Pacte de Famille - неудавшийся проект объединенной Европы
Pacte de Famille (Фамильный договор), ставший возможным благодаря появлению Бурбонов на неаполитанском, пармском, французском и испанском троне, позволил на век сплотить Юг Европы против других претендентов на первенство в Европе - Австрии и Англии.
Суть договора заключалась в закреплении надгосударственных равноправных договоренностей между Францией, Испанией, Пармой и Неаполем, апеллировавших к династической идентичности.
Монархи этих стран создали модель оборонительного и наступательного союза, который, начиная с Семилетней войны (1761 г.) и вплоть до объединения Италии (1861 г.), беспокоил Великобританию.
Его полноценной реализации помешала французская революция 1789 г.
Карлос IV, король Испании, изначально нейтрально относившийся к революции, занял резко антифранцузскую позицию.
Отношение испанцев к Франции изменило лишь стабилизация режима Директории.
Логика союза против Англии XVIII в. преобладала над любой династической динамикой, чтобы сохранить мощь Испании.
По этой же причине Карлос IV в обмен на передачу Испании Луизианы, передал Наполеону несколько военных кораблей, а в обмен на захват Наполеоном Пармского герцогства, получил герцогство Тоскана, повысившегося свой статус до Королевства Этрурия.
Ключевой удар по проекту объединенного Юга нанес Наполеон в 1808 г., нападением на Испанию.
С передачей Неаполя Мюрату и оккупацией Испании, Бурбоны были вынуждены ютится на Сицилии под защитой английского флота.
После падения Наполеона Pacte de Famille все еще сохранялся в рамках концепции, хотя его практическая реализация зависела от решительных действий Испании, которые она после истощающей войны позволить себе не могла.
Проблем доставляла и трансформировавшаяся международная система.
Narciso D.S. The «Dying» Bourbon Dynasty: The Diplomatic Role of the Spanish Monarchy in the Long Nineteenth Century
#Испания #XIXв. #История #Гегемон #Франция #Геополитика
Pacte de Famille (Фамильный договор), ставший возможным благодаря появлению Бурбонов на неаполитанском, пармском, французском и испанском троне, позволил на век сплотить Юг Европы против других претендентов на первенство в Европе - Австрии и Англии.
Суть договора заключалась в закреплении надгосударственных равноправных договоренностей между Францией, Испанией, Пармой и Неаполем, апеллировавших к династической идентичности.
Монархи этих стран создали модель оборонительного и наступательного союза, который, начиная с Семилетней войны (1761 г.) и вплоть до объединения Италии (1861 г.), беспокоил Великобританию.
Его полноценной реализации помешала французская революция 1789 г.
Карлос IV, король Испании, изначально нейтрально относившийся к революции, занял резко антифранцузскую позицию.
Отношение испанцев к Франции изменило лишь стабилизация режима Директории.
Логика союза против Англии XVIII в. преобладала над любой династической динамикой, чтобы сохранить мощь Испании.
По этой же причине Карлос IV в обмен на передачу Испании Луизианы, передал Наполеону несколько военных кораблей, а в обмен на захват Наполеоном Пармского герцогства, получил герцогство Тоскана, повысившегося свой статус до Королевства Этрурия.
Ключевой удар по проекту объединенного Юга нанес Наполеон в 1808 г., нападением на Испанию.
С передачей Неаполя Мюрату и оккупацией Испании, Бурбоны были вынуждены ютится на Сицилии под защитой английского флота.
После падения Наполеона Pacte de Famille все еще сохранялся в рамках концепции, хотя его практическая реализация зависела от решительных действий Испании, которые она после истощающей войны позволить себе не могла.
Проблем доставляла и трансформировавшаяся международная система.
Narciso D.S. The «Dying» Bourbon Dynasty: The Diplomatic Role of the Spanish Monarchy in the Long Nineteenth Century
#Испания #XIXв. #История #Гегемон #Франция #Геополитика
Великие державы отошли от конкурентной политики баланса сил в пользу создания системы взаимных прав и обязанностей.
Возобновлению союза также препятствовал династический раскол Бурбонов.
Фернандо VII испанский, утратив чувство политической реальности, требовал на Венском конгрессе возврата Луизианы Испании, репараций, а также восстановления династических прав Бурбонов в Италии.
Но Великие державы не отнеслись серьезно к требованиям короля разоренной, обанкротившейся и находящейся в демографической яме стране.
В связи с этим, Испания была вынуждена обратиться за защитой своих интересов к побежденной Франции.
Талейран возродил Pacte de Famille,пообещав походатайствовать об Италии и выплате Испании компенсации.
Притязания Испании исходили из амбиций XVIII в., которые были обусловлены необходимостью сохранить целостность империи в Америке против Англии, и конкуренцией с Австрией за итальянские земли.
Проблема в том, что Англия за период наполеоновских войн уже расширила свою неформальную империю в Южной Америке, поддержав революционные движения, а власть Бурбонов в Неаполе была восстановлена силой австрийского оружия.
