная часть перевода «Разрушения разума» Георга Лукача. Был ли Шеллинг на старости лет расистом и как он относился к рабовладению — об этом и многом другом вы узнаете из главы о философии позднего Шеллинга. Чтобы вы кайфовали, друзья!
#Лукач #Шеллинг #разрушение_разума
#Лукач #Шеллинг #разрушение_разума
👍7
Шеллинг, расизм и работорговля.
Когда Лукач с аргументами (цитатами) в руках заявил, что от высказываний позднего Шеллинга до «расовой теории едва ли остался хоть один шаг» — я сначала скептически усмехнулся: старый марксист-ленинец Георгий Осипович сгущает краски! Но нет, Лукач прав в своей левой критике — и, более того, он ещё предельно корректен и дипломатичен по отношению к Шеллингу.
Тот свою позицию в отношении рас и рабовладения высказал многословно, но вполне однозначно:
«Будет лучше, например, на тот случай, если нашему различению будет предъявлен упрек в том, что оно в конечном итоге ведет к научному оправданию рабства, торговли неграми и всех мерзостей, которые высший род позволяет себе в отношении подчиненных, — будет лучше, говорю я, вполне открыто признать, что, по нашему убеждению, никоим образом не возможно, чтобы тот дух, что впервые внушил благородному Лас Казасу мысль использовать в разработке недавно разведанных серебряных и золотых залежей вместо слабого американского племени сильное африканское, был злым, человеконенавистническим духом, ибо это была мысль, которая имела своим следствием не торговлю неграми — ибо несчастными торговали, и самым отвратительным образом, еще у них на родине, — но их массовое переселение, в котором, вероятно, благожелательный дух мог усматривать одновременно единственное средство спасти этот покинутый на произвол судьбы род от ужасающего варварства и множество близких к погибели душ — от вечной смерти».
(Философия мифологии. СПб., 2015. С. 447 — 448).
Для понимания: Лас Казас (или Лас Касас) — священник-доминиканец, который в XVI веке настолько расстроился из-за зверств испанцев по отношению к индейскому населению Нового Света, что предложил заменить рабский труд индейцев — рабским трудом негров, которых и начали массово завозить из Африки.
Обратим внимание на аргументацию Шеллинга: во-первых, ничего страшного — говорит он — в торговле рабами нет: темнокожими невольниками торговали и ранее. Иными словами: традиционность и регулярная повторяемость преступления для Шеллинга однозначно и абсолютно оправдывает преступление.
Во-вторых: свойственная реакционерам всех мастей подмена даже не понятий — но самих слов, своего рода «новояз». Продажа в рабство — это даже не продажа в рабство, а… переселение. И не просто переселение, а спасение несчастных африканцев от варварства на их родине. Более того, переселение темнокожих невольников в райские кущи американских плантаций — это, по Шеллингу, богоугодный акт спасения неритянских душ для жизни вечной.
Если это не расизм и абсолютное оправдание рабовладения — тогда эти слова вообще не имеют смысла.
И да, поправка на ветер: Шеллинга за эти его взгляды не надо cancel’ить. Его, как мыслителя, конгениального самому Гегелю, надо, конечно, серьёзно изучать. Но и мрачную его реакционность надо всегда держать в уме. Попросту говоря: не надо мазать только одной краской. Но и закрывать глаза в стиле «он, конечно, сукин сын, но он наш сукин сын», лепить из Шеллинга рыцаря диалектики в сияющих доспехах — тоже неправильно.
В умении понимать сложную противоречивость и одновременно тождественность, конкретно-исторически выясняя оттенки и переходы мысли любого философа — того же Шеллинга — и заключается диалектический такт ума. И Лукач, надо сказать, дал в «Разрушении» превосходный образец такого такта.
#Шеллинг #Лукач
Когда Лукач с аргументами (цитатами) в руках заявил, что от высказываний позднего Шеллинга до «расовой теории едва ли остался хоть один шаг» — я сначала скептически усмехнулся: старый марксист-ленинец Георгий Осипович сгущает краски! Но нет, Лукач прав в своей левой критике — и, более того, он ещё предельно корректен и дипломатичен по отношению к Шеллингу.
Тот свою позицию в отношении рас и рабовладения высказал многословно, но вполне однозначно:
«Будет лучше, например, на тот случай, если нашему различению будет предъявлен упрек в том, что оно в конечном итоге ведет к научному оправданию рабства, торговли неграми и всех мерзостей, которые высший род позволяет себе в отношении подчиненных, — будет лучше, говорю я, вполне открыто признать, что, по нашему убеждению, никоим образом не возможно, чтобы тот дух, что впервые внушил благородному Лас Казасу мысль использовать в разработке недавно разведанных серебряных и золотых залежей вместо слабого американского племени сильное африканское, был злым, человеконенавистническим духом, ибо это была мысль, которая имела своим следствием не торговлю неграми — ибо несчастными торговали, и самым отвратительным образом, еще у них на родине, — но их массовое переселение, в котором, вероятно, благожелательный дух мог усматривать одновременно единственное средство спасти этот покинутый на произвол судьбы род от ужасающего варварства и множество близких к погибели душ — от вечной смерти».
(Философия мифологии. СПб., 2015. С. 447 — 448).
Для понимания: Лас Казас (или Лас Касас) — священник-доминиканец, который в XVI веке настолько расстроился из-за зверств испанцев по отношению к индейскому населению Нового Света, что предложил заменить рабский труд индейцев — рабским трудом негров, которых и начали массово завозить из Африки.
Обратим внимание на аргументацию Шеллинга: во-первых, ничего страшного — говорит он — в торговле рабами нет: темнокожими невольниками торговали и ранее. Иными словами: традиционность и регулярная повторяемость преступления для Шеллинга однозначно и абсолютно оправдывает преступление.
Во-вторых: свойственная реакционерам всех мастей подмена даже не понятий — но самих слов, своего рода «новояз». Продажа в рабство — это даже не продажа в рабство, а… переселение. И не просто переселение, а спасение несчастных африканцев от варварства на их родине. Более того, переселение темнокожих невольников в райские кущи американских плантаций — это, по Шеллингу, богоугодный акт спасения неритянских душ для жизни вечной.
Если это не расизм и абсолютное оправдание рабовладения — тогда эти слова вообще не имеют смысла.
И да, поправка на ветер: Шеллинга за эти его взгляды не надо cancel’ить. Его, как мыслителя, конгениального самому Гегелю, надо, конечно, серьёзно изучать. Но и мрачную его реакционность надо всегда держать в уме. Попросту говоря: не надо мазать только одной краской. Но и закрывать глаза в стиле «он, конечно, сукин сын, но он наш сукин сын», лепить из Шеллинга рыцаря диалектики в сияющих доспехах — тоже неправильно.
В умении понимать сложную противоречивость и одновременно тождественность, конкретно-исторически выясняя оттенки и переходы мысли любого философа — того же Шеллинга — и заключается диалектический такт ума. И Лукач, надо сказать, дал в «Разрушении» превосходный образец такого такта.
#Шеллинг #Лукач
👍9🤔2
В честь Дня международной солидарности трудящихся публикую третью, заключительную часть подглавы о позднем Шеллинге из «Разрушения разума». Для удобства собрал здесь все предыдущие выпуски. А всё для чего? Чтобы вы кайфовали, друзья!
Разрушение разума.
Предисловие:
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Глава 1. О некоторых особенностях исторического развития Германии
(отрывок)
Глава 2. Основание иррационализма в период между двумя революциями (1789 — 1848)
Подглава 2: Интеллектуальное созерцание Шеллинга Как первая форма проявления иррационализма
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Подглава 3: Философия позднего Шеллинга
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
#Лукач #разрушение_разума
Разрушение разума.
Предисловие:
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Глава 1. О некоторых особенностях исторического развития Германии
(отрывок)
Глава 2. Основание иррационализма в период между двумя революциями (1789 — 1848)
Подглава 2: Интеллектуальное созерцание Шеллинга Как первая форма проявления иррационализма
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Подглава 3: Философия позднего Шеллинга
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
#Лукач #разрушение_разума
👍19
Понятия и образы или Полюбить истину по-настоящему.
