Про российское гибеллинство (1). Борис Межуев, один из немногих вменяемых консервативных мыслителей и публицистов, написал своеобразный манифест "цивилизационного реализма". Кратко его можно изложить так. Мир идет к катастрофе, поэтому нам всем нужно разойтись на отдельные цивилизации, которым нечего между собой делить. Один из учителей и вдохновителей Межуева, Вадим Цымбурский, писал про "остров России". Но у Межуева получается что-то похожее на "архипелаг Мир", состоящий из множества разных цивилизационных островов. Каждая цивилизация в рамках этого построения представляет собой замкнутый в себе военно-торговый блок с устойчивой духовной вертикалью (они же, видимо, "скрепы"). В общем, довольно классическая картина цивилизационного консерватизма, но изложенная в качестве пацифистской программы. Меня, однако, больше всего смущает очевидная инструментализация духа, которая предполагается в рамках данного подхода. Все дело в том, что ни христианство, ни коммунизм, ни даже русская литература (как средний термин между ними) не могут быть сведены к цивилизационной вертикали, укрепляющей военно-торговый блок. В таком сведении от них остается только параконсистентная каша из идеологических нарративов, скрывающих единственное цивилизационное основание - кратократию, власть ради самой власти. Собственно, в этом и заключается парадокс российского гибеллинства, даже вменяемого и умеренного: превращение духовного содержания, свойственного российской культуре, в цивилизационные "вертикали" и "скрепы" неизбежно ведет к его предательству. Если у российской культуры есть какая-то истина, то она универсальна и, следовательно, разрывает изнутри любую цивилизационную замкнутость.

Вот поэтому, кстати, группа Oasis может воссоединиться, а Вагабунд - вряд ли. Как бы братья Галахеры, эти сентиментальные манчестерские хулиганы, не ненавидели друг друга, в конечном счете, эта ненависть проигрывает семейной общности и коллективным финансовым интересам. А вот вражда между Оксимироном и Шоком, пусть и также осложненная разными либидальными патологиями, все же носит фундаментальный идеологический характер. Священная война страшнее племенного конфликта.

Про российское гибеллинство (2). Владимир Шалларь делает важные замечания по поводу различения религии и цивилизационной вертикали у Цымбурского. Надо сказать, что не только у Цымбурского, но и у Межуева оно есть: он строго разводит град земной и град небесный. В этом смысле его гибеллинство имеет умеренный характер. Цивилизации не должны воевать между собой, поскольку все они в той или иной степени являются проекциями универсального "небесного града". На самом деле, конечно, главный соблазн, с которым сталкивается российская консервативная мысль другой - это прямое отождествление универсального содержания свой культуры и ее локальной цивилизационной формы. Благодаря этому отождествлению мы и получили несколько лет назад мемы в духе "русские - это 1-ая гипотеза диалога "Парменид"" и т.д.. Можно при желании назвать это невоздержанным, или отмороженным, гибеллинством: если русская цивилизация представляет собой абсолютную Истину, то все остальные - просто "вырусь", которая должна быть возвращена к Истине, в том числе и насильственным путем. Понятно, что это вполне еретическая позиция даже в христианской перспективе, но многие сильно увлеклись. Сейчас, как и после 1914-го года, угар спал, и крест на Айя-Софию возвращают уже одиночки. Однако впечатление это производило сильное.

Жаргон скромности (2)

В прошлом академическом году часто на парах спорил с Настей Мерзениной (автором этого тг-канала) по поводу метафизики. Точнее, по поводу «преодоления метафизики» и возможности пост-метафизического мышления. Правда, надо признать, что в этих спорах, иногда иронично, я просто высказывал свой скепсис по отношению к этим классическим для Хайдеггера и его сыновей и дочерей темам. Однако сейчас, доделывая силлабусы к новому семестру, я, кажется, понял, как объяснить свой скепсис более последовательно.

Дело в том, что критика метафизики во многом схожа с критикой тоталитаризма. Ведь сам термин «тоталитаризм» в политической публицистике решал вполне конкретную тактическую задачу: он отождествлял коммунизм и нацизм, делая несущественными различия между ними. Собственно, благодаря этому отождествлению капитализм и парламентская демократия стали безальтернативной политической реальностью в конце прошлого века. Термин «метафизика» в свою очередь также направлен, прежде всего, на то, чтобы сделать неразличимыми между собой Спинозу и Гегеля, Делеза и Бадью, витализм и диалектику. В итоге, если не хочется быть метафизиком с тоталитарным строем мысли, необходимо принять в качестве конечной истины «слабое мышление» в духе Ваттимо и к.

