Написать 10 тысяч знаков о сборнике и не пересказать ни одного рассказа? Да пожалуйста.

Желать впендюрить слово «пиздострадалец», прекратить (ну как прекратить...) только после запрета редактора.

В пять утра по подсказке выпилить спойлер про Виктора.

В те же пять утра по той же подсказке преобразовать лейтенанта алкогольного тыла в лейтенанта алкогольного фронта.

Задаться в баре вопросом про рассказ-мем и получить ответ ровно по пути из бара.

Перестать считать, сколько выпито за время написания рецензии.

Забыть назвать лучших: Етоев, Крусанов, Носов, Левенталь, Романова, Рябов, Пелевин, Городецкий, Рахманова.

Короче, написала рецуху на «Улицу Некрасова».

https://prochtenie.org/reviews/30812

#новинки

Здесь тоже напишу: если вы молоды (как водится, до 35), бодры и имеете несчастье писать прозу или поэзию, у вас есть еще 26 дней, чтобы податься на «Лицей». Для прозы объем от 4 до 12 авторских, для поэзии выборка 150-170 строк. Боюсь представить, сколько приходится читать ридерам и жюри (мазохист и трудоголик во мне кричит, что, конечно, не боюсь, а посмотрела бы), но за первое место в каждой номинации маячат 1,2 миллиона, за второе — 700 тысяч, за третье — 500 тысяч.

«Нацбест» выкатил длинный список, и мне его читать. По традиции сопровожу эту новость мемом.

#нацбест

Если по-человечески, то вот: «Нацбест» опубликовал лонг-лист этого года. В этом году в нем 47 произведений, и список, как всегда, разнообразен. Как метко подметил коллега, в какой еще российской премии сойдутся Павленский и Серенко, Пелевин (на этот раз Виктор) и Бренер, два Рябова и две Буржских. Поздравляю всех авторов, кто начинает борьбу, — а сама я в этом году в Большом жюри, поэтому поздравляю и себя с началом сезона скоростного чтения.

Правда, я тут поняла, что когда каждый год открываю длинный список «Нацбеста» и пытаюсь предсказать, у кого есть шансы выйти в финал, про все позиции думаю: «и ты не дойдешь до шорт-листа... и ты не дойдешь до шорт-листа...»

Всем, конечно, удачи.

#нацбест

Кажется, нарисовалась традиция: в январе я пишусь в подкастах. В прошлом году были любимые «Ковен дур», в этом году меня пригласили в подкаст «Переплёт» Надя Князева и Катя Канель, с которыми мы знакомы со времен ФИКШН35.

Передо мной поставили каверзную задачку: назвать причины, по которым современную русскую литературу читают мало, и опровергнуть эти стереотипы. Итого в эфире: мой долгий спич на тему того, почему у меня бзик на совруслите, сопоставление его с классикой, сопоставление с зарубежной литературой, шутка про сына маминой подруги, серьезность, скука, чернуха, консерватизм и патриархальность.

Все тезисы мы старались подтвердить примерами, которых оказался огромный список (просто я открываю этот ящик Пандоры и не могу закрыть). В описании выпуска — полезные ссылки, в том числе университетский курс по современной русской литературе, который можно пройти онлайн.

И вновь большое спасибо Наде и Кате за приглашение — надеюсь, еще не раз встретимся!

Слушайте Надю и Катю, они хорошие.

https://soundcloud.com/podcast-pereplet/23-modern-russian-literature

(и еще можно подписаться и послушать, например, во «ВКонтакте»)

А «НОС» ушел Оксане Васякиной. Вот и славно!

Апдейт. Два «НОСа».

— Света, а вы можете о себе рассказать?
— Легко. Я филолог, занимаюсь русской литературой двадцатых – тридцатых годов.
— Круто.
— Ну хорошо, если круто. А вы.
— Я… как вам сказать… Я писатель.
— Господи.
— Ну… да. А что вас так огорчает?
— Даже не знаю, как вам сказать. Ладно, будем считать, что ничто меня не огорчает.
— Вы простите меня, но интересно, почему
такая реакция.
— Да это такое, профессиональное. Со многими писателями приходилось общаться.

Дмитрий Данилов «Саша, привет!»

(на «Прочтении», кстати, уже вышла рецензия, ее написала сегодняшняя именинница Вера Богданова. Пользуясь случаем, поздравляю и выражаю уверенность в том, что с ней такой диалог никогда не случится — потому что на все, что делает Вера, должна быть реакция только «вау»)

#новинки #критика

Драматургия и проза существуют в разных контекстах, но периодически пересекаются, поэтому на всякий случай всем интересующимся рассказываю, что открыт прием работ на фестиваль молодой драматургии Любимовка-2022. До 45 лет (хэ-хэй, прозаики, подождем еще изменений возрастного ценза!), не более трех пьес, написанных после 2017 года, сроки — до 1 апреля.

https://lubimovka.ru/

На сайте «Нацбеста» начали публиковаться мои рецензии, а параллельно на «Прочтении» выходят их расширенные версии (знаете, безо всяких там орфографических и фактических ошибок...)