Кроме того, контрреволюционная политика Фернандо VII противоречила поддержавшего наполеоновские реформы политике Неаполитанского короля, а также политике забвения Людовика XVIII французского.
Дом Бурбонов раскололи национальные интересы.
Стремление отстоять интересы семьи вынудили Фернандо VII примкнуть к Александру I, пообещав ему закрепление в Средиземном море (Неаполе), с целью ограничения влияния австрийцев.
Именно благодаря протекции Александра, Бурбоны вернули себе Пармское герцогство, которое после изгнания Наполеона принадлежало его жене.
С чем не мог помочь Александр, так это с либеральной революцией в Испании 1821 г.
Российский монарх сразу заявил Фернандо VII, что ему следует обратиться за помощью к Франции.
Людовик XVIII, убедившись в нейтралитете Англии, действительно вмешался в гражданскую войну в 1823 г.
Но англичане с недовольством отмечали, что французы апеллировали не к необходимости восстановления легитимности правящего короля, а к стремлению помочь родственнику.
Благодаря вторжению французов Pacte de Famille был восстановлен, но он не был равноправным.
Людовик XVIII даже взял на себя решение вопроса о независимости испанских колоний, предложив создать там конституционные монархии Бурбонов.
Его остановило лишь упрямство Фернандо VII, который был готов перебраться с королевским двором в Мексику, лишь бы не допустить откола колоний от империи.
Поэтому влияние французских Бурбонов ограничилось смягчением реакционной политики Фернандо VII, и расширением территорий в Северной Африке, ранее контролируемых Испанией.
Революция 1830 г. во Франции вновь разрушила единый династический фронт Бурбонов.
Достигнутое единство между либеральной (французской) и реакционной (испанской) ветвями Бурбонов было разрушено страхом Фернандо VII перед новой революцией.
Испанцы и итальянцы были вынуждены признать нового короля Луи-Филиппа Орлеанского, отказав в помощи свергнутому Карлу X Бурбону.
Несмотря на все противоречия, сам Луи-Филипп предпринимал попытки возродить Pacte de Famille путем заключения династических браков.
Но из-за политического давления подданных Испании и Италии, а также страха англичан перед объединенным Югом, Луи-Филиппу так и не удалось к своему свержению ни добиться союза с Англией, ни объединить Бурбонов политическим и династическим союзом.
Похоронным вызовом единству Бурбонов в Европе стало Рисорджименто.
Изабелла II испанская отказывалась признать легитимность присоединения Неаполя к Итальянскому королевству.
Но её претензии не были поддержаны уже испанским правительством, которое делало акцент на том, что Изабелла в первую очередь испанский монарх, а уже во вторую родственник неаполитанского короля.
Правительство также препятствовало попыткам Бурбонов породнится с Гогенцоллернами для возрождения былого величия.
Отныне испанская политика ограничивалась совместными действиями вместе с Англией и Францией.
#Испания #XIXв. #История #Гегемон #Франция #Геополитика
Возобновлению союза также препятствовал династический раскол Бурбонов.
Фернандо VII испанский, утратив чувство политической реальности, требовал на Венском конгрессе возврата Луизианы Испании, репараций, а также восстановления династических прав Бурбонов в Италии.
Но Великие державы не отнеслись серьезно к требованиям короля разоренной, обанкротившейся и находящейся в демографической яме стране.
В связи с этим, Испания была вынуждена обратиться за защитой своих интересов к побежденной Франции.
Талейран возродил Pacte de Famille,пообещав походатайствовать об Италии и выплате Испании компенсации.
Притязания Испании исходили из амбиций XVIII в., которые были обусловлены необходимостью сохранить целостность империи в Америке против Англии, и конкуренцией с Австрией за итальянские земли.
Проблема в том, что Англия за период наполеоновских войн уже расширила свою неформальную империю в Южной Америке, поддержав революционные движения, а власть Бурбонов в Неаполе была восстановлена силой австрийского оружия.
Кроме того, контрреволюционная политика Фернандо VII противоречила поддержавшего наполеоновские реформы политике Неаполитанского короля, а также политике забвения Людовика XVIII французского.
Дом Бурбонов раскололи национальные интересы.
Стремление отстоять интересы семьи вынудили Фернандо VII примкнуть к Александру I, пообещав ему закрепление в Средиземном море (Неаполе), с целью ограничения влияния австрийцев.
Именно благодаря протекции Александра, Бурбоны вернули себе Пармское герцогство, которое после изгнания Наполеона принадлежало его жене.
С чем не мог помочь Александр, так это с либеральной революцией в Испании 1821 г.
Российский монарх сразу заявил Фернандо VII, что ему следует обратиться за помощью к Франции.
Людовик XVIII, убедившись в нейтралитете Англии, действительно вмешался в гражданскую войну в 1823 г.
Но англичане с недовольством отмечали, что французы апеллировали не к необходимости восстановления легитимности правящего короля, а к стремлению помочь родственнику.
Благодаря вторжению французов Pacte de Famille был восстановлен, но он не был равноправным.
Людовик XVIII даже взял на себя решение вопроса о независимости испанских колоний, предложив создать там конституционные монархии Бурбонов.