Но здесь слабое пост-метафизическое мышление встречается с понятной апорией: либо, преодолевая метафизику, оно само становится репрессивным, либо оно может иметь дело только с метафизическими понятиями, оставаясь в горизонте их действенности, но как будто бы не всерьез. Иными словами, нужно выбирать между хабермасовской нормативностью, своеобразной постметафизической метафизикой, и агамбеновской игровой профанацией метафизики.

Такие дела.

На четвертом десятке лет узнал от коллег, что являюсь "эмо". Прежде всего, за любовь к группе hood 90-х годов. Не знаю, не знаю. Но так или иначе, наступает лучшее время для переслушивания дискографии: https://www.youtube.com/watch?v=zvsxGWIaH3s

Летов в 2024 году. У Летова, конечно, совершенно удивительная и счастливая посмертная судьба. Из кумира претенциозных гопников, панков, нацблов и акмщиков он превратился во всенародного героя. Про него уже написал отличную трогательную книгу Семеляк, сравнивавший его одновременно с Эрнстом Блохом и Тимоти Мортоном. Скоро допишет свою книгу Александр Горбачев, тоже наверняка замечательную (подкаст былочень хорошим). Святослав Иванов не так давно, в промежутке между обсуждениями английских и американских юмористических сериалов, записал видеоэссе, в котором убедительно показал, что "Сто лет одиночества" - это главный русский рок-альбом. Летов сегодня одинаково важен для условного оппозиционного журналиста и условного военкора. Они могут вести скучный спор между собой о том, "с кем Летов был бы сейчас". Но, думаю, они оба понимают, что если в будущем между ними возможно какое-то примирение, то отчасти потому что Летов у них общий. Иными словами, Летов напоминает Пушкина в 37 году. Судя по косвенным признакам, ему даже повезло с вдовой. Мне кажется, что через несколько лет именем Летова назовут не аэропорт в Омске, а весь Омск. В конечном счете, Омск уже сейчас - это Летовск или Леторград. (И все это замечательно. Но, пожалуй, если бы Летов увидел эту посмертную идиллию, то устроил бы очередной концерт в Ижевске, ушел бы в глухой запой и умер бы второй раз. Или, по крайней мере, организовал бы свое новое "отшествие в пустыню".)

Андрей Денисов, наш товарищ и последний русский интеллигент, собирается рассказывать всем желающим о философии любви. В программе намечен путь от Платона и Августина через Соловьева и Кьеркегора к Барту и Бадью. Поэтому если у вас есть лишние материальные ресурсы и серьезная теоретическая заинтересованность, то обратите внимание.

ЖЖ-археология. Сегодня на паре по академическому письму один из студентов вспомнил про биф Надточего и Кралечкина в ЖЖ. Сам факт его я помню, потому что старался внимательно читать философский ЖЖ конца нулевых и начала десятых. Но о чем шла речь, не залезая специально в гугл, уже сказать не могу. Ну и вообще: тот факт, что все эти дискуссии волнуют не только меня и, скажем, Артем Морозова, конечно, впечатляет. В общем, археологическое исследование философского ЖЖ (пока он не исчез окончательно в оптоволоконной пустоте) могло бы стать неплохим проектом.

Придется идти сегодня в «Даль».

Книжка Лукача «Разрушение разума» обрела новую популярность» в последние несколько лет. На нее ссылается Джон Беллами Фостер в статье про новый иррационализм, про нее проводит стримы и онлайн конференции Даниель Тутт. Вот и Владислав Сарычев делает перевод на русский язык. По легенде, кстати, книга Лукача уже была переведена на русский полностью Игорем Сацем почти сразу после выхода, но опубликовать ее не получилось, а рукопись в итоге после смерти Саца потерялась.

Лукач в «Разрушении разума», по сути, производит переопределение основного философского конфликта. Материалистическая диалектика для него противостоит не просто идеализму или метафизическому материализму, а именно иррационализму. Материалистическая диалектика и иррационализм являются для него двумя возможными выходами из немецкого идеализма. Условно говоря, гегелевским и шеллинговским. Материалистическая диалектика сначала переносит гегелевскую панлогистскую схему на антропологический уровень (у Фейербаха), а потом добавляет к этому историческое и практическое измерение (у Маркса). Но в своем ядре марксистская материалистическая диалектика остается панлогистским левым гегельянством. Задуманная Альтюссером в 60-е годы реформа марксизма была направлена как раз на то, чтобы дать материалистической диалектике другое начало, совершив преобразование внутри самого теоретического ядра. Однако Лукач как раз идет в атаку на иррационализм, высоко поднимая флаги левого гегельянства.