Задумываемся мы об этом, или нет, но мы мыслим в образах. Образы, конечно, могут вносить двусмысленность. Образы — те ещё предатели: в разгар размышления оказывается, что доминирующий в построении образ оказывается формальной оболочкой, призрачно исчезающей — и всё размышление, на нём основанное, летит в тартарары. Образы — ненадёжные друзья: поясняя один вопрос, они запутывают два.
Вот, например, образ «приближения к истине» в марксизме. Со времён ленинского «Материализма и эмпириокритицизма» образ получил партбилет Компартии, славу непреложной аксиомы и иммунитет к любым идеологическим репрессиям. И речь не о каком-то казённом «диамате». Так, Георг Лукач, не только виднейший философ-марксист, но и, отбросив «партийность в философии», честно скажем — один из величайших философов XX века — на полном серьёзе везде оперирует понятием Annäherung, приближения. Познание у Лукача (вслед за Лениным) только лишь приближается к истине. Да, так мы, как кажется, ответили на вопрос: почему мы не обладаем Абсолютной истиной здесь и сейчас — ведь, если бы обладали, тогда почему «мир во зле лежит»? Но образ приближения играет с нами дурную шутку: объяснив одну сложность, он в расплату ставит нас перед другими, и более серьёзными. Самое главное: как мы узнали, что только приближаемся к истине, если мы ей ещё не обладаем? И далее: в такой логике истина никогда не может быть достигнута. И мы, искатели истины, оказываемся вместе с Георгием Осиповичем в ловушке дурной бесконечности. Как будто вся философия ограничивается Кантом и Лениным. Как будто некто Гегель никогда не существовал.
Но оставим пока товарища Лукача. Про его версию марксизма — подробно будет в третьей книжке «Искателей Абсолюта» (если и когда она увидит свет).
Вернёмся к проблеме образов. Рассмотрим её в её же форме — форме образов.
Почему приближение есть гарантия познания истины? Для сознания не-деятельного, для сознания созерцательного истина вообще может быть усмотрена только с дистанции. «Большое видится на расстоянии» — а что может быть больше истины? Соответственно, если думать так, то адекватность познания истины будет возрастать прямо пропорционально возрастанию расстояния от неё. «Дистанция громадного размера» должна отделять такого созерцателя истины от самой истины.
Не будем слишком строги. Отдадим созерцанию должное: то, что умерло, как раз можно и нужно лишь умо-созерцать, чтоб понять. Стремиться к практической близости с прошлым, с уже отжившим — прямо скажем, желание патологичное (или даже так: пато-логичное).
Но тогда в каком смысле можно говорить о «приближении» к истине? Когда познание есть одновременно и осуществление истины. Когда мы относимся к ней деятельно, когда приближение есть степень близости, когда истина — объект нашей интеллектуальной страсти, и когда только отождествление с ней эту страсть может утолить. Тождество субъекта и субстанции — чем не рафинированный образ соития?
И только обладая истиной, имея её, по-няв, то есть — поимев её, мы становимся в истине, находимся в единстве с нею. И диалектика есть синоним этого связующего акта.
Ещё Гегель в своих лекциях по истории философии не без яда иронизировал: дескать, что это за имя — «философ»? Любящий мудрость? Но пора бы уже от любви на расстоянии, от любви платонической перейти к любви настоящей, деятельной! — призывает Гегель. Вот вам и сухой логик. (Не развивая темы, просто отмечу, что последующие Марксовы «Тезисы о Фейербахе» уже есть в этой гегелевской фразе).
#Гегель #Лукач #Маркс
Задумываемся мы об этом, или нет, но мы мыслим в образах. Образы, конечно, могут вносить двусмысленность. Образы — те ещё предатели: в разгар размышления оказывается, что доминирующий в построении образ оказывается формальной оболочкой, призрачно исчезающей — и всё размышление, на нём основанное, летит в тартарары. Образы — ненадёжные друзья: поясняя один вопрос, они запутывают два.
Вот, например, образ «приближения к истине» в марксизме. Со времён ленинского «Материализма и эмпириокритицизма» образ получил партбилет Компартии, славу непреложной аксиомы и иммунитет к любым идеологическим репрессиям. И речь не о каком-то казённом «диамате». Так, Георг Лукач, не только виднейший философ-марксист, но и, отбросив «партийность в философии», честно скажем — один из величайших философов XX века — на полном серьёзе везде оперирует понятием Annäherung, приближения. Познание у Лукача (вслед за Лениным) только лишь приближается к истине. Да, так мы, как кажется, ответили на вопрос: почему мы не обладаем Абсолютной истиной здесь и сейчас — ведь, если бы обладали, тогда почему «мир во зле лежит»? Но образ приближения играет с нами дурную шутку: объяснив одну сложность, он в расплату ставит нас перед другими, и более серьёзными. Самое главное: как мы узнали, что только приближаемся к истине, если мы ей ещё не обладаем? И далее: в такой логике истина никогда не может быть достигнута. И мы, искатели истины, оказываемся вместе с Георгием Осиповичем в ловушке дурной бесконечности. Как будто вся философия ограничивается Кантом и Лениным. Как будто некто Гегель никогда не существовал.
Но оставим пока товарища Лукача. Про его версию марксизма — подробно будет в третьей книжке «Искателей Абсолюта» (если и когда она увидит свет).
Вернёмся к проблеме образов. Рассмотрим её в её же форме — форме образов.
Почему приближение есть гарантия познания истины? Для сознания не-деятельного, для сознания созерцательного истина вообще может быть усмотрена только с дистанции. «Большое видится на расстоянии» — а что может быть больше истины? Соответственно, если думать так, то адекватность познания истины будет возрастать прямо пропорционально возрастанию расстояния от неё. «Дистанция громадного размера» должна отделять такого созерцателя истины от самой истины.
Не будем слишком строги. Отдадим созерцанию должное: то, что умерло, как раз можно и нужно лишь умо-созерцать, чтоб понять. Стремиться к практической близости с прошлым, с уже отжившим — прямо скажем, желание патологичное (или даже так: пато-логичное).
Но тогда в каком смысле можно говорить о «приближении» к истине? Когда познание есть одновременно и осуществление истины. Когда мы относимся к ней деятельно, когда приближение есть степень близости, когда истина — объект нашей интеллектуальной страсти, и когда только отождествление с ней эту страсть может утолить. Тождество субъекта и субстанции — чем не рафинированный образ соития?
И только обладая истиной, имея её, по-няв, то есть — поимев её, мы становимся в истине, находимся в единстве с нею. И диалектика есть синоним этого связующего акта.
Ещё Гегель в своих лекциях по истории философии не без яда иронизировал: дескать, что это за имя — «философ»? Любящий мудрость? Но пора бы уже от любви на расстоянии, от любви платонической перейти к любви настоящей, деятельной! — призывает Гегель. Вот вам и сухой логик. (Не развивая темы, просто отмечу, что последующие Марксовы «Тезисы о Фейербахе» уже есть в этой гегелевской фразе).
#Гегель #Лукач #Маркс
👍12👎2
«Я никогда не сужу об авторе, пока не изучу его досконально. Но принять в качестве нормы предписание осторожничать из страха перед возможной ошибкой или из-за возможного суждения более поздних эпох — этого я не приму... Если я часто ошибался, то историки будущего будут правы…»
Георг Лукач в письме Анне Зегерс, 28 июля 1938 года.
#Лукач
Георг Лукач в письме Анне Зегерс, 28 июля 1938 года.
#Лукач
👍9
Не будет преувеличением, если сказать, что в период борьбы империалистической буржуазии против социализма Хайдеггер имеет к Гитлеру и Розенбергу такое же отношение, как в своё время Шопенгауэр к Ницше.
Георг Лукач. Из книги «Die Zerstörung der Vernunft» («Разрушение разума»).
#Хайдеггер #Лукач
Георг Лукач. Из книги «Die Zerstörung der Vernunft» («Разрушение разума»).
#Хайдеггер #Лукач
👍5
Возлюбите! — говорит он. Но если другие чувства в вас пробудятся — это не страшно, это же естественно, это же пульсация Мира! Главное, будьте против гнусного Разума-Духа! А потому: хочется любить — любите, хочется убивать — убивайте! — такова людоедская логика этого защитника Природы и поборника Эроса.
