Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Никогда люди никакою наукой и никакою выгодой не сумеют безобидно разделиться в собственности своей и в правах своих. Всё будет для каждого мало, и все будут роптать, завидовать и истреблять друг друга.
(«Братья Карамазовы»)
Илл.: худ. Наталья Моисеева
Никогда люди никакою наукой и никакою выгодой не сумеют безобидно разделиться в собственности своей и в правах своих. Всё будет для каждого мало, и все будут роптать, завидовать и истреблять друг друга.
(«Братья Карамазовы»)
Илл.: худ. Наталья Моисеева
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Я думаю, что величие Достоевского — в признании существования человеческой любви. Шекспир не проникся глубоко этим пониманием, остановленный гордостью, как и все мы. Достоевский в действительности посланник Христа и для меня — проповедник современного Евангелия. Его религиозный пыл проникает за факты и детали повседневности, поэтому он сосредотачивает внимание не на цветах и птицах, как святой Франциск, не на финансах, как Бальзак, но на самых будничных вещах. Виденье Достоевского — это виденье Христа, только в современных понятиях. Тот факт, что он запрещëн в Советской России, говорит о слабости государства. Виденье Достоевского — это виденье, о котором мы мечтаем по ночам и ощущаем днëм, это Истина о том, что мы любим друг друга, нравится нам это или нет, т. е. мы признаëм существование другого — и Христа в нас.
(Джек Керуак, из дневников)
На фото – Джек Керуак (1922—1969), американский писатель, и его легендарный кот Тайк.
Я думаю, что величие Достоевского — в признании существования человеческой любви. Шекспир не проникся глубоко этим пониманием, остановленный гордостью, как и все мы. Достоевский в действительности посланник Христа и для меня — проповедник современного Евангелия. Его религиозный пыл проникает за факты и детали повседневности, поэтому он сосредотачивает внимание не на цветах и птицах, как святой Франциск, не на финансах, как Бальзак, но на самых будничных вещах. Виденье Достоевского — это виденье Христа, только в современных понятиях. Тот факт, что он запрещëн в Советской России, говорит о слабости государства. Виденье Достоевского — это виденье, о котором мы мечтаем по ночам и ощущаем днëм, это Истина о том, что мы любим друг друга, нравится нам это или нет, т. е. мы признаëм существование другого — и Христа в нас.
(Джек Керуак, из дневников)
На фото – Джек Керуак (1922—1969), американский писатель, и его легендарный кот Тайк.
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Муж на пляже читал «Братьев Карамазовых».
Вечером третьего дня, гуляя по набережной, он сказал вдруг, что осоловел.
Я вздрогнула.
— Охмелеть, — говорит, — мне не с чего. Следовательно, это от обильных яств. Надобно мне воды испить, что ли.
Зашли в кафе, официант принёс бутылку, хотел ее открыть.
— Полноте, батенька, я сам, — сказал муж.
— Тебе не кажется, что ты перебрал с Достоевским? — спросила я.
— Эк, как ты сентенциозно изъясняешься. Будет тебе.
— И всё же…
— Довольно. Я уж и так фраппирован твоими словами. Более не вынесу. Слаб я стал на такое. Как только спознались мы с тобой, возжелала ты, чтобы я читал более и более. Давеча опять намекала. Изволь.
— Ну, не до такой же степени...
— Не знаю, чем ты недовольна. А только я сконфужен такими твоими высказываниями. Таких излияний я решительно понять не в состоянии. Возвернёмся домой, пожалуй.
Мы заплатили и незамедлительно возвернулись в отель. Сконфуженный муж и опешившая жена.
©Дарья Исаченко
Муж на пляже читал «Братьев Карамазовых».
Вечером третьего дня, гуляя по набережной, он сказал вдруг, что осоловел.
Я вздрогнула.
— Охмелеть, — говорит, — мне не с чего. Следовательно, это от обильных яств. Надобно мне воды испить, что ли.
Зашли в кафе, официант принёс бутылку, хотел ее открыть.
