Главные здания Бразилиа, построенные по проекту Оскара Нимейера, пострадали в ходе недавних беспорядков. Были разбиты витражи и окна первых этажей, частично разрушена отделка и обстановка правительственных зданий.
Впрочем, всё уже наладилось.
В 1986 году ЮНЕСКО признало Бразилиа "всеобщим достоянием человечества" — вопреки собственному законодательству, позволяющему признавать объект памятником по прошествии не менее 50 лет с момента его строительства
Город этот интересен и по архитектуре, и в наглядности воплощений некоторых предложенных «социальных идеалов».
Без сомнения, здания Нимейера – это «иконы» архитектуры ХХ века, но сам город, построенный с нуля, считается градостроительным провалом. Его генплан, авторства Лусиу Коста, хорошо выглядит сверху, но город получился несоразмерным человеку.
«Бразилиа так и не стала городом в подлинном смысле этого слова. Ей не хватает сложности" - считает британский урбанист Рики Бердетт. "Здесь нет характерного для настоящих городов смешения функций: жилой, торговой, деловой и т.д. Город очень четко зонирован, уличная жизнь не развита».
И есть ещё одна особенность Бразилиа, в связи с которой она называется "городом-утопией".
Предполагалось, что рабочие и строители будут жить в тех же домах, которые возводили, и там же, в одинаковых квартирах в одинаковых шестиэтажных домах, будут жить министры, и ходить в одни и те же церкви и магазины... Но в начале строительства рядом возник трущобный город-спутник Тигуантинга. И начал формироваться пояс из таких городов, заселяемых бедняками со всей страны. Цены на недвижимость в столице оказались слишком высоки, и она превратилась в город для богатых. Социальное расслоение оказалось невозможно изменить средствами архитектуры.
И всё-же. «Для меня красота всегда стоит на первом месте», – говорил Оскар Нимейер. Британский архитектор Норман Фостер назвал Бразилиа "захватывающе прекрасной" и "совершенно магической, исполненной света и оптимизма"
#города
UPD: хорошая статья про Бразилиа - тут
Впрочем, всё уже наладилось.
В 1986 году ЮНЕСКО признало Бразилиа "всеобщим достоянием человечества" — вопреки собственному законодательству, позволяющему признавать объект памятником по прошествии не менее 50 лет с момента его строительства
Город этот интересен и по архитектуре, и в наглядности воплощений некоторых предложенных «социальных идеалов».
Без сомнения, здания Нимейера – это «иконы» архитектуры ХХ века, но сам город, построенный с нуля, считается градостроительным провалом. Его генплан, авторства Лусиу Коста, хорошо выглядит сверху, но город получился несоразмерным человеку.
«Бразилиа так и не стала городом в подлинном смысле этого слова. Ей не хватает сложности" - считает британский урбанист Рики Бердетт. "Здесь нет характерного для настоящих городов смешения функций: жилой, торговой, деловой и т.д. Город очень четко зонирован, уличная жизнь не развита».
И есть ещё одна особенность Бразилиа, в связи с которой она называется "городом-утопией".
Предполагалось, что рабочие и строители будут жить в тех же домах, которые возводили, и там же, в одинаковых квартирах в одинаковых шестиэтажных домах, будут жить министры, и ходить в одни и те же церкви и магазины... Но в начале строительства рядом возник трущобный город-спутник Тигуантинга. И начал формироваться пояс из таких городов, заселяемых бедняками со всей страны. Цены на недвижимость в столице оказались слишком высоки, и она превратилась в город для богатых. Социальное расслоение оказалось невозможно изменить средствами архитектуры.
И всё-же. «Для меня красота всегда стоит на первом месте», – говорил Оскар Нимейер. Британский архитектор Норман Фостер назвал Бразилиа "захватывающе прекрасной" и "совершенно магической, исполненной света и оптимизма"
#города
UPD: хорошая статья про Бразилиа - тут
"Человек, который построил Нью-Йорк"
(часть 1)
Роберт Мозес (1888 -1981) - самый известный и влиятельный градостроитель в США, творец современного Нью-Йорка. Заложенный им городской “каркас” заново переформатировал весь город.
Будущий градостроитель-модернист стал помощником губернатора в 1923 году со степенью доктора философии в области политологии, отучившись в Йелле, Оксфорде и Колумбийском университете Нью-Йорка.
А далее его власть, точнее - влияние на власть штата Нью-Йорк, стала огромна. И его градостроительная деятельность не прерывалась 44 года.
В 30-е годы его называли "человек-фейерверк", а журналисты писали:
"Роберт Мозес подает пример наиболее дальновидного и конструктивного использования общественных денег".
А уже в 60-е Мозес стал “шоссейным диктатором", был "разоблачен" в книге “Торговец властью”, и в 2019 г. в фильме “Сиротский Бруклин” обернулся главным злодеем в противостоянии со знаменитой урбанисткой Джейн Джекобс. В этой борьбе его карьера пошатнулась, и вскоре он ушел в отставку.
В период роста Манхэттена Мозес проводил децентрализацию Нью-Йорка, развив идею окруженных парковой зоной и закрытых для пешеходов скоростных магистралей, с минимумом пересечений, и охватил этими магистралями обширные пригородные районы. Он создал первую в Америке систему «поясов» окружных дорог, связанных друг с другом тоннелями и мостами.
Однако, созданная система скоростных дорог затормозила развитие общественного транспорта, в том числе и метро. В результате чего Нью-Йорк стал городом такси, а урбанисты и планировщики имеют наглядное доказательство бесперспективности городских скоростных магистралей.
Мозеса обвиняли и в том, что выстраивая новые дороги и кварталы, он разрушал старые (как барон Осман в Париже).
Но именно сейчас мне кажется важным вспомнить, с чего начиналась его карьера, и в чём заключается заслуга “главного строителя” Нью-Йорка
(продолжение здесь)
#сша #города
(часть 1)
Роберт Мозес (1888 -1981) - самый известный и влиятельный градостроитель в США, творец современного Нью-Йорка. Заложенный им городской “каркас” заново переформатировал весь город.
Будущий градостроитель-модернист стал помощником губернатора в 1923 году со степенью доктора философии в области политологии, отучившись в Йелле, Оксфорде и Колумбийском университете Нью-Йорка.
