Продолжаем разбор ремонта МХАТ, результаты которого стали видны в ноябре 2022 года.
Первый этаж, фойе. Между внешней стеной и пространством гардероба появился стеклянный объем, который можно условно назвать «накопителем». Он отвечает современной необходимости осмотра каждого посетителя на рамках. Театралам холодно ждать на улице, им нужен теплый «предбанник». Он занял примерно треть фойе 1 яруса. С практической точки зрения это понятно.
С эстетической точки зрения – просторное и светлое фойе поделено продольно стеклянной стеной на две половины. Стало темновато и тесно, как будто мы под землей, хотя на самом деле – нет. Вдоль среднего ряда колонн прошла стеклянная стена, половина фойе с одной стороны, половина – с другой. Стало узко и длинно.
Из старого фойе исчезли квадратные «табуретки», которые выстраивали раньше ось пространства. Так же как и свет, в том числе добавленный в колонны при реставрации 2019-2020 (можно спорить, но он был мил). И еще: стойка гардероба была из мрамора и деревянных консолей (смотрите хорошенько, о волки!), а теперь стала какой-то очень простой, композитной и какой-то серой. А потолок гардероба вместо белого стал грязно-зеленым, но это – уже другая история… coming soon.
#модернизм #вандализм
Первый этаж, фойе. Между внешней стеной и пространством гардероба появился стеклянный объем, который можно условно назвать «накопителем». Он отвечает современной необходимости осмотра каждого посетителя на рамках. Театралам холодно ждать на улице, им нужен теплый «предбанник». Он занял примерно треть фойе 1 яруса. С практической точки зрения это понятно.
С эстетической точки зрения – просторное и светлое фойе поделено продольно стеклянной стеной на две половины. Стало темновато и тесно, как будто мы под землей, хотя на самом деле – нет. Вдоль среднего ряда колонн прошла стеклянная стена, половина фойе с одной стороны, половина – с другой. Стало узко и длинно.
Из старого фойе исчезли квадратные «табуретки», которые выстраивали раньше ось пространства. Так же как и свет, в том числе добавленный в колонны при реставрации 2019-2020 (можно спорить, но он был мил). И еще: стойка гардероба была из мрамора и деревянных консолей (смотрите хорошенько, о волки!), а теперь стала какой-то очень простой, композитной и какой-то серой. А потолок гардероба вместо белого стал грязно-зеленым, но это – уже другая история… coming soon.
#модернизм #вандализм
Вечерний МХАТ—3.
Полы и потолки.
Сложно сказать, что больше пострадало. Интерьер МХАТа был очень насыщенным эмоционально – к примеру, в потолки фойе первого этажа светильники были встроены как некие скульптуры, объемы со впадинами и «кожухами» выступов. То есть это не был скучный потолок. Он был покрыт, как и некоторые стены, штукатурной «шубой». Однако уже до 2018 года потолок фойе сочли нужным сгладить – что-то слишком был шершав – и оживить рельефными «волнами»: да-да, эти скобочки совсем недавнего времени. Потолок был белым. Но теперь (2022) его еще и позолотили. Он сияет.
Что-то подобное случилось и на третьем этаже. Стереометрические «сталактиты», абстрактные скульптуры, которые свешиваются с потолка в кафе – их тоже позолотили. Они были светлыми, белыми, «пробивали» зигзаги потолка. Казалось бы детали, – как сказал классик. И между тем, как много золота. И тут, и там. Но отмыть – будем честны – можно. Поскольку никакое золото не характерно для модернизма 1970-х.
И потолки потемнели, на 1 и 2 этаже точно. Были белыми, отражали свет, а теперь какие-то темно-бурые с яркими росчерками света. Режет глаз, давит сверху вниз, утяжеляет всё. И вот что интересно: судя по интервью Владимира Кехмана, задачей ремонта было сделать интерьер светлее, и между тем – темнее как-то получилось.
Признаем между тем, что простые латунные меандры на потолках 3 этажа – интересный, теперь уже ушедший в историю способ отчасти прятать коммуникации потолка – предтеча модных кафе современности, – сохранен. Можно идти и смотреть. Очень живая, вибрирующая поверхность.
И полы. Исторически на них был ковролин, но далеко не везде, только перед входами в театральный зал. Теперь же он повсеместно, даже в фойе 1 этажа, где изначально полы был и каменными, гранитными, в авторским рисунком. Теперь посетители вытирают ноги сразу – о ковер, что созвучно удобным креслам в обновленном театральном зале.
Еще о полах: в театральном зале тоже был ковролин. Теперь дерево, каблуки стучат по нему, надо идти на цыпочках.
#модернизм #вандализм
Полы и потолки.