Первая — на «Зверобой» Ксении Буржской. Он про любовный треугольник, который в какой-то момент превращается в любовный прямоугольник, а потом снова в треугольник, а затем вся фигура рассыпается на отдельные точки.

Кстати о точках — о точках зрения: «Зверобой» по композиции сложнее «Моего белого». Здесь появляется полифония, одни герои сменяют других, но все равно остается ощущение, что читаешь бесконечный личный дневник, только вместо одного их три.

Моя фаворитка среди сюжетных линий — та, где преподаватель университета решает, что он влюбился в студентку, которая пишет работу по харассментам... А потом в качестве дисциплинарного наказания его просят возглавить комиссию по этике.

Что-то мне это напоминает.

https://prochtenie.org/reviews/30823

#нацбест

Еще три рецензии на нацбестовский список — из запасников.

Летом писала про эротическую исповедь «Мой секс» Ирины Левенталь. В тот момент никак не могла понять, почему же испытываю такой крынж при чтении некоторых эпизодов, но за эти месяцы, кажется, дошло. Потому что в книге много сцен, созданных как будто по канонам самого банального порно — не «сантехник пришел и ооо началось», но примерно. И секс на пляже, и секс в кабинете массажиста, и секс на улице, спасибо что не на петербургской крыше. В общем, не могу теперь отделаться от ощущения, что в эту исповедь вкрались отражения социальных представлений о том, где и как должен происходить крышесносный секс.

Тоже летом писала про «777» Кирилла Рябова и то, как на Дальнем Востоке чуваку однажды не повезло вытащить из банкомата два миллиона. Рябов всегда хорош, хотя, конечно, больше всего я люблю «Никто не вернется». У «777», по-моему, больше шансов выйти в шорт, чем у «Фашистов», но за пролет «Никто не вернется» все равно немного обидно.

И осенняя рецензия (последняя для моей книжной рубрики, которую я вела чуть больше полугода, — и все еще не понимаю, как живы регулярные обозреватели с обзорами типа раз в неделю, потому что это немного убийство) — на «Морос» Ильи Бояшова. Совсем небольшой исторический роман про события 1930-х годов в Парагвае и попытку построить там «русский ковчег» — кажется, один из немногих исторических романов, который я читала более-менее с удовольствием (а то в какой-то момент у меня на них появилась аллергия).

#нацбест

Пока в моей читалке день за днем идет парад «Нацбеста», у нас на «Букмейте» начал выходить новый книжный сериал — на этот раз от Дарьи Бобылёвой.

Я тут вообще поняла, что Бобылёва — один из тех авторов, у кого я читала все, ну вот вообще все. И даже две рецензии у меня на нее есть.

А как редактор я просто обожаю с ней работать. Серьезно, мечта.

В общем, «Магазин работает до наступления тьмы» — это история одного странного московского антикварного магазинчика. Туда приходит устраиваться на работу Славик, но мы с первого эпизода знаем, что он не просто так туда явился, у него есть к этой лавочке какое-то дело.

В магазине он знакомится с, так сказать, сотрудниками: мрачной и резкой, но очаровательной Матильдой, загадочным Хозяином и хрупким созданием по имени Женечка. Я честно не знаю, как не влюбиться в них, но если бы пришлось выбирать, я бы выбрала Женечку. Женечка совершенно очаровательно общается: не имея возможности говорить, иллюстрирует свои мысли названиями на обложках книг — от «Кролик, беги» до «Гроздьев гнева».

Товарищи эти ищут старинные вещи, которые «не в себе». Преследуют, например, своих владельцев. Или еще чего нехорошее делают. Однако за такими предметами охотятся не только наши знакомцы, но и всякие мерзкие существа.

И из-за этого разворачиваются весьма любопытные сюжеты.

Сейчас можно прочитать два эпизода, новые будут выходить каждую неделю. Аудиоверсию начитала сама Дарья Бобылёва. А саундтрек к ней написали «Хадн дадн».

https://ru.bookmate.com/serials/RABVulYr

На «Нацбесте» и «Прочтении» вышла моя вторая рецензия на книгу из длинного списка премии — на роман Ольги Аникиной «Белая обезьяна, черный экран».

Я в первом же абзаце поминаю «Собирателя рая» Евгения Чижова, а автор, как я вижу по ФБ, очень грустит от этих сопоставлений, потому что ей последние года три только и говорят про Чижова да про Альцгеймера, ее-то книга совсем не о том.