А далее его власть, точнее - влияние на власть штата Нью-Йорк, стала огромна. И его градостроительная деятельность не прерывалась 44 года.
В 30-е годы его называли "человек-фейерверк", а журналисты писали:
"Роберт Мозес подает пример наиболее дальновидного и конструктивного использования общественных денег".
А уже в 60-е Мозес стал “шоссейным диктатором", был "разоблачен" в книге “Торговец властью”, и в 2019 г. в фильме “Сиротский Бруклин” обернулся главным злодеем в противостоянии со знаменитой урбанисткой Джейн Джекобс. В этой борьбе его карьера пошатнулась, и вскоре он ушел в отставку.
В период роста Манхэттена Мозес проводил децентрализацию Нью-Йорка, развив идею окруженных парковой зоной и закрытых для пешеходов скоростных магистралей, с минимумом пересечений, и охватил этими магистралями обширные пригородные районы. Он создал первую в Америке систему «поясов» окружных дорог, связанных друг с другом тоннелями и мостами.
Однако, созданная система скоростных дорог затормозила развитие общественного транспорта, в том числе и метро. В результате чего Нью-Йорк стал городом такси, а урбанисты и планировщики имеют наглядное доказательство бесперспективности городских скоростных магистралей.
Мозеса обвиняли и в том, что выстраивая новые дороги и кварталы, он разрушал старые (как барон Осман в Париже).
Но именно сейчас мне кажется важным вспомнить, с чего начиналась его карьера, и в чём заключается заслуга “главного строителя” Нью-Йорка
(продолжение здесь)
#сша #города
"Человек, который построил Нью-Йорк"
(Часть 2, начало здесь)
Взлёт карьеры Роберта Мозеса, обеспечивший любовь нью-йоркцев на несколько десятилетий, начался в 1923 год с идеи строительства парков для горожан.
Это кажется необычным, зная, что 20-е годы - время захватывающего дух строительства небоскребов и начало "высотной гонки" на Манхэттене. Но это и начало эры автомобилей и появление среднего класса. Город становился всё выше и плотнее, но ехать из Нью-Йорка было некуда…
Что представляли собой окрестности Нью-Йорка? Вот как описывает их Александр Беренс в статье “Джонс Бич и Роберт Мозес”:
Мозес уловил этот общественный запрос и его захватила идея создания масштабной системы парков штата. Вскоре он убедил в её важности губернатора, и в 1923 году возглавил им же созданную комиссию по организации парков на острове Лонг-Айленд.
Это была крупная политическая победа: против идей Мозеса выступал будущий президент США Франклин Рузвельт, считавший, что куда как важнее строить не парки, а дорогу в долине Гудзона. Но общественность выступила на стороне идеи озеленения пространства, и в будущем поддержка прессы и горожан помогала Мозесу сохранять свое положение.
А в парк нужно было как-то попасть - требовались дороги и мосты.
Денежные проблемы он решил блестяще, предложив губернатору выпустить облигации на сумму 15 млн долларов для покупки этих земель и превращения их в парк. И в будущем использовал эту схему для финансирования многих своих проектов.
А с реализацией было много интересного, в том числе недемократичного и даже сомнительного и нелегального - по методам выкупа земли:
Бедняки, державшиеся за свою землю на Лонг-Айленде, не хотели лишаться дохода, а у богатых… были свои парки.
То, что Мозесу с командой удалось в 20-е - в наше время уже не могло бы случиться.
Сам парк был выполнен великолепно. Здесь все было сделано так, чтобы подчеркнуть разницу между городской средой и бескрайностью природного пейзажа (весьма искусно устроенного), с парковыми строениями в "ар-деко", но с немного брутальным "кантри".
Таким образом, полюбившийся нью-йоркцам парк "Джонс-Бич" на юго-западе Лонг-Айленда – с дощатой набережной, бассейнами и ресторанами надолго стал визитной карточкой Мозеса, обеспечив бесценный кредит доверия.
Есть в этом некий парадокс, дающий повод к переосмыслению. И возможно - это главное, для чего мы изучаем города и историю их создания.
см. фото
#сша #города
(Часть 2, начало здесь)
Взлёт карьеры Роберта Мозеса, обеспечивший любовь нью-йоркцев на несколько десятилетий, начался в 1923 год с идеи строительства парков для горожан.
Это кажется необычным, зная, что 20-е годы - время захватывающего дух строительства небоскребов и начало "высотной гонки" на Манхэттене. Но это и начало эры автомобилей и появление среднего класса. Город становился всё выше и плотнее, но ехать из Нью-Йорка было некуда…
Что представляли собой окрестности Нью-Йорка? Вот как описывает их Александр Беренс в статье “Джонс Бич и Роберт Мозес”:
“После тяжелой трудовой недели нью-йоркцы садились в свои машины и отправлялись «за город» в наивной надежде расслабиться, глотнуть свежего воздуха, поваляться на травке и поиграть с детьми в бейсбол. Но не тут-то было. Их ожидали бесконечные заторы в узких улицах и предупредительные надписи на всем пути справа и слева от дороги: “Private property. No Trespassing” – «Частные владения. Не пересекать». В конечном итоге поездка оборачивалась многочасовым сидением в душном автомобиле под неодобрительными взглядами местных жителей и слабой надеждой найти не занятый клочок зелени.”
Знакомая ситуация, однако.Мозес уловил этот общественный запрос и его захватила идея создания масштабной системы парков штата. Вскоре он убедил в её важности губернатора, и в 1923 году возглавил им же созданную комиссию по организации парков на острове Лонг-Айленд.
Это была крупная политическая победа: против идей Мозеса выступал будущий президент США Франклин Рузвельт, считавший, что куда как важнее строить не парки, а дорогу в долине Гудзона. Но общественность выступила на стороне идеи озеленения пространства, и в будущем поддержка прессы и горожан помогала Мозесу сохранять свое положение.
А в парк нужно было как-то попасть - требовались дороги и мосты.
Денежные проблемы он решил блестяще, предложив губернатору выпустить облигации на сумму 15 млн долларов для покупки этих земель и превращения их в парк. И в будущем использовал эту схему для финансирования многих своих проектов.
А с реализацией было много интересного, в том числе недемократичного и даже сомнительного и нелегального - по методам выкупа земли:
Бедняки, державшиеся за свою землю на Лонг-Айленде, не хотели лишаться дохода, а у богатых… были свои парки.