Сложно сказать, что больше пострадало. Интерьер МХАТа был очень насыщенным эмоционально – к примеру, в потолки фойе первого этажа светильники были встроены как некие скульптуры, объемы со впадинами и «кожухами» выступов. То есть это не был скучный потолок. Он был покрыт, как и некоторые стены, штукатурной «шубой». Однако уже до 2018 года потолок фойе сочли нужным сгладить – что-то слишком был шершав – и оживить рельефными «волнами»: да-да, эти скобочки совсем недавнего времени. Потолок был белым. Но теперь (2022) его еще и позолотили. Он сияет.
Что-то подобное случилось и на третьем этаже. Стереометрические «сталактиты», абстрактные скульптуры, которые свешиваются с потолка в кафе – их тоже позолотили. Они были светлыми, белыми, «пробивали» зигзаги потолка. Казалось бы детали, – как сказал классик. И между тем, как много золота. И тут, и там. Но отмыть – будем честны – можно. Поскольку никакое золото не характерно для модернизма 1970-х.
И потолки потемнели, на 1 и 2 этаже точно. Были белыми, отражали свет, а теперь какие-то темно-бурые с яркими росчерками света. Режет глаз, давит сверху вниз, утяжеляет всё. И вот что интересно: судя по интервью Владимира Кехмана, задачей ремонта было сделать интерьер светлее, и между тем – темнее как-то получилось.
Признаем между тем, что простые латунные меандры на потолках 3 этажа – интересный, теперь уже ушедший в историю способ отчасти прятать коммуникации потолка – предтеча модных кафе современности, – сохранен. Можно идти и смотреть. Очень живая, вибрирующая поверхность.
И полы. Исторически на них был ковролин, но далеко не везде, только перед входами в театральный зал. Теперь же он повсеместно, даже в фойе 1 этажа, где изначально полы был и каменными, гранитными, в авторским рисунком. Теперь посетители вытирают ноги сразу – о ковер, что созвучно удобным креслам в обновленном театральном зале.
Еще о полах: в театральном зале тоже был ковролин. Теперь дерево, каблуки стучат по нему, надо идти на цыпочках.
#модернизм #вандализм
Наш экспериментальный формат изучения ремонта здания МХАТ через отдельные фрагменты оправдывает себя. С каждым шагом становятся, увы, заметны все новые изменения – поверхностным взглядом их отследить не получилось, а так – в самый раз.
К примеру, теперь мы знаем, что в западном углу фойе 3 этажа исчезла конструкция из камня и гальки, которая была расположена под стереометрическими «сталактитами», свисающими с потолка. Называть ее «сухим фонтаном» не вполне верно, поскольку воды там не было никакой. Это, скорее, был аналог римского имплювия – если представить себе, что из «сталактитов» мог бы литься не только свет, аналогия была бы полной. В двух углах фойе располагались, в северном – настоящий фонтан, он цел, а в западном, как его пара, вот такой «имплювий» – и его больше нет. Видимо, авторы ремонта не поняли, зачем эта штуковина нужна была вообще. Вопрос понимания.
Попутно заметим, что и «имплювий», и настоящий фонтан были окружены каменной выстилкой, нужной хотя бы для того, чтобы вода не падала на ковролин – а также чтобы подчеркнуть соседство визуально «внешней» поверхности камня и «теплого» домашнего ковролина. Каменных выстилок теперь тоже нет. Точнее, их части еще сохраняются в самых дальних углах, перед витражами. Нет и «Чаек» на стенах и на потолке, и светящихся кубиков с номерами пространств.
Для фойе общественных зданий модернизма было характерно обилие зелени – иногда они прямо «зимние сады»; есть такой в Доме пионеров, в КДС, да и в Зарьядье. Во МХАТе вся зелень после ремонта исчезла, абсолютно вся.
Ну и сравниваем пол и кресла в театральном зале: до ремонта 2022 года и после.
PS Дорогие читатели, некоторые из вас говорят, что если мы постим картинку – значит она нам нравится. Это было бы слишком просто, это не всегда так.
#модернизм #вандализм
К примеру, теперь мы знаем, что в западном углу фойе 3 этажа исчезла конструкция из камня и гальки, которая была расположена под стереометрическими «сталактитами», свисающими с потолка. Называть ее «сухим фонтаном» не вполне верно, поскольку воды там не было никакой. Это, скорее, был аналог римского имплювия – если представить себе, что из «сталактитов» мог бы литься не только свет, аналогия была бы полной. В двух углах фойе располагались, в северном – настоящий фонтан, он цел, а в западном, как его пара, вот такой «имплювий» – и его больше нет. Видимо, авторы ремонта не поняли, зачем эта штуковина нужна была вообще. Вопрос понимания.
