Шествия Бессмертного полка не будет.

День Бессмертного полка без людей.

Пусты улицы.... Площади…

В жизни любого человека, общества, страны есть события и явления, которые можно назвать «архетипическими». То есть события и явления, на которых все держится. Которые происходят несмотря ни на что – они важны настолько, что не могут не произойти. Которые происходят не потому, что сошлись звезды, «так получилось», совпало. А потому что они происходят сами по себе. Они сами определяют и положение звезд и течение времени.

Ценность и значение этих событий определяется их неотменяемостью и непрерывностью. Любой вопрос об их возможности и целесообразности (надо/не надо, можно/нельзя, стоит/не стоит) лишает эти события ценности, девальвирует их, обнуляет. «Надо ли идти на встречу с любимым? Так ведь дождь, зачет, деловая встреча, утром рано вставать, недоделан отчет…» - Точно не надо идти. Это уже не любимый человек. Для вас не любимый. Для другого, который пойдёт в любом случае - да.

Если есть подобные резоны в любом деле, даже кажущемся очень важным, это значит только одно – произойдет событие или нет, зависит от целой цепи случайностей. И чем длиннее эта цепь, тем меньше вероятности, что событие произойдет. Событие, действие, отвечающее на вопрос «зачем» не архетипично, оно не имеет ценности, его можно заменить на что угодно или отменить вообще. И наоборот, если на этот вопрос ответа нет («Зачем? Так надо! Нельзя не сделать, не пойти, не увидеть, не участвовать! Потому что навсегда исчезнет что-то, что составляет суть жизни») то, скорее всего, это то самое. Оно. Архетип. Истинное.

Из истории Иудейской войны, которая стоила древним евреям государства, мы знаем примечательный эпизод. Иерусалим был осажден римлянами. Из-за жесткой обороны римляне не могли подтащить к стенам стенобитные орудия. Но в субботу Бог запретил евреям работать. И они не воевали. Потому что субботу или соблюдают или нет. Римляне в субботу подтаскивали орудия и долбили стены и ворота. И, наконец, овладели городом. Защитники были глупцы? Нет. Просто для них были вещи, более ценные, чем город. И даже чем жизнь. Точно так же французы сохранили себя, сдав немцам Париж. А вместе с ним сдав достоинство, свободу, честь. А мы сохранили Ленинград, свободу, достоинство, честь. Сохранили дорогой ценой…

В день Бессмертного полка будет пусто на улицах.

Сложная обстановка. Ну, как нибудь в другой раз. А 7 ноября 1941 года, когда немцы стояли под Москвой, а наши солдаты шли парадом по Красной Площади, обстановка лучше была?

Кажется, что это пустяк. Ну, не вышли… В другой раз выйдем.

В прошлом году тоже так думали.

Не пустяк.

На Донбассе, в Станице Луганской ГИМ открыл Музей казачества

Здание музея было частично разрушено в 2014 году. После того как Луганская Народная Республика вошла в состав России, шефство над местным музеем взял Государственный исторический музей. Сегодня работы по его восстановлению завершены.

Теперь посетители смогут увидеть коллекцию археологических материалов, найденных на территории Станично-Луганского и соседних районов. Отдельные залы расскажут об истории становления донского казачества, быте станичников в XIX–XX веках и событиях настоящего времени.

Целый комплекс мероприятий направлен на поддержку всех 77 музеев ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей. Уже сейчас при помощи РОСИЗО в Шахтерске открыт музей кино, а в Волновахе Музей им. Рублева создал экспозицию «Лики русской иконы». Новыми местами притяжения для молодых граждан новых территорий стали детские центры Политеха, Петергофа, Фанагории и Пушкинского музея.

Украинские «музейщики» радостно откликнулись на это событие:
  
«Знаете, у нас за это время мы сколько писали, просили, сколько работы провели, но всегда не хватало денег на музей. На все было - а на музей не было денег. Мы все время слышали, что это не ко времени. А у русских время! Они знают, что такое музеи, и знают их ценность для дальнейшего продвижения своей идеологии. Они в Станице такое здание отбацали! Это просто сюр какой-то! Стоит посреди руин инструмент пропаганды, который транслирует, что мы русские и всегда были русскими».