То, что Мозесу с командой удалось в 20-е - в наше время уже не могло бы случиться.
Сам парк был выполнен великолепно. Здесь все было сделано так, чтобы подчеркнуть разницу между городской средой и бескрайностью природного пейзажа (весьма искусно устроенного), с парковыми строениями в "ар-деко", но с немного брутальным "кантри".
Таким образом, полюбившийся нью-йоркцам парк "Джонс-Бич" на юго-западе Лонг-Айленда – с дощатой набережной, бассейнами и ресторанами надолго стал визитной карточкой Мозеса, обеспечив бесценный кредит доверия.
Есть в этом некий парадокс, дающий повод к переосмыслению. И возможно - это главное, для чего мы изучаем города и историю их создания.
см. фото
#сша #города
Тайна «немецких домов» (и причём здесь «фонари» Пулково)
В Петербурге, в районах послевоенных окраин есть двух-трехэтажные кварталы-“деревеньки”. Они прикрыты зеленью и имеют собственные дворики с символическими воротцами-оградами.
Ходит старая молва, будто это - “немецкие дома” с трофейных немецких проектов, построенные военнопленными. Видимо из-за их несоветской миловидности и времени постройки - с 1946 по 1951 г. Но это - заблуждение.
В журнале “Архитектура Ленинграда” за 1946 г. архитектор И. И. Фомин пишет о планах застройки окраин Ленинграда малоэтажным односемейным (что важно) жильем по пятилетней программе восстановления города. Первый микрорайон был спроектирован в 1945 году и уже строился в Володарском (Невском) районе, у Куракиной дачи - как экспериментальный, чтобы на его основе в дальнейшем выбрать наиболее подходящие типы и решения. Приводит он в статье и экономические обоснования преимуществ таких домов.
Опыта строительства подобных зданий в Ленинграде не было, потому в 1946 г. был объявлен конкурс Ленгорисполкома среди лучших архитектурных мастерских города. Целью было получить идеи домов разных типов, с организацией жилых кварталов, насыщенных полноценной инфраструктурой. В том же номере "Архитектуры Ленинграда" представлены и сами проекты-победители известных ленинградских архитекторов.
А поскольку проблема с жильем стояла острейшая, проекты срочно, без бюрократии, запускались в строительство.
Была в этом ещё особенность - отсутствие централизованного управления строительством, поставками материалов, и привлечение множества застройщиков: например, кварталы Новой Деревни из 92 жилых домов переданы были 28 застройщикам, и строили их 26 организаций, в том числе и "хозяйственным способом”. Кажется, что для Ленинграда это был период “маленького НЭПа” - настолько важен был скорейший результат. Но похоже, с непривычки неразберихи тоже было много, и не всем эта "вольница" нравилась. (продолжение здесь)
#города #былое #жилье
В Петербурге, в районах послевоенных окраин есть двух-трехэтажные кварталы-“деревеньки”. Они прикрыты зеленью и имеют собственные дворики с символическими воротцами-оградами.
Ходит старая молва, будто это - “немецкие дома” с трофейных немецких проектов, построенные военнопленными. Видимо из-за их несоветской миловидности и времени постройки - с 1946 по 1951 г. Но это - заблуждение.
В журнале “Архитектура Ленинграда” за 1946 г. архитектор И. И. Фомин пишет о планах застройки окраин Ленинграда малоэтажным односемейным (что важно) жильем по пятилетней программе восстановления города. Первый микрорайон был спроектирован в 1945 году и уже строился в Володарском (Невском) районе, у Куракиной дачи - как экспериментальный, чтобы на его основе в дальнейшем выбрать наиболее подходящие типы и решения. Приводит он в статье и экономические обоснования преимуществ таких домов.
Опыта строительства подобных зданий в Ленинграде не было, потому в 1946 г. был объявлен конкурс Ленгорисполкома среди лучших архитектурных мастерских города. Целью было получить идеи домов разных типов, с организацией жилых кварталов, насыщенных полноценной инфраструктурой. В том же номере "Архитектуры Ленинграда" представлены и сами проекты-победители известных ленинградских архитекторов.
А поскольку проблема с жильем стояла острейшая, проекты срочно, без бюрократии, запускались в строительство.
Была в этом ещё особенность - отсутствие централизованного управления строительством, поставками материалов, и привлечение множества застройщиков: например, кварталы Новой Деревни из 92 жилых домов переданы были 28 застройщикам, и строили их 26 организаций, в том числе и "хозяйственным способом”. Кажется, что для Ленинграда это был период “маленького НЭПа” - настолько важен был скорейший результат. Но похоже, с непривычки неразберихи тоже было много, и не всем эта "вольница" нравилась. (продолжение здесь)
#города #былое #жилье
Тайна «немецких домов» (и причем здесь «фонари» Пулково)
(продолжение, начало здесь)
Уже в 1949 году появилась беспощадная критика проектов и строительного процесса (журнал “Архитектура Ленинграда”) - с четким указанием необходимости централизации, типизации и унификации. А закончилось это для жилищной архитектуры - мы знаем чем.
К чему я это пишу? - кажется, к случившемуся на днях небольшому культурологическому открытию.
Среди подобных малоэтажек на Удельной есть несколько довольно необычных, и в одну из них мне посчастливилось попасть (спасибо дворнику). Дом этот - почти куб, непривычно широкий, с надстройкой на кровле. Было у меня подозрение, что это - не личный мезонин, а освещение лестницы. Но оказалось ещё интереснее. Просторная лестница в центре освещается верхним светом боковых окон высокого стакана-восьмигранника, создающего потрясающий эффект купольного пространства. Под окнами, над дверьми в квартиры проходит еще один ярус с декоративными окнами- нишами, подчеркивающий вертикальность и высоту объема. Даже наполовину заложенные из утилитарных соображений окна и гирлянды коммуникаций не сбивают объединяющее ощущение пространства-холла - довольно теплое и комфортное - благодаря тому, что расположен он в центре дома.
Но самое интересное - автором проекта является Александр Васильевич Жук, будущий архитектор аэровокзала в Пулково и знаменитых фонарей-"стаканов" - визитной карточки аэропорта (1973 год). А проект этого дома, один из первых, выполненных в мастерской Фомина - был в 1949 году беспощадно разгромлен критикой за формализм, упрощенчество, отсутствие бытовых удобств и ничем не оправданную форму куба и фонаря.