Попутно заметим, что и «имплювий», и настоящий фонтан были окружены каменной выстилкой, нужной хотя бы для того, чтобы вода не падала на ковролин – а также чтобы подчеркнуть соседство визуально «внешней» поверхности камня и «теплого» домашнего ковролина. Каменных выстилок теперь тоже нет. Точнее, их части еще сохраняются в самых дальних углах, перед витражами. Нет и «Чаек» на стенах и на потолке, и светящихся кубиков с номерами пространств.
Для фойе общественных зданий модернизма было характерно обилие зелени – иногда они прямо «зимние сады»; есть такой в Доме пионеров, в КДС, да и в Зарьядье. Во МХАТе вся зелень после ремонта исчезла, абсолютно вся.
Ну и сравниваем пол и кресла в театральном зале: до ремонта 2022 года и после.
PS Дорогие читатели, некоторые из вас говорят, что если мы постим картинку – значит она нам нравится. Это было бы слишком просто, это не всегда так.
#модернизм #вандализм
Вечерний МХАТ. Надеемся не надоесть, но так интересно изучать на его примере особенности модернистского интерьера, равно как и приметы мышления наших современников.
Камень и кожа.
В здании 1972-1973 внешняя стена зрительного зала выходила во все ярусы фойе каменной поверхностью – того же камня, что и на фасаде, но трактованного чуть менее брутально. Суть идеи в том, что фойе – своего рода театрализованная версия городской площади: с «городской стеной», нишами и уступами, с естественным светом, зеленью, колоннами-деревьями, столиками вокруг фонтана. Находясь в фойе, мы пребываем в «промежуточном» месте, уже не там, но еще не здесь – мы вошли в пространство города-инсценировки. Каменная стена для такого образа очень важна, поскольку это стена «снаружи», хотя и погруженная «в театр». Этот образ использует не только МХАТ, это вообще чуть не обязательной прием театральных фойе, в том числе и самых новых – они строятся на контрасте и сопоставлении внешнего и внутреннего.
Что же мы видим. На первом, третьем этаже и выше каменная поверхность (к счастью!) сейчас сохранна, а на втором этаже весь камень заменен на темно-коричневую кожу. Да, примерно как кресло в офисе босса или в его же машине. Коллеги предполагают, что кожа натянута поверх камня, а нам кажется, что увы, нет, поскольку толщина деревянной облицовки угла (см. самую первую картинку-сопоставление) по соседству не изменилась. Надо предполагать, что камень куда-то делся. Пока это только гипотеза.
Еще меньше хочется, но приходится, опасаться, что этот кожаный этаж – проба пера, и впоследствии есть шанс замены всего камня внутри на «добротную и респектабельную» кожу. Вот чего совсем не хотелось бы.
#модернизм #вандализм
Камень и кожа.
В здании 1972-1973 внешняя стена зрительного зала выходила во все ярусы фойе каменной поверхностью – того же камня, что и на фасаде, но трактованного чуть менее брутально. Суть идеи в том, что фойе – своего рода театрализованная версия городской площади: с «городской стеной», нишами и уступами, с естественным светом, зеленью, колоннами-деревьями, столиками вокруг фонтана. Находясь в фойе, мы пребываем в «промежуточном» месте, уже не там, но еще не здесь – мы вошли в пространство города-инсценировки. Каменная стена для такого образа очень важна, поскольку это стена «снаружи», хотя и погруженная «в театр». Этот образ использует не только МХАТ, это вообще чуть не обязательной прием театральных фойе, в том числе и самых новых – они строятся на контрасте и сопоставлении внешнего и внутреннего.
Что же мы видим. На первом, третьем этаже и выше каменная поверхность (к счастью!) сейчас сохранна, а на втором этаже весь камень заменен на темно-коричневую кожу. Да, примерно как кресло в офисе босса или в его же машине. Коллеги предполагают, что кожа натянута поверх камня, а нам кажется, что увы, нет, поскольку толщина деревянной облицовки угла (см. самую первую картинку-сопоставление) по соседству не изменилась. Надо предполагать, что камень куда-то делся. Пока это только гипотеза.
Еще меньше хочется, но приходится, опасаться, что этот кожаный этаж – проба пера, и впоследствии есть шанс замены всего камня внутри на «добротную и респектабельную» кожу. Вот чего совсем не хотелось бы.
#модернизм #вандализм
Вечерний МХАТ.
