1918 год. Журнал «Новый Сатирикон». Исключительно точный портрет директора Третьяковки Трегуловой, сопровождаемый блестящей цитатой Вольтера.

Поговорим о том, о чем говорить не рекомендуется. А именно – о социальных протестах в Москве. Сегодня в Москве множество болевых точек, где жители города выступают против благоустройства, приобретшего в последние годы характер маниакальной самоцели (благоустройство ради благоустройства) и уже угрожающего и городу и его жителям (речь не идёт о проекте «Моя улица»). Жители района вокруг станции метро «Академическая» (особенно улицы Дмитрия Ульянова) выступают против ветки метро, грозящей уничтожить все живое, жители многих районов выступают против чудовищной хорды (слушания идут, хорда тем временем строится прямо под окнами десятков тысяч людей, вопреки всем слушаниям), МЦД идет по домам, памятникам архитектуры, частным участкам…

Люди выступают против, выступают активно, однако результата никакого. Почему? Дело не только в том, что это огромные деньги, которые подрядчики не дадут отнять у себя горстке недовольных граждан. Дело в том, что в последние годы в головах московских заинтересованных чиновников твердо поселилась мысль, что бесконечное благоустройство, переделки, сносы, стройки, хорды это и есть развитие города. Помню, как на одном из совещаний Хуснулин на вопрос «зачем бесконечно размножать громадные безжизненные жилые районы» отвечал, что постоянная стройка, умножение новых площадей и обновление старых (считай – сносы) есть необходимое условие развития города и если этого не делать, то город погибнет.

Именно поэтому жителям улицы Дмитрия Ульянова в ответ на их возмущение новой веткой метро говорят: «Что вы орете? У вас тут будет как в Токио». А когда жители говорят, что тут не Токио, а Москва и они не хотят, как в Токио, с ними любой разговор прекращается. Вы не хотите как в Токио? Не хотите как на Западе?! Не хотите новое метро?? Не хотите новую хорду??? Да вы же на 10 минут раньше доедете до МКАД, до метро будет ближе идти на пять минут… Не хотите все равно? Ну так вы враги прогресса, цивилизации, города, вы не понимаете элементарных вещей, ретрограды и тупицы и с вами никакой разговор невозможен. Зачем при развитии города учитывать мнение ретроградов?

Не говоря уже о том, что «все этого хотят».

Этих «всех» никто никогда не видел. «Все» никогда не говорили: «Постройте, пожалуйста, у нас под окнами трассу побольше – мы любим шум, нам нравится движение», «выкопайте, пожалуйста, в центре под нашими домами еще одну линию метро», «пожалуйста, спилите к чёрту этот сквер – очень уж громко орут соловьи по утрам». Однако главный аргумент «все – за!», «мы делаем это в интересах большинства москвичей».

Представим на минуту, что это так. Тогда это означает, что ради интересов большинства можно отравить жизнь меньшинству (в которое входят тысячи людей), снести их дома, уничтожить их налаженную жизнь, выгнать с нажитого места даже не для того, чтобы на этом месте появился детский сад или больница, а чтобы чье-то корыто быстрее пронеслось на дачный шашлык, чтобы возник очередной безжизненный «человейник», пересадочный узел, торговый центр…

Так? Так.

Чем тогда это отличается от советских методов?

Только одним – на заботе о большинстве тогда так не зарабатывали. И не называли это демократией.

Тут Романова расстригли, извергли из сана и отлучили от Церкви. А вот этого персонажа Охлобыстина никто не извергает и не отлучает. Он до сих пор представляется священником. Даже после таких картиночек. Ему можно. Тусовка позволяет. А вместе с ней и патриархия почему то. Хотя этот подонок гораздо опаснее и вреднее Романова.

Два довольных урода нашли друг друга. Одного из них рекламирует «Комсомольская правда». Скорее всего, и другого тоже, пусть не так открыто.