Такие происходят иной раз удивительные превращения идей, и путь их проходит вне стиля, моды, технологий и официальных указаний.
#зодчие #города #былое
(продолжение, начало здесь)
Уже в 1949 году появилась беспощадная критика проектов и строительного процесса (журнал “Архитектура Ленинграда”) - с четким указанием необходимости централизации, типизации и унификации. А закончилось это для жилищной архитектуры - мы знаем чем.
К чему я это пишу? - кажется, к случившемуся на днях небольшому культурологическому открытию.
Среди подобных малоэтажек на Удельной есть несколько довольно необычных, и в одну из них мне посчастливилось попасть (спасибо дворнику). Дом этот - почти куб, непривычно широкий, с надстройкой на кровле. Было у меня подозрение, что это - не личный мезонин, а освещение лестницы. Но оказалось ещё интереснее. Просторная лестница в центре освещается верхним светом боковых окон высокого стакана-восьмигранника, создающего потрясающий эффект купольного пространства. Под окнами, над дверьми в квартиры проходит еще один ярус с декоративными окнами- нишами, подчеркивающий вертикальность и высоту объема. Даже наполовину заложенные из утилитарных соображений окна и гирлянды коммуникаций не сбивают объединяющее ощущение пространства-холла - довольно теплое и комфортное - благодаря тому, что расположен он в центре дома.
Но самое интересное - автором проекта является Александр Васильевич Жук, будущий архитектор аэровокзала в Пулково и знаменитых фонарей-"стаканов" - визитной карточки аэропорта (1973 год). А проект этого дома, один из первых, выполненных в мастерской Фомина - был в 1949 году беспощадно разгромлен критикой за формализм, упрощенчество, отсутствие бытовых удобств и ничем не оправданную форму куба и фонаря.
Такие происходят иной раз удивительные превращения идей, и путь их проходит вне стиля, моды, технологий и официальных указаний.
#зодчие #города #былое
Зачем морю нужен фасад
В продолжение темы судоходства на Неве - объяснение важности водных артерий в развитии городов вообще и (Петербурга в частности) дается коллегой https://yangx.top/moneyandpolarfox/4683 и там же затрагивается важный вопрос - отчего Петербург до сих пор не развернулся лицом к морю?
Хочется сказать, что развернулся, - но к сожалению, немного не так, и даже кажется не лицом…
Абстрагируясь от происходящего сейчас с намывом территории Васильевского острова, предлагаю обратить внимание на название этого глобального проекта:
Сам термин "Морской фасад", активно звучащий с 2000-х годов - для архитектуры изначально ложный и лукавый. Он был пущен в оборот градоначальством, продиктованный будто бы необходимостью создания градостроительного облика города с морской акватории.
Нигде и никогда города не проектировались, ориентируясь на фасады с моря. Важны были силуэты с доминантами-маяками - для узнаваемости и эффекта, но это никак не “фасадная застройка”.
“Фасадная” архитектура - вообще понятие, изжившее себя с середины ХХ века, если не раньше - с эпохи модернизма, и может рассматриваться в масштабе, соразмерном человеку, улице и реке. Но морской фасад - это почти как ландшафт Луны: с Земли просматривается, но на форму светила не влияет…
Если бы ставилась градостроительная задача, мы были бы свидетелями дискуссий о панораме города и её многоплановости: силуэте, высотных доминантах, сочетании ландшафта и развитии сложной береговой линии с причалами и парками, а также транспортными связями - не отделяющими, а соединяющими части целого, то-есть тем сценарным разнообразием, создаваемым и природным, которое делает город привлекательным и неповторимым, и потому - естественным образом выходящим - вместе с людьми - к Большой воде.
На многообещающих конкурсных проектах 2015 года намечалось мало-мальская вариативность в масштабах и формах сочетаний общественных, коммерческих и жилых пространств, но куда-то всё подевалось, и на чудовищном намыве нам осталась квартирография, нормативное озеленение, затейливые узоры жилых секций в плане, и - некие фасады. Формально все требования соблюдены.
А разве не об этом нам сказали с самого начала? #города
В продолжение темы судоходства на Неве - объяснение важности водных артерий в развитии городов вообще и (Петербурга в частности) дается коллегой https://yangx.top/moneyandpolarfox/4683 и там же затрагивается важный вопрос - отчего Петербург до сих пор не развернулся лицом к морю?
Хочется сказать, что развернулся, - но к сожалению, немного не так, и даже кажется не лицом…
Абстрагируясь от происходящего сейчас с намывом территории Васильевского острова, предлагаю обратить внимание на название этого глобального проекта:
Сам термин "Морской фасад", активно звучащий с 2000-х годов - для архитектуры изначально ложный и лукавый. Он был пущен в оборот градоначальством, продиктованный будто бы необходимостью создания градостроительного облика города с морской акватории.
Нигде и никогда города не проектировались, ориентируясь на фасады с моря. Важны были силуэты с доминантами-маяками - для узнаваемости и эффекта, но это никак не “фасадная застройка”.
“Фасадная” архитектура - вообще понятие, изжившее себя с середины ХХ века, если не раньше - с эпохи модернизма, и может рассматриваться в масштабе, соразмерном человеку, улице и реке. Но морской фасад - это почти как ландшафт Луны: с Земли просматривается, но на форму светила не влияет…
Если бы ставилась градостроительная задача, мы были бы свидетелями дискуссий о панораме города и её многоплановости: силуэте, высотных доминантах, сочетании ландшафта и развитии сложной береговой линии с причалами и парками, а также транспортными связями - не отделяющими, а соединяющими части целого, то-есть тем сценарным разнообразием, создаваемым и природным, которое делает город привлекательным и неповторимым, и потому - естественным образом выходящим - вместе с людьми - к Большой воде.
На многообещающих конкурсных проектах 2015 года намечалось мало-мальская вариативность в масштабах и формах сочетаний общественных, коммерческих и жилых пространств, но куда-то всё подевалось, и на чудовищном намыве нам осталась квартирография, нормативное озеленение, затейливые узоры жилых секций в плане, и - некие фасады. Формально все требования соблюдены.