Не сразу разглядели, но оказалось, что после ремонта 2022 года в театральном зале заменили деревянные акустические панели на балконах. Не почистили, не покрыли лаком – а именно сняли и поставили новые, похожие. Если мы сравним панели до и после (рис.1) то увидим, что на старых поверхностях были углубления, которые, в числе прочего, работали на акустику. Теперь панели совершенно гладкие, хотя полосочки-то воспроизвели, поэтому мы сразу не догадались, что произошло. Однако зрители говорят, с акустикой в зале стало хуже. На дальних рядах мало что слышно. О новых креслах и о деревянном покрытии вместо ковролина, который гасил лишний звук, мы уже писали. Исчез и театральный занавес с Чайкой, как и другая МХАТовская символика, который раньше было много в фойе.
Белые акустические панели, подвешенные к потолку, кажется, сохранны. Также на месте хрустальные бра.
Акустикой МХАТовского зала в период его проектирования и строительства занимался Арон Качерович – известнейший специалист своего времени, работавший над многими залами СССР, в частности, над залом Кремлевского дворца съездов. Сам же зал в эскизах Владимира Кубасова напоминал энергично «вырубленную», плотно пригнанную «пещеру». Прикладываем и два эскиза, в них нет деталей, но они хорошо передают идею.
Мы же, пока что, вынуждены рассматривать детали и судить об их воздействии на целое. В данном случае – на звук.
Дополним наш сюжет ссылкой на ролик с экскурсией Айрата Байрагутдирнова но зданию МХАТ: там интерьеры показывают после реставрации и до ремонта. Он очень информативен.
#модернизм #вандализм
Не сразу разглядели, но оказалось, что после ремонта 2022 года в театральном зале заменили деревянные акустические панели на балконах. Не почистили, не покрыли лаком – а именно сняли и поставили новые, похожие. Если мы сравним панели до и после (рис.1) то увидим, что на старых поверхностях были углубления, которые, в числе прочего, работали на акустику. Теперь панели совершенно гладкие, хотя полосочки-то воспроизвели, поэтому мы сразу не догадались, что произошло. Однако зрители говорят, с акустикой в зале стало хуже. На дальних рядах мало что слышно. О новых креслах и о деревянном покрытии вместо ковролина, который гасил лишний звук, мы уже писали. Исчез и театральный занавес с Чайкой, как и другая МХАТовская символика, который раньше было много в фойе.
Белые акустические панели, подвешенные к потолку, кажется, сохранны. Также на месте хрустальные бра.
Акустикой МХАТовского зала в период его проектирования и строительства занимался Арон Качерович – известнейший специалист своего времени, работавший над многими залами СССР, в частности, над залом Кремлевского дворца съездов. Сам же зал в эскизах Владимира Кубасова напоминал энергично «вырубленную», плотно пригнанную «пещеру». Прикладываем и два эскиза, в них нет деталей, но они хорошо передают идею.
Мы же, пока что, вынуждены рассматривать детали и судить об их воздействии на целое. В данном случае – на звук.
Дополним наш сюжет ссылкой на ролик с экскурсией Айрата Байрагутдирнова но зданию МХАТ: там интерьеры показывают после реставрации и до ремонта. Он очень информативен.
#модернизм #вандализм
Опять МХАТ. Ну что ж такое, скажете вы.
Сегодня – дерево. МХАТ бруталистское произведение, а известно, что брутализм, в числе прочего, есть результат усталости от стерильности «классического» модернизма. Он апеллирует к эмоциям на «физическом» уровне фактур, и к аллюзиям на уровне романтически настроенной части мозга. Для театра, места зрелищ, это уместно. Кто-то говорил (и говорит) что МХАТ перенасыщен, не знаем пере- ли, но что насыщен – это факт.
Выразительность его интерьеров была построена на теме природы. Внутри было много живой зелени, открытого камня и бетона. Но наша сегодняшняя тема – дерево. Деревянным был зрительный зал, деревянными – колонны фойе первого этажа и лопатки стен второго этажа. Дерево красновато-коричневое и дерево желтовато-оранжевое, покрытое лаком, но с сохраненной видимой фактурой, соседствовало с открытой естественной поверхностью бетона и камня, рыжего армянского туфа, вулканической породы. И с грантом полов, с чистой медью – вставками в полах и фонтанах, и наконец, цветным «венецианским» стеклом. Хрусталем бра. Это было пространство, очень насыщенное в том числе и с точки зрения фактур. К примеру, приведешь сюда ребенка – а где он еще увидит цветное стекло, рыжий камень, да и шершавый, такой странно притягательный бетон?
На граните ковролин, на камне кожа, на бетоне позолота, а на деревянных поверхностях – обмазка, новая фактура и – тоже но, золотишко. И на колоннах первого этажа, и на лопатках второго. То есть два в разной степени естественных материала: бетон и дерево, скрылись под позолотой. Колонны перестали быть «живыми» деревянными, дерево в них используется как фанера – основа под покраску.