Одна из ключевых проблем современного литературного и интеллектуального поля это его стремительная примитивизация. Серьезная деградация общества, которая происходит последние 30 лет, дает свои плоды. Они выражаются в искреннем интересе к сериалам, юморинам, скандалам, анекдотам и рубрике «срочно в номер» газеты МК.

Однако при этом многим людям «с запросами» хочется все таки чего-нибудь умненького почитать/послушать. Они спинным мозгом помнят, что раньше «умненькое» содержалось в классической литературе, философии, науке, искусстве. Они также помнят, что «умненькое» существует для того, чтобы помочь решить те или иные проблемы. Объяснить, как добыть денег, не работая, выучить язык, не изучая его, похудеть, обжираясь, стать счастливым, известным, крутым просто так или даже за так.

И оттого их иногда начинает тянуть на «умненькое». Они с тайным страхом шарят глазами по полке, где еще сохранились с советского времени разрозненные, рваные тома классиков, но вид и, главное, объем книг их пугает. Включают «Старший сын», «Бег» или «Отпуск в сентябре», но свист чайника из кухни на пятой минуте отрывает от экрана, а когда они возвращаются со стаканом и бутербродом, уже ничего не понятно. Идут в музей, там висят картины – большие и поменьше – на них всякое разное, надо смотреть и думать, но как смотреть и о чем думать – непонятно, никто не может объяснить, а если объясняют, то скучно и они возвращаются домой и вскоре в памяти остается только буфет и завернутый в пленочку бутерброд с безотрадным сыром.

Однако, если есть спрос, то существует и предложение. Тысячи людей и организаций предлагают «умненькое», но, прекрасно зная с кем имеют дело, предлагают то, что точно будет воспринято. Главный принцип – умненькое должно быть знакомым и вызвать мысль «О, точно!», «Я именно так и думал», ибо незнакомое может вызвать испуг, недоумение и отторжение.

Как это выглядит? Вот, например, есть такой «интеллектуальный проект», где вышедшая в тираж бывшая политическая молодежь читает себе и другим умные книги. Читает год, другой, после чего самые умные, погрузившись в неисчерпаемые глубины мудрости, выдают: «Зависимость бывает разная. Например, от алгоколя и секса. Но самая страшная зависимость – от чувств». «Цель зависит от средств. Чем лучше средства - тем быстрее и точнее мы достигаем цели». Сразу понятно, что несколько лет прошли не зря. Также есть очень популярные авторы типа Коэльо, которые популярны именно потому, что проводят в жизнь такие же ослепительные откровения: «В стае жить плохо, а вне стаи хорошо». И такой умный и глубокий не только он. Посмотрев целый ряд современных авторов, можно обогатиться следующими потрясающими мыслями: «Я падаю, чтобы потом подняться», «Счастливыми не рождаются, ими становятся», «Легко идет только легкая дорога, а вот трудная дорога идет трудно». В общем, отсюда уже очень недалеко до бессмертных истин: «Чем старше человек, тем больше ему лет» и «Чтобы холодная вода стала горячей, ее нужно подогреть».

Разумеется, эти истины не высказываются вот так напрямую почти никогда. Они рассеяны в текстах, сюжетах, картинках, человек должен потратить массу времени на чтение, смотрение, слушание, прежде чем все его существо будет озарено мыслью, что ночью видно значительно хуже, чем днем. Радость узнавания – главная радость, которая скрывает от него сознание, что его околпачили. «О, точно. Я тоже всегда думал, что в стае жить плохо. Что ночью видно хуже. Что плохие средства мешают достичь цели, а хорошие помогают». Именно поэтому такую популярность имеют сборники афоризмов – интеллектуальный суррогат. Прочел, узнал свое, стал единомышленником Спинозы или Сенеки, забыл, чтобы через день открыть новую банальность.

Именно поэтому современное «интеллектуальное поле» скучно, нудно, предсказуемо, дрянно, работает по принципу «дураков не убавим в России, а на умных тоску наведем». Но это и хорошо, ибо дураки платят за «умненькое», а мыслей в духе «один лом тонет, два лома, как правило, тоже» хватит на несколько поколений вперед.