Правда, артикулировать эти выводы из своих предпосылок он постеснялся. Но не постеснялись его адепты: надо ли говорить, что Клагес был весьма любим в нацистском рейхе?! Да, в NSDAP не состоял, но вся его модерновая мифология, весь его культ брутальной животности, отрицание «преступной» разумности, призыв к возврату никогда не существовавших прошлых эпох — как всё это было близко фашистам! А что штурмовики от «культуры» в 1936 году покритиковали Клагеса — так ученики всегда критикуют учителя. Обычное дело.
С Клагесом всё ясно. Но всё ясно и с «Аватаром». Разве не точно такая же «философия» там проповедуется? Точно такая же. Как будто Клагес сценарий писал (впрочем, возможно, настоящий сценарист Клагесом вдохновлялся): первобытная животность должна победить рациональность цивилизации. Третьего не дано. И в итоге, при объективном понимании, в фильме Джеймса Кэмерона уже не свободолюбивые синекожие хиппи-протокоммунисты противостоят империалистическим колонизаторам (как это видят благожелательные левые комментаторы), и не дети природы борются с рационализаторами, уродующими Природу во славу Духа (как это видят различные «экологи», наследующие Клагесу), но племя первобытных фашистов борется с фашистами технической цивилизации, с технофашистами. Собственно, а какой продукции вы хотели от «фабрики грёз», работающей в сердце империалистической системы? Потому: чума на оба их дома.
И если Клагеса сейчас знают немногие — то «Аватар» видела бóльшая часть человечества. Так иррационалистическая, по сути — фашистская — пропаганда вливается в сознание людей. И вот это настоящая проблема.
#Клагес #иррационализм #Аватар #кино #Лукач #тонкости_перевода
Правда, артикулировать эти выводы из своих предпосылок он постеснялся. Но не постеснялись его адепты: надо ли говорить, что Клагес был весьма любим в нацистском рейхе?! Да, в NSDAP не состоял, но вся его модерновая мифология, весь его культ брутальной животности, отрицание «преступной» разумности, призыв к возврату никогда не существовавших прошлых эпох — как всё это было близко фашистам! А что штурмовики от «культуры» в 1936 году покритиковали Клагеса — так ученики всегда критикуют учителя. Обычное дело.
С Клагесом всё ясно. Но всё ясно и с «Аватаром». Разве не точно такая же «философия» там проповедуется? Точно такая же. Как будто Клагес сценарий писал (впрочем, возможно, настоящий сценарист Клагесом вдохновлялся): первобытная животность должна победить рациональность цивилизации. Третьего не дано. И в итоге, при объективном понимании, в фильме Джеймса Кэмерона уже не свободолюбивые синекожие хиппи-протокоммунисты противостоят империалистическим колонизаторам (как это видят благожелательные левые комментаторы), и не дети природы борются с рационализаторами, уродующими Природу во славу Духа (как это видят различные «экологи», наследующие Клагесу), но племя первобытных фашистов борется с фашистами технической цивилизации, с технофашистами. Собственно, а какой продукции вы хотели от «фабрики грёз», работающей в сердце империалистической системы? Потому: чума на оба их дома.
И если Клагеса сейчас знают немногие — то «Аватар» видела бóльшая часть человечества. Так иррационалистическая, по сути — фашистская — пропаганда вливается в сознание людей. И вот это настоящая проблема.
#Клагес #иррационализм #Аватар #кино #Лукач #тонкости_перевода
👍15
К теории происхождения всего.
Часть 2.
Вернёмся к социал-дарвинизму как выводу из Дарвина. Случаен этот вывод — или необходим? Лукач, например, объясняет (ссылаясь на Маркса) социал-дарвинизм слишком просто: дарвинизм на волне популярности стал ходячей фразой без содержания. Фраза эта, применённая к обществу, и дала социал-людоедские теории.
Но это слишком простой ответ. Во-первых, любые идеи становятся фразой (сам марксизм не избежал этой участи). Во-вторых, надо честно признать: любые обобщения из фактов, верно зафиксированных Дарвиным, но без знания их объективной сути, ведут к теориям ложным. И сам Дарвин, несмотря на свою субъективную честность, дал к этому основания: сложно придумать фразу более двусмысленную, чем фраза «struggle for life».
Ошибка Дарвина — обычная ошибка специалистов из частных наук, философски необразованных, не видящих связей между науками: на основе своих пусть верных, но ограниченных наблюдений, пускаться в теоретизирование.
Более того, в случае с Дарвиным получился и другой казус: он (неосознанно) перенёс на природу идеологемы общества («борьба за существование» — по сути, пересказ «теории народонаселения» Мальтуса). И — вот фокус! — позднее социал-дарвинистами это дарвиновское перенесение на природу общественных идеологем было перенесено (уже под маркой «природного, естественного закона») обратно на общество!
Дарвину объективная суть зафиксированных им явлений не была известна: генетика тогда только зарождалась в опытах Менделя. Но известна ли эта суть современным генетикам? Они неплохо представляют себе сам объективно-материальный процесс наследственности и изменчивости живых организмов.
Но понимают ли они его сущность?
Каждому, кто хоть немного углублялся в вопрос, ясно: нет, такого понимания современная генетика не даёт. Запутавшись в эмпирическом многообразии генетических проявлений, она не даёт ответа на главный вопрос: почему эволюция закономерна и имеет все черты целесообразности? То есть причиннный процесс более-менее ясен, но что его двигает, как и почему? — это неизвестно. То есть, на другом уровне повторяется проблема частных наук: генетика знает явления, но не знает сути.
И тут — развилка.
Или генетика (а с ней — вся наука) должна признать личного Творца. И потому верующие генетики — не редкость. И потому точку в недавнем споре поставил патриарх РПЦ, признавший совместимость эволюции и христианства. (Католики признали генетику ещё раньше, в «нулевых» — и так, незаметно для самих себя, из теистов стали деистами).
Но, кстати, для генетики есть вариант несравненно худший, чем религиозный креационизм: уйти в тьму иррационального, в «философию жизни», конструировать некое тёмное начало «жизни». А это уже ночь разума, когда все кошки серы, и человечество может вновь получить измерение черепов и ад газовых камер.
Единственная альтернатива этому кошмару: генетика должна подняться хотя бы на высоту умозрения Канта и признать правоту его концепции «целесообразности без цели». А отсюда истинный путь может вести уже только к новому изданию Гегеля, к признанию истины его Абсолютной идеи (можете назвать её как угодно), то есть: тотальной идеальной закономерности, пронизывающей всё мироздание, объективно логичной и потому — in potentia, «в себе» — разумной. Добавим: и становящейся разумной in actu, «для себя», осознающей себя только в разумном человечестве.
Только так можно ответить на антиномию «целесообразности без цели», объяснить противоречивое тождество природы и общества, объяснить эволюцию.
Но это всё задачи для будущей науки. Пока же зафиксируем главное: науке нужно больше философии. А для того, чтоб наука из эмпирической стала философичной, из поверхностной стала умной, сама философия должна перестать быть только философией и должна стать общественной практикой, применением логики к политике.
#Дарвин #Лукач #Маркс
Часть 2.
Вернёмся к социал-дарвинизму как выводу из Дарвина. Случаен этот вывод — или необходим? Лукач, например, объясняет (ссылаясь на Маркса) социал-дарвинизм слишком просто: дарвинизм на волне популярности стал ходячей фразой без содержания. Фраза эта, применённая к обществу, и дала социал-людоедские теории.
Но это слишком простой ответ. Во-первых, любые идеи становятся фразой (сам марксизм не избежал этой участи). Во-вторых, надо честно признать: любые обобщения из фактов, верно зафиксированных Дарвиным, но без знания их объективной сути, ведут к теориям ложным. И сам Дарвин, несмотря на свою субъективную честность, дал к этому основания: сложно придумать фразу более двусмысленную, чем фраза «struggle for life».
Ошибка Дарвина — обычная ошибка специалистов из частных наук, философски необразованных, не видящих связей между науками: на основе своих пусть верных, но ограниченных наблюдений, пускаться в теоретизирование.
Более того, в случае с Дарвиным получился и другой казус: он (неосознанно) перенёс на природу идеологемы общества («борьба за существование» — по сути, пересказ «теории народонаселения» Мальтуса). И — вот фокус! — позднее социал-дарвинистами это дарвиновское перенесение на природу общественных идеологем было перенесено (уже под маркой «природного, естественного закона») обратно на общество!
