В чем смысл групповых исков?

Распространенными аргументами в обоснование преимущества групповой формы защиты над индивидуальной являются:

– смягчение асимметрии возможностей сторон – при объединении условно 50 тыс. человек с маленькими в отдельности требованиями против одного ответчика, условно корпорации, снижается зависимость качества сопровождения дела от материальных и организационных возможностей сторон. Проще говоря, каждый потерпевший в отдельности не способен тратить такие же ресурсы на ведение дела (постоянно участвовать в разбирательстве, уплачивать судебные расходы, нанимать дорогих и квалифицированных юристов и пр.), как тратит корпорация. В случае с объединением потерпевших в большую группу, это различие стирается, поскольку представитель группы (как правило, юридическая фирма) зарабатывает на масштабе и инвестирует (время и средства) в ведение группового иска;

– процессуальная экономия – суды рассматривают правовую конфликтную ситуация один раз и избегают рассмотрения множества однотипных дел, снижается риск разных подходов в судебной практике;

– наконец, сдерживание (предотвращение) нарушений – корпорации стараются митигировать риски возможных массовых нарушений (а как следствие, споров), поскольку осознают наличие в правопорядке действенного средства защиты больших групп потерпевших.

#обзор

Групповой иск является мощным инструментом разрешения множества требований разных лиц в одном деле. Ключевые преимущества налицо. Тем не менее есть и «социальные издержки».

Огромные расходы на ведение дела. Консолидация группы, борьба за сертификацию (это крайне непростая процедура), спор по существу требований, заключение мирового соглашения, исполнение соглашения либо судебного решения влекут колоссальные издержки (временные и финансовые). Судьи также тратят значительные ресурсы на рассмотрение групповых исков – справедливо считается, что роль судьи в групповом разбирательстве существенно выше в сравнении с обычным процессом.

Агентская проблема. Она возникает, когда представить группы ведет дело с фокусом на свои личные интересы, а не на интересы всей группы. Проблема встаёт в полный рост, если победа по групповому иску обуславливает выплату гонорара успеха (при этом «нет обществ, где юристы работают бесплатно»). Условно говоря, корыстный представитель группы может вступить в сговор с ответчиком, чтобы уменьшить выплаты ответчика и получить для себя внушительный гонорар (за счет масштаба группы). Недостаток здесь очевиден – члены группы получают небольшие выплаты, чем ущемляются их интересы.

Предъявление безосновательных групповых исков. Такие иски создают серьезный риск несения ответчиками (скажем, крупными корпорациями) ущерба даже из-за самого факта их предъявления. Другими словам, для ответчика ставки слишком высоки. Это предопределяет стремление ответчика урегулировать на самой ранней стадии требования группы, в том числе в ряде случаев и необоснованных.

На первый взгляд кажется, что последнее суждение (об урегулировании необоснованных требований) является сомнительным. Однако именно с такой точки зрения нередко на групповой иск смотрит топ-менеджмент – для компании может быть менее рисково пойти на ранней стадии на соглашение, чем доводить ситуацию до реального спора и тратить огромные ресурсы на его сопровождение в суде и освещение в медиа-пространстве. К тому же, существуют достаточно убедительные теоретические разработки, которыми подтверждается (в том числе на основе математических моделей) склонность ответчика нивелировать риски путем урегулирования ситуации на раннем этапе в условиях неопределенности результата по групповым искам. Это открывает дверь необоснованным групповым искам.

#обзор

Пишут, что группа работников Тинькофф-банка намерена подать групповой иск к банку.

Причиной называется недополучение сотрудниками порядка 40% выплат с марта. Говорится, что проблема может коснуться 11 тыс. человек, а основным требованием группового иска может стать признание договоров сотрудников трудовыми (насколько понимаю, потенциальные истцы оформлены по гражданско-правовым договорам).

Интересен вопрос однородности прав (а как следствие, схожести фактов) сотрудников банка. Это, думаю, станет серьезной задачей на этапе сертификации.

#новости

Появилась информация о принятии судом группового иска российских пользователей к Sony. Ну хоть какая-то динамика по делу за почти 3,5 мес.
 