Его остановило лишь упрямство Фернандо VII, который был готов перебраться с королевским двором в Мексику, лишь бы не допустить откола колоний от империи.
Поэтому влияние французских Бурбонов ограничилось смягчением реакционной политики Фернандо VII, и расширением территорий в Северной Африке, ранее контролируемых Испанией.
Революция 1830 г. во Франции вновь разрушила единый династический фронт Бурбонов.
Достигнутое единство между либеральной (французской) и реакционной (испанской) ветвями Бурбонов было разрушено страхом Фернандо VII перед новой революцией.
Испанцы и итальянцы были вынуждены признать нового короля Луи-Филиппа Орлеанского, отказав в помощи свергнутому Карлу X Бурбону.
Несмотря на все противоречия, сам Луи-Филипп предпринимал попытки возродить Pacte de Famille путем заключения династических браков.
Но из-за политического давления подданных Испании и Италии, а также страха англичан перед объединенным Югом, Луи-Филиппу так и не удалось к своему свержению ни добиться союза с Англией, ни объединить Бурбонов политическим и династическим союзом.
Похоронным вызовом единству Бурбонов в Европе стало Рисорджименто.
Изабелла II испанская отказывалась признать легитимность присоединения Неаполя к Итальянскому королевству.
Но её претензии не были поддержаны уже испанским правительством, которое делало акцент на том, что Изабелла в первую очередь испанский монарх, а уже во вторую родственник неаполитанского короля.
Правительство также препятствовало попыткам Бурбонов породнится с Гогенцоллернами для возрождения былого величия.
Отныне испанская политика ограничивалась совместными действиями вместе с Англией и Францией.
#Испания #XIXв. #История #Гегемон #Франция #Геополитика
Ситуация с Павлом Дуровым, возможно, станет самым хрестоматийным примером отсутствия какой-либо безопасности для людей с большим капиталом, которые хотят "просто жить".
Не уменьшая интеллектуальных заслуг Павла, хочу заметить, что его жизненный путь был крайне нетипичным для обычной советской семьи.
Первый класс - в итальянской школе, в Турине.
Затем - академическая Гимназия с изучением четырех иностранных языков.
Наконец, стипендии Потанина, а затем Правительства и Президента РФ.
В совокупности с интеллектуальными ресурсами, это позволило Павлу стать международной элитой.
Но несмотря на этот статус, он постоянно находился под угрозой из-за политической неуступчивости.
И эта угроза на 2024 год, судя по всему, так и не была снята.
Дело не в отказе от сотрудничества со спец.службами как таковыми - в этом как раз проблемы нет.
А в том, что судя по задержанию во Франции, Павел не позаботился о том, чтобы создать достаточный противовес давлению спец.служб.
О том, что это именно давление по политическому решению сомнений нет, из-за формулировок правоохранительных органов.
"В телеграмме общаются террористы, которые обмениваются педофильским контентом, параллельно толкая друг другу наркотики и обзванивая пенсионерок, с просьбой перевести им деньги".
Все это, якобы, делает Павла соучастником преступлений.
Прекрасная формулировка.
То есть, если ваш номер, например, зарегистрируют на сайте, где общаются террористы, а вы не захотите давать спец.службам доступ к вашему телефону, то это делает вас соучастником преступлений?
Или в данном случае заботы об общественной безопасности оправдывают задержание таких людей как Павел Дуров, с угрозой заключения на 20 лет?
Мне кажется, даже феодалы под более благовидными предлогами отнимали у крепостных зерно.
Все это меня наводит лишь на один, давно сделанный вывод.
Безопасности социального статуса, без обретения политического - не существует.
Поэтому отсидеться не получится, даже если всеми силами держаться как можно дальше от политики.
И об этом мы продолжим говорить сегодня вечером.
#Франция #Элиты #Стрим
Не уменьшая интеллектуальных заслуг Павла, хочу заметить, что его жизненный путь был крайне нетипичным для обычной советской семьи.
Первый класс - в итальянской школе, в Турине.
Затем - академическая Гимназия с изучением четырех иностранных языков.
Наконец, стипендии Потанина, а затем Правительства и Президента РФ.
В совокупности с интеллектуальными ресурсами, это позволило Павлу стать международной элитой.
Но несмотря на этот статус, он постоянно находился под угрозой из-за политической неуступчивости.
И эта угроза на 2024 год, судя по всему, так и не была снята.
Дело не в отказе от сотрудничества со спец.службами как таковыми - в этом как раз проблемы нет.
А в том, что судя по задержанию во Франции, Павел не позаботился о том, чтобы создать достаточный противовес давлению спец.служб.
О том, что это именно давление по политическому решению сомнений нет, из-за формулировок правоохранительных органов.
"В телеграмме общаются террористы, которые обмениваются педофильским контентом, параллельно толкая друг другу наркотики и обзванивая пенсионерок, с просьбой перевести им деньги".
Все это, якобы, делает Павла соучастником преступлений.
Прекрасная формулировка.