А разве не об этом нам сказали с самого начала? #города
Telegram
Деньги и песец
Каналы и люди (к репосту
https://yangx.top/archispilka/1244)
Петербург любят называть «морской столицей», но город никогда не получалось «обратить лицом к морю» — вся его жизнь в течение первых двух столетий существования ориентировалась на реку и на каналы.…
https://yangx.top/archispilka/1244)
Петербург любят называть «морской столицей», но город никогда не получалось «обратить лицом к морю» — вся его жизнь в течение первых двух столетий существования ориентировалась на реку и на каналы.…
"Грядки" для горожан
Эта плотная и бесконечная кирпично-каменная текстура из домов в стиле "копи-паст" называется Kartoffelrækkerne - и переводится даже без знания датского - "Картофельные ряды". Район не только похож сверху на огородные грядки, а действительно расположен на бывших картофельных полях (до конца ХIХ в. оберегаемых от застройки ради безопасности города). Таунхаусы по типу английских домов строились, чтобы обеспечить рабочих гигиеничным жильём, которое они также могли себе позволить - строительство велось за счёт рабочих, через Рабочую строительную ассоциацию. Расплачивались за жилье в течение 25 лет.
Архитектура зданий, напоминающая поздний классицизм, по замыслу должна была отражать стремление Рабочей ассоциации к социальному восхождению.
Архитектор Фредерик Беттгер получил за проект несколько международных наград, дома строили качественно, но получились они дороговатыми, поэтому на каждом этаже жила семья.
В послевоенные времена здания стали ветшать и в 1970-х градоначальство решило от них избавиться, проложив по территории автомагистраль. Но возникло большое возмущение, и Объединение рядовых жителей совместно с местными властями отстояли и капитально отремонтировали здания. Сейчас эти дома - одни из самых желанных в Копенгагене.
#города #жилье
Эта плотная и бесконечная кирпично-каменная текстура из домов в стиле "копи-паст" называется Kartoffelrækkerne - и переводится даже без знания датского - "Картофельные ряды". Район не только похож сверху на огородные грядки, а действительно расположен на бывших картофельных полях (до конца ХIХ в. оберегаемых от застройки ради безопасности города). Таунхаусы по типу английских домов строились, чтобы обеспечить рабочих гигиеничным жильём, которое они также могли себе позволить - строительство велось за счёт рабочих, через Рабочую строительную ассоциацию. Расплачивались за жилье в течение 25 лет.
Архитектура зданий, напоминающая поздний классицизм, по замыслу должна была отражать стремление Рабочей ассоциации к социальному восхождению.
Архитектор Фредерик Беттгер получил за проект несколько международных наград, дома строили качественно, но получились они дороговатыми, поэтому на каждом этаже жила семья.
В послевоенные времена здания стали ветшать и в 1970-х градоначальство решило от них избавиться, проложив по территории автомагистраль. Но возникло большое возмущение, и Объединение рядовых жителей совместно с местными властями отстояли и капитально отремонтировали здания. Сейчас эти дома - одни из самых желанных в Копенгагене.
#города #жилье
Издательство "Ad Marginem" выпустило книгу исследовательницы-урбанистки Лесли Керн "Феминистский город".
Связь градостроительства, урбанистики и феминизма не кажется очевидной, но если вспомнить традиционное жилье, известное со времен античности - с выделенной "женской половиной", ограничивающей "женский мир", и посмотреть на город, как на концентрат социума, то фраза "Город - это патриархат, высеченный в камне" от Джейн Дарк, уже не кажется провокацией.
Города меняются не так быстро, как люди и общество.
Книга Лесли Керн - это путешествие-исследование по современному городу “в теле женщины” - в личных историях, которые иногда превращаются в непроходимый квест или в инструкцию по безопасности. Через опыт повседневности и научный анализ автор(ка) показывает, что города по-прежнему не дружественны женщинам и дают понять, что женщины тут - в гостях. Керн пишет о рациональности и преимуществах развития “гендерной стратегии” городов. Ведь на самом деле - феминизм выгоден для города.
Сейчас мы живем в парадоксальной ситуации.
Женщины в городе - это:
- Источник проблем. Связанных с безопасностью и требующих затрат,
- Главная цель маркетинговой стратегии "демонстративного потребления”. То-есть существенный источник доходов.
В этой казалось бы неразрешимой связке интересно проследить, насколько позитивным для городов оказалось смещение ракурса от "патриархальных" традиций:
Глобальная трансформация началась со знаменитой реконструкции Парижа 1860-70-х годов - с устройства широких бульваров и строительства роскошных универмагов, где женщины всех сословий впервые могли чувствовать себя относительно свободно, независимо и в безопасности.
"
И это великолепно удалось 150 лет назад. Сейчас во многих городах торговыми зонами внимание к женщинам и ограничивается, а безопасность научились неплохо продавать "в локации", не решающей проблем в целом. В новом социуме нужны более сложные решения.
Керн пишет о необходимости встроить “поддержку” в саму материю города - от городской инфраструктуры и транспортных артерий, размещения социальных служб, до современных инженерных систем, освещенности улиц, эргономики и дизайна.
Каким образом? Рассматривая город как место высочайшей концентрации людей в конкуренции за возможности - нужно использовать его преимущества. Лесли Керн видит их во взаимодействии, и в том числе - борьбе.
"Эта борьба - за разрушение стереотипов и барьеров, за то, "чтобы принадлежать, чтобы чувствовать себя в безопасности, зарабатывать на жизнь, представлять свое сообщество и многое другое”.
В широком смысле - это не книга про феминизм и проблемы женщин, это книга о городе, обращенном к разным, не всегда защищенным, но выполняющим в обществе важные роли людям, и о том, что -
“Ваше молчание вас не защитит” (Одри Лорд)
#города #книги
Связь градостроительства, урбанистики и феминизма не кажется очевидной, но если вспомнить традиционное жилье, известное со времен античности - с выделенной "женской половиной", ограничивающей "женский мир", и посмотреть на город, как на концентрат социума, то фраза "Город - это патриархат, высеченный в камне" от Джейн Дарк, уже не кажется провокацией.
Города меняются не так быстро, как люди и общество.
Книга Лесли Керн - это путешествие-исследование по современному городу “в теле женщины” - в личных историях, которые иногда превращаются в непроходимый квест или в инструкцию по безопасности. Через опыт повседневности и научный анализ автор(ка) показывает, что города по-прежнему не дружественны женщинам и дают понять, что женщины тут - в гостях. Керн пишет о рациональности и преимуществах развития “гендерной стратегии” городов. Ведь на самом деле - феминизм выгоден для города.