И да, какое-то все зеленовато-розовое, что ли, стало, что, опять же, игрушечно немного.
Пропали почти все надписи, стилизованные под «мхатовский» модерн. Например, были на гардеробе номера – их нет. И портреты на стенах… Видимо, начальство решает: 1. чьи портреты повесить, 2. каким шрифтом писать. Неровен час выберут готику.
#модернизм #вандализм
Сегодня – дерево. МХАТ бруталистское произведение, а известно, что брутализм, в числе прочего, есть результат усталости от стерильности «классического» модернизма. Он апеллирует к эмоциям на «физическом» уровне фактур, и к аллюзиям на уровне романтически настроенной части мозга. Для театра, места зрелищ, это уместно. Кто-то говорил (и говорит) что МХАТ перенасыщен, не знаем пере- ли, но что насыщен – это факт.
Выразительность его интерьеров была построена на теме природы. Внутри было много живой зелени, открытого камня и бетона. Но наша сегодняшняя тема – дерево. Деревянным был зрительный зал, деревянными – колонны фойе первого этажа и лопатки стен второго этажа. Дерево красновато-коричневое и дерево желтовато-оранжевое, покрытое лаком, но с сохраненной видимой фактурой, соседствовало с открытой естественной поверхностью бетона и камня, рыжего армянского туфа, вулканической породы. И с грантом полов, с чистой медью – вставками в полах и фонтанах, и наконец, цветным «венецианским» стеклом. Хрусталем бра. Это было пространство, очень насыщенное в том числе и с точки зрения фактур. К примеру, приведешь сюда ребенка – а где он еще увидит цветное стекло, рыжий камень, да и шершавый, такой странно притягательный бетон?
На граните ковролин, на камне кожа, на бетоне позолота, а на деревянных поверхностях – обмазка, новая фактура и – тоже но, золотишко. И на колоннах первого этажа, и на лопатках второго. То есть два в разной степени естественных материала: бетон и дерево, скрылись под позолотой. Колонны перестали быть «живыми» деревянными, дерево в них используется как фанера – основа под покраску.
И да, какое-то все зеленовато-розовое, что ли, стало, что, опять же, игрушечно немного.
Пропали почти все надписи, стилизованные под «мхатовский» модерн. Например, были на гардеробе номера – их нет. И портреты на стенах… Видимо, начальство решает: 1. чьи портреты повесить, 2. каким шрифтом писать. Неровен час выберут готику.
#модернизм #вандализм
Объявляем сбор подписей под открытым письмом Елизаветы Лихачевой, директора Музея архитектуры, и архитектора Сергея Чобана. В письме две темы:
1. В защиту вокзала города Владимира от обезличивающей реконструкции по недавно обнародованному проекту. Вокзалу грозит перелицовка керамогранитом на вентфасаде, отчего он наберет «лишний вес», то есть объем, и утрата подлинных интерьеров 1973 года, которые планируется заменить на нечто очень нейтральное.
2. Призыв к органам охраны составить список знаковых памятников модернизма и поставить их на федеральную охрану.
Поддерживаем.
Хочется сохранить вокзал, хочется сохранить и остальные памятники с их духом и фактурой. Это и звено в истории нашей (и мировой) архитектуры, и памятники нашего детства.
Подписать письмо можно здесь.
#модернизм #вандализм #петиция
1. В защиту вокзала города Владимира от обезличивающей реконструкции по недавно обнародованному проекту. Вокзалу грозит перелицовка керамогранитом на вентфасаде, отчего он наберет «лишний вес», то есть объем, и утрата подлинных интерьеров 1973 года, которые планируется заменить на нечто очень нейтральное.
2. Призыв к органам охраны составить список знаковых памятников модернизма и поставить их на федеральную охрану.
Поддерживаем.
Хочется сохранить вокзал, хочется сохранить и остальные памятники с их духом и фактурой. Это и звено в истории нашей (и мировой) архитектуры, и памятники нашего детства.
Подписать письмо можно здесь.
#модернизм #вандализм #петиция
Судьба вокзала: Кострома
Посмотрели на проект реконструкции вокзала во Владимире и стали приглядываться к другим вокзалам. Увидели, что многие из них уже перелицованы или перелицовываются похожим способом. Прямо-таки повальное переодевание с потерей лица. Видимо, перед нами примеры того, что будет с владимирским вокзалом.
