Атака беспилотников по жилым районам столицы — очевидно не рядовое событие, как и удары дронов по Кремлю. Однако сильной доминирующей эмоции у горожан в связи с происходящим не появилось. Общий рост тревожности пока не перерастает в масштабный и четкий запрос к власти — будь то требование прекратить боевые действия или начать уже уничтожать украинские «центры принятия решений».

До тех пор, пока немалая часть населения убеждена в благоприятном ходе военной операции, а другая немалая часть к ней равнодушна, трудно рассчитывать на мощный моральный подъем и большое число желающих заключить контракт по некоммерческим причинам. Тем более что федеральный центр по-прежнему склонен балансировать между экстренными мерами по ликвидации последствий прорывов и прилетов и поощрением обывателя к тому, чтобы не замечать и побыстрее забывать случающиеся эксцессы.

https://carnegieendowment.org/politika/89876

Недавние рейды и обстрелы в Белгородской области застали врасплох российскую власть и общество. Только в Шебекинском округе за прошлую неделю повреждено 1150 квартир.

Это заставляет задуматься не только о военной уязвимости российской границы, но и в целом об устойчивости ситуации в приграничных регионах: о прочности местной власти, о надежности инфраструктуры, а главное — о влиянии происходящего на общественные настроения.

Может показаться, что перенос боевых действий на международно признанную российскую территорию должен заставить россиян поменять отношение к войне, усилить запрос на прекращение огня и мирные переговоры.

Однако на деле последствия могут быть гораздо менее линейными — не в последнюю очередь из-за специфики затронутых регионов. В 1990-х их неслучайно называли «красным поясом», и с тех пор они во многом им и остались.

https://carnegieendowment.org/politika/89883

Пригожин — это продукт неустоявшейся идентичности россиян, которые то готовы себя ассоциировать с автократом-кагэбэшником, то с бывшим зэком с руководящими наклонностями. О такой опции, как демократия и ротация власти, когда необязательно себя идентифицировать с кем-то одним и надолго, с начала нулевых годов электорат не очень задумывался. А потом и перестал быть электоратом, превратившись в легко управляемый электоральный планктон. Все это закончилось катастрофой, в ходе которой стало очевидным, что демократия — это прикладной инструмент сохранения нормальности, достатка и мира.

Спасти нацию Пригожин точно не сможет. А Черчилля, обещающего нации пот и кровь ради достижения великой цели, из него не выйдет. Хотя бы потому, что никакой цели, кроме власти как таковой, у политиков автократического типа нет. А умирать ради нее и жить, как в Северной Корее, готовы далеко не все россияне.

https://carnegieendowment.org/politika/89884

После начала вторжения России в Украину некоторые китайские компании вслед за западными покинули российский рынок. Другие, наоборот, расширили свое присутствие, спеша занять освободившиеся ниши. Нынешнюю ситуацию не назовешь устойчивой: даже государственным китайским предприятиям становится все труднее ускользать от санкционного давления Запада.

Примеры уже множатся. Так, с начала мая Еврокомиссия обсуждает очередной пакет антироссийских санкций, где среди прочего ограничения коснутся компаний из Китая, поставляющих в Россию компоненты двойного назначения.

Как китайский бизнес адаптируется к санкциям против российской экономики? Отвечает Вита Спивак:

https://carnegieendowment.org/politika/89902

Транспортный коридор «Север — Юг» от Индийского океана через Иран в Россию постепенно превращается в важный для Москвы путь для беспрепятственного транзита товаров. Проект действительно не лишен перспектив, но главная проблема в том, что он сильно зависит от состояния инфраструктуры и положения дел в Иране.

Россия уже вызвалась за свой счет построить иранскую железную дорогу Решт — Астара, и, скорее всего, это далеко не последняя инвестиция, которая потребуется от Москвы. У Ирана на эти проекты нет денег, а без инвестиций коридор нормально работать не сможет. Так что России придется вкладываться снова и снова: в дороги, порты, склады и сопутствующую инфраструктуру.