Сейчас мы живем в парадоксальной ситуации.
Женщины в городе - это:
- Источник проблем. Связанных с безопасностью и требующих затрат,
- Главная цель маркетинговой стратегии "демонстративного потребления”. То-есть существенный источник доходов.
В этой казалось бы неразрешимой связке интересно проследить, насколько позитивным для городов оказалось смещение ракурса от "патриархальных" традиций:
Глобальная трансформация началась со знаменитой реконструкции Парижа 1860-70-х годов - с устройства широких бульваров и строительства роскошных универмагов, где женщины всех сословий впервые могли чувствовать себя относительно свободно, независимо и в безопасности.
"
Если нам удастся привлечь женщин на рынок, то мы создадим новую опору, новый источник потребления. Бульвары становятся не просто местом пешеходных прогулок, бульвары становятся витриной”
- именно так говорил барон Осман, идеолог реконструкции Парижа (см. Дэвид Харви, лекция в Москве).И это великолепно удалось 150 лет назад. Сейчас во многих городах торговыми зонами внимание к женщинам и ограничивается, а безопасность научились неплохо продавать "в локации", не решающей проблем в целом. В новом социуме нужны более сложные решения.
Керн пишет о необходимости встроить “поддержку” в саму материю города - от городской инфраструктуры и транспортных артерий, размещения социальных служб, до современных инженерных систем, освещенности улиц, эргономики и дизайна.
Каким образом? Рассматривая город как место высочайшей концентрации людей в конкуренции за возможности - нужно использовать его преимущества. Лесли Керн видит их во взаимодействии, и в том числе - борьбе.
"Эта борьба - за разрушение стереотипов и барьеров, за то, "чтобы принадлежать, чтобы чувствовать себя в безопасности, зарабатывать на жизнь, представлять свое сообщество и многое другое”.
В широком смысле - это не книга про феминизм и проблемы женщин, это книга о городе, обращенном к разным, не всегда защищенным, но выполняющим в обществе важные роли людям, и о том, что -
“Ваше молчание вас не защитит” (Одри Лорд)
#города #книги
Принудительная модернизация
К вопросам глобальной трансформации городов и к 170-летию "османизации" Парижа, затронутых в предыдущем посте, хочется добавить немного конкретики.
В Париже, со средних веков накопившем себе проблем, реконструкция проводилась авторитарным решением Наполеона III под лозунгом «Проветрить, объединить и украсить город». Назначенный в 1853 году префект с неограниченными полномочиями Жорж Эжен Осман, сторонник гигиенических теорий, вдохновленный лондонскими площадями и желанием обезопасить город от памятных баррикад, начал кроить город "по-живому", связывая дорогами окраины и центр города, и зачищая неформатные (почти все) сооружения по пути.
Город от Триумфальной арки, с площади Звезды, "пронзили" 12 лучей - шириной до 120 метров, с соблюдением санитарных правил. Вдоль бульваров и площадей выстроились одинаковые аккуратные здания по единому принципу и одной высоты - с торгово-витринными помещениями нижнего уровня, балконами и мансардами.
За 15 лет было выполнено:
- 64 километра дорожной сети,
- 500 километров канализационных сетей,
- Снесено более 20 000 зданий,
- Построено и реконструировано 75 000 зданий в «османовском стиле»,
- Удвоена площадь города,
- Утрачено большинство средневековых зданий, за исключением церквей. Особенно пострадал остров Ситэ.
Французские деятели культуры не простили Осману разрушение средневекового города и замещение его “типовыми” зданиями.
Для Наполеона III всё закончилось потерей власти и поражением в войне в 1870 году, Осман был отстранен ранее - со словами: “Месье Осман сотворил за 15 лет то, с чем другие не справились бы за целый век. Но на сегодня хватит. Будет еще XX век. Давайте оставим какую-то работу тем, кто тогда будет жить» (Леон Галеви), а город вскоре прошел через Парижскую коммуну.
Но за эти годы Париж стал “Парижем”. Артерии-бульвары превратились в символ и визитную карточку города, и для многих - в стиль жизни и место коммуникаций. Став "продолжением" зданий, они заменили собой утраченное лицо старого города.
#города
К вопросам глобальной трансформации городов и к 170-летию "османизации" Парижа, затронутых в предыдущем посте, хочется добавить немного конкретики.
В Париже, со средних веков накопившем себе проблем, реконструкция проводилась авторитарным решением Наполеона III под лозунгом «Проветрить, объединить и украсить город». Назначенный в 1853 году префект с неограниченными полномочиями Жорж Эжен Осман, сторонник гигиенических теорий, вдохновленный лондонскими площадями и желанием обезопасить город от памятных баррикад, начал кроить город "по-живому", связывая дорогами окраины и центр города, и зачищая неформатные (почти все) сооружения по пути.
Город от Триумфальной арки, с площади Звезды, "пронзили" 12 лучей - шириной до 120 метров, с соблюдением санитарных правил. Вдоль бульваров и площадей выстроились одинаковые аккуратные здания по единому принципу и одной высоты - с торгово-витринными помещениями нижнего уровня, балконами и мансардами.
За 15 лет было выполнено:
- 64 километра дорожной сети,
- 500 километров канализационных сетей,
- Снесено более 20 000 зданий,
- Построено и реконструировано 75 000 зданий в «османовском стиле»,
- Удвоена площадь города,
- Утрачено большинство средневековых зданий, за исключением церквей. Особенно пострадал остров Ситэ.
Французские деятели культуры не простили Осману разрушение средневекового города и замещение его “типовыми” зданиями.
Для Наполеона III всё закончилось потерей власти и поражением в войне в 1870 году, Осман был отстранен ранее - со словами: “Месье Осман сотворил за 15 лет то, с чем другие не справились бы за целый век. Но на сегодня хватит. Будет еще XX век. Давайте оставим какую-то работу тем, кто тогда будет жить» (Леон Галеви), а город вскоре прошел через Парижскую коммуну.
Но за эти годы Париж стал “Парижем”. Артерии-бульвары превратились в символ и визитную карточку города, и для многих - в стиль жизни и место коммуникаций. Став "продолжением" зданий, они заменили собой утраченное лицо старого города.