Вообще групповые иски к «ушедшим» иностранным компаниям, о которых так громко говорилось весной, сильно буксуют. Кроме Sony поданы иски к Netflix и Apple. С апреля-мая они до сих пор не приняты, насколько я знаю.
 
Что это? Проблемы конкретных дел или общая неготовность (нежелание) судебной системы рассматривать групповые иски?
 
Про первое судить однозначно сложно, даже определения судами не размещаются в общий доступ. Со вторым в целом понятно, групповые иски пока в России немногочисленны – это видно даже по официальной статистике. Идет адаптация правового института к отечественной процессуальной традиции. И общество, и правоприменитель только «нащупывают» область и технику применения групповых исков. На мой взгляд, перспективы их развития в нашей стране есть.

#кейс

О преимуществах и недостатках групповых исков и перспективах их распространения в России поговорим в формате дебатов 22 сентября на конференции Forbes (сессия 5.2) с участием больших профессионалов из крупнейших корпораций и ведущих юридических фирм https://fcongress.ru/events/federal-legal-forum-22

#анонс

Порой приходится разъяснять очевидное
 
Одним из достоинств группового разбирательства является то, что представитель группы (еще его называют – истец-представитель) действует от имени и в интересах всей группы без доверенности. Иное было бы довольно затруднительным, если группа станет слишком многочисленной или, скажем, члены группы находятся в разных регионах. Другими словами, собрать доверенности от каждого члена группы стало бы практически невыполнимой задачей и влекло бы реальные расходы (снижение расходов – еще один резон для лиц при объединении в группу). Именно поэтому для группового производства допущены отступления от традиционных правил о процессуальном представительстве.
 
Недавно Верховный Суд столкнулся с этим вопросом в деле по коллективному административному иску (Кассационное определение СКАД ВС от 07.07.2022 №18-КАД22-25-К4). В этом деле кассационный суд (4 КСОЮ) возвратил поданную представителем группы жалобу, посчитав, что им не представлены доказательства полномочий от всех 46 административных истцов. Пришлось вмешаться Верховному Суду – возращение жалобы признано незаконным, т.к. полномочия представителя группы истцов следуют из закона. Надеюсь, в дальнейшем в этом вопросе в практике судов не будет наблюдаться разнообразия.

#кейс

В продолжение темы с полномочиями представителя группы
 
Вот где действительно есть проблематика, так это отсутствие полномочий (по умолчанию, в силу закона) от всей группы на стадии исполнения судебного решения.

Сейчас групповое производство в России есть только применительно к судебному процессу. При этом решение суда выносится персонифицировано, т.е. в отношении каждого из присоединившихся членов группы.
 
В исполнительном производстве всё идет по общим правилам, которые в общем-то мало приспособлены для исполнения решений по коллективным искам. Каждому члену группы нужно индивидуально обращаться в службу судебных приставов (либо выдавать доверенность на представителя от всей группы), что, конечно, является довольно неудобным решением.

Вопросы уведомления взыскателей и реализация ими прав в исполнительном производстве (в т.ч. участие в исполнительных действиях), параллельных исполнительных производств в отношении общего должника и пр. также требуют более тонкой настройки в сравнении с общим регулированием.

Пока, к сожалению, в этом направлении развития не происходит.

#мнение

Теория сдерживания групповыми исками совершения правонарушений

Убедительную демонстрацию действенности этой теории предлагает известный специалист в области групповых исков Б. Фитцпатрик (Fitzpatrick Brian T., статья: Do Class Actions Deter Wrongdoing?).

Автор показывает, что есть 2 типа сдерживания – конкретное (specific deterrence) и всеобщее (general deterrence). Первое о том, как конкретный правонарушитель реагирует на предъявленный к нему коллективный иск. Второе – как потенциальные правонарушители относятся к потенциальным судебным процессам: решают ли такие лица не совершать правонарушений изначально из-за опасения подачи против них исков в будущем.

Первый тип сдерживания, по мнению автора, без особых сомнений имеет место. Вокруг второго ведётся бурная полемика.