Главное, чтобы во всем продолжали искать собственное отражение.

Демократия в современном мире переживает серьезный кризис. Еще в 1947 году Черчилль произнес: «Демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени». С тех пор эта саморазоблачительная фраза служила оправданием ничегонеделания. Дескать, система дрянь, сами признаем, но ничего лучшего нет, а поскольку все худо-бедно работает, то и думать не над чем.

Дело закономерно кончилось массовыми выборными фальсификациями по всему миру и привычкой хвататься за оружие, а не за кодекс международного права для решения любой проблемы.

В чем причины кризиса демократии? Демократия сегодня столкнулась с проблемой столь обширного «массового выбора», что никакие теоретики не могли это предусмотреть. Чем шире поле для голосования, тем чудовищнее выбор и безнадежнее ситуация, ибо голосуют сотни миллионов. А теперь представим, каким должен быть условный кандидат, за который проголосуют четыре или пять миллиардов? Останется чистый, дистиллированный инстинкт без малейших признаков духа, ибо взгляды у всех разные, а инстинкты одинаковы.

А дальше включится противоестественная, но очень распространенная в наши дни логика «миллионам нравится – значит хорошо» и на этом основании объект любви миллионов станет считаться хорошим во всех планах. От эстетического до коммерческого.

А если не упрощать, то «Джоконда» Леонардо, Пергамский алтарь, «Фауст» Гете, собор в Шартре, храмы Василия Блаженного и Покрова на Нерли останутся шедеврами, даже если за них не проголосует вообще никто. Ведь красота и совершенство это свойство Бога, отраженное в творениях гениев, а эти творения, вспоминая Раневскую, «уже сами могут выбирать, на кого производить впечатление, а на кого нет».

А какой-нибудь Навальный, даже если за него в самоисступлении проголосует все человечество, включая зулусов и папуасов, от этого не станет лучше, глубже и умнее.

Вечный двигатель под названием «демократия» больше не работает. Его приговорил к списанию Интернет, доведший до совершенства систему манипулирования людьми, заложенную именно демократией и до самоуничтожения метод «всенародного признания».

⚡️⚡️⚡️⚡️В 20.20 НА СОЛОВЬЁВLIVE

В 20.20 начну вечерний стрим на YouTube канале СОЛОВЬЁВLIVE.

Воскресение Навального / ВОЗ меняет международную классификацию болезней, чтобы педофилам было легче / Вечер в «Городе Солнца».

Присоединяйтесь, обсуждайте и комментируйте https://youtu.be/8VKDJdYEx2Q

Неожиданное продолжение моего стрима в эфире у Владимира Соловьева https://yangx.top/SolovievLive/34819 Очень хорошо поговорили об идиотах из оппозиции.

⭕️

В эфире Полного Контакта Борис Якеменко

Подписывайтесь на его телеграм канал - https://yangx.top/yakemenko

Слушайте в эфире радио ВестиFM и смотрите стрим на YouTube канале СоловьёвLive

https://youtu.be/C_xt2BABWjw

Попытки протащить нацбола (то есть последователя фашиста Лимонова) Прилепина во власть, который не скрываясь строит вторую НБП (это, как известно, фашистская партия), свидетельствует о том, что наша здравая политическая реальность вновь проигрывает либерально-маргинальному безумию. Причем личность Прилепина здесь не настолько важна, насколько важны увлечения наших политических кругов из власти.

С Прилепиным все ясно давно. Коньюнктурщик и просто откровенно безграмотный дурак, он организм из разряда «простейшие». Он где-то слышал о великих писателях (Быков рассказал), о Куприне, Чехове, Толстом и Байроне и очень хотел стать как они (он часто об этом говорит и сравнивает себя с великими, тщательно фиксируя количество «своих» книг и их книг, считая, что писатель с 10 книгами лучше чем тот, у кого их 8). Однако по причине тупости он так и не понял, в чем состоит миссия писателя, кто такой писатель по сути – и остался нижегородской шпаной Евгением Лавлинским с соответствующим набором слов, безграмотностью и убогим мышлением.