#города
Линейный город
170-километровый город THE LINE в пустыне Саудовской Аравии, который должен соединить высокотехнологичный проект NEOM и залив Акаба, активно строится. Презентованный год назад проект (пост) был позитивно принят архитектурными изданиями - за предполагаемую экологичность, но вечные скептики-проектировщики усомнились в успехе - и было за что:
▫️эко-компоненты города теряются в объеме производства бетона, стекла и стали,
▫️перегрев зеркальных фасадов не компенсировать "зелеными стенами",
▫️рассечение пустыни зданиями высотой 500 м станет препятствием для миграции птиц и животных.
Но главное -
▫️за городом-"утопией" просматривается опасный социальный эксперимент (появились подробности о методах "освобождения" местных племен от их земель)
На канале ув. @architect_thoughts увидела публикацию о видеоинтервью с архитекторами проекта (всегда интересно послушать авторов), и очень важное наблюдение - на протяжении строительства the Line появились строительные города-спутники на несколько тысяч жителей, и видимо, так и останутся в “параллельном мире”. А природный ландшафт, первозданность которого стояла в основе концепции, уже меняется.
Мне это строительство видится таким высокотехнологичным "Древним Египтом", где один берег долины сжигаем двойным жаром - солнца и его отражения с фасада - как "город мертвых", второй - под короткой тенью высоко стоящего солнца - "город-гетто", а между ними - прохладная зеркальная река и "на белых ладьях"
проплывают высшие сословия (но жить они там точно не захотят)
В худшем (а может и в лучшем варианте) город может стать защитным футляром от песчаных бурь для скоростной железной дороги и жильем многочисленного персонала её дорогого обслуживания.
1 - Зеркальный фасад города
2 - Фото строительства со спутника
3 - Фантазия на тему от @architect_thoughts
#города
170-километровый город THE LINE в пустыне Саудовской Аравии, который должен соединить высокотехнологичный проект NEOM и залив Акаба, активно строится. Презентованный год назад проект (пост) был позитивно принят архитектурными изданиями - за предполагаемую экологичность, но вечные скептики-проектировщики усомнились в успехе - и было за что:
▫️эко-компоненты города теряются в объеме производства бетона, стекла и стали,
▫️перегрев зеркальных фасадов не компенсировать "зелеными стенами",
▫️рассечение пустыни зданиями высотой 500 м станет препятствием для миграции птиц и животных.
Но главное -
▫️за городом-"утопией" просматривается опасный социальный эксперимент (появились подробности о методах "освобождения" местных племен от их земель)
На канале ув. @architect_thoughts увидела публикацию о видеоинтервью с архитекторами проекта (всегда интересно послушать авторов), и очень важное наблюдение - на протяжении строительства the Line появились строительные города-спутники на несколько тысяч жителей, и видимо, так и останутся в “параллельном мире”. А природный ландшафт, первозданность которого стояла в основе концепции, уже меняется.
Мне это строительство видится таким высокотехнологичным "Древним Египтом", где один берег долины сжигаем двойным жаром - солнца и его отражения с фасада - как "город мертвых", второй - под короткой тенью высоко стоящего солнца - "город-гетто", а между ними - прохладная зеркальная река и "на белых ладьях"
проплывают высшие сословия (но жить они там точно не захотят)
В худшем (а может и в лучшем варианте) город может стать защитным футляром от песчаных бурь для скоростной железной дороги и жильем многочисленного персонала её дорогого обслуживания.
1 - Зеркальный фасад города
2 - Фото строительства со спутника
3 - Фантазия на тему от @architect_thoughts
#города
Лучезарные города
(Продолжение поста)
Вскоре Корбюзье понял, что Союз слишком беден для реализации его идей, а в 1932, с разворотом СССР к сталинской эклектике, произошел разрыв отношений.
Ничем не закончились и его предложения по реконструкции десятка других городов - в том числе Буэнос-Айреса и Рио-де Жанейро.
Удача пришла из Индии - в 1949 году был спроектирован "город красоты" - Чандигарх - но, к сожалению, с поправками на имущественное и кастовое неравенство населения.
Создавая города и размышляя о них, каждый чувствует себя немного "Богом". Кажется, что несмотря на рациональные схемы построения, градостроительные идеи Корбюзье были потребностью в этом чувстве, и базировались на его эстетике художника. Градостроение - часть творческого темперамента, метода и способа мышления - "переключения" с одного масштаба на другой, необходимость отстранения и взгляда “издалека”, от человека в космос и обратно - и не так важно, рисует ли он при этом кресло или форму 60-этажного небоскрёба.
“Архитектор, организуя формы, создает гармонию, которая является чистым продуктом его разума; формами он воздействует на наши чувства, вызывая в нас эстетические эмоции; созданные им соотношения форм пробуждают в нас глубокий отклик, приобщают нас к постижению гармонии мира. Творчество архитектора является источником многих наших душевных движений, оно помогает нам познать красоту” ("К архитектуре")
Лишь к концу жизни архитектор признал: "Наши города нельзя построить при нынешнем социальном устройстве".
Но "не получилось" с урбанистическими утопиями в СССР и у Ле Корбюзье по-разному: в советских городах, построенных "по единому плану ", и авторитарно лишеных индивидуальности - живет огромное количество людей, а в космически красивый город Чандигарх приезжают смотреть архитектуру.
1-4 - "План Вуазен", Лучезарный город, 5, 6, 7, 8 - Чандигарх. 9 - арх. Б. Рубаненко, центр Набережных Челнов
#зодчие #города
(Продолжение поста)
Вскоре Корбюзье понял, что Союз слишком беден для реализации его идей, а в 1932, с разворотом СССР к сталинской эклектике, произошел разрыв отношений.
Ничем не закончились и его предложения по реконструкции десятка других городов - в том числе Буэнос-Айреса и Рио-де Жанейро.
Удача пришла из Индии - в 1949 году был спроектирован "город красоты" - Чандигарх - но, к сожалению, с поправками на имущественное и кастовое неравенство населения.
Создавая города и размышляя о них, каждый чувствует себя немного "Богом". Кажется, что несмотря на рациональные схемы построения, градостроительные идеи Корбюзье были потребностью в этом чувстве, и базировались на его эстетике художника. Градостроение - часть творческого темперамента, метода и способа мышления - "переключения" с одного масштаба на другой, необходимость отстранения и взгляда “издалека”, от человека в космос и обратно - и не так важно, рисует ли он при этом кресло или форму 60-этажного небоскрёба.