Распространенные критические аргументы против теории всеобщего сдерживания:
1) проблема «principal-agent costs», когда интересы корпорации (в конечном счете, её акционеров) и волеизъявления менеджеров корпорации не совпадают (если упрощая - менеджеры нередко идут на неоправданные риски, которые могут повлечь предъявление к корпорации групповых исков, т.к. менеджеры могут покинуть корпорацию к тому моменту, когда будут предъявлены иски);
2) неопределенность в том, какие действия (бездействие) приведут к групповым искам – как следствие, невозможно изменить свое поведение сейчас, чтобы избежать исков в будущем;
3) не имеется достаточных эмпирических данных, оправдывающих сдерживающий эффект.

По первым двум аргументам автор дает довольно убедительное обоснование их слабости. По последнему - со ссылками на ряд предметных исследований по разным категориям групповых исков показано, почему и в современных реалиях всеобщее сдерживание актуально.

К примеру, этот вопрос раскрывают исследования групповых исков в связи с:
– антимонопольными нарушениями: урегулирование таких исков в 10 раз превышает наложенные государством штрафы, а сдерживающий эффект исходит прежде всего от возможного присуждения частного возмещения ущерба в трехкратном размере, а не от угрозы публичных штрафов или тюремного заключения;
– мошенничеством с ценными бумагами и производными корпоративными исками: компаниям запрещается искажать информацию или скрывать ее от акционеров, угроза коллективных исков побуждает компании быть более открытыми со своими акционерами. Проще говоря, чем выше угроза иска, тем меньше корпоративных незаконных действий.

Ну и главное, серьезных исследований применительно к сдерживающему эффекту от возможного предъявления исков вообще (в связи с различными видами правонарушений) значительно больше, чем применительно к групповым искам. Ключевой вывод львиной доли таких исследований – угроза судебного процесса сдерживает неправомерные действия. Этот вывод равным образом относится к групповым искам.

#обзор

Сегодня все крупные информ.агентства и заметные тг-каналы написали про принятие судом группового иска к Sony - об этом не буду, написал 5 дней назад.

Что точно случилось именно сегодня - рассматривался групповой иск к СДЭК, следующее заседание назначено на октябрь. Этот иск, как и групповой иск к Яндекс.Еде (кстати, тоже рассматривался сегодня), предъявлен пользователями в связи с распространением их персональных данных.

Интересные дела по целому ряду соображений. Подробный разбор оставлю на будущее.

Вот что подумал. Насколько я знаю, заявлены требования о взыскании компенсации морального вреда. Как рассчитан и обоснован размер морального вреда? По моему опыту, зачастую такие требования заявляются как бы на глазок, «в среднем по больнице», либо чтобы обратить на себя внимание (хорошие примеры с недавними исками к "ушедшим"). Мне один коллега-эксперт говорит, что возможно с высокой степенью точности расчитать размер подобной компенсации. Любопытно. Хоть в каком-то групповом иске пойдут по такому пути?

#новости #кейс

Многочисленность группы

Сейчас в законе установлено четкое требование о минимальном числе потерпевших лиц для коллективных исков. Самый интересный и сложный вопрос – должен ли вообще существовать в законе фиксированный критерий, или многочисленность лиц должна устанавливаться судьей в каждом конкретном споре. Проще говоря, в одном случае условно 30 человек будет достаточно для рассмотрения иска как группового, в другом – более целесообразно будет рассмотреть 30 самостоятельных исков. Но сейчас про другое.
 
В нашей стране пошли по пути фиксации: по АПК должно быть минимум 6 лиц (истец-представитель группы + 5 членов группы), по ГПК и КАС – 21. Эти числа вызвали в своё время заметную полемику. Критические стрелы были обращены прежде всего в АПК.
 
Насколько мне известно, обоснование разработчиков столь незначительного числа в АПК состояло в том, что по правилам о групповых исках рассматриваются корпоративные споры. Аргумент понятен – в России юридические лица корпоративного типа представлены в основном в форме ООО, а они обычно состоят из нескольких участников. Поэтому нужно установить сравнительно невысокий порог для групповых исков в АПК.
 
Если именно это обоснование в действительности повлияло на конечное решение, оно себя пока не оправдало. Как можно судить по статистике Суддепа, в 2020 г. арбитражными судами рассмотрено всего 49 групповых исков, а в 2021 г. – на рассмотрении находилось 18 ранее неоконченных дел, в течение года поступило еще 145 исков.