Вот, к примеру, вокзал Кострома Новая. Конструктивистское здание построили в 1932 году на левом берегу Волги, в то время – за окраиной города. Оно не было очень комфортным, электричество в нем появилось только в 1983 году, а в 1987 «МосГИПРОтранс» разработал проект нового вокзала. Здание 1932 еще в 1991 собирались сносить. Новая версия вокзала появилась на том же месте в 1999 году; она числится реконструкцией – сохранились угловые витражи и контуры объема, но здание изменилось достаточно сильно в духе неоконструктивизма 1990-х: появилась пристройка с круглыми окнами и «башенка» с часами на углу. Можно спорить о качествах проектов 1932 и 1999 годов, но определенными архитектурными качествами они были наделены и были узнаваемы.
Прямо сейчас заканчивается перелицовка вокзала под вентфасад. Насколько толще он стал, хорошо видно по столбам галереи (и зачем вообще было нацеплять на бетонные столбики вентфасад? Что он там утепляет?). А вот раскладка бежевых керамических панелей очень напоминает по виду мокап, который мы видим сейчас на вокзале Владимира. То есть, если не изменить решения, там вскоре появится похожая вещь – логика трансформации вполне очевидна, здесь можно практически «пощупать». Хотя костромской вокзал далеко не так импозантен, как владимирский; но раньше у него было лицо, а теперь не то чтобы оно есть.
На первой картинке: все три версии Костромы Новой, 1932, 1999 и 2023. На второй — проект, который сейчас почти реализован с поправкой на бежевый цвет.
Подписать петицию за сохранение модернистского здания вокзала во Владимире можно здесь.
#вокзалы #постмодернизм #вандализм
Посмотрели на проект реконструкции вокзала во Владимире и стали приглядываться к другим вокзалам. Увидели, что многие из них уже перелицованы или перелицовываются похожим способом. Прямо-таки повальное переодевание с потерей лица. Видимо, перед нами примеры того, что будет с владимирским вокзалом.
Вот, к примеру, вокзал Кострома Новая. Конструктивистское здание построили в 1932 году на левом берегу Волги, в то время – за окраиной города. Оно не было очень комфортным, электричество в нем появилось только в 1983 году, а в 1987 «МосГИПРОтранс» разработал проект нового вокзала. Здание 1932 еще в 1991 собирались сносить. Новая версия вокзала появилась на том же месте в 1999 году; она числится реконструкцией – сохранились угловые витражи и контуры объема, но здание изменилось достаточно сильно в духе неоконструктивизма 1990-х: появилась пристройка с круглыми окнами и «башенка» с часами на углу. Можно спорить о качествах проектов 1932 и 1999 годов, но определенными архитектурными качествами они были наделены и были узнаваемы.
Прямо сейчас заканчивается перелицовка вокзала под вентфасад. Насколько толще он стал, хорошо видно по столбам галереи (и зачем вообще было нацеплять на бетонные столбики вентфасад? Что он там утепляет?). А вот раскладка бежевых керамических панелей очень напоминает по виду мокап, который мы видим сейчас на вокзале Владимира. То есть, если не изменить решения, там вскоре появится похожая вещь – логика трансформации вполне очевидна, здесь можно практически «пощупать». Хотя костромской вокзал далеко не так импозантен, как владимирский; но раньше у него было лицо, а теперь не то чтобы оно есть.
На первой картинке: все три версии Костромы Новой, 1932, 1999 и 2023. На второй — проект, который сейчас почти реализован с поправкой на бежевый цвет.
Подписать петицию за сохранение модернистского здания вокзала во Владимире можно здесь.
#вокзалы #постмодернизм #вандализм
Продолжаем собирать подписи за сохранение подлинного здания вокзала во Владимире (1969–1975), включая материалы, определенные авторским замыслом и туристическим значением проекта. Мы считаем, что вокзал все еще можно бережно восстановить – он «заиграет» как интересный памятник своего времени и пример авторской архитектуры 1970-х.
Чтобы лучше разобраться, мы пригляделись к белокаменным стенам – они и впрямь удивительные, на поверхности видны даже следы ручной подтески, которая придает фасаду естественность, подобную стенам средневековых построек города и его окрестностей. Белокаменным плитам вторят детали: водометы, мозаика из серебристой глазурованной плитки над входом, металлический звездчато-ребристый потолок и множество светильников. Все это – ансамбль, хотя он местами испачкан, не к месту подкрашен, обколот и обвешан кондиционерами – все это преодолимые трудности.
Времени осталось немного: реализацию планируют начать весной 2023 года, а реализовать к 2024, когда будут праздновать юбилей Суздаля. Но нужен ли к юбилею искаженный вокзал? Вдруг проект, который с уважением отнесется к зданию 1975 года и возродит его замысел, больше порадует древний город?
Нам показался очень важным комментарий архитектора Николая Лызлова, коротко: утепление фасада по современным нормативам необходимо, если статус проекта – реконструкция, а такой статус обязателен, если здание меняет:
1. функцию,
2. технико-экономические показатели,
3. конструктив.