Но дело не в этом. Дело в том, что он гомункулус самой оголтелой либеральной среды. Кто продвигал его несколько лет назад? «Новая газета», «Эхо», Быков и олигархические СМИ. Те же, кто двигал Навального – поэтому Прилепин до сих пор очень комплиментарен по отношению к Навальному и его кругу. То есть в какой-то момент либеральные круги решили сделать дегенерата и убожество ни много ни мало, а литературным явлением, культурным феноменом. Не случайно его раскруткой за огромные деньги спонсоров «Справедливой России» занималась либеральнейшая «Русская жизнь».

Он был интересен им именно своей дремучей глупостью и амбициозностью, чисто этнографический феномен – так барин из усадьбы рядил в дворянский костюм конюха и, покатываясь со смеху, наблюдал, как тот изображает барина на сцене крепостного театра.

Но была и еще одна причина. Не только либеральная, но вообще интеллигентская среда страдает страстью время от времени пробовать гниль, слушать матерные частушки, любоваться на какую-нибудь гадость – ей хочется дерьма, свинства, тупости после изысков ума и благородства манер. Отсюда увлечения наших либералов фашизмом, национализмом, анархизмом, радикализмом, сталинизмом. Кстати, эту особенность хорошо знали и этим пользовались те же футуристы, демонстративно нарушавшие правила приличия и знавшие, что это нравится пресыщенной публике.

И сначала их эта прилепинская гниль очень забавляла, забавляли пацанские опусы, прославляющие шпану и написанные таким языком, что на их фоне любая либеральная белиберда смотрелась красиво и изысканно. Мало того, когда он предал свой подвал и переметнулся на ставку к бывшим врагам, это развлекло еще больше – стало ясно, что он очень похож на них самих. А, самое главное, они прекрасно знали цену этому «патриотизму» и поэтому охотно продавали Кремлю и власти тех, кого растили и поддерживали – Лимонова, Баронову, Конева, Проханова.

Не случайно все подобного рода «патриоты», сменив кассу и риторику, продолжали с либеральной ненавистью и презрением относиться ко всему, что действительно работало на государство – от движения «Наши» до государственных медиадеятелей. Мало того, так же любезно принимались в тусовке и либеральной среде.

Через какое-то время Прилепин стал надоедать и кусать руку, которая его кормила и вырастила. И тут оказалось, что остановить процесс уже невозможно. Прилепинская тупость и «литературное» дерьмо оказались включены в рыночную схему, гомункулус зажил своей жизнью. А поскольку либералы сами вывернули наизнанку правила, чтобы дерьмо считалось литературой, а литература дерьмом, противопоставить этому существу оказалось нечего.

Поэтому он еще долго может пребывать в рыночном поле, меняя ярлыки (патриот, государственник, боец с Донбасса, публицист, хуторянин, а вот теперь скоро и депутат) по мере того, как одни ярлыки будут приедаться, а другие расти в цене.

Содержанка делает вид, что воюет с Кремлем https://yangx.top/bloodysx/6216 Когда нибудь это могут не оценить, и эта подержанная жуть окажется там, где и положено. В борделе.

Граф Гнилорыбов (национальность - казак) страдает https://yangx.top/arkhlikbez/15208 за Пригова. Неудивительно, что навальненок-ботовод дальше Пригова никогда не ходил. И не пойдёт.

Напомню. Пригова в рамках круговой поруки бездарностей принято считать «живым классиком», еще при жизни приобретшим канонические формы.

Присмотримся поближе.