Джонатан Свифт предлагает очень хороший рецепт прекращения политических дрязг:

«Если раздоры между партиями становятся ожесточенными, он рекомендует замечательное средство для их примирения. Оно заключается в следующем: вы берете сотню лидеров каждой партии и разбиваете их на пары, так, чтобы головы людей, входящих в каждую пару, были приблизительно одной величины; затем пусть два искусных хирурга отпилят одновременно затылки у каждой пары таким образом, чтобы мозг разделился на две равные части. Пусть будет произведен обмен срезанными затылками и каждый из них приставлен к голове политического противника.

Операция эта требует, по-видимому, большой тщательности, но профессор уверял нас, что если она сделана искусно, то выздоровление обеспечено. Он рассуждал следующим образом: две половинки головного мозга, принужденные спорить между собой в пространстве одного черепа, скоро придут к доброму согласию и породят ту умеренность и ту правильность мышления, которые так желательны для голов людей, воображающих, будто они появились на свет только для того, чтобы стоять на страже его и управлять его движениями. Что же касается качественного или количественного различия между мозгами вождей враждующих партий, то, по уверениям доктора, основанным на продолжительном опыте, это сущие пустяки».

Графоман Прилепин искрит в программе со странным названием «Уроки русского». Урок №244.

«Патриаршество сначала восстановил, конечно же, не Сталин, а Ленин. Он его восстановил первым после того, как Петр Великий патриаршество отменил. Более того, до 1922 года в Советской России наблюдался расцвет Церкви, именно что расцвет… Храмы не просто не закрывались в большинстве своем, но еще и новые строились, и пострадавшие в ходе гражданской войны реставрировались. В Советской России первых лет ее существования была крайне насыщенная религиозная жизнь.

Это даже не обычная для него галиматья, а уже кощунство. О восстановлении патриаршества к 1917 году говорилось уже много лет, Собор, избравший Патриарха, работал с августа 1917 года, то есть с того момента, когда у Ленина были немного иные заботы. Что же касается самого момента выборов Патриарха, то они проходили в условиях ожесточенных уличных боев в Москве, когда в городе царил хаос. Именно поэтому невозможно было избрать Патриарха в Успенском соборе Московского Кремля и решили избирать в храме Христа Спасителя, что и было сделано 5(18) ноября 1917 года. Ленину было, мягко говоря, не до того.

Я недавно как раз просмотрел всю основную московскую прессу 1917 года на предмет освещения деятельности Собора – о нем скромно писало рябушинское «Утро России» (почти в каждом номере помещало небольшую заметку), в то время как большевистская пресса не упомянула о соборе ни словом - как же так, если Ленин «восстановил». Кроме этого, ни в одном источнике нет ни слова о том, что Ленин имел хотя бы косвенное отношение к восстановлению Патриаршества – он вообще всерьез не относился ко церковным делам.

То есть это ложь. Еще более чудовищна ложь о расцвете религиозной жизни. «Храмы строились…» Голод, разруха, гражданская война, тиф, коробок спичек стоит миллионы, жрать нечего – а храмы растут как грибы. Пусть назовет хотя бы один храм, построенный тогда. А вот закрытых, разоренных, даже снесенных можно назвать десятки. Вскрыты в рамках «религиозного возрождения» десятки мощей (Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Евфимия Суздальского и пр. ), в Шуе расстреляны верующие - пусть этот идиот прочтет хотя бы журнал «Революция и церковь» - там все написано.

Ну и скисшая вишня на тухлом нацбольском торте. «Мы пока опускаем большую и очень больную тему гибели священников в ходе гражданской войны, но здесь сразу надо оговориться, что подавляющее большинство смертей случилось не в силу циркуляров, направляемых из Москвы, а в силу бешеного политического и военного противостояния на местах, на которые Москва подействовать была не в состоянии в силу царившего тогда хаоса».