То есть, если ваш номер, например, зарегистрируют на сайте, где общаются террористы, а вы не захотите давать спец.службам доступ к вашему телефону, то это делает вас соучастником преступлений?
Или в данном случае заботы об общественной безопасности оправдывают задержание таких людей как Павел Дуров, с угрозой заключения на 20 лет?
Мне кажется, даже феодалы под более благовидными предлогами отнимали у крепостных зерно.
Все это меня наводит лишь на один, давно сделанный вывод.
Безопасности социального статуса, без обретения политического - не существует.
Поэтому отсидеться не получится, даже если всеми силами держаться как можно дальше от политики.
И об этом мы продолжим говорить сегодня вечером.
#Франция #Элиты #Стрим
Как Англия в одиночку победила Наполеона
Национальные мифы часто несправедливо обходятся с реальными участниками исторических событий, на героизме которых они основаны.
Великобритания стала одной из стран, которая не смогла удержаться от присвоения себе значимых событий, ведь в её истории Наполеоновские войны занимают особое место.
В основу национального мифа Великобритании легли два сражения - Трафальгар и Ватерлоо.
Трафальгар был важен в качестве победы военно-морского флота, на который страна традиционно возлагала огромную роль.
Ватерлоо же стало последним сражением Англии с Наполеоном, которое поставило точку в соперничестве с Францией, и ознаменовало колониальное господство англичан.
Эйфорию от победы над Францией помогла закрепить коллективная память участников войны, вернувшихся на родину.
Хотя вскоре у солдат появились веские поводы жалеть об итогах войны.
Если не затрагивать сложности возврата ветеранов к гражданской жизни, то 1815 и последующие года были омрачены упадком промышленности и огромным уровнем безработицы.
Единственным выгодоприобретателем от войны стали землевладельцы и помещики, чьи интересы выражало консервативное правительство, ранее ведущее войну.
Борьба элит с разочарованным в Правительстве движением рабочих даже привело к расстрелу в 1819 г. мирной демонстрации, после которой Веллингтона окрестили Мясником Питерлоо.
Но репутация Веллингтона от участия в подавлении в забастовке не сильно пострадала.
Официально провозглашенный национальный герой отказался утверждать создание масштабной модели Ватерлоо, на которой предполагалось разместить голландские и прусские войска, принимавшие участие в сражении.
Вателоо, в угоду политическим амбициям, стало исключительно заслугой Великобритании.
Картина: 28-й полк в Катр-Бра. 1875 г.
#Англия #Франция #XIXвек #История #Общество
Национальные мифы часто несправедливо обходятся с реальными участниками исторических событий, на героизме которых они основаны.
Великобритания стала одной из стран, которая не смогла удержаться от присвоения себе значимых событий, ведь в её истории Наполеоновские войны занимают особое место.
В основу национального мифа Великобритании легли два сражения - Трафальгар и Ватерлоо.
Трафальгар был важен в качестве победы военно-морского флота, на который страна традиционно возлагала огромную роль.
Ватерлоо же стало последним сражением Англии с Наполеоном, которое поставило точку в соперничестве с Францией, и ознаменовало колониальное господство англичан.
Эйфорию от победы над Францией помогла закрепить коллективная память участников войны, вернувшихся на родину.
Хотя вскоре у солдат появились веские поводы жалеть об итогах войны.
Если не затрагивать сложности возврата ветеранов к гражданской жизни, то 1815 и последующие года были омрачены упадком промышленности и огромным уровнем безработицы.
Единственным выгодоприобретателем от войны стали землевладельцы и помещики, чьи интересы выражало консервативное правительство, ранее ведущее войну.
Борьба элит с разочарованным в Правительстве движением рабочих даже привело к расстрелу в 1819 г. мирной демонстрации, после которой Веллингтона окрестили Мясником Питерлоо.
Но репутация Веллингтона от участия в подавлении в забастовке не сильно пострадала.
Официально провозглашенный национальный герой отказался утверждать создание масштабной модели Ватерлоо, на которой предполагалось разместить голландские и прусские войска, принимавшие участие в сражении.
Вателоо, в угоду политическим амбициям, стало исключительно заслугой Великобритании.
Картина: 28-й полк в Катр-Бра. 1875 г.
#Англия #Франция #XIXвек #История #Общество
Легендарная личность, запомнившаяся мне Битвой при Креси, где погиб цвет французского рыцарства.
Узнав, что атака рыцарей на англичан захлебнулась, а брат французского короля погиб, слепой Иоганн произнес речь перед войском:
"Судари, вы все мои люди, мои друзья и братья по оружию этого дня.
Поскольку я слеп, то прошу вас повести меня как можно дальше, в самую гущу битвы, чтобы я мог скрестить с кем-нибудь свой меч!"
Рыцари, по просьбе короля, привязали друг к другу упряжи коней и помчались вперед с криком "Прага!"
Несмотря на горы трупов, мешавших лошадям, и град стрел, часть рыцарей врубилась в ряды англичан.