— Полноте, батенька, я сам, — сказал муж.
— Тебе не кажется, что ты перебрал с Достоевским? — спросила я.
— Эк, как ты сентенциозно изъясняешься. Будет тебе.
— И всё же…
— Довольно. Я уж и так фраппирован твоими словами. Более не вынесу. Слаб я стал на такое. Как только спознались мы с тобой, возжелала ты, чтобы я читал более и более. Давеча опять намекала. Изволь.
— Ну, не до такой же степени...
— Не знаю, чем ты недовольна. А только я сконфужен такими твоими высказываниями. Таких излияний я решительно понять не в состоянии. Возвернёмся домой, пожалуй.
Мы заплатили и незамедлительно возвернулись в отель. Сконфуженный муж и опешившая жена.
©Дарья Исаченко
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Дело в том, что мне всё это скучно, всякое знакомство, всякое новое лицо скучно. Нет, Аня, голубчик, я себя, ей-Богу, по праву считаю выше всей этой среды — не нравственными достоинствами, конечно (об этом Богу судить), а развитием: что их веселит, то мне скучно, разговоры их, мысли их — для меня бесцветны и мелки, тон их — низок, образование совершенно ничтожное, самостоятельности никакой, зато чванство и грубые выходки.
(Из письма жене, А. Г. Достоевской, 1870 г.)
Дело в том, что мне всё это скучно, всякое знакомство, всякое новое лицо скучно. Нет, Аня, голубчик, я себя, ей-Богу, по праву считаю выше всей этой среды — не нравственными достоинствами, конечно (об этом Богу судить), а развитием: что их веселит, то мне скучно, разговоры их, мысли их — для меня бесцветны и мелки, тон их — низок, образование совершенно ничтожное, самостоятельности никакой, зато чванство и грубые выходки.
(Из письма жене, А. Г. Достоевской, 1870 г.)
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
В романе «Братья Карамазовы» Достоевский упоминает картину Ивана Крамского «Созерцатель», помните? Он сравнивает крестьянина в лесу со Смердяковым и его привычкой замирать, как будто в созерцании:
«У живописца Крамского есть одна замечательная картина под названием «Созерцатель»: изображён лес зимой, и в лесу, на дороге, в оборванном кафтанишке и лаптишках стоит один-одинёшенек, в глубочайшем уединении забредший мужичонко, стоит и как бы задумался, но он не думает, а что-то «созерцает». Если б его толкнуть, он вздрогнул бы и посмотрел на вас, точно проснувшись, но ничего не понимая. Правда, сейчас бы и очнулся, а спросили бы его, о чём он это стоял и думал, то наверно бы ничего не припомнил, но зато наверно бы затаил в себе то впечатление, под которым находился во время своего созерцания. Впечатления же эти ему дороги, и он наверно их копит, неприметно и даже не сознавая, — для чего и зачем, конечно, тоже не знает: может, вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит всё и уйдёт в Иерусалим, скитаться и спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, а может быть, случится и то, и другое вместе. Созерцателей в народе довольно. Вот одним из таких созерцателей был наверно и Смердяков, и наверно тоже копил впечатления свои с жадностью, почти сам ещё не зная зачем.»
А вот что художник Иван Крамской говорил о «Братьях Карамазовых»: «После "Карамазовых" (и во время чтения) несколько раз я с ужасом оглядывался кругом и удивлялся, что всё идёт по-старому, а что мир не перевернулся на своей оси».
Крамской и Достоевский были знакомы, встречались в 1880 году у одного издателя, уже после написания «Братьев Карамазовых». И именно Крамскому принадлежит картина, на которой Достоевский изображён на смертном одре.
P. S. А вы находите что-то общее между «Созерцателем» Крамского, который перед вами, и персонажем Достоевского — Павлом Фёдоровичем Смердяковым, слугой и поваром помещика Карамазова?