Множество из этих групповых исков поданы не в связи с корпспорами – их в эти периоды рассмотрено судами несколько десятков тысяч (данные Суддепа)! То есть критическое большинство корпспоров слушаются не по правилам о групповых исках. Интересно будет посмотреть на цифры за 2022 г.

В этой связи вопрос – было ли оправданным синхронизировать критерий многочисленности в АПК с корпспорами и устанавливать в кодексах различное правило о минимальном числе истцов? Могло быть иное решение, к примеру: унифицированное общее правило для трех процессуальных кодексов, а для корпспоров установить особенности (о применении правил о групповом разбирательстве безотносительно (либо с меньшим количеством лиц) к численности группы).

#мнение

С коллегами из Судебного Актива ОКЮР обсудили современные тенденции правоприменительной практики. Конечно, коснулись тематики групповых исков.
Смотреть по ссылке.

#обзор

Сегодня, 15 сентября, стартовала практическая конференция — первое соревнование активов ОКЮР «Успешные стратегии бизнеса в новой реальности»!

✨Открыл событие Судебный актив. Участники обсудили спорты с иностранными компаниями, мораторий на банкротство и как освободиться от ответственности за исполнение обязательств по договору.

💬Мы услышали интереснейшие кейсы по искам в форс-мажорных обстоятельствах от компаний Сименс, Росбанк, Рустам Курмаев и Партнеры, Галс Девелопмент и Почта России.

📌«На основании того, что санкции могут быть усилены, суд отказывается принимать дела по форс-мажорным обстоятельствам»
📌«Со свидетельством ТПП лучше, спокойнее, но не факт, что вас это спасёт»
📌«Лучший суд — это суд, который не состоялся»

🥳Отличное начало делового сезона!

Злоупотребление процессуальными правами как основание для отказа в судебной защите

В одном из недавних дел Верховный Суд (определение от 08.08.2022 №307-ЭС22-8816) сделал, как мне кажется, очень важный шаг.

Суд в этом деле пишет, что «дробление истцом размера одного и того же долга на части и последовательное взыскание этой задолженности различными исками не меняет основание иска: фактические обстоятельства судебного спора (действия и события, положенные в основу требований) остаются неизменными. Следовательно, второй и последующий иски тождественны первоначальному и суд должен либо отказать в их в принятии […], либо прекратить производство по делу […].».

Этот вывод ставит весьма дискуссионные вопросы:
- вправе ли истец в силу принципа диспозитивности делить одно требование на части и обращаться в отношении каждой из них с самостоятельными (а не с единым) исками к ответчику;
- есть ли допустимые пределы той свободы, которую вправе реализовывать истец, обращаясь с несколькими исками из одного требования;
- имеется ли в этом случае полное тождество предмета и основания первого и последующих исков.
Кстати говоря, в обсуждаемом деле тождества исков в итоге не установлено.

Но самый значимый вывод, на мой взгляд, прозвучал obiter dictum.
Суд помимо прочего указал: «… злоупотребление процессуальными правами дает основание для отказа этому лицу в судебной защите (пункт 2 статьи 41 АПК РФ).».

Я не припомню, чтобы ранее ВС РФ (и ВАС РФ) так прямо писал о возможности отказа именно в судебной защите ввиду злоупотребления лицом процессуальными правами. В целом, а не применительно к отдельным правам (скажем, на подачу возражений или ходатайств). Этот вывод бьет напрямую по фундаментальной конституционной гарантии каждого лица на судебную защиту.

Ссылка ВС РФ на ч. 2 ст. 41 АПК не дает достаточных оснований для сделанного вывода. Эта норма действительно указывает на возникновение неблагоприятных последствий для участника дела, злоупотребившего своими процессуальными правами, однако только в том объеме и таким образом, как это предусмотрено самим АПК. А кодекс, в свою очередь, называет в качестве таких последствий – отнесение на недобросовестное лицо всех судебных расходов по делу (ч. 2 ст. 111 АПК) и отказ суда в удовлетворении его заявлений/ходатайств (ч. 5 ст. 159 АПК). Отказ в судебной защите как санкция в ответ на злоупотребление в кодексе не называется.