Нет, зачем же «мы опускаем» («мы» очевидно это те кретины, которые ему это пишут). Замучены были десятки и сотни священнослужителей, монахов и монахинь. Скорбный список открыл митрополит Киевский Владимир, за ним архиепископ Пермский Андроник, Воронежский Тихон, Тобольский Ермоген и тысячи других. Только за 8 месяцев (с июня 1918 по январь 1919 г.) были убиты более 400 священнослужителей и монахов. Условия для этого были созданы именно Лениным. Но видите как ловко выкручивается этот субъект. Оправдывает: «Не в силу циркуляров». Дескать, ну разве они виноваты? Это же произошло так, само собой, просто потому что почему-то взяла и передралась куча народа по всей стране.

Вот перед то самое извращение истории, которое привело Украину понятно куда. Но у нас же подобные извращения «патриотические», вполне безопасные, как очевидно думают некоторые идиоты.

Но дело не только в этом.

Задача существа проста – любой ценой оправдать большевизм, сделать вид, что трагедия Церкви в прошлом веке была следствием игры стихий, но не конкретной политической воли. Этот же идиот настойчиво двигает термин «православный сталинизм» - он из той же серии. А ведь если у трагедии Церкви нет причин, то значит и весь подвиг новомучеников обнуляется. Одно дело когда тебя расстреляли за исповедание веры у стены храма и совсем другое, когда тебя грохнул на улице случайный ворюга.

Вот такие «уроки русского».

И ведь ему дают это нести открыто.

Полку Дугиных и рахитичных «Сынов монархии» прибыло.

Да как прибыло то. Зело.

Искренние мои им поздравления. Исполать вам, детинушки, ясны соколы, кокошником вам в пол кланяюся.

Считаю, надо срочно записать персонажа в «Сорок сороков дураков», выдать хоругвь, банку квашеной капусты, ендову, светец, лапти, лукошко и отправить с пением анафем сокрушать «Четвёртый ЛГБТ-Рейх».

Победа обеспечена.

Даром отдаю идею.

38 лет Чернобыльской трагедии. Немного о героях Чернобыля. О Легасове. Свидетельство очевидца.

«В конце лета 1986 года, встретив меня на лестнице в институте, академик Легасов позвал в свой кабинет. Перевернув лежащую на столе бумагу, он предупредил: то, что я сейчас увижу, не предназначается ни для чьих глаз и ушей... Передо мной лежал будущий сценарий посвященной Чернобылю специальной сессии МАГАТЭ в Вене, который заранее расписали какие-то наши «друзья». Они предполагали, что в своем докладе о чернобыльской аварии Советский Союз не скажет ничего конкретного. Поскольку эти реакторы относятся к реакторам военного типа, все будет засекречено и доклад продлится всего полчаса. Дальше расписывались выступления — содержание каждого передавалось одной-двумя фразами.

В конце был проект постановления МАГАТЭ: закрыть в Советском Союзе все атомные реакторы большой мощности, выплатить огромную репарацию пострадавшим от радиоактивности странам, обеспечить присутствие иностранных наблюдателей на каждом атомном реакторе Союза. Я посмотрел на Легасова. Тот кивнул: «Да. И это нам надо будет переломить».

И как он начал ломать! Привлек к написанию доклада виднейших специалистов. В нем не скрывалось ничего... В результате министерское начальство написало на докладе резолюцию о том, что его нужно уничтожить, а авторов привлечь к уголовной ответственности. Тогда Легасов поехал отстаивать свою точку зрения к Рыжкову. Тот разрешил выступить с докладом...

Легасов добился того, что ученых, разрабатывавших РБМК (абсолютно невыездных!), командировали с ним в Вену. И в августе 1986 года он выступил с докладом, продолжавшимся почти пять часов. Когда у присутствующих возникали вопросы, с мест поднимались ученые, которых Легасов привез в Вену. Они говорили так веско и убедительно, что эксперты МАГАТЭ записывали за ними каждое слово. В результате ни один пункт из того «сценария» не вошел в резолюцию. Вечером, когда Валерий Алексеевич прилетел из Вены, я с нетерпением ждал его в вестибюле института, боясь пропустить. Влетает Легасов и на ходу кричит мне: «Победа!» Зная, что он поедет в Политбюро, я решаю его дождаться.