В романе «Братья Карамазовы» Достоевский упоминает картину Ивана Крамского «Созерцатель», помните? Он сравнивает крестьянина в лесу со Смердяковым и его привычкой замирать, как будто в созерцании:
«У живописца Крамского есть одна замечательная картина под названием «Созерцатель»: изображён лес зимой, и в лесу, на дороге, в оборванном кафтанишке и лаптишках стоит один-одинёшенек, в глубочайшем уединении забредший мужичонко, стоит и как бы задумался, но он не думает, а что-то «созерцает». Если б его толкнуть, он вздрогнул бы и посмотрел на вас, точно проснувшись, но ничего не понимая. Правда, сейчас бы и очнулся, а спросили бы его, о чём он это стоял и думал, то наверно бы ничего не припомнил, но зато наверно бы затаил в себе то впечатление, под которым находился во время своего созерцания. Впечатления же эти ему дороги, и он наверно их копит, неприметно и даже не сознавая, — для чего и зачем, конечно, тоже не знает: может, вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит всё и уйдёт в Иерусалим, скитаться и спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, а может быть, случится и то, и другое вместе. Созерцателей в народе довольно. Вот одним из таких созерцателей был наверно и Смердяков, и наверно тоже копил впечатления свои с жадностью, почти сам ещё не зная зачем.»
А вот что художник Иван Крамской говорил о «Братьях Карамазовых»: «После "Карамазовых" (и во время чтения) несколько раз я с ужасом оглядывался кругом и удивлялся, что всё идёт по-старому, а что мир не перевернулся на своей оси».
Крамской и Достоевский были знакомы, встречались в 1880 году у одного издателя, уже после написания «Братьев Карамазовых». И именно Крамскому принадлежит картина, на которой Достоевский изображён на смертном одре.
P. S. А вы находите что-то общее между «Созерцателем» Крамского, который перед вами, и персонажем Достоевского — Павлом Фёдоровичем Смердяковым, слугой и поваром помещика Карамазова?
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Человек только своё горе любит считать, а счастья своего не считает. А счёл бы как должно, так и увидел бы, что на всякую долю его запасено.
(«Записки из подполья»)
Человек только своё горе любит считать, а счастья своего не считает. А счёл бы как должно, так и увидел бы, что на всякую долю его запасено.
(«Записки из подполья»)
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Не хочу гармонии, из-за любви к человечеству не хочу. Я хочу оставаться лучше со страданиями неотомщёнными. Лучше уж я останусь при неотомщённом страдании моём и неутолённом негодовании моём, хотя бы я был и не прав. Да и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход. А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не Бога я не принимаю, Алёша, я только билет ему почтительнейше возвращаю.
(«Братья Карамазовы»)
Илл.: Алёша и Иван Карамазовы. Иллюстрация Михаила Ройтера к роману Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы», 1956 г.
© Михаил Ройтер / Национальная библиотека Республики Коми
Не хочу гармонии, из-за любви к человечеству не хочу. Я хочу оставаться лучше со страданиями неотомщёнными. Лучше уж я останусь при неотомщённом страдании моём и неутолённом негодовании моём, хотя бы я был и не прав. Да и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход. А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не Бога я не принимаю, Алёша, я только билет ему почтительнейше возвращаю.
(«Братья Карамазовы»)
Илл.: Алёша и Иван Карамазовы. Иллюстрация Михаила Ройтера к роману Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы», 1956 г.
© Михаил Ройтер / Национальная библиотека Республики Коми
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
А в самом деле: вот я теперь уж от себя задаю один праздный вопрос: что лучше — дешёвое ли счастие или возвышенные страдания ? Hу-ка, что лучше?
(«Записки из подполья»)
P. S. Почему-то осенью так и тянет на праздные философские вопросы. Ответим Ф. М.?
Что лучше:
♥️ дешёвое счастие
💔 возвышенное страдание
P. S. S. На картинке — дешёвое страдание, это к делу не относится.
А в самом деле: вот я теперь уж от себя задаю один праздный вопрос: что лучше — дешёвое ли счастие или возвышенные страдания ? Hу-ка, что лучше?