Пригов в действительности был довольно заурядный пародист, хотя и сам не очень понимал, кто он. Был, например, по собственному признанию «женским поэтом», издал в этом образе несколько сборников, среди которых оригинальные - «Сверхженская лирика» и «Невеста Гитлера». Был до кучи «сверхпоэт» или «метапоэт». Сверхпоэт писал вот такие сверхстихи: «В полуфабрикатах достал я азу. И в сумке домой аккуратно несу», «Веник сломан, не фурычит, нечем пол мне подметать», «Вот я котлеточку зажарю, бульончик маленький сварю». После этих сверхстихов Пригов горделиво констатировал: «я тот самый Пушкин и есть… мои современники должны меня больше, чем Пушкина, любить».

Помимо того, что он был сверхпоэт, оставивший Пушкина где-то у плинтуса, он, по его утверждению, был еще «сверхзверь» - лиса, олень, сова, кот и медведь одновременно. Сверхзверь и сверхпоэт любую встречу заканчивал криком кикиморы, а от его творчества заплакал бы слезами зависти любой Сальвадор Дали. Например, на склоне лет он готовил высокохудожественную акцию – его должны были нести в шкафу по лестнице здания МГУ, а он оттуда орал бы матерные частушки. В общем, типичное творчество пронырливого душевнобольного, которое в девяностых многими оценивались, как заря нового, свободного мира искусства.

... Последние годы сверхзверь обитал, как водится, в Лондоне, получал от иностранных и всяких подозрительных фондов деньги на пародии, немного повоевывал с режимом, был, на всякий случай, тусовкой сделан еще художником – в общем, классическая биография дребезжащего пустого места, штатного концептуалиста и постмодерниста. Кто-то из его поклонников испортил выделениями сверхзверя фасад многоэтажки. Посмотрите на шедевр. «Яяяяяяяяяя» - все, сказать больше кикиморе было нечего.

Сегодня эту неприятность решили устранить. Но нашлись защитники… Такие же, как он поэт и художник. Карикатурные «исторические урбанисты», вся деятельность которых это тоже сплошной крик кикиморы в нахлобученной на глупость казачьей папахе.

Не все, что в рифму, стихи. Не все, что кричит матом из шкафа, поэт. Не все, что наляпано много лет назад на стены, достояние культуры.

Убирайте.

Выродок и альфонс Кашин, с каждым таким постом все больше людей ждёт тебя здесь с нетерпением. А «Комсомольской правде» как минимум надо сменить название на «Фелькишер беобахтер». Тогда вот эта мразь будет там на своём месте.

Очень интересно поговорили сегодня в «Вечере с Владимиром Соловьевым» о том, что готовиться надо к миру после кризиса https://youtu.be/nJDBVOhjgPg

Конфликт лежит в основе любой политической и культурной системы и политика есть поиск форм разрешения этого конфликта. Политика есть преодоление, то есть движение с усилием – последнее меняет в процессе движения и сам объект движения и то, на что оно направлено.

Последние несколько лет этот конфликт, переосмысленный из причины в угрозу, сознательно устранялся. Политика представляла собой то византийско-постмодернистскую игру, где Адорно прекрасно уживался с Шишом Брянским. То обиду бывшего холуя, впущенного на блекнущее политическое поле, где одно корыто на всех, только едят с разных сторон.

Конфликт в этих условиях не может существовать, у него нет основы, поэтому система стала проседать и конфликт пришлось создавать искусственно. Отсюда откровенно блеклые персонажи, имитирующие конфликт. Дело кончилось тем, что конфликта не стало.

Закономерно следом стала исчезать главная составляющая политики - политическое событие, то есть то, что по мысли А.Бадью, «дает проявиться возможности, которая была невидимой или немыслимой». То есть политическое событие это то, что вырывает возможность из невозможного (студенты у Сорбонны в 1968 году кричали «требуйте невозможного!). Последние годы новых возможностей не создавалось, да они и не были нужны. Одни и те же лица застыли на экранах. Поэтому при декларативном стремлении к будущему возникла его боязнь, при формальном движении вперед началось парадоксальное возвращение назад. Поэтому заговорили о «застое», фигуры, которые, казалось бы, навсегда исчезли из общественного пространства, вновь появились в нем.