Второй, шеллинговский, выход из немецкого идеализм с точки зрения Лукача неизбежно приводит к тотальному тупику: от Шопенгауэра через Кьеркегора и Ницше к Хайдеггеру и Гитлеру. Таким образом, противоречие заостряется. Лукач учит нас тому, что есть только выбор между левым гегельянством и правым шеллингианством, между ортодоксальным марксизмом-ленинизмом и национал-социализмом, в конечном счете, между Сталиным и Гитлером. Более того, он не ограничивается только прямолинейной политизацией философии. Он показывает, как расцвет иррационалистических философских направлений и реакционных политических сил связан с внутренним кризисом капитализма. Поэтому его объяснительную модель можно легко переносить на современность, показывая пересечения между современной философской ситуацией и подъемом правого популизма.

Однако здесь как раз мы встречаемся с проблематичностью лукачевского противопоставления. Сегодня панлогизм и иррационализм одинаково играют на стороне реакции. Несмотря на все упрощения, на это довольно точно указывает книжка Харрисона Флюсса и Ландона Фрима «Прометей и Гея»: иррационалистический эко-пессимисм и неорационалистический (можно считать, что панлогистский) акселерационизм одинаково утверждают невозможность человечества выйти из этого очередного кризиса. Весь спор ведется только о том, как правильно от человека избавиться, растворяя его в плоской онтологии животного и растительного существования или в непротиворечивой реальности общего ИИ. Точно также в политическом измерении сегодняшний кризис проявляет две формы посмертного существования капитализма, не являющиеся коммунистическими. С одной стороны, это неомеркантилистский распад мира на военного-торговые блоки, а, с другой, новый глобалистский квази-феодальный порядок техно-предпринимателей. Поэтому занимать одну из сторон в этом противостоянии совсем не хочется.

https://yangx.top/gegelnegogol/1021

К предыдущему.

Я сам во многом из-за этого испытываю симпатию к попытке Альтюссера реформировать материалистическую диалектику. Но если Альтюссер пытается, в конечном счете, вообще отвергнуть наследие немецкого идеализма, то я полагаю, вслед за Жижеком, что материалистическая диалектика должна сохранять верность подлинному прорыву, осуществленному в немецком идеализме. Проблема заключается в том, что в левом гегельянстве и в реально существовавшем марксизма ХХ века этот прорыв бы подвергнут забвению так же, как и в иррационализме. Марксизм-ленинизм не стал практическим осуществлением «системы свободы». В этом смысле материалистическая диалектика после кризиса марксизма должна быть не возвращением к панлогистскому левому гегельянству, а стать своеобразным левым шеллингианством. Это, конечно, не означает того, что Гегеля нужно сбросить с корабля современности. Просто его можно перечитать в перспективе шеллинговского «Трактата о свободе», и лишь затем переходить к антропологическому, историческому и политическому осуществлению его системы.

Кстати, исходя из того, что современная философская ситуация определяется конфликтом эко-пессимизма и неорационализма, мне кажется, переосмысление материалистической диалектики как левого шеллингианства предполагает новое оправдание гуманизма. Человечество, разумеется, является ошибочным проявлением природы, оно несет с собой множество катастроф и разрушений. Но отказ от этой опасной человеческой негативности ведет к устранению свободы и, следовательно, к деполитизации онтологии. Поэтому речь должна идти не об устранении, а, как сказал бы Капустин, об обуздании этой негативности, свойственной самой природе. Если коммунизм имеет смысл, то только в качестве политической формы обуздания негативности человеческой асоциальной социальности. А разум, чтобы не разрушиться, вынужден постоянно преодолевать собственное безумие. Короче, постмарксистская материалистическая диалектика – это гуманизм. Но гуманизм человечества, занимающегося самокритикой и работающего над собственными ошибками.

Небольшие методологические замечания. Одно из моих фундаментальных расхождений с Владиславом Сарычевым и Максимом Морозовым состоит в том, что я не верю в завершение истории философии/диалектики. Джеймисон, говоря о диалектике, связывает ее с двумя ставками: ставкой на тотальность и ставкой на историю. В этом смысле диалектика (да и философия вообще) одна, но она не может быть представлена адекватно самой себе. Можно сказать, что вся драма истории философии разворачивается из-за того, что диалектика всегда воплощается в тех или иных не-диалектических формах. Поэтому мыслитель, занимаясь историей философии, должен постоянно заниматься извлечением рационального зерна из мистической оболочки / утопического содержания из превращенных идеологических форм / искр святости из нечистоты. Я бы даже, исходя из этого, придал словосочетанию материалистическая диалектика транс-исторический смысл. Материалистическая диалектика - это диалектика, адекватная собственному понятию. В то время как идеализм это просто не-диалектическое представление диалектики в рамках существующего положения вещей. Более того, появление идеализма становится тогда не делом злонамеренных людей, пытающихся заниматься различного рода фальсификациями, а логическим следствием неадекватности диалектики самой себе здесь и сейчас. Таким образом, существование идеализма не является полной бессмыслицей, оно позволяет материалистической диалектике искать пути выхода из собственных исторических тупиков. Можно надеяться, что в этом стремлении диалектики к адекватности в истории имеется некоторый прогресс, хотя и происходящий через постоянные возвраты в прошлое и переосмысление предпосылок настоящего. Но сама вера в конец истории философии/диалектики означает, в конечном счете, полное совпадение бытия и мышления, разумности и действительности в неразличимый парменидовский комок.