(«Записки из подполья»)
P. S. Почему-то осенью так и тянет на праздные философские вопросы. Ответим Ф. М.?
Что лучше:
♥️ дешёвое счастие
💔 возвышенное страдание
P. S. S. На картинке — дешёвое страдание, это к делу не относится.
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Все вы, до единого, — болтунишки и фанфаронишки! Заведётся у вас страданьице — вы с ним как курица с яйцом носитесь!
(«Преступление и наказание»)
Илл. Сони Маслинцыной
Все вы, до единого, — болтунишки и фанфаронишки! Заведётся у вас страданьице — вы с ним как курица с яйцом носитесь!
(«Преступление и наказание»)
Илл. Сони Маслинцыной
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Быстрота хода подозрительного и бесполезного господина Голядкина была удивительная! Чуть успеет, например, полизаться с одним, заслужить благорасположение его, — и глазком не мигнёшь, как уж он у другого. Полижется-полижется с другим втихомолочку, сорвёт улыбочку благоволения, лягнёт своей коротенькой, кругленькой, довольно, впрочем, дубоватенькой ножкой, — и вот уж и с третьим, и куртизанит уж третьего, с ним тоже лижется по-приятельски; рта раскрыть не успеваешь, в изумление не успеешь прийти, — а уж он у четвёртого, и с четвёртым уже на тех же кондициях, — ужас: колдовство, да и только! И все рады ему и все любят его, и все превозносят его, и все провозглашают хором, что любезность и сатирическое ума его направление не в пример лучше любезности и сатирического направления настоящего господина Голядкина, и стыдят этим настоящего и невинного господина Голядкина, и отвергают правдолюбивого господина Голядкина, и уже гонят в толчки благонамеренного господина Голядкина, и уже сыплют щелчки в известного любовию к ближнему настоящего господина Голядкина!..
(«Двойник»)
P. S. Похоже, единственный способ успеть совершить всё запланированное до конца года — завести себе двойника. Ну или махнуть на всё рукой, оставить, как есть и читать «Двойника»Достоевского — чтобы узнать, чем же закончилось это необыкновенное происшествие.
Быстрота хода подозрительного и бесполезного господина Голядкина была удивительная! Чуть успеет, например, полизаться с одним, заслужить благорасположение его, — и глазком не мигнёшь, как уж он у другого. Полижется-полижется с другим втихомолочку, сорвёт улыбочку благоволения, лягнёт своей коротенькой, кругленькой, довольно, впрочем, дубоватенькой ножкой, — и вот уж и с третьим, и куртизанит уж третьего, с ним тоже лижется по-приятельски; рта раскрыть не успеваешь, в изумление не успеешь прийти, — а уж он у четвёртого, и с четвёртым уже на тех же кондициях, — ужас: колдовство, да и только! И все рады ему и все любят его, и все превозносят его, и все провозглашают хором, что любезность и сатирическое ума его направление не в пример лучше любезности и сатирического направления настоящего господина Голядкина, и стыдят этим настоящего и невинного господина Голядкина, и отвергают правдолюбивого господина Голядкина, и уже гонят в толчки благонамеренного господина Голядкина, и уже сыплют щелчки в известного любовию к ближнему настоящего господина Голядкина!..
(«Двойник»)
P. S. Похоже, единственный способ успеть совершить всё запланированное до конца года — завести себе двойника. Ну или махнуть на всё рукой, оставить, как есть и читать «Двойника»Достоевского — чтобы узнать, чем же закончилось это необыкновенное происшествие.
Forwarded from Комьюнити «Достоевка и Партнёры»
#достоевскийпопонедельникам
Знаешь ли ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные. «Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!» – вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против тебя и которым разрушится храм твой.
(«Братья Карамазовы»)
Знаешь ли ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные. «Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!» – вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против тебя и которым разрушится храм твой.
(«Братья Карамазовы»)