Дарвину объективная суть зафиксированных им явлений не была известна: генетика тогда только зарождалась в опытах Менделя. Но известна ли эта суть современным генетикам? Они неплохо представляют себе сам объективно-материальный процесс наследственности и изменчивости живых организмов.
Но понимают ли они его сущность?
Каждому, кто хоть немного углублялся в вопрос, ясно: нет, такого понимания современная генетика не даёт. Запутавшись в эмпирическом многообразии генетических проявлений, она не даёт ответа на главный вопрос: почему эволюция закономерна и имеет все черты целесообразности? То есть причиннный процесс более-менее ясен, но что его двигает, как и почему? — это неизвестно. То есть, на другом уровне повторяется проблема частных наук: генетика знает явления, но не знает сути.
И тут — развилка.
Или генетика (а с ней — вся наука) должна признать личного Творца. И потому верующие генетики — не редкость. И потому точку в недавнем споре поставил патриарх РПЦ, признавший совместимость эволюции и христианства. (Католики признали генетику ещё раньше, в «нулевых» — и так, незаметно для самих себя, из теистов стали деистами).
Но, кстати, для генетики есть вариант несравненно худший, чем религиозный креационизм: уйти в тьму иррационального, в «философию жизни», конструировать некое тёмное начало «жизни». А это уже ночь разума, когда все кошки серы, и человечество может вновь получить измерение черепов и ад газовых камер.
Единственная альтернатива этому кошмару: генетика должна подняться хотя бы на высоту умозрения Канта и признать правоту его концепции «целесообразности без цели». А отсюда истинный путь может вести уже только к новому изданию Гегеля, к признанию истины его Абсолютной идеи (можете назвать её как угодно), то есть: тотальной идеальной закономерности, пронизывающей всё мироздание, объективно логичной и потому — in potentia, «в себе» — разумной. Добавим: и становящейся разумной in actu, «для себя», осознающей себя только в разумном человечестве.
Только так можно ответить на антиномию «целесообразности без цели», объяснить противоречивое тождество природы и общества, объяснить эволюцию.
Но это всё задачи для будущей науки. Пока же зафиксируем главное: науке нужно больше философии. А для того, чтоб наука из эмпирической стала философичной, из поверхностной стала умной, сама философия должна перестать быть только философией и должна стать общественной практикой, применением логики к политике.
#Дарвин #Лукач #Маркс
👍24🤔3
2.
Отсюда несколько выводов.
Во-первых, это новый этап в современном иррационализме. Если раньше (с Шеллинга до Хайдеггера) тратилась ума мыслей и слов только для того, чтоб доказать, что мысли и слова вовсе не нужны, то Бёрнхэм (даром, что не философ) решает вопрос радикально: идеология — идейная картина мира — не нужна. Сама мысль не нужна. Само мышление о ситуации в обществе излишне. Заслуга Бёрнхэма перед капитализмом и его современной философией: если прежде толпы идеологической обслуги тратили уйму сил и средств, чтоб доказать, что на голом короле надето прекрасное платье, то циничный американец просто говорит: «король голый — и это прекрасно, так и должно быть».
Во-вторых, это — безусловно, новый ход в современной социальной борьбе, ход хитрый и, чего уж там, действенный. Иррационалистическая идеология буржуа не перестала быть идеологией — но она хитро мимикрирует под отсутствие идеологии! Безусловно, трудно полемизировать с противником, увёртывающимся от интеллектуальной схватки. Более того, это своё отрицание идеологии буржуазная идеология использует для контр-атаки: любой оппонент, всякая инаковая точка зрения, отличная от апологетически-буржуазной, немедленно объявляется «идеологией» и тем уже — якобы! — ставится ниже необходимости критики. «Это же идеология! С чем тут спорить…»
В-третьих, последствие, более важное именно для наших философских суглинков. Если вкратце: крах Союза в 1991-м идеологически разоружил левых по всему миру, но больше всего — в Восточной Европе, и особенно — в России. (Тема большая, сейчас мы о ней лишь мимоходом.) И вот из этого состояния идейной беспомощности наши левые не могут выбраться уже четвёртое десятилетие. Безусловно, тут немалую роль играет и социально-экономическая почва, классовая стратификация и прочие элементы марксова базиса, понятого именно как производственные отношения. Но у Маркса «надстройка» оказывает действеннейшее влияние на породивший её базис (иначе сам Маркс не писал бы «Капитала»). И вот как раз с идеологией у российских левых — швах. Присутствие отсутствия. Историческое поражение 1991 года никак не отрефлектировано, ошибки (и достижения!) советского периода критически не осознаны. Самое главное — присутствие отсутствия осознания произошедшего блокирует пути к адекватной картине мира, к адекватному мировоззрению.
Более того, среди наших философствующих левых стало хорошим тоном презрительное отношение к идеологии — симптом как поверхностного (наивного) прочтения молодого Маркса, так и неосознанной капитуляции перед буржуазной (à la Burnham) идеологией, отрицающей идеологию.
Как результат: присутствие отсутствия идеологии у отечественных левых закономерно ведёт отсутствию присутствия левых как политического субъекта.
Но история не закончена. Осознать проблему — уже приступить к её решению.
#Лукач #Разрушение_разума #Бёрнхэм #иррационализм #идеология #марксизм
Отсюда несколько выводов.
Во-первых, это новый этап в современном иррационализме. Если раньше (с Шеллинга до Хайдеггера) тратилась ума мыслей и слов только для того, чтоб доказать, что мысли и слова вовсе не нужны, то Бёрнхэм (даром, что не философ) решает вопрос радикально: идеология — идейная картина мира — не нужна. Сама мысль не нужна. Само мышление о ситуации в обществе излишне. Заслуга Бёрнхэма перед капитализмом и его современной философией: если прежде толпы идеологической обслуги тратили уйму сил и средств, чтоб доказать, что на голом короле надето прекрасное платье, то циничный американец просто говорит: «король голый — и это прекрасно, так и должно быть».
Во-вторых, это — безусловно, новый ход в современной социальной борьбе, ход хитрый и, чего уж там, действенный. Иррационалистическая идеология буржуа не перестала быть идеологией — но она хитро мимикрирует под отсутствие идеологии! Безусловно, трудно полемизировать с противником, увёртывающимся от интеллектуальной схватки. Более того, это своё отрицание идеологии буржуазная идеология использует для контр-атаки: любой оппонент, всякая инаковая точка зрения, отличная от апологетически-буржуазной, немедленно объявляется «идеологией» и тем уже — якобы! — ставится ниже необходимости критики. «Это же идеология! С чем тут спорить…»
В-третьих, последствие, более важное именно для наших философских суглинков. Если вкратце: крах Союза в 1991-м идеологически разоружил левых по всему миру, но больше всего — в Восточной Европе, и особенно — в России. (Тема большая, сейчас мы о ней лишь мимоходом.) И вот из этого состояния идейной беспомощности наши левые не могут выбраться уже четвёртое десятилетие. Безусловно, тут немалую роль играет и социально-экономическая почва, классовая стратификация и прочие элементы марксова базиса, понятого именно как производственные отношения. Но у Маркса «надстройка» оказывает действеннейшее влияние на породивший её базис (иначе сам Маркс не писал бы «Капитала»). И вот как раз с идеологией у российских левых — швах. Присутствие отсутствия. Историческое поражение 1991 года никак не отрефлектировано, ошибки (и достижения!) советского периода критически не осознаны. Самое главное — присутствие отсутствия осознания произошедшего блокирует пути к адекватной картине мира, к адекватному мировоззрению.
Более того, среди наших философствующих левых стало хорошим тоном презрительное отношение к идеологии — симптом как поверхностного (наивного) прочтения молодого Маркса, так и неосознанной капитуляции перед буржуазной (à la Burnham) идеологией, отрицающей идеологию.
Как результат: присутствие отсутствия идеологии у отечественных левых закономерно ведёт отсутствию присутствия левых как политического субъекта.
Но история не закончена. Осознать проблему — уже приступить к её решению.
#Лукач #Разрушение_разума #Бёрнхэм #иррационализм #идеология #марксизм
👍23🤔2
«Коитус между Энеем и Дидоной неотличим от коитуса между Ромео и Джульеттой, но при этом различия их эротических чувств, обусловленные обществом и культурой, создали бессмертные и подлинные индивидуальности».