И правда так, и книга, кстати, хорошая. О бестолковости жизни, одиночестве, чувстве вины и чувстве долга. И о врачах, конечно, потому что «белая обезьяна» — это и врач тоже.

https://prochtenie.org/reviews/30826

#нацбест

В этом сезоне я как никогда часто читаю диалоги с писателями и о писательстве. То ли всегда так было, и я неожиданно прозрела, то ли они реально стали появляться в каждой второй книге.

— А вы чем, кстати, занимаетесь? — спросил Прокопий, надевая ботинки.
— Официально я безработный. Но вообще я писатель.
— Пишете романы?
— В основном всякие статьи в интернет.
— То есть вы копирайтер?
— Да. Но скоро сяду писать роман.
— О чем?
— Ну, это будет история одной семьи, ее судьба, показанная через судьбу страны в XX и XXI веке,— сказал
Вольский застенчиво.
— Ясно,— поскучнел Прокопий.— Счастливо оставаться.

Кирилл Рябов «Фашисты» (повесть «Человеку плохо»)

И это я еще Снегирёва не цитировала!

Занудно замечу, что Света у Данилова обнимает как будто стул, а не Сережу...

С ноги влетаю в хату литературных критиков, обсуждающих «Нацбест», и сразу сажусь на два стула — оба без пик и прочих посторонних предметов. Короче, два быстрых примера хорошего (смешного) секса в книжках из большого списка премии.

Марика подсела ко мне, и я стал целовать ей грудь. Гена навалился на Ираду. Боковым зрением я увидел, как вздымается и опускается его зад. Я увёл Марику в соседнюю комнату, уложил между коробками и скинул с себя одежду. Пол был холодный, мои локти и колени то и дело прилипали к линолеуму. Я быстро разогнался и быстро кончил. Стянул презерватив и швырнул на коробки. Марика засмеялась.
— Ещё, — сказал я.
Она ещё раз засмеялась. Я тоже засмеялся. Всё это и правда было очень смешно.
— Хочешь, я на тебя пописаю? — спросила Марика.
— Потом, — ответил я.
Хотя и потом у меня не возникло такого желания.

«777», Кирилл Рябов

Света гладит Серёжу по голове, встаёт со своего стула, обнимает его, и тут уже надо вспомнить, что всё это похоже на фильм и что, если постановщику фильма будет угодно, между ними может произойти (или не произойти) любовная сцена.

«Саша, привет!», Дмитрий Данилов

Так мощно на этой неделе влетела в сериал «рецензии для Нацбеста», что не могла написать и захудалого поста (стикер *цяжка дыхае*). Поэтому хочу отбросить все воспоминания о лонг-листе длиной в 47 книг и вспомнить лонг-лист длиной в 39 книг — список ФИКШН35 этого года. Ведь там есть не только весьма странные вещи, но и подлинные алмазы — например, повесть «Фрукты и фруктики» Павла Кошелева.

«Фрукты и фруктики», если я правильно понимаю, вообще должны были выйти книгой в прелестном петербургском издательстве «Князев и Мисюк» (там, например, выходили «Сказки для мертвых детей» Дмитрия Гаричева, и тираж их уже разошелся). Но что-то, по ходу, не срослось. Поэтому — только журнал «Волга», все, извините, по хардкору.

Действие повести происходит в нулевые в Северодвинске — но колорит знаком будет всем, кто в нулевые жил не в столицах да на окраинах. Первая глава — сцена на рынке. У меня на Вагонке был китайский рынок и Уткина; видела только их, но «Ивушку» северодвинскую представляю себе отлично. Что дальше? Магазин «Диван Диванов», а скажите, будто вы такие не помните.

Мы заходим в магаз «Диван Диванов», чтобы погреться. К нам тут же подскакивает кадыкастый парнишка с галстуком.
— Вам что-нибудь подсказать?
— На диванах посидеть есть варик?
— Только на тех, что без специальных табличек.
<...>
Диванов много, но, как назло, на всех кожаных лежат эти скотские таблички, вернее тетрадные листы, на которых от руки написано, что сидеть нельзя. Мы выбираем простецкий бежевый диванчик.
— Как вам? — интересуется консультант, заложив руки за спину. Ему хочется, чтобы мы поскорее ушли.
— Диван? Охуительно, — говорит Дантист.

Короче, что такое фруктики. Фруктики — это наркота.

Осенью нашу школу накрыла «миксовая» волна. Один чел докурился до того, что попал в дурку. Приехали репортеры, съемочная группа с областного телеканала, стали брать интервью у его одноклассника по прозвищу Джеймс. Интервью решили взять именно у него, потому что выглядит он, что называется, презентабельно, ходит всегда в пиджаке. Из-за этого его так и прозвали – Джеймс, в честь Бонда. «Этот малый подаст юным зрителям положительный пример», – подумали репортеры.
— Как вы относитесь к наркотикам? — спросили репортеры у Джеймса.
— Плохо, — ответил Джеймс репортерам.
— А почему? — спросили репортеры у Джеймса.
— Потому что они дорогие, — ответил Джеймс.

