Анна Аликевич // Неутешительные выводы (о сборнике А. Мамаенко «Рыбовладелец»)

(Не)поэзия Анны Мамаенко, широко известного в узких кругах журналиста и организатора перфомансов из Краснодара, в современном понимании вообще не лирика. Во-первых, для ее восприятия приходится не столько чувствовать, сколько прежде думать: стихи эпохи Гезиода. Во-вторых, это всегда философский текст, который с читателем обстоятельно говорит на глубокую тему, говорит на равных — а не жалуется ему, призывает его, склоняет, осуждает или, избави Бог, поучает: привычного гарнира не подадут. Да, перед нами серьезная литература, которая нас так обременяет. И с такой же вероятностью это произведение всегда будет уделом немногих. Потому что — читали ли вы в школе Андрея Платонова, только честно? Насколько мы честны с собой вообще? Даже обратившись к статье про космизм, играя в интеллектуала, можно в глубине души считать его певца, мягко выражаясь, человеком с большими странностями. Конечно, стихи «Рыбовладельца» незаурядны в том смысле, что ничего от «женской» или «сетевой» поэзии в себе не несут, но это, в отличие от стандартного случая, не комплимент.

Бойцы невидимого фронта
        ведут неведомые войны.
А мы, не нюхавшие порох,
        колотим в стены головой.
Со стен слетают тараканы
        и удаляются спокойно,
пока мы бредим наступленьем,
        и каждый сам себе ковбой.

Поэзия Мамаенко не проста, ее можно читать по-разному, заплывая в нижние или верхние слои. Не обязательно поднимать всю историю античной науки и литературы, чтобы прийти к выводу, что стансы про Кузьму — веселое, ритмичное, иронически-пародийное  псевдозалихватничество, невероятно печальное. Не нужно задаваться вопросом, что есть Россия, и поминать Номаха в степи ночной, чтобы заплакать о судьбе шпалоукладчицы бабы Мани, в которой никто так и не увидел женщину. А и некому было: война, голод, обезмужичевшая целина и прочая, как говорил наш преподаватель по новейшей литературе, историческая неприятность.

Читать рецензию: https://formasloff.ru/2023/07/15/anna-alikevich-neuteshitelnye-vyvody-o-sbornike-a-mamaenko-rybovladelec/

#формаслов_рецензии

Алиса Рахматова // Его больше нет

Тело трясло, подбрасывало: казалось внутренности бесконтрольно перемещаются, как утварь Бабы Яги в избушке, пустившейся в бег непонятно зачем. Скорая, кренившая на поворотах бока, подпрыгивала, неохотно бросала на темный асфальт лохматые снопы желтого света.

Люда цепко держалась, привычно материлась свистящим лютым шепотом. Она ездила уже год, после того как переучилась на медсестру. В 36 лет оставила прилавок. Завесила прошлое марлей, наложила швы. Научилась делать больно только затем, чтобы впустить под кожу лекарство.

Дома спала девятилетняя Маринка. Этой ночью пришлось оставить одну — бабушка приболела, была у себя. Люда легкомысленно верила в силу детского сна и пока не ошибалась: телефон молчал. Время текло. Было почти спокойно.

За окном стали мелькать повороты знакомой улицы. Далекие воспоминания — пойманные, онемевшие давно рыбины – заворочались в ребрах. Машину — будто током ударило — тряхнуло на повороте и из-за него выпрыгнул дом. Тот самый дом — серый, будто покрытый инеем. Неприятно стянуло гортань.

Остановились. Прямо по центру, у второго подъезда. Люда недоверчиво нервно усмехнулась. Оглядела знакомый двор. Завела выбившуюся черную прядь под шапочку. Захотелось подкрасить кривящиеся губы. Одернула себя. Пошла за врачом. Мятым комом завертелось в груди, когда услышала: «Нам на четвертый». Ладно, подумала, там же еще три квартиры есть, кроме той. Немного отстала.

Проем проглотил врача, санитара. Люда сама себе повторила номер, прибитый к двери. Тяжелое сердце снова скатилось по ступенькам и нехотя, переваливаясь, забралось обратно. Безвольно сглотнула. Тихо вошла.