Что такое «застой» в политике? Это отсутствие идеи, которую не могут заменить никакие заклинания каналов. Идея есть движение и реализуется она только в движении. Именно поэтому и Сталин и Мао Цзе дун создавали различные «движения», которые иногда грозили государству, но идеально воплощали жизнь идеи, воссоздавали среду ее существования.
В последние же годы естественный ход вещей был объявлен главным механизмом движения, а государство стало суммой, получаемой в ходе математической операции «обольщение плюс тотальный надзор». И если раньше работала схема «у нас власть – у вас блага», то незаметно в последние годы она заменилась на «у нас власть и … у нас и блага».

В результате в обществе стало копиться раздражение. Слишком на многие вопросы ответов не было. А раздражение опасно тем, что у него нет понятных причин. Есть причины у злости, понятно, откуда берется обида и где истоки боли. Но у раздражения нет причин, оно возникает из ниоткуда, из ощущения «все плохо» и постепенно захватывает человека целиком, наполняя все вокруг. Это как у Мамардашвили, который вспоминал, что, будучи маленьким, читал газеты, не понимал что там, но понимал, что ложь. Такому обществу ничего уже нельзя предложить, на любое предложение оно отвечает «Уйдите!!! Отстаньте!!!»

Показательны интервью с участниками протестов. Основной лейтмотив «Не "за", не "против" - просто все достало". Поэтому у нынешнего «протеста» нет вождя, так как это не протест, а продукты брожения. В прямом и переносном смысле. Хождение по улицам взад и вперед возникает в том числе и от бессознательного стремления к движению, от желания хоть куда-то идти, почувствовать себя участником хоть каких-то процессов, побыть в любой другой роли, кроме молчаливого зрителя на галерке и клакера в партере, аплодирующего по свистку.

В области канонизации святых и их почитания есть такая проблема как мифологизация. Не мифотворчество, когда святому приписываются слова или действия, вовсе не имевшие место, а именно мифологизация — создание мифического образа.
Примером мифологизации, нацеленной на канонизацию, является великий князь Сергей Александрович.

Сергей Александрович, сын императора Александра II, занимал ряд военных и государственных должностей, был в 1905 году убит террористом, бросившим в его карету бомбу.
Канонизация его жены великомученицы Елисаветы Феодоровны, а также публикация в России посвященной ей книги Л.Миллер, составленной в несколько эмоциональных и даже романтических тонах, послужили тому, что отблеск святости великомученицы в некритическом сознании стал отражаться и на Сергее Александровиче.
Мифологизация проходит по нескольким линиям.

Во-первых, по линии создания образа не просто благочестивого человека, а человека особого, выдающегося благочестия. К примеру через выборку дневниковых записей. Впрочем, подобным методом можно создать аналогичные образа и у других жертв террора начала ХХ века.

Во-вторых, по линии подчеркивания особого покровительства благим начинаниям, связанным с Церковью. К примеру, Сергей Александрович основал Императорское православное палестинское общество. Между тем в круг негласных обязанностей всех членов императорской фамилии входило покровительство каким-либо благочестивым учреждениям — филантропическим или, как в данном случае, учреждениям, связанным с защитой православных меньшинств в странах мусульманского доминирования.

Наконец, в-третьих, по линии настойчивого, хотя и не обоснованного содержательно, именования насильственной кончины как мученической, причем намеренно или нет происходит амальгама между, с одной стороны, бытовым употреблением слова «мученик» как невинной (и даже порой героической) жертвы насильственных действий и, с другой стороны, церковным пониманием мученичества как исповедание своей смертью веры во Христа.

В начале ХХ века революционеры, при некотором попустительстве и даже молчаливом одобрении «просвещенного общества», вышли на настоящую тропу войны, совершили множество подобных террористических актов, в ходе которых погибли многие из лучших сынов Отечества — как высокопоставленные государственные лица, так и рядовые чиновники или обычные люди. Это были воины, погибшие от рук врагов Отечества. О них следует хранить благоговейную память. Но мученичество за Христа — это все-же нечто другое.