Справедливости ради нужно сказать, что есть примеры борьбы с процессуальными злоупотреблениями, выработанные судебной практикой (возвращение несвоевременно поданного встречного иска, передача дела в другой суд при искусственном изменении подсудности и проч.). Однако они довольно точечные, направленные в ответ на конкретное недобросовестное действие. Вряд ли ранее можно было говорить о выработанной позиции пресечения недобросовестных процессуальных действий именно таким способом – отказом в судебной защите в целом.

Стоит ли ожидать развития этого подхода в практике нижестоящих судов, станет ли это тенденцией или останется незамеченным выводом ВС РФ? Думаю, это был только первый шаг.

#кейс

Сегодня с коллегами обсудили сдерживающие факторы (ментально-поведенческий, организационный, экономический и др.) широкого распространения групповых исков в России и возможные улучшения как законодательства, так и организационно-технических предпосылок развития этого правового института. По моим ощущениям, и спикеры, и аудитория выразили взвешенный оптимизм в этом отношении. Общий вывод - не если, а когда групповые иски в нашей стране станут эффективным средством защиты нарушенных прав больших групп потерпевших.

Отдельно хочу отметить интересный формат дискуссии, предложенный организаторами (FCongress и лично Юрием Сухоруковым). Спикеры были распределены на 2 команды, отстаивающие полярные точки зрения, причём необязательно совпадающие с их личными позициями.

Мне и моим товарищам по команде выпала задача привести аргументы «против» широкого использования коллективного иска. Оппоненты презентовали аргументы «за».

Спикерами, в частности, отмечалась социальная значимость ситуаций, в которых групповой иск уже являлся или мог бы стать эффективным способом защиты коллективной «слабой стороны». Как следствие, дискутировался вопрос: лежат ли мотивы инициирования и поддержки групповых исков в экономике или это сфера для pro bono активности? Мнения разделились.

#обзор

Размышлял тут о моделях вовлечения потерпевших в групповой иск.
 
Напомню, традиционно выделяют модели:
- «opt-out» (когда потерпевшие лица сразу по умолчанию становятся участниками разбирательства по групповому иску и являются таковыми до их заявления о выходе из группы),
- «opt-in» (потерпевшие становятся участниками разбирательства по групповому иску только после их заявлений о присоединении к иску).
 
Тема объемная и многогранная. К ней часто подступаются с различных позиций. Мне понравился один из взглядов на эту дихотомию, через соотношение «рациональность – инерция» потерпевших. Довольно элегантно об этом пишут S. Issacharoff и G.P. Miller.
 
Суть такая. Если член группы не участвует в групповом разбирательстве, он практически ничего не получает, однако теряет право участвовать в любой выгоде, которую может принести коллективный иск. Да, возможно, небольшой выгоде (есть примеры, когда потерпевшие получают буквально по несколько долларов), но все же которая дает хоть какую-то ценность. То есть рационально участвовать в групповом разбирательстве.
 
С другой стороны, людям свойственно быть инертными, во всяком случае большинству. Как демонстрация – в потребительских спорах в среднем менее 0,2%, т.е. двое из тысячи, пользуются правом выйти из группового разбирательства.
 
Итак, в случае opt-out модели инерция людей – ничегонеделание – совпадает с рациональностью. Потерпевший не подает заявление о выходе, и это сочетается с рациональностью участвовать в групповом разбирательстве. В этом случае он получает право участвовать в любой потенциальной выгоде по итогам спора. При этом он ничего не теряет, кроме по сути «бесполезного» (в том смысле, что лишь немногие готовы обращаться с личными исками из-за небольших нарушений) права подать свой личный иск.
 
В opt-in модели обратная ситуация. Если член группы ничего не делает, т.е. не подает заявление о присоединении к коллективному иску, он теряет право участвовать в групповом разбирательстве (и, как следствие, выгоде по его итогам) и получает по сути только право предъявить свой индивидуальный иск. Путь рациональности в этом случае заключается в том, чтобы действовать, а не бездействовать.
 