Битва была настолько суровой, что с английской стороны Принц Уэльский дважды падал на колени от вражеских ударов, а его знаменосец бросил штандарт на землю и встал на него ногами, чтобы его не захватили войска чешского короля.
Единственное, что спасло англичан, пришедшие на крики защищающихся подкрепления, которые и спасли англичан от последней атаки французов.
#История #Англия #Франция
Узнав, что атака рыцарей на англичан захлебнулась, а брат французского короля погиб, слепой Иоганн произнес речь перед войском:
"Судари, вы все мои люди, мои друзья и братья по оружию этого дня.
Поскольку я слеп, то прошу вас повести меня как можно дальше, в самую гущу битвы, чтобы я мог скрестить с кем-нибудь свой меч!"
Рыцари, по просьбе короля, привязали друг к другу упряжи коней и помчались вперед с криком "Прага!"
Несмотря на горы трупов, мешавших лошадям, и град стрел, часть рыцарей врубилась в ряды англичан.
Битва была настолько суровой, что с английской стороны Принц Уэльский дважды падал на колени от вражеских ударов, а его знаменосец бросил штандарт на землю и встал на него ногами, чтобы его не захватили войска чешского короля.
Единственное, что спасло англичан, пришедшие на крики защищающихся подкрепления, которые и спасли англичан от последней атаки французов.
#История #Англия #Франция
Как Англия в одиночку победила Наполеона ч.2
Формирование национального мифа о Ватерлоо спровоцировало бум военных памятников, призванных восхвалять подвиги 36 военачальников.
Правительство даже профинансировало строительство 600 церквей "Ватерлоо", с кафедр которых священники благодарили Господа за победу над Наполеоном.
Ведь война шла "Во имя Бога и всего человечества".
Позднее стали появляться улицы, мосты и даже целые кварталы "Ватерлоо".
Особенно в кельтских регионах, где лояльность населения Короне оставалась под вопросом.
Об увековечивании памяти простых солдат не было и речи, так как даже после боя павшие солдаты удостаивались лишь братской могилы, куда сбрасывались их обнаженные тела.
Закрепление в памяти англичан только двух великих сражений привело к тому, что о действиях флота после 1805 г. просто забыли.
Хотя ВМФ играл решающую роль вплоть до 1814 г., обеспечивая блокаду французских портов и перерезая коммуникаций захватчиков в ходе Иберийской кампании.
К 1819 г. размах мифа о Ватерлоо сподвиг Правительство Великобритании выдать денежное вознаграждение и медаль каждому военнослужащему, принявшему участие в битве.
Этот акт вызвал недовольство солдат, 4 года воевавших с французами на Пиренейском полуострове.
Их вклад в победу был отмечен простой гарнизонной службой в Индии или Америке.
Были и те, кто отказывался от медали за Ватерлоо, потому что Правительство награждало всех солдат, вне зависимости от их реального вклада в победу.
Но настоящим любимцем Короны стал Веллингтон.
Узколобый в политических взглядах, жестокий аристократ, считавший солдат "отбросами земли" (и относясь к ним соответственно), был награжден поместьем, званием фельдмаршала и редких для политической жизни Великобритании государственных похорон.
Сам Веллингтон (как и Нельсон) еще при жизни активно хлопотал, чтобы его военные триумфы, помимо Ватерлоо, англичане не забыли.
Сегодня дни годовщины Ватерлоо (18 июня) и Трафальгара (21 октября) приобрели мифический, трансцендентный статус и размах.
Ведь триумфы нации вдохновляют людей на подвиги.
А уж задача Короны состоит в том, чтобы регулярно напоминать англичанам о триумфах прошлого в ходе военных конфликтов.
#Англия #Франция #XIXвек #История #Общество
Формирование национального мифа о Ватерлоо спровоцировало бум военных памятников, призванных восхвалять подвиги 36 военачальников.
Правительство даже профинансировало строительство 600 церквей "Ватерлоо", с кафедр которых священники благодарили Господа за победу над Наполеоном.
Ведь война шла "Во имя Бога и всего человечества".
Позднее стали появляться улицы, мосты и даже целые кварталы "Ватерлоо".
Особенно в кельтских регионах, где лояльность населения Короне оставалась под вопросом.
Об увековечивании памяти простых солдат не было и речи, так как даже после боя павшие солдаты удостаивались лишь братской могилы, куда сбрасывались их обнаженные тела.
Закрепление в памяти англичан только двух великих сражений привело к тому, что о действиях флота после 1805 г. просто забыли.
Хотя ВМФ играл решающую роль вплоть до 1814 г., обеспечивая блокаду французских портов и перерезая коммуникаций захватчиков в ходе Иберийской кампании.
К 1819 г. размах мифа о Ватерлоо сподвиг Правительство Великобритании выдать денежное вознаграждение и медаль каждому военнослужащему, принявшему участие в битве.
Этот акт вызвал недовольство солдат, 4 года воевавших с французами на Пиренейском полуострове.
Их вклад в победу был отмечен простой гарнизонной службой в Индии или Америке.
Были и те, кто отказывался от медали за Ватерлоо, потому что Правительство награждало всех солдат, вне зависимости от их реального вклада в победу.