Никита Смагин (@irandezhurniy) — о проблемах транзитного маршрута через Иран:

https://carnegieendowment.org/politika/89913

Для многих россиян война уже перестала быть чем-то далеким и не имеющим отношения к их жизни. При этом верховный главнокомандующий продолжает делать вид, что ничего значимого не происходит. Путин намерен вести войну «до победного конца», но не может четко сформулировать конечные цели, чтобы потом не выглядеть проигравшим.

В этих условиях выигрышно смотрятся те, кто признает новую реальность и пытается сделать хоть что-то для возвращения к прежней, столь любимой обывателем стабильности. Как и в пандемию, на первый план выходят губернаторы — люди, которые устраняют последствия обстрелов и атак дронов и пытаются успокоить жителей своих регионов. Только если во время COVID-19 любые решения региональных властей были обречены вызвать лишь недовольство какой-то части общества, то сейчас на антикризисном менеджменте губернаторы могут заработать собственную популярность.

Андрей Перцев (@pertsevisthere) — о новой роли российских региональных руководителей на фоне бездействия Кремля:

https://carnegieendowment.org/politika/89929

«Российская зависимость от Китая сильно растет»: интервью Александра Габуева (@agabuev) You-Tube каналу @prosleduet_media.

— Почему Си Цзиньпинь не поздравил Путина с 9 мая
— Китай сохраняет нейтралитет в войне России против Украины
— Чем отличается зависимость России от Европы и ее зависимость от Китая
— Что сближает Россию и Китай, но разобщает с Европой, и почему
— Когда начнется реальная война между США, Китаем и Россией

https://youtu.be/p93MNBP4t7o

Интервью Александра Баунова (@baunovhaus) для @echofm_online:

«[Пригожин] явно играет в политику. Я не очень понимаю пока, он играет сам или играет по поручению. Но учитывая, что самостоятельных игроков у нас душат немедленно, у нас есть специальные такие отряды шариковых по удушению политических кошек, мы, конечно, этой игры не увидели бы в том масштабе, в той версии, которую мы наблюдаем сейчас. Он не то чтобы имеет карт-бланш.

Мы видим, с ним довольно открыто спорят суперлоялисты типа чеченской номенклатуры, с ним открыто спорит Минобороны. Если бы ставка была на него, то, наверное, спорщиков с ним было бы меньше. С ним открыто спорит часть военблогеров разных, которые за единство рядов. Но он ведет свою политическую игру и по какой-то причине его не душат в колыбели. А значит, или не могут, потому что он нужен сейчас…

А может быть, чтобы задушить, нужно две руки, а вторая рука душить не хочет. В конце концов, мы помним, Навальный долго работал в таком полулегальном режиме ровно по этой причине. Одни хотели его придушить, а другие говорили: «Нет-нет, нам нужен этот человек». Он тоже был такой destroyer, такой истребитель изнутри. При этом он как бы делал свое дело. Это дело чрезвычайно раздражало и мешало очень многим, но другие считали, что от его уничтожения будет больше вреда, чем пользы.»

https://www.youtube.com/live/rxpHxDD_gRk?feature=share

Для Молдовы прошлый год был одновременно и худшим, и лучшим за долгое время. С одной стороны, страна столкнулась с множеством экономических проблем, вызванных войной в Украине. С другой — молдаване получили то, чего в менее экстремальных условиях им пришлось бы дожидаться не один десяток лет. Речь о статусе кандидата на вступление в Евросоюз. Однако сохранить набранный темп евроинтеграции и не свернуть с этого пути будет еще сложнее.

https://carnegieendowment.org/politika/89795

Взаимодействие России и Китая с началом войны выросло во всех направлениях. Москва не скрывает того, что делает на КНР ставку в глобальном противостоянии с Западом, и видит в Пекине альтернативный центр силы со схожими интересами и ценностями.

