Forwarded from СКОЛКОВО про устойчивое развитие
🔈Старший аналитик Центра энергетики Московской школы управления Сколково Юрий Мельников на Российской энергетической неделе 2021: «Декарбонизация теплоснабжения важна так же, как декарбонизация электроэнергетики».
Основные тезисы выступления Юрия Мельникова:
«Распространенное у нас выражение "российская энергетика очень низкоуглеродная, потому что у нас АЭС и ГЭС генерят 50% электроэнергии" вводит нас в заблуждение, поскольку теплоснабжение в российской энергетике значит больше (в полтора раза по полезному отпуску), чем электроэнергетика. А в теплоснабжении у нас никаких безуглеродных источников нет.
Масштаб прямых выбросов в секторе - около 360 млн тонн СО2э в год. Это много - процентов на 20 меньше, чем выбросы от производства всей электроэнергии в стране, и больше, чем совокупные выбросы от ТЭК Великобритании, например. Каждая гигакалория - это примерно 0,3 тонны СО2.
Котельнизация, старение тепловых сетей и отчасти КОММод только увеличивают углеродный след в теплоснабжении - год за годом уже много лет. Крышная котельная вреднее и для климата, и для жителей. Муниципальная котельная на угле - это вообще катастрофа чаще всего.
Если мы хотим сокращать выбросы в России (а 13 октября вроде бы стало понятно, что такое намерение у нас есть) - то декарбонизацией теплоснабжения нужно заниматься ничуть не меньше, чем декарбонизацией электроэнергетики.
Начинать нужно со стороны потребления - с энергоэффективных ремонтов, с энергоэффективной реновации, с энергоэффективности в ЖКХ и промышленности. Затем, понятно, сети, и уже потом - источники, среди которых нужен безусловный приоритет ТЭЦ и разумной централизации. И уже только потом - оффсеты, поглощения и прочее.
Парвиз Абдушукуров (главный инженер ПАО "Фортум") очень точно отметил, что страна большая, везде нужны разные решения - в Сибири одни, на Кубани другие, в Москве третьи. Он же предложил создать министерство - и мне кажется, что масштаб действительно этого заслуживает".
Посмотреть и послушать всю дискуссию можно на сайте Росконгресса.
#выступление_эксперта #рэн_2021 #юрий_мельников
Основные тезисы выступления Юрия Мельникова:
«Распространенное у нас выражение "российская энергетика очень низкоуглеродная, потому что у нас АЭС и ГЭС генерят 50% электроэнергии" вводит нас в заблуждение, поскольку теплоснабжение в российской энергетике значит больше (в полтора раза по полезному отпуску), чем электроэнергетика. А в теплоснабжении у нас никаких безуглеродных источников нет.
Масштаб прямых выбросов в секторе - около 360 млн тонн СО2э в год. Это много - процентов на 20 меньше, чем выбросы от производства всей электроэнергии в стране, и больше, чем совокупные выбросы от ТЭК Великобритании, например. Каждая гигакалория - это примерно 0,3 тонны СО2.
Котельнизация, старение тепловых сетей и отчасти КОММод только увеличивают углеродный след в теплоснабжении - год за годом уже много лет. Крышная котельная вреднее и для климата, и для жителей. Муниципальная котельная на угле - это вообще катастрофа чаще всего.
Если мы хотим сокращать выбросы в России (а 13 октября вроде бы стало понятно, что такое намерение у нас есть) - то декарбонизацией теплоснабжения нужно заниматься ничуть не меньше, чем декарбонизацией электроэнергетики.
Начинать нужно со стороны потребления - с энергоэффективных ремонтов, с энергоэффективной реновации, с энергоэффективности в ЖКХ и промышленности. Затем, понятно, сети, и уже потом - источники, среди которых нужен безусловный приоритет ТЭЦ и разумной централизации. И уже только потом - оффсеты, поглощения и прочее.
Парвиз Абдушукуров (главный инженер ПАО "Фортум") очень точно отметил, что страна большая, везде нужны разные решения - в Сибири одни, на Кубани другие, в Москве третьи. Он же предложил создать министерство - и мне кажется, что масштаб действительно этого заслуживает".
Посмотреть и послушать всю дискуссию можно на сайте Росконгресса.
#выступление_эксперта #рэн_2021 #юрий_мельников
Forwarded from СКОЛКОВО про устойчивое развитие
#комментарий_эксперта #юрий_мельников
🇷🇺♻️Какие особенности России возможно и необходимо использовать для успешного энергоперехода к экономике с нулевыми выбросами СО2 (леса, большое количество ТЭЦ и пр.)? Нужно ли России ориентироваться на модель декарбонизации, реализующийся где-либо за рубежом (к примеру в ЕС или в Китае)? Какая из уже применяемых моделей/стратегий декарбонизации нам наиболее близка в силу особенностей страны? С какими проблемами, в том числе технологическими может столкнуться Россия при энергопереходе в промышленности и на транспорте?
