реобразует характер труда, добавляя элемент креативности, но также меняет структуру взаимоотношений на рабочем месте: между операторами одного цеха, между операторами разных цехов, между операторами и техническим персоналом. Износ оборудования меняет ритмы и режимы труда, поломка оборудования становится штатной ситуацией, новой нормальностью в повседневности рабочих фабрики. Если прежде сбой в работе машины выбивал работников из привычного, спокойного и отлаженного процесса труда, то теперь все стало совсем наоборот. Рабочие привыкли к тому, что сбои и поломки — это обыденность, от этого никуда не деться, это «нормально». С этим научились работать, под это подстроили взаимоотношения в цехе, собственные тела, собственное отношение к труду. Поломка стала нормой — напротив, отсутствие поломок в работе оборудования ломает привычное течение повседневности цеха. (...)

Когда я представляла себе завод, еще до того, как стала рабочей, передо мной возникали образы величественных промышленных машин, а люди на их фоне казались мне совершенно мизерными и незначительными. Шум ритмичного и отлаженного производственного процесса звучал в моих представлениях как музыка, заглушая звуки голосов, делая все человеческое вокруг незначительным и второстепенным. Но после первого рабочего дня на фабрике я была чуть живая: ручной труд оказался скрытой реальностью цеха, в то время как повсеместная роботизация и автоматизация — фантомами ненаступившего будущего. (...)

Дальше, если развивать мысль о несложившейся автоматизации, кажется интересным следующий момент. Автоматизация требуется собственнику предприятия не ради заботы о работниках, но для того, чтобы путем замены ручного труда машинным в разы увеличить производительность труда. На заре индустриализации, да и все последующие годы вплоть до сегодняшнего дня, общественность волнует вытеснение человеческого труда машинами. Но ирония заключается в том, что, условно выражаясь, машины однажды уже вытеснили человека из цеха, но затем изрядно износились, и вновь возникла потребность в огромном количестве рабочих рук — вероятно, гораздо большем, чем было до автоматизации. И этот процесс, который, безусловно, происходит далеко не на всех предприятиях, очень важно иметь в виду — в частности, в связи с опасениями технофобов и ожиданиями технооптимистов. Автоматизация и роботизация не приведут к миру без человеческого труда — во всяком случае до тех пор, пока человеческий труд стоит дешевле капитального ремонта и модернизации оборудования: машины ломаются и изнашиваются, и это вновь требует участия сотен неквалифицированных рабочих в производственном процессе."

#теория | #политэкономия | #социология | #промышленность | #РФ | #Новейшее_время | #Пинчук |

 я рабочего — это анахронизм, нечто неактуальное, оставшееся в советском прошлом. Нечто, чему давно нет места в социальной ткани современного городского пространства. Связано это во многом с тем, что материальное производство как пространство и практика вытеснено за пределы повседневной рутины жителей крупнейших российских городов. Но, выбрасывая рабочих промышленных предприятий за границы дискуссий о труде, мы незлонамеренно, но по неведению отбрасываем существенную часть населения России, занятую в сфере материального производства. Рабочие не исчезли, их не заменили роботы, они из смены в смену выходят на работу, чтобы производить необходимые нам вещи. Более того, работа на производстве — это не только монотонный труд, не требующий квалификации, это полноценная профессиональная деятельность, предполагающая огромный спектр навыков, знаний, личных качеств, без которых быть рабочим просто невозможно.

На фоне непреодолимой дистанции между экспертами, призванными заниматься изучением жизни общества, и теми, кто занят на материальном производстве и вытеснен за пределы публичных дискуссий, образ рабочего и его труд мифологизируются.

Мифы о труде и рабочих в свою очередь эксплуатируются не только популярной, но и андеграундной культурой. В театре, кино, книгах и статьях труд на заводе представлен как вечный конвейер — он монотонный, однообразный и скучный, отчего рабочие несчастны, бесконечно пьют и не могут изъясняться без мата.

В данной книге я ставлю перед собой две задачи: во-первых, инициировать разговор об индустриальном труде и возвращении фигуры рабочего не только в экспертные дискуссии, но и в повседневность городских жителей, которые, я надеюсь, прочитают эту работу;
во-вторых, мне хотелось бы способствовать демифологизации фигуры рабочего и образа индустриального труда. Моя цель — заставить читателей усомнится в том, что они прежде думали о рабочих в современной России, а также в том, как они представляли себе социальные исследования, посвященные труду."

#книжная_полка | #социология | #РФ | #Новейшее_время | #Пинчук |