Неудивительно, что все это порождает разговоры о формировании чуть ли не вассальной зависимости России от Китая, где Пекин, пользуясь экономическими рычагами и изоляцией России на Западе, сможет превратить Москву в послушную марионетку, принуждая к унизительным и односторонним уступкам. Причем эти опасения единодушно разделяют и самые жесткие противники российского режима на Западе, и провоенные ультрапатриоты в самой России.

Можно ли уже считать Россию вассалом Китая? Отвечает Михаил Коростиков (@mishapalace):

Речь Владимира Путина на ПМЭФ запланирована только на 16 июня, но ее содержание несложно описать уже сейчас. Путин любит сыпать цифрами, показывая свое знание деталей. Соответственно, в выступлении этого года он вряд ли удержится от бравурных сравнений российской экономики с зарубежными странами. Тем более что даже многие западные политики сомневаются в том, работают ли санкции.

Скорее всего, Путин также не преминет повторить свой прошлогодний прогноз о том, что санкции против России прежде всего бьют по самим западным странам, которые из-за этого ждет всплеск популизма и экономическая деградация. А вот экономика России, несмотря на введенные против нее 13 тысяч ограничений, растет. В первом квартале этого года ее ВВП вырос примерно на 0,6% (квартал к кварталу) и продолжает рост. То есть формально дела у нее обстоят лучше, чем, скажем, у Великобритании и ряда других развитых стран, которым МВФ в этом году прогнозирует экономический спад.

Не приходится сомневаться, что российский президент также упомянет рекордно низкую безработицу, растущие социальные выплаты и что деньги в бюджете есть.

Так как форум все-таки международный, то значительная часть выступления Путина будет касаться отношений России с миром. Здесь стоит ожидать критики в адрес западных стран, заверений, что Россию изолировать не удалось, а разворот на Восток не вынужденная необходимость, а продуманное политическое решение. Все это должно позволить российскому лидеру выглядеть образцом взвешенности и рассудительности на фоне ястребов, требующих военного положения и ядерного удара по Познани. Тем более что про все, что касается войны с Украиной, Путин уже высказался на недавней встрече с военкорами.

Но о чем Путин не скажет? Рассказывает Александра Прокопенко:

Ситуация, когда украинские войска наступают, а российские — обороняются, неизбежно создает ощущение, что полтора года войны с Украиной заставили руководство России умерить свои амбиции. Что теперь в Кремле готовы удовлетвориться теми завоеваниями, что уже есть — пускай без Киева и без Одессы, — лишь бы выбраться из этой неудачной авантюры. Проще попытаться зафиксировать то, что уже есть, продав российской аудитории куски четырех новых областей и сухопутный мост в Крым как блестящую победу.

Такой подход вполне рационален, и российское руководство, скорее всего, его бы и придерживалось, если бы в сегодняшней России по-прежнему была такая вещь, как «руководство». Но на деле ключевые решения в вопросах войны и мира в стране принимает всего один человек — Владимир Путин. А у него свои критерии рациональности.

Что это за критерии? Объясняет Максим Саморуков:

Путину хочется избежать всех рискованных шагов, потому его основной план — просто дождаться системных перемен на Западе, прихода к власти в США более прагматичного, рационального и явно не проукраинского президента, который откажется от нынешних подходов Белого дома к войне и России в целом.

На ПМЭФ Путин подтвердил верность этому плану. Татьяна Становая (@Stanovaya) рассказывает о последнем выступлении российского президента:

Ближайшая историческая аналогия нынешней Крымской войне (2014–?) — это Крымская война 1853–1856 годов. Эта аналогия имеет несколько оснований. Первое из них — центральная роль Крыма, хотя в обоих случаях часть боевых действий происходит вдали от рокового полуострова. Во-вторых, обе войны проиграны Россией.

В-третьих, обе войны стали центральными проявлениями или, возможно, кульминацией мировых кризисов. В войне XIX века этот глобальный кризис символизировал тот факт, что Крымская война пришлась как раз между двумя Опиумными войнами, которые Британская империя и ее европейские союзники вели против Китая.