Джеймисон. На прошлой неделе на паре сравнил Джеймисона с Лосевым. Он, собственно, был таким же арьергардным бойцом, но не религиозно-философского возрождения, а критической теории. Вот как интересно чувствовал себя Лосев в послевоенное время? Все свои давно уехали на философском пароходе. Тех, кто не уехал, расстреляли чуть позже. Самого по непонятным причинам вернули из лагерей и оставили жить и работать. И ты сидишь в своем особняке на Арбате, почти слепой, и продолжаешь диктовать секретарям тома античной эстетики. В результате уже в 70-е годы появляются Аверинцев, Бибихин и другие. Не знаю, ощущал Лосев, что выполнил миссию, или презирал идущую за ним философскую молодежь, как и все остальное вокруг. Но работу свою он сделал. Также Джеймисон. Еще в юности усвоил основные принципы критической теории и оставался верным им всю жизнь. Советский союз распался, во Франкфуртской школе засели либералы. Даже постмодерн, им же разоблаченный, кажется, успел закончиться. 70-летняя молодежь, типа Жижека, перестала уважать и начала говорить, что не видит больших отличий от Лиотара. А Джеймисон все продолжает, несмотря ни на что, писать одну и ту же книжку, пусть и под разными названиями, про утопию и диалектическую герменевтику. И даже, судя по этой книжке, по-прежнему относится к миру с непобедимой симпатией. Теперь, правда, дописывать ее он оставляет другим.

"Создавайте кружки по чтению Гегеля". Надо все-таки признавать реальное положение вещей. Никакой публичной политики в России нет и в ближайшее время, видимо, не будет. Российская оппозиционная публичная политика за пределами страны, к сожалению, имеет довольно мало смысла. Собственно, все последние события указывают на происходящий в ней процесс саморазрушения. Получается, что единственный существующий путь сейчас - это путь "марксистских кружков". Как бы мы их не критиковали в предыдущую эпоху. Но здесь существует две вполне очевидные опасности. Многие марксисты-кружковцы убеждены в возможности, также как сто лет назад, пусть и с поправками на исторические обстоятельства, пройти путь от кружков до партийного авангарда. Надо признаться, что я сам в такую телеологию верю уже с трудом. Не отрицая, конечно, необходимости организационных форм политики. Таким образом, первая опасность состоит в фетишизации логики партийного строительства из "Краткого курса". Но вторая опасность связана с созданием локальной субкультуры с собственным жаргоном и иногда даже экономическим базисом. Условные Маркс-Энгельс-Ленин вполне могут заменить в таком случае толкиинистский, или какой-либо еще, фентезийный ЛОР. В общем, мне кажется, нужно осмыслять эту кружковскую квази-политическую форму в качестве организованного отступления и перегруппировки сил, не вкладывая в нее телеологических надежд, и не замыкаясь в субкультурном состоянии. О чем-то подобном, хотя и без моей избыточной политизации, говорила в недавнем интервью и Оксана Тимофеева, презентующая в это воскресенье свою новую книгу в "Порядке слов": https://wordorder.ru/magazin-na-fontanke/prezentaciya-knigi-malchiki-vy-zveri-oksany-timofeevoy./

А завтра и послезавтра еще вот такое событие в Москве планируется. Обратите внимание (особенно социологи, конечно)!

Главное академическое событие осени

Напоминаю, что 27–28 сентября состоится конференция «Королевство пустых зеркал: социальные исследования социальных наук». Вот уже и готова окончательная программа! Будут именитые международные звезды, будут молодые исследователи, будет и ваш покорный слуга с докладом про переизобретение советского востоковедения в 1950–1970-е гг.

Супер-краткие F.A.Q.:
👍 Да, можно просто прийти в Шанинку и послушать, предварительно зарегистрировавшись и взяв паспорт.
✍️ Да, есть возможность присоединиться онлайн, но тоже надо заранее зарегистрироваться.
🤝 Да, будут доступны записи выступлений, но не сразу.

Всех с нетерпением ждем! До встречи на секциях!