К вопросу о критике техноса в философии Кутырёва. Американская модель робота для разгона демонстрантов, 1924 г.

Вернусь к некоторым эпизодам моей жизни в плане знакомства с философами и философской жизнью. Итак, к 16 годам я уже более-менее знал труды Флоренского и Соловьева, но нужно признать большой вклад нашего тогдашнего преподавателя философии - Игоря Владимировича Фролова. Он преподавал у нас философию на 2 курсе, историю философии на 4 курсе и философию истории на 5 курсе. А вообще он на других факультетах много что ещё преподавал: от экономических предметов и маркетинга до китайской и индийской философии.

Жил, кстати, рядом с моим домом. Мы его даже переписывали на переписи населения в октябре 2010 г., а уже 3 марта 2011 г. он скончался, о чем я тогда узнал как раз от новопреставленного Кутырёва.

Если вы посмотрите на немногочисленные статьи Фролова, то там мало интересного: он в основном писал о философском обосновании цивилизационного подхода и самостоятельности русской цивилизации. Но основные свои мысли, свое философское мировоззрение он в ту пору, когда не было телеграм-каналов, излагал именно студентам в преподавании.

Фролов был из тех преподавателей, кто вечно шутит и балагурит, но бывали у него и серьезные моменты. Среди конкретных его достижений на нашем курсе следует назвать следующее:
- он заставил всех, включая двоечников, прочитать "Пир" Платона и задаться вопросом об андрогине;
- сам он достаточно последовательно считал себя скорее аристотеликом;
- он был убежден, что сила мысли всех подлинных философов равноценна и Фалес, от которого мало что дошло, ничем не уступает Гегелю;
- он доказывал, что блаж. Августин во многом неоплатоник, по крайней мере, в своем учении о времени;
- он решительно вычеркивал экзистенциалистов из числа настоящих философов и не мог упоминать сартров и камю без брезгливости;
- в плане социальной философии он учил, что пик независимости человека от природы был пройден в начале ХХ века и с тех пор наша зависимость от природы снова непрерывно возрастает.

Фролов считал, что Аристотель учит о том же самом, что и Платон, просто называет эйдос формой (morphe) во избежание представления, что тела существуют в отрыве от эйдосов. Фролов же учил, что нет ничего бесформенного, кроме непознаваемой хоры, и в любой явленной вещи уже дан эйдос=форма.

Конечно, здесь встаёт вопрос о хоре и небытии, остающемся за пределами познания вещей, но так глубоко у Фролова не было возможности залазить со студентами истфака. Он лишь намекнул, что небытие может превосходить всякую форму, процитировав Чжуан-цзы:

Свет спросил у Небытия:
-Ты действительно существуешь или ты все-таки не существуешь?

Небытие не отвечало. Не дождавшись ответа, Свет стал всматриваться в его облик: темное, неясное, смотришь-не видишь его формы, слушаешь-не слышишь его голоса, хочешь схватить-не обретаешь, вглядываешься в даль-не видно края. И Свет сказал:
-Великолепно! Кто бы мог достигнуть такого! Я могу быть или не быть, но не могу абсолютно не быть. Как оно достигло такого?

Лао-цзы говорит: «Небытие входит в не имеющее промежутка, и я узнаю, что недеяние полезно».

Занятия у Фролова, требовавшие подготовки к семинарам, сдачи экзамена и двух зачётов, имели важное следствие: мне пришлось систематически начать читать книги по истории философии. В учебном плане тогда мало что было доступно. По сути, три серии книг:
1. Чанышев. Охватывал период от истоков древности до неоплатонизма. Но глубоко нигилистическая, антитрадиционная позиция Чанышева хорошо известна. Хотя и фактуры у него много.
2. Соколов. Серия книг охватывала позднюю античность, все средневековье (включая византийскую, исламскую и иудейскую философию), философию Европы 16-17 веков, даже до начала 18 века. Весьма добротные книги, многие цитаты из непереведенных на русский философских работ есть только там.
3. Лосев. Не только 8 (фактически 9) томов по античной "эстетике" (подцензурный псевдоним философии), но и прямо продолжающие их работы Лосева о средневековой схоластике и логике, о Возрождении и кое-что о Новом времени.

Но главное, что я открыл тогда и что навсегда стало моей путеводной звездой - это "Диалектика мифа" и "Дополнения" к ней. Собственно, их к фроловскому семинару нам и задали, в то время как в тогдашнем учебнике философии (харьковском учебнике, Карл!) было написано, что философия Лосева пока ещё трудна для понимания, не поддается пересказу и ее нужно изучить в будущем.