Россия никогда не была так изолирована, как во время двух Крымских войн. В обоих случаях логистика отвратительная, вооружение устарело, мораль низка, а политические лидеры настолько старше своих солдат, что они едва понимают друг друга.

Александр Эткинд — об исторических параллелях и ложных аналогиях: https://carnegieendowment.org/politika/89695

После Карабахской войны 2020 года новости из Азербайджана представляют собой нескончаемую череду заявлений о победах и достижениях.

Действительно, эта страна выглядит уникальной историей успеха на постсоветском пространстве. Баку удалось не только разрешить в свою пользу сложный территориальный конфликт, но и навязать удобную ему модель отношений и России, и Западу. А впереди перед страной открываются перспективы высоких доходов на европейском энергетическом рынке, страдающем от дефицита после ухода России.

Однако у каждой из этих побед есть и обратная сторона — об этом рассказывает Кирилл Кривошеев (@infodeserteur):

Визит главного американского дипломата в Китай показал, что Пекин и Вашингтон не собираются возвращаться к полномасштабному сотрудничеству. Их главная задача сейчас, если выражаться сленгом курирующих Китай американских чиновников, — «настелить пол для проваливающихся отношений». Иными словами, сделать так, чтобы нынешние плохие отношения хотя бы не превратились в прямой вооруженный конфликт или большую экономическую войну.

А сделать это становится все сложнее — две страны воспринимают друг друга именно как стратегических соперников. Двум заряженным на конфликт бюрократическим и военным машинам становится все труднее отходить от края пропасти. И Джо Байден, и Си Цзиньпин хотят избежать эскалации в ближайшие полтора года — как минимум, по внутриполитическим причинам. Но эта нормализация отношений будет крайне ограниченной: обе страны будут использовать передышку, чтобы подготовиться к новому, еще более жесткому раунду схватки за глобальное доминирование.

Александр Габуев (@agabuev) о будущем отношений Китая и США:

https://carnegieendowment.org/politika/90022

Лукашенко не привык видеть в оппозиции, а тем более — политических эмигрантах, самостоятельных политиков, способных открывать рот без разрешения. Поэтому он не верит, что заявления про силовое освобождение Беларуси — простой романтизм воинственной части диаспоры.

Напугав себя вымышленными угрозами освободительного похода эмигрантских отрядов, Лукашенко своими руками повышает риски того, что война реально придет к нему в страну, но с куда большим размахом и не пройдя пограничный контроль.

Если война приблизится к опасной ядерной черте и Россия либо применит ядерное оружие, либо начнет им размахивать так, что в НАТО задумаются о превентивных или ответных ударах, то в список приоритетных целей, помимо российских войск в Украине, вполне могут попасть хранилища ядерного оружия, аэродромы и ракетные комплексы «Искандер» в Беларуси. А если Россия к тому же применит ядерное оружие с белорусской территории, то у НАТО не будет сомнений, куда бить в ответ.

Артём Шрайбман (@shraibman) — о том, как в Минске по-новому видят внешние угрозы и чем это грозит:

https://carnegieendowment.org/politika/90030

Ситуация к нынешнему моменту следующая. Путин занял однозначную позицию давить мятеж. Давить жестко. Проблемы с этим, как минимум, две. Во-первых, гражданское население. Не станут же громить гражданские объекты в Ростове. Во-вторых, как удержать армию. Сейчас очень трудно оценить, кто кому симпатизирует. У меня нет сомнений, что военное начальство на стороне власти, и там не может быть никаких переходов на другую сторону. Но ниже по иерархии - вопрос. Если поступит приказ стрелять на поражение - как поведет себя солдат? Поэтому пока, видимо, Пригожина, а также его бойцов, будут уговаривать сдаться. Не уверена, что получится. В итоге это может затянуться. Пригожина будут пытаться изолировать физически, отрезать и ждать. Но он обречен.