Но настоящим любимцем Короны стал Веллингтон.
Узколобый в политических взглядах, жестокий аристократ, считавший солдат "отбросами земли" (и относясь к ним соответственно), был награжден поместьем, званием фельдмаршала и редких для политической жизни Великобритании государственных похорон.
Сам Веллингтон (как и Нельсон) еще при жизни активно хлопотал, чтобы его военные триумфы, помимо Ватерлоо, англичане не забыли.
Сегодня дни годовщины Ватерлоо (18 июня) и Трафальгара (21 октября) приобрели мифический, трансцендентный статус и размах.
Ведь триумфы нации вдохновляют людей на подвиги.
А уж задача Короны состоит в том, чтобы регулярно напоминать англичанам о триумфах прошлого в ходе военных конфликтов.
#Англия #Франция #XIXвек #История #Общество
Русские войска в Египте?
Вторжение экспедиционного французского корпуса под командованием Наполеона Бонапарта в июле 1798 г. в Египет, а в марте 1799 г. — в Сирию поместило Ближний Восток в фокус внимания всех европейских держав, в том числе и воевавшей с Францией России.
Как известно, одной из целей Египетского похода Французской республики было нанесение невосполнимого ущерба английской колониальной торговле.
В частности, Египет рассматривался как удобный трамплин для прыжка в Британскую Индию.
Однако Шарль Талейран, который, наряду с самим Наполеоном Бонапартом входил в число главных идейных вдохновителей Египетской кампании, расценивал экспедицию на берега Нила также и в качестве единственного доступного Франции способа нанести удар по России.
Всесторонне анализируя возможности переноса военных действий во владения императора Павла, Талейран пришел к выводу, что следствием оккупации Египта явятся военно-политический союз Порты с Директорией и выступление объединенного франко-турецкого флота на отвоевание Крыма, который послужит для османов компенсацией за утраченный Египет.
«Разрушение Херсона и Севастополя, — писал Талейран, — стало бы одновременно справедливой местью за безумное неистовство русских и лучшим средством для успеха на переговорах с турками, дабы получить от них все, что могло бы укрепить наше положение в Африке».
Однако султанское правительство ясно осознавало, какими пагубными последствиями грозит заключение сепаратного мира с Францией.
Только доказав способность вернуть силой оружия Египет, Порта могла избежать англо-русской агрессии, сохранить остатки международного престижа, предупредить внутренние мятежи и возможную дезинтеграцию империи.
Но сил османов явно недоставало на то, чтобы справиться с Бонапартом и его генералами.
На определенном этапе войны в Стамбуле стали всерьез рассматривать возможность переброски российских войск и флота непосредственно к берегам Нила.
Практически после каждого военного поражения османские чиновники заводили речь о возможной российской помощи.
Так, получив известия о разгроме 25 июля 1799 г. османского десанта Мустафа-паши под Абу-Киром, в Стамбуле стали связывать надежду «выжить Бонапарте с остатком Армии его из Египта», главным образом, с переброской туда российской черноморской флотилии.
В конце августа 1799 г. Порта обратилась в русское посольство с просьбой дать указание вице-адмиралу Ушакову, корабли которого вместе с османским флотом Кадыр-бея блокировали итальянское побережье, дабы он «собрав все отряды следовал немедленно к Египту».
Однако Павел I недвусмысленно отказался отправлять в Египет основные силы флота «за чрезмерною отдаленностию».
В то же время в османских верхах не было единства мнений, следует ли приглашать иностранный военный контингент для освобождения собственной территории.
Как впоследствии признавался уже отставленный с поста главы внешнеполитического ведомства Атыф-эфенди:
«Упустили мы случай воспользоваться флотилиею и войсками русскими для возвращения Египта; сие отнюдь произошло не от недоверчивости; но от стыда … вельможи наши предложение … требовать флотилии Российской называли постыдным признанием собственной немощи, которое осрамит нас пред лицом всей Европы».
В свою очередь российская дипломатия охотно культивировала в османах комплекс военной неполноценности.
Отказы в отправке войск и флота российский посланник стремился формулировать в максимально унизительной форме, подчеркивая незначительность ближневосточного фронта военных действий по сравнению с теми задачами, которые стояли перед антифранцузской коалицией в Европе.
Например, отклоняя просьбу раис-эфенди передислоцировать хотя бы часть эскадры Ушакова, русские предлагали османскому правительству «исчислить, стоит ли такового труда шайка французов в Египте, лишенных всякаго подкрепления из Франции, между собою несогласных, умаляющихся каждой день от дезерции и погибающих от голоду, слепоты и чумы».
#История #Колониализм #XVIIIв. #Франция #Россия #Турция
Вторжение экспедиционного французского корпуса под командованием Наполеона Бонапарта в июле 1798 г. в Египет, а в марте 1799 г. — в Сирию поместило Ближний Восток в фокус внимания всех европейских держав, в том числе и воевавшей с Францией России.