Лег на плечи знакомый запах старой однушки. Даже цвет стен, казалось, не изменился. Люда плыла, закоснев, не разувшись, навстречу голосам, словно среди призраков: вот его часы, лежат на полочке для ключей. Вот его любительский акварельный этюд, помещенный в рамочку заботливыми руками, вывешенный здесь, обязанный создавать уют.

Вот тахта, когда-то пестрая, теперь будто чуть выцветшая — постаревшее, замученное дикое животное. Та, на которой однажды были оставлены Людой трусы — полупрозрачный сгусток ускользающей ночи. Вражеский флаг, найденный ею, женой.

— Ты специально, да? Специально оставила?!

Опустив глаза, Люда упрямо мотала тогда головой, сжав горький онемевший рот, и верила в это. Верила в то, что никогда не думала зло: «Пусть узнает, прогонит, уйдет сама. Пусть умрет».

— Я от нее не уйду. Говорил уже. Делай что хочешь!

Тогда уже хотела одного — сладкой горечи обиды и тишины. Ушла. Осталась одна, но, оказалось, ненадолго. Там, внутри нежной отвергнутой плоти зрела, росла, набирала силы Маринка. Сказать о Маринке не успела. Звонила. Узнала не от него — от жены: у них скоро будет ребенок. Бросила трубку, взвыла. Мыслила Маринку ненужной, но вырвать эту звериную привязанность из себя уже не могла. Родила. Помогали родные. Устроилось.

Люда все поняла: увидела вывернутую безвольную ногу, темный знакомый затылок. Тело, лежащее на полу. Слова врача — острые, холодные спицы — связали неизбежное: «Да все уже. Может быть, тромб. Нужно увозить».

Десять лет. Десять лет стыдной злой памяти. Странно было смотреть на него, знакомого и чужого. Его не было у Люды десять лет. Но теперь — по-другому не было. И у Маринки уже никогда не будет. У Люды дрожали руки и было холодно в животе.

Оглянулась — не было примет, что есть кто-то еще: ни игрушек, ни беспорядка, ни мебели детской. Неужели и не было никого? Соврала? Лицо у жены было восковым, с нежной охрой на скулах. Она была все такая же, как на тех фото, что случайно попадались Люде. Только теперь в очках, постаревшая и совсем одинокая.

Так и стояли они — напротив друг друга, а между ними — общее прошлое. Тот, которого нет. Тело, которого скоро не будет.

#формаслов_проза

Людмила Кубалова
(г. Москва)

***

Рассвет — в прицеле. Ночь — раздавлена.
Кусты малины вперемежку с глиной.
Повиснут ягоды над спящей миной.
Выкуривание ос незванных.

Наполовину вывихнутая
рискованная зона земледелия
для гнездования
во времена разъединения.
Где выжила реликтовая выхухоль,
без песнопений и без савана
небитые и битые в траншеи свалены.

4.03.22- 07.03.23

***

Так не могу
не могу больше так
да не могу я не могу
когда-то мог
сможешь?
скорее да, чем
наверное, смогу
могу ещё могу
думал смогу больше
ничего не могут
пальцы не могут

#формаслов_стихи

Лето, как всегда, пролетело мимо, словно гудящий шмель. В "Формаслове" вышла серия опросов с литературными итогами первого полугодия. Кто-то говорил о повсеместной коллаборации со злом, а кто-то, наоборот, о том, что литература, наконец, снова включена в ход жизни. Надо признаться, редакции тяжело находить точку равновесия — между отсутствием радикализма и свободой формулировок, между личными и противоположными взглядами, а также (простите за претенциозность) между возможным и невозможным в сегодняшней ситуации. Но мы стараемся. "Формаслов",  № 86!