Вчера поступил странный комментарий от Вахитова. Странный, потому что видео моей лекции в Питере все ещё не выложено, и эти заметки написаны Вахитовым "вслепую". Поэтому нужно сейчас на них ответить.
https://yangx.top/redeurasia/1243

Итак.
1. Карсавин именно в ипостаси евразийца исследован на удивление мало. Лишь человек пять во всем мире, похоже, прочитали целиком все его статьи в евразийских изданиях, и я могу назвать имена этих людей. Я тоже это сделал. Моя статья о месте Карсавина между правыми и левыми евразийцами написана ещё летом и скоро будет опубликована в одном научном журнале. Там же я обращаюсь к "Завещанию евразийцам", которое Карсавин написал после выхода из организации. Этот великолепный социологический трактат на 84 рукописные страницы был опубликован лишь год назад (!), но даже за этот год никто на эту публикацию не откликнулся в научном плане, я первый буду.
2. По этой причине я в лекции рассмотрел Карсавина-евразийца в одном ряду с менее известными Садовским (от него даже фотографии вроде бы не осталось, хотя поиски ведутся) и Никитиным.
3. На основании всей совокупности текстов Карсавина ответственно заявляю, что он никогда не был таким левым и промарксистским, как собственно левые евразийцы, и лишь вынужденно сотрудничал в газете Евразия, да и то ушел оттуда в мае 1929 г., когда его сменили Устряловым. Письма Устрялова к Сувчинскому давно опубликованы, и, конечно, появление Устрялова в газете означало ещё больший уход от евразийства.
3. Никитин тем более по взглядам никогда не был левым евразийцем от слова совсем, но он сотрудничал с ними до самого конца, до сентября 1929 г. После раскола движения он возобновил отношения с правыми Савицким и Вернадским.
4. О Садовском и говорить нечего, он вообще крайне правый был по сути. Он был, скажем так, ультраправой рукой Савицкого.
5. Карсавин даже в своих 24 статьях в "Евразии", за исключением лишь одной, говорил о марксизме ровно то самое, что с 1930 по 1934 годы будут говорить его противники - правые евразийцы Савицкий, Чхеидзе, Алексеев. Разницы во взглядах по сути марксизма между ними нет. Ненормальный конфликт между ними и Карсавиным был связан с личными особенностями. Своя своих не познаша.
6. Выйдя из движения, Карсавин и Никитин ни на йоту не изменили взгляды и в 30-е исповедовали те же самые евразийские идеи, просто уже никак не участвовали в организации.
7. Противопоставлять философов и воинов среди евразийцев 20-х годов не считаю корректным, ибо через ряды царской и белой армии прошли довольно многие и из тех, и из других. Многие были учёными и в то же время прошли через фронты, подчас в очень необычных обстоятельствах, как Никитин на иранском фронте.
8. Я отфотографировал и собрал сканы большинства евразийских изданий 1921-1937 годов по максимуму. Но увы, часть страниц газеты Евразия повреждена, но самое плохое - нет в России комплекта всех 6 номеров "Евразийских тетрадей". Они есть ТОЛЬКО в библиотеке в Праге. Недоступность этого важнейшего источника по последним годам движения - это позор для наших историков. Многие же за последние 30 лет ездили в Прагу - и поленились снять копию.

Дело, Рустем, не в том, что не переиздано, а в том, что просто нет даже сканов большинства евразийских изданий. Я собрал всё, что есть в РГБ: все Евразийские временники / сборники, все Евразийские хроники, все Версты, всю Евразию, Новую эпоху, ещё некоторые брошюры. Вот Евразийские тетради только в Праге, до них не доберусь.

Мораль: как вообще многие исследователи типа как писали научные работы о евразийстве, не имея под рукой корпуса даже опубликованных первоисточников? Молчу уж о письмах, которые разбросаны по Франции, США и не только. Часто они нагло украдены частными коллекционерами и публикуются лишь случайно.

Это, конечно, не умаляет героизма тех, кто десятки лет работает действительно с первоисточниками. Шаронов, Ермишина. Но таких людей крайне мало.
https://yangx.top/redeurasia/1251

Не зря мы недавно обсуждали тут алеутов и продажу Аляски! Вот и Ксения Борисовна Ермишина пишет:

18 октября - трагический и темный день для геополитики России. В этот день состоялась так называемая "продажа" Аляски США. Об этом событии основоположник евразийства П. Н. Савицкий писал так: "Очень оценил я и фотоснимок часовни колонии Росс. Её историей и историей русской Аляски я занимаюсь с детских лет (с первых годов XX века).Не скрою, что еще семи-восьмилетним мальчиком, в 1902-1903гг., я проклинал Александра II за преступную её продажу, считая это самым важным - и в то же время самым позорным - " деянием" его царствования" (Письмо к Глебу Струве от 5 февраля 1960 г.). Упомянутый форт Росс - знаменитое русское поселение и центр миссионерства на Аляске. Самым известным миссионером был преп. Герман Аляскинский, монах Валаамского монастыря. Его считают основоположником Православия в Северной Америке. Я сама не раз задумывалась о том, что могло быть, если бы Аляска не была бы позорно отдана за три гроша (постройка высотного здания в Нью-Йорке тогда обошлась дороже всей Аляски). Кажется, могло бы сложиться так: после революции 1917 г. все русские, которым грозила опасность, могли бы уехать на вторую Родину, на Аляску. И оттуда постепенно бы началось возрождение России и веры. А США, взятая в кольцо Россией, никогда бы не смогли стать той Вавилонской блудницей, развращающей народы, какой мы видим это государство сейчас. Отсюда простой вывод: нельзя уступать никаких русских земель Западу, в надежде на его милость или "благодарность". Себе дороже выйдет.

В официозной советской марксистской исторической литературе 1920-1936 гг. умиляет ее наивная непосредственность дуболомного левачества, ещё не прикрытая позднейшими казёнными формулами. Самоцензура была минимальна, ляпали, что было на душе. Вот у меня в руках дивный 800-страничный советский сборник песен французской революции с комментариями. И сразу же - вот такая откровенность авторши предисловия, совсем недавно выбравшейся из своего местечка в столицу.

Справедливости ради, в сборнике приведены песни всех направлений, включая роялистские и контрреволюционные. Но убожество французского республиканства оттеняется убожеством раннесоветского марксизма.

Вообще до 1936-37 года в Советском Союзе можно было достаточно свободно писать на любые темы 18 - первой половины 19 века. Примечательно здесь первое полное издание 8 философических писем Чаадаева, материалов о 1830 годе в России, примечательна работа Шебунина о незабвенном де Местре и его соратниках (правда, он был вынужден напечатать ее под псевдонимом, после чего и был расстрелян - но это уже конец периода свободных исторических рассуждений).

На картинке - пример, что в 1934 году ещё можно было открыто публиковать доказательства идеологически масонского характера французской революции.

Ну и любопытно посмотреть, как легко зомбированные либералы и демократы переходят к логике "рабство - это свобода" и меняют деревянное ярмо на железное. Вот последняя песня французской революции.

Раз уж вчера и сегодня заходила речь о евразийцах 20-х годов, добавлю, что Яков Садовский в 1925 г. выдвинул следующий евразийский лозунг: Петербург - культурная столица, Москва и Киев - политические столицы России. С разделением государственных органов между последними двумя.

Для сравнения: Киреев около 1900 года предлагал также оставить Питеру культурные функции, а политическими столицами России сделать Москву и Одессу.

Розанов сожалел, что в России нет такого четкого деления на исторические регионы, области, как в странах Европы или Азии. Но это и естественно: природа Евразии не знает резких природных границ, что способствует постоянной подвижности населения и рубежей. В пределах евразийских равнин просто не может быть чего-то столь же ясно отделенного, как Нормандия, Тироль, Хорасан или Бенгалия, например.

Однако ж остаётся разделение на коренную Русь-Россию с ясной тысячелетней идентичностью и освоенные лишь в Новое время земли. И здесь важно замечание Петра Николаевича Савицкого как великолепного знатока экономической географии, что коренная Россия лишена полезных ископаемых и может жить лишь за счёт всех просторов Внутренней Евразии. На карте - то, как Савицкий примерно очерчивал собственно Россию в узком смысле (а ещё раньше это выделял Дмитрий Алексеевич Хомяков): Перемышль - Кременчуг - Нижний Новгород - Санкт-Петербург.

Единство этой коренной России как ядра, вокруг которого стальными обручами собрано единство остальной Внутренней Евразии - это важнейший постулат евразийства. Поэтому да, ещё раз повторим: Киеву, Львову и даже Перемышлю - приготовиться в первую очередь.

Интересные у кого-то исследования...
https://yangx.top/arabicafrica/3174?single

Завершим пока что тему ранних евразийцев. Отмечу, что блестящим подтверждением того, что тогда это была вершина русской мысли, в которую входили самые чуткие и умные люди с огромным опытом практической деятельности - это их поразительный нюх на новые важнейшие имена. Именно евразийская пресса 1925-29 годов первая во всем русскоязычном сообществе (и эмигрантском, и советском):
- дала рецензии на первые книги Лосева;
- дала рецензии на Бытие и время Хайдеггера;
- дала рецензии на книги Генона об индуизме и метафизике и познакомила читателей с его основными идеями того периода;
- дала рецензии на Отмара Шпанна.