Как известно, одной из целей Египетского похода Французской республики было нанесение невосполнимого ущерба английской колониальной торговле.
В частности, Египет рассматривался как удобный трамплин для прыжка в Британскую Индию.
Однако Шарль Талейран, который, наряду с самим Наполеоном Бонапартом входил в число главных идейных вдохновителей Египетской кампании, расценивал экспедицию на берега Нила также и в качестве единственного доступного Франции способа нанести удар по России.
Всесторонне анализируя возможности переноса военных действий во владения императора Павла, Талейран пришел к выводу, что следствием оккупации Египта явятся военно-политический союз Порты с Директорией и выступление объединенного франко-турецкого флота на отвоевание Крыма, который послужит для османов компенсацией за утраченный Египет.
«Разрушение Херсона и Севастополя, — писал Талейран, — стало бы одновременно справедливой местью за безумное неистовство русских и лучшим средством для успеха на переговорах с турками, дабы получить от них все, что могло бы укрепить наше положение в Африке».
Однако султанское правительство ясно осознавало, какими пагубными последствиями грозит заключение сепаратного мира с Францией.
Только доказав способность вернуть силой оружия Египет, Порта могла избежать англо-русской агрессии, сохранить остатки международного престижа, предупредить внутренние мятежи и возможную дезинтеграцию империи.
Но сил османов явно недоставало на то, чтобы справиться с Бонапартом и его генералами.
На определенном этапе войны в Стамбуле стали всерьез рассматривать возможность переброски российских войск и флота непосредственно к берегам Нила.
Практически после каждого военного поражения османские чиновники заводили речь о возможной российской помощи.
Так, получив известия о разгроме 25 июля 1799 г. османского десанта Мустафа-паши под Абу-Киром, в Стамбуле стали связывать надежду «выжить Бонапарте с остатком Армии его из Египта», главным образом, с переброской туда российской черноморской флотилии.
В конце августа 1799 г. Порта обратилась в русское посольство с просьбой дать указание вице-адмиралу Ушакову, корабли которого вместе с османским флотом Кадыр-бея блокировали итальянское побережье, дабы он «собрав все отряды следовал немедленно к Египту».
Однако Павел I недвусмысленно отказался отправлять в Египет основные силы флота «за чрезмерною отдаленностию».
В то же время в османских верхах не было единства мнений, следует ли приглашать иностранный военный контингент для освобождения собственной территории.
Как впоследствии признавался уже отставленный с поста главы внешнеполитического ведомства Атыф-эфенди:
«Упустили мы случай воспользоваться флотилиею и войсками русскими для возвращения Египта; сие отнюдь произошло не от недоверчивости; но от стыда … вельможи наши предложение … требовать флотилии Российской называли постыдным признанием собственной немощи, которое осрамит нас пред лицом всей Европы».
В свою очередь российская дипломатия охотно культивировала в османах комплекс военной неполноценности.
Отказы в отправке войск и флота российский посланник стремился формулировать в максимально унизительной форме, подчеркивая незначительность ближневосточного фронта военных действий по сравнению с теми задачами, которые стояли перед антифранцузской коалицией в Европе.
Например, отклоняя просьбу раис-эфенди передислоцировать хотя бы часть эскадры Ушакова, русские предлагали османскому правительству «исчислить, стоит ли такового труда шайка французов в Египте, лишенных всякаго подкрепления из Франции, между собою несогласных, умаляющихся каждой день от дезерции и погибающих от голоду, слепоты и чумы».
#История #Колониализм #XVIIIв. #Франция #Россия #Турция
У меня была стратегия, и я её придерживался
- Наполеон об имперском проекте
История Первой империи во Франции представляет собой не только масштабные изменения политической, социальной, экономической и культурной жизни страны, но и попытку экспорта французской государственной модели в континентальной части Европы.
Отсюда берет свои истоки идея о «французской Европе», закрепившаяся в европейском общественном сознании в период европейской интеграции, и представление о Наполеоне Бонапарте как «отце Европы»,
Тем не менее, относительно недавно сложился консенсус относительно собственно взгляда Наполеона на проект Единой Европы.
Данный проект можно выразить в следующих пунктах:
1. Создание гегемонистской системы во главе Франции;
2. Стабилизации общей ситуации на континенте;
3. Внедрении унифицированной институциональной и социальной модели во Франции и за ее пределами.
Но даже с реализацией этих пунктов возникли очевидные проблемы.
По признанию историков, модель объединения, предложенная Наполеоном Европе, оказалась малоприемлема не только для большинства макрорегионов за пределами Старой Франции, но и для двух («средиземноморского» и «атлантического») из трех (третьим является «континентальный», основой которого можно считать ось Рейн – Сона – Рона) макрорегионов собственно Франции.
Вместе с тем было немало и таких регионов, не относящихся к собственно французским, где преобразования Наполеона вполне находили почву (Пьемонт, государства Рейнской конфедерации, Швейцария и др.).
Существовал ли, в таком случае, в сколько-нибудь цельном виде имперский проект?