Не забывайте подписываться:
https://yangx.top/formasloff

Поэзия:
Владимир Коркин // Меж двух ударов сердца
Дмитрий Гвоздецкий // Опасно быть физиком
Александра Ластоверова // туда куда я скажу
Павел Тришкин // Вспыхнем белым ветром

Проза:
Дарья Лебедева // Мост между ними
Дмитрий Брисенко // Случай в Ховрино
Вячеслав Харченко // Нож
Магнитный момент // Т. Панова, А. Ерошенко, Л. Чайка, О. Кузьмина

Литература для детей:
Виктория Милютинская // Страшная Лиза
Евгения Чернышова // Ночной электрик
Инна Домрачева // Отчего у хомяка набок падает щека?
Елена Бондаренко // С полным доверием

#светская_жизнь
Ирина Роднянская — о литературных итогах первой половины 2023 года
Интервью Бориса Кутенкова с Ольгой Балла
Интервью Бориса Кутенкова с Константином Куприяновым
Рецензия Александра Чанцева на новую книгу Ким Чхоёп "Оранжерея на краю света"
Рецензия Марии Бушуевой на сборник Галины Климовой "Сочинительница птиц"
В #ПолетеРазборов стихи Максима Кашеварова и Тамары Жуковой, а также рецензии на них Ольги Балла, Марии Мельниковой, Владимира Коркунова, Бахыта Кенжеева, Валерия Шубинского

А также:
Отзыв Петра Воротынцева на оперу "Дафна" в постановке Р. Кастеллуччи
И стихи Чарльза Буковски (из сборника «Синяя птица») в переводах Дмитрия Терентьева

Традиционно поздравляем авторов с публикациями, а всю команду "Формаслова" благодарим за проделанную работу.

Читать номер

Владимир Коркин

***

Ну что, мой собеседник вечный?
С божницы капают века,
А в доме вкусно пахнет гречей
Из старенького чугунка,
И детство где-то за окошком
Галдит десятком голосков,
И дремлет на полатях кошка,
И нет пока ещё весов,
Где взвешивают скрупулёзно
Груз прожитых тобой страстей…

А здесь ночами небо звёздно,
И день длиннее жизни всей.

Вийону

Всё опять наизнанку, все истины молью побиты,
Этот мир так прекрасен, так грязен, и вовсе не нов,
Пролетают века, только звёзд неизменны орбиты,
И стихи, как вино, гонят кровь молодых школяров.
Ни о чём не жалей. Море медленно дышит волнами,
Здесь уютно, здесь сон только в руку и очень глубок.
Ну, подумаешь, бездна времён пролегла между нами,
И звезда в небе гаснет, как гаснет в степи огонёк.
Вот дела, Франсуа: времена и коней не меняют,
Мы с тобою однажды от жажды умрём над ручьём,
А слова над землёю, как вольные птахи порхают…

Прочитай мне балладу, лукавый бродяга Вийон.

Я любил электричество

Я любил электричество, гроз фиолет,
Запах пыли чердачной от старых газет,
Где покоилась с миром эпоха.
И дышалось озоном, и дождик стучал,
И казалось, что жизнь состоит из начал,
Из мгновений — от вдоха до вдоха.
Перевёрнутый мир за оконным стеклом
Оставался недвижим, а время текло
Через дыры, прорехи и щели.
Я к сверканию молний и грому привык,
И пытался учить тарабарский язык,
В ожидании зимних метелей…

Колыбельную тихо играла свирель,
Ты для кошки на пальцах плела колыбель
Из обычных катушечных ниток.
Как Офелия, в белом, бледна и грустна,
Ты ко мне приходила из прошлого сна,
Только сон был печален и зыбок.
Тарабарский язык, ночь, и всполохи гроз,
Образ твой уходящий, да зелень берёз, —
По зиме это всё запорошит.
Электрических лампочек тусклый накал
Мне напомнит, что я тебя тщетно искал
Много лет в исчезающем прошлом…

#формаслов_стихи

Дарья Лебедева // Мост между ними

Она присела на лавочку и закурила. Тут было так светло и тихо, прохладный май, но все-таки почти летний день. Накинула толстовку с капюшоном. Такой контраст с палатой, где плохо пахнет и много людей, тесно и душно, а здесь воздух и простор. Сирень цветет — ее аромат стелется, как шарф из нежнейшего шелка, и можно ненадолго забыть обо всем. Разве это преступление — на четверть часа забыть о последних днях. Хотя бы о том пациенте, который в палате для безнадежных орал по телефону на жену, что она тратит деньги на ерунду. Хотелось забыть об этом — о склочности людей на пороге смерти. Это от отчаяния — подумала — просто от ужаса перед грядущей пустотой. Она достает блокнот и рисует сирень — подробно вырисовывает каждый маленький цветочек, хотя не видит их так детально отсюда, издалека. На одном рисует пять лепестков. На удачу, в которую не верит.