Получается, что поведение членов группы в opt-out модели, когда инерция лиц и рациональность их участия в разбирательстве совпадают, отличное от модели opt-in, где инерция и рациональность противоречат друг другу. Это напрямую влияет на другие важные аспекты – сложность в консолидации членов группы в модели opt-in, экономический интерес для «агентов» вести групповое разбирательство и проч.
 
Да, замечу, я тут не призываю изменить российскую модель. Это скорее взгляд на способы вовлечения потерпевших лиц в групповой иск только лишь с позиции поведенческой экономики.

#мнение

Назначено заседание по коллективному иску к ООО «Развлекательный Онлайн-Сервис» (проще говоря стриминговая платформа Netflix). Небезынтересно понаблюдать за развитием дела.

От многих в профессиональном сообществе слышу, что групповые иски в связи с «уходом» иностранных компаний (на 60, 90, 280 млн руб. и это в расчете на 20-30 истцов) в самом позитивном сценарии закончатся небольшими присужденными суммами.

Почему есть такое устойчивое мнение? Потому что заявленные суммы компенсации морального вреда на десятки миллионов, конечно, не коррелируют с судебной практикой их взыскания в нашей стране.

С точки зрения именно группового разбирательства интересно какую позицию займут ответчики, будут ли «разбивать» группу или, напротив, попытаются увеличить круг её потенциальных членов для последующего масштабирования выводов суда (такая тактика используется, если позиция ответчика по существу требований является сильной).

Важной составляющей спора, на мой взгляд, должно являться рассмотрение вопроса о размере компенсации морального вреда для каждого конкретного истца. Насколько я знаю, требования сформулированы (как зачастую и бывает) как равная сумма компенсации для каждого присоединившегося члена группы (как, например, в иске к Sony - по 10 млн руб. на каждого человека).

В позитивном праве России действительно есть правило о взыскании компенсации морального вреда в пользу потребителя при наличии только лишь самого факта нарушения его прав.

Тем не менее сам размер компенсации требует определения в каждом конкретном случае. Это вопрос факта, зависит от характера причиненных конкретному лицу нравственных и/или физических страданий, иных заслуживающих внимания обстоятельств. А поэтому совсем неочевидно, что все истцы имели тождественные страдания, переживания в связи с вменяемыми ответчику нарушениями.

Как следствие, встает вопрос о праве на получение всеми членами группы равного размера компенсации.

#кейс

В недавнем деле Lloyd v Google LLC [2021] Верховный Суд Великобритании, отменяя решение Апелляционного суда, помимо прочего указал, что даже если бы для взыскания компенсации было бы необязательно доказывать (а Суд исходит из обратного), что физическому лицу был причинен материальный ущерб или страдания в результате незаконной обработки его персональных данных, все равно было бы необходимо установить степень незаконной обработки данных в каждом конкретном случае, т.е. индивидуально применительно к каждому потерпевшему.

Истец в этом деле попытался построить свою стратегию через определение размера неуменьшаемого минимального вреда (“irreducible minimum harm”), понесенного каждым членом группы, и этот размер может быть одинаковым для всех членов группы. Основана эта позиция на другом кейсе, в котором предложена мысль о наименьшем общем знаменателе для всех индивидуальных требований (“lowest common denominator” of all the individual claims).

Интересная и довольно понятная (в т.ч. для суда, как мне кажется) концепция. Однако в этом случае крайне важно найти такой наименьший знаменатель.

#кейс

​​«Групповые иски выгодны всем: судам, истцам и даже ответчикам. Это важнейший институт, обеспечивающий доступ к правосудию», — настаивали первые. «Российские судьи не готовы рассматривать такие иски, а у юристов нет стимула их вести», — отвечали вторые.

Это краткая зарисовка с дебатов о будущем групповых исков в России, которые прошли в рамках Federal Legal Forum. В дискуссии приняла участие основатель PLATFORMA, адвокат Ирина Цветкова, а редакция собрала главные тезисы спикеров в большой репортаж.

Подробности — по ссылке.

Коллеги из PLATFORMA написали статью (по ссылке) с некоторыми тезисами спикеров по результатам состоявшейся дискуссии в рамках Federal Legal Forum о будущем групповых исков в России.

#обзор