Бонапартистская легенда гласит, что такой проект существовал, основываясь на высказываниях самого Наполеона в частных беседах во время правления, обширной корреспонденции или репликах приближенным в период ссылки на острове Святой Елены.
Однако современные историки подвергают это утверждение сомнению.
Так как у Наполеона отсутствовала ярко выраженной европейская политика, а его действия определялись исключительно прагматизмом.
Поэтому легенда о «европейском спасителе» создана на Святой Елене и не имеет под собой реальных оснований.
В то же время, историки выделяют три варианта европейской стратегии, увязанных с эволюцией французской экспансионистской политики в период консулата и империи:
1. Создание системы «сестринских республик» (конфедерация);
2. «Французская Европа» (федерация);
3. Аннексия и формирование «континентального блока» (консолидация империи на пике противостояния с Англией через унификацию и консолидацию имперских структур).
Несмотря на отсутствие конкретного плана, действия Наполеона были направлены на перспективу общеевропейского единства при сохранении французской гегемонии.
Речь идет о разработке универсального законодательства (на основе Гражданского и других кодексов), единой валюты и системы мер и весов, единых законодательных, исполнительных и судебных органов (например, кассационной палаты), единой армии (Великой армии), культурном и интеллектуальном доминировании (на основе цивилизационного превосходства французов над другими народами), символической политики и др.
Таким образом, в самом общем виде имперский проект Наполеона Бонапарта представлял собой попытку сформировать единое европейское пространство, которое контролировалось бы Францией как центром власти и имело бы периферию в виде союзных государств, управляемых за небольшим исключением родственными династиями.
Не менее очевиден и тот факт, что в наполеоновской Европе не было места Англии, России, Османской империи и колониям.
Проект носил сугубо континентальный характер (в его западноевропейском понимании) и дальше этого не шел.
#Франция #История #XIXвек #Гегемон
- Наполеон об имперском проекте
История Первой империи во Франции представляет собой не только масштабные изменения политической, социальной, экономической и культурной жизни страны, но и попытку экспорта французской государственной модели в континентальной части Европы.
Отсюда берет свои истоки идея о «французской Европе», закрепившаяся в европейском общественном сознании в период европейской интеграции, и представление о Наполеоне Бонапарте как «отце Европы»,
Тем не менее, относительно недавно сложился консенсус относительно собственно взгляда Наполеона на проект Единой Европы.
Данный проект можно выразить в следующих пунктах:
1. Создание гегемонистской системы во главе Франции;
2. Стабилизации общей ситуации на континенте;
3. Внедрении унифицированной институциональной и социальной модели во Франции и за ее пределами.
Но даже с реализацией этих пунктов возникли очевидные проблемы.
По признанию историков, модель объединения, предложенная Наполеоном Европе, оказалась малоприемлема не только для большинства макрорегионов за пределами Старой Франции, но и для двух («средиземноморского» и «атлантического») из трех (третьим является «континентальный», основой которого можно считать ось Рейн – Сона – Рона) макрорегионов собственно Франции.
Вместе с тем было немало и таких регионов, не относящихся к собственно французским, где преобразования Наполеона вполне находили почву (Пьемонт, государства Рейнской конфедерации, Швейцария и др.).
Существовал ли, в таком случае, в сколько-нибудь цельном виде имперский проект?
Бонапартистская легенда гласит, что такой проект существовал, основываясь на высказываниях самого Наполеона в частных беседах во время правления, обширной корреспонденции или репликах приближенным в период ссылки на острове Святой Елены.
Однако современные историки подвергают это утверждение сомнению.
Так как у Наполеона отсутствовала ярко выраженной европейская политика, а его действия определялись исключительно прагматизмом.
Поэтому легенда о «европейском спасителе» создана на Святой Елене и не имеет под собой реальных оснований.
В то же время, историки выделяют три варианта европейской стратегии, увязанных с эволюцией французской экспансионистской политики в период консулата и империи:
1. Создание системы «сестринских республик» (конфедерация);
2. «Французская Европа» (федерация);
3. Аннексия и формирование «континентального блока» (консолидация империи на пике противостояния с Англией через унификацию и консолидацию имперских структур).
Несмотря на отсутствие конкретного плана, действия Наполеона были направлены на перспективу общеевропейского единства при сохранении французской гегемонии.
Речь идет о разработке универсального законодательства (на основе Гражданского и других кодексов), единой валюты и системы мер и весов, единых законодательных, исполнительных и судебных органов (например, кассационной палаты), единой армии (Великой армии), культурном и интеллектуальном доминировании (на основе цивилизационного превосходства французов над другими народами), символической политики и др.
Таким образом, в самом общем виде имперский проект Наполеона Бонапарта представлял собой попытку сформировать единое европейское пространство, которое контролировалось бы Францией как центром власти и имело бы периферию в виде союзных государств, управляемых за небольшим исключением родственными династиями.
Не менее очевиден и тот факт, что в наполеоновской Европе не было места Англии, России, Османской империи и колониям.
Проект носил сугубо континентальный характер (в его западноевропейском понимании) и дальше этого не шел.
#Франция #История #XIXвек #Гегемон