Что я хочу сказать — на самом деле, конечно, ничего, потому что слова у меня тупо кончились — но если обычно от повествований про российские регионы середины нулевых, да еще и с дешевым алкоголем и стимуляторами, веет тоской, то от «Фруктов и фруктиков» не веет. Повеситься не хочется. Хохотать не хочется тоже, разве что истерически (о, слушайте, там есть игра «Голая сотня», прочитайте хотя бы ее описание и то, как человек себя после нее чувствует, пробирает прям физически). Но есть у «Фруктов и фруктиков» какой-то выход, что ли, как бы это пошло ни звучало, к свету. И за счет позиции самого героя, и за счет его, черт возьми, веры в себя, и за счет его юмора. И благодаря лаконичности языка и реально смешной последней сцене.

На фоне играет группа «Стекловата», я медленно ухожу в закат.

Ах нет, уходя я произношу монолог на тему того, что всё это уже, конечно, было, пройденный материал, зачем вы повторяете по сотому кругу, ну что мы не видели такого что ли. Вы — видели. Мы — тоже видели. Всё действительно давно уже сказано до нас, но если мы, блин, существуем, то почему бы нам не говорить и не писать о том, что мы, блин, видели.

И еще раз ссылка на текст «Фруктов и фруктиков» в «Волге»: https://magazines.gorky.media/volga/2020/11/frukty-i-fruktiki.html

#фикшн35

А на этой гифке можно увидеть, как я погружаюсь в пучины современной русской литературы.

Второй роман Веры Богдановой «Сезон отравленных плодов» раскрывает специфику не только российской феминности, но и российской маскулинности. Его магистральных темы – терроризм и домашнее насилие – преломляются в двух ракурсах: агрессии как в пределах семьи, так и в рамках истории «одной страны и даже всего мира».

«И, конечно, всегда найдутся те, кто скажет: а вот зачем об этом писать, мы жили, и ничего; и молчали, и терпели; тоже мне, истину открыла. Богданова же показывает, что терпеть – хватит, что порой малые уступки приводят к серьезным проблемам, перекосу сил и трагедиям».

Почему герои в художественном мире писательницы никогда не чувствуют себя в безопасности, рассказала обозреватель «Прочтения» Елена Васильева.

Рецензия написана в рамках партнерства с премией «Национальный бестселлер», в состав большого жюри которой вошла Елена Васильева.

Вчера волею судеб перечитывала письмо Белинского Гоголю; так вот, мне кажется, когда мы недоумеваем, почему в критических текстах больше о «я» критика, чем о книге, мы просто забываем о весьма неочевидных традициях российской литературной критики, которая позволяла себе не только поучать автора, но и клеймить его за оскорбление «чувства истины» и прославление безнравственности.

«Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: этот эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение Вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это Вашим, действительно не совсем лестным отзывам о почитателях Вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорбленное чувство самолюбия еще можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если б все дело заключалось только в нем; но нельзя перенести оскорбленного чувства истины, человеческого достоинства; нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель».

*потрясает кулачком, пусть и не соглашается с Белинским и не может понять его поведения*

Герои сборника Анны Чухлебовой «Легкий способ завязать с сатанизмом» больше напоминают маргиналов или просто очень странных людей: отец радуется тому, что сын возненавидит его, «учительница совершает обряды на могилах, строитель переодевается в свадебное платье, студент выкалывает себе глаз».

«Определение, которым можно охарактеризовать прозу Чухлебовой, – „вычурный“. Бросающая вызов тема, эпатирующие, эффектные сюжеты, причудливые сочетания эпитетов и метафор, афоризмы и каламбуры отвлекают внимание на себя, чтобы оставить в тени одиночество и бесприютность персонажей, из которых ветер словно давно выдул все тепло».

О композиции сборника и языке рассказов Чухлебовой и о том, какой может быть русскоязычная южная готика, – в рецензии обозревателя «Прочтения» Елены Васильевой.

Рецензия написана в рамках партнерства с премией «Национальный бестселлер», в состав большого жюри которой вошла Елена Васильева.

На этой неделе начался прием заявок на резиденции в Переделкине.

У индивидуальных два дедлайна: 20 марта и 20 мая (в зависимости от сроков резиденции).

Переводческие — для тех, кто работает с японским, китайским и корейским языками.

Тематическая будет про Nature Writing, о подаче заявок будет объявлено позже.

Исследовательские ждут заявок в течение всего года от тех, кто занимается литературой и культурой советского периода.

https://pro-peredelkino.org/residence-program