Пора возвращаться в палату, он ждет ее. Да нет же, никого он не ждет. Он бредит и никого не узнает, сегодня он даже маму не узнал.

Сегодня — вдруг что-то толкает ее изнутри. Это случится сегодня.

— У вас здесь муж?

— Друг. Но вообще-то мы собирались пожениться. Скоро. Что уж теперь.

— Что уж теперь, — повторил за ней, словно эхо, шепотом. — У меня жена. Умерла только что.

— Ох.

— Сказал вслух, и как-то странно стало. Как будто это всё сон.

— …

— Она любила читать. Вся квартира в книгах. А я совсем не читаю. Только фэнтези иногда. Что мне делать со всеми этими книгами, вот скажите?

— Соболезную. Простите.

Она приходит домой и видит: в прихожей стоят ее туфли, кеды, кроссовки. Весь пол уставлен ее обувью. Его — одна пара черных заношенных ботинок, тяжелых, в металлических заклепках. Носил их почти круглый год, только летом переобувался в черные «конверсы». Они сейчас в больнице, остались с тем, что от него осталось.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2023/08/15/darja-lebedeva-most-mezhdu-nimi/

#формаслов_проза

Виктория Милютинская // Страшная Лиза

Маленькая я тащила домой любую живность, которая не успевала убежать. Котят. Щенков. Улиток из парка. Однажды даже мышь от кота спасла. Мой альтруизм был вездесущ и беспощаден. Противовесом ему выступали ограниченное пространство квартиры и молящие глаза родителей. А ещё злобная пожилая соседка Лиза. Когда вместо квартиры я стала тащить котят в подъезд, она устроила контратаку: всю живность в тот же день вышвыривала обратно на улицу без малейшего шанса на возвращение. Лиза нещадно сметала насыпанный корм, выбрасывала баночки с водой, а подстилки и коробки отправляла на мусорку. Ужасная женщина, в общем.

Наше противостояние имело впечатляющие масштабы. Я притаскивала одну и ту же кошку шесть раз за день. Лиза выкидывала её обратно пять раз (если мне везло). На шестой раз одуревшая от настойчивого спасения кошка сбегала сама. Щенки покидали подъезд сами, здесь участие Лизы не требовалось вовсе. Но вина за их побег всё равно автоматически оказывалась на её совести.

У любой битвы должна быть кульминация. В этой — ею стала полосатая серая кошка. Даже две. Но давайте по порядку.

К нам в подъезд приблудилось пыльное мохнатое чудовище. В отсутствие родителей я её благородно отмыла и вынужденно вернула на место. Начала подкармливать. Оказалось, у кошки должны были родится котята. Разумеется, я сообщила это Лизе при первой же встрече. И впервые за несколько лет противостояния её стойкость дала трещину. «Пусть живёт ещё месяц. Но как только вместо одной кошки здесь будет комплект из шести — отправятся, откуда пришли», — вынесла вердикт Лиза.

Это была оглушительная победа. Целый месяц я могла жить спокойно, а остальное было проблемой будущего.

«Комплект» явился значительно раньше, чем через месяц. И так сложилось, что, едва котята начали потихоньку выползать из подвала, кошка самоликвидировалась. Лизе даже выгонять её не пришлось. Но я, в свою очередь, должна была пытаться заботиться о маленьких копиях приблудившегося чудовища.

Читать дальше:
https://formasloff.ru/2023/08/15/viktorija-miljutinskaja-strashnaja-liza/