Все неевразийские издания просто проморгали появление этих новых ослепительных имён. И это факт.

По поводу укромовы. Не так давно, на прошлой неделе мне приснилось, что я на мове агитирую укропов переходить на нашу сторону. Причем во сне я делал это быстро, лихорадочно. Вообще я наяву часто в моменты, когда нервничаю, иногда непроизвольно перехожу на мову. В спокойном состоянии розмовлять я, конечно, не склонен. Это ведь совершенно искусственный жаргон, который можно выучить, как учат эсперанто - и в самом его характере закодированы повышенная возбудимость, экспрессивность, агрессивность. Лучшие из стихов на мове ведь тоже такие дерганые, нервные, несколько истеричные (на русском литературном с ними могут соперничать только стихи Цветаевой, пожалуй - но именно их-то и тянет переложить на мову по этой причине).

Белмова же - другое дело. Это тоже искусственный жаргон, но если бы ее записывать в нормальной этимологической орфографии, то в лучших образцах стихов на белмове мы найдем лишь довольно простые стихотворения совершенно русского характера. Практики в белмове у меня значительно меньше, и я не во всех ситуациях решаюсь размау́ляць на ней.

Я обычно хожу в кино очень редко. Только на фильмы по историческим мотивам - ради рецензирования. Ни на какие другие.

До ковида ходил один раз в год - в полтора. С начала пандемии не ходил почти два года и вот вдруг в этом месяце сходил на два фильма: "Сердце Пармы" (очень плохо снято, а книгу я не читал, да и ходил я скорее на Кищенко посмотреть и Пускепалиса добрым словом вспомнить) и вот вчера - на "Яна Жижку" (какие-то тупицы изменили в русском прокате чешское название фильма на безликое "Средневековье").

Коротко о фильме.
- самый дорогой фильм за всю историю Чехии (главные роли играют западные актеры, второстепенные - чехи), но и снято очень качественно. Это вам не "Кольца власти", когда самый дорогой сериал в истории мирового кино снят как позорный детский утренник с пластиковыми доспехами. В "Яне Жижке" всё всерьез.
- все главные персонажи, кроме самой главной героини Катерины, историчны, как и основная интрига вокруг раскола папства и борьбы двух братьев-королей Вацлава и Сигизмунда.
- однако по существу в фильме нет почти ничего, кроме кровищи, патологоанатомии, сажания на кол, выбивания мозгов камнями, поедания людей львом, выклевывания глаз воронами и поедания глаз же червями. Почти ничего - потому что ещё есть Стокгольмский синдром Катерины, который развивается на протяжении всего фильма и приводит к трагедии - ну хотя бы нет розового хеппи-энда, и то хорошо.

После фильма рекомендуется петь одну песню про сажание на кол, которую знают лишь некоторые подписчики этого блога.😉

Едва ли не самой известной малорусской песней является романс ещё XIX века "Ніч яка, Господи! Місячна, зоряна:
Ясно, хоч голки збирай…" (в советское время упоминание Бога вычеркнули и стали петь: "Ніч яка місячна, зоряна, ясная: Видно, хоч голки збирай…" Именно в таком виде, с исчезнувшей рифмой "зоряна - зморена" (и без последних двух строф оригинала, потому что там тоже сказано про грех) ее поют в фильме "В бой идут одни старики" и во всех советских записях.

Но я как-то вот не могу воспринимать эту песню на слух в оригинале, но только в эрзянском переводе, невероятно красивом по звучанию и гораздо более изящном и по значению слов (образы в этом переводе несколько отклоняются от оригинала, природа рисуется значительно более выразительно). Почему так? Эрзянские песни и стихи всегда как-то звучат как наиболее родные. Смотрите сами:

Весь весе опаня, седеем соланя,
Ковось менельга уи.
Кода вечкевикскем юты икелевам,
Оймем ливтямо туи.

Озатан мартонзо аштеме вальмало,
Седеем токнозь токны!
Варштак, седей пелькскем, ашола панарсо
Панжтыця лёмзёркс уды.

Тон иля пеле, тонь ашине пильгинеть
Росас а начтавить ней,
Кандтан мон, лембинем, кедь лангсо кудот видьс,
Кадык тикшеськак сэрей…

Тон иля пеле, монь марто а экшендят,
Ушосонть лембе, паро…
Кунсолык седеем талныця токноманть –
Марят вечкемань моро.