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев первым из президентов стран Центральной Азии созвонился с Владимиром Путиным. Это было ожидаемо: Казахстан намного ближе (географически и политически) к России, чем любые другие страны региона. К тому же, в январе 2022-го, когда Токаев столкнулся со своими пригожиными, Путин организовал первую в истории ОДКБ "миротворческую миссию".

Что важно? Токаев отметил, что "происходящие события — это внутреннее дело России." Другими словами, ситуация на официальном уровне отличается от Казахстана в январе 2022-го — там Токаев с самого начала говорил о внешней угрозе.

Будет ли ОДКБ задействовано в борьбе против Пригожина? В Казахстан ОДКБ отправила всего 2,5 тысячи миротворцев и 250 единиц техники. Официально силы ОДКБ охраняли стратегически важные объекты, но на деле их роль была в основном символической. Президенту Казахстана нужно было срочно продемонстрировать, что кроме институциональной легитимности на его стороне есть и реальная сила (до войны российская армия действительно выглядела устрашающе).

Путин не может провернуть тот же самый трюк, что и в своё время Токаев. Российскому президенту сейчас нужна реальная сила, а не символическая. Но даже если понадобится символическая поддержка, то не от Казахстана или любой другой страны Центральной Азии, армии которых нельзя назвать сильнейшими в мире, а от кого-то помощней.

После начала вооруженного мятежа задачу Пригожина можно сформулировать так: стать вторым не после, а вместо Путина. Не сместить, а заместить его собой. За 20 лет у власти Путин в глазах населения слился с российским государством настолько, что бросать вызов ему было бы равносильно покушению на саму Россию. Обратная сторона этого слияния — то, что в России практически нет священных, несменяемых фигур, кроме самого Путина.

В такой ситуации напрашивается одна из самых частых в истории разновидностей переворота — когда его лидер получает чрезвычайные полномочия от главы государства, формально остающегося на своем месте. По этой схеме проходили военные перевороты в самых разных концах мира — от греческого в 1967 году до тайского в 2014-м, а также перевороты в Пакистане, перехват власти Салазаром в Португалии и Муссолини в Италии. Пригожину, как давнему объекту делегирования государственных полномочий, такая схема должна быть особенно близка.

Александр Баунов (@baunovhaus) — о мятеже Евгения Пригожина:

https://carnegieendowment.org/politika/90036

Этим вечером много полупанических вопросов. Давайте отталкиваться от фактов, а то я понимаю, были нервные 24 часа, сам не отлипал от телефона. Высказался коротко для Зеркала о главном.

Во-первых, пресс-службы Лукашенко и Путина, которые говорят о невероятной роли белорусского политика в спасении Руси от смуты, это не самые достоверные источники информации об этой войне.

По факту, роль Лукашенко, вполне вероятно, была технической. Обслужить договоренности, достигнутые через более весомых для обеих сторон конфликта посредников, которых Кремлю не хочется светить на большую публику. Российский телеграм говорит про медиацию со стороны соратника Путина, его экс-охранника, а теперь губернатора Тульской области Алексея Дюмина.

Во-вторых, «Пригожин уходит в Белоруссию» не означает, что Пригожин останется там. Делать ему в Беларуси нечего. Приедет, выдохнет, воспользуется коридором и поедет дальше, если наша Санта-Барбара последнего дня не даст какой-то новый сюжетный поворот.

В-третьих, тем не менее, с точки зрения поддержки внутри страны (среди доверчивой на официальные новости публики) и благодарности от Москвы за оказанные, все равно значимые, услуги Лукашенко выйдет из ситуации победителем. По крайней мере, в ближайшем будущем.

В-четвертых, в будущем более отдаленном, судьбу Беларуси определит траектория развития российского режима, который сегодня получил самый серьезный политический удар за последние десятилетия, потому что обнажил степень своей хрупкости, внутренней вражды и бардака.

И это мы еще не знаем, как закончится этот кризис, на какие уступки пойдет Путин под давлением марша вагнеровцев, как это отразится на отношении к нему других звеньев их системы и на боевом духе российской армии и всех остальных вооруженных россиян.