#Лукач #Разрушение_разума
#Лукач #Разрушение_разума
🤔6👍5
Конформность нонконформизма.
«…Проблематика нонконформизма ещё глубже. Уже в своём «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин продемонстрировал, что различные индивидуальные, яростно защищаемые и столь же яростно атакуемые профессорские нюансы теории познания тускнеют до степени неразличимости, если рассматривать их с позиции действительно решающего вопроса теории познания: идеализм или материализм? В ещё большей мере это относится к современным идеологическим проблемам. К примеру, каждый, кто обращает внимание на действительно решающие вопросы мировоззрения, заметит в — на первый взгляд — необозримом хаосе индивидуальных нюансов современной философии ужасающую конформистскую монотонность; мы показали, как с этой точки зрения тесно связаны друг с другом, например, Витгенштейн и Хайдеггер, несмотря на то, что между ними нет никакого взаимного влияния. Именно такова ситуация и в этике, и в понимании истории, и в отношении к обществу, и в эстетике. И, конечно же, в литературе, в искусстве в целом.
Как раз наиболее индивидуалистические, радикально нонконформистские тенденции приводят к столь радикальному нивелированию. Потому что объективно (а следовательно, и художественно) «действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений» (Маркс), и чем упрямее новое искусство ставит в центр своих творений индивидуальность, опирающуюся сугубо на себя, оторванную от общества и от общественных отношений, тем больше, почти до неразличимости, становится сходство между такими — внешне — чрезвычайно различными фигурами. Потому что объективно (а следовательно, и художественно) мир культурно развитых человеческих отношений бесконечно разнообразнее, чем мир неприкрытых инстинктов, поэтому и искусство, которое, с почти догматическим фанатизмом, делает эти инстинкты своей центральной темой, неизбежно устремляется навстречу монотонности и нивелированности. Коитус между Энеем и Дидоной неотличим от коитуса между Ромео и Джульеттой, но при этом различия их эротических чувств, обусловленные обществом и культурой, создали бессмертные и подлинные индивидуальности. Напротив, небратская по отношению к другим людям абстрактность большинства сегодняшних нонконформистов породила бесчеловечное нивелирование творчества. Итак, к упомянутой ранее внешней унификации (Gleichschaltung), которой занимается аппарат монополистического капитализма, здесь — непреднамеренно — присоединяется унификация внутренняя. Эрнст Фишер на Всемирном конгрессе в защиту мира во Вроцлаве верно сказал, что «индивидуальности» современных нонконформистов похожи друг на друга как две капли воды».
#Лукач #Разрушение_разума
«…Проблематика нонконформизма ещё глубже. Уже в своём «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин продемонстрировал, что различные индивидуальные, яростно защищаемые и столь же яростно атакуемые профессорские нюансы теории познания тускнеют до степени неразличимости, если рассматривать их с позиции действительно решающего вопроса теории познания: идеализм или материализм? В ещё большей мере это относится к современным идеологическим проблемам. К примеру, каждый, кто обращает внимание на действительно решающие вопросы мировоззрения, заметит в — на первый взгляд — необозримом хаосе индивидуальных нюансов современной философии ужасающую конформистскую монотонность; мы показали, как с этой точки зрения тесно связаны друг с другом, например, Витгенштейн и Хайдеггер, несмотря на то, что между ними нет никакого взаимного влияния. Именно такова ситуация и в этике, и в понимании истории, и в отношении к обществу, и в эстетике. И, конечно же, в литературе, в искусстве в целом.
Как раз наиболее индивидуалистические, радикально нонконформистские тенденции приводят к столь радикальному нивелированию. Потому что объективно (а следовательно, и художественно) «действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений» (Маркс), и чем упрямее новое искусство ставит в центр своих творений индивидуальность, опирающуюся сугубо на себя, оторванную от общества и от общественных отношений, тем больше, почти до неразличимости, становится сходство между такими — внешне — чрезвычайно различными фигурами. Потому что объективно (а следовательно, и художественно) мир культурно развитых человеческих отношений бесконечно разнообразнее, чем мир неприкрытых инстинктов, поэтому и искусство, которое, с почти догматическим фанатизмом, делает эти инстинкты своей центральной темой, неизбежно устремляется навстречу монотонности и нивелированности. Коитус между Энеем и Дидоной неотличим от коитуса между Ромео и Джульеттой, но при этом различия их эротических чувств, обусловленные обществом и культурой, создали бессмертные и подлинные индивидуальности. Напротив, небратская по отношению к другим людям абстрактность большинства сегодняшних нонконформистов породила бесчеловечное нивелирование творчества. Итак, к упомянутой ранее внешней унификации (Gleichschaltung), которой занимается аппарат монополистического капитализма, здесь — непреднамеренно — присоединяется унификация внутренняя. Эрнст Фишер на Всемирном конгрессе в защиту мира во Вроцлаве верно сказал, что «индивидуальности» современных нонконформистов похожи друг на друга как две капли воды».
#Лукач #Разрушение_разума
👍14
«Разрушение разума» и борьба за его сохранение.
Сегодня закончил перевод «Разрушения разума».
Начал я его ровно год назад, в конце января 2024. И вот сегодня перевёл последнюю строчку в этом мощном, 700-страничном фолианте. Перед глазами 150 лет немецкой — а вместе с ней и мировой — философии и истории. И марксистский — суровый, но справедливый, с аргументами в руках — трибунал над ними.
Мощная книга. Необычайно проясняет разум. Схожий эффект я до сих испытал только от двух книг: от «Капитала» Маркса и «Науки Логики» Гегеля. Думаю, достаточная рекомендация для этой работы Лукача.
Надеюсь, в этом году получится её издать, и вы, дорогие друзья, сами сможете убедиться в силе этой книги. Ибо это не просто историко-философская работа, это целая философская — без тени иронии: священная! — война во имя разума.
#Лукач #Разрушение_разума
Сегодня закончил перевод «Разрушения разума».
Начал я его ровно год назад, в конце января 2024. И вот сегодня перевёл последнюю строчку в этом мощном, 700-страничном фолианте. Перед глазами 150 лет немецкой — а вместе с ней и мировой — философии и истории. И марксистский — суровый, но справедливый, с аргументами в руках — трибунал над ними.
Мощная книга. Необычайно проясняет разум. Схожий эффект я до сих испытал только от двух книг: от «Капитала» Маркса и «Науки Логики» Гегеля. Думаю, достаточная рекомендация для этой работы Лукача.
Надеюсь, в этом году получится её издать, и вы, дорогие друзья, сами сможете убедиться в силе этой книги. Ибо это не просто историко-философская работа, это целая философская — без тени иронии: священная! — война во имя разума.
#Лукач #Разрушение_разума
👍58🤔2
Внеклассное чтение.
Ну что ж, глава о Чернышевском опубликована. Полностью о втором поколении русских гегельянцев (это большой период — с середины до конца XIX века) читайте уже во втором томе «Искателей Абсолюта» (если и когда книга выйдет в издательстве «Умозрение»).
А сейчас приступаю к редактированию, вычитке своего перевода «Разрушения разума» Лукача. В прошлом году уже публиковал некоторые отрывки из книги (введение, глава об особенностях истории Германии, приведших её к иррационализму и фашизму, большие подглавы о Шеллинге).
Есть мысль опубликовать ещё одну главу. О ком хотели бы почитать? Выбирайте. Главу, которая наберёт большее количество голосов, опубликую здесь.
Итак, вот выбор (само голосование следующим постом):
1. Шопенгауэр.
2. Кьеркегор.
3. Ницше.
4. «Философия жизни» (Дильтей, Зиммель, Шелер, Хайдеггер, Ясперс, Клагес, Юнгер, Боймлер, Бём, Крик, Розенберг). Путь от субъективистской трактовки Dasein к фашизму.
5. Неогегельянство. Глава важная хотя бы для того, чтоб понимать: неогегельянцы — не гегельянцы.
6. Немецкая социология империалистического периода: Тённис, Макс Вебер, Альфред Вебер, Мангейм, Шпанн, Фрайер, и, конечно, столь почитаемый ныне на местных суглинках К. Шмитт.
7. Социальный дарвинизм: Гобино, Гумплович, Ратценхофер, Вольтман, Чемберлен.