Наконец Легасов возвращается, и я понимаю, что он совершенно раздавлен. Поднимает на меня глаза и говорит: «Они ничего не понимают и даже не поняли, что нам удалось сделать. Я ухожу в отпуск». Он ушел в отпуск и вскоре тяжело заболел, сказались огромные полученные дозы.

Известно, что Легасова не любил Горбачев. Осенью 1987 года был составлен список чернобыльцев, представленных к званию Героя, и Александров на собрании института уже поздравил его с наградой. А позже выяснилось, что Легасова вычеркнули из списка по указанию Горбачева. И это при том, что все те, кто работал с ним в Чернобыле, считали, что ему надо дать даже не Героя Социалистического Tруда, а Героя Советского Союза — настолько часто он собой рисковал… Возможно, сыграло роль то, что Легасов, а не Горбачев, по результатам опросов был назван человеком года в 1986-м. Это тоже не добавило ему любви начальства».

Вот так.

38 лет назад случился Чернобыль...

Существуют книги, через которые удивительно видна эпоха, событие, их полутона и настроения. Тысячи книг передают и события и эпохи, но между читателем и автором все равно чувствуется расстояние, из-за которого не слышна интонация, не различимы оттенки голоса и черты лица.

А в этих немногих книгах все иначе. Это книги, через которые вам исповедуется сбывшееся, случившееся. Которые остаются где-то в глубине бытия навсегда. Это книги, после которых хочется сесть на диван и долго думать, как жить дальше.

В каждой «области» таких книг очень мало. Так это и должно быть. «Окаянные дни» И.Бунина, «Блокада» (глава из воспоминаний) Д.Лихачева. «Бабий Яр» А.Кузнецова. «Мысли и сердце» Н.Амосова. С этих книг нельзя начинать. Так как потом может очень долго не захотеться читать что-то еще про блокаду, революцию, медицину. Или не захочется вообще.

Они могут оказаться первыми и последними. Они страшней, пронзительней любого вымысла, потому что то, что там - жизнь. Правда. Столько правды и такой правды, что приходится читать частями. Откладывать, осмысливать и вновь возвращаться. По прочтении порой кажется, что так писать нельзя. Об этом нельзя. Но и без этих книг нельзя. Они должны быть, пусть даже и непрочитанные. Чтобы знать на всякий случай – они есть.

Книга «Чернобыльская тетрадь» Г.Медведева из числа тех, что упомянуты выше. Тем, кто хотел бы представить, что там было, нужно читать только ее, так как она не уступает лучшим образцам отечественной военной прозы. Каждый эпизод - и описанный автором и переданный свидетелями - необычайно нагляден, особенно те, где жители Припяти навсегда покидают свой город. «Ровно в четырнадцать часов к каждому подъезду подали автобусы. По радио предупредили: одеваться легко, брать минимум вещей, через три дня вернемся... Везли до Иванкова (60 километров от Припяти) и там расселяли по деревням. Многие, высадившись в Иванкове, пошли дальше, в сторону Киева, пешком. Кто на попутных. Один знакомый вертолетчик, уже позже, рассказывал мне, что видел с воздуха: огромные толпы легко одетых людей, женщин с детьми, стариков — шли по дороге и обочинам в сторону Киева. Видел их уже в районе Ирпеня, Броваров. Машины застревали в этих толпах, словно в стадах гонимого скота.

Трагичным было расставание уезжающих с комнатными животными: кошками, собаками. Кошки, вытянув трубой хвосты, пытливо заглядывая в глаза людям, жалобно мяукали, собаки самых разных пород тоскливо выли, прорывались в автобусы, истошно визжали, огрызались, когда их выволакивали оттуда. Но брать с собой кошек и собак, к которым особенно привыкли дети, нельзя было. Шерсть у них была очень радиоактивна, как и волосы у людей. Ведь животные круглый день на улице, сколько в них набралось... Долго еще псы, брошенные хозяевами, бежали каждый за своим автобусом. Но тщетно. Они отстали и возвратились в покинутый город. И стали объединяться в стаи...»

Текст книги есть в сети.