На эти вопросы Юрий Мельников, руководитель направления по водороду и энергоэффективности Центра энергетики, ответил корреспонденту газеты «Ведомости». Мы публикуем расширенный комментарий:
Переход к экономике с нулевыми нетто-выбросами СО2 для любой страны мира возможен при условии реализации одинакового основного набора решений - это рост энергоэффективности, резкое сокращение потребления ископаемого топлива и рост доли возобновляемой и атомной энергии, а также - наращивание улавливания и хранения углекислого газа (CCUS) и природные решения по поглощению СО2. Везде есть страновые особенности, но без реализации этого набора решений достичь углеродной нейтральности не получится.
Особенность российской стратегии низкоуглеродного развития, принятой правительством в октябре 2021, в том, что основная роль в сокращении нетто-выбросов в ней отводится росту поглощения СО2 в лесах и болотах - в 2,2 раза к 2050 году (интенсивный сценарий). Роль остальных направлений в стратегии гораздо менее значительна, что уникально по мировым меркам среди крупных
экономик.
Риск этого подхода в том, что надежных оценок реалистичности такого роста поглощения пока нет, а второй "точки опоры" у стратегии нет - если не удастся нарастить поглощение, не удастся и достичь целевых показателей, в том числе объявленной президентом цели достижения углеродной нейтральности не позднее 2060.
Особенность России, затрудняющая энергопереход - это историческая зависимость экономики от использования дешевого (с регулируемыми ценами) ископаемого топлива. Отсюда следуют низкая энергоэффективность, сравнительная дороговизна ВИЭ, нулевая доля низкоуглеродных источников в теплоснабжении, чувствительность к ценам на энергию, отсутствие экономических стимулов к значимой декарбонизации.
Но вне зависимости от того, достигнет ли Россия целей по выбросам ПГ или нет - важнейшим вызовом является стремление ключевых импортеров российских энергоресурсов - Евросоюза, Японии, Кореи, Китая - к углеродной нейтральности к середине века и быстрые темпы роста ВИЭ в этих регионах.
России предстоит выработать комплексный ответ на все эти вызовы - и одного простого решения (типа роста поглощения СО2 лесами или переориентации экспорта угля в Азию) здесь точно не будет.
🇷🇺♻️Какие особенности России возможно и необходимо использовать для успешного энергоперехода к экономике с нулевыми выбросами СО2 (леса, большое количество ТЭЦ и пр.)? Нужно ли России ориентироваться на модель декарбонизации, реализующийся где-либо за рубежом (к примеру в ЕС или в Китае)? Какая из уже применяемых моделей/стратегий декарбонизации нам наиболее близка в силу особенностей страны? С какими проблемами, в том числе технологическими может столкнуться Россия при энергопереходе в промышленности и на транспорте?
На эти вопросы Юрий Мельников, руководитель направления по водороду и энергоэффективности Центра энергетики, ответил корреспонденту газеты «Ведомости». Мы публикуем расширенный комментарий:
Переход к экономике с нулевыми нетто-выбросами СО2 для любой страны мира возможен при условии реализации одинакового основного набора решений - это рост энергоэффективности, резкое сокращение потребления ископаемого топлива и рост доли возобновляемой и атомной энергии, а также - наращивание улавливания и хранения углекислого газа (CCUS) и природные решения по поглощению СО2. Везде есть страновые особенности, но без реализации этого набора решений достичь углеродной нейтральности не получится.
Особенность российской стратегии низкоуглеродного развития, принятой правительством в октябре 2021, в том, что основная роль в сокращении нетто-выбросов в ней отводится росту поглощения СО2 в лесах и болотах - в 2,2 раза к 2050 году (интенсивный сценарий). Роль остальных направлений в стратегии гораздо менее значительна, что уникально по мировым меркам среди крупных
экономик.
Риск этого подхода в том, что надежных оценок реалистичности такого роста поглощения пока нет, а второй "точки опоры" у стратегии нет - если не удастся нарастить поглощение, не удастся и достичь целевых показателей, в том числе объявленной президентом цели достижения углеродной нейтральности не позднее 2060.
Особенность России, затрудняющая энергопереход - это историческая зависимость экономики от использования дешевого (с регулируемыми ценами) ископаемого топлива. Отсюда следуют низкая энергоэффективность, сравнительная дороговизна ВИЭ, нулевая доля низкоуглеродных источников в теплоснабжении, чувствительность к ценам на энергию, отсутствие экономических стимулов к значимой декарбонизации.
Но вне зависимости от того, достигнет ли Россия целей по выбросам ПГ или нет - важнейшим вызовом является стремление ключевых импортеров российских энергоресурсов - Евросоюза, Японии, Кореи, Китая - к углеродной нейтральности к середине века и быстрые темпы роста ВИЭ в этих регионах.
России предстоит выработать комплексный ответ на все эти вызовы - и одного простого решения (типа роста поглощения СО2 лесами или переориентации экспорта угля в Азию) здесь точно не будет.