8. Послесловие о тенденциях иррационализма после Второй мировой. Очень важная глава, связывающая немецкий иррационализм с империализмом послевоенной эпохи (в которой мы живём и сейчас).
#Лукач #Разрушение_разума
Ну что ж, глава о Чернышевском опубликована. Полностью о втором поколении русских гегельянцев (это большой период — с середины до конца XIX века) читайте уже во втором томе «Искателей Абсолюта» (если и когда книга выйдет в издательстве «Умозрение»).
А сейчас приступаю к редактированию, вычитке своего перевода «Разрушения разума» Лукача. В прошлом году уже публиковал некоторые отрывки из книги (введение, глава об особенностях истории Германии, приведших её к иррационализму и фашизму, большие подглавы о Шеллинге).
Есть мысль опубликовать ещё одну главу. О ком хотели бы почитать? Выбирайте. Главу, которая наберёт большее количество голосов, опубликую здесь.
Итак, вот выбор (само голосование следующим постом):
1. Шопенгауэр.
2. Кьеркегор.
3. Ницше.
4. «Философия жизни» (Дильтей, Зиммель, Шелер, Хайдеггер, Ясперс, Клагес, Юнгер, Боймлер, Бём, Крик, Розенберг). Путь от субъективистской трактовки Dasein к фашизму.
5. Неогегельянство. Глава важная хотя бы для того, чтоб понимать: неогегельянцы — не гегельянцы.
6. Немецкая социология империалистического периода: Тённис, Макс Вебер, Альфред Вебер, Мангейм, Шпанн, Фрайер, и, конечно, столь почитаемый ныне на местных суглинках К. Шмитт.
7. Социальный дарвинизм: Гобино, Гумплович, Ратценхофер, Вольтман, Чемберлен.
8. Послесловие о тенденциях иррационализма после Второй мировой. Очень важная глава, связывающая немецкий иррационализм с империализмом послевоенной эпохи (в которой мы живём и сейчас).
#Лукач #Разрушение_разума
👍7
Отсюда следует второе важнейшее определение неогегельянской концепции истории философии: единство классической немецкой философии, т. е. стирание всех фундаментальных различий между Фихте, Шеллингом и Гегелем. Эббингхаус говорит, что «в построениях этой спекулятивной философии от Фихте до Гегеля, если понимать их непосредственно во всей их значимости, невозможно найти никаких различий относительно принципа». (9) Это существенный шаг назад по сравнению с тем, что было достигнуто в «Истории философии» Гегеля, и в работах ориентирующихся на неё Эрдмана или Куно Фишера. У них развитие от Канта к Гегелю также представлено слишком прямолинейно, однако, особенно в описании философии самого Гегеля, всё же совершенно чётко видно, что именно в отношении принципов философии внутри этого развития происходят судьбоносные скачки, расколы, разрывы и т. д. (например, при переходе от субъективного идеализма к объективному). Но обстоятельное и беспристрастное историческое исследование должно было бы показать, что путь от Канта к Гегелю вовсе не так прямолинеен и непосредствен, как его изображает сам Гегель. Разумеется, определённое единство развития здесь присутствует уже вследствие того факта, что знаменитые представители классической немецкой философии — все без исключения — искали ответы на реальные вопросы, поставленные их эпохой, эпохой Французской революции. Но единство здесь заключается в общем им всем социальным бытии и отражении этого бытия в мысли; но путь осуществления этого единства намного сложнее, он более запутан и неровен, чем это описывал сам Гегель. (Об эволюции самого Гегеля см. мою книгу: «Der junge Hegel», Zürich 1948.) (10) Утверждая единство принципа в развитии от Канта к Гегелю, Эббингхауз нивелирует всю классическую немецкую философию до уровня субъективного идеализма Канта, аннулируя тем самым её важнейшие философские достижения, в особенности, формирование диалектического метода, который Эббингхауз и его последователи представляют лишь как дальнейшее органическое развитие трансцендентальной философии Канта, за пределы которой диалектический метод принципиально никогда не выходит. Таким образом, гегелевская философия представляется вершиной непрерывного развития кантианства. Таким образом, Гегель редуцируется к Фихте, объективный идеализм — к субъективному. В абсолютном идеализме, говорит Эббингхауз, «не-Я полностью растворяется в процессе Я... Предмет целиком и полностью представляет собой знание». (11) Перед нами, в лучшем случае, модернизированный Фихте, но Фихте, которой прошёл мимо и оставил без внимания новое в натурфилософии молодого Шеллинга и проигнорировал всё то, чем Гегель обогатил философское познание. Эти тезисы Эббингхауза стали образцом и фундаментом для развития немецкого неогегельянства империалистического периода.
Продолжение следует.
Примечания:
1. См.: Гайм Р. Гегель и его время. СПб., 2006.
2. Речь идёт о критике Ф. Лассалем книги К. Розенкранца «Wissenschaft der logischen Idee». См. эту речь Лассаля в журнале «Под знаменем марксизма», 1925, №4. С. 11 — 37.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. С. 21.
4. Она же Баденская (также Фрейбургская или Гейдельбергская) школа. Основателями этого направления в неокантианстве были В. Виндельбанд и Г. Риккерт, преподававшие в университетах Фрейбурга и Гейдельберга немецкой земли Баден.
5. Windelband: Die Erneuerung des Hegelianismus, Sitzungsbericht der Heidelberger Akademie der Wissenschaften, Heidelberg 1910, S. 7.
6. Ebd., S. 13.
7. Ebd., S. 15.
8. J. Ebbinghaus: Relativer und absoluter Idealismus, Leipzig 1910, S. 31.
9. Ebd., S. 4.
10. См. издание на русском языке: Лукач Г. «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества». М., 1987.
11. Ebd., S. 69.
#Лукач #Разрушение_разума #неогегельянцы #неокантианцы
Продолжение следует.
Примечания:
1. См.: Гайм Р. Гегель и его время. СПб., 2006.
2. Речь идёт о критике Ф. Лассалем книги К. Розенкранца «Wissenschaft der logischen Idee». См. эту речь Лассаля в журнале «Под знаменем марксизма», 1925, №4. С. 11 — 37.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. С. 21.
4. Она же Баденская (также Фрейбургская или Гейдельбергская) школа. Основателями этого направления в неокантианстве были В. Виндельбанд и Г. Риккерт, преподававшие в университетах Фрейбурга и Гейдельберга немецкой земли Баден.
5. Windelband: Die Erneuerung des Hegelianismus, Sitzungsbericht der Heidelberger Akademie der Wissenschaften, Heidelberg 1910, S. 7.
6. Ebd., S. 13.
7. Ebd., S. 15.
8. J. Ebbinghaus: Relativer und absoluter Idealismus, Leipzig 1910, S. 31.
9. Ebd., S. 4.
10. См. издание на русском языке: Лукач Г. «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества». М., 1987.
11. Ebd., S. 69.
#Лукач #Разрушение_разума #неогегельянцы #неокантианцы
👍11
На этой основе возникает синтез различных направлений неогегельянства, которые в довоенный период ещё маршировали порознь. Синтез здесь следует понимать в очень широком и весьма разностороннем смысле. Речь идёт не только об обобщении и объединении тех тенденций довоенного времени, о которых мы уже говорили, но и о тенденции новой, о приписываемой Гегелю идее синтеза. Неогегельянцы понимают гегелевскую философию таким образом, как если бы она была синтезом всех философских течений прошлого — в том числе и эпохи самого Гегеля — и теперь на основе неогегельянства хотят создать аналогичный синтез всех философских течений современности. Они не могут или не хотят видеть, что Гегель имел собственную, резко очерченную философскую линию, за которую он вёл ожесточённую борьбу со всеми интеллектуальными направлениями своего времени (с кантианцами, Якоби, романтиками, исторической школой права, Фрисом и т. д.); что он не искал некритического, эклектичного единства для прошлого, но хотел показать, как диалектика развивалась от зарождения человеческого мышления до своей, как он считал, наиболее продвинутой формы, которую она принимает в его собственной системе. Итак, Гегель даёт синтез различных философских направлений лишь постольку, поскольку он, с одной стороны, показывает, что вся история философии была борьбой человеческого духа за подлинный философский метод, за диалектику, кроме того, он показывает, что в ходе этого развития самые разнообразные мыслители — согласно своей эпохе, согласно своей культуре, своей личности — поднимали самые разнообразные, как по форме, так и по содержанию проблемы, но что в этой разнообразности всё же есть единство: объективное единство философии, единство главного содержания философии = воспроизведения действительности, какова она есть в себе, т. е., говоря диалектически, единство определяющей формы: диалектического метода. С другой стороны, собственная философия представлялась Гегелю своеобразным интеллектуальным венцом общего развития, ибо она стремится снять всё, что в себе содержат прогрессивные тенденции прошлого, особенно то, что они принесли в развитие диалектического метода; снять — то есть: уничтожить их недостатки, но в то же время сохранить и поднять эти тенденции на более высокий уровень. Однако Гегель никогда и подумать не мог о синтезе философских направлений своего времени, например, о синтезе с Кантом или Шлейермахером.