В данном случае ответ на все три вопроса – нет. Но если статус реконструкции уже неизбежен, есть способы утеплить стены без вентфасада, не уничтожая редкую облицовку 1975 года и не пренебрегая деталями.
Наш подробный разбор здания вокзала города Владимира читайте здесь.
Благодарим тг-канал «Архитектурные излишества» за поддержку петиции, и лично Константина Антипина – за консультации и предоставленные фотографии здания.
#модернизм #вандализм
Чтобы лучше разобраться, мы пригляделись к белокаменным стенам – они и впрямь удивительные, на поверхности видны даже следы ручной подтески, которая придает фасаду естественность, подобную стенам средневековых построек города и его окрестностей. Белокаменным плитам вторят детали: водометы, мозаика из серебристой глазурованной плитки над входом, металлический звездчато-ребристый потолок и множество светильников. Все это – ансамбль, хотя он местами испачкан, не к месту подкрашен, обколот и обвешан кондиционерами – все это преодолимые трудности.
Времени осталось немного: реализацию планируют начать весной 2023 года, а реализовать к 2024, когда будут праздновать юбилей Суздаля. Но нужен ли к юбилею искаженный вокзал? Вдруг проект, который с уважением отнесется к зданию 1975 года и возродит его замысел, больше порадует древний город?
Нам показался очень важным комментарий архитектора Николая Лызлова, коротко: утепление фасада по современным нормативам необходимо, если статус проекта – реконструкция, а такой статус обязателен, если здание меняет:
1. функцию,
2. технико-экономические показатели,
3. конструктив.
В данном случае ответ на все три вопроса – нет. Но если статус реконструкции уже неизбежен, есть способы утеплить стены без вентфасада, не уничтожая редкую облицовку 1975 года и не пренебрегая деталями.
Наш подробный разбор здания вокзала города Владимира читайте здесь.
Благодарим тг-канал «Архитектурные излишества» за поддержку петиции, и лично Константина Антипина – за консультации и предоставленные фотографии здания.
#модернизм #вандализм
Вокзал города Ростова Великого (или Ярославского) спроектирован и построен в 1967–1975. Авторы – Ленгигипротранс. То есть начали на 2 года раньше, чем вокзал Владимира, а закончили в том же году.
Над протяженным объемом, в южной части, возвышалась смотровая «рюмка» -- в нее можно было подняться по винтовой лестнице. Лестница сохранилась, а «рюмка» – нет. Ее снесли, хотя шпиль оставили. Здание повысилось где-то на 25%. Козырек на круглых опорах, который тянется от вокзала к югу, существует до сих пор. Но объем изменился и едва узнаваем.
Он также, как вокзал Владимира, был облицован белым камнем. Сейчас на фасадах недорогие панели, прикрученные какими-то винтами. Круглые опоры остались в целости.
Внутри на трех стенах была мозаика, на четвертой «витраж» из крупных элементов объемного цветного стекла. Реконструкция случилась то ли в начале 2000-х, то ли в начале 2020-х, а может быть, и в два этапа. В какой-то момент интерьер полностью закрыли пластиковыми панелями, но потом 2 части вернули. Западную стену, видимо, уже не восстановить – там какие-то странные бабочки. А антураж, всякие мелочи вроде скамеек, остались очень запущенными, обшарпанными. Не помогла реконструкция, уютнее не стало.
Важно другое: вот что случается со зданием вокзала при неаккуратной реконструкции. И лучше не стало, и вокзал 1975 года изменился так, что не узнать. А был чуть ли не братом владимирского вокзала, тоже из поколения «Золотого кольца». Хотя и поменьше. Теперь вот и к старшему брату подбираются.
Статья про вокзал Владимира.
Сбор подписей.
#модернизм #вандализм
Над протяженным объемом, в южной части, возвышалась смотровая «рюмка» -- в нее можно было подняться по винтовой лестнице. Лестница сохранилась, а «рюмка» – нет. Ее снесли, хотя шпиль оставили. Здание повысилось где-то на 25%. Козырек на круглых опорах, который тянется от вокзала к югу, существует до сих пор. Но объем изменился и едва узнаваем.
Он также, как вокзал Владимира, был облицован белым камнем. Сейчас на фасадах недорогие панели, прикрученные какими-то винтами. Круглые опоры остались в целости.
Внутри на трех стенах была мозаика, на четвертой «витраж» из крупных элементов объемного цветного стекла. Реконструкция случилась то ли в начале 2000-х, то ли в начале 2020-х, а может быть, и в два этапа. В какой-то момент интерьер полностью закрыли пластиковыми панелями, но потом 2 части вернули. Западную стену, видимо, уже не восстановить – там какие-то странные бабочки. А антураж, всякие мелочи вроде скамеек, остались очень запущенными, обшарпанными. Не помогла реконструкция, уютнее не стало.