#формаслов_проза #формаслов_детям

Полёт разборов, серия 89. Часть 1 // Максим Кашеваров

***

я пью чаще
лишь бы сердце
не болело

по

(Т)аким
(Е)дким
(Б)ликам
(Е)вропы

~~~~~~~~~~~~

а думать о том, что такое Европа
какая она такая Европа
что такого в этой Европе
я не могу и не хочу вовсе
потому как сердце действительно разрывается
потому как ничего кроме памяти об этой Европе
мне не осталось
и больно так от отсутствия Европы под боком
больно так из-за лёгкой надежды
на её возвращение

Представляем подборку стихотворений Максима Кашеварова и рецензии Ольги Балла, Марии Мельниковой, Владимира Коркунова, Бахыта Кенжеева и Валерия Шубинского о них: https://formasloff.ru/2023/08/15/poljot-razborov-serija-89-chast-1-maksim-kashevarov/

#ПолетРазборов #формаслов_стихи

Ольга Балла: «Делание своего дела на любом переломе видится мне осмысленным»

В издательстве «Семь искусств» вышел уже четвёртый сборник коротких эссе Ольги Балла — литературного критика, писателя, редактора журналов «Знамя» и «Знание – Сила», — «Дикоросль-4». Эссе посвящены происходящему с нами в 2022 и 2023 году, но выходят далеко за рамки бытописания, публицистики или даже простого подытоживания, — сочетая в себе черты и того, и другого, и третьего. Предметом рефлексии автора стало вопрошание о смысле культурной работы в новых исторических координатах, когда столь многое этой работе мешает, когда политическое, кажется, затмило собой всё и разговор о литературе невозможен без идеологической подоплёки. И в этих обстоятельствах на вопросы о том, есть ли смысл у такого разговора, Ольга Балла, в отличие от многих, отвечает утвердительно, — не избегая, впрочем, выраженного отношения к самим реалиям времени, его горестных нюансов, но сохраняя, пользуясь собственной её формулировкой, «звериное упрямство». Мы поговорили о том, какие изменения претерпевает жанр эссеистики в новую историческую эпоху; о том, как сохранить веру в людей и эмпатию невзирая на политические разногласия; и о том, как воспоминание о ветре, бьющем в крыла самолёта, продолжает оставаться спасительным.

Беседовал Борис Кутенков: https://formasloff.ru/2023/08/15/olga-balla-delanie-svoego-dela-na-ljubom-perelome-viditsja-mne-osmyslennym/

#формаслов_беседы

Петр Воротынцев // Апельсин на снегу (об опере «Дафна» в постановке Р. Кастеллуччи)

«Дафна» написана Рихардом Штраусом во времена национал-социализма в Германии. Премьера лаконичной, полуторачасовой, оперы (буколической трагедии, как назвал ее автор) прошла в 1938 году в Дрездене. Именно для этого города Штраус сочинил свои оперные шедевры начала ХХ столетия. На первый взгляд обращение к древнегреческому мифу — попытка Штрауса убежать от давления окружающего ужаса, жест эскапизма. Напомню, что Штраус (к тому моменту уже всемирно известный композитор) из Германии в годы правления Гитлера не уехал, что до сих является предметом неиссякающих дискуссий. Вечный и неразрешимый спор: уезжать или оставаться? Однако за эскапистской мотивацией композитора, если присмотреться и прислушаться, просвечивает и желание поговорить об актуальности, разобраться в генезисе деструктивных поступков и мотиваций. Миф на то и миф, что исчерпывающе описывает универсальные жизненные коллизии и резонирует с окружающей действительностью. На трагический сюжет «Дафны» можно взглянуть и с такого плана: Аполлон у Штрауса — носитель репрессивной сущности, фигура тоталитарная. В благополучную жизнь Дафны происходит вторжение огромной силы, которой нельзя сопротивляться. Бог искусств Аполлон в опусе Штрауса, точно оборотень, раскрывается как бог разрушения и дисгармонии.

«Дафна» — опера не самая репертуарная. Тягаться по популярности с такими творениями Штрауса, как «Электра», «Саломея» или «Кавалер розы», «Дафне» не под силу.  Одним словом, «Дафна» — практически сценический раритет. Отметим, что сюжет этого мифа послужил основой для первой оперы в истории человечества — несохранившейся «Дафны» Якопо Пери. Слово «опера» в конце XVI века еще не вошло в обиход, а использовалось словосочетание — музыкальная драма (dramma per musica). Выбирая историю Дафны, Штраус вступает в заочный диалог со временем рождения оперного искусства.

Читать дальше: https://formasloff.ru/2023/08/15/petr-vorotyncev-apelsin-na-snegu-ob-opere-dafna-v-postanovke-r-kastelluchchi/

#формаслов_статьи