“Архитектор, организуя формы, создает гармонию, которая является чистым продуктом его разума; формами он воздействует на наши чувства, вызывая в нас эстетические эмоции; созданные им соотношения форм пробуждают в нас глубокий отклик, приобщают нас к постижению гармонии мира. Творчество архитектора является источником многих наших душевных движений, оно помогает нам познать красоту” ("К архитектуре")
Лишь к концу жизни архитектор признал: "Наши города нельзя построить при нынешнем социальном устройстве".
Но "не получилось" с урбанистическими утопиями в СССР и у Ле Корбюзье по-разному: в советских городах, построенных "по единому плану ", и авторитарно лишеных индивидуальности - живет огромное количество людей, а в космически красивый город Чандигарх приезжают смотреть архитектуру.
1-4 - "План Вуазен", Лучезарный город, 5, 6, 7, 8 - Чандигарх. 9 - арх. Б. Рубаненко, центр Набережных Челнов
#зодчие #города
Странности и противоречия российского городского ландшафта - с тенденцией огородить все здания - о чем я написала в недавнем посте, прокомментировал ув. Я тут рядом стоял, и с предположениями о причинах "заборинга" можно согласиться. Но -
на этом фоне действительно, как замечает ув. @wishyouwasthere - неожиданно звучит фраза Корбюзье о том, что он в проектах новых городов переносит деревню в город...
Видимо таковы тонкости перевода с французского и наше образное восприятие - великий зодчий, конечно, под "деревней" предполагал le village, с прекрасными рaysannes и paysans, какими должны стать поздоровевшие румяные горожане - на фоне природы и одиноких стеклянных параллелепипедов, гуляющие по зеленым пасторальным лужайкам…
(кстати - рабочим и крестьянам жить уготовано было за городом - в городах-спутниках, линейных городах-производствах и сельскохозяйственных единицах - прочитать можно в книге "Три типа расселения")
У горожан на этот счет были свои соображения, а в реализованных
"La ville verte", точнее экспериментальном, а затем типовом недорогом жилье послевоенного времени "пасторали" не складывались - на "ничьих" землях между жилыми ячейками зелень дичала, прогулки были небезопасны, а поскольку "природа не терпит пустоты" - от предусмотренных "лужаек" практичные и деловые горожане норовили выкроить местечко под парковки.
Примером мог бы служить Гавр Огюста Перре, или "Жилая единица в Марселе" Корбюзье, но когда они были признаны памятниками архитектуры и что-то изменилось в социальном плане - там всё наладилось.
Камиль Писсаро "Эрмитаж в Понтуазе"
#города
на этом фоне действительно, как замечает ув. @wishyouwasthere - неожиданно звучит фраза Корбюзье о том, что он в проектах новых городов переносит деревню в город...
Видимо таковы тонкости перевода с французского и наше образное восприятие - великий зодчий, конечно, под "деревней" предполагал le village, с прекрасными рaysannes и paysans, какими должны стать поздоровевшие румяные горожане - на фоне природы и одиноких стеклянных параллелепипедов, гуляющие по зеленым пасторальным лужайкам…
(кстати - рабочим и крестьянам жить уготовано было за городом - в городах-спутниках, линейных городах-производствах и сельскохозяйственных единицах - прочитать можно в книге "Три типа расселения")
У горожан на этот счет были свои соображения, а в реализованных
"La ville verte", точнее экспериментальном, а затем типовом недорогом жилье послевоенного времени "пасторали" не складывались - на "ничьих" землях между жилыми ячейками зелень дичала, прогулки были небезопасны, а поскольку "природа не терпит пустоты" - от предусмотренных "лужаек" практичные и деловые горожане норовили выкроить местечко под парковки.
Примером мог бы служить Гавр Огюста Перре, или "Жилая единица в Марселе" Корбюзье, но когда они были признаны памятниками архитектуры и что-то изменилось в социальном плане - там всё наладилось.
Камиль Писсаро "Эрмитаж в Понтуазе"
#города
Город IX пятилетки
(продолжение, начало здесь)
Главный архитектор и автор генплана Борис Рубаненко видел задачу градостроительства не только в создании инженерно-транспортной инфраструктуры, зонировании и обеспечении санитарно-аэрационных норм:
(невольно вспоминается необъяснённая абстракция раскрашенных пятен генерального плана Петербурга 2022 года)
Предсказуемо, что за три года не всё успели - сэкономив на социальной инфраструктуре, и отложив её реализацию на позднее время. Но в 1982 умер генсек, город переименовали в Брежнев, а про инфраструктуру "забыли". Вскоре "планы пятилеток" и съезды КПСС закончились. Город остался с незаполненными пространствами и без "центра" - главной новаторской идеи Бориса Рубаненко - пешеходной улицы с “парящим кольцом”, но архитектор всё-же надеялся на дальнейшее развитие:
«То, что сделано, вселяет уверенность, что город на величественной Каме будет достоин его строителей”
#города
(продолжение, начало здесь)
Главный архитектор и автор генплана Борис Рубаненко видел задачу градостроительства не только в создании инженерно-транспортной инфраструктуры, зонировании и обеспечении санитарно-аэрационных норм:
“При проектировании нами был применен принцип совместной разработки архитектурных и технических решений (как планировки, так и объемных композиций) с проверкой на макетах <...> в перспективных изображениях и развертках. Тем самым была осуществлена идея совмещения планировочного и объемного решения композиции застройки. Нам кажется, что такой метод заслуживает повсеместного применения и развития” (“Архитектура СССР”, август 1976 г.)(невольно вспоминается необъяснённая абстракция раскрашенных пятен генерального плана Петербурга 2022 года)
Предсказуемо, что за три года не всё успели - сэкономив на социальной инфраструктуре, и отложив её реализацию на позднее время. Но в 1982 умер генсек, город переименовали в Брежнев, а про инфраструктуру "забыли". Вскоре "планы пятилеток" и съезды КПСС закончились. Город остался с незаполненными пространствами и без "центра" - главной новаторской идеи Бориса Рубаненко - пешеходной улицы с “парящим кольцом”, но архитектор всё-же надеялся на дальнейшее развитие:
«То, что сделано, вселяет уверенность, что город на величественной Каме будет достоин его строителей”
#города