Продолжение следует.
Примечания:
1. Dilthey: Gesammelte Werke, Leipzig-Berlin 1921, Bd. IV, S. 219 f.
2. Ebd., S. 229 f.
3. Ebd., S. 138.
4. Meinecke: Weltbürgertum und Nationalstaat, 5. Aufl., München-Berlin 1919, S. 278.
5. Гаммахер, Эмиль (1885 — 1916), заимствуя у Гегеля формальные положения объективного идеализма, отбрасывал диалектику и развивал мистическое учение об «этическом самосознании духа», как «верховной и основной ценности». В своей работе «Das philosophisch-ökonomische System des Marxismus» (1909), критикующей марксизм, Гаммахер пропагандировал тезис, что обобществление средств производства и материализм противоречат законам нравственности.
6. Пленге, Иоганн (1874 — 1963), немецкий социолог и профессор политэкономии, проделавший эволюцию от социализма к ультра-национализму. Считается одним из интеллектуальных предтеч «национал-социализма». В своей книге «Marx und Hegel» (1911) третировал Маркса как «идеолога», исказившего Гегеля: «Маркс — революционный еврей XIX столетия, который перекроил заимствованное одеяние нашей великой философии для своих целей». Известен комментарий Ленина: «Архипошляк этот Пленге, 0 — цена научная его книжонки». См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч, 5-е изд. Т. 29. М., 1963. С. 362.
7. Курт Шляйхер (1882 — 1934), немецкий генерал, министр обороны, а затем рейхсканцлер Германии с декабря 1932 по январь 1933 года. Его преемником на этом посту стал Гитлер.
#Гегель #неогегельянцы #Лукач #Разрушение_разума
Продолжение следует.
Примечания:
1. Dilthey: Gesammelte Werke, Leipzig-Berlin 1921, Bd. IV, S. 219 f.
2. Ebd., S. 229 f.
3. Ebd., S. 138.
4. Meinecke: Weltbürgertum und Nationalstaat, 5. Aufl., München-Berlin 1919, S. 278.
5. Гаммахер, Эмиль (1885 — 1916), заимствуя у Гегеля формальные положения объективного идеализма, отбрасывал диалектику и развивал мистическое учение об «этическом самосознании духа», как «верховной и основной ценности». В своей работе «Das philosophisch-ökonomische System des Marxismus» (1909), критикующей марксизм, Гаммахер пропагандировал тезис, что обобществление средств производства и материализм противоречат законам нравственности.
6. Пленге, Иоганн (1874 — 1963), немецкий социолог и профессор политэкономии, проделавший эволюцию от социализма к ультра-национализму. Считается одним из интеллектуальных предтеч «национал-социализма». В своей книге «Marx und Hegel» (1911) третировал Маркса как «идеолога», исказившего Гегеля: «Маркс — революционный еврей XIX столетия, который перекроил заимствованное одеяние нашей великой философии для своих целей». Известен комментарий Ленина: «Архипошляк этот Пленге, 0 — цена научная его книжонки». См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч, 5-е изд. Т. 29. М., 1963. С. 362.
7. Курт Шляйхер (1882 — 1934), немецкий генерал, министр обороны, а затем рейхсканцлер Германии с декабря 1932 по январь 1933 года. Его преемником на этом посту стал Гитлер.
#Гегель #неогегельянцы #Лукач #Разрушение_разума
👍8
Эта сущность означала так много, что, с одной стороны, всякую «трагедию» в истории следовало бы признавать как «вечное» предопределение судьбы (с такой точки зрения упадок феодальной Польши есть нечто окончательное и уже не может быть исправлен развитием крестьянско-демократической революции в Польше); а с другой стороны, всякая историческая контроверза реакции объективно получала такое же оправдание, как и прогресс. Итак, перед нами начинающаяся ликвидация гегелевского исторического понятия прогресса.
В действительности, это понятие прогресса никоим образом не было простым оптимистическим «панлогизмом». Напротив. Хотя Гегель твёрдо придерживался идеи прогресса в человеческом развитии, но он ясно видел, что путь прогресса складывается из непрерывной цепи трагедий индивидов и народов. Итак, Гегель ни в коей мере не отрицает феномен трагического, он лишь ставит его на подобающее ему место во всеобщей взаимосвязи истории. (Что такая позиция тесно связана с основной мыслью «Фауста», что в этом вопросе Гегель и Гёте двигались в одном и том же направлении — это я постарался показать в своей книге «Гёте и его время».) (11)
Напротив, то, что происходит с вышеупомянутыми гегельянцами или бывшими гегельянцами (12) — это не что иное, как сближение с антиисторическим иррационализмом Шопенгауэра, у которого в тени, отбрасываемой «космическим» трагическим всякая историческая или социальная идея прогресса кажется «гнусной». И если Глокнер теперь обновляет эти идеи, то это более чем просто философское осуществление его, уже известной нам, исторической линии. Это обновление означает присоединение неогегельянства к таким тенденциям философии жизни, которые сперва ведут к «amor fati» Ницше, затем находят своё выражение в «трагедии культуры» Зиммеля, чтобы через Шпенглера перейти к экзистенциалистскому нигилизму Хайдеггера, который тоже есть, своего рода, «пантрагизм». Тенденция, которая здесь проявляется, ясна каждому, кто знаком с немецкой философией послевоенного империализма: это сближение неогегельянства с уже известным нам нигилистическим мировоззрением Хайдеггера и Ясперса.
Продолжение следует.
Примечания:
1. H. Glockner: F. Th. Vischer und das 19. Jahrhundert, Berlin 1931, S. 155 ff.
2. H. Marcuse: Hegels Ontologie und die Grundlegung einer Theorie der Geschichtlichkeit, Frankfurt a. M. 1932, S. 278.
3. H. Glockner: Krisen und Wandlungen in der Geschichte des Hegelianismus, Logos, XIII. Jahrg., Nr. 3, S. 355 f.
4. R. Kroner: Von Kant zu Hegel, a. a. O., Bd. II, S. VII f.
5. Ebd., S. 271 f.
6. Ebd., S. 282.
7. Ebd., S. 364.
8. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1974. С. 416.
9. H. Glockner: Hegel, Bd. I, Stuttgart 1929, S. XI f.
10. Ebd., S. XXI.
11. «Goethe und seine Zeit». Первое издание: Берлин, 1953 год. К сожалению, эта книга Лукача до сих пор не переведена на русский язык.
12. Речь о бывших левых гегельянцах (Арнольд Руге, К. Ф. В. Йордан, Ф. Т. Фишер).
#Лукач #Разрушение_разума
В действительности, это понятие прогресса никоим образом не было простым оптимистическим «панлогизмом». Напротив. Хотя Гегель твёрдо придерживался идеи прогресса в человеческом развитии, но он ясно видел, что путь прогресса складывается из непрерывной цепи трагедий индивидов и народов. Итак, Гегель ни в коей мере не отрицает феномен трагического, он лишь ставит его на подобающее ему место во всеобщей взаимосвязи истории. (Что такая позиция тесно связана с основной мыслью «Фауста», что в этом вопросе Гегель и Гёте двигались в одном и том же направлении — это я постарался показать в своей книге «Гёте и его время».) (11)
Напротив, то, что происходит с вышеупомянутыми гегельянцами или бывшими гегельянцами (12) — это не что иное, как сближение с антиисторическим иррационализмом Шопенгауэра, у которого в тени, отбрасываемой «космическим» трагическим всякая историческая или социальная идея прогресса кажется «гнусной». И если Глокнер теперь обновляет эти идеи, то это более чем просто философское осуществление его, уже известной нам, исторической линии. Это обновление означает присоединение неогегельянства к таким тенденциям философии жизни, которые сперва ведут к «amor fati» Ницше, затем находят своё выражение в «трагедии культуры» Зиммеля, чтобы через Шпенглера перейти к экзистенциалистскому нигилизму Хайдеггера, который тоже есть, своего рода, «пантрагизм». Тенденция, которая здесь проявляется, ясна каждому, кто знаком с немецкой философией послевоенного империализма: это сближение неогегельянства с уже известным нам нигилистическим мировоззрением Хайдеггера и Ясперса.