Важно другое: вот что случается со зданием вокзала при неаккуратной реконструкции. И лучше не стало, и вокзал 1975 года изменился так, что не узнать. А был чуть ли не братом владимирского вокзала, тоже из поколения «Золотого кольца». Хотя и поменьше. Теперь вот и к старшему брату подбираются.
Статья про вокзал Владимира.
Сбор подписей.
#модернизм #вандализм
👩🎨
История на стыке советского монументального искусства и так называемого «ЖКХ арта», произошедшая в Казани, вроде бы внушает надежду, но не в меньшей степени и опасения.
🔨
Там на корпусе «Д» НИТУ-КХТИ закрыли сграффито 1966 года, авторы – лауреаты премии РТ Рустем Кильдибеков и Василь Маликов, — теплоизоляцией со штукатуркой по ней.
Известно, что часть сбили, а остальную повредили шурупами. Ректор Юрий Казаков говорит, что под теплоизоляцией композиция 1966 года будет только сохраннее. Управление архитектуры отвечает общественности, что проблема выявлена, виновных накажут, но ни слова не говорит о сохранении и раскрытии. Ответ можно понять как: да, сейчас все откроем и отреставрируем – или, наоборот, как «нарисуем вам такую же поверх», согласно колористическому паспорту. Ответы ведомств – такие ответы. Охранного статуса у композиции нет.
Поэтому наблюдаем.
👉 Публикуем письмо общественности, текст экспертизы ГМИИ РТ, как и собственные сомнения — здесь: https://archi.ru/news/99978/v-kazani-spryatali-sgraffito--kh-godov-pod-teploizolyaciei-meriya-obeschala-prinyat-mery
Общественники создали канал @kazankraeved, чтобы, в числе прочего, наблюдать за происходящим.
#модернизм #вандализм
История на стыке советского монументального искусства и так называемого «ЖКХ арта», произошедшая в Казани, вроде бы внушает надежду, но не в меньшей степени и опасения.
Там на корпусе «Д» НИТУ-КХТИ закрыли сграффито 1966 года, авторы – лауреаты премии РТ Рустем Кильдибеков и Василь Маликов, — теплоизоляцией со штукатуркой по ней.
Известно, что часть сбили, а остальную повредили шурупами. Ректор Юрий Казаков говорит, что под теплоизоляцией композиция 1966 года будет только сохраннее. Управление архитектуры отвечает общественности, что проблема выявлена, виновных накажут, но ни слова не говорит о сохранении и раскрытии. Ответ можно понять как: да, сейчас все откроем и отреставрируем – или, наоборот, как «нарисуем вам такую же поверх», согласно колористическому паспорту. Ответы ведомств – такие ответы. Охранного статуса у композиции нет.
Поэтому наблюдаем.
👉 Публикуем письмо общественности, текст экспертизы ГМИИ РТ, как и собственные сомнения — здесь: https://archi.ru/news/99978/v-kazani-spryatali-sgraffito--kh-godov-pod-teploizolyaciei-meriya-obeschala-prinyat-mery
Общественники создали канал @kazankraeved, чтобы, в числе прочего, наблюдать за происходящим.
#модернизм #вандализм
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Архи Ру
В Казани спрятали сграффито 1970-х годов под теплоизоляцией. Управление архитектуры обещало принять меры, но не понятно, какие…
История на стыке советского монументального искусства и так называемого «ЖКХ арта», произошедшая в Казани, вроде бы внушает надежду, но не в меньшей степени и опасения. Там при реконструкции на корпусе «Д» Казанского национального исследовательского технологического…
Мария Элькина написала про сюжет, который мы считаем важным, потому что он у нас, увы, нередко повторяется: делали проект, делали, подвели черту, согласовали. Потом пришел кто-то и решил все переделать на свой лад. И зачем тогда было стараться, проводить исследования, делать мастер-план, если от него остаются рожки да ножки — ну, или общие контуры?
Перепубликовали к себе пост и проект Open Urban, несколько картинок с ключевыми решениями. Взяли комментарий у руководителя авторского коллектива Тимура Богданенко и добавили комментарий Елены Гонсалес, которая тоже участвовала в работе над мастер-планом.
#вандализм
Перепубликовали к себе пост и проект Open Urban, несколько картинок с ключевыми решениями. Взяли комментарий у руководителя авторского коллектива Тимура Богданенко и добавили комментарий Елены Гонсалес, которая тоже участвовала в работе над мастер-планом.
#вандализм