Продолжение следует.
Примечания:
1. H. Glockner: F. Th. Vischer und das 19. Jahrhundert, Berlin 1931, S. 155 ff.
2. H. Marcuse: Hegels Ontologie und die Grundlegung einer Theorie der Geschichtlichkeit, Frankfurt a. M. 1932, S. 278.
3. H. Glockner: Krisen und Wandlungen in der Geschichte des Hegelianismus, Logos, XIII. Jahrg., Nr. 3, S. 355 f.
4. R. Kroner: Von Kant zu Hegel, a. a. O., Bd. II, S. VII f.
5. Ebd., S. 271 f.
6. Ebd., S. 282.
7. Ebd., S. 364.
8. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1974. С. 416.
9. H. Glockner: Hegel, Bd. I, Stuttgart 1929, S. XI f.
10. Ebd., S. XXI.
11. «Goethe und seine Zeit». Первое издание: Берлин, 1953 год. К сожалению, эта книга Лукача до сих пор не переведена на русский язык.
12. Речь о бывших левых гегельянцах (Арнольд Руге, К. Ф. В. Йордан, Ф. Т. Фишер).
#Лукач #Разрушение_разума
👍7
Таким образом, неогегельянство, которое по своим субъективным намерениям часто казалось попыткой сопротивления единовластию иррационалистической философии жизни, вливается в общее русло империалистического разрушения разума. Обновление Гегеля означает здесь не что иное, как попытку компромисса умеренно реакционных слоёв немецкой буржуазии с крайней реакцией.
Окончание следует.
Примечания:
1. R. Kroner: Die Selbstverwirklichung des Geistes, Tübingen 1928, S. 221.
2. S. Marck: A. a. O., Bd. II, S. 93.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М., 1961. Т. 20. С. 143 — 144.
4. H. Glockner: Hegel, a. a. O., S. XII.
5. Ebd., S. XIV.
6. N. Hartmann: Hegel, Berlin 1929, S. 17 f.
#Лукач #Разрушение_разума
Окончание следует.
Примечания:
1. R. Kroner: Die Selbstverwirklichung des Geistes, Tübingen 1928, S. 221.
2. S. Marck: A. a. O., Bd. II, S. 93.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М., 1961. Т. 20. С. 143 — 144.
4. H. Glockner: Hegel, a. a. O., S. XII.
5. Ebd., S. XIV.
6. N. Hartmann: Hegel, Berlin 1929, S. 17 f.
#Лукач #Разрушение_разума
👍8
Своей высшей точки это развитие достигает в Гегеле: «Гегель бесподобным образом завершает историко-философское сознание Запада... Именно благодаря гегелевской картине истории картезианство получило своё прочное оправдание после того, как на протяжении столетий лучшие силы немецкой философии вели с картезианством борьбу. И, наоборот, мотивы истории немецкого мировоззрения в западной философии посредством универсалистской концепции Гегеля были разрушены до основания и отчасти забыты на столетие». (10) Таким образом, фашистская атака на Гегеля была последовательно распространена на всю европейскую философию разума. С Гегелем борются как с завершителем начатого Декартом отмежевания от средневекового мировоззрения; война на уничтожение, которую последователи Гитлера объявили всей прогрессивной европейской цивилизации и культуре, формулируется здесь в терминах истории философии. Естественно, фашистские идеологи и здесь неоригинальны. Антигегелевская традиция от Шопенгауэра до Чемберлена нам уже известна. Но сам тезис о том, что борьба с Гегелем исторически должна начинаться с Декарта, имеет давние корни в реакционной философии; поздний Шеллинг был инициатором этой тенденции; и у него были последователи в лице Эдуарда фон Гартмана и его школы. И что фактически здесь мы имеем дело с теми же самыми вопросами, центральное значение которых было подчёркнуто ранее — это показывает атака Бёма на понятие прогресса: «Прогресс есть постепенное нарастание существующего. Тем самым отрицается всякий творческий характер исторического становления и актом чудовищного предвосхищения будущее лишается своих прав». (11) Как всегда в такой полемике, Бём игнорирует диалектическое и историческое понятие прогресса у Гегеля (о марксизме вовсе не может быть речи) и выдвигает на передний план вульгарное понимание прогресса как единственно возможное.
Таким образом, неогегельянство с его приведённым в империалистически-реакционный порядок Гегелем не осуществило того страстно желаемого им синтеза всех (за исключением прогрессивных) философских направлений. Оно влачило более-менее сносное существование в отдельных университетских уголках Германии, а результаты его деятельности для развития философии равны нулю. Единственный интерес, который может пробудить его эволюция у историка философии — это интерес отрицательный: история неогегельянства ясно показывает, как безуспешны философские компромиссы, как беспомощно нерешительное сопротивление перед лицом доминирующих реакционных течений, и как мало считаются с нюансами и оговорками во время всемирно-исторических переворотов. Эволюция неогегельянства поучительна в той мере, в какой она является философским отражением той роли, которую всё более деградирующий либерализм (и его различные оттенки) сыграл в истории реакционного наступления, в истории фашизации — и которую он также сыграет в будущем.
Примечания:
1. H. Franz: Von Herder bis Hegel, Frankfurt a. M. 1938, S. 149.
2. Rosenberg: Gestalten der Idee, München 1936, S. 11 f.
3. Lagarde: Drei deutsche Schriften, Leipzig, S. 204 f.
4. Чемберлен Х. С. Основания девятнадцатого столетия. В 2 т. Т. 2. СПб., 2012. С. 130.
5. Там же. С. 465.
6. Baeumler: Männerbund und Wissenschaft, Berlin 1934, S. 125.
7. Baeumler: Nietzsche, der Philosoph und Politiker, Leipzig 1931, S. 134.
8. Ebd., S. 133.
9. Boehm: Anticartesianismus, Leipzig 1938, S. 55.
10. Ebd., S. 24 f.
11. Ebd., S. 99.
#Лукач #Разрушение_разума
Таким образом, неогегельянство с его приведённым в империалистически-реакционный порядок Гегелем не осуществило того страстно желаемого им синтеза всех (за исключением прогрессивных) философских направлений. Оно влачило более-менее сносное существование в отдельных университетских уголках Германии, а результаты его деятельности для развития философии равны нулю. Единственный интерес, который может пробудить его эволюция у историка философии — это интерес отрицательный: история неогегельянства ясно показывает, как безуспешны философские компромиссы, как беспомощно нерешительное сопротивление перед лицом доминирующих реакционных течений, и как мало считаются с нюансами и оговорками во время всемирно-исторических переворотов. Эволюция неогегельянства поучительна в той мере, в какой она является философским отражением той роли, которую всё более деградирующий либерализм (и его различные оттенки) сыграл в истории реакционного наступления, в истории фашизации — и которую он также сыграет в будущем.
Примечания:
1. H. Franz: Von Herder bis Hegel, Frankfurt a. M. 1938, S. 149.
2. Rosenberg: Gestalten der Idee, München 1936, S. 11 f.
3. Lagarde: Drei deutsche Schriften, Leipzig, S. 204 f.
4. Чемберлен Х. С. Основания девятнадцатого столетия. В 2 т. Т. 2. СПб., 2012. С. 130.
5. Там же. С. 465.
6. Baeumler: Männerbund und Wissenschaft, Berlin 1934, S. 125.
7. Baeumler: Nietzsche, der Philosoph und Politiker, Leipzig 1931, S. 134.
8. Ebd., S. 133.
9. Boehm: Anticartesianismus, Leipzig 1938, S. 55.
10. Ebd., S. 24 f.
11. Ebd., S. 99.
#Лукач